Битва за Русскую Арктику

Александр Широкорад, 2008

Когда в XVI веке английские и голландские купцы впервые ступили на Кольский полуостров, Шпицберген и Новую Землю они, к удивлению своему, обнаружили там русских поселенцев, занимавшихся будничной работой. Книга рассказывает о восьми веках освоения северных земель нашими предками, об отважных путешественниках и полярниках, летчиках и моряках, героически сражавшихся во льдах Арктики в ходе мировых войн, о секретных аэродромах на льдинах, на которых в годы холодной войны базировались стратегические бомбардировщики. Холодная война закончилась, однако Арктика по-прежнему является ареной противоборства России и Запада. Верно ли, что большая часть мировых запасов нефти и газа находится на дне и островах Ледовитого океана? Растают ли льды Арктики в XXI веке? Как могут быть решены запутанные территориальные споры в Арктике? Об этом и другом читатель узнает из этой книги.

Глава 2

В Индию и Китай через Арктику

Конец XV века стал началом эпохи Великих географических открытий. Европейцы открыли для себя огромный мир. В 1486 г. португальский мореплаватель Бартоломео Диас впервые обогнул Африку. Он прошел мыс Доброй Надежды и, убедившись, что дальше берег имеет северо-восточное направление, отправился обратно. В октябре 1492 г. каравеллы Колумба достигли Багамских островов.

Чтобы избежать конфликта Испании и Португалии, при посредничестве Римского Папы в 1494 г. в испанском городе Тордесилье (Тордесильясе) было заключено соглашение о… разделе мира. От полюса до полюса была проведена черта (приблизительно по 30-му меридиану к западу от Ферро), и все вновь открытые области к западу от этой черты должны были принадлежать испанцам, а к востоку — португальцам. Обе стороны не имели права даже вести торговлю в «чужой зоне». Разграничение было проведено только по Атлантическому океану, что и привело позднее к столкновению, когда испанцы, подойдя с востока, а португальцы — с запада, встретились на Молуккских островах. Разграничительная линия на Тихом океане была установлена лишь Сарагосским договором 1529 года.

В последующие 50 лет Испания и Португалия направили в свои «сферы влияния» десятки экспедиций, в которые входили сотни кораблей. Как испанцы, так и португальцы беспощадно топили суда других стран, застигнутые у берегов Америки, Африки и Индии.

Поэтому Англия, Голландия, Франция и другие страны параллельно с экспедициями в южные моря приступили к поискам альтернативных путей в Индию и Китай через полярные моря. Эти пути им казались более короткими и безопасными от нападений испанских и португальских кораблей. Кроме того, на севере можно было купить, добыть или отнять у туземцев неограниченное количество дорогостоящих шкур диковинных зверей. Наконец, шведы и поляки с XIV века вели экономическую блокаду Руси, не допуская туда английских и голландских купцов, и северный путь был единственным для их свободной торговли.

В XVI веке английские и голландские мореплаватели предприняли несколько экспедиций, чтобы найти Северо-Восточный (вокруг Сибири) и Северо-Западный (вокруг Канады) проходы и получить выход в Тихий океан.

В начале 1553 г. в Англии была создана купеческая компания «Общество купцов, искателей стран и владений, неизвестных и доселе непосещаемых морским путем» специально для открытия Северо-Восточного прохода. Ее возглавил знаменитый путешественник Себастьян Кабот, получивший титул «Великий штурман Англии».

В том же году компания снарядила три корабля: «Bona Esperanza» («Добрая Надежда»), водоизмещением в 120 тонн, «Eduard Bonaventura» («Эдвард Удалец»), в 160 тонн, и «Bona Confidentia» («Добрая Доверенность»), в 90 тонн. Начальника всей экспедиции и первого корабля был Гуг Виллоуби; вторым кораблем командовал капитан Ченслер, а третьим — Дурфорт. Они вышли из Ратклифа 20 мая 1553 г.

Вскоре эскадру застала буря, разделившая корабли. Адмирал Виллоуби далее шел отдельно. Ему удалось открыть землю на широте 72°. Не будучи в состоянии пристать к ней из-за льда и мелководья, он возвратился к западу и зашел на берег Лапландии, в небольшую гавань при устье речки Арзина (Arzina), где и остался зимовать. Несколько раз Виллоуби отряжал людей внутрь земли в разных направлениях, но не находил ни обитателей, ни следов жилья. В конце концов от холода или голода или от обеих причин вместе адмирал и 70 членов экипажей судов погибли. Их тела были найдены на следующую весну лопарями. Снаряжение и товары с обоих судов доставлены в Холмогоры и по повелению царя Ивана Грозного возвращены англичанам.

Капитан Ченслер, укрывшись после разлуки с адмиралом в Вардгоусе, ждал его тщетно семь дней. Поплыв опять к востоку, вошел он в Белое море и прибыл наконец в западное устье реки Двины, к Никольскому монастырю. Этим положено было начало торговли России с Англией.

Некоторые историки полагали, что земля, виденная Виллоуби, есть Шпицберген. Это крайне невероятно, потому что в таком случае он должен бы ошибиться в широте более чем на 5 градусов. Скорее всего, Виллоуби видел берега Новой Земли.

Ричард Ченслер без разрешения местных воевод отправился в Москву, где был принят Иваном Грозным. Ченслер вручил царю грамоту короля Эдуарда VI и получил соответствующую грамоту от Ивана IV.

Возвращение Ченслера в Англию стало сенсацией. И власти, и купцы были крайне заинтересованы в торговле с Россией. Для этого в Англии даже была создана Московская компания. 6 февраля 1555 г. королева Мария выдала компании хартию на монопольную торговлю с Россией. Во главе компании находился Совет из двух управляющих, одним из которых стал Себастьян Кабот. Кстати, сия компания просуществовала в Англии до 1917 г.

В навигацию 1555 года Ченслер вновь отправился в Россию на корабле «Благое предприятие». Ченслер и еще два представителя компании прибыли в Москву, где их снова милостиво принял Иван Грозный. Англичанам вручили царскую грамоту, дававшую им право на беспошлинную торговлю с Россией, а также ряд других привилегий.

