Папа подарил мне оленя

Александр Шкурманов

Лео – юный бунтовщик-романтик. Он мечтает о великом, однако тратит время впустую на бесконечные вечеринки с друзьями. Однажды он влюбляется в свою загадочную соседку Алису, мать-одиночку с пятилетним сыном. Ее внезапная болезнь ставит Лео перед дилеммой – сохранить привычный образ жизни или измениться, взяв ответственность за воспитание ребенка. Пытаясь разобраться в себе, сделать правильный выбор и разгадать тайну Алисы, Лео обращается к образу из детства.

1

Утро летнего дня. Лео ненавидит его всей душой за его бестактность. Так грубо нарушать сонный покой в столько ранний час было очень невежливо со стороны солнца. До звонка будильника ещё остаётся два часа, а ты уже продрал глаза — приятного здесь мало. Лео натянул на уши одеяло, но под ним было жарко. Одним словом, мучение! Но не только солнечный свет рушил его общение с Морфеем — за стеной громкие звуки составляли прекрасную пару беспардонному солнцу. Сквозь дремоту стало понятно: это Маттиас пришёл со своей новой квартиры и собирает вещи. Вот она, реальность! Спать дальше было уже невозможно, проблемы текущие и грядущие захлестнули голову Лео, и он решил окончательно — пора вставать. Отключив будильник, он вышел в коридор.

— Мэт, ты окончательно поехал головой! Часы видел? Ещё только шесть, а у нас в квартире полный переполох.

— Ха, чувак, ну извини! Ждать, пока ты проснёшься, было невозможно, — съязвил Маттиас.

— Можно было бы подождать хотя бы час-другой, — пытался ухватиться Лео, но было тщетно — сбор вещей шёл полным ходом.

Осмотрев комнату друга, Лео понял, что не узнаёт её. Исчезли плакаты со стен, куча вещей уже переместилась в коробки и ждала своего часа для переезда в новый дом или на свалку.

— А Лола не пришла?

— Я здесь!

Лола вышла из ванной. На ней была какая-то старая растянутая футболка и такого же вида джинсы. Волосы собраны в пучок, древние кеды выдавали её возраст. Не то чтобы этот вид контрастировал с её повседневным обликом, но было понятно, что она собирается заняться тяжким физическим трудом.

— Ты нам не поможешь, Лео? Нужно вынести все эти коробки в фургон. Мы его сняли буквально на пару часов, так что нужно торопиться, — пояснила она.

Лео недолюбливал Лолу. Сначала она забрала его друга — Маттиас не мог ни о чём думать, кроме как о ней, и не мог проводить время иначе как с ней. Потом она утащила его в новую квартиру. За этим последовал тотальный переезд и ворох проблем, связанных с поиском нового соседа. Теперь вот она врывается ни свет ни заря, и буквально принуждает его, Лео, таскать все эти ящики в немыслимом темпе. Издевается, по-другому и не скажешь.

— Ладно, — неожиданно сдавшись, ответил Лео, — сейчас переоденусь и помогу.

Через пять минут он, нагруженный парой коробок, тащил их вниз по ступеням в фургон. Удивительное изобретение — лифт. Он полностью изменил понятия о доме и архитектуре. Ещё удивительней его отсутствие. Когда тебе нужно что-то принести или вынести из дома, ты проклинаешь всех и вся за то, что на твою долю легли тяжёлые испытания переноски вещей. Выйдя из квартиры, Лео чуть было не перевернул свой велосипед, припаркованный прямо на лестничном пролёте. Ну что за напасть!

Фургон ждал сразу возле входной двери. Небольшой фольксваген способен вместить всю большую жизнь Маттиаса, ну, или как минимум ту, что была проведена в этом доме. С Лео спустилась и Лола, она открыла двери фургона, и две коробки нажитого скарба поместились прямиком в его внутренность.

— Лео, я оставляю эти два мешка. Посмотри, может, тебе что-то из этого нужно, а если нет, то я всё выброшу.

Лео взглянул на содержимое мешков. Старая настольная лампа, кассетный проигрыватель. Лео помнил тот момент, год назад, когда Маттиас принёс домой этот проигрыватель и несколько старых, в основном кустарных записей ранних Rolling Stones и чего-то там ещё, купленных на барахолке на старом заводе, превращённом в арт-пространство и лофты. Маттиас тогда светился от счастья, будто нашёл какое-то сокровище, и гордо заявил, что оно досталось ему ни много ни мало за две монеты. Слишком низкая цена для такой находки. А позже, в тот же вечер, они курили травку при свете этой самой лампы, слушая Paint it black от 1969 года на этом самом кассетнике, и неистово смеялись. Теперь эти воспоминания предполагается погрузить в мусорный ящик.

Чуть порывшись, Лео взял себе три вещи — велосипедный шлем, старую книженцию и подставку для ручек. Остальное пусть горит в аду свалки за городом. Сборы продолжились. Все трое поочерёдно носили вещи наружу, в фургон, практически не разговаривая друг с другом. Для Маттиаса этот момент был также тяжёлым. Но, в отличие от Лео, по окончанию переезда его ждала свадьба и затем — счастливая семейная жизнь.

— Кстати, кто-нибудь ответил на объявление? — спросил он Лео.

— Ещё не смотрел, но нужно проверить, — ответил ему тот.

