Призрачный трамвай. Стихи

Алексей Бондарев

Дебютный сборник стихотворений воронежского поэта Алексея Бондарева. Автор размышляет о любви и нравственности, о месте человека в природе и в обществе, обращается к историческим и мифологическим сюжетам. Здесь реализм неожиданно переплетается с фантастикой, а самые серьёзные темы – с иронией. В сборник вошли произведения, по большей части написанные в период 2017—2023 гг.

© Алексей Бондарев, 2023

ISBN 978-5-0060-1556-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

О поэтах и поэзии

«Пишу о том, что гложет вам сердца…»

Пишу о том, что гложет вам сердца,

Чем дышат колебания эфира.

Бросаю в грязь фальшивые сапфиры,

Не жалую льстеца и подлеца.

Не прячу за личиною лица,

И свято помнит пламенная лира

Завет: не сотвори себе кумира

И заповедь: быть честным до конца,

У сильных мира не ходить в фаворе,

Не петь, как все, в сладкоголосом хоре,

Идти вперёд нетореной стезёй,

С небес пролиться яростной грозой,

Вобрать печали, выпить чашу горя

И стать в глазах вам праведной слезой.

Огонёк

Я лечу сквозь тоннель в ослепительный свет.

Ты ли, Господи мой, воссиял? Покажись!

Если надо держать пред Тобою ответ,

Чем смогу оправдать свою тёмную жизнь?

Я Тебе принесу в обожжённой горсти

В золотых переливах живой огонёк.

Нет сокровищ других. Милосердный, прости —

Это всё, что я в жизни собрал и сберёг.

Я с потупленным взором раскрою ладонь,

В ней надежда моя на прощенье грехов.

И в пресветлые выси взметнётся огонь —

Негасимый огонь из горячих стихов.

Поэзия

Ты смотришь в мир, как зоркая орлица,

Скользя в потоках солнечных лучей.

Небесным светом озаряя лица,

Сияешь ярче тысячи свечей.

Ты — плод глубоких, искренних раздумий

И пылких чувств неугасимый жар.

Твой голос льётся в суетливом шуме.

Храним тебя, как драгоценный дар.

Ты для кого-то — глупая затея,

Ведь ясным не всегда бывает слог,

А для кого-то — времени потеря,

Давно засохший в памяти урок.

Но без тебя не будут ночи лунны,

И станет мир так безнадёжно груб,

И навсегда в душе замолкнут струны,

И нежность не сорвётся с наших губ.

Смотри же в мир, как зоркая орлица,

Скользя в потоках солнечных лучей.

Небесным светом озаряя лица,

Сияй сильнее тысячи свечей!

«Он идёт по полям, он вдыхает ветра и туманы…»

Он идёт по полям, он вдыхает ветра и туманы,

Внемлет птичьим напевам и тихому шелесту трав.

По ночам к нему звёзды чудесной спускаются манной,

Он берёт их в ладони, законы природы поправ.

Он идёт сквозь огни городов, через толпы прохожих,

В каждой встречной душе зажигая живительный свет.

И пронзительно чуткие нервы под тонкой пульсируют кожей,

В неземной вышине на семь бед он находит ответ.

В этих облачных сферах звучит грозовая токката,

Там рассвета лучи озаряют небесный полог,

И задумчиво плещутся рыжие волны заката,

И сливается всё воедино — природа и Бог.

Наш герой — и бесстрастный мудрец, и горячий мечтатель,

Он создатель волшебных миров в перекрестьях планет.

И лежит на нём тенью, пожизненной чёрной печатью

Не награда, не чин, а тяжёлый диагноз — поэт.

Серьёзный разговор

О н а

Ты взялся вновь за старые грехи?

И можешь не совать бумажки в ящик.

Я знаю, ты опять писал стихи.

Не отпирайся, рифмоплёт пропащий!

Искусства дух выводится с трудом.

Он даже в мебель въелся, вот собака!

Зачем ты вечно гадость тащишь в дом?

Вчера припёр книжонку Пастернака!

Над люстрою кружится стайка муз,

Загадили пегасы всю квартиру.

Я выставлю за дверь как лишний груз

Твоих дружков — Петрарку и Шекспира.

О н

Прости, родная, больше ни строки,

Я завяжу с губительной привычкой.

Пегасы — что? Они же дураки,

А музы — так, пустые истерички.

