Основание: ценности XXI века

Алексей Бардо, 2022

Все, что у нас есть и чем мы способны управлять – текущий момент. Но вместо активного преобразующего действия мы руководствуемся древними артефактами мышления, строим автоматические умозаключения в спектре «черное-белое», игнорируя факт разнообразия палитры нашего существования. А ведь достаточно осознания простой истины – за пределами нас самих нет ничего, что сделает нас лучше, счастливее, разумнее.Эта книга о том, что существуют естественные общечеловеческие ценности. «Основание: ценности XXI века» даже не о религии и техническом прогрессе. Книга обо всем сразу.Автор делится фактами, прогнозами будущего и размышлениями на тему, как выйти из глобального кризиса, проявления которого мы видим здесь и сейчас.В книге он аргументированно отстаивает точку зрения, которую выдвигают участники коллаборации «Основание». Но при этом помогает читателю не просто принять факт существования универсальных общечеловеческих ценностей, но и задуматься о будущем, себе, своем месте в жизни.

Глава 2 Закон Джунглей

Сербская художница-перформер Марина Абрамович в 1974 году провела шокирующий эксперимент «Ритм 0». Он показал: человек удивительно быстро может превратиться в дикаря, если ему это позволить. «Полученный мной опыт говорит о том, что если оставлять решение за публикой, тебя могут убить», — утверждает Абрамович.

Организованный ею перформанс длился шесть часов, в течение которых художница стояла неподвижно, а «зрители» могли взять любой из 72 предметов, лежавших на столе в комнате, и использовать их на Марине. В их числе были ножницы, хлыст, фонарик, виноград, хлеб, духи, яблоки, роза, нож и даже пистолет. Люди очень быстро потеряли интерес к"хорошим"предметам и принялась истязать художницу. «В начале публика была очень спокойная: они играли со мной, подарили мне розу, целовали, но потом они стали становиться все более дикими. Они резали мою шею и пили кровь. Один человек зарядил пистолет и вставил его мне в руку — его интересовало, нажму ли я на курок. Они взяли ножницы и срезали с меня одежду. Они втыкали в мою кожу шипы розы. Как только эксперимент закончился, я стала собой — до этого я была куклой для них — и стала ходить по галерее, а люди побежали, — вспоминает Абрамович, — я помню, что придя в отель в этот вечер и посмотрев на себя в зеркало, я обнаружила у себя прядь седых волос».

В 2021 году энтузиасты из России повторили эксперимент. Он тоже длился шесть часов и начался довольно безобидно: люди гладили девушку-участницу по волосам, рукам, подбадривали. Однако через некоторое время поведение некоторых «зрителей» изменилось. Кто-то начал обливать маслом, кетчупом, а кто-то и вовсе высыпал мешок с перьями на голову девушке, предварительно окропив мёдом. Справедливости ради нужно заметить, что перформанс проводился в людном месте, поэтому «зрители» не сумели до конца прочувствовать свою безнаказанность, как в случае с Абрамович. Но, судя по видео, многие вошли во вкус, совершая гадости. Не сложно представить, как могло все обернуться, если бы действие происходило в закрытом помещении без камер и посторонних глаз. Однако даже перед камерами люди способны быстро «расчеловечиться».

Эти эксперименты хоть и не претендуют на научную чистоту, как Стэнфордский тюремный или Милгрэма (правда, их результаты сегодня поставлены под сомнение), между тем позволяют сформулировать три вывода:

— люди легко и быстро обезличивают того, кто не оказывает сопротивления и не пытается защититься;

— в условиях безнаказанности и вседозволенности люди с легкостью переходят к издевательствам над другими людьми;

— в условиях безнаказанности и вседозволенности большинство обычных людей способны на немотивированную жестокость.

Так ли это однозначно? Попробуем разобраться. Для этого мысленно отправимся в исторический центр испанского города Толедо, в небольшой, но любопытный музей. Его экспозиция посвящена инквизиции. Именно в Испании, во многом благодаря Томасу де Торквемада, она стяжала себе дурную славу. Выставка делится на пять тематических разделов и охватывает историю существования инквизиции с начала ее появления в Испании. В музее представлено больше сорока орудий пыток. Посетители могут увидеть приспособления, с помощью которых истязали и калечили людей, обвиненных в колдовстве и вероотступничестве. Подобные музеи довольно популярны среди туристов (не говорит ли это о врожденных садистских наклонностях людей?) и найти их можно в различных европейских городах.

