Привет из прошлого. Или из прошлого с приветом

Алексей Аимин

Свой привет я посылаю вам из сравнительного недалекого прошлого – из 80-х и 90-х – двух переломных десятилетий. Но учитывая, что эти десятилетия были не только в прошлом веке, но и в прошедшем тысячелетии, звучит это и громко и значительно.Книга написана легким, доступным языком, что дает возможность читателю не обращаться к энциклопедиям, толковым словарям и другим справочным изданиям.Рассчитана на широкий круг читателей и покупателей, предпринимателей и народных заседателей.

ПРИВЕТ ПЕРВЫЙ ознакомительный

Вроде бы двадцать лет в масштабах истории человечества — ерунда, но для нашего народа 80-90-е годы прошлого века стали поворотными.

Страна стояла на перекрестке. Я тоже там стоял и думал о будущем:

Пойдешь налево — флаг нести заставят,

Пойдешь направо — там обокрадут,

И только прямо — к ордену представят! —

Представят точно — только не дадут!

Именно тогда мы окончательно разуверились в идеалах коммунизма. С карты мира исчезла страна с аббревиатурой СССР, и вновь появилась Россия.

Удержать людей с разным менталитетом можно только силой — психологическое рабство оказалось трудно переносимым. Правда, поначалу руководители страны этого никак не могли понять — отсюда жертвы. Слава Богу на сами выступления пришлось только чуть больше октября 1917 года. Но зато гражданской войны в масштабах всей страны не было.

А что касается коммунистических идеалов свободы и равноправия, то это было навязанное зарубежное учение о построении Рая на земле. Рассчитано оно было на недалеких и не шибко образованных людей. И никаких царей и тиранов!

Свержение монархий шло по Европе по присказке:

Английские фунты — французские штыки — русские дураки.

Но, побыв в идеалистах материализма, Россия зашла в тупик. Ей и пришлось хоронить призрак коммунизма, который бродил по Европе и забрел в наши края. Гостил он у нас чуть меньше века, не успев отметить столетний юбилей Союза борьбы за освобождение рабочего класса (в последующих вариантах РКПб, ВКПб и КПСС). Но похороны его оказались довольно дорогими.

Четыре полных поколения прошли по замкнутому кругу, отдав свои силы, талант и жизни на пути к этой светлой мечте. Годы войн, репрессии, унижения и голода. А за два последних десятилетия ХХ века наша страна прошла путь от «застывшей», но одной из ведущих стран мира к быстро развивающейся стране нижайшего пошиба.

Масса людей находилась в прострации. Я тоже не был исключением, с той лишь разницей, что фиксировал на бумаге свои внутренние переживания, метания и мало кого интересующие личные трагедии:

Сяду и простые напишу стихи

Можно озорные, чтобы под «хи-хи»,

Можно и «чернухи» малость подпустить

Иль «клубничкой» в ухо про любовь залить.

Можно о природе, что в моем окне,

Можно о народе, что сидит в дерьме,

Можно и абстрактно — моде дань отдать,

Можно всяк, понятно, станут ли читать?

Клич в ходу попсовый — денежки вперед!

Уж не верит слову наш простой народ,

Заливает душу водкой всех систем,

Все опять разрушим снова, а затем…

Рубятся основы нервами в натяг,

Все теперь по новой: гимн, и герб, и стяг.

Жизненные сцены — прозой по мозгам,

Лихо скачут цены, кони по «Вестям».

Что теперь «мамашу» всуе вспоминать? —

Заварили кашу и самим хлебать,

Каждый день цепляем новые грехи,

Дальше что? — Не знаю.

Вот и все стихи.

1995 г.

Два шага назад

Чтобы легче войти в освещаемые события, нам придется заглянуть и в шестидесятые-семидесятые, когда формировалось мировоззрение повествователя. Когда страна выходила из послевоенной разрухи, когда в народе укреплялась вера в правильности избранного пути.

Культ «отца всех народов» был развенчан, хрущевская оттепель проскочила мимо но след оставила.