В обратный путь Ченслер взял с собой русского посла Осипа Григорьевича Непею, а тот — груз воска, тюленьего жира, сала, мехов, войлоков и канатной пряжи, общей стоимостью 20 тыс. фунтов стерлингов, то есть на 200 тыс. рублей, по тогдашнему курсу валют.

У берегов Шотландии корабль «Благое предприятие» попал в страшную бурю. Ченслер погиб, а Непея спасся и достиг Лондона, где с большим почетом был принят королевой и правлением Московской компании. Королева Мария в благодарность за льготы, данные англичанам в Московском государстве, дала и русским купцам право свободно и беспошлинно торговать во всех своих владениях как оптом, так и в розницу. Королева обещала взять все имущество русских купцов под свое особенное покровительство и выделить им под склады в Лондоне хорошие дома. Мария также согласилась на свободный выезд из Англии в Россию художников и ремесленников, и Непея сразу же вывез многих мастеров, медиков, рудознатцев и других специалистов.

Обратно Непея плыл на английском корабле. 12 мая 1557 г. он покинул «туманный Альбион», а уже 13 июля корабль бросил якорь в заливе Св. Николая. Через два дня после отъезда Непеи в Россию повел свое судно Антон Дженкинсон, который прибыл в Россию 14 июля 1557 г. С этого времени британские суда почти ежегодно прибывали на Русский Север.

Московская компания, начавшая с капитала в 6000 фунтов стерлингов в 1555 г., быстро богатела. В 1564 г. ее капитал достиг 40 тысяч фунтов стерлингов, а в 1585 г. — уже 80 тысяч фунтов стерлингов. Компания приобретала недвижимость — дома, фактории, лавки. На так называемом Розовом острове против Николаевского Корельского монастыря она купила дом, где останавливались приезжавшие из Англии. В Холмогорах, по отчету Томаса Рандольфа 1568–1569 гг., «…англичане имеют свою собственную землю, пожалованную царем, и много хороших домов с конторами для собственного удобства». Дженкинсон в отчете 1569 г. Совету компании пишет, что он 21 февраля «прибыл в наш дом в Вологде». П. Челищев в своем «Путешествии по северу России 1791 г.» отмечает, что в 1623 г. в Архангельске были 7 иностранных хозяев домов, в 1678 г. — 24. Уже около 1555 г. компания получила в дар от царя Ивана Грозного дом в самой торговой части города Москвы, на Варварке, близ церкви Максима Исповедника на Юшковом дворе, неподалеку от торговых рядов и палат бояр Романовых.

Иван Грозный вообще покровительствовал англичанам и даже среди бояр получил название «аглинский царь». Это покровительство ярко проглядывается в привилегиях, которые получала от него Московская компания с первых шагов своего существования и своих операций в России. В 1564 г. царем управляющему компанией Вильяму Гаррарду была выдана привилегия, подтверждающая прежние права по вольной торговле и дающая разрешение на покупку домов в Вологде и Холмогорах: «.а такова грамота аглинским купцам дана в лето 7072 Сувельяну Гаруту (то есть тому же сэру Вильяму Гаррарду) с товарыщи». В 1569 г. грамота дает право беспошлинной торговли, право свободного проезда в Персию, разрешение искать на реке Вычегде железную руду и построить для обработки ее завод, причем в пользование компании отводится большой участок леса. Железо разрешается вывозить за границу, уплачивая в пошлину деньгу с 1 фунта.

Царь Федор Иванович продолжил торговую политику своего отца, укрепив за компанией на Севере пять пристаней: Корельское пристанище, пристани на реке Печенге, реке Варзузе, реке Мезени и реке Шуме. Корельское пристанище, это очевидно, и есть тот Розовый остров против Николаевского Карельского монастыря, где, по словам Дж. Традесканта, «росли дамасцены и красные розы, фиалки и дикий розмарин и где был сосновый и березовый бор».

Кроме права беспошлинной торговли, государева жалованная грамота от 20 июня 1569 г. давала англичанам еще одно немаловажное преимущество: повелевала англичанам быть под ведомством опричнины и не иметь никакой зависимости от земщины.

В связи с этими основными правами, предоставленными Московской компании, царь по просьбе Еремея Бауса уважил в 1583 г. еще и следующее ходатайство: запрещение всем другим иностранцам, кроме англичан, дальнейшей торговли на Севере России; проезд и торговля по всем северным берегам и землям от Вардгууса до реки Оби дозволены одним англичанам. Помимо этих важнейших привилегий, царь велел уплатить англичанам 500 марок, которые были взяты в царскую казну за 10 лет до приезда Еремея Бауса как аренда за двор купцов в Вологде.

Удовлетворялись, по-видимому, и другие просьбы англичан. Так, Антон Дженкинсон в 1571 г. ходатайствовал перед царем: «Дабы угодно было Его Величеству соизволить, чтобы С.У. Гаррет с товарищи могли устроить торговый дом в Холмогорах на Двине, чтобы подданные Его Величества, торгующие с нашими купцами, свозили свои товары в Холмогоры».

Вскоре у англичан появились конкуренты. Первый голландский корабль пришел в Двину в 1577 г. под начальством Джилеса Гофмана, первый французский — под управлением Жана Соважа — в 1586 г., когда английская торговля уже утвердилась на берегах Белого моря и в Москве. Французы не представляли серьезной конкуренции англичанам. Другое дело — голландцы, которые продавали сукно хотя и худшего качества, но зато дешевле английского. Они так повели дело, что на их сторону стали самые сильные в государстве люди — бояре Никита Романов и Богдан Бельский, а также дьяк думный Андрей Щелкалов. Эти три главных советника царя были привлечены голландцами на свою сторону не одними подарками: голландцы взяли у них в долг такую сумму денег с платежом громадных процентов, что только одному из этих троих они платили ежедневно по 5000 марок. Фактически ссуда явилась замаскированным видом взятки.

Голландцы имели дворы в Москве, Архангельске, Вологде, Холмогорах, Усть-Коле, и англичанам было трудно бороться с ними. Но за англичан были солидность постановки дела, ловкость их послов и симпатии самого царя. Этим и объясняется тот громадный успех, которым они пользовались в России.