Лео достал телефон и проверил почту. Было два ответа на объявление о съёме квартиры. Первое было абсолютно бесполезным — несмотря на явный факт, что сдаётся лишь одна комната, какие-то два брата спрашивали, когда они смогут посмотреть свои комнаты. Второе было от девушки по имени Мария, которая сразу заявила, что ей двадцать два, она изучает лингвистику, но собирается вселиться аж в ноябре. Это было слишком поздно, и Лео не мог потянуть так долго эту квартиру сам, даже если бы к окончанию осени приехала бы эта Мария. Да и кто знает, может, к ноябрю он бы находился в отношениях, и приезд загадочной Марии был бы некстати. Кто знает?

— Нет, ничего путёвого. Я не знаю, Мэт, если до середины сентября никто не найдётся, то мне придётся сваливать отсюда. Либо искать вторую работу, что отнюдь не вариант.

— Ничего, чувак, всё решится. Эта хата очень крутая, не будь летних каникул, на неё бы очередь записывалась бы.

— Да, на каникулах никого найти невозможно. Знаешь, я разлюбил лето. То есть в школе это, безусловно, самое лучшее время года, а вот сейчас понимаю, что лето приносит с собой больше проблем, чем отдыха от них.

— Ты слишком критичен. Посмотри на вещи с другой стороны, не будь так однобок. У всех есть проблемы, и ничего страшного не будет, если тебе придётся съехать. Можешь пожить у нас какое-то время, не вопрос. Не нужно так переживать только из-за того, что пока никто не ответил.

Безусловно, проблема была не только в этом, и Лео удивился, что Маттиас не совсем его понимает. Будущее жизни с новым человеком в соседней комнате его страшило. Он знал Маттиаса с последних трёх лет их школьной жизни, они вместе взрослели, вместе радовались своей молодости, открывая день за днём что-нибудь новое. Он знал почти все секреты Маттиаса, а он, в свою очередь, знал все секреты Лео. Теперь жизнь разводит их по разные стороны.

— А ты спрашивал у всех друзей? Может, кто-то да знает человека, которому позарез нужна комната?

— Спрашивал. Хотя, погоди, ещё с Томом не говорил по этому поводу.

— Том? Ты до сих пор не спросил Тома? Он должен был быть первым, к кому следует обращаться с таким вопросом. Поверить не могу, что ты до сих пор у него ничего не узнал!

— Да, это моё упущение. И он-то знает очень много человек в округе, должен подсказать кого-нибудь. Сегодня увижу его после обеда в художке.

— Ну вот, видишь, не всё так страшно, — утешил друга Маттиас.

Том работает вместе с Лео в художественной школе. Они ведут курсы графики у детей и подростков до шестнадцати лет. Но так как Том изучает графику в художественной академии и вообще рисует гораздо лучше, то он преподаёт у старшей группы, тогда как Лео достались в основном десятилетки. Но это лишь то, что касается дневной жизни. С закатом Том превращается в самого знаменитого тусовщика города или даже страны, хотя, возможно, и больше. У него потрясающая харизма, нестандартное мышление, море подписчиков в «Фейсбуке» и ещё больше контактов в телефоне. Том — мастер вечеринок, Том — катализатор общения. Любой, кто начнёт разговор с незнакомкой с фразы «О, а ты знаешь Тома?», обречен на успех, ведь кто не знает Тома в этом городе? Ведь ничто так не сближает, чем разговор о местной знаменитости. Лео повезло гораздо больше остальных — он дружил с Томом, работал с Томом, часто бывал у него дома, а тот — у них с Маттиасом. Через Тома они узнавали о самых крутых закрытых тусовках города и были знакомы со всеми, с кем нужно быть знакомым, чтобы самому иметь успех и популярность. Так что тем более становится непонятным то, почему Лео не подумал о возможной помощи от Тома, когда у него возникла проблема с поиском соседа.

Неожиданно обнадёживающая мысль удачно наложилась на зашедшее в окно солнце, и душа наполнилась теплом. Мгновенно позабыв о какой-либо неприязни к переезду Маттиаса и присутствию здесь Лолы, Лео схватил коробку, причём самую большую из всех, и пулей выскочил на улицу. Пара ходок — и весь основной багаж Маттиаса был погружен. Оставалось кое-что по мелочи, что Маттиас обещал забрать в ближайшие дни.

— Вау, чувак, а ты сможешь так же нам помочь выгрузить всё это барахло?

— Ты серьёзно? Я ведь даже не завтракал ещё.

— Отлично, у нас и позавтракаешь. У нас есть блинчики и всё такое прочее.

— Ладно, поехали.

