Нас нет

Алексей Аркадьевич Мухин (2024)

Сборник "Нас нет" — это увлекательное путешествие в мир фантазий, где реальность переплетается с мистикой, а любовь становится основным двигателем сюжета. Каждый рассказ в этом сборнике раскрывает разные грани человеческих отношений: от сумасшедших историй любви до трогательных рассказов о семье и детях. Здесь есть место и доброте, и тайне, и магии. Мистическая история любви, ставшая кульминацией сборника, погружает читателя в мир, где время и пространство теряют свою привычную форму, а чувства обретают новое значение. "Нас нет" — это книга о том, что настоящие эмоции остаются с нами, даже когда нас нет.

Поцелуй ангела

— Тебе не дует? — Алексей нежно спросил супругу и накрыл её получше одеялом. Летние ночи выдались прохладные. Тюль то и дело гуляла по ветру, как будто собиралась сбежать, чтобы утром лучи солнца будили семейную пару.

Наташа сквозь сон кивнула, мол, нет, всё нормально, и продолжила смотреть ночные видения. Алексей поправил её волосы, лежащие на подушке, поцеловал в щёку и вскоре сам «провалился» в сон.

Тут дверь открылась, и вошёл их первый «маленький зайчик».

— Я к папе хочу, — послышался голос трёхлетней дочери. Настенька тянула за собой тяжёлое одеяло, спотыкаясь об него, поднимаясь и опять падая, но уверенно шла к цели — папа!

— Зай, ты чего не спишь? Ангелочек мой, — тихо проговорил тут же проснувшийся Алексей. Он включил фонарик на мобильном, чтобы подсветить ребёнку.

— Мне приснился страшный сон, — сказал ребёнок и стал взбираться на кровать.

Папа одним махом подтянул и ребёнка, и одеяло.

— Мама спит, — прошептал Алексей. — Давай тихонько ложись и закрывай глазки, папа рядом.

— Мама уже не спит, — проговорила Наташа, просыпаясь.

— Мамуличка моя любименькая, — сказала дочь и потянулась к маме.

— Сейчас второй зайчик придёт, — сказала Наташа. — Ты чего не спишь, котик? Папин ангелочек, — она улыбнулась и провела рукой по нежным волосам ребёнка.

— Мамочка, мне приснился бабайка и дюдюка. Можно я с вами посплю?

— Ложись, конечно. Папе завтра рано вставать, поэтому закрывай глазки — папа рядом, и спи… Мишка спит? — спросила Наташа про сына. Тот был постарше, мамин любимый помощник и часто оставался с сестрой дома.

— Когда я уходила, он спал.

Дочь положила голову на крепкие папины руки и стала засыпать.

— Спал, спал, — сказал назидательно папа, всех обнял и произнёс: — Девочки, спим.

Тут открылась дверь, и пришёл Мишка со своим одеялом и подушкой.

— Мамуль, ты спишь? Настя у вас?

— Заходи, сыночек, — нежно сказала мама.

— Сын, заходи и спать, — пробурчал сонный папа.

— Ей приснилось что-то страшное, я и не понял, — пояснял Мишка… заснул…

Сестрёнка не дала договорить.

— Я здесь, Мишка. Ложись с нами и спим.

Мишка залез на кровать и устроился между мамой и папой. Воцарилась тишина. Казалось, что все засыпают. Папа отбросил все мысли о завтрашнем дне — совещания, звонки, презентации… как пройдёт, так пройдёт… надо выспаться. Жена уже спала. Дочь, засыпая, поцеловала папу, и ей стали сниться герои любимых сказок… И тут вдруг:

— Папа, а как мы родились? — раздался голос Мишки.

— Ну, как? Как? — поясняла младшая сестра. — Мама рассказывала: они с папой были очень счастливы, и мы появились.

— А всегда, когда тётя и дядя счастливы, появляются дети? — не унимался брат.

