Коридор без света

Александр Тамоников

Через контрабандный коридор в Россию переправлена опытная партия нового психотропного препарата. Его эффективность проверяется в заброшенной подмосковной деревне на заложниках из числа трудовых мигрантов. Одному «подопытному» удается бежать, но он погибает на посту ДПС. В это же время при переправе через Пяндж тонет очередной наркокурьер. Результаты вскрытия обоих тел настораживают спецслужбы: налицо действие неизвестного ранее вещества. Срочно устанавливается местонахождение подмосковной базы наркодельцов. Туда направляется группа майора Скоробогатова. Спецназовцы еще не знают, что это только первая часть операции, и в скором времени им предстоит опасная командировка в Афганистан.

© Тамоников А. А., 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2016

* * *

Все изложенное в книге является плодом авторского воображения. Все совпадения случайны и непреднамеренны.

От автора

Глава первая

Пассажирский поезд из таджикской станции Худжанд прибыл на Казанский вокзал с опозданием всего в десять минут, в 0 часов 12 минут. Народу было немного, а вот полиции, что вышла к поезду — немало. Впрочем, полицейские без особого рвения проверяли пассажиров, тем более что большая часть их подсела уже на территории России. У лиц азиатской внешности выборочно проверяли документы, интересовались целью приезда, кого-то уводили в отдел, но, в общем, ничего необычного. Мужчину лет сорока с чемоданом и черным пакетом патруль линейного отдела остановил у входа к торговым палаткам. Бравый офицер представился:

— Лейтенант Васильев, попрошу документы.

— Пожалуйста, господин офицер. — Вежливый мужчина достал из кармана пиджака российский паспорт.

Лейтенант явно ожидал увидеть другой документ.

— И давно вы гражданин России?

— Там, — кивнул на паспорт таджик, — все указано. — И улыбнулся.

Лейтенанту это не понравилось. Он раскрыл паспорт и вслух прочитал:

— Файзул Тавари, так, 1974 года рождения, место рождения Душанбе, регистрация, хм, Москва, улица Островитянова, семейное положение, женат, жена… — Подняв голову, лейтенант поинтересовался, пристально глядя на таджика: — На родину ездили, гражданин Тавари?

— Совершенно верно. Проведал родителей, родственников, они совсем рядом с Душанбе живут.

— И как в Таджикистане?

— Жарко, господин лейтенант.

— Что в чемодане?

— Как говорится, личные вещи. Сейчас из России подарки в Среднюю Азию везут, из Душанбе в Москву везти нечего. Даже фрукты — их и у нас много.

— Где это у вас?

— В Москве. Если вы заметили, я гражданин России и постоянно проживаю в Москве.

— Что надо, я заметил. Но вот чем-то не нравишься ты мне, таджик.

— Наверное, тем, что в паспорте не оказалось пяти тысяч рублей? Извините, поиздержался.

— А не много ли себе позволяешь в отношении представителей законной власти, гражданин Тавари?

— Да я же пошутил.

— Плохие шутки, — бросил лейтенант и повернулся к подчиненному: — Сержант, в отдел его!

— Но за что? — воскликнул Тавари.

— За неуместные шутки и для осмотра личных вещей.

— У вас на это право есть?

— У нас, гражданин, прав гораздо больше, чем ты можешь себе представить. И топай, пока сержант не скрутил тебя.

В отделе, в комнате, обустроенной для осмотра личных вещей, лейтенант заставил Тавари открыть чемодан. Сколько ни пытался страж порядка, но ничего подозрительного не нашел. Как и говорил таджик, только личные вещи.

— Упаковывай, закрывай! — кивнул он Тавари.

— Вообще-то вы все разбросали…

Сержант прервал таджика, глядя на начальника:

— Андрюх, разреши преподать урок этому абрикосу, чтобы не борзел.

— Не надо, Коля. Он и так все уже понял.

Тавари благоразумно не стал больше ни на чем настаивать, быстро упаковал чемодан и спросил:

— Я могу идти?

— Что в пакете? — вдруг остановил его сержант.

— Чай!

— Чай? — усмехнулся лейтенант. — И что же это за чай можно везти в Москву, где на каждом углу любой продается? Или он у тебя, господин Тавари, особенный? Слышал, у вас в горах частенько добавляют в обычный зеленый чай «дурь» в виде высушенного молочка маковых коробочек.