Все трое погрузились в кабину фургона и уже через двадцать минут подъезжали к новому жилищу Маттиаса и Лолы. Ещё через сорок минут весь скарб был перемещён в их новую, ещё не обставленную толком квартиру, и Маттиас поехал отвозить фургон на стоянку проката, которая находилась в пяти минутах от дома. Лола взялась за разогрев завтрака, тогда как Лео осматривал их новые апартаменты. Всё здесь было иным, чем в их совместной с Маттиасом берлоге. Спокойные цвета стен, добротно сделанные полы, посуда, аккуратно сложенная по ящикам, отсутствие беспорядка с обувью в прихожей. Квартира была в самый раз, чтобы разменять здесь свой четвёртый десяток и продолжить дальше стремительно прощаться с молодостью. Вскоре квартира наполнится детским плачем, слащавой попсой, скульптурками из IKEA, одеждой из Marks and Spencer и запахом домашней выпечки. Скоро, очень скоро обитатели хипстерских квартир станут для Маттиаса с Лолой слишком молодыми, их вкусы — слишком дерзкими, а музыка — слишком громкой и бессвязной. И да, они будут называть ту молодёжь хипстерами, тут ничего не изменить. Их жизнь наполнится умеренностью, серостью медленных будней, восьмичасовым рабочим днём и походом в парк по выходным. «Чушь собачья, — подумал мимолётно Лео, — такого просто не может быть!» Что ж, Лео, самообман — лучшее лекарство от жестокости этого мира.

— Лео, ты будешь взбитые сливки к блинчикам? Или лучше апельсиновый джем?

— Не откажусь ни от того, ни от другого. Тебе помочь с чем-нибудь?

— Залей пока сливки в сифон, да, из этой пачки. Спасибо.

Лео было неловко проводить время наедине с Лолой, он ждал спасительного возвращения своего друга, но, к счастью, Маттиас не заставил себя слишком долго ждать.

— О, Мэт, забываю спросить — тебе нужны будут те виниловые пластинки, которые мы держим в коридоре?

— Безусловно! Там ведь много всего крутого! Даже не думай ничего оттуда взять!

«Тест пройден на отлично», — подумал Лео, и на душе снова заиграли лучи надежды. Солнечные лучи, впрочем, тоже заиграли на столе и полированной поверхности сифона для сливок.

— Я всё думаю о вечеринке по случаю переезда, — начал Маттиас, запихнув в рот только что разогретый блинчик. — Наверное, начнём у нас, а потом пойдём в «Стрекозу».

— Неплохо. Сколько думаете людей позвать?

— Человек двадцать пять, — внезапно для Лео ответила Лола. Так как она не сильно ладила с компанией друзей Маттиаса и Лео, как, впрочем, и компания не ладила с ней, число двадцать пять говорило об очень долгих и жарких переговорах, упрёках, капризах, надутых губах и, наконец, о полной капитуляции Лолы перед лицом неминуемой вечеринки. Лео подумал, что весьма вероятно то, что первоначальное число, озвученное другом, было около пятидесяти или даже больше.

— Двадцать пять человек, почти половина из них университетские, — продолжил Маттиас, — будет много девушек, подруг Лолы, так что не теряй шанса, дружище!

Лео на мгновение ощутил себя хозяином этой квартиры с бледно-голубыми обоями и шторами в горошек. Потенциальные отношения с одной из подруг Лолы, безусловно, очень бы способствовали скорейшему переезду Лео из уютного гнёздышка, увешенного плакатами, в подобный музей-выставку продукции IKEA. Хотя, правды ради, стоит отметить, что Лео не был знаком с этими подругами, так что среди них могла оказаться вполне себе адекватная девушка, которая бы разделяла его воззрения на мир, массовую и альтернативную культуру и кулинарно-курительные предпочтения.

— Интересная мысль, — очень обтекаемо и старомодно заметил Лео. — А когда вы планируете всё это устроить?

— Через две недели примерно. Кстати, подумай, кого можно было бы привести, чтобы вечеринка удалась.

— Тома — обязательно! — воскликнул Лео.

— Это и не обсуждается, без него вечеринка не вечеринка. Он уже есть в списке.

— Братьев Дрен не забыли?

— Конечно нет! Как же можно забыть? Они такие прикольные ребята! Надеюсь, что они ещё музло подвезут.

Сомнений не было, это была реплика Лолы. Лео смотрел ей в глаза и не узнавал её. Так долго и так мучительно жестоко она рушила всё, что было создано за многие годы его с Маттиасом дружбы и проживания в общей квартире. Её образ жизни был антиподом их образа жизни. Она ценила мейнстрим, она любит рано ложиться спать, она строит карьерные планы на десяток лет вперёд. Собственно, их с Маттиасом встрече и не суждено было быть, не сломайся её велосипед напротив помещения, где они с Лео гуляли на вечеринке. Маттиас помог ей с цепью и педалями, провёл домой, закатил велосипед в гараж и зафрендил на прощанье в «Фейсбуке» и «Инстаграме». Случайность, чья-то злая шутка, ставшая роковой. После этого бунтарь постепенно умирал в Маттиасе, он стал реже ходить на вечеринки с артхаусным кино и экспериментальной музыкой и начал больше времени проводить в клубах, где тусуются в основном те, кто не может по достоинству оценить новаторство и радикализм, заменяя это простенькими битами и рифмами. Иначе говоря, он начал взрослеть. Безусловно, никто не питал беспочвенных надежд, что молодость вечна, и Лео стоически воспринял то, что его друг стал встречаться с девушкой из, как он выражался, «альтернативного общества». Более того, он был всячески рад за Маттиаса, про неудачную личную жизнь которого не шутил разве только ленивый. Тогда Лео ещё встречался со своей пассией, они даже пару раз ходили вчетвером в кино, а после — пили вино на крыше. Девушка Лео также заразилась бациллой среднего человека и умеренности и бросила Лео ради средненького парня, который больше времени проводил в спортзале, чем за размышлениями о смысле жизни. Проще говоря, буквально через пару месяцев со дня той злополучной встречи с поломанным велосипедом Лео приобрёл в лице Лолы серьёзного врага, солдата разрушительной армии, которая, не останавливаясь ни перед чем, сокрушает любые проявления инаковости. Причём врага не открытого, так бы было даже проще, если бы их взаимная неприязнь была публичной, но врага скрытого, ибо никто, даже самый проницательный человек, не мог разглядеть эту антипатию, а порой даже и ненависть к ней. Заметим, что эти антипатия и ненависть были взаимными. Лола не раз намекала, что Лео слишком инфантилен, что он плохо влияет на Маттиаса, что его музыкальные вкусы слишком кичливые, его художество слишком банально и требует развития, и что вообще Лео стоило бы уделять больше времени учёбе и карьере, чем своим похождениям по тусовкам с сомнительными людьми с не менее сомнительными взглядами. Высказывалось же это в столь изощрённой форме, что никто, абсолютно никто не мог увидеть этих упрёков, кроме Лео. Теперь же Лола второй фразой подряд убивала эту вражду, хотя до её полного уничтожения было слишком далеко.