— Так, дети… я так понимаю, сон отменяется, — произнёс папа, огляделся — вся аудитория смотрела на него, раскрыв глаза.

— Ладно, — начал папа свой рассказ, — слушайте.

— Где-то далеко на небе, может, на седьмом или восьмом от счастья, встречались греческие боги со славянскими богами. Пили капучино…

— Папа, — перебил сын, — а боги тоже пьют капучино?

Мама взглянула на папу, желая увидеть, как тот будет выкручиваться.

— Конечно! Мы же заходим в кофейню, и я говорю: «Как выпью капучино — божественно!» Почему? Это всё оттуда, с небес, сын… Слушай дальше.

Супруга улыбнулась, мол, выкрутился, поправила волосы и, облокотившись о подушку, продолжила слушать.

— Так вот, боги пили капучино и обсуждали планы на будущее: кому встретиться, кому расстаться, кому родиться, кому рождаться ещё рано и прочие вопросы. Были невероятной красоты перьевые облака…

— Мои любимые, — шепнул Мишка.

— Да… да… — продолжил папа, — золотые колесницы. Были просто океаны небес, а в них дороги в красивые сады с вкусными фруктами. Там, кстати, растут на деревьях шоколадки и мороженое, и есть можно столько, сколько хочешь, и не простынешь.

Дети переглянулись.

— А два ангела — Олексиус и Натали Дюпай — были отправлены по заданию богов пускать стрелы Амура, чтобы люди влюблялись и знакомились, и главное — чтобы у них появлялись дети!

— Их зовут почти как вас? — уже подключилась дочь.

— Представь! — ответил папа. Дети слушали, раскрыв рты. Жена улыбалась, обнимая то одного ребёнка, то второго.

— И что? — спросил сын. — В тебя тоже попала стрела Амура, когда ты маму встретил?

— Конечно! Так всегда, когда люди встречаются, — отвечал папа.

— Значит, в Колькиных родителей тоже стрела попала, и родился Колька, достал меня! — проговорил недовольно ребёнок.

— Нет, сын, там Колькиному папе «жёлтая вода» в голову ударила…

Мама рассмеялась при этих словах.

— А как это? — прошептала дочка.

— Это уже другая история, я вам потом расскажу.

— Гм-гм, — произнесла мама и продолжила слушать папины рассказы.

— Дай мне стрелу, — продолжил папа, — проговорил ангел Олексиус. — Мои закончились, а он так хочет быть счастлив, и ему нужна только такая, как она. А эта женщина — твоя полная копия, и ты мне тоже нужна… Глянь, как он на неё смотрит, — обращался Олексиус к Натали Дюпай (женщине-ангелу).

Два ангела взглянули на землю.

— Это обо мне речь, я тогда стоял и смотрел на вашу маму с её первым дядей и не мог оторвать глаз. Я остановил целое движение машин. Я смотрел на неё и понимал, что никого лучше в жизни не видел, и это именно ваша мама. От неё мне нужны детки!

Ангел Алексей пустил стрелы, и я влюбился!

В это время на небесах.

— Я тебя люблю! Я хочу, чтобы ты была со мной! — говорил ангел Олексиус, глядя на ангела Натали Дюпай. — Ты ведь знаешь, так и будет! Я уже был у Бога, и он дал добро. У нас будут дети.

Та тихо сказала:

— Я знаю, я сама у него была, и он благословил нас на рождение детей — Мишеньки и Настеньки.

— Так, вы что, не наши папа и мама? — спросила Настя.

— Конечно, ваши, — вмешалась мама, понимая, что папин рассказ зашёл куда-то не туда.

— Ваши, — подтвердил папа, осознав, что надо выкручиваться. — Дело в том, что у деток двое родителей: мама и папа на земле и мама и папа на небе — это ангелы-хранители.

— Вот ты… — жена хотела добавить «врун», но промолчала.

— Так, я не понял, бунт? — шутя спросил Алексей. Та закивала головой из стороны в сторону — мол, как я могу? Ангел-женщина ослушаться ангела-мужчину?