Развивая торговлю с Россией, англичане не забывали и о поисках Северо-Восточного прохода. Та же компания «Общество купцов» снарядила в 1556 г. пинк «Искатель» («Searchthrift») под начальством капитана Стефана Борро, который служил в звании мастера в первое путешествие Ченслера. Борро отправился из Гревзенда 29 апреля, 23 мая обогнул Нордкап, названный им так в первое путешествие, и 9 июня прибыл в реку Колу. В Коле он познакомился со многими русскими мореходами, из которых большая часть шла к Печоре на ловлю моржей. Один из них, Гаврила, предложил ему плыть вместе, обещая оберегать его от всех опасностей в пути. Борро согласился и впоследствии не мог нахвалиться услужливостью этого Гаврилы и его товарищей.

Они проплыли мимо Канина Носа и остановились в лежащей от этого мыса в 30 лигах⁹ гавани Моржовец. Выйдя из Моржовецкой гавани и проплыв на восток 25 миль, они увидели остров Колгуев в восьми лигах. Наконец, миновав Святой Нос, прибыли 15 июля в Печору. Продолжая путь к востоку, Борро встретил на широте 70°15′ много льда. 25 июля пришел к острову, лежащему на широте 70°42′ и названному во имя святого того дня островом Иакова. Здесь Борро встретил кормщика по имени Лошак, с которым виделся в Коле и который сказал ему, что видимая впереди земля называется Новою Землею. Из этого следует, что остров Св. Иакова есть какой-нибудь из лежащих под южным берегом Новой Земли. Погрешность в широте, определенной англичанами, была около 10 минут. Этот Лошак рассказывал ему еще, что на Новой Земле есть гора, высочайшая в свете, и что Большой Камень на Большой Печоре не может с нею сравниться.

31 июля капитан Борро прибыл к острову Вайгач, где установил постоянные сношения с русскими, от которых узнал, что народ, живущий на Больших островах, называется самоедами. Выйдя на берег, англичане нашли до трехсот самоедских идолов, изображавших мужчин, жен и детей, весьма грубой работы и большею частью с окровавленными глазами и ртами. В этом описании узнается капище на Болванском Носе острова Вайгача, которое штурман Иванов нашел в 1824 г. точно в том же виде, как описывает его Борро.

Северо-восточные ветры, которые, по замечанию Борро, к востоку от Канина Носа дуют чаще всех прочих, множество льда и наступившие темные ночи лишили его надежды что-либо успеть в этом году, и поэтому Борро решил плыть обратно. 10 сентября он прибыл в Холмогоры, где и остался зимовать.

В 1556 г. Стефану Борро было поручено продолжать розыски морского пути в Китай, то есть до устья реки Оби, которая, по понятиям тогдашних географов, вытекала из озера Китая. Но Борро удалось проникнуть только на 12 лье восточнее устья реки Печоры, далее острова Вайгач он не смог плыть из-за встречного льда, противных ветров и наступивших уже там длинных ночей.

Басендишу, Вудстоку и Броуну в 1568 г. было поручено искать морской путь к востоку от устья Печоры. В 1580 г. была снаряжена специальная экспедиция Пета и Джекмана опять же на поиски северного пути в Китай, но их корабль проник немного восточнее Вайгача и вынужден был вернуться.

Голландские купцы не отставали от англичан в поисках Северо-Восточного прохода. Так, еще в 1593 г. некоторые миддельбургские купцы во главе с Балтазаром Мушероном организовали «Общество для снаряжения одного корабля». Примеру их последовали энкгейзенские купцы с помощью Генеральных штатов и принца Мавриция Нассавского. Позже к ним присоединились и амстердамские купцы, побуждаемые к тому известным космографом того времени Планцием.

Миддельбургским кораблем «Лебедь» командовал Корнелис Корнелиссон Най, бывший некоторое время в России по поручениям Мушерона. Ему в качестве переводчиков были приданы купец Франц Деладаль, знавший хорошо русский язык, и некто Христофор Сплиндлер, урожденный славянин. Энкгейзенским кораблем «Меркурий» командовал Брандт Тетгалес, а шкипером на нем был Иоанн Гуго фон Линшотен, описавший подробно плавание этих судов. Капитаном амстердамского корабля «Посланник» назначили Вилльема Баренца фон дер Схеллинга, гражданина Амстердама, искусного и опытного морехода. Ему была придана еще небольшая шеллингская рыбачья яхта.

Экспедиция эта должна была действовать раздельно. Первым двум судам под начальством Ная положено было по примеру англичан искать проход между островом Вайгачем и материковым берегом, а Баренц с другими двумя должен был плыть севернее Новой Земли по совету Планция, считавшего, что только этим путем есть возможность обрести Северо-Восточный проход.

5 июля 1594 г. Най с отрядом кораблей отправился из Текселя в море, назначив Баренцу, который еще не совсем был готов, встречу за островом Кильдин. Первый прибыл сюда 21-го, а последний — 23 июня. 29 июня Баренц отправился в свой путь к северо-востоку.

17 июля он увидел берег Новой Земли под 73° 25′ с.ш. Пристав к берегу в обширной Софроновой губе, он нашел здесь следы пребывания людей. Двигаясь к северу, Баренц миновал большую бухту, которую по встреченным там в изобилии птицам назвал «Lomsbay». По-видимому, это нынешняя Крестовая губа.

19 июля корабли Баренца дошли до Черного Мыса под 75° 20′ с.ш. В 60 км отсюда был открыт остров Вильгельма, принадлежащий к группе Горбовых островов. Здесь он встретил много сплавного леса и лежбища моржей. Широту острова он определил в 75° 55′ с.ш., на десять минут севернее, чем впоследствии у капитана Литке.

10 июля Баренц увидал голый Крестовый остров под 76° с.ш. и через 60 км достиг мыса Нассау — отлого низменного и очень опасного из-за множества окружающих его подводных рифов. Уже 26 июля путешественники встретили первые ледяные поля. Проходя у берега и они добрались до мыса Утешения. 29 июля под широтой 77° они увидали по направлению к востоку одну из северных оконечностей Новой Земли, которую назвали Ледяным Мысом. 13 августа Баренц дошел до острова Орамина и здесь остановился. Море было покрыто сплошными массами льда, и команда начала роптать, поэтому Баренц уже 14 августа пустился в обратный путь, на встречу с отрядом Ная.