Не выдержав, Лео сказал:

— Ты серьёзно? Ты хочешь пригласить братьев Дрен?

— А что в этом не так? — будто бы удивившись, ответила Лола. — Они талантливые ребята, их все любят, и вы вроде неплохо общаетесь с ними.

— Сто процентов, братья Дрен нам нужны, — подытожил Маттиас, — не могу дождаться увидеть всех вместе, их, Тома, ребят из группы. Это будет зверская вечеринка, запомните: звер-ска-я!

— Я тоже вся в предвкушении! Люди будут говорить об этом несколько месяцев подряд. Все ваши друзья в «Стрекозе» — это точно будет лучшая вечеринка. Правда, Маттиас?

— Конечно, детка, — коротко ответил Маттиас, глаза которого выдавали, что он уже витает в облаках.

— Но есть одна проблема, — заметил Лео. Порой ему присущи качества кайфолома, что он открыто признаёт, но пытается с этим бороться. — Ведь сейчас лето, и многих просто нет в городе.

— Пока ты тут разглагольствуешь, я написал Жозефу Дрену, он в городе и будет вместе с Карло! Так что крутой вечеринке — быть!

— Ура! — воскликнула Лола.

— Чувак, это нереально круто! Как он написал? Покажи, покажи!

— Вот, смотри, — ответил Маттиас и дал телефон Лео. — Все будут: Том, Дрены, Марго и компания, а остальные пусть жалеют, что укатили из города.

— Нужно обязательно придумать общий тег, чтобы каждый постил фотки с этим тегом.

— Что-то типа «Большой свал»?

— А что, если просто «Они сваливают»?

И это тоже была Лола. Она менялась на глазах. Лео подумал: а что, если всё его отношение к ней было обманом? Что, если она совсем не плохой человек, просто несколько своеобразный, что, безусловно, не грех? Что, если он рассматривал Лолу сквозь призму своих разбитых отношений? Мысли текли рекой, как бывает, когда пересматриваешь философию какого-нибудь деятеля. Лола становилась для него приятным человеком. По крайней мере, в этот момент, пока они потягивали свежесваренный кофе, запивая им блинчики.

— Может, сделать вечеринку более тематической? Нужно будет подумать над этим. И я также займусь видеорядом. Это будет мой вам подарок к переезду.

— Спасибо, Лео, нам с Мэтом будет очень приятно.

— Действительно, чувак, очень благодарен за это.

— Покажем видосы в «Стрекозе», также спрошу Тома, сможет ли он организовать какое-нибудь шоу. Ну, он же многих знает. Братья Дрен, может, что-нибудь придумают. Заеду к ним по пути.

Братья Дрен долгое время подрабатывали диджеями по вечерам, а днём чинили и собирали велосипеды. Их инди-техно и шоссейники пользовались колоссальным успехом. Скопив немного денег и закончив университетское штудирование, они решили не искать себя вне любимого и знакомого района и открыли заведение, где совмещали оба своих хобби. Заведение горделиво носило знакомое всем жителям города имя «Дрен», днём выполняя функции велосипедной мастерской, а вечером — бара с потрясающими треками. Братья за долгие годы обзавелись кучей последователей и подражателей, которые приходили в «Дрен» в надежде научиться мастерству сборки велосипедов или на крайний случай мастерству композиции индитроники. Братья, будучи доброй души ребятами, конечно же, делились опытом, а самым продвинутым диджеям даже уступали пульт на вечер, тем самым получая время побродить по другим заведениям города, чтобы самим набраться нового опыта или просто найти пару-тройку новых друзей. Лео давно собирался к ним закатить — подправить цепь и ещё пару велосипедных штук, поболтать о том, об этом и, если повезёт, предложить им купить одну из своих последних картин, которая, безусловно, очень бы подошла к интерьеру заведения, а именно неплохо украсила бы собой стену позади барной стойки. Так думал Лео. Теперь же у него появился шанс получше, ведь братья Дрен просто помешаны на музыке и с удовольствием помогут с треками для вечеринки своих друзей. Ну, и картину купят, конечно же.

