Реактивный шторм

Александр Тамоников, 2017

Из переносной зенитной установки сбиты вертолеты сирийской армии. Исламские экстремисты, нанесшие удар, переложили ответственность за случившееся на местное население, «подтвердив» свою версию сфабрикованным видео. Группе российских спецназовцев поручено выяснить, кто на самом деле атаковал вертолеты и, главное, – как и откуда в руки террористов попали ПЗРК. Прибыв на место, откуда был произведен пуск ракет, бойцы спецподразделения неожиданно столкнулись с опасностью, способной изменить ход боевых действий…

Все, изложенное в книге, является плодом авторского воображения. Всякие совпадения случайны и непреднамеренны.

А. Тамоников

© Тамоников А.А., 2017

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2017

Глава 1

Сирия, российская военная база Хмеймим, 28 июля, вторник

Относительно прохладное утро с температурой в двадцать шесть градусов продержалось до восьми часов, затем показания термометров начали постепенно расти. Наступал еще один жаркий день.

Группа спецназа майора Жилина недавно завершила боевую операцию — прорыв блокады поселка Эль-Руван. Теперь она находилась на отдыхе, который затягивался и уже раздражал людей. Члены боевой группы не привыкли к длительному безделью.

Командир отряда полковник Северцов составил план учебно-боевой работы. Он исполнялся целиком и полностью, но возможности базы были невелики. Они не позволяли учесть специфику подготовки спецназовцев и дать им полную нагрузку. Поэтому свободного времени у них было больше, чем занятого.

Вот и сегодня группа освободилась уже к одиннадцати часам после трехкилометрового кросса и преодоления обычной общевойсковой полосы препятствий. Бойцы «Байкала» в большинстве своем скрылись от жары, которая уже подошла к отметке в тридцать градусов, в модуле, где был душ и работали кондиционеры. Только старший лейтенант Смирнов и прапорщик Соболь не пошли в свой отсек, устроились на лавке в тени развесистой чинары.

К ним подошел командир группы майор Жилин.

Смирнов и Соболь поднялись.

— А вы чего тут кукуете? — спросил Жилин. — В модуле-то прохладно. Там и вода есть. Тут же примерно градусов двадцать восемь. Это в тени!

— Да просто сидим, товарищ майор. Медики говорят, что от кондиционера простудиться можно.

Командир группы усмехнулся и заявил:

— Это они не тем людям о простуде сказали.

— Тем или нет, но нам с Соболем и здесь неплохо. Вот и ветерок подул с севера.

— Нет, парни, вы мне лапшу на уши не вешайте. Чего-то ждете. Хрен бы вы стали на жаре, даже в тени сидеть, если бы не задумали чего-нибудь.

— Чего тут можно задумать? База словно вымерла. С утра взлетели две «сушки», спустя час вернулись. И никого, даже техперсонала не видно. А ведь сегодня вроде и не выходной.

— Что-то вы задумали. А ну-ка, Боря, колись, что за дела, — заявил майор и взглянул на старшего лейтенанта.

— Да говорю же, просто сидим, курим, за жизнь базарим. Соболь вот говорит, что вроде как за Пальмиру, блуждающую РСЗО «Сакарья» и Эль-Руван, кроме орденов и медалей, офицеров представили к очередным воинским званиям. А я ему ответил, мол, хрена с два, а не новые звездочки.

Жилин улыбнулся и сказал:

— Напрасно ты так ответил.

— В смысле?

— Трех офицеров представили к очередным званиям.

— Ну, если трех, то такое еще возможно. Впрочем, меня это не касается. Смирнов требуется, когда надо разведку провести, хлопнуть каких-нибудь важных духов, заложников освободить. А когда базар идет об очередном звании, о Смирнове забывают напрочь. Нет, товарищ майор, вы не подумайте, я не в претензии, просто как-то несправедливо это, не находите?

— Несправедливо, — согласился Жилин, к немалому удивлению Смирнова. — Поэтому решено исправить этот момент.

Смирнов посмотрел на командира.

— Не хотите ли вы, товарищ майор, сказать?..

Командир группы прервал одного из лучших своих подчиненных, который был и самым проблемным:

— Именно это я и хочу сказать. Ты в числе трех представленных.

— Вот как? Вы меня удивили!

— Ничего удивительного. Заслужил.

— Да у меня выговоров десятка два.

— Хочешь сказать, что все они не по делу?

— Это как посмотреть, но не в том суть, по делу или нет. Новые звания присваивают офицерам, не имеющим взысканий.

Жилин потер лоб платком.

— Нашли тоже прохладное место. А если по теме, то Северцов снял с тебя все взыскания. Кроме него и меня, их на тебя никто не накладывает.

— Большое человеческое спасибо.

— Ерничаешь? Зря, долго ли начать новый список взысканий?

— А представления отправлены?

— Да.

— Тогда можете начинать новый список. Еще года на три.

Соболь же поинтересовался:

— А кого еще, кроме моего друга, повышают?

— Меня.

— Это понятно. Вы уже с год, наверное, перехаживаете звание, да?

— Меньше. А еще на прапорщика представлен Сторский. У него за плечами техникум, так что соответствует. А то как-то неудобно одному из всей группы в сержантах ходить.

— Это правильно, — сказал Соболь.

— Еще вопросы есть?

— Да у нас их и не было.

Жилин неожиданно хлопнул себя по лбу.

— Как же я сразу не догадался-то?..

— О чем? — вкрадчиво спросил Смирнов.