В свою очередь, Най 15 июня вышел из Кильдина к востоку. Через три дня он наткнулся под 71° 20′ с.ш. на плавучий лед и такой густой туман, что принял его за землю. 7 июля он подошел к берегу полуострова Канина. В последующие два дня опять появился сильный лед, двигавшийся из большого залива между мысами Канин и Святой Нос (Чешская губа).

9 июля Най встретил четыре русские ладьи, направлявшиеся к устью Печоры. Моряки отсоветовали ему идти к Югорскому Шару, потому как он «заполнен льдами, подводными камнями, а равно моржами и огромными китами, угрожающими судам опасностью». Голландцы, однако, не послушались и 16 июля пошли далее на восток при теплой, даже жаркой погоде и снова встретили ладью с русскими рыбопромышленниками. Голландцы узнали, что до устья Печоры 81 км и там есть отличная гавань.

18 июля они вошли в Печору, бросили якорь на глубине 11 метров и переждали там сильную бурю с северо-востока. 21 июля в 220 км от Печоры они увидали остров Вайгач. Море на всем пространстве было покрыто плавучим лесом, громадными стволами с корнями и сучьями, по их предположению, сплавляемыми по какой-либо большой реке. Подходя к острову, они были поражены обилием трав и цветов.

Проплыв еще 22 км, путешественники открыли пролив в 7 км ширины, с островом в середине. Най полагал, что это пролив, отделяющий остров Вайгач от материка. Как только они бросили якорь, Най послал гребные суда для измерения глубины. Сильное течение, пригонявшее множество льда, утвердило его в том, что они находились в проливе. Это был Югорский Шар. На берегу острова Вайгач они нашли более 400 идолов грубой работы, поэтому и назвали это место Мысом Идолов (Болвановский Нос).

1 августа Най с товарищами прошли в открытое море (Карское), которое назвали Новым Северным морем. Там путешественников встретил такой сплошной лед, что они уже хотели повернуть обратно, но, на их счастье, увидали небольшой остров (Мясной). На нем было много горного хрусталя, похожего на отшлифованные бриллианты. Опять показался плавучий лед. Пройдя далее, они увидали низменный берег. К югу открывался залив, в который впадала большая река, которую они приняли за Обь. Най решил, что берег отсюда тянется до мыса Табина и далее до Китая и что задача их решена. Прибрежное пространство между проливом Нассауским и мнимою рекою Обью они назвали Новою Голландией. Было решено прекратить дальнейшее путешествие и пуститься в обратный путь. 28 августа Най встретился с Баренцем, а в конце сентября суда бросили якорь на родине, у острова Текселя.

Так как Най видел перед собой открытое море, то все были уверены, что Северо-Восточный проход найден. Поэтому в следующем, 1595 году для дальнейшего следования по этому пути была снаряжена новая экспедиция с участием Генеральных штатов и принца Оранского, состоящая не менее как из семи кораблей.

В экспедиции 1595 года принимали участие следующие суда:

1. «Griffon» из Зеландии, водоизмещение 200 тонн. Командир Корнелис Най, он же адмирал всей флотилии.

2. «Swane» из Зеландии, 100 тонн. Командир Ламберт Герритсон Ом.

3. «Норе» из Энкхейзена, 200 тонн. Командир Брант Избрантсон, он же вице-адмирал флотилии.

4. «Mercurius» из Энкхейзена, 100 тонн. Командир Томас Виллемсон.

5. «Winthont» из Амстердама, 200 тонн. Командир Виллем Баренц, он же главный штурман флотилии.

6. Яхта (название неизвестно) из Амстердама, 100 тонн. Командир Харман Янсон.

7. Яхта (название неизвестно) из Роттердама, 40 тонн. Командир Хендрик Хартман.

В качестве торговых комиссаров в экспедиции участвовали Ян Линсхотен, Яков Гемкерк, Ян Корнелиссон Рийп, Кристоффель Сплиндлер и Франсуа де ла Даль. В этой экспедиции участвовал также Геррит де Фер, автор «Морского дневника». Какую должность он занимал в экспедиции — неизвестно, возможно, он состоял вторым штурманом на корабле Баренца. Во всяком случае, известно, что де Фер изучал навигацию. Если прибавить, что он умер несколько ранее 1627 г., то этим и исчерпываются все дошедшие до нас биографические сведения об авторе описания плаваний Баренца.

Все суда были богато снабжены провиантом и другими товарами для меновой торговли. С собой взяли даже шлифовщиков бриллиантов и золотых дел мастеров, чтобы немедленно отделывать те сырые материалы, которые там найдутся или будут выменяны. Начальником экспедиции был адмирал Най. Командование отдельными судами было поручено капитану Виллему Баренцу. К нему переводчиком прикомандировали славянина Христофора Шпиндлера.

Вся эскадра вышла из Голландии 2 июля 1595 г., обогнула 7 августа Нордкап и затем разделилась. Один отряд пошел в Белое море, другой держал курс на восток. 2 сентября экспедиция вошла в Карское море, но непогода заставила укрыться за Мясным островом. 8 сентября было общее совещание, на котором большинством голосов решили возвращаться назад. Только Баренц возражал, он утверждал, что следует подняться по западной стороне Новой Земли и, перезимовав на месте, следующим летом продолжать плавание. Предложение его было отвергнуто. Позднею осенью экспедиция вернулась на родину. И хотя плавание 1595 г. было неудачным, нидерландское государство назначило премию в 25 тысяч гульденов тому, кто все же откроет Северо-Восточный проход.

В свою очередь, амстердамские купцы, которых неудача 1595 г. не обескуражила, согласились снарядить новую экспедицию из двух кораблей, названия которых до нас не дошли. Командование этими судами было поручено Якову ван Гемкерсу и Яну Корнелиссону Рийпу, а Баренца назначили главным штурманом экспедиции. На корабле Гемкерса вместе с Баренцем находился Геррит де Фер, которому мы обязаны подробными описаниями этого, как и двух предыдущих плаваний.

Баренц был глубоко убежден в том, что морской путь на восток должен проходить севернее Новой Земли. Поэтому, выйдя из Норвегии, они взяли курс на север.