— А потом, — продолжил папа, — ангелы поцеловались, а в это время на земле целовались мы с мамой, в результате чего вы и появились, но сначала — поцелуй ангела, без него не было бы ничего! Дети рождаются на небесах!

— Па, Серёжка, который меня обижает, там тоже ангелы целовались?

— Нет, сын, там трудилась «соседняя канцелярия».

Жена рассмеялась.

— Это тоже другая история, как и про «жёлтую жидкость», что бьёт в голову. Всё, дети, спим! Папе завтра на работу.

Наташа подвинулась ближе к мужу и шепнула на ухо:

— Откуда эта история? Ты ж стоял и в открытую пялился на мою грудь, потом подошёл и нёс такую «пургу»!

Алексей стал серьёзнее:

— Я просто хочу, чтобы они верили в чудо… Жизнь ещё успеет их шлифануть вдоль и поперёк… Потом это лишь подтверждает, что ты лучшая в мире из женщин!

— Не согласна про шлифануть, — стала серьёзнее и Наташа. — Мне кажется, ты их убережёшь от всего. С тобой настолько защищённо, — говорила она, проводя рукой по его волосам. — Мне достаточно быть твоей и больше ни о чём не думать!

— Спасибо тебе. Дорогие слова… Дети спят… Может, и мы поспим, — Алексей хихикнул и поцеловал супругу.

Родителям приснился один и тот же сон: вдвоём они заходят в детскую, где спят их дети, а над кроватью стоят двое — невероятной красоты девушка лет 23 в белом летнем платье и обаятельный юноша с фигурой атланта, тоже в белых одеждах. Стоят и смотрят на их детей.

Испугавшись, оба родителя проговорили:

— Вы смерть? Вы за нами пришли? Детей оставьте!

Те улыбнулись:

— Нет, нет, вы ещё поживёте. Мы на деток посмотреть, — с этими словами растворились в воздухе.

Первой проснулась Наташа.

— Лёш, Лёш! — Будила она супруга. Тот глубоко спал.

Наташа встала и отнесла деток в постель, те видели уже десятый сон. Вернулась в спальню.

— Блин, Наташ, что тебе снилось? — Алексей проснулся и тяжело дышал, проводя руками по лицу.

Она рассказала. Они испугались жутко.

— И что это значит? — спросила Наташа.

— Это значит, что я сказал детям правду… Невероятно… Давай выпьем сладкой воды, чтобы уснуть.

Он встал, налил два стакана воды, бросил ложку сахара в каждый и протянул один стакан супруге.

Они помолчали немного, сидя на кровати и болтая ногами. Затем Наташа сказала:

— Вероятно, и остальные твои рассказы — чистая правда… Невероятно!

— Я… просто… — терял слова супруг… — давай спать. Может, поспим сегодня.

Та кивнула и обняла мужа. Легли.

Тут открылась дверь, и вошёл Мишка.

— Ма, Па, Настя спит, а как вы познакомились?

— Дети, я с вами с ума сойду! — произнёс папа. — Марш в кровать!

Ребёнок лёг, и папа начал свой рассказ:

— Была другая зима…

Утро. Наташа стояла на кухне и ждала, когда компаньон мужа возьмёт трубку. Телефон держала плечом. Щёлкнула чайник и бросила в чашку ложку кофе. В трубке были лишь длинные гудки. Она поправила волосы, запахнула халат, и тут в трубке послышался голос:

— Алё, привет, Лёш.

— Это не Лёша, это Наташа. Серёж, доброе утро.

— Привет, Наташ… Так а где этот… гений наш? Книжка пошла в продажу… уже первые покупки, магазины спрашивают тираж, так это при том, что все перешли на электронные книги… Ладно, где он?

— Он спит, — вздохнула супруга и продолжила виновато: — Дай выспаться…

— Вот если бы вы ночью спали, а не занимались понятно чем…

Наташа засмеялась.