— Борт же должен из Москвы прибыть с заменой части персонала базы. А у новых людей и водочка найдется, и интерес большой насчет службы в данных условиях. Выпивку и покупать не потребуется. Нарасскажете небылиц всяких, напоят и без денег, да еще впрок дадут. Как же я сразу не сообразил? А то стали бы вы на жаре сидеть.

Смирнов покачал головой и спросил:

— Почему у вас, товарищ майор, всегда только плохие мысли насчет нас?

— Потому, что знаю вас хорошо. Или, может быть, я не прав? Скажи, Боря!

Смирнов вздохнул.

— Насчет борта правы. Интересно посмотреть, что за люди новые прилетят, тем более что практически весь медицинский пункт меняется, прибывает персонал для оказания помощи сирийцам. Насчет водки не совсем. Чего уж скрывать, будет возможность, возьмем пару пузырей. А вот насчет небылиц, тут вы совершенно не правы. Мы и сами-то толком не знаем, что за служба на базе, а о рейдах говорить смысла нет. Новым на задания не ходить, на базе службу тянуть. Им есть кому и кроме нас лапши навешать. Между прочим, не за спасибо. А за ту же русскую водочку да закусочку. Грибочки там, огурчики малосольные, чего тут днем с огнем не найдешь.

Жилин махнул рукой и заявил:

— Черт с вами. Встречайте борт, но предупреждаю, вечером загляну в отсек. Увижу пьяные рожи и без Северцова с утра запущу на кросс вдоль взлетно-посадочной полосы. На этот раз жалеть не стану. Туда и обратно вся группа сбегает. Вот тогда вам все остальные ребята ой как благодарны будут!

— Милости просим вечером на огонек, товарищ майор.

Жилин ничего не сказал и прошел в свой отсек.

Соболь толкнул друга плечом.

— Попал ты, Боря!

— Чего попал?

— Выставляться надо. Очередное звание — это не шуточки. Целым капитаном станешь. Как заместитель командира группы. А может, тебя на эту должность переведут. Туренко там засиделся. Его запросто могут на группу бросить.

— Выставлюсь, не волнуйся. Я порядки знаю и уважаю. Только ждать тебе, Соболь, придется месяца три, пока мне погоны не вручат.

— Не обязательно. Главное — что? Представление ушло в Москву. Оно подписано командиром отряда. В управлении его подмахнут не глядя, а для капитана этого достаточно. Значит, что? Дело сделано. Надо учитывать, что работа у нас очень вредная для здоровья. За три месяца со мной может произойти все, что угодно. Стало быть, выставиться можно и сейчас.

Смирнов взглянул на Соболя.

— Ты губу-то, Дима, закатай. Жилин просек, чего мы ждем, знает, что нам нужна водка. Мы ею разживемся, возьмем если не у новых, то у экипажа «семьдесят шестого» точно. Значит, и без представлений выпьем. Только теперь придется ночью, после ухода Жилина. Не хочу я опять таскать тебя на себе.

— Затаскался весь. Помог немного, а выставляешь так, будто жизнь спас.

— А может, и спас. Ты себя не видел, когда грохнулся. Я уже подумал, кранты тебе. Самое обидное, не в бою, не на выходе, а в пыли у взлетки, прямо как спившийся ботан.

— Ты теперь все в степень возведешь!.. Твою мать, а ведь в натуре жарковато становится. И когда этот чертов борт прилетит?

— По расписанию, я у летунов узнавал. — Старший лейтенант посмотрел на часы. — Да, он уже должен подойти.

— Вот именно, что должен. И где он?

Вдали послышался гул турбин тяжелого самолета.

— Идет! — воскликнул Соболь. — Валим к вышке.

— А что к вышке? Борт, наверное, загонят на площадку у ангаров, как и всегда. Не потащит же «Ил-76» только пару десятков человек меняющегося персонала. Наверняка внутри груза под завязку.

— Пари?

— Чего?

— Поспорим, спрашиваю?

— Насчет чего?

— Я говорю, борт встанет для высадки людей у вышки. Ты считаешь, что он пойдет под разгрузку к ангарам.

— На что спорим?

— Ну не на щелбаны же. На пузырь, естественно.

— Местной араки?

— Пусть ее аборигены пьют. На пузырь русской слезинки.

— А, давай!

— Тогда выходим на вал стоянки «сушек». Оттуда будет видно, где приткнется борт.

— Главное, Боря, разглядеть, где будет поставлен трап.

— Не обязательно. Люди могут и через рампу выйти.

— Не исключено и такое.

Пока приятели спорили, «Ил-76» плавно коснулся бетонки и побежал по ВПП. Он прошел ее всю, сбавил скорость и вырулил на дорожку, где штурмовики, бомбардировщики, многофункциональные самолеты сбрасывали тормозные парашюты. Потом лайнер покатился вдоль стоянки боевых машин, миновал вышку.

— Что я говорил! С тебя пузырь! — воскликнул Смирнов и вдруг осекся.

Транспортник скрипнул тормозам и встал метрах в десяти дальше пункта управления полетами, так называемой вышки.

— Опа! Боря, пролет?

— Твою мать, еще не вечер!

— Чего не вечер? Гляди, открылась боковая дверь. А вот и трап.

Из чрева транспортника, огромного по сравнению со штурмовиками и бомбардировщиками, на бетонку начали спускаться люди. Сперва борт покинули мужчины в форме, затем появились и женщины.

— Ни хрена себе, сказал я себе, — вдруг воскликнул Смирнов.

Соболь недоуменно посмотрел на товарища и осведомился:

— Что такое, Боря?

— Нет, этого не может быть.

— Чего не может быть?

— Да отвали ты!