5 июня в 1596 г. путешественники встретили первый лед, а 9 июня подошли к незнакомому острову под 74°30′ с.ш. Здесь было собрано множество яиц чаек, а недалеко от берега убит громадный белый медведь, по которому и назвали остров — Медвежий. 13 июня взяли курс на северо-запад. 19 июня, под 80°11′ с.ш. с судов увидали полоску земли, которую голландцы приняли за Гренландию. Это была самая северная часть Шпицбергена. После недолгого совещания корабли вернулись на остров Медвежий, а затем суда разошлись. Ян Рийп пошел на север вдоль восточной стороны Шпицбергена, а Баренц отправился на восток и дошел до Новой Земли примерно на 75° с.ш. Ветер дул с юго-запада, море было почти полностью свободно ото льда, и настроение мореплавателей было прекрасным. В течение одной недели они прошли более 200 км в восточном направлении. 21 августа их движение остановил шторм, который принес за собой огромные массы льда и заставил капитана корабля укрыться в Ледяном заливе. 24 августа льдом раздробило руль у корабля и раздавило одну гребную лодку. На следующий день течение вынесло большую часть льда из бухты, и Баренц с товарищами опять вышел в море. Но вскоре напор льда опять усилился, и 26 августа корабль окончательно был остановлен льдами.

Голландцы находились ровно под 76° с.ш. «30-го числа, — записывает в своем дневнике де Фер, — при сильной вьюге льдины стали громоздиться вокруг нашего корабля, его приподняло льдом, который так его окружил, что все находившееся вблизи и вокруг него страшно трещало и стонало. Казалось, что корабль должен развалиться на тысячи кусков. Положение было такое ужасное, что у моряков волосы становились дыбом. В таком же опасном положении находился корабль еще и после, когда льдины подходили под него и его подталкивали, или его бросали, или его подымали, как будто подведена подъемная машина. Вскоре судно затрещало по всем швам до такой силы, что благоразумие требовало снять с него часть продовольственных запасов, паруса, порох, свинец, мушкеты и другое оружие и приступить к постройке бревенчатой избы».

Но еще две недели голландцы безуспешно пытались освободить судно из ледяного плена, пока наконец не осознали, что это им не под силу. Паковый лед давил все сильнее и сильнее, и они начали перетаскивать бочки с хлебом и вином и одну из лодок на лед. Но при этом путешественники все еще продолжали жить на борту судна. Прошло еще несколько дней, прежде чем они поняли, что этой осенью судно не сможет освободиться из ледяного плена, и что им придется зимовать, и что они бесполезно потеряли много драгоценного времени.

У людей не было хорошей одежды, и запас продуктов питания был невелик, и они не были уверены, что у них хватит сил на возвращение. История зимовки этих людей может научить нас многому. Например, что придает человеку силы в экстремальных условиях. Что делает даже такое маленькое общество (как было у Баренца) крепким и полным жизненных сил. В те дни, когда стояла спокойная погода, моряки обследовали ближайший район суши. Они обнаружили реку и вынесенную на берег древесину. Они заметили следы, как они считали, оленей и лосей. И они с горестью познали, что шхуна их зажата льдом, который простирался настолько далеко, насколько они могли это видеть. 11 сентября де Фер пишет, что им остаются только две вещи: сделать все возможное для выживания и отдать свою судьбу в Божьи руки.

Но первым делом нужно было построить дом для зимовки. На шхуне было много материала, но для деревянного каркаса нужно было что-то посолидней. 12 сентября они начали поиск бревен. На берегу нашлось много вынесенной из моря древесины, которую путешественники восприняли как Божий дар. Они ходили за бревнами два раза в день по 6000 шагов в одну сторону. 15 сентября смастерили сани, чтобы перевозить бревна, и на следующий день начали перевозить бревна на место строительства. Затем пошел снег, и перетаскивать бревна стало тяжело. Похоже, что Баренц с товарищами еще не понимал, что времени для подготовки зимовки у них осталось очень мало. Для того чтобы перенести все бревна, им понадобилось целых 14 дней.

23 сентября скончался корабельный плотник, и все же в этот день люди начали собирать дом. Они боролись с ветром и снегом, но за 5 дней из бревен возвели стены. Дом с перегородкой для кладовой имел 4 стены, по 10 м каждая. В крыше соорудили отверстие для выхода дыма. Щели были заделаны паклей и смолой — здесь хорошо пригодились морские навыки голландцев. Пакля забивалась в щели отверткой и сверху заливалась разогретой смолой. 7 октября они уже начали приколачивать доски на крыше, которые затем были покрыты парусиной и засыпаны песком. Хотя спальные места еще не были закончены, 12 октября они уже впервые ночевали в доме.

На случай, если судно будет сильно повреждено или раздавлено, обе имеющиеся там лодки были переправлены на берег, а одну даже дотащили до дома. Теперь зимовщики обеспечили себя всем самым необходимым для возвращения и нужно было обеспечить себя провиантом. На судне было много соленого мяса и вяленой рыбы, крупы, гороха и бобов, сыра и масла, пива и вина, а также хлеба. Они перенесли все, что им было нужно, в том числе и бочонки с пивом и вином.

Как-то раз, поднимаясь на судно, чтобы перенести экипировку, моряки внезапно столкнулись с белым медведем. Двое из них взяли алебарды для защиты от животного, а остальные побежали к шхуне. Одному из них не повезло, и он провалился в полынью между льдами. Все думали, что он погибнет. Но медведь продолжил преследовать тех, кто побежал дальше, и провалившийся в полынью неудачник смог вылезти на лед.

Моряки обежали шхуну и поднялись с другой стороны. Можно сказать, что им просто повезло. Но де Фер пишет что здесь «…не обошлось и без Божьей помощи».

Провианта было много, но все же он не был рассчитан на целую зимовку. В ноябре зимовщики решили, что необходимо делить продукты на порции. Каждый человек получал примерно 250 граммов хлеба в день. Порция вина составляла две маленькие чашки на человека. Сыр также делился на порции. Рассчитывая порции провизии для экипажа, капитан, конечно, думал об обратной дороге.

Такими же необходимыми, как и продукты питания, были дрова, и люди работали изо всех сил, чтобы получше запастись ими.

Зимовщики поняли — чтобы выйти из своего ледяного плена и грести по морю, они должны восстановить свои физические силы. Де Фер пишет, что они начали делать небольшие прогулки и немного бегать, чтобы восстановить мышцы.