По разным оценкам охота на ведьм, продолжавшаяся в Европе с XIV по XVIII века, унесла жизни от 60 до 100 тысяч человек. И эти цифры весьма приблизительны. Поистине, время человеческого безумия. Своего апогея ведовская истерия достигла во времена Реформации в Германских государствах, Швейцарии, Франции и Шотландии. Например, в городе Кведлинбурге за один день 1589 года были сожжены 133 «ведьмы». В Силезии один из палачей сконструировал печь, в которой за 1651 год сжег заживо 42 человека, включая двухлетних детей. В Кёльне с 1627 по 1639 годы на кострах и в пыточных камерах погибло около тысячи человек.

Если заглядывать в еще более древние эпохи, то они покажутся чередой зверских обычаев и жесточайших пыток. Финикийцы изобрели казнь через распятие на кресте. Цицерон назвал её самой жестокой, ведь приговоренные к распятию умирали по несколько дней от обезвоживания или удушья. Персы карали преступников, заливая расплавленный металл в рот или раны, сдирая кожу. Не отставали от них китайцы и монголы. При этом люди древности принимали мучительную смерть не только за преступления, но и ради благословения небес. Наши предки пытались задобрить своих жестоких богов кровью младенцев, женщин, юношей и девушек. В Древнем Риме были очень популярны жестокие развлечения. Граждане могли целый день провести в Колизее, наблюдая за схватками хищников, затем — львов и тигров с рабами, а после — смертельные бои гладиаторов.

Новейшую историю тоже сложно назвать гуманной. Символами жестокости человека стали нацистские концентрационные лагеря, деревня Хатынь, сталинский ГУЛаг. В новом тысячелетии мы узнали о тюрьме Гуантанамо и зверствах террористов из «Исламского государства», расправах украинских националистов над российскими военнопленными, мирным населением и так далее. Примеров множество. К слову, по данным исследований, на сегодняшний день более миллиарда человек независимо от социального статуса, религиозной и культурной принадлежности верит в существование ведьм. Поэтому вероятность нового витка средневекового безумия нельзя исключать.

Ученые достаточно давно ведут спор о тяге человека к агрессии, насилию и жестокости. Со времен эпохи просвещения исследователи делились на два непримиримых лагеря. Сторонники Томаса Гоббса во главу угла ставили человеческую природу. В своем труде «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского» Гоббс отмечал: «При отсутствии гражданского состояния всегда имеется война всех против всех. Отсюда видно, что, пока люди живут без общей власти, держащей всех их в страхе, они находятся в том состоянии, которое называется войной, и именно в состоянии войны всех против всех. Ибо война есть не только сражение, или военное действие, а промежуток времени, в течение которого явно сказывается воля к борьбе путем сражения».

Сторонники Жана-Жака Руссо, напротив, утверждали, что решающее значение имеет среда обитания. Философ говорил: «Сострадание — это естественное чувство, которое, умеряя в каждом индивидууме действие себялюбия, способствует взаимному сохранению всего рода. Первый, кто, огородив участок земли, придумал заявить: «Это мое!» — и нашел людей достаточно простодушных, чтобы тому поверить, был подлинным основателем гражданского общества. От скольких преступлений, войн, убийств, несчастий и ужасов уберег бы род человеческий тот, кто, выдернув колья или засыпав ров, крикнул бы себе подобным: «Остерегайтесь слушать этого обманщика: вы погибли, если забудете, что плоды земли — для всех, а сама она — ничья!»

Современные исследователи полагают, что агрессивное поведение человека является эволюционно консервативным признаком, который на протяжении всей эволюции Homo имел большое значение для выживания, сплоченности группы и преимущества в оставлении потомства. В частности, группа испанских ученых во главе с Дж. М. Гомезом собрала информацию о случаях насильственной смерти среди млекопитающих и всех предков человека (рассматривались останки людей из палеолита, мезолита, неолита, бронзового и железного веков). Исследование включило в себя анализы 4 млн. смертей особей из 137 семейств млекопитающих и 600 работ, в которых описывались случаи насильственной гибели среди предков современных людей. Ученые пытались определить, сколько процентов особей, погибших преждевременно, были убиты особями своего же вида, а затем сравнивали эти показатели у разных видов млекопитающих. В итоге они пришли к выводу, что человек в шесть раз более жесток по своей природе, чем его собратья по биологическому классу. В среднем только одно млекопитающее из 300 погибает по вине особей своего вида (примерно 0,3%), у наших же далеких предков это значение доходило до 2%. Склонность к насилию закладывается у представителей Homo sapiens генетически, потому что процент особей, павших от действий своих собратьев, равномерно растет по мере эволюционного приближения к человеку. Объяснение этому — адаптация наших предков к жизни в больших группах на территориях с ограниченными ресурсами.