Начали строить хрущевки и сеять кукурузу. Постепенно расселялись коммуналки и люди с общих 15—20 метровых кухонь стали иметь личные 6-метровые в которых порой столовалась в две смены. Так жители разделялись и постепенно становились индивидуальными ячейками.

Промелькнул и исчез анекдот:

Нашему рабочему их рабочий показывает свое жилье:

— Вот столовая, здесь гостиная, вот кухня а вот спальня.

Наш рабочий махнул рукой:

— Да у нас то же самое, только без перегородок!

К концу 60-х мясо и колбаса из праздничного ассортимента перешла в ежедневный. Но это только в больших городах, куда шныряли за деликатесами и одеждой жители близлежащей округи. Электрички и поезда тогда пахли вкусно.

Последующая стадия осознания действительности проходила под монотонные речи генерального секретаря, которого наш народ, подначивая, благодарил за все:

После весны наступило вновь лето,

солнышко светит по-прежнему.

Партии нашей спасибо за это,

и лично товарищу Брежневу!

Однако постепенно жизнь становилась монотоннее и серее. Светлое будущее по-прежнему отодвигалось на неопределенное время.

Уже в конце 70-х советские прилавки стали блекнуть, и в нашей жизни появилось новое понятие — дефицит.

Мы тогда и знать не знали, что находились в застое, — об этом нас просветили позже.

Социалистическое плановое хозяйство исчерпало себя, плодя никому не нужные, некачественные товары. Но в пересчете на душу населения все выглядело вполне пристойно:

— обувь по три пары на человека,

— каждому мужику — костюм,

— каждой женщине — два платья,

чулочно-носочные изделия по 8 пар на статистическую единицу.

Премии производителям давали за изготовление, а не за реализацию, и о каком качестве или его внешней привлекательности товара могла идти речь?

Доходило до маразма, чтобы исключить затоваривание складских помещений, эту продукцию просто уничтожали.

Но и тогда, в стране делались микроскопические шаги в сторону рынка. В период хронического дефицита, принцип — «ты мне — я тебе» и стал зачатком рыночных отношений: вы нам палку колбасы — мы вам билеты в театр. Но это по мелочи. А аппетиты росли и из первых советских детективов мы уже знали, что и в СССР

есть те кто «Где-то там порой, честно жить не хочет» и делает левые бабки.

Но мы-то были честными, а заодно и бедными и одно другому нисколько не противоречило.

К началу восьмидесятых годов народ уже стал понимать, что его дурят. Отчеты об ошеломляющих успехах социалистического производства никак не совпадали с действительностью. Энтузиазм в народе угасал и призывы:

«Кто в труде впереди, у того орден на груди!» — уже не грели.

Советские люди переходили на другой принцип:

«Если вы считаете, что вы нам платите, то считайте, что мы работаем». Дефицит в магазинах частично восполнялся довеском с производства. Несли все, что подворачивалось — мыло, лампочки, гвозди. Так что внизу особого застоя не было. А вот наверху…

Наверху к нашему руководству неожиданно подкралась подлая старость, с которой кремлевские таблетки, по большому счету не справились. За один 1982 год нас оставили два столпа предыдущей эпохи — подпольный вождь коммунистической идеологии Суслов и фасадное лицо системы — Леонид Ильич Брежнев.

Двоих следующих генсеков мы проскочили быстро. Из всего, что запомнилось при Андропове — облавы в рабочее время в магазинных очередях. Народ тут же распустил слух:

ЦК КПСС уже переименовывают в ЧК КПСС.

Еще запомнилось очень удивившее незначительное снижение цены на водку (с пяти рублей 30 копеек до четырех 70-ти).

Народу это понравилось, и подешевевший продукт назвали мило и душевно — «Андроповка».

Следующий генеральный секретарь Черненко вообще в народной памяти не смог зафиксироваться.

Сдвиг по «фазе»

И тут вдруг появляется ОН, молодой, говорливый, не скрывающий, что любит не только народ, но и свою жену — Михаил Сергеевич Горбачев. Главное, что у него было в наличии, это огромное желание помочь затюканному народу, при недопонимании как это сделать. Продолжая верить в коммунистические идеалы, он пошел в народ с новым лозунгом:

«Демократия и гласность»

и обещаниями все перестроить, ускорить, установить «консенсус» и создать «альтернативу» — термины, которые вызвал в народе массу противоречивых толкований:

Милка показала в койке

Новое движение.