— Тебе не понятно чем… поверь.

— Мировое закулисье в шоке! Планета перенаселена, а вы опять делаете детей по ночам… — шутил компаньон. — Если бы я на нём не зарабатывал такие бабки… А что, кстати, новый роман?… Другая зима.

Наташа изменилась в лице и со всей серьёзностью произнесла:

— Будет тебе «Другая зима»! Жди! — и отключила телефон.

Нас нет

Наверное, это палата… Наташа открыла глаза. Всё такое белое. Столько белого цвета — простыни, пододеяльники, всё так пропахло мылом. Видно, не экономят на больных, — мысли летели в её голове одна за другой, не давая покоя. Покой, впрочем, был ей необходим — она лежала без сознания уже четвёртый день. Всё тело затекло.

Голова то кружилась в одну сторону, то в другую, а глаза постоянно бегали, изучая всё вокруг. Белый стол у окна… Надо же, и авторучка тоже белого цвета. За окном ветка белой сирени прямо напротив её глаз… опять белая.

Она недовольно поморщилась и перевернулась на другой бок.

— Почему столько белого? Даже металлические перила натёрты до блеска, так что отражают тот же белый цвет наволочек. Можно с ума сойти, — думала Наташа.

Она снова перевернулась на другую сторону, и опять этот белый цвет. Она ворочалась на подушке, то в одну сторону, то в другую, стараясь найти хоть что-то другого цвета. Нет! Один белый цвет! И он так резал глаза… белый цвет!

На свежих наволочках и пуховых подушках она уже вспотела. Облако её каштановых волос под тяжестью пота рухнуло на подушку и лежало, словно копна сена.

Надо перевернуть подушку. Где я? Больница, но почему никого нет? Должна быть кнопка для вызова врача… — мысли летели, опережая друг друга. Кнопки тоже не было. Она попыталась встать, но тут же от бессилия рухнула на постель… Послышались шаги…

Кто-то идёт… меня спасут… С надеждой она взглянула на дверь — опять белого цвета. Дверь открылась, и вошёл мужчина невысокого роста, полный, опять же в белом халате и в белом колпаке.

— Я с ума сойду, — заключила Наташа.

— Бородка чёрного цвета! Есть! — мелькнуло у неё в голове. — Жить можно. — Она слабо улыбнулась и потеряла сознание.

— Она, похоже, была в сознании. Хорошо! — проговорил доктор, мужчина лет шестидесяти, с бородкой а-ля Меладзе, и устроился на стуле рядом поудобнее. Два санитара высокого роста стояли чуть в стороне и ждали его указаний.

— Вколи ей кофеин. Вон он, на тумбочке, — скомандовал доктор одному из них. Вскоре Наташа снова открыла глаза.

— Спасительная чёрная бородка доктора, — пронеслось у неё в голове. — Жить можно. — Она с трудом улыбнулась.

— Вот, — сказал доктор, — улыбка у вас красивая, это хорошо. Всем светлее стало.

— И так… — она говорила с трудом, еле ворочая сухими губами, — столько белого цвета и света, куда ещё?

— Так-так-так, не напрягаемся, не говорите, берегите силы. Я Андрей Петрович Караулов, ваш доктор.

Она разволновалась.

— Доктор, как Лёша? Нет, он не Лёша. Лёша он такой один! Он меня спасёт! Он может! Лёша, Лёша, Лёша, — неслось у неё в голове со скоростью света. — Значит, будем жить! — она улыбнулась шире и стала успокаиваться. — А вот ещё оправа на докторе — не белая… фух, жить можно, — заключила она.

Доктор повёл бровями, мол, не понял, что случилось.

— Опять улыбаетесь, радуете старика, приятно… Мало по-настоящему красивых людей, красота — это ваше. Все миленькие да сексуальные, а по-настоящему красивых мало, а вы — королева! — продолжил хвалить Андрей Петрович.