Однако прав оказался и Руссо. Та же группа исследователей выявила скачкообразное увеличение количества внутривидовых насильственных смертей, которое не объяснить наследственностью. Примерно 3 тыс. лет назад наши предки перешли к показателю 15—30% насильственных смертей. Объяснение здесь простое: появление иерархического общества и начало войн. Процент начал заметно снижаться только 100 лет назад, что опять же объясняется не генетикой, а построением нового общества с развитым институтом права, отлаженной работой правоохранительных органов и культурой, в которой насилие считается неприемлемым. Человек стал гуманнее животных — только одна насильственная смерть из 10 тыс. происходит непосредственно от рук другого человека. В пользу Руссо необходимо добавить, что последние многочисленные исследования роли окружающей среды в развитии агрессивного поведения позволили сделать важный и статистически достоверный вывод — у людей, переживших в детстве сильные стрессы, испытавших заброшенность (потеря матери или обоих родителей, родители с зависимостями, отсутствие внимания и так далее) или подвергавшихся насилию, агрессивное поведение и предпосылки к жестокости, формируются в несколько раз чаще, чем у людей с благополучным детством. Таким образом, сегодня ученые приходят к выводу, что агрессивное поведение — следствие как генетических факторов, так и среды.

Рассматривая вопрос человеческой агрессии, необходимо учитывать, что виду Homo sapiens около 40–50 тысяч лет, а эволюционный путь в целом приматов составляет два миллиона лет. Все это время выживали более агрессивные, безжалостные, готовые к смертельной схватке за право сохранить жизни свою и своего потомства. Так и сформировались модели поведения человека на генетическом уровне.

В свою очередь идеи, которые заключаются в том, что достигать цели в жизни нужно не любым путем, а за счет многочисленных компромиссов, появились всего 10-15 тысяч лет назад. За этот короткий промежуток времени биологические качества и инстинкты не могли исчезнуть. Наши навыки социального общения все еще слишком неустойчивы. По мнению психологов-эволюционистов, нет необходимости формировать в человеке агрессивность, жестокость, безжалостность. Достаточно просто разбудить их. Они дремлют в каждом из нас. Когда инстинкты выходят на поверхность, уже разум впадает в сон. А как гласит испанская пословица, «сон разума рождает чудовищ».

В том, как легко нормальный человек способен переродиться в жестокое существо, нас убеждает как эксперимент Абрамович, так и недавняя история. Возьмем нацизм в Германии.

Немцы на тот момент представляли собой одну из самых культурных наций Европы. Американский психиатр Дуглас Келли задался целью найти «возбудитель нацистской болезни» у подсудимых главного процесса человечества — Нюрнбергского трибунала. Им были проведены всесторонние исследования, показавшие шокирующий результат — все нацисты психически нормальны! Никто из испытуемых не выказал склонности к насилию, в том числе комендант концентрационного лагеря Освенцим Рудольф Хесс. Последний оказался отличным семьянином и работником. Вывод напрашивается один: преступления немецкого нацизма (равно как и бандеровцев) обусловлены не психическими отклонениями, а результатом пропаганды, пробудившей в людях те самые дремлющие «звериные» инстинкты. Иными словами, нацисты считали, что поступают правильно и находятся на стороне правды и добра. Согласитесь, ужасающее заключение.

Здесь уместно вспомнить Льва Толстого, который говорил: «Самый лучший человек тот, который живет преимущественно своими мыслями и чужими чувствами, самый худший сорт человека — который живет чужими мыслями и своими чувствами. Из различных сочетаний этих четырех основ, мотивов деятельности — все различие людей. Люди, живущие только своими чувствами, — это звери».

