Этюд для тьмы с янтарём

Алексей Белозер (2024)

Ночь. Квартира. Человек. Собака. Какими тропками разрушения и саморазрушения готов пройти человек в ситуации жизненного кризиса? И что победит в итоге? Тьма крушения бытия или янтарь надежды?

23:58

В темноте вспыхнул экран телефона, и через мгновенье тишина разразилась хриплым, бодрым, максимально не соответствующим обстановке и настроению человека рингтоном. Он почувствовал себя некомфортно. Словно что-то противоестественное вклинилось в его планы, в его ночь. Яркое и гремящее. Назойливое. Чужеродное. Совсем не такое, как бокал с ви́ски. Совсем не такое, как цветные пятна собачьих глаз.

— Да твою ж мать! — сквозь зубы злобно выдохнул человек, взглянув на дисплей.

Он мог бы сбросить вызов, будь это кто-либо другой. Он делал так тысячи раз. Но он видел на экране, кто звонил, и не смог себе позволить проигнорировать. Подобно тому как тряпичная марионетка не может проигнорировать, когда кукловод дёргает свои нитки там наверху. Он подождал несколько секунд, словно собираясь с духом. Досадуя на себя, что забыл отключить мобильник, он ответил.

— Слушаю.

— Хер ли «слушаю»? Аркадьич, что за дела? Это я тебя слушаю, — голос на том конце был приказным, директивным, нервным. — Ты хоть понимаешь своей башкой, какой куш ушёл?

— Я понимаю, — по возможности спокойно ответил человек. — Сам не рад. Рассчитывал тоже. Но здесь дело такое, непредсказуемое… сошёл клиент.

— Это секс для тебя дело непредсказуемое! — заорали на него через весь город. — А там верняк был! Его проверили и перепроверили. Свинтил сегодня к другим. Рассчитывал он! Слушай, ты мне эту лапшу на уши не вешай! Не первый год фуражку носишь. Похож, зря! Если б только тебя касалось, а то тут уже знаешь, какая очередь за барышом выстроилась! Мне сверху звонили, чуть не отымели через трубку! Я твою жопу прикрывать не намерен. С завтрашнего дня освобождаешь пост. Курсантиков пойдёшь по плацу гонять!

— Да чего Вы на меня-то насели? Я его не отговаривал. А дело сами знаете какое, договор не подпишешь, чтобы потом было что предъявить. И так по краю, считай, ходим. Перестраховался, — спокойный голос изменял. В тоне человека слышалось нерешительное оправдывание.

— Да ты, сука, должен был всеми зубами в него вцепиться! Да ты должен был землю рыть, чтобы он не сошёл. Да скажи он, что жену твою хочет, ты должен был её сам подмыть и под него подстелить. Ты понял меня? — собеседник, похоже, остыл и говорил теперь холодно, чётко, но угрозы от этого в голосе меньше не становилось. Напротив, она теперь обрела трезвость, а, стало быть, реальность.

— Я… понял. — опустив голову сказал человек. — Я… виноват.

— Аркадьич… — совсем тихо, но грозно сказали в трубке.

— Да?

— Вот никогда я тебе врагом не был. И сейчас говорю тебе как… старший товарищ. Слушай меня внимательно и на мозги свои куриные наматывай. Не дай бог мне узнать, что это ты скрысятничал, продал клиента. Я не обвиняю, пока предполагаю только. Пеняй на себя тогда.

— Да Пётр Семё…

— Ты мне тогда по полной ответишь — мало не покажется.

— Напрасно вы, Пётр Семёнович… — совсем растерялся человек от такого тихого напора. — Я никогда!

— Ну дай то бог… Всё, бывай. Разговор окончен.

— Пётр Семёнович, — заискивающе позвал человек. Причём это заискивание вышло настолько естественно, настолько привычно-угодливо, что со стороны нельзя было усомниться в искренности тона. Так и было на самом деле. Человек не играл, не пытался разжалобить собеседника своей интонацией, хотя до этого и старался вроде щегольнуть напускной невозмутимостью. Его словно одним пинком, как щенка, сбили с лестницы, и теперь он тихо поскуливал оттуда. Снизу вверх.

— Ну?

— Не снимайте меня с должности. Я завтра приду, и мы всё обсудим. Я отработаю…

— Вопрос этот уже решённый, Аркадьич. И не мной. А обсуждать что-то у тебя ещё нос не дорос.

Связь прервалась. Человек ещё какое-то время бессмысленно смотрел на дисплей, на пятна иконок, на заставку, с которой улыбались ему знакомые лица, да нервно жевал нижнюю губу. Смотрел, казалось, в совершенном отупении, до тех пор, пока экран не погас. После чего отшвырнул телефон, но не в сердцах, не об стену, а осторожно, чтобы тот мягко приземлился на диван. Затем резко взял бутылку, открыл, сделал несколько глотков, не наливая. Поморщился. Вытер губы.