— Чего отвали-то? Или знакомого увидел?

— Хуже.

— Не понял.

— Видишь женщину, которая только что сошла на бетонку? Она в бежевом костюме, с синей сумкой на колесиках.

— Вижу. Красивая, фигуристая дамочка.

— Вот только ее мне здесь и не хватало!

— Да в чем дело? Объясни по-человечески.

— Придется. Нет, ну не твою ли мать? Надо же, где пришлось встретиться! До чего же, оказывается, мала эта планета. Ну, теперь весело будет. Разборок не миновать, не скрыться. Где тут на хрен спрячешься?

— Боря?!

— Да ладно. Короче, Диман, помнишь, я рассказывал тебе, как от одной шалавы по окончанию училища сбежал?

— Погоди, это от той, у которой пахан был большой шишкой?

— И маман тоже. Я глазам своим не верю.

— Ты вместе с братвой из взвода отмечал выпуск в кабаке, так? Та история?

— Та самая и есть.

— Ну, тогда ты попал. Хотя как знать. Сколько уже времени прошло? Она наверняка вышла замуж, вот только как сюда попала? Это непонятно. Твоя несостоявшаяся невеста в медицинском училась?

— Спроси чего-нибудь попроще.

— Скажи еще, что ты и фамилию ее не знаешь.

— В паспорте видел, но не запомнил. Да и на кой ляд нужна была мне ее фамилия, если я собирался от нее когти рвать?

Соболь вздохнул и заявил:

— Тоже верно. Ну так иди, встреть подругу дней своих суровых.

— Может, не стоит?

— Боря, база — это тебе не Москва и даже не провинциальный поселок. Здесь все на виду. Я считаю, что лучше сразу все устаканить, чем потом получать неприятные сюрпризы.

— Ты прав. Пойду!

— Давай, а я к экипажу.

— Если затаришься, то водку к нам не неси. Тащи ее пока к летунам, к Макарову.

— Я и сам знаю, что делать надо.

— Ну так пожелай мне ни пуха ни пера.

— Чтобы ты послал меня к черту?

— Я могу послать тебя куда угодно и безо всякого повода.

— Тогда ни пуха ни пера. Иди ты сам к черту, Боря.

— Ну ты даешь! Все в одну кучу собрал.

— Это ты мозги в кучу собери и действуй посмелей. Что было, то прошло. Молодость, все такое. Удачи!

Люди, прибывшие на базу, тем временем прошли к штабу. Офицеры проследовали внутрь, женщины устроились в зоне отдыха и обмахивались платками. Жара сегодня явно перевалила хорошо за тридцать градусов.

Смирнов хотел появиться неожиданно, чтобы с ходу сбить женщину с толку. Но ничего из этого не вышло.

Его несостоявшаяся невеста вдруг поднялась со скамейки и повернулась в ту самую сторону, откуда выдвигался старший лейтенант. На ее лице сначала нарисовалось изумление, потом — недопонимание, но все быстро, в какие-то секунды.

— Господи, никак женишок мой бывший? — воскликнула женщина.

Ее попутчицы, присутствовавшие при этой сцене, во все глаза уставились на Смирнова.

Борис натянул на физиономию улыбку и проговорил:

— Привет, Галя! Каким ветром тебя занесло сюда?

— Тем же, наверное, каким тебя унесло от меня.

— Галя, ты знакомого, что ли, встретила?

— Да, бывшего жениха.

— Надо же!

— Давай отойдем, — предложил Смирнов. — Чего при бабах-то говорить?

— С каких это пор офицеры стали женщин бабами называть?

— Извини, вырвалось. Так отойдем?

— Давай. Нам ведь есть о чем поговорить, не правда ли?

— Конечно! Тут дальше по аллее скамейки удобные стоят.

— Показывай.

— Прошу. Прямо по курсу метров сто. Скамья под огромным деревом. Там тень.

Женщина оставила попутчицам дорожную сумку и пошла вперед. Смирнов шагал сзади и любовался ее формами, которые с годами стали еще более привлекательными. И вообще, Галина смотрелась безупречно и возбуждающе. У Смирнова мелькнула мысль о том, что он зря от нее сбежал.

Галя остановилась у той самой скамейки, где до этого сидели Смирнов и Соболь. Она опустилась на нее, закинула ногу на ногу, отбросила назад золотистые пышные волосы и чуть вздернула курносый носик.

Смирнов присел рядом, достал пачку сигарет.

— Если ты не против…

— Я тоже закурю, так что не стесняйся. Ну так что, Боря?.. Расскажи, почему ты так подло поступил со мной? Документы тебе в штабе училища надо было получать, так ты с чемоданом за ними пошел. Я жду как последняя дура, отец ничего не понимает. Мы с ним торчим у КПП. Час проходит, второй. Курсанты, уже не скрываясь, ржут как кони. Потом прапор дежурный мне и сказал: «Зря ты тут маешься, красавица. Твой принц уже упорхнул в далекие края». Я сперва не поняла, а потом дошло. Обманул ты меня. Так вот объясни, дорогой, за что?

Смирнов смутился. Сейчас он не мог ответить на этот вопрос. Да и тогда, сразу после выпуска, тоже. Парни говорили, что Галина — шалава, из курса в курс жениха себе ищет. С такой особой свяжешься, она тебе всю жизнь сломает. Но ведь он решил бежать до того, как услышал эти сплетни, кажущиеся сейчас глупыми.