Но больше всего сил придавало соленое мясо. Хотя вокруг дома Виллема Баренца и его людей бродило множество белых медведей, но мясо белого медведя они попробовали только два раза. Первый раз на острове Медвежьем в зиму первого путешествия, и оно им почему-то не понравилось. Люди не осмеливались употреблять медвежатину в пищу до тех пор, пока в мае 1597 г. не начали умирать с голода. Но и тут им не повезло, поскольку, как пишет де Фер, многие сразу же заболели и чуть не погибли. Возможно, что сначала люди стали есть медвежью печень. В этом случае им крупно не повезло. Печень белого медведя настолько насыщена витамином А, что употреблять ее человеку в пищу опасно. Само же мясо, наоборот, не представляет никакой опасности. Медвежатина составляла основу рациона Ф. Нансена и Г. Иогансена во время их зимовки на Земле Франца-Иосифа 300 лет позднее. Эти люди также пили кровь медведя, жарили его мозги, варили бульон из медвежатины. И не только не заболели, но и полностью избежали цинги.

За зимовку 1597 г. голландцы убили 13 медведей. С них снимали шкуры, вытаскивали клыки. Все это предполагалось отвезти обратно в Нидерланды для продажи. А медвежий жир использовался как масло для ламп.

При том рационе, который был во время экспедиции Баренца, цинга была большой опасностью, и Виллем Баренц прекрасно это понимал.

В начале мая море совершенно очистилось от льда, и голландцы стали совещаться о том, каким способом пробраться на родину. Поднять судно и починить его не было ни какой возможности. Единственная надежда на спасение была в лодках. По временам северо-восточный ветер опять пригонял лед. Тогда окончательно падал дух у людей. Нужны были неослабная воля капитана и нравственная сила шкипера, чтобы ободрить их в упорном труде, ведь скоро они смогут выйти в море! Две недели ушло на подготовку лодок. Людям также пришлось обрубать лед, чтобы спустить лодки ближе к воде. Надежда скоро выйти в море придавала команде силы.

Перед выходом из Ледяного залива Баренц написал краткий отчет о зимовке на Новой Земле и прикрепил пороховницу с бумагой к дымовому отверстию избы. Капитан также написал рассказ об их приключениях в двух экземплярах, по одному на каждую лодку. Все, кто смог, подписались под этим повествованием. Затем упаковали снаряжение. Всего получилось 11 груженых саней (заполненных в том числе и такими товарами, как шерстяная ткань, материал из хлопка и бархат, — товары все еще собирались продать!). Из продуктов питания на дорогу оставалось 13 бочек с хлебом, одна бочка с белым сыром, свиной бок и два бочонка с растительным маслом.

14 июня 1597 г. смельчаки простились с неприветливым пустынным берегом, где они провели восемь тяжелых месяцев, и, подгоняемые западным ветром, пошли на северо-восток.

Но идти по свободной, льда воде пришлось недолго. Всего через пару дней после того, как они отправились в обратный путь и обогнули северную точку Новой Земли, задул ветер и появились дрейфующие в разные стороны льдины.

Однажды путешественникам пришлось идти между двух больших льдин, которые постепенно начали смыкаться. Сначала им пришлось затащить лодки на одну из льдин и перетащить лодки со всей экипировкой на другую сторону льдины. Когда они спустили лодки на воду на другой стороне льдины, то увидели еще одну дрейфующую в их сторону. Они гребли изо всех сил и, почти полностью обессилев, смогли пройти между льдин до того, как они с треском сомкнулись.

Затем Баренц и его спутники пошли к северу вдоль утесистого берега Новой

Земли, покрытого льдами. Море было бурное. 20 июня дошли до Ледяного мыса. Здесь путешественники претерпели самую тяжелую потерю. Геррит де Фер описывает это так: «20 июня погода стояла ровная, ветер западный; когда солнце было на юго-востоке, Класс Андриссон стал себя чувствовать очень дурно, и мы видели, что он скоро кончится. Старший боцман пришел на наш ялбот и сообщил нам это, прибавляя, что Классу уже немного остается жить.

Тогда заговорил Виллем Баренц и сказал, что недолго переживет Класса. Мы вовсе не полагали, что Баренц так серьезно болен. Он отложил карту в сторону и сказал мне: “Геррит, дай мне пить”. Едва успел он напиться, как им овладела такая слабость, что глаза стали закатываться, и он внезапно скончался. Мы даже не успели призвать другой лодки, чтобы с ним поговорить. Вскоре скончался и Класс Андриссон».

Через неделю снова появился дрейфующий лед. С невероятными усилиями люди затаскивали лодки на лед. Но льдина, на которой они стояли, треснула, и большая часть снаряжения утонула. Они потеряли большую часть припасов, одежду, товары, были совершенно измождены голодом, но снова сумели сохранить свою жизнь. Де Фер пишет: «Нужда и желание жить делают слабого сильным». Но продолжить свой путь дальше они не могли. Лодки нужно было чинить. Несколько человек отправились на берег, где нашли все, что им было нужно: бревно для мачты и дрова для костра, чтобы разогреть смолу. Дрова находились на берегу, и до лодок было далеко.

23 июня моряки, следуя по пути, указанному Баренцем, достигли мыса Утешения (76°30′ с.ш.), а 24 июня — мыса Нассау. Чтобы пройти 111 км до Крестового мыса, потребовалось еще 25 дней. 21 июля прошли Сухой Нос, а 22 июля укрылись ото льдов в обширном заливе под 73°10′ с.ш., где и простояли четыре дня. Залив этот по географическому положению и протяжению был не что иное, как Маточкин Шар — узкий извилистый пролив, рассекающий Новую Землю на две части и ведущий из океана в Карское море. Но ни при первом своем посещении, ни при втором голландские открыватели так и не узнали, что это пролив и что Новая Земля представляет собой не один, а два острова.

Непрерывно теснимые льдами, путешественники 28 июля дошли до Строгановской губы. Здесь они встретили две лодки русских промышленников, которые дали им хлеба и копченой дичи.

Все голландцы уже страдали цингой, и поморы дали им настойки ложечной травы, произрастающей на Новой Земле в изобилии, что принесло морякам немалое облегчение.

3 августа голландцы взяли курс к материку, который и показался им на другой день близ Печоры. Плывя далее, они все чаще встречали русских моряков, которые указывали им путь и оказывали всякую помощь.