— Да уж, — проговорила Наташа, с трудом выговаривая слова, — королева, вся израненная в больничной палате… Это ж больница? — Доктор снова кивнул санитару на бутылку с водой, стоящую всё на той же тумбочке. Её напоили. Помолчали немного, и Андрей Петрович спросил:

— Что вы помните последнее?

— Свет, трасса, Москва, много света и машина навстречу белого цвета… опять белый цвет! А Лёша, мой Лёша… он самый лучший! Слышите? Он самый лучший на свете! — уже кричала она, слова не выговаривала, а просто шевелила губами.

Санитары напряглись, Андрей Петрович сдерживал её руки. Она стала крутиться из стороны в сторону.

— Лёша! Лёша, живи! Позвоните в Сан-Франциско. Он попал в аварию! Фото у меня под подушкой, возьмите… Ну, поднимите вы подушку… пригород Сан-Франциско, он ведь ваш коллега, он гений, он очень хороший доктор! Поднимите подушку, — орала она уже во всю глотку.

Те замерли и смотрели на неё как завороженные.

— Феназепам! Быстро! — наконец скомандовал доктор.

Два санитара крепкого телосложения еле сдерживали хрупкую женщину, которая всё продолжала шептать сухими губами:"Лёша, живи! Лёша, живи! Лёша, живи!"

— Чёрная бородка доктора, — пронеслось у Наташи в голове перед тем, как она отключилась.

Доктор сделал укол и залез рукой под подушку. Фото — Наташа с каким-то молодым человеком в Париже на Эйфелевой башне…

— Андрей Петрович, гляньте на дату снимка, — предложил один из санитаров.

Доктор опустил глаза в нижний угол фото.

— Да, этого просто не может быть!

Полгода назад.

Алексей припарковал машину. Открыл дверцу и вышел. Ноги тут же утонули в снегу. Зима. Зима выдалась славная. Ещё и пригород. Лес, свой дом, приятный морозец. Он ненадолго осмотрелся.

— Природа совершенна, — заключил он.

Ёлки утопали в снегу, кое-где протоптана тропинка в лес. Воздух чистый, что хочется дышать полной грудью, и всё равно не надышишься. Небо «завоевали» его любимые перистые облака. По деревьям пробежала белка, стряхивая с веток снег. Она подбежала к нему, дёргая носиком в ожидании угощения. Алексей похлопал по карманам дублёнки и достал кулёк с орехами, который взял в дорогу. Кинул парочку, та схватила и тут же убежала кормить бельчат.

Он взял из машины сумку, поставил машину на сигнализацию и направился к дому. Там «Цыган» — любимая немецкая овчарка — уже ждёт. Там диссертация и спокойные дни далеко от кафедры, можно просто работать и по вечерам ничего не делать, тупо смотреть телек. Из соседей никого, только местный почтальон дядя Миша, добрый пьяница, иногда зайдёт пропустить рюмашку и обсудить последние новости. Мысли грели:"Сейчас ещё заварю кофейку, и жизнь удалась!" — заключил Алексей.

Он отварил калитку, это пришлось сделать с усилием — снега намело будь здоров. Он любил зиму, любил до одури, и время это любил — конец года, можно просто выдохнуть и также просто жить, сбросить с себя все заботы, хлопоты, дела, кафедра, студенты. Просто сбросить всё!

«Цыган» прибежал и залаял, встав на задние лапы. Лёша присел и позволил себе быть облизанным с ног до головы. Цыган чуял, что в сумке у хозяина вкусные сосиски! Засунул мордочку в сумку и вилял хвостом. Ух, какие же они были вкусные!

Лёша поставил сумку в снег и вытащил оттуда пакет с угощениями.

— Держи, мой хороший!

Он положил собакам еду и пошёл в дом. Поднялся по ступеням, задержался на крыльце, оценивая местные красоты, и вошёл внутрь.