Если быть предельно честным, фашизм, подобно спящему вирусу, может быть в каждом из нас. И мы можем наблюдать, как, например, европейские государства потворствуют тому, чтобы это чудовище не впало в глубокий сон. Как известно, укреплению гуманизма в обществе способствует вытеснение из информационного пространства того, что пробуждает инстинкты. Однако в этом вопросе главенствует вопрос экономической выгоды, как бы цинично это не звучало.

Другой, иной, чужой

Теперь обратимся к не менее важному аспекту (если не основному) рассматриваемой в этой главе проблемы — восприятию человеком другого человека. По этимологическому словарю Крылова А.Г. в русском языке слово «другой» восходит к той же основе, что и друг, и имело такое же первоначальное значение. Новое значение — «иной» — развилось на основе оборота «друг друга» или «друг другу». В романских языках корень слова «другой» имеет латинское происхождение от слова alter, что означает «другой из двух». Категория «другой» в философии определяется как «не-Я». То есть «другой» — это любой, кто не является мной, отличен от меня, не тождественен мне и даже противостоит мне, но в то же время относится, как и я, к человеческому роду, и внешние проявления его жизнедеятельности напоминают мои собственные, хотя я и не могу проникнуть в их глубинное измерение.

Существует как минимум три проявления «другого» — это непосредственно другой, а также иной и чужой. Последний лик представляет для нашего исследования наибольший интерес, потому как если с существованием другого и иного мы готовы мириться и вполне успешно находим точки соприкосновения, то чужой внушает страх и ужас, ибо эта фигура «не одной со мной крови» воплощает собой смерть.

Массовая культура привила однозначное восприятие чужого — враждебный пришелец (вспомним знаменитый фильм: жутким безмерно агрессивным ксеноморфам только и нужно, что проникнуть в человеческое тело для размножения ценой гибели носителя). Мы не в состоянии его понять, измерить его привычными категориями реальности, потому что он не вписывается в их рамки. Он из чуждого нам мира. Ему никогда не найдется места рядом с нами. Он по каким-то неясным для нас причинам отказывается от диалога с нами, значит, стремится к насилию, стремится навязать свои ценности, разрушив при этом наши.

Для понимания наших поведенческих особенностей обратимся к интересной детали антропогенеза. Сравнительно недавние палеонтологические находки опровергают традиционные представления о том, что все значимые культурные прорывы были совершены исключительно нашими далекими предками. Сегодня можно говорить о том, что на Земле в одно время сосуществовали как минимум три вида людей, три разных человечества, имеющих аутентичные культурные, социальные и обрядовые, в том числе погребальные, практики. В нашем распоряжении нет достоверных свидетельств, почему те же неандертальцы сошли с исторической арены (традиционные взгляды — вымирание или ассимиляция), однако, существует непопулярная и достаточно неудобная для нас (но много объясняющая) гипотеза, согласно которой наши более развитые предки попросту истребили других людей. Они были для них чужими во всех смыслах этого слова.

Чужой в нашем сознании — потенциальный, если не однозначный, враг. Его нужно сдерживать границами, международным правом, военной силой, ядерным арсеналом. В противном случае он грозит прорваться на нашу территорию и утопить нас в крови. Для нас лучше, если бы чужой не существовал, был стерт с лица Земли. Между нами и чужим ценностная пропасть.

Мы хотим, чтобы люди вокруг были похожи на нас. Мыслили как мы, действовали также. Мало кто допускает, что люди могут быть нашей полной противоположностью, и это не лишает их права на существование, не делает их убийцами и каннибалами. Но сегодня индивидуализм — едва ли не очередное религиозное убеждение. Именно он подталкивает нас к болезненной поглощенности собой. Все больше людей удивляет сам факт существования людей, имеющих взгляды на жизнь, выходящие за берега мейнстрима. Точно такие же схемы действуют на уровне государств. Ведь государствами управляют люди. А люди зачастую иррациональны.

Иррациональность преодолевается исключительно волевым усилием. Умение реалистично оценивать себя и способность терпимо относиться к слабостям окружающих достигаются через ежедневный труд над собой. Осознанность — вот, что по праву может считаться духовным подвигом. Но немногие на это способны. Ведь проще оправдывать себя.