— Честно говоря, Галя, сам не знаю. Я же не ожидал такого бурного развития событий. Помню, встретил тебя в кафе после выпуска, сидели вместе, пили шампанское, танцевали. А потом как замкнуло. Память совсем отшибло. Просыпаюсь в чужой хате, рядом ты. Папаша твой веселится, мол, проснулись, голубки сизокрылые? С тобой меня жутко на секс потянуло. Признаюсь, мне ни с одной так хорошо не было. Но этого я и испугался. Ты же меня знала всего сутки, а зажигала так, словно мы в любовниках года три обретались. Я даже имя твое вспомнить не мог. А тут твои предки, разговоры о свадьбе. Ты радостная, довольная, как щука, которая удачно пескаря безмозглого поймала. Вот я и решил — валить надо.

Галина вздохнула и проговорила:

— Зачем же было спектакль с училищем, документами, чемоданом разыгрывать? Ты же мужчина, офицер. Сказал бы, мол, извини, девушка, переспали мы с тобой, вот и все. Я ухожу. Неужто я тебя стала бы силком держать? Ушел бы по-хорошему, и все дела. Я бы проводила до остановки. Ты не подумал, каково мне будет после твоего подлого бегства?

— Извини. Меня ввели в заблуждение.

— Ты о том, что я шлюха?

— Не так грубо. Но в общем-то ребята говорили что-то в этом роде.

— У вас там не ребята, а бабы базарные. Запудривают головы глупым девочкам, используют их и бросают. Не все, конечно. Есть много и порядочных курсантов. Но ты, к сожалению, не таким оказался. Поверил слухам. Я даже скажу, что обо мне могли говорить.

— Не надо!

— Надо. Ваши подобия мужчин о многих девчонках поганые слухи распускали. Тебе наверняка сказали, что я постоянно у училища кручусь, лишь бы какого-нибудь лоха-курсанта зацепить и женить на себе. Даю всем подряд. Меня кидают, а я снова прихожу, и так из года в год. В общем, шлюха конченая, или, как у вас говорили, шалава пробитая. На такой женишься, рога, как у оленя, вырастут. Я права?

Смирнов вновь вздохнул и подтвердил:

— Да, права.

— А ты поверил.

— Не только я.

— А остаться на неделю хотя бы да проверить, так это или нет, духа не хватило. Конечно, ведь ребята не просто так сказали, значит, от этой шалавы надо ноги делать. А мне жутко обидно было. Ведь я не хотела абы кого. Мне ты понравился. Да, ты не первый был у меня, как и я у тебя. Но даже по поведению в постели, по страсти, которая затуманила мне голову, мог бы догадаться, что шалавы так не отдаются мужчинам. Они все расчетливо делают. А я бросилась, как говорится, в омут с головой. Ну и налетела на огромный камень, лежащий на его дне. Ладно, Боря, кто старое помянет…

— Ты прости меня, Галя, — пробубнил Смирнов.

— Давно простила, так что не переживай. А ты здесь каким образом? Вроде говорил, что советником куда-то тебя направили. Сюда, в Сирию, что ли? Или соврал?

— Соврал. Сюда я недавно попал, в командировку, а так под Москвой служу.

— Тут в охране базы, что ли?

— Да, типа того.

— Смотрю, не слишком у тебя служба идет.

— Почему?

— А ты Мирона, дружка своего, еще не забыл?

— Мирона? Нет, конечно. А он-то тут при чем?

— Это он тебя тогда из училища вывез? Впрочем, можешь не отвечать. Этот ухарь сам признался, когда решил в отпуске ко мне подвалить. Так вот, Мирон твой сейчас в училище майором на какой-то кафедре обретается, а ты все в старших лейтенантах ходишь.

— Считай, уже в капитанах. А Мирон точно к тебе подваливал?

— Можешь у него сам спросить. Номерочек дать могу, вбила сдуру, не зная, чего он хочет, да стереть забыла.

— Вот козел!

— Почему же? Ты сбежал. Я была свободна, он тоже. Почему не подвалить кобелю к шалаве?

— Не называй себя так.

— Это не я назвала, а ты и твои дружки.

— Я уже извинился, а ты меня простила. Или я что-то не понял?

— Проехали. Женился?

— Нет.

Галина удивилась или изобразила это.

— Что так? — спросила она.

— Да какая разница? Холост, и все. А ты?

— А я вышла замуж через два года после твоего бегства.

— За выпускника училища?

— Нет. За однокурсника.

— Так ты училась, что ли?

— Нет, за курсантами охотилась. Я мед окончила. И муж будущий, а сейчас уже бывший тоже.

— Погоди, значит, ты вышла замуж и развелась?

— Железная логика, товарищ старший лейтенант.

— А чего разбежались?

— Какая разница? — ответила она, так же как Смирнов.

— Ты права, никакой. А сюда чего прилетела? Пахан твой при власти, маман тоже влиятельная женщина. Крутые такие. Сама вся упакованная и вдруг сюда? Адреналина не хватает?

— Слова-то какие знаешь. Отец на пенсии, мама умерла от рака, за полгода ушла. Коттедж пришлось продать, но не в этом дело. Я жила после академии отдельно. Сюда же согласилась поехать потому, что специальность у меня редкая.

— И что за специальность?

— Долго объяснять. Я вирусами занимаюсь. Здесь же вакцинацию надо проводить в некоторых районах. Иначе эпидемия может разгореться. Вот и послали меня сюда. Да я и сама хотела. В лаборатории какая практика? Она вся на натуре.

— Ничего не слышал о том, чтобы в Сирии была угроза эпидемий.

— А что ты мог слышать, кроме команд своего начальства? Не надо это вам. Вы воевать должны, а лечить — дело медиков. Получается, что вы гробите людей или калечитесь сами, а мы всех поднимаем на ноги. И своих, и чужих.