Всех выгоню сегодня на мороз,

Торжественно сожгу свои тетради

И брошу пить я горечь тубероз.

Лапуля, не ругайся бога ради!

О н а

Сто раз ты зарекался от стихов,

На волю гнал назойливых пегасов,

Но вновь пойдёшь, не видя берегов,

Ко дну. Ведь вдохновенье не погасло.

Волнуюсь, что не справишься ты сам.

Давай немного полежишь в больнице.

А в т о р

С тех пор поэт наш бродит по лесам,

За ним идут пегасы вереницей.

Порхает стайка муз над головой,

А в рюкзаке тетради со стихами.

Здоровый он, счастливый и живой.

В чудесный мир ушёл он с потрохами.

Бронзовый век

Сотня лет пролетела с присвистом,

Как Серебряный век закончился.

Был убит Гумилёв чекистами,

Умер Блок. Век от боли скорчился.

Век советский серпом и молотом

Цвет России гвоздил-выкашивал.

Стыть поэту в колымском холоде,

Чтоб в чахотке стихи выкашливал.

Неугодные были травлены.

Солженицына гнали, Бродского.

Но и в той духоте неправедной

Прорывался талант Высоцкого.

Евтушенко раздавлен танками,

Стадионы остались тихие.

И пошли с наркотой да с пьянками

Рок-поэты, как звёзды, вспыхивать.

Что же нынче? В культурке массовой

Будто каша, слова разжёваны.

Век попсовенький да пластмассовый,

Век резиново-силиконовый.

Не погибла словесность русская,

Хоть язык и подпорчен инглишем.

Наша участь — дорожки узкие,

Двадцать лайков в сети — на финише.

Добрый мальчик с глазами ждущими

И девчушка в футболке розовой!

Вы — наследники, вы — грядущее.

Вам пора начинать век Бронзовый.

Строки

День улетел, взмахнув крылом, как птица.

И сладкий сон окутал этот дом.

Но только мне по-прежнему не спится,

Я на посту за письменным столом.

Ведёт в ночи сутулая фигура

С компьютером тяжёлый разговор.

Терпи, терпи, моя клавиатура,

Сияй во тьме, мой верный монитор!

Рождаются стихи в душевных муках,

Так заповедал, видимо, Господь.

Сохранена в неброских чёрных буквах

Горячих чувств дымящаяся плоть.

И ночь пройдёт, и поостынут строки,

И оборвётся дерзкий мой полёт.

Пусть даже вздор получится в итоге,

В нём истина святая прорастёт.

«Осыпаются пеплом сгоревшей любви…»

Осыпаются пеплом сгоревшей любви

Непослушные строчки последних стихов.

И слова разлетаются — только лови

В океане бессмыслицы без берегов!

За туманными фразами — скопище чувств,

Но одно заставляет сегодня писать —

Так привычная сердцу осенняя грусть.

Все пожары когда-то должны отпылать.

А потом на простор опустевшей души

Снова выйдут ростки новых мыслей и строк.

И тогда успевай только правду пиши

Обо всём, что волнует, чему пришёл срок.

«Надолго я забросил стихотворство…»

Надолго я забросил стихотворство,

Рву на клочки последний черновик.

Он переполнен фальшью и притворством,

А лгать перед собой я не привык.

Не по приказу и не по заказу

Я душу изливал в ночной тиши.

Порой искал единственную фразу,

Которая могла бы всё решить.

Но нет тех фраз и нет того мгновенья,

Исчезло всё в таинственной дали.

И этот лист — последний лист осенний —

Я знаю, затеряется в пыли.

Пишу стихи

Пишу стихи и не могу иначе,

И скомканной бумагою шуршу.

Мне будто срок судьбою был назначен.

Пишу стихи. Отчаянно пишу.

Пишу и днём и ночью непрерывно.

Как конь, усердно целину пашу.

Пишу и с этой борозды не спрыгну,

Схалтурить я себе не разрешу.

Пишу стихи о низком и высоком,

На раны лью напалм вам, а не йод.

Пишу о добром в жизни и жестоком,

И о любви, куда же без неё?

Пишу стихи легко, непринуждённо.

Они летят к вам в сердце как стрела.

Но чаще — тяжело и напряжённо.

Привык уже, обычные дела.