— У меня в пакете термос с чаем.

— А?! Термос?! Тогда достаем термос, открываем крышку.

Таджик как-то нервно дернулся, но подчинился.

Сержант налил из термоса в стакан еще теплого напитка, попробовал на вкус:

— Действительно чай.

— Закрывай свой термос, — проговорил лейтенант.

Тавари положил термос обратно в пакет и повторил вопрос:

— Я могу идти, господин лейтенант?

— Иди!

— Давай, давай, проваливай и благодари моего вежливого начальника, без него ты получил бы по почкам за неуважение к представителям власти, — добавил сержант.

— Это точно. До свидания, господа, счастливой службы!

Тавари вышел из отдела, затем на улицу, забитую народом, отошел в сторону, где никого не было, достал сотовый телефон и нажал клавишу вызова.

Ему тут же ответил мужской голос:

— Алло! Файзул, какого черта, я уже полчаса назад как пришел!

— Здравствуй, Федор!

— Привет! Ты где?

— Подъезжай к центральному входу, я иду туда.

— Но там не припарковаться.

— Остановись на дороге, я быстро сяду в машину.

— Ладно, поспешай, буду там через пару минут.

В 0.48 Тавари запрыгнул на переднее сиденье синей «Нивы». Российский внедорожник пошел с площади трех вокзалов в сторону третьего кольца.

По ходу движения водитель, он же Федор Корвич, поинтересовался:

— Так почему ты задержался, Файзул? Или так крепко спал, что проводнице пришлось будить тебя?

— Менты остановили на вокзале.

— Чего? Менты?

— Да. И что ты так на меня смотришь? Или в этом есть что-то странное? Таджик на вокзале — это же находка для ваших ментов.

— Но у тебя же российский паспорт.

— Но не российская внешность.

— Они досматривали вещи?

— Да, но я сам виноват, надо было сунуть тысячи две в паспорт, и этим все закончилось бы.

— И что досмотр?

— Удивляюсь я тебе, Федя! — внимательно посмотрел на Корвича Тавари.

— С чего?

— Ну если бы менты нашли у меня товар, неужели отпустили бы?

— Да, глупость спросил. Тебя куда? К нам?

— Нет. Выйдешь на Волгоградский проспект, где-нибудь напротив автосалонов у остановки общественного транспорта тормозни.

— А товар?

— Он в термосе. Термос в пакете. Сумку взял?

— Сзади!

— Хорошо. «Кролики» у вас готовы?

— Вчера Батыр привез. Молоденькую парочку. Девчонку лет восемнадцати и пацана на год-два старше. Они из Украины, приехали денег подзаработать. Вот Батыр и нанял их, мол, для работы в коттедже на два месяца. Те согласились…

— Муж и жена?

— По документам — нет, а так — как супруги.

— Батыр чисто их подсек?

— Ты что, не знаешь Рината?

— Ладно. Тормози у остановки.

Ночью движения по городу было мало, доехали быстро.

— Отсюда-то куда пойдешь? — спросил Корвич.

— Это не твое дело.

— Да мне без разницы, но мог бы и в Кузьминках выйти, там такси ночью легко поймать.

— Не беспокойся, Федя, у меня свои пути.

«Нива» остановилась, не доезжая остановки. Корвич достал сумку, переложил в нее вещи из чемодана, а сам чемодан бросил на заднее сиденье.

— Выедешь за город, где-нибудь в болоте бросишь, — сказал Тавари.

— Понял.

— Товар, как говорил, в термосе. Передай Батыру, пусть сразу начинает эксперимент, и не вздумайте сами пробовать. Через месяц подохнете, как тараканы после дуста.

— У нас есть, чем душу греть и настроение поднимать. А тут еще хохлушка ничего попалась, тощая только, и дружок ее тощий, но жилистый. До парней у нас тоже охотник имеется.

— Бордель, короче, — усмехнулся Тавари.

— Мы же в цивилизованной Европе живем, а значит, и ценности у нас европейские.