Всё в пыли: и камин, на который он копил с институтских подработок, и шкаф, и стол, кровать, и плазма, висящая на стене. Ну, понятно, он давно тут не был. Переоделся и принялся наводить порядок. Вскоре дом стал идеальным жилищем идеального местного жителя. Лёша включил чайник и уставился в окно. Выложил папки с диссертацией, открыл ноутбук.

Цыган носился по двору как ненормальный и лаял. Это могло означать только одно — у них гости.

Лёша сделал гримасу.

— Кто бы это мог быть? — проговорил он вслух и направился к воротам.

— Есть кто-нибудь? — послышался приятный женский голос. Цыган залаял ещё сильнее.

— Ой, а я собак боюсь! — донеслось из-за ворот.

Он открыл. Перед ним стояла девушка лет двадцати пяти в зимнем полушубке, в шапочке на голове, в красивых сапожках. Она мялась с ноги на ногу.

— Хотите прожить сегодняшний день не зря? — прямо заявила незнакомка, обладательница приятного голоса.

Ему это очень понравилось — ни здрасьте, ни до свидания, а вот так сразу к делу. Он завис, затем решил подыграть.

— Хочу!

Она растаяла и заулыбалась. Он ей сразу понравился — высокий, широкоплечий светловолосый парень с очень добрыми глазами. В ответ она проговорила:

— Ой, спасибо большое, а то меня все кидают, к кому ни подойду — всегда куда-то бегут. Я тут застряла, я не очень разбираюсь в машинах. — В стороне стоял и дымился её RAV4.

— Понятно. Постойте, я схожу за инструментами. — Он ушёл, вскоре вернулся и занялся машиной.

— Меня Наташа зовут, — сказала незнакомка.

— Я — Алексей.

— Очень приятно… столько мужчин меня бросили! Все проехали мимо. Я до вас чудом доехала. Смотрю, дом — думаю, сверну. Другого выхода нет.

— Странно, обычно это повод познакомиться, — ответил Алексей, глядя в капот машины. — Девушка, машина, вы обаятельны, мужчина проявит себя как альфа-самец.

— О чём вы? — недовольно произнесла Наташа.

Они помолчали немного.

— А вы работаете как хирург: чётко, слаженно, будто перед вами пациент.

Тот улыбнулся.

— Я хирург, ещё преподаю в институте, но за просто так я не работаю.

— Любые деньги! — не дала договорить Наташа.

— Какие деньги? Если вы выпьете со мной и с «Цыганом» чашку кофе — мы в расчёте. Я, кстати, чайник уже приготовил.

— Ваша собака? — испуганно спросила Наташа.

— Собака моя… он очень славный.

— Я собак боюсь! — замахала она руками из стороны в сторону. — Нет, нет никаких собак!

— Мой Цыган такой — может зализать до полусмерти, — улыбался Алексей. — А так вам ничего не угрожает.

— Ну, раз так… я даже не знаю… я такая трусиха, — сказала Наташа, вздохнув. — Тогда ок.

Они снова помолчали. Затем Алексей сказал:

— Я всё. Пошлите в дом.

Время за чашкой кофе летело незаметно. Наташа оказалась приятной собеседницей и рассказывала истории не меньше Алексея.

— Вы знаете, я пару раз попадала в аварии, но так… всё нормально, иногда доходило до комичного.

— Стою на светофоре, застряла, уже зелёный, а мужик за мной сигналит постоянно, а все остальные относятся сносно. Я встаю, подхожу к нему и говорю: «Вы знаете, я женщина, не очень разбираюсь в машинах. Вы не могли бы посмотреть, что с моей машиной, а я пока посижу на вашем месте и посигналю».

Алексей рассмеялся.

— И что тот?

— Ну, ему неловко стало, конечно, но помог. Всё нормально.

— А я выбрался писать диссертацию, знаете, конец года. Тут тихо, спокойно: сиди и пиши, прогулки на природу, один сосед, чтобы поговорить, и вечером телек — нормально, жить можно. Новый год встречу здесь.