Немного ещё поболтав, допивая кофе, Лео попрощался с Маттиасом и Лолой. Он решил пойти домой пешком, заодно заглянув в кебаб, чтобы купить себе что-нибудь на обед. Выйдя оттуда с тёплым свертком, он неспешно пошёл домой, по пути встречая знакомых и разглядывая витрины. Достигнув, наконец, дома, Лео ещё раз оглянул полупустую квартиру. «Ну а что, — подумал он, — для смены обстановки я перееду в комнату Мэта, а в мою пусть заселится новый сосед». Найдя эту мысль для себя довольно приятной, Лео ещё раз проверил почту, но ни одна душа не высказала своего желания быть его соседом.

К Дренам Лео решил ехать после обеда, когда посетителей в их заведении будет меньше и никто не помешает беседе. До этого времени он решил немного попрактиковаться в живописи маслом, приготовив холст и краски. Вдохновение посетило его достаточно внезапно, и идеи витали в его голове, но эти идеи не имели никакой законченной формы. Он видел цвета, буйство красок, линии, но скорость полёта мыслей была столь высока, что распознать в этой кутерьме хоть что-нибудь отчётливое было решительно невозможно. Лео стал наносить линии на холст, питая надежду найти содержание по ходу работы. Словно из далёкой памяти, стал вырисовываться дом, деревья, улица. Цвета были лёгкие, яркие, мазки выходили пёстрыми, кроткими. Мгновение спустя Лео понял, что мозг диктует ему воспоминание его детства. Создающаяся на холсте улица до боли напоминала ту, где Лео провёл первые несколько лет своей жизни. Он не помнил её во всех деталях, но лишь некоторые из них остались в памяти. В возрасте шести лет он переехал с родителями из Восточной Европы. Он слабо понимал свой родной язык, так как с головой окунулся в новую среду, поощряемый родителями. Они искали новой жизни и хорошего заработка, а Лео, подобно воздушному шару, отпущенному ребёнком, нёсся за потоком ветра судьбы, поднимаясь всё выше и выше, улетая прочь из среды своего происхождения. Там, далеко внизу, скрываемая облаками, осталась та улица детства и первые друзья, с которыми он знакомился возле горки и качелей во дворе. Теперь их разделяют не просто километры, а целые судьбы, которые разнеслись по разные стороны. Увы, воздушный шар жизни был так высоко, что разобрать прежнее было невозможно. Образы стали исчезать из головы Лео, вдохновение улетучилось, а без него рука, наносящая краску на холст, стала как будто бы парализованной. Отложив в сторону кисти, Лео стал собираться к Дренам.

«Как же неловко предлагать друзьям купить свою работу. Но Жозеф уже давно требовал картину и обещал выплатить честный гонорар, который в данное время был бы так кстати. Какую бы цену назначить за картину?» — меркантильные нотки заполнили вакуум мыслей. Братья Дрен были людьми небогатыми, но они ценили искусство и знали толк в живописи. Лео считал, что работа, которую он хочет им предложить, безусловно, тянула на шедевр, хотя он понимал, что столь высокомерная оценка своего творчества может и не найти отклик у других людей. «Нужно быть реалистичным, Лео», — фразу, которую он слышал в отношении себя довольно-таки часто, повторил он сейчас для самого себя.

Через несколько мгновений картина для Дренов была упакована, и осталось только перекусить уже остывшим обедом. Запив еду соком, Лео вышел на лестничную площадку, закрыв за собой дверь. Прикрепив надёжно картину к велосипеду, через пару минут он встретил улицу, а ещё через двадцать минут уже закатывал велосипед в «Дрен». Зайдя внутрь, Лео обнаружил, что посетителей почти нет, за исключением девушки, которой помогал Карло, младший из Дренов.

— Привет, Карло, — поприветствовал он друга.

— О, здорово, старик! — поздоровался тот в ответ.

— Ты один сегодня, Жоза нет?

— Жозеф вышел купить пиццу.

— Уже слышал новость?

— О вечеринке у Маттиаса? Конечно! Мне Жозеф сказал, только жаль, что всё это будет аж первого сентября! Не могу дождаться.

— Да, я тоже. Причём удивительно, что Лола включилась в организацию и, похоже, хочет этой вечеринки больше Мэта, — поделился своими впечатлениями Лео.

— О как!

Не успел Карло произнести эту фразу, как в распахнувшуюся в рывке дверь вошёл старший Дрен, держа в руках две коробки с пиццей и полуторалитровую бутылку колы без сахара.

— О, Лео! — воскликнул он.

— Жоз! Сто лет тебя не видел!

— Круто, что ты зашёл! Смотрю, ты с велосипедом. Что-то случилось с ним?

— Да, небольшая проблемка с цепью и вот с этим креплением, не посмотришь?

— С превеликим удовольствием! Хочешь пиццу?

— Спасибо, буквально пять минут назад уже поел. А вот от кофе не откажусь.

В уголке у барной стойки стояла превосходная кофемашина. Она была очень дорогой и представляла гордость заведения. Зайти среди дня к братьям Дрен, поболтать по пустякам, поменять лампочку велосипедного фонаря и выпить чашечку эспрессо — это можно было смело занести в список обязательных туристических аттракционов города, ведь так много людей пользовались этой возможностью, чем увеличивали и без того непомерную славу братьев. Добавляло шика это ещё и тем, что оба брата обладали феноменальной памятью и помнили имена и истории всех своих посетителей.