— Никого мы не гробим.

— А чего ты смущаешься, Боря? Или стыдно стало?

— Если и стало, то что?

Галина улыбнулась.

— Значит, не все еще потеряно.

— Я не против.

Она взметнула брови и осведомилась:

— Не против чего?

— Начать все сначала.

Галина рассмеялась.

— Да я не об этом, Боря. Хочу сказать, что если у человека есть стыд, совесть, то он не потерян для общества. А между нами ничего быть не может. Все осталось там, у КПП училища.

— Авдеева! — донеслось со стороны штаба.

Галина поднялась.

— Это тебя? — спросил Смирнов.

— Да. Теперь ты и фамилию мою узнал. Пойду я. Не ожидала тебя увидеть, но, знаешь, даже рада. Хотя это совершенно ни о чем не говорит в плане будущих отношений. Их не будет. Прощай!

— До свидания.

Галина быстро направилась к коллегам.

Смирнов выбил очередную сигарету, нервно прикурил.

Неожиданно объявился Соболь и спросил:

— Ну и что?

Смирнов вздрогнул.

— Откуда ты взялся, чудила?

— А я недалеко был. Не волнуйся, ничего не слышал. Но, судя по твоей физиономии, встреча особой радости ни тебе, ни даме не доставила.

— Не то слово, Диман. Каким же лохом я оказался.

Соболь от удивления открыл рот.

— От кого я это слышу?

— Не паясничай, я в натуре говорю.

— Неужели? Просто за время этой затянувшейся командировки ты совсем одичал без баб, как, впрочем, и все парни из группы. А тут нарисовалась бывшая, с которой ты такой кайф ловил. Бабы, они же хитрые. Поняла твоя прежняя пассия, в каком ты состоянии, и давай давить на жалость. Мол, я порядочная, а ты меня бросил, потому как слухи кто-то распустил. Мол, шлюха я. А ты уши развесил, как ишак каракалинский.

Смирнов повернулся к Соболю.

— Заткнись, Диман, не нарывайся.

— Не знаю, чего эта дамочка напела тебе, но отомстила она, как я понимаю, по полной программе. Поплыл старший лейтенант Смирнов. Ты, Боря, о своих похождениях больше никому не рассказывай.

— Эх, Дима, не понял ты ничего. Ну и ладно. Что с водкой?

— С этим порядок полный. Водочка есть, два литра, пара банок опят, одна с малосольными огурцами. Да еще и шмат сала.

— К Макарову отнес?

— Да.

— Он на хвост не упал?

— А то ты не знаешь, что Рома не пьет. Если только по праздникам да по особо торжественным случаям, которые редко бывают.

— Пойдем!

— Куда?

— К Макарову! Мне выпить надо.

— Так ты сам сказал, что после обхода Жилина.

— А мне сейчас надо. Немного, граммов сто пятьдесят. До вечера все выветрится.

— Если остановимся. У нас с тормозами плохо. Можем и вразнос пойти.

— Ну и хрен с ним. Пусть вразнос.

— Это все из-за твоей дамы?

— Не лезь в душу.

— Мне больше интересен твой карман. За водку и закусь из России я свои отдал.

— Не обеднеешь.

— У меня нет офицерских командировочных.

— Да верну я тебе бабки, не ной! Идем.

— Погоди, Боря. Вон Жилин на аллее нарисовался.

— Ну и что?

— А то, что прямо к нам прет. С ним Туренко. Похоже, Боря, группе объявлен общий сбор.

— Этого еще не хватало! Прямо в самый раз. Неделями нехрен делать, а как соберешься выпить, сразу общий сбор. Что за подлянка?

— Так закон же.

— Какой?

— Подлости. Это, наверное, единственный закон, который у нас в России работает безупречно. Никто не в состоянии нарушить или проигнорировать его.

К друзьям подошли Жилин и капитан Туренко.

— Вы по-прежнему паритесь на жаре? Затарились или не успели еще? — спросил командир.

— А вы угадайте с трех раз, товарищ майор, — с какой-то злобой, не присущей ему, проговорил Смирнов.

— В чем дело, старлей? — повысил голос Жилин.

— Ни в чем. Каков вопрос, таков и ответ.

— Это ты у меня сейчас будешь угадывать, да не с трех раз, а с одного.

— Мне-то что угадывать?

— Чем будешь заниматься завтра.

— Кросс бегать с утра.

— Не угадал. Давайте с Соболем в штаб. В кабинет к Северцову. Мы с Туренко подойдем. Еще придет Курко. Вопросы, Смирнов?

— Никак нет, товарищ майор!

— Вперед!

Смирнов и Соболь прошли в штаб, в кабинет полковника Северцова. Там уже находился старший лейтенант Курко. Физиономия у него была весьма недовольной.

— Что-то случилось, Геннадий Степанович? — поинтересовался Соболь у товарища.

Курко махнул рукой.

— Только забылся, сразу же сон. Поле русское в ромашках, речушка, недалеко деревня, почему-то старая, крыши соломенные, никакого профлиста, бетона, плетни кругом, сады. Коровы, лошади, куры, гуси и прочая живность. На реке мосток, где раньше бабы белье полоскали. На нем красавица молоденькая и совершенно голая. Прикидываешь, Соболь? Я в какой-то зачуханной рубахе, шароварах и хромовых сапогах. Вижу такую прелесть и, само собой, иду к ней. Она волосы откидывает, а они до пояса…

— Погоди-ка! Задницу-то хоть видно было? — спросил Соболь, облизнувшись.