Я-то думал перестройка,

а это ускорение.

Все было бы, может и ничего, и этот консенсунс, мы и отыскали бы, но тут, откуда ни возьмись, навалились напасти. Сроду такого не было, обычно, страну, строящую общество будущего, все катаклизмы обходили стороной. А тут:

1. Чернобыль в 1985 году (взрыв реактора: погибло 30 человек, отселено 130 тыс. человек, заражено 660 тыс. человек),

2. Спитак в 1988 году (землетрясение: 25 тыс. погибших 19 тыс. ставших инвалидами и 530 тыс. лишившихся крова).

3.Резкое падение цен на нефть и дефицит бюджета вызвало рост внешних долгов и первого скачка инфляции в 30%.

Народ был в страшном потрясении. Раньше все это ловко скрывали, даже серьезные аварии, происходящие в соседнем городе или районе, оставались для остального народа в тайне. Теперь, с гласностью все средства массовой информации наперебой открывали нам глаза на нашу действительность, и у людей в головах голосом Хазанова зазвучало:

«Вот оно как… оказывается, не только у них так бывает…»

Что касается техногенных катастроф, то тут сработал механизм замедленного действия, из предыдущих десятилетий. Народ совершенно извращенно воспринял лозунги: «Пятилетку в четыре года» и по своему спешил, — то положенный гвоздь не забил, то винт не докрутил, то болт с укороченной нарезкой ставил.

И Экономика должна быть экономной», когда ради экономии то цемент в бетон не докладывали, то десяток шпал на каждый километр пути.

В связи с потеплением международной обстановки, образ внешнего врага — основа сплочения и единства народа начал расплываться.

Вот тогда было решено найти внутреннего врага. Отыскали быстро — алкоголь. И это как раз в тот момент, когда наши люди бросились от Чернобольской радиации спиртосодержащими растворами спасаться.

Родился знаменитый документ:

«О мерах по усилению борьбы против пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения» (Ведомости Верховного Совета РСФСР, 1985, №21, ст. 738).

Народ не сразу понял. Партия возглавила это начинание и бодро ринулась его исполнять. В СМИ появились ужасающие цифры прогулов, простоев и несчастных случаев на производстве. Вырубались виноградники. Рекламировались соки и минералку.

Устраивались безалкогольные свадьбы, организовывались посиделки у самоваров.

Народ свое отношение выразил четко и лаконично:

«Н₂О — девиз не наш! Наш — С₂Н₅ОН!!!».

Я тоже выразил свое мнение, но в более мягкой форме заменив первоначальное сало на водку:

Правителей я многих пережил,

Еще пяток надеюсь пережить.

Но как при прежних водку я любил,

Так и при будущих буду я любить.

Фактически возникла та самая горбачевская альтернатива: КПСС или ВОДКА. Последняя, опираясь на многовековые славянские традиции взяла верх, и образ врага народа неожиданно перешел на «ум, честь и совесть эпохи».

Водку пить — страну загубить

Многие россияне до сих пор считают, что именно с этого разногласия все и пошло. Я и сам был того же мнения:

Когда у человека едет крыша,

То не сказать, что это хорошо.

Когда пришел до власти некий Миша,

Тогда процесс вот этот и пошел.

Я вспоминаю — много сделано по пьянке:

Попов сажали, загоняли всех в колхоз,

Но русский Ваня утром спозаранку,

На наше поле все же вез навоз.

Война нас как с похмелья разбудила —

Мы квелые обычно по утрам,

Но мать Россия все же победила —

Спасибо скажем фронтовым сто грамм.

Затем с разбега сделали мы бомбу,

Гагарин Юра тоже молодец,

Потом из нас пытались сделать зомби —

Второй Ильич был главный образец.

Конечно перепили здесь немного,

За что в Афгане и урок нам дан,

Но что-то ведь делали, ей Богу,

Хотя бы тот же никому не нужный БАМ.