— Я сделаю четыре чашки. Фиона, ты будешь? — спросил Карло гостившую в заведении девушку

— Да, спасибо, не откажусь, — скромно ответила она.

— Мне тут недавно Маттиас писал, у них будет вечеринка в честь переезда, — начал Жозеф.

— Ага, не могу поверить, что Мэт свалил. Но вечеринка будет знатным утешением.

— Только почему такая маленькая толпа? И почему они решили так скромно погулять в «Стрекозе»?

— Действительно, можно было бы у нас, — продолжил младший Дрен, — и места у нас больше, если вынести эти шкафы, конечно, и колонки мощнее. Короче, организацию вечеринки берём на себя.

— Вау! Я как раз хотел вас спросить, не поможете ли вы подобрать треки.

— Без проблем, Карло уже имеет пару новых треков, которые мы ещё не крутили, так что премьера будет специально для Маттиаса.

— Это супер, ребята! Сейчас же напишу Мэту.

Пока Лео строчил сообщение, Жозеф заметил картину, которая так и осталась на багажнике.

— А что это за картина у тебя? Не та ли, которую я хотел у тебя купить?

— Да вот, написал недавно… Думал, может, вам понравится, — скромно ответил Лео. Его завышенные амбиции редко сходились с его особенно утончённой скромностью. Распаковав свою работу, он вручил её в руки Жозефу.

— Неплохо, чувак, — с видом эстетствующего знатока сказал тот. — Я бы за нее восемьдесят дал, если тебя устроит.

— Было бы неплохо. По рукам!

— Повесим её на ту вот стену.

«Та стена», на которую хотел повесить картину Жозеф, была, естественно, не «той стеной» за стойкой бара, где видел в своих мечтах эту картину Лео. Теперь ей предполагалось висеть на стене рядом с дверью в подсобку, но стоило ли возмущаться, тем более что цена, за которую братья покупали картину, оказалась в два раза выше той, которую хотел запросить её автор.

Энтузиаст Карло тут же взялся за молоток, чтобы не затягивать с размещением произведения.

— Хорошая картина, — отметила вдруг Фиона. — Так ты художник?

— Нет, я физику изучаю, пятый семестр. А рисование — моё хобби, когда накрывает вдохновение.

— Он ещё на курсах преподаёт, но для малышей, — добавил Карло.

— Ну, они не такие уж и малыши, шестиклассники в основном.

— Как интересно. А я в хоре пою, а рисовать вообще не умею, — смущённо сказала Фиона, но, чтобы скрыть это лёгкое смущение, она продолжила, — а что за вечеринку вы устраиваете, ребята? Если не секрет?

— Ха-ха, это не секрет. Мой друг и сосед переезжает жить в другую квартиру, и в честь этого события и будет эта вечеринка. Ну, ещё и в честь того, что он скоро женится, и это что-то типа «вечеринка помолвки», или как-то так. Это всё через две недели будет, первого сентября. Если хочешь — приходи, думаю, ребята будут не против.

Последнюю фразу Лео сказал наугад, он ведь прекрасно понимал, что каждый человек в списке приглашённых тщательно обсуждался Маттиасом с Лолой и являлся предметом безусловного компромисса. Однако тот факт, что вечеринка может перебраться из менее тесноватой «Стрекозы» в более просторный клуб Дренов, давал право пригласить пару-тройку друзей и знакомых и тем самым ещё более насытить вечеринку энергией. По крайней мере, именно такое оправдание своему спонтанному поступку придумал Лео через мгновение после данного приглашения.

— Вау, я бы с удовольствием! Спасибо за приглашение. Я пока не знаю, какие у меня планы, но обещаю подумать.

— Я запомнил, — ответил Лео. — А как тебя найти, если что?

— Пиши в «Фейсбуке» — Фиона К.

— Отличненько, — несколько растянуто промолвил Лео, тут же зафрендив Фиону в «Фейсбуке», — я тебе напишу по ходу дела.

Чуть он убрал телефон в карман, как тот завибрировал — сообщение от Маттиаса: «Посмотрим, нужно обсудить с Лолой» — значилось там.

— Он хочет обсудить с Лолой.

— А что тут обсуждать? — неожиданно взорвался Жозеф, — его приглашают в самое крутое заведение города, но он собирается что-то обсуждать!

— Я не понимаю его в последнее время. Влияние Лолы, тут ничего не попишешь, — развёл руками Лео.

— Она его сильно изменила. Так всегда бывает: чуть ты находишь девушку — и уже через неделю ты не крутой парень, а слабак, который консультируется по поводу каждого шага, — заметил Жозеф.

— Простите, но это вы, парни, делаете нас рабами ситуации. И почему вы считаете, что не нужно спрашивать мнения у своей половинки, если ты собираешься устроить вечеринку? Почему мы должны слепо следовать любому вашему капризу? — вдруг резко, но полушутя выдала Фиона.

— Когда идёт речь о крутой вечеринке, тут не место для обсуждения. Это вопрос вкуса — либо ты ценишь крутизну момента, либо ты его не ценишь. Если ты его не ценишь, то в тебе рождаются сомнения, и ты идёшь консультироваться к девушке, чтобы найти в её отповеди оправдание для своей неуверенности дать трезвую оценку ситуации. Ну, и мы не будем спорить, что любовь и отношения, подобно вину, делают наши оценки менее трезвыми, — высказался Лео.