— Ну-ну. Дело не загубите. Отвечать придется не по-европейски, а по-азиатски. А у нас, как знаешь, с этим жестко. Все. Пакет сзади, от чемодана избавься, я завтра обратно в Таджикистан, вы же работайте. И сидите в своей цивилизованной деревне тихо. Придет время, Сангал позвонит Батыру. Ему привет, тебе до свидания! — бросил таджик и вышел из машины.

«Нива» пошла вперед к перекрестку. Проводив ее габаритые огни, Тавари вновь достал телефон, набрал номер:

— Умед? Я освободился.

— Где забрать?

— Езжай по Волгоградке в сторону Ледового дворца, справа на остановке увидишь.

— Понял, я недалеко, на выезде с третьего кольца.

— Давай. Жду.

Вскоре у остановки встал новенький «БМВ». Тавари взобрался на переднее сиденье, пожал руку водителю:

— Салам, Умед! Извини, по телефону не поздоровался.

— Салам, Файзул! Ничего. Не до формальностей. Домой?

— Да! Ты все приготовил, как я просил?

— Конечно. Ужин из узбекского ресторана привезут, шлюшка на квартире ждет.

— Блондинка?

— Как ты просил, грудь — четвертый размер, ну и все остальное, как любишь.

— Хорошо. Билет на самолет?

— Завтра, вернее, уже сегодня, в 10 часов, мне подвезут. На какой рейс, не знаю. Но завтра уже будешь в Таджикистане.

— Хорошо. Звони в ресторан. Пусть выезжают с пловом на квартиру. Мы приедем быстрее. Хотя мне надо еще душ принять, так что из хаты позвонишь.

— Понял.

«БМВ» проехал до места разворота, развернулся и пошел в сторону центра.

«Нива» же выехала к Ледовому дворцу. Там у работающего павильона Корвич остановился. Захотелось пить. Накануне день рождения одного из подельников, Степана Ванько, отметили. День мучился похмельем, до сих пор остались головная боль и жажда.

Он купил бутылку минеральной воды, ополовинил ее, затем запил две таблетки аспирина и почувствовал себя легче. Набрал по сотовому телефону номер. Несмотря на позднее или раннее время, это кому как, абонент, он же Ринат Батыров, ответил практически тут же:

— Слушаю!

— Не спишь?

— Что у тебя?

— У меня все ништяк. Товар в машине, сам на Волгоградке. Еду к МКАД.

— Встреча прошла без происшествий?

— У Файзула был инцидент с ментами.

— Что за инцидент?

— Он не стал вдаваться в подробности. Лишь то, что «мусора» тормознули, проверили документы, вещи и отпустили. С товаром порядок.

— За тобой не смотрят?

— Нет! Кому я нужен на своей «Ниве»?

— Ну «Нива», скажем, не твоя, но ты, перед тем как свернуть к деревне, хорошенько проверься, нет ли за тобой «хвоста». Дело очень серьезное. Сейчас на Загородном шоссе машин не должно быть, провериться можно легко.

— Ты это мне говоришь, Батыр?

— Нет, себе! Все, жду!

Батыров отключился. Выключил телефон и Федор Корвич.

Он завел двигатель и повел «Ниву» к МКАД. На окружной дороге тоже было мало машин, поэтому десять километров Корвич прошел минут за восемь, свернул на развязку и оказался на Загородном шоссе. Вот там попал в поле зрения инспекторов поста ДПС. Те ввиду разгруженности транспортного потока и отсутствия фур, большинство из которых встали на ночевку, тормозили всех проезжавших по шоссе. Проверка документов, обнюхивание, все, как положено. Инспектор, видя, что сорвать с водилы нечего, вернул документы, козырнул и, зевнув, распорядился:

— Можете ехать!

Пройдя двадцать километров, у старого кладбища Корвич свернул направо, и «Нива» затряслась на ухабах. Дорожное полотно примыкающей дороги оставляло желать лучшего.