— Спасибо вам, хорошо посидели. Мне пора.

Она как-то неожиданно быстро стала собираться. Он растерялся. Хотел её задержать, но как? Завис. Сидел и пялился на неё. Она ему искренне понравилась, и давно ни с кем ему не было так хорошо. Потом кивнул и пошёл проводить. У машины он протянул ей связку ключей и сказал:

— Берите, тут удобное место до города. Я бываю заезжаю выпить чашку кофе, «Цыгана» накормить и опять на работу. Брать тут нечего… берите ключи.

— Лёша, неудобно, я чужой человек, — она засмущалась.

— Будете ехать мимо — не проезжайте мимо. Кофе попьёте, дыхание переведёте и дальше по делам. Удобное расположение до города, — продолжал он её уговаривать. Она задумалась, но взяла. Ещё раз поблагодарила за помощь с машиной, кивнула, села в машину и уехала.

Он остался стоять и смотреть, пока её машина не исчезнет за горизонтом. Подбежал Цыган и жалобно заскулил.

— Всё, мой хороший, мы опять одни.

Прошло три месяца.

Франция. Вокзал Сен-Лазар.

Алексей стоял на перроне и мялся с ноги на ногу. До поезда оставалось недолго, а мысли неслись куда-то не туда. Казалось бы, надо радоваться: ряд блестящих операций, защита диссертации, выступление в Париже в Медицинской академии. О чем еще мечтать? Только дом и овчарка во дворе. Любимая жена и дети… Тут он стал совсем серьезен. Она пропала. Сначала все было прекрасно. Он заезжал на дачу, а она часто оставляла записки:

— Леша, это тебе печенье к кофе… Я тебе пачку Illy привезла. Ты пьешь такой кофе? Я обожаю Illy… Леша, не оставляй мне шоколадных конфет с коньяком, я съела всю пачку и уснула. Хорошо, что Цыган разбудил, а то бы опоздала на работу…

А потом она пропала. Они так и не успели обменяться контактами. Он боялся ее спугнуть. Это был его человек. Он хотел с ней провести жизнь, но боялся, что неверный шаг ее спугнет, и она больше не приедет, не оставит записки. А он ведь часто просто искал повод заехать на дачу, прочитать от нее записку, что-то оставить ей к кофе и снова уехать по делам.

Конечно, он оставил свой телефон, но в ответ — тишина. Сколько раз он вздрагивал от звонка с неизвестного номера: «Она! Нет, не она…» Она пропала. Леша думал: может, спугнул? Может, она не хочет? Может, у нее отношения? Такая девушка вряд ли одна! И еще триллион других мыслей.

Фантазия у него была развита! Некоторые коллеги говорили:

— Покровский, тебе бы рассказы писать, ты был бы еще более гениален, чем медик. Про «гениален» уже все говорили вовсю! После ряда блестящих операций весь преподавательский состав и его учитель воскликнули: «Покровский — гений!»

Он брал самые безнадежные случаи. Ему важно было бросить вызов судьбе и сказать: «Я умнее». Плюс банальный профессиональный интерес — а смогу ли я? Смог… смог так, как и близко не могли другие.

С каждым подобным успехом он убеждался в одном: кроме медицинских законов есть еще какие-то, на основании которых один человек живет, другой нет при абсолютно одинаковой этиологии заболевания. Законы, которые стоят выше физиологии и науки. Это чем-то напоминает противоречие интуиции и здравого смысла.

Однажды произошел крайне серьезный инцидент. Во время операции Покровский дал указание ввести кетамин, который был строго противопоказан из-за состояния пациента, и… пациент вышел из наркоза.

Коллеги тогда говорили все как один:

— Видишь, видишь, я же говорил — надо слушать Покровского!

Лучший друг после операции отозвал его в сторону и тихо шепнул на ухо:

— Лень, ты лезешь куда-то не туда! Не лезь в вопросы провидения. Ты не Господь Бог!