Да, с трезвостью загнул конечно Миша,

Страна огромный испытала стрессс,

И у народа съехала враз крыша,

И этот продолжается процесс…

На последнем издыхании, мы все же вползли в девяностые в статусе коммунистической державы.

Однако, СМИ вышедшие из под контроля государственных служб, сделали свое дело, и коммунистический миф затрещал по швам. Телевидение наполнилось политическими шоу, главными из которых стали телемосты с Америкой и трансляции съездов депутатов.

На съездах молодые, и не совсем молодые политики новой волны во всеуслышание начали поливать грязью политиков предыдущей когорты, а те им отвечали той же монетой. Поначалу это было очень занятно. Тогда мы уже постепенно начали понимать, что «Демократия по-нашему — это когда один может спокойно резать правду-матку в глаза другому, а тот в свою очередь может так же спокойно ее проморгать».

Со временем к слегка потускневшим политическим шоу на экраны выплеснули новое цветное зрелище — латиноамериканские сериалы: «Рабыня Изаура», «Дикая Роза», «Мануэлла». Но самым крутым подколом был сериал «Богатые тоже плачут». Для всей страны было шоком, что, имея прекрасную еду, одеваясь в шикарные одежды и при сплошном безделье, они могут быть так несчастны.

Девяносто процентов населения страны смотрела красивую жизнь, пропитанную слезами, всхлипывая и сморкаясь.

Cидим вдвоем мы у телеэкрана,

Сегодня скромненько мы — пиво только пьем,

У наших ног мурлычет Марианна,

Луис-Альберто завилял хвостом.

Давно проблем уж нету с именами, Изаурами, Розами заполнен весь наш дом,

Серега с Манькой сына Мейсеном назвали,

Мы с Клавкой дочку Мануэлкой назовем.

Несмотря на большое количество зрелищ, дефицит хлеба насущного все же ощущался. И не только хлеба, но и остальных нужных предметов, как, например, мебель, телевизоры, холодильники. Дальше больше, стали пропадать моющие средства, электрические лампочки и туалетная бумага. К учебному году строго по спискам выдавались тетради, фломастеры и карандаши. Куда все девалось, было одному Богу известно. Напряжение возрастало.

Конечно, власти сами виноваты, выдернув людей из «уютных» кухонных шестиметровок в километровые очереди. Если очереди на получение квартир уже давно были привычным явлением, то в 60-х стали появлятся очереди на автомобили и гаражи, в 70-х на холодильники и мебельные гарнитуры.

Ждать приходилось по несколько лет. Люди записывались и периодически отмечались. Тут уже очереди стали превращаться в стихийные собрания и даже митинги.

Чтобы избавится от ненужного ажиотажа ввели талоны и журналы учета. Конечно, и без талона этот товар можно было купить на рынках или у спекулянтов от торговли. Но советскому человеку этот способ претил — государство ему было должно — у нас же социализм!

С разрастанием Сдефицита 1987—1990 годах были повсеместно внедрены талоны на многие продукты питания ряд других товаров: на табачные изделия, водку, колбасу, мыло, чай, крупы, соль, сахар.

Спрос должен был снизиться, ведь без талона соответствующие товары в торговой сети фактически не продавали. На практике иногда не удавалось использовать талоны, если соответствующих товаров в магазинах не было.

Талоны выдавались сразу на весь месяц или на квартал. Нормы потребления в разных регионах немного отличались. Например, в Якутске они были такими:

мясо или мясные продукты (птица, сосиски, колбасы) — 2 кг;

алкоголь — 2 бутылки (водка, коньяк, ликер, вино крепленое);

масло сливочное — 200 г;

сахар (конфеты) — 1 кг.

Тут уже начался настоящий ажиотаж и очереди становились стихийными собраниями.

Спецпаек конца 80-х

Разговоры на них обычно сводились к нормам выдачи продукта и переходили на нарушение прав, в смысле неравномерного распределения товаров и услуг.

Говорили о спец-распределителях для правящей верхушки и их прихлебателей. Выглядело это примерно так:

Спецпаек и спецбольница —

Нам такое только снится.

Спецмашина — это тоже

Не для пролетарской рожи.