Он миновал село, зону отдыха, въехал в лес и оказался в глуши, это в каких-то сорока километрах от Москвы. Начались болота, дорога превратилась в «стиральную» доску. Проехав еще тридцать километров, за старым деревянным мостом через речку Макинку он въехал в брошенную деревню с одноименным названием. Здесь местность не привлекала застройщиков элитного жилья, а распад колхоза привел к тому, что молодежь, побросав дома предков, подалась на заработки в столицу. В итоге, по мере того как старики отправлялись на местный погост, деревня вымирала, пустела. Дошло до того, что в Макинке остался всего один житель, Гордей Григорьевич Пешин, или дед Гордей, так как этому жителю стукнуло уже восемьдесят лет. Несмотря на годы, он мог обеспечивать себя. Правда, приезжал и внук, раз в неделю или в две, завозил деду продукты, но в основном дед Гордей обеспечивал себя сам. Сажал картофель, овощи, собирал грибы, ловил рыбу, которой в речке Макинке водилось в избытке. Сюда не приезжали рыбаки, не ставили сети, вода не загрязнялась отходами крупных предприятий. Последний раз внук приезжал до того, как в деревне объявились пришлые люди. Пять мужиков и одна женщина. Они представились беженцами из Средней Азии, поколесившими по просторам России и решившими осесть в брошенной деревушке, благо довольно крепкий дом на самой околице у реки взяли почти даром. Владелец по документам, обосновавшийся в столице, рад был хоть что-то получить за брошенный дом. Пришлые заявили, что собираются восстановить ферму и разводить различную живность. Дед Гордей поверил, во многом благодаря тому, что недавно видел по телевизору фильм о таких вот энтузиастах, что приехали в брошенную деревню где-то под Нижним Новгородом и развернули дело. А вскоре начала возрождаться и деревня. Дед Гордей предложил свои услуги. Старший из переселенцев, рябой азиат Ринат, только посмеялся, но пообещал деду место сторожа, если тот доживет до того времени, когда будет построено то, что требует охраны.

Приезжие жили в деревне чуть больше недели и в основном занимались обустройством собственного жилья, не обращая никакого внимания на разрушенную ферму. Но дед и этому соседству был рад. Хоть кто-то живет рядом. У них две машины, иномарка «Тойота» и «Нива», баба на хозяйстве, если что, в беде не оставят, по крайней мере, до больницы довезут. Да и одному оставаться на зиму несподручно. Придет весна, тогда и развернутся приезжие. Так думал дед Гордей, занимаясь своими делами.

«Нива» остановилась у перекошенных ворот в 3.10.

Из дома вышел Батыров.

— Нормально все? — спросил он у Корвича.

— Нормально, если не считать, что задолбался с этой встречей.

— Отдохнешь. Где контейнер?

— На заднем сиденье, в пакете. Черт, забыл чемодан выбросить.

— Какой чемодан?

— Файзул оставил, просил притопить в болоте. Забыл.

— Ничего, сожжем здесь. Сухостой будем жечь, и чемодан туда же. Бери пакет и в хату. Там картошку Валька пожарила, курицу отварила. Перекусишь.

— А как насчет самогонки? Весь день болел.

— Будет тебе и самогон.

— А с кем пить, если все спят? Ты же не будешь?

— Я не пью. Но одному не придется, Степан не спит. Того вообще весь день выворачивало, успокоился под вечер, похмелился, и опять вырвало. Сейчас на кухне проталкивает сивуху.

— Это другое дело.

Батыров и Корвич с пакетом, бросив «Ниву» у ворот, прошли в пятикомнатный дом.

На кухне за столом сидел бледный Ванько.

— Что, Степа, хреново? — спросил Корвич.

— Не говори, Федя, вымотало похмелье.

— Сейчас, погоди, помогу.

— Чем поможешь-то, Федька? Рот кляпом заткнешь? Так все одно сивуха выбьет.

— А я способ один знаю, как поступать в этих случаях. Сам раньше мучился.

— Идем в мою комнату, Федя, Степаном позже займешься, — прервал разговор подельников Батыров.

— Не скучай, я быстро, — бросил Корвич Ванько и прошел в комнату. Там присел на диван, поставил на стол пакет и кивнул на него:

— В термосе дурь.

Батыров достал термос, огляделся, увидел кадку давно завядшего цветка и вылил туда чай. В кадку упал и небольшой запаянный пластиковый пакетик. Он забрал пакетик и, подойдя к столу, вскрыл его ножом. На стол скатилось несколько белых таблеток, с виду обычных, вроде аспирина, только на одной стороне была выдавлена грива индейца.

— Почему индеец? — взглянул он на Корвича.