— Видно. С ума сойти! Так она волосы отбрасывает, оборачивается, улыбается и говорит этак ласково: «Что ж ты, хлопец, застыл? Чего ждешь? Жара ведь. Раздевайся, искупаемся вместе, а потом на сеновал пойдем. Там хорошо, сено свежее, прохладно». Тут я, понятно, все с себя сбросил и к ней. На секунду отвернулся, споткнулся и распластался возле мостка. Она ко мне, наклонилась… Тут я вдруг вижу физиономию майора Жилина. «Подъем, — говорит, — и мухой в штаб».

— Вот это облом! — воскликнул Соболь.

— Через полгода мы без баб здесь все с ума посходим. Или на местных красоток начнем набрасываться, — проговорил Смирнов.

— Чего? Через полгода? — Соболь скривился. — Через месяц у всех крыши сорвутся вместе с гвоздями. Кого ни спроси, все сон про одно и то же видят. Про баб. Ну и, естественно, про…

В кабинет вошел Жилин и осведомился:

— А еще про что сон видите?

Видимо, командир группы слышал конец разговора.

— Про траханье, — прямо ответил Соболь. — А что? Мы ведь живые мужики, а не боевые роботы. Это тем программу вставили, снабдили оружием, вывезли в поле, показали на Ракку и приказали мочить игиловцев. Они попрутся. Роботы ничего, кроме своей программы, не знают. А мы люди, товарищ майор. Уже пора бы вопрос по Алеппо решить. А то там две наши группы быстрее нас свихнутся. Мы-то хоть чем-то занимаемся, а они с войсками сидят в окопах. Раз нет должной работы, то чего нас тут держать? Можно было бы и в Москву бросить на недельку-другую, развеяться. Благо борта чуть ли не каждый день туда-сюда летают.

Жилин присел на край стола и спросил:

— Ты все сказал, Соболь?

— Все!

— Ответ такой. Мы будем делать то, что нам прикажут. Если у особо озабоченных снесет крышу, ничего страшного, в дурдоме подлечат.

Смирнов вздохнул.

— Достойный ответ.

В кабинете появился полковник Северцов и спросил:

— О чем дискуссия?

— О том, товарищ полковник, как лучше выполнить задачи, поставленные командованием, — ответил Смирнов.

— Серьезно или шуткуешь?

— Разве этим шуткуют?

— Ну-ну! Я долго вас не задержу. Вы в курсе, что на базу прибыла специальная медицинская бригада для проведения работ по профилактике эпидемий?

Соболь усмехнулся и ответил:

— В курсе. Боря Смирнов даже очень хорошо знает кое-кого из этой бригады.

Северцов не стал уточнять, кого именно и почему знает старший лейтенант.

— Ну и отлично, — сказал он. Завтра в восемь бригада должна на санитарной машине выехать в два населенных пункта. Сначала в Барав, который в двадцати километрах от базы, затем в Хуман. Это назад пятнадцать верст, но по другой дороге. Группе в составе Смирнова, Курко и Соболя сопровождать медиков. В охранении пойдет сирийский БТР с отделением солдат. Повторяю, завтра в восемь — сопровождение медицинской бригады. Не сбор у штаба, а начало движения. — Северцов обернулся к Жилину: — Сергей Владимирович, обеспечь нашим парням завтрак на семь двадцать. Вопросы?

Смирнов поднял руку.

— Мы едем в салоне вместе с медиками?

— Ты за старшего, следовательно, рядом с водителем, остальные в салоне.

— А сколько медиков будет?

— Врач. — Северцов заглянул в блокнот. — Авдеева Галина Павловна. Еще две медсестры. Фамилии вам ничего не скажут, в общем, Соня и Лена.

— А место-то в салоне найдется? Там наверняка размещено специальное оборудование.

— Всем хватит.

— Могли бы и покомфортней машину подогнать. Только в армии, наверное, остались санитарные «буханки»! — пробурчал Соболь.

— Покомфортней будет дома.

— А когда домой?

— Когда рак на горе свистнет, — с улыбкой ответил Смирнов. — А рака этого надо еще в России поймать, отдать в цирк, чтобы научили свистеть, и переправить сюда дальним бомбардировщиком «Ту-22».

Северцов посмотрел на него.

— Вижу, Боря, у тебя хорошее настроение.

— Желаете испортить, товарищ полковник?

— Так ты сам нарываешься.

— Я задаю вопросы по существу.

— И комментируешь их тоже по существу. Ладно, давайте серьезно. Еще вопросы по теме есть?

— Точный маршрут движения?..

— Жилин передаст карту. Там все указано. Впрочем, это лишнее, от базы Хмеймим до Барава идет одна дорога, потом до Хумана точно так же. Заблудиться невозможно.

— Как насчет духов в районе базы?

— По данным разведки, ни мелких, ни тем более крупных банд не замечено. Съемка с беспилотника подтвердила это. Единственное потенциально опасное место — развалины старой крепости посреди дороги от Барава до Хумана. Сегодня там сирийский взвод работал. По докладу командира, крепость чиста.

— Сейчас чиста, а ночью туда заберутся духи, — проговорил Смирнов. — Сирийцы знают о выходе медицинской бригады?

— Конечно, им ведь тоже ее сопровождать.

— Понятно. Не мешало бы утром еще раз посмотреть эту крепость. Нет, мы-то, конечно, отобьемся, как и сирийские бойцы. Но нет гарантии, что духи не подстрелят кого-нибудь из медиков. Они женщины, к армии никакого отношения не имеют. Услышат стрельбу и ломанутся из машины. Лови их потом!