А еще спецмагазины —

Где все те же и грузины.

Не для нас все эти спец,

Но вмешался тут отец: —

Ну какой же ты невежда,

И для нас есть… спецодежда!

Здесь же в очередях можно было взбодриться и потренироваться в «метании» лозунгов. Вообще из толпы много чего можно выкрикнуть, а потом попробуй, найди.

Очереди оставили в народе не только тоскливые воспоминания о бездарных часах простоя, но и оригинальные мысли и анекдоты. Вот только несколько народных шедевров:

Лучшее лекарство от всех болезней, это очередь к врачу в городской поликлинике.

Очередь подобна скорпиону. Весь яд у нее в хвосте.

Разновидности очередей в поликлинике: по записи, по талонам, живая очередь, и «я только спросить».

Народ даже в таких ситуациях продолжал юморить, правда в основном на пьяную тему:

Длинная очередь. В ее конце стоит негр. Подходит алкаш:

— Эй, цыган, ты крайний?

— Я не цыган — я негр!

— Тю!. Представляю тогда, какие у вас там цыгане!

Очередь у пивного ларька.

Возмущенный возглас:

— Почему не доливаете?!

Продавщица, обращаясь к очереди:

— Слышите, мужики? Этот козел хочет, чтобы вам пива не хватило!

Но даже народный юмор не мог предотвратить неизбежное. Терпение было на пределе.

А тут еще, вдобавок советский народ познакомился с новым, ранее присущим только капиталистическому миру явлением — инфляцией. А к ней добавилось и старое, уже слегка подзабытое — карточная система. И народы, особенно на окраинах, которые власти «задабривали» и где всегда люди жили лучше, первыми стали требовать ещё и свободы. События в Литве, Грузии, Латвии и Армении, нам показали, что добром все это не закончиться и скоро, скоро, вот-вот-вот…

Наконец, и русский народ понял, что его «имеют», и стал высказывать свое мнение, которого до этого у него почему-то никогда не было.

Первым таким шагом, сделанным в России, был выбор президента РСФСР. Несмотря на настоятельные рекомендации ЦК КПСС был выбран Ельцин, — рубаха парень.

Он покорил всех тем, как лихо он расстался со своим партбилетом, а также несколькими поездками на работу в переполненном общественном транспорте.

Красная площадь. Август 1991 года

Коммунисты поняли, что слишком расслабились и уже через несколько месяцев, состоялась попытка применить санкции к непослушному народу, сам тому был свидетелем в своем заштатном городке:

Дело было по пьянке,

Дело было той ночью,

Шли по городу танки,

Это видел воочью.

Шла колонна рекою

Направлением в Питер,

Я махал им рукою, —

Мол, ребята возьмите.

Им вдогонку кричали:

Не шумите там больно,

Зимний мы уже брали,

Вы валяйте на Смольный!

Эти танки не дошли до Питера, но зато другие проехали по московским улицам. При этом трое молодых москвичей, перекрывавшие им дорогу погибли. Попытка провалилась, после чего народ окончательно поверил, что и от него может что-то в этой жизни зависеть.

Страна вошла в новую эру — эру шоковой терапии, финансовых пирамид, ваучеров и дефолтов. Все это проходило под очень скромным определением — рыночные реформы. В ходу, с легкой руки Гайдара стала его фраза:

«Там где кончаются деньги — начинаются реформы».

По вековой традиции веры в доброго царя-батюшку народ стал искать виновных рангом пониже, хотя стрелочники уже были из ближайшего окружения первого российского президента.

Вот подслушанное мною излияние одного из сельских интеллигентов, ветеринара местного совхоза:

Живу в своем поселке плоховато,

Живут здесь так же плохо кум и сват.

Не выдают три месяца зарплату.

Что делать?

Кто, скажите, виноват?

Не отрицаю, что-то покупаем,

Но не «Мартини» и не «Хванчкару»,

Глотнем, поморщимся и все переживаем

О будущем:

Проснемся ли к утру?

Зимой мы, как сосульки, замерзаем,

Я приглашаю в гости все куму,

Ведь как согреться с ней, я точно знаю,

Вот только не приходит.

