Бельгийский выстрел

Александр Юрьевич Глуховской

В любви, как на войне, – все средства хороши. Но что делать, если любовь превращается в нечто большее, а война становится тотальной? Тогда начинаешь понимать, что выбор всего один, и он должен оказаться правильным. Ведь большая любовь, она, как большая война, – в ней нет проигравших и победителей.

Глава 3

— Жан! — это кричал Марсель. Его эхо отдавалось за хрупкими стенами гостиной комнаты. Марсель был вне себя то ли от ужаса, то ли от гнева, но то что им овладела слепая ярость было ясно. Гнев Марселя можно понять по двум причинам. Первая это то что он во время утренней прогулки захотел купить любимую газету, но она подорожала а вторая… из этой газеты он узнал, что Австро-Венгрия объявила войну России, Россия объявила войну Германии, которая, в свою очередь, вчера перешла границу Бельгии, но нашлась потом и третья причина…

— ЖАН!!!Где ты?! — на крики Марселя выбежала из кухни испуганная Сесиль

— Марсель! В чем дело? Жан в школе он же рассказывал, что у него уроки и потом если хочешь ему, что-то сказать то…

— Я ему голову оторву! Мерзавец! — Марсель впервые в жизни испугал Сесиль.

— Муж, да в чем дело я тебя не узнаю… — Марсель рванулся к столу и протянул, листок бумаги с пометками и цифрами

— Что? Это? Такое? А?!Неужели ты не знала?!

— Не знала на счет чего, Марсель? — Сесиль не успела договорить, как в комнату вошел Жан

— Отец, мама я дома вы не представляете… — Марсель без промедления подошел к Жану и отвесил ему пощечину

— Мерзавец! — прокричал Марсель

— Марсель!

— Сесиль, оставь нас! — ничего не понимающая Сесиль покорно ушла на кухню, но она слышала каждое слово.

— Ты чего удумал, Жан?

— О чем ты отец…

— Молчать! — Марсель сверлил Жана взглядом

— Ты уходишь со школы в армию! Позволь узнать цель… — Жан обратил внимание на повестку в руке отца

— Раз ты уже знаешь… Да я хочу записаться добровольцем…

— Что?!Кем ты хочешь записаться?! — Марсель взял Жана за шиворот, но он продолжал говорить в спокойном тоне

— Я узнал, что в Европе надвигается война и немцы уже у порога Льежа. Если это так мне надо в…

— Плевал я на этих немцев! Хватит того что они попили моей крови, а теперь ты хочешь испытать это на своей шкуре?!

— Ты же сам мечтал, чтоб я стал военным-спокойным тоном ответил Жан

— Я мечтал, чтобы ты был офицером, как маршал Мюрат, Наполеон Бонопарт а не был пушечным мясом

— Но ты тоже был пушечным мясом на войне, а когда ты остался один на один с врагом ты не бросил оружие, не побежал, не испугался…

— Но чуть не потерял при этом все! — они с отцом долго смотрели друг на друга в глазах Жана читалось, что он готов идти до конца и чего бы это ему не стоило, но в глазах Марселя читалось одно"Там смерть». Жан прекрасно понимал отца, когда он родился Марсель не знал предела своему счастью ведь Жан был его долгожданным наследником. А теперь Жан лично отбирает у него это счастье, но другого выхода к сожалению не было, да он и не хотел.

— Маршал Мюрат во время сражения при Прейсиш-Эйлау воевал в одном строю со своим войском, а Наполеон во время битвы при Ватерлоо был на передовой-с грустью и в то же время с гордостью ответил Жан

— Я готов смириться с тем, что немцы растопчут Бельгию, пройдут пешком по Люксембургу, Намюру и Льежу, но я не хочу мириться с тем, что они это сделают с тобой, Жан-голос Марселя стал мягче

— Там Аннет-спокойно произнес Жан-Я не думаю, что если бы с мамой случилось тоже самое ты бы не помог ей…

— Я понимаю сын мой, но ты не представляешь, что это… это… это мясорубка. Кровавая жестокая мясорубка. Немцы подошли к границам Бельгии. Все. Если твоей Аннет повезло её наверняка эвакуировали в Англию или ещё куда-нибудь.

— Я так не могу, отец… — опустил взгляд Жан-Если я узнаю, что нибудь о ней плохое я не переживу этого. Я себя убью.

— Сын мой! — взревел Марсель-Ты что такое говоришь?!..

— Так пусть это сделает мой враг а не я! — резко развернувшись и освободившись из хватки Жан ушел из дома. Медленно спускаясь по лестнице он не слышал ничего кроме собственных мыслей, которые терзали его изнутри и ничего кроме этого. Он не слышал за своей спиной ни крики отца, ни плачь матери, ни дверь гулко захлопнувшись у него за спиной.