Еще одно испытание было уготовано путешественникам 18 августа, когда целый день они вынуждены были грести против встречного ветра, а впереди показывается мыс, который должен быть не чем иным, как Каниным Носом. И голландцы понимают, что бороться придется не на жизнь а на смерть! Почти полностью обессиленные от голода, они вновь берутся за весла.

Поистине надежда делает слабого сильным. Вконец обессиленные и без пресной воды 27 августа они дошли наконец до Семи островов, где получили радостную весть — в Коле стоит голландское судно.

Это было удивительное и странное совпадение! Да, это был корабль Яна Корнелиссона Рипа, с которым они расстались в предыдущем году на Медвежьем острове. Сделав безуспешную попытку пробраться в северном направлении, он вернулся в Голландию. Потом отправился в Россию с коммерческим грузом и теперь возвращался на родину.

Обе шлюпки, на которых команда Баренца боролась со всеми ужасами полярного моря, были ими выставлены на гостином дворе в Коле как образец мужества.

Смельчакам пришлось пережить 10-недельное изнурительное путешествие, во время которого голод и усталость не раз начинали брать верх. Они боролись за жизнь; они гребли, шли под парусом и прошли 3000 км в открытых лодках. А экипажи лодок, которых считали уже давно погибшими, сошли в Амстердаме на берег, одетые в свои медвежьи шкуры, при радостных криках собравшегося народа.

Из 17 зимовавших на суровом берегу Новой Земли только 12 увидели свою родину.

Итак, попытки англичан и голландцев найти Северо-Восточный проход закончились неудачей. Западные мореплаватели были удивлены тем, что Север хорошо освоен русскими людьми. Как местные воеводы, так и простые промышленники оказывали англичанам и голландцам всевозможную помощь. Без нее людские потери путешественников были бы куда больше. Другой вопрос, что московское правительство не жаждало видеть западников в Карском море и предоставлять им нужную информацию и лоцманов. Тем не менее на ряде западных карт XVI века указаны реки Обь, Таз, Енисей и полуостров Таймыр. Так, на карте 1508 г., найденной Норденшельдом, дан контур арктического побережья, где легко узнать Кольский полуостров, Белое море, полуостров Канин, мыс Русский Заворот, Печорскую губу, Югорский полуостров, Байдарацкую губу (в которую упираются Уральские горы), полуостров Ямал, Обь с Обской губой, полуостров Гыданский, Енисей с Енисейским заливом и, наконец, западный берег Таймыра. Однако дальше начинается фантастика: берег не загибается к востоку (от нынешнего Диксона), а простирается на север до 80-й параллели, после чего уходит обратно к югу.

Эти сведения могли быть получены только в России. Ну, а как они попали на Запад, мы, видимо, никогда не узнаем.

А теперь перейдем к попыткам открыть Северо-Западный путь.

Плавания скандинавов в IX–XII веках были известны средневековым мореплавателям, устремившимся на поиски Северо-Западного прохода, и первую высадку Мартина Фробишера на Баффинову Землю в 1576 г. нельзя считать случайной. Имя Фробишера открывает длинный список тех, кто занимался поисками Северо-Западного прохода. Осенью 1576 г. он зашел в акваторию, которая впоследствии была названа проливом Фробишера, и на побережье обнаружил минерал, ошибочно принятый им за золото. Он возвратился в Англию, заручился поддержкой государства и частных лиц и организовал еще две экспедиции для добычи якобы золотоносной руды, которая оказалась пиритом. Фробишер так и не продвинулся дальше на запад. Только в 1860 г. выяснилось, что «пролив» Фробишера на самом деле представляет собой залив.

В августе 1585 г. Джон Девис пересек пролив, который теперь носит его имя, и описал восточный берег полуострова Камберленд. Позднее, во время двух последующих плаваний, он достиг широты 72°30′, но не смог добраться до залива Мелвилла.

И Девис, и Фробишер обращали внимание на обширную акваторию между южным берегом Баффиновой Земли и заливом Унгава. В 1605 г. британская Ост-Индская компания направила капитана Джорджа Уэймота исследовать этот пролив. Он не смог пройти его целиком, но сообщил, что там имеется забитый льдом проход на запад. Обнадеженные этим сообщением, несколько богатых английских купцов финансировали экспедицию под руководством Генри Гудзона. К тому времени он был уже хорошо известен своими исследованиями в суровых северных водах вокруг Шпицбергена. В 1610 г. Гудзон на старом корабле Уэймота «Дискавери» (вошедшем в историю исследований Арктики) достиг пролива, а затем и залива, которые теперь носят его имя. Гудзон после трудной зимовки в заливе Джеймса попытался продвинуться дальше на запад, но его команда взбунтовалась. Гудзона с несколькими верными людьми посадили в лодку, и их больше никто никогда не видел. Штурман «Дискавери» Роберт Байлот привел корабль обратно в Англию.

В 1612 г. на «Дискавери», которым теперь командовал Байлот, в Гудзонов залив впервые попал Томас Баттон. В 1615 г. Байлот возвратился на тот же корабль вместе с лоцманом Уильямом Баффином, и в 1616 г. они на «Дискавери» пересекли все море Баффина в северном направлении и добрались до пролива Смита между островом Элсмир и Гренландией. Это было замечательное путешествие, маршрут которого удалось повторить только Джону Россу, который повторно открыл море Баффина в 1818 г.

Инициатива англичан, искавших Северо-Западный проход, в начале XVII века была перехвачена датчанами. В 1619 г. датский король Кристиан IV направил в Гудзонов залив Йенса Мунка, достигшего устья реки, которую теперь называют рекой Черчилл (провинция Манитоба, Канада). Там он перезимовал, но от цинги погибла почти вся его команда. Троим оставшимся в живых морякам удалось следующей осенью на небольшом суденышке вернуться в Норвегию.

Чтобы не возвращаться еще раз к второстепенной для нас теме открытия Северо-западного прохода, забежим несколько вперед, по ХХ век включительно.

После экспедиции Джона Росса в 1818 г. в море Баффина активизировался промысел гренландских китов. Британское адмиралтейство продолжало настаивать на продолжении поисков Северо-Западного прохода. В 1819 г. Эдвард

Парри, служивший первым помощником Росса, был назначен руководителем следующей экспедиции и достиг острова Мелвилл, где перезимовал перед возвращением на родину.