Почему?

Друг заболел, а телефон отключен

За неуплату — все, ему конец!

Вопросом — почему так? — я измучен:

Кто виноват?

ккакой такой подлец?

Довольно! Все! Тут бесконечно можно

Вопросы те мурыжить — кто и что.

Ребята намекнули осторожно:

Во всем виновен член один в пальто.

Икнув два раза местным перебором,

Все разъяснил мне Федька Фантомас,

Мол, точно знает, что его зовут Егором,

Но вот фамилия дурацкая — Чубайс.

Теперь мне ясно, кто берет народ измором!

Что делать? — стаканюгу щас допью,

И побегу искать того Егора —

Ему всю морду в кашу разобью!

Лишь к середине 90-х стало ясно, что ни Гайдар ни Чубайс не были главными в этой игре, хотя Чубайс, то ли по природной нелюбви к рыжим, то ли потому, что так и не ушел в тень стал именем нарицательным. До сих пор по нашим дворам гуляют рыжие мордатые коты с этим именем.

Вдохновители реформ — Чубайс и Гайдар

Для многих и сейчас остается загадкой каким образом Борис Ельцин, смог за год поднять свой рейтинг с нескольких процентов и повторно оказаться в президентском кресле?

Возможно, Аллан Чумак заряжал не только воду, но и спирт «Рояль» поступающий тогда в Россию эшелонами и пароходами. А что, прямо как в анекдоте советских времен:

Из Томска в Кремль поступила телеграмма:

«Пришлите хотя бы два эшелона водки. Народ протрезвел, спрашивает, — куда царя-батюшку дели?»

После дефолта 1998 года доверие к власти было полностью утеряно. Народ понял, что его обманули в который раз.

Оставалось лишь сокрушаться как Игорь Иртеньев:

Родился я в двадцатом веке

В ночь на субботу с четверга.

Еще полны были сусеки,

Еще молочны были реки,

Еще кисельны берега.

Ведь в счастливом детстве нас убеждали, что мы живем в

чудесной стране. И это было правдой, правда с горчинкой:

Нет, все же широка страна родная,

Жаль, что давно ту песню не поют,

И часовые пояса нас разделяют,

Здесь спать ложатся — там уже встают.

Живут у нас и на Охотском море,

Все как один охотники поди,

Ну а на теплом Сочинском на взморье,

Девчата сочные, куда не погляди.

В Воронеже навалом чернозема,

А в Липецке так лип не сосчитать,

А в Омске все законы знают Ома,

Ну а в Орле всем хочется летать.

А в Вологде, где кружево и масло,

Резной ещё строгают полисад,

А в этих, как их, наших Стругах Красных,

Вовсю строгают красненьких ребят.

Так и стоит завод в Петрозаводске,

А может, заработает когда,

Сощурили глаза все в Кисловодске,

Такая уж там кислая вода.

В Рязани ходят толпами мадонны,

В Тамбове волки рыщут по углам,

А в Магадане зоны, зоны, зоны,

Ну а в Москве всЕ строят, строят храм.

А в Курске куры хорошо несутся,

В Кузбассе до сих пор полно угля,

По всей России денюжки куются,

А прячут их за стенами Кремля.

Вот только я прошу, не возникайте,

Мол, хватит здесь нам ахинею несть,

Не верите? — Проверьте, поезжайте,

И убедитесь — так оно и есть!

Это сейчас мы по прошествии времени можем посмотреть на пережитые годы с некоторой долей юмора и самоиронии. Да и то это могут сделать лишь те, кого жизнь и судьба пощадила. Тогда же многим было не до смеха, кто-то потерял своих близких, друзей, кто-то все свои накопления, кто-то мечты и веру в справедливость.

А еще и надежду, которая у всех умирала последней. У меня она еще теплиться…

Нам обещают

Страну чудес,

Подозреваю —

Шельмует бес.

Пропала Вера,

За ней Любовь,

Одна Надежда

Блефует вновь:

Где ложь, где правда —

Я разберусь…

Не верю в Бога —

Но помолюсь!

А как для нашего поколения все хорошо начиналось!..