Леша менялся в лице и отвечал:

— Мне кажется, те люди, которых я спасал, не должны были бы выжить, это нарушает нормальный ход вещей… — Потом после паузы всегда добавлял: — Я врач, и я должен спасать людей. Как я это делаю — это мое личное дело! Главное — жизнь!

Постепенно мысли его оставили, и он ни о чем не думал.

На перроне было прохладно и сыро. Откуда-то дул легкий ветерок — то ли от поезда, который только что уехал, то ли от технического состава, проверяющего рельсы — непонятно.

Он поднял воротник рубашки, подтянул рюкзак, висящий на спине, засунул руки в карманы и отошел от края платформы.

Было немноголюдно: семейная пара — молодые мама и папа — и доченька, юная француженка лет пяти.

— Не ребенок, а ангел, — заключил Алексей, глядя на девочку.

Она спала у мамы на руках, папа все смотрел на часы, наверное, в ожидании поезда.

Ничего не волновало только француза-старика. Тот развернул Le Monde и что-то читал, иногда делая гримасу, означающую: «Ужас, и куда только смотрят власти». Подошли еще пара мужчин с портфелями и плащами через руку, да какая-то незнакомка, явно не француженка, стояла спиной и вглядывалась вдаль, вероятно, желая первой увидеть подъезжающий состав.

— Русская, наверное… даже со спины чувствуется, что русская, — задержал Леша на ней свой взгляд… Стоп! Наташа! Она! — пронеслось у него в голове. Он бросился к ней, понимая, что, возможно, обознался, но шанс даже один на миллион надо использовать!

— Вы кофе не хотите? — тихо проговорил он, подойдя ближе.

— Ой! — Она обернулась и бросилась к нему в объятия.

— Ты как?! — Он не мог наглядеться. Летнее платье, каблуки, ее кудряшки, спадающие на глаза, улыбка… Он целовал все, что видел.

— Как ты? — тая от поцелуев, спрашивала она.

Оба растерялись, так много хотелось сказать.

— Я нормально. Диссертацию написал. Сейчас в академию с докладом, ну, он там в поддержку диссертации и все такое… Невероятно! Это ты!

— Я к подруге отдохнуть, — отвечала она. — Я ключи твои потеряла… Леш, прости!

— Наташа, ё-моё, — воскликнул Алексей, — я как раз тебе оставил телефон…

— Ой, да… контакты, — она полезла в сумочку за мобильным.

На горизонте показался состав.

— Помогите, девочке плохо! — кричала француженка.

Леша бросился к ребенку. Наташа за ним. Освободили скамейку, положили на нее плащ и ребенка.

— Она инсулиновая. А мы дозу забыли, потому что наш папа… ё-моё! — кричала мать.

На отце девочки не было лица.

Алексей спокойно поставил рюкзак, висящий у него на плечах, и достал оттуда шприц и инсулин.

— Да, но откуда? — вскрикнул пришедший в себя папа.

— Я врач, — спокойно отвечал он. — У меня должны быть любые лекарства.

Ребенок пришел в себя.

Алексей обернулся. Поезд уехал. Наташи не было. Тут к нему подошел француз-старик и протянул листок бумаги.

«Леша, мой славный, мой любимый, я очень рада, что встретила тебя! Это просто нереально! Это судьба! Я буду лететь через три дня назад. Самолетом. Тут один аэропорт и один рейс на Москву. Прости. Надо бежать. Денег в обрез».

Он кивнул старику, мол, спасибо, и решил еще немного посидеть — перевести дыхание.

— К вам можно, месье? — к нему подошел папа девочки. — Дочка хочет сказать вам спасибо, — сказал и расплылся в улыбке. Ребенок вскоре подошел и протянул Алексею рисунок.

— Она у нас рисует, — пояснил счастливый папа.

Конец ознакомительного фрагмента.