Проблема в том, что наши реакции на какие-либо поступки окружающих или события зачастую нам только кажутся рациональными. На деле они — лишь отражение глубинных психологических процессов, которые мы не то чтобы не стремимся обуздать (в современной психологии это называется «принять своих демонов»), но даже не осознаем. Благодаря эволюционным особенностям нашей психики, мы, вероятно, почти никогда не бываем непредвзяты в наших суждениях. Наш ум полагает себя центром мироздания. Нас влекут за собой коллективные эмоции, триггеры из детства, нарциссические расстройства, комплексы, ложные убеждения, предрассудки, элементарное невежество, параноидальные опасения, эгоизм, иллюзии относительно своих моральных качеств, демагоги, разжигающие в массах эмоции страха, гнева и возмущения. При этом прогресс и просвещение не устраняют иррациональности нашего поведения. Меняются формы, но не суть. Посмотрите, с каким маниакальным усердием из общественного пространства западного, читай — цивилизованного, мира изгоняется все русское, начиная от политических символов, заканчивая культурой. А, казалось бы, времена маккартизма, тем более, охоты на ведьм, давно прошли. Словом, боги живут в нас самих, а мы, вместо того, чтобы прислушиваться к их голосам, плетемся за проходимцами, что обещают рай здесь и сейчас.

Однако и в этой, казалось бы, безнадежной ситуации наметились тектонические сдвиги. В фильме «Прибытие» Дени Вильнёва мы видим чужих в непривычной роли: гептаподы не проявляют агрессивных намерений (в отличие от людей, оказавшихся неспособными договориться сами с собой), а напротив, — как становится ясно к концу картины, — прибыли на землю, чтобы дать людям универсальный язык. То есть впервые чужой предстает не безжалостным захватчиком, а существом, помогающим нам совершить качественный скачок в эволюции сознания. Можно предположить, что «Прибытие» — это проявление начавшегося движения коллективного бессознательного от индивидуализма к интеграции. Однако говорить о скором завершении процесса не приходится. Мы полагаемся на инстинктивное чувствование опасности, исходящей от чужого и строим… пограничные стены. Удивительно, но до падения Берлинской стены в мире оставалось 16 подобных сооружений. Сегодня построены или строятся 65 укрепленных пограничных периметров (И. Крастев, С. Холмс «Свет, обманувший надежды»; необходимо уточнить: в 2022 году Польша выстроила стену на границе с Белоруссией и анонсировала возведения такого же сооружения на границе с российской Калининградской областью). При этом появление большинства из них так или иначе объясняется миграционными угрозами — инфильтрацией через границу тех самых чужих, и только в последнюю очередь — угрозами военного характера.

Почему так происходит? Однозначного ответа не существует. Но мы можем предположить, что основная причина кроется в том, что наше сознание пронизано идеей борьбы, выживания. Диалектика Гегеля (единство и борьба противоположностей), представления Гоббса (война всех против всех), теория Дарвина, социальная теория Маркса, тоталитарные идеологии, все это — не о глобальной пацифизации.

Исследователи полагают, что человеческая жестокость обусловлена четырьмя основными факторами: хищническая агрессия, борьба за доминирование, склонность к мести и склонность к садизму. Кроме того, жестокое поведение человека проявляется, во-первых, вследствие угрозы жизни, во-вторых, провокативного поведения окружающих при незначительной вероятности наказания, в-третьих, при условии полной безнаказанности.

В свою очередь развитие цивилизации способствовало формированию защитных механизмов. К ним можно отнести эмпатию, способность к самоконтролю, разум, чувствование морали.

В наши дни, когда у человека есть все, чтобы быть счастливым, насилию нет оправдания. Любые противоречия можно разрешить, не прибегая к оружию. Нас объединяет гораздо больше, чем разъединяет. Наше равенство можно наглядно выразить языком элементарной алгебры: если а=с и b=c, то a=b. Иными словами, если две величины равны третьей величине, то они равны между собой.

Стало быть, наша враждебность, с учетом уровня развития человеческой цивилизации, понимания эволюционных и социальных процессов, иррациональна. На деле мы представляем друг для друга угрозу не большую, чем выброшенная на берег медуза. Наша враждебность и разобщенность исходит из ощущения несправедливости и жестокости экономической системы, является следствием мифологизации прошлого и безответственной интерпретации настоящего в угоду сиюминутным интересам конкурирующих группировок. За это все мы расплачиваемся нашими жизнями.