— А мне почем знать? Вроде все наркотические таблетки помечают.

— Как товарный знак. Ладно. Наша хохлота спит, с утра начнем давать.

— А если не пожелают принимать? В рот будем заталкивать?

— Для начала пару штук измельчим в порошок и в чай добавим! — подумав, ответил Батыров.

— А не получится так, что чай нейтрализует их действие?

— Хрен его знает. Курьер по этому поводу ничего не говорил?

— Нет!

— А надо было спросить.

— Мне только до этого и было.

— Добрался-то нормально?

— Гаишники тормозили, нормально все.

— «Хвоста» точно не было?

— Нет, не было. Как свернул к деревне, так ни одной машины, ни попутной, ни встречной.

— Похоже, все прошло, как и планировалось.

— Тебя Сангал не инструктировал по поводу этой новой дряни?

— Сказал, что это очень сильный наркотик, называется «эфербон». Это даже не наркотик, а психотропное оружие.

— В смысле? Убивает, что ли, сразу?

— Нет. Убивает через месяца два, в зависимости от пола и организма наркоши. Эта дурь вызывает сначала сильнейший кайф, зависимость после первой же таблетки, а потом действие ее непредсказуемо. Эфербон пока не прошел испытания, сразу к нам опытную партию бросили.

— Откуда же тогда известно, что таблетки убивают через два месяца?

— Я не так выразился, в массовом порядке не испытывали, скормили партию одному аборигену, тот через два месяца и загнулся. До этого кайфовал, потом ломался, просил дозу. Как-то не дали вовремя, так он башку себе об пол разбил. Но ладно, как все же накормить эфербоном наших «кроликов»?

— А ты всем по таблетке дай, только нашим обычные таблетки, а хохлятам эфербон! Мол, по радио слышал, грипп распространяется в области. А это пилюли для профилактики.

— Правильные слова говоришь, Федя, так и сделаем, — кивнул Батыров. — Ты поужинай да ложись отдыхай. Завтрак в восемь, тебе оставим, поспи хорошенько, нам спешить некуда.

— Добро! Пойду, помогу Ванько.

— А у тебя действительно рецепт есть, как блевотню остановить?

— Да какой рецепт, отец научил. А его — дед. У нас в роду все мужики употребляли так, что после запоя встать не могли. Лежа, вовнутрь водки или самогона загоняли.

— Давай! Я лягу.

— Звонить Сангалу не будешь?

— Сейчас? Посмотри в окно. Позже позвоню. Не любит он, когда от сна отрывают, злой просыпается.

— Все злятся, когда не дадут выспаться. Ладно, пока, спокойной ночи.

— Спокойной ночи!

Корвич прошел на кухню. Ванько сидел перед наполовину опустошенной литровой бутылкой самогона и полным стаканом. Глядел на мутную жидкость и икал. Завидев Корвича, рванулся к помойному ведру. Вернулся за стол еще бледнее:

— Нет, Федька, так невозможно. Сейчас пивка бы.

— Пивка для рывка?

— Ну да. Сначала чего-нибудь легкого, можно «бормоты». А тут «первак», мать его, вчера шел, как по маслу, а сегодня от одного запаха выворачивает. Ты чего говорил о способе?

Корвич присел перед подельником, достал пачку сигарет, закурил, стараясь пускать дым в сторону форточки:

— Может, перетерпишь, Степан? Отлежишься, хреново еще день от силы будет, потом отпустит.

— Ага! А за этот день «белочка» и явится.

— Это может быть, — согласился Корвич. — Ну что ж, попробуем средство.

Он достал из навесного шкафа пачку соды, насыпал порошка в кружку, открыл чайник, тот был теплым. Налил в кружку воды, поставил ее рядом со стаканом.

— И чего? — взглянул на него Ванько.

— Пей.

— Что пить-то? Соду, что ли?

— Соду!

— Так от нее хлеще, чем от сивухи, вывернет.

— Запоминай. Берешь кружку с содой и стакан с самогоном. Идешь к параше, пьешь соду. После того как вырвет, залпом глотай самогон и думай о том, что лимон грызешь.

От одной этой мысли Ванько передернуло. Физиономия скривилась в гримасе.