Поворотным моментом в истории открытия Северо-Западного прохода стала экспедиция Джона Франклина, которая в 1845 г. в составе 130 человек отправилась в воды Американской Арктики на двух кораблях — «Эребус» и «Террор». После зимовки на острове Бичи оба судна попали в ледяную ловушку в проливе Виктория. Место гибели находилось примерно в 800 км от берега материка, где Франклин проводил исследования тридцатью годами раньше. Многочисленные наземные и морские экспедиции, направлявшиеся на поиски Франклина и его людей на протяжении 15 лет, не достигли своей основной цели, но способствовали картографированию большой части Американской Арктики. В 1859 г. Фрэнсис Леопольд Мак-Клинток обнаружил в каменной пирамиде на острове Кинг-Уильям короткое сообщение с описанием злоключений, выпавших на долю экспедиции Франклина.

Важную роль в исследовании североканадских проливов сыграл норвежский путешественник Руаль Амундсен. Для поисков Северо-Западного пути он выбрал маленькую яхту «Йоа» (водоизмещением всего в 47 т). Лет двадцать ходила она на рыбные промыслы у берегов Норвегии и за тюленем — в полярные воды. Яхта была ровесницей Амундсена — постройки 1872 года.

Весной 1901 г. Амундсен опробовал «Йоа» в охоте на тюленей между Шпицбергеном и Гренландией, проведя ряд океанографических наблюдений по программе, составленной Нансеном. Была сделана необходимая «доводка» судна.

Амундсен взял на «Йоа» запас продуктов, топлива, одежды и снаряжения на пять лет, были погружены на борт судна сборный домик на случай зимовки и материал для строительства магнитного павильона, ведь, помимо открытия Северо-Западного прохода, Амундсен планировал установить местонахождение Северного магнитного полюса, находящегося, предположительно, на северной оконечности материка, на полуострове Бутия.

Первая встреча со льдами произошла у западного побережья Гренландии, в заливе Мелвилла, два месяца заняла борьба с ними и пересечение моря Баффина. А затем яхта вошла в неисследованный, никем еще пройденный пролив Ланкастер. Это был очень трудный путь — приходилось буквально лавировать с ювелирной точностью среди многочисленных островков, скал и мелей.

Ланкастерский пролив вывел к проливу Симпсона, по которому, обойдя с юга острова Виктория, можно было бы продолжить путь, но Амундсен, найдя удобную бухту для стоянки судна, решил не рисковать и остановился на зимовку уже в начале сентября. К тому же он собирался провести магнитные наблюдения на полуострове Бутия, который был недалеко.

Зимовка в бухте на западном берегу острова Кинг-Уильям, которая стала называться Бухтой Йоа, прошла исключительно спокойно и результативно. Судно, вмерзшее в трехметровый монолит льда, постоянно посещали эскимосы, устроившие вокруг него своеобразный городок из эскимосских иглу, сложенных из снежных кирпичей. Общение с эскимосами всю зиму было очень тесным и взаимополезным. В обмен на железные изделия норвежцы получали выделанные шкуры оленей, у эскимосов Амундсен научился строить иглу, нагружать нарты, переправлять их через трещины во льду.

Зима прошла быстро, но наступившее лето принесло разочарование: лед в бухте так и не вскрылся, а это означало вторую зимовку на том же месте. Но и она прошла благополучно: не было и намека на цингу, сопутствовавшую большинству полярных экспедиций. Помогло, конечно, обилие диких оленей вокруг, охота на которых обеспечивала свежей пищей. Вся экспедиция усиленно работала всю зиму. Кроме постоянных метеорологических, гидрологических и магнитных наблюдений, совершались дальние поездки на собачьих упряжках по острову Виктория и проливам. На карту было отмечено около сотни небольших островов, но главное — точно установлена точка Северного магнитного полюса.

Лето 1905 г. освободило «Йоа» из ледового плена. 13 августа снялись с якоря, и можно было двигаться дальше. Но снова на пути — острова, мели, подводные рифы, между которыми только благодаря своим малым размерам яхта могла лавировать. Постоянно нужно было измерять глубину, и перед судном шла специальная шлюпка, с которой делались промеры, и иногда под килем оказывалось не более двух сантиметров воды. Амундсен сравнил пролив Симпсона со «вспаханным полем» — так осторожно нужно было по нему двигаться.

Но вот через две недели на горизонте показалось китобойное судно. «Виднеется судно!» — раздался крик. Это была американская шхуна «Чарльз Ханссон», пришедшая из другого океана, из Тихого. И это был знак того, что Северо-Западный проход, к которому люди стремились четыре столетия, пройден.

Цель была достигнута, но тут новое испытание — яхту зажало льдами. Дальнейший путь стал невозможен. Третья зимовка стала неизбежной.

Лишь летом 1906 г. «Йоа» вошла в Берингов пролив в прибыла в Сан-Франциско, где была встречена с триумфом.

Увы, в отличие от Северо-Восточного прохода Северного морского пути этот путь из океана в океан не нашел практического применения. Канадский предприниматель Бернье попытался использовать его для торговых целей сразу же после прохождения его Амундсеном, но неудачно.

Только в 1940–1942 гг. канадская полицейская шхуна «Сент-Рок» под командованием капитана Генри Ларсена осуществила плавание по проходу в обратном направлении — с запада на восток. В 1944 г. «Сент-Рок» стала первым судном, преодолевшим этот путь за одну навигацию.

В 1954 г. успешно прошел Северо-Западным путем американский военный ледокол «Глешер» («Глэсьер»)¹⁰.

В 1956 г. этот же путь проделал канадский военный ледокол «Лабрадор»¹¹, а в 1960 г. — атомная подводная лодка ВМС США «Си-Дрэгон». В 1980-х годах Северо-Западным морским путем впервые прошли несколько небольших пассажирских судов и туристское судно «Линдблэд эксплорер». Оценка возможности регулярного судоходства в Северо-Западном проходе для транспортировки нефти и газа была выполнена в 1969 г. во время сквозного плавания по нему американского супертанкера «Манхаттан» в сопровождении канадского ледокола «Джон А. Макдональд»¹². В 1985 г. ледокол береговой охраны США «Полар-Си»¹³ совершило транзитный рейс вдоль СевероЗападного прохода.