— Духи могут ввалить в «буханку» из РПГ. Тогда мы отправимся на небеса под руку с молодыми прекрасными женщинами.

— Хорошо, я сейчас дам запрос на обследование крепости завтра утром. Попрошу сирийцев попридержать там хотя бы отделение с боевой машиной. Это устроит?

— Вполне. С выездом и маршрутом все ясно, — сказал Смирнов. — Крепость прикроют сирийцы. Надеюсь, их разведка не ошиблась. Остается узнать одно. Как долго медицинская бригада будет работать в населенных пунктах?

— Это решат они, вернее, врач Авдеева. Но в любом случае в двадцать два часа вы должны быть на базе.

— Обед? Ужин?

— Это решим по ходу пьесы. Если и поголодаете, то это вам будет только на пользу, лишние килограммы сбросите, которые наели за время длительного отстоя.

— Да я не о нас беспокоюсь. Мы-то можем без пищи и сутки, и двое продержаться, а вот медики вряд ли. Да и сбрасывать им нечего. У всех фигурки как у манекенщиц.

— Особенно у врача, — заявил Соболь.

— Рот закрой! — цыкнул Смирнов на товарища.

— Да, — проговорил Северцов. — Нервы уже на пределе. Придется просить начальника управления о предоставлении бойцам краткосрочного отпуска в России. Как считаешь, Сергей Владимирович?

— Полностью с вами согласен, — ответил Жилин.

— Поговорю с генералом, не обещаю, что выгорит, но попытаюсь.

— А в ответ придет новое задание для «Байкала». Но это лучше, чем сидеть без дела у Алеппо.

— Наши там не сидят, а работают. Конечно, «Байкалу» достается больше, но на то вы и элита.

— Мы гордимся этим, — вставил Курко.

— И правильно делаете. — Полковник повернулся к Жилину: — Пусть твои люди отдыхают. Я к командиру базы. — Северцов ушел.

Жилин наклонился над столом, за которым сидели бойцы.

— Теперь вы понимаете, что ни о какой пьянке и речи быть не может?

Курко взглянул на майора.

— А что за пьянка? Она разве намечалась?

— Это тебя не касается.

— Понял.

Жилин достал из планшета карту, расстелил на столе и приказал:

— Переносите данные на свои карты.

Офицеры так и сделали, хотя, как говорил Северцов, тут и переносить нечего было. И так понятно.

— Проверьте средства связи. Смирнов, возьмешь спутниковую станцию у Сторского.

— Можно и обычную. Мы не выйдем за пределы пятнадцатикилометрового радиуса.

— Нет, спутниковую!

— Понял.

— Экипировка штатная. Автоматы «АК-74» с четырьмя магазинами от РПК, пистолеты, по две наступательные гранаты «РПГ-5», аптечки. Санитарные пакеты можете не брать.

— Понятное дело, в санитарке едем.

— Свободны! Смотри, Смирнов, не дай бог нажретесь с Соболем.

— Ни в коем случае.

Бойцы вышли из штаба, и Курко тут же спросил:

— А вы никак спирта надыбали, да, парни?

— Какого на хрен спирта? Где его надыбаешь, если все пути перекрыты? — ответил Соболь.

— А что же тогда Жилин так настойчиво предупреждал вас?

— Пойди у него спроси. Крышу-то, Гена, рвет одинаково и у сержанта, и у майора, и даже у полковника, — заявил Смирнов.

Соболь кивнул и добавил:

— Нас всегда об этом предупреждают. Или не заметил?

— Вы мне по ушам-то не ездите. Ведь надыбали спирт. У тех же летунов с «семьдесят шестого» и раздобыли.

— Ты видел? — повысил голос Соболь.

— Вообще-то распивают на троих. Вдвоем хлебать — это извращение.

— Извращение — совать свой нос в чужие дела.

— Значит, мы чужие?

— Да чего ты пристал?

— Вас понял. Себе достали, остальные на хрен с пляжа, так?

Смирнов вздохнул и сказал:

— Ладно. Есть водка. Но Жилин пасти будет. Так что выпьем, когда вернемся с прогулки в обществе медиков. Это тебя устроит?

— Жилин не сможет постоянно пасти. Вы решили сегодня выпить.

— Ты что, ясновидящий? — Соболь сощурил глаза.

— Нет, но у вас на физиономиях написано, что бухнете.

— После работы, — сказал Смирнов. — Да и вообще, Гена, радуйся, что в компанию взяли.

— Ладно, посмотрим, но теперь за вами не только Жилин присматривать будет. Я к себе. До вечера, парни.

— Иди с богом, — напутствовал его Соболь.

Старший лейтенант Курко направился в модуль.

— Гена не отстанет, придется пристегивать его, — проговорил Соболь.

— Посмотрим. Может, на самом деле перенесем?

— С чего бы? Рома Макаров сегодня на базе, а завтра отправят его к Алеппо, и мы пойло с закуской забрать не успеем. Нет, Боря, сегодня.

— Тогда зови и Курко.

— Ладно. Главное — не попасться Жилину… — Соболь внезапно замолчал и остановился. — Боря, есть идея! Курко ведь к нам на халяву прет.

— И что?

— А то. Придется ему отработать.

— Каким образом?

— Жилин будет пасти нас, а Гена — его. Тогда все выгорит.

— Хорошая мысль. Вот и займись этим.

— А ты к своей врачихе?

— С радостью бы, но она меня не примет.