— Лимон? Тьфу, блин, только представил, а уже полный рот слюны.

— Давай! Если, конечно, хочешь в себя прийти.

— Ну, Федя, если подкалываешь… не обижайся, — вздохнул Ванько.

— Да разве на таких обижаются, Степа?

— Ты это о чем?

— Не о чем, а о ком, разве ты сейчас не болен?

— А?! Подумал о другом.

— Ты еще и думать в этом состоянии можешь?

— Пытаюсь. Ладно, проэкспериментируем, все одно, хуже быть не может.

Ванько сосредоточился, взял кружку и стакан, присел на корточки перед мусорным ведром, выпил содовый раствор. И тут же чуть ли не всю голову засунул в ведро. Сода вылетела залпом реактивной установки. Он рывком проглотил самогон, кинулся к столу, скривившись, прикурил сигарету. Сделал затяжку, замер, ожидая реакции организма, а спустя секунду громко икнул и облегченно вздохнул:

— Ух, кажется, провалилась.

— А ты сомневался. Все, сейчас полегчает.

— Уже полегчало, надо закрепиться, — потянулся было Ванько за бутылкой, но Корвич забрал ее:

— Все! Покури и ступай спать. Проспишься, мутить будет, но недолго, перетерпишь, и больше столько не пей.

— Дай прийти в себя, Федька.

— Ты уже пришел. Толку, если опять нажрешься? Завтра так же висеть над парашей будешь, и сода уже не поможет. А «белочка» в гости запросто заглянуть может.

— Мало!

— Нормально.

Корвич спрятал бутылку в шкаф, в умывальник отправил стакан и кружку.

— Как съездил-то, Федя? — спросил Ванько, докуривая сигарету.

— Нормально съездил.

— Товар привез?

— Ты что, Степа, начальник, чтобы допросы устраивать?

— Да я просто так спросил.

— Не надо задавать лишних вопросов. И кури быстрей, мне еще пожрать надо да выспаться. Тебе, кстати, тоже.

— Жрать не хочу!

— Я про сон.

— Днем выспался. Кемарну немного. Но ты ешь, или я мешаю?

— Черт с тобой, сиди.

Батыров встал в шесть часов. Впрочем, эту ночь он вообще не спал. Доставка товара — дело очень ответственное и серьезное. За получение наркотика отвечал именно он, Батыров. И отвечал головой, так как вернуть деньги, затраченные на производство даже опытной партии нового наркотика в Афганистане, он не мог ни при каких раскладах. Мог бы расслабиться, когда вернулся Корвич, да не вышло. Сон не приходил. Провалявшись на кровати часа три, он поднялся, присел за столик, на котором лежал кейс, отодвинул занавеску окошка, выходившего в заброшенный сад. Там никого, только птицы весело щебечут, прыгая с ветки на ветку, сбрасывая на землю спелые яблоки и груши. Им-то что, никаких забот. Лишь бы не попасть в лапы местного одичавшего хитрого кота, который даже деда Гордея не признавал. Правда, когда единственный в деревне местный житель рыбачил, то котяра находился поблизости. Сидя в траве или кустах, он внимательно смотрел на рыбака. Дед пытался подозвать его к себе, кот не шел, но стоило Гордею отвлечься, как зверек выскакивал из укрытия, хватал рыбу покрупней и исчезал в траве. Сейчас и кота не было видно. Надо отловить его да прибить, нервирует. Задернув занавеску, Батыров открыл кейс. Внутри находилась современная японская спутниковая станция и сотовый телефон с каким-то секретом, который работал через станцию. В технические дела он не вникал. Ему показали, как надо пользоваться станцией и телефоном, дали номер, коды, и этого хватало.

Сколько сейчас времени в Горном Бадахшане Таджикистана? Если здесь 6.10, то там 8.10. Не рано ли беспокоить Сангала? Может, тот и не спит, но торопиться не следует. Курьер, что доставил наркоту в Москву, наверняка еще ночью доложился. Но и он должен сообщить Сангалу, что получил таблетки.

