Этой ночью…

Алексей Будищев, 1909

«…Этой ночью со мной произошел вот такой неприятный случай. Среди ночи я внезапно проснулся в тоске и беспокойстве. Мое внимание сразу же сосредоточилось. Поглядывая в потолок, я старался припомнить что-то, о чем – я и сам не знал…»

Человек — это самосознание природы.

(Кажется, из Э. Реклю).

…Этой ночью со мной произошел вот такой неприятный случай.

Среди ночи я внезапно проснулся в тоске и беспокойстве. Мое внимание сразу же сосредоточилось.

Поглядывая в потолок, я старался припомнить что-то, о чем — я и сам не знал.

Разве я забыл что-нибудь сделать сегодня? Что ни будь очень важное? Но тогда что именно?

Я напрягал мысль и память, силясь разорвать ту неприятную пелену, которая обволакивала мой мозг.

После нескольких таких попыток в моем сознании будто затеплился путеводный огонек. Но лишь на одну минуту.

Затеплился и погас, как фосфорический жучок среди ночного мрака.

Мне стало жутко и тяжело.

Я прислушался.

Через две комнаты я хорошо расслышал спокойное дыхание жены и детей.

Я подумал:

— Они спят. Все… А я? За что меня хотят вести на мучения? Кто? Мне стало жалко самого себя до боли, но после минутного размышления я привстал с постели и тихонько стал одеваться.

Так же осторожно я прошел в кабинет и зажег на столе лампу. Газетный лист — вот что я увидел тотчас же на моем столе. Я взял его в руки. И сразу же прочел вот это слово:

— Казнь.

Газета сильно заколебалась в моих руках.

Однако тот шрифт, которым было изображено это слово и, место, на котором оно было оттиснуто, тут же зародили во мне некоторые подозрения.

Дело в том, что таким шрифтом и на этом месте обыкновенно печатают название города, из которого отправляется телеграмма.

А у нас, разве есть такой город:

Казнь?

Где?

Я еще раз заглянул в газету и теперь прочитал уже в нескольких местах напечатанное тем же шрифтом:

— Казнь.

— Казнь.

— Казнь…

Так у нас много городов с таким именем? Разве?

Газета снова содрогнулась в моих руках. А я приблизил ее вплоть к огню лампы, широко раскрывая глаза.

Угол того листа даже пожелтел от жара, и на этот раз вместо слова Казнь я прочитал уже Казань.

В нескольких местах:

— Казань.

— Казань.

— Казань…

Итак зрение меня обмануло.

Но когда: тогда, или теперь?

Кто мог бы разрешить мне это?

Я на минуту задумался.

В моей груди будто кто-то прыгнул больно толкая сердце. И из моего горла вырвался стон.

Жена проснулась в соседней комнате и, зажигая свечу, окликнула меня.

— Ты что? И разве все еще не спишь?

Я пошел к ней с газетой в руках.

— Прочти мне вот это слово, — проговорил я просительно, указывая на газету.

— Которое?

— Вот это!..

Жена взглянула на меня с недоумением, но тотчас же прочла:

Конец ознакомительного фрагмента.