Пишу стихи. Молюсь, что не напрасно

Я перед вами душу потрошу.

Сгораю весь, осознанно и ясно,

И ничего взамен не попрошу.

Пишу стихи, ведь в том моё призванье.

Пишу стихи, как воздухом дышу.

Что это — Божий дар иль наказанье?

Не знаю я. Но всё-таки пишу.

Грань безумия

В буйстве красок и слов, в фантастическом сне,

Закружившись в безудержном вихре мечтаний,

Ты отдал свою душу мятежной луне,

Заблудившись в сетях жёлто-каменных зданий.

В твоих венах разлита пьянящая муть.

И, вкусив аромат затаённого страха,

Ты не сможешь пройти предначертанный путь,

Убежав в лабиринт бесконечного мрака.

Ночь рисует аккорды мелодий своих

На тенях, что сменяют друг друга в экстазе.

У поэта, кричащего в бездну свой стих,

Расщепленье души в заключительной фазе.

Грань безумия так беспощадно тонка,

И поэты шутя её переступают,

Зажигая мгновенья, стремятся в века,

И реальность с отчаянным бредом мешают.

Кто в растерзанной памяти ищет себя,

Кто блуждает всю жизнь в тупиках подсознанья,

Тот уж знает, как часто из небытия

Выползает изодранный демон страданья.

Твою душу пленив, заставляет нестись

В пекло самых запретных и тёмных желаний

И в подвластную ангелам звёздную высь,

Потрясая основы всего мирозданья.

Кто прошел через боль и гнетущий кошмар,

Бросив вызов всему, что имеет названье,

Тот достоин нести этот проклятый дар

И взойти на алтарь, подчиняясь призванью.

Поэт

Скажи, поэт, какой ты требуешь награды

За муки, кровь и пот, за исступлённый труд?

Дешёвой славы звон, восторженные взгляды

Умелые дельцы по взмаху создадут.

Ни россыпи монет, ни милость власть имущих,

Ни ласки юных дев, ни глупый шум толпы

Не смеют преграждать дорогу в день грядущий.

Отринув прах, ступай по терниям тропы!

В мучениях творца — проклятье и награда,

Ты сам себе судья и нравственный закон.

Беспомощно мычит завистливое стадо

Твоих клеветников. Так было испокон.

Судьба в твоих руках, крути её колёса.

Восшествуй на Олимп, новорождённый бог.

Над миром воспари, стань глыбой, стань колоссом

Над пеною времён, над россыпью эпох!

«Как жаркий вихрь, пронзаешь небеса…»

Петру Савченко

Как жаркий вихрь, пронзаешь небеса,

Наездник златокрылого Пегаса.

Хрустально-неземные голоса

Зовут к вершинам древнего Парнаса.

Лети смелей, избранник добрых муз!

Веди со злом извечное боренье.

Сбрось, как балласт, сомнений чёрный груз —

Благословенны все твои творенья!

«Я однажды взял в библиотеке…»

Я однажды взял в библиотеке

Томик видного нынче поэта.

И никто даже ради потехи

Не раскрыл ещё книжицу эту.

Горько знать, что я первый читатель

За бессовестно долгие годы.

Мир духовные силы растратил,

И поэзия вышла из моды.

На сверкающей глянцем бумаге

Жемчугами рассыпаны строки.

А листы — чёрно-белые флаги —

Развеваются ветром эпохи.

По какому велению свыше

Мы садимся в проклятые сани?

Для кого так неистово пишем?

Для таких же безумцев, как сами.

В тех санях нам и зябко, и жутко,

Снег взрезают крылатые кони.

Разыгралась пурга не на шутку,

Мы всё гоним…

и гоним…

и гоним…

Творчество

Протягомотить, прокоптить, прожечь

Очередное тусклое сегодня,

Забыть о нём. И пусть родная речь,

Как дар небес, войдёт под эти своды.

В ночи урвать у сна часок-другой,

Мучительно отыскивая смыслы,

Собрать крупицы истины нагой,

В биенье строф гармонию исчислив.

Служение избрать себе в удел,

Смирить азарт, гордыню и тщеславье,

Пока рассудок мой не оскудел,

Пока струенье жизни не ослабло.

Служить искусству, правде, красоте

И знать, что труд не может быть оплачен.

Не потому что ценники не те,

А просто с творчеством нельзя иначе.