Батыров положил телефон, вышел из комнаты, закрыв ее на ключ, присел на лавочку во дворе, прикурил. Рановато еще звонить Сангалу, надо подождать. Тут на крыльце появилась баба, помощника Жоры Селихова, Валентина Репина. Аппетитная особа, не состоявшая с Георгием в официальном браке. И вообще, Валентина были чистоплотной, хорошей хозяйкой. Видно, ей не хватало ласк Георгия, так как Ринат частенько ловил на себе ее голодный взгляд, но пока лишнего не позволял себе. Время покажет, оставаться ей с Жорой или жить с ним.

— Доброе утро, Ринат, — стрельнула она по нему взглядом.

— Доброе, Валентина.

— На завтрак сделать, как обычно?

— Что? На завтрак? Да.

— Ну, тогда к восьми часам все будет готово.

Покачивая бедрами, она без стеснения пошла к сортиру.

— Валя! — хрипло окликнул ее Батыров.

— Да, Ринат.

— Подойди, присядь, дело есть.

— С удовольствием, — присела она рядом.

— Муж спит?

— Ринат! Какой муж? Я никогда не была замужем.

— Но живешь же с Георгием?!

— Живу, а куда деваться, на рынке Артур, хозяин комка, мне проходу не давал. У самого жена красавица, пятеро детей, а все ко мне приставал. Надоело мучиться, вот и ушла к Георгию. А у тебя ко мне дело?

— Да дело такое, Валя. Ты знаешь, для чего мы здесь. Также тебе известно, почему с нами живет молодая парочка. Кстати, как она тебе?

— Парень вроде ничего, а девка… Не люблю я худых. Толку от них мало. А эта Лена вообще непонятно зачем в Россию приехала. Какой из нее работник? Ну если только сиделкой за каким-нибудь паралитиком, да и то не потянет.

— Понятно, симпатии к девочке ты не испытываешь.

— Не испытываю.

— Значит, и жалеть не будешь.

— Ты о чем, Ринат? — удивленно посмотрела она на Батыра.

— Я подумал и решил, что ты будешь приглядывать за девчонкой, когда мы начнем работать с этой парочкой.

— Приглядывать? Это когда же? Мне и в доме прибраться надо, и постирать, и жратву на всю ораву сварить.

— Присматривать не означает сидеть с ней. Просто иногда заходить в подвал — хохлята будут сидеть отдельно, — интересоваться, как она себя чувствует, что ей хочется, в общем, иногда проведывать ее, заодно проверяя, надежно ли она закрыта. Камеры ты видела. Это не займет много времени, от силы полчаса между делами.

— И все равно, Ринат, лишняя работа.

— Ты совершенно права, — усмехнулся Батыров. — Кому нужны лишние проблемы? А вот работа лишней не бывает. Как ты посмотришь на то, чтобы за эту дополнительную нагрузку получать, скажем, пятьсот долларов?

— В месяц?

— В неделю, Валя, в неделю.

— Так это совсем другое дело, но Жора не должен знать об этих «бабках».

— Как скажешь.

— Пятьсот долларов в неделю — это две штуки в месяц, так?

— Примерно.

— Мне нужны деньги, я согласна.

— Отлично, а скажи, кое-что еще за отдельную плату ты сможешь сделать?

— Договоримся!

— А Жора?

— Но ты же здесь главный?

— Верно. Значит, договоримся?

— Конечно, но смотря сколько и конкретно за что.

— Само собой.

— Все? Я могу заниматься хозяйством?

— Подожди. Сегодня мне нужна будет твоя помощь. До или после завтрака надо будет дать нашей парочке таблетки. Чтобы это выглядело естественно, таблетки придется давать всем. Только одни безвредные — нашим людям, специальные — молодежи. И вот здесь может возникнуть проблема, зачем, мол, пить какие-то таблетки.

— И действительно, зачем? — усмехнулась Репина.

— Я скажу, что в области ждут эпидемию гриппа, везде жителей прививки заставляют делать. Мы, понятно, в больницу поехать не можем, но и в райцентре очередей за этими прививками нет, народ больше в аптеках берет препараты, что рекламируют по телевизору. Вот и я купил пилюль. На всякий случай.

— Ну, а я-то тут при чем?

— Ты ездила с Федором за продуктами, так?

— Да!

— Подтвердишь, что люди реально покупают всякие пилюли в аптеках, вместо того чтобы идти на прививки. Скажи, мол, заходила в аптеку, там народ