— Всё верно, — продолжала парировать Фиона, — любовь подобна вину, и его не принято смешивать с другими напитками, например, пивом, которое прекрасно подходит для друзей, или вискарём, которым можно обозначить случайных знакомых. Нет, мы пьём вино и наслаждаемся им, тем более что мы пьём вино не в одиночку, а вместе с самым близким и дорогим человеком, и когда одному хочется сменить напиток, то наиболее корректно спросить мнения своего возлюбленного, а не подливать в бокал недопитого вина пильснер.

— Я не уверен, что понял эту аналогию с алкоголем, — так попытался разрядить ситуацию слабый в аналогиях Карло, — но хочу заметить, что Маттиас действительно сильно изменился за последнее время, и он практически исчез из общественной жизни — ни на вечеринках его нет, ни на концертах. Я его лишь пару раз за месяц видел, и то оба раза совершенно случайно. А ведь когда-то он просто не выходил из этого заведения, готов был тут сутками просиживать да лясы точить. По такому Маттиасу я скучаю.

— Я тоже, — вздохнул Лео.

— И я. Нам не хватает тебя, наш друг Маттиас! — обращаясь к невидимому Маттиасу, сказал Жозеф. Закончив фразу, он резко повернулся, подбежал к бару, достал четыре холодных пива и, откупорив бутылки, раздал присутствующим.

— За дружбу, — громко произнёс он, — пусть пиво никогда не заканчивается в наших жизнях!

— За дружбу!

— За неё, мать её!

— Э, Карло, тут девушка!

— Ничего страшного.

— Сорри, Фиона, но тебя я считаю одной из нас.

— Мне это льстит.

— Карло, просто лучше помолчи. Выглядит так, будто ты хочешь сказать, что Фиона абсолютно непривлекательная и ты рассматриваешь её только в качестве друга.

— Ну, знаешь ли, Жозеф, это лучше, чем откровенно клеиться. Так что спасибо за честность, Карло! За дружбу!

И тут она подмигнула ему, подняла руку с бутылкой, затем сделала большой глоток.

— Ну, знаешь ли, Фиона, — начал Жозеф, — может, он ночами не спит, а всё думает о тебе?

— Это правда?

Фраза попала в точку, лёгкий троллинг зажёг щёки Карло и погасил глаза Лео — Фиону он нашёл симпатичной, но спорить ради неё со своим другом ему не хотелось.

— Ладно, я запутался во всех этих ваших схемах, аллегориях, недосказанностях, скрытых подтекстах. Почему бы людям не быть проще? В простоте вся сила! Кто проще, тот и мощнее, — попытался сменить тему Жозеф.

— Это почему ещё? — возразил ему брат.

— За своими якобы премудростями ты прячешь элементарную трусость. Тебе не хватает смелости просто сказать человеку «Я люблю тебя» или «Я тебя ненавижу», «Ты мне нравишься» или «Ты отличный друг». Нет, ты громоздишь башню из аллегорий, эвфемизмов: «Ты подобна бутылке вина, а я ведь так люблю вино, особенно сухое». А вдруг окажется, что ты — человек слабый во всём этом словесном строительстве и всё, что ты имел в виду, — лишь то, что ты хотел бы выпить с этим человеком винишка, а твой собеседник, ведомый лингвистическим флёром, уже понапридумывает себе черт знает что!

Все нашли эту фразу достаточно забавной и остроумной. Лео же подумал, что в принципе Жозеф прав! Как много раз он, Лео, старался скрыть свои эмоции, свои симпатии и антипатии за стеной громоздких фраз, и сколько раз он не находил ответа в своём собеседнике. Чем ярче была эмоция, тем сложнее и выше выстраивалась стена из фразеологизмов, эвфемизмов, синонимов, тем сложнее было разгадать эту фразу человеку, для которого она предназначалась. Лео оставался непонятым, но зато со стеной из никому не нужного словесного хлама.

— И вот подумайте, — продолжил свою мысль Жозеф, — как много времени мы тратим на эту свою неуверенность в словах и эмоциях? Если ты чего-то хочешь, так и скажи это: «Я хочу» — всего два слова. Нет, ты начинаешь тянуть время, начинаешь нервировать своих друзей этими «Я подумаю», или «Я ещё не решил», или как сейчас — «Мне надо спросить у Лолы». А сам-то ты чего хочешь? И ведь что интересно: ну поговорит он с Лолой — и что дальше? Скажет ему Лола, что гулять у нас — хорошая идея, так он начнёт строчить поэмы, что, мол, мы подумали и вообще, решение было тяжёлым, бла-бла-бла, короче, если вас не затруднит, мы были бы рады провести вечеринку у вас. И вся эта галиматья вместо короткого «да». А если Лола будет против?