— Надо выждать, Боря. Командировка у медиков, судя по тому, сколько они привезли контейнеров с вакциной, не на неделю. Они тоже основательно зависнут тут. А дорожки ваши будут постоянно пересекаться, даже если вам не захочется. Сердце женское отходчиво, тем более что твоя Галина — дама страстная. Ей мужик нужен. А тут ты рядом. Да, кинул когда-то, так это по молодости, по дурости, а сейчас все осознал. Прорвемся, Боря.

— Тебе-то куда прорываться?

— Так в бригаде медсестры, девочки загляденье, особенно брюнетка.

— Вот ты куда нацелился.

— Чем я хуже тебя? Но надо сделать так, чтобы другие не перехватили этих милых дам.

— Не перехватят, если мы будем на базе.

— Думаешь, отправят куда-нибудь?

— Да в тот же отпуск.

— Если у нас сложится с медичками, то и отпуск на хрен не нужен будет.

— Ладно, хорош болтать, идем в отсек! Потом сходим к Курко и перетрем с ним тему насчет Жилина. Ну и жара сегодня!

— Я на термометр у штаба смотрел. Тридцать семь градусов в тени.

— По Цельсию?

— Нет, по Кельвину!

— Разбираешься.

— Не глупее других.

Друзья прошли в отсек модуля, выделенный боевой группе «Байкал».

План с двойной слежкой сработал в полной мере.

Майор Жилин решил проверить подчиненных сразу после ужина. Самое время устроить посиделки. После отбоя ловить подчиненных бесполезно. Не станут они пить столь поздно, знают, что с утра боевой выход. Хотя это мероприятие можно было назвать так лишь с большой натяжкой.

Но надеяться на то, что бойцы совсем откажутся от выпивки, командиру не приходилось. Спиртное точно не в модуле. Скорее всего, оно у летунов, а те могут уйти с базы в любой момент. Поэтому сабантуй герои-спецназовцы наверняка устроят после ужина. Кто же пьет на пустой желудок?

Когда Жилин вышел из штаба, Курко тенью метнулся в модуль и предупредил друзей.

Командир группы зашел к ним без стука, встал посреди отсека.

Соболь смотрел видак, Смирнов лежал на топчане в наушниках и слушал музыку.

Оба встали.

— Добрый вечер, товарищ майор, — с улыбкой проговорил Смирнов.

— Добрый, Боря. Отдыхаем?

— Как видите.

— К завтрашнему выходу готовы?

— Само собой.

— Как пионеры, — вторил другу Соболь.

Жилин покосился на прапорщика и спросил:

— Тебе хоть известно, что такое быть пионером?

— Не застал, но старшие товарищи рассказывали. Хорошая организация была. Чего ее разогнали?

— Значит, отдыхаем?

— Так точно.

Жилин присел на табурет у стены, отделяющей спальный сектор от бытового, взглянул на Смирнова и спросил:

— Откуда тебе врач Авдеева известна, Боря?

— Я не хотел бы говорить на эту тему. Спросите у самой Авдеевой. Захочет — расскажет.

— Несчастная любовь? Кинула она тебя?

Соболь хмыкнул и заявил:

— Наоборот.

Смирнов зыкнул на него.

Прапорщик поднял руки.

— Молчу, ничего не знаю, никому не скажу.

— Ну и ладно. Я же не из простого интереса спрашиваю. Все, что касается личной жизни подчиненных, важно и для меня. Потому как от состояния членов группы зависит очень многое, если не все, — пояснил Жилин.

— Тогда вы должны приказать нам составлять подробный отчет о том, как мы проводим ночи с женами, любовницами, проститутками. Вот только сомневаюсь, что кто-нибудь станет писать подобную хрень. Каждый офицер имеет право на личную жизнь.

— Ладно. — Жилин поднялся. — Похоже, вы вняли предупреждению.

— Насчет спиртного?

— Ну не насчет же отчетов об интимной стороне личной жизни.

— Вняли, товарищ майор.

— Смотрите, я могу и еще раз проверить.

— Милости просим, — сказал Смирнов. — Только не забывайте, пожалуйста, что нам перед завтрашним выходом нужен полноценный отдых. Даже если и не придется ничего делать. Впрочем, это тунеядство за день вымотает нас гораздо больше, чем реальные боевые.

— Намекаешь, что можете выпить после отбоя?

— Я ни на что не намекаю. В конце концов, если у нас и есть пойло, то мы спокойно можем и завтра его употребить.

— Разумные слова говоришь, Боря. Хорошо, будем считать, что вы все поняли. Завтрак в семь двадцать. Не опаздывать!

— Есть! Завтрак в семь двадцать, без опозданий!

— Спокойной ночи.

— И вам того же, Сергей Владимирович.

Жилин еще раз, уже чисто машинально, осмотрел отсек и вышел из него.

Соболь подмигнул Смирнову.

— Кажется, прокатило, Боря. Да, Курко свои сто граммов заработал.

— Не спеши. Неужто ты Жилина не знаешь? Наш отец-командир может вернуться в любую минуту.

— Нет, сюда он больше не придет. А чего майор твоими отношениями с врачихой интересовался?

— Сам не пойму.

— А может, это она языком мелет о том, что у вас было?

— Нет, это ты языком мелешь. Поди посмотри, где Курко, дождись его и идите к Роме за пойлом. Возьмешь половину. Вторую завтра. А чтобы не возникло проблем, попроси у Ромы запасной ключ от отсека.

— Как скажешь.

Вечер прошел спокойно. Жилин больше не проверял своих подчиненных. Но им было как-то скучно. Водка Смирнова не брала. Он пил, но как был хмурым, так и оставался. Только Курко захмелел.

К полуночи собутыльники разошлись. Утром им предстояла работа. Они должны были выспаться.