— О, друг, тут ещё сложнее, — подхватил мысль Лео, — тут начнётся буквально словесный шторм, спасите наши души! Он напишет, что идея замечательная, но вечеринка, мол, долго обговаривалась и обсуждалась, и вообще, ему стоит учитывать мнение Лолы и идти на компромисс, ведь он почти что женатый человек, и они не хотели бы никого расстраивать, хотя находят идею провести всё в «Дрене» весьма и весьма привлекательной, но в «Стрекозе» было бы намного лучше, хотя и не настолько лучше, чем в «Дрене», но чуть лучше ведь там… что там? Там что-то, что безумно нравится Лоле, и вообще, делает это она наперекор нам, и прочая ахинея. Кто-то посчитал количество слов?

Карло показал две оттопыренные пятерни:

— У меня закончились пальцы на второй фразе, и ещё закончилось пиво. Кто-то ещё будет?

— У меня есть.

— А я не откажусь.

— «А», «я», «не», «откажусь» — всего четыре вместо короткого «да». Это то, о чём я говорил, — произнёс Жозеф под одобрительный смех. — И мне захвати, Карло.

— Короче, ребята, пока план остаётся прежним: готовим всё у вас, и я очень сильно постараюсь убедить Мэта и Лолу, ну, на случай форс-мажора. Они должны согласиться. Просто обязаны. Подумайте только — если мы так редко видим Мэта на вечеринках сейчас… ну, вы все, я-то его вижу каждый день, вернее, видел, то что будет потом, после переезда? Эта вечеринка — словно похороны, только веселее.

— Да уж! За нашего друга Маттиаса! Да упокоится его душа в истории этого района! — съязвил Жозеф.

— За него!

Не успели они закончить тост, как дверь открылась и в заведение вошли двое посетителей, вваливая свои неуклюжие велосипеды.

— О, Марин и Дамиан! Рад вас видеть, как вы, ребята? — как обычно горячо поприветствовал своих клиентов Жозеф. Пить дальше пиво и обсуждать жизнь было бессмысленно, да и Фиона начала собираться.

— Мне пора, ребят, была рада познакомиться, — сказала она, обратившись к Лео. С нетерпением жду вечеринки!

— Да, было приятно познакомиться, я напишу ещё детали, — ответил он ей.

— Спасибо, пока!

— Пока.

— Пока, Фиона! — протянул ей на прощанье Карло.

Было видно по его далеко устремлённому взгляду, что эта девушка для него действительно что-то значила, в голове у него наверняка рождались какие-то планы, идеи, тактики и стратегии.

— Так между вами что-то есть? — спросил напрямую Лео

— Нет, пока ничего. Но, чувак, она мне безумно нравится, просто безумно! Она такая… такая свежая, какая-то оригинальная, необычная. Она не похожа ни на кого, что-то совершенно космическое! Да, она — девушка с Марса, я таких ещё не встречал!

Обилие эпитетов выдавало влюблённость. Лео ничего не оставалось, кроме как порадоваться за друга. Порадоваться за ещё одного друга, которого охватила любовь.

— Мм, давай, чувак, действуй! Она и вправду особенная. Желаю тебе с ней успехов!

— Спасибо, дружище, спасибо! А у тебя что? Есть уже кто-то?

— Пока никого. Полный ноль, пустота и одиночество. Может, это всё из-за этого переезда? Знаешь, мне тут нужно нового соседа искать, и я ума не приложу, кого найти, и кто этот человек вообще будет… Эта неопределённость просто сводит меня с ума!

— Представляю. А у Тома спрашивал?

— Не-а! Том, конечно же, должен быть первым в списке тех, кого нужно спросить в таком случае, но я почему-то о нём не подумал.

— Эх ты, болван! Не мучай себя — спроси у Тома, и дело с концом!

— Ахаха, точно, ты прав!

Карло пошёл помогать брату со вторым велосипедом. Лео допил своё второе пиво, вглядываясь в окно, затем оставил несколько монет в банке для общественных нужд заведения и начал прощаться.

— Ладно, чуваки, очень был рад всех вас видеть! Но нужно гнать, сегодня ещё работа, буквально через час, — объяснил он свой уход.

— Давай, Лео, тоже были рады тебя видеть!

— Пока! Не забудь спросить Тома и выкинь чушь из своей головы! Нам твоя голова ещё понадобится для организации вечеринки! — подмигнул ему Карло.

— Хорошо, обещаю, больше никаких проблем! Только вечеринка!

— Только она, мать её!

На этом они попрощались. Лео выкатил велосипед на улицу и поехал домой, счастливый приятным общением, вырученными за картину деньгами и полный идей для предстоящей вечеринки. «Только бы Лола не дала маху», — крутилось в его голове. Но что оставалось делать? Скрестить пальцы и держать кулаки. Всё должно получиться! Всё обязано пройти идеально! Лучшая вечеринка района, которая выкинет Маттиаса за его пределы.

Лео взял курс к своему дому. Ему нужно было собрать вещи — альбом, пастель, пару учебников — сегодня он намеревался дать урок по цвету. Зайдя домой, он бросил взгляд на незавершённую картину. Попытался напрячь мозги — но ничего не выходило, образ застрял в голове неоконченным, и ему требовалась муза для рождения шедевра. Муза ещё, видать, спала и не знала, как остро Лео нуждается в её помощи. За отсутствием музы время шло неминуемо, и Лео уже опаздывал на работу. Впопыхах накинув кардиган, он выбежал на улицу с перекрученной лямкой рюкзака, прыгнул на велосипед и с почти что бешенной скоростью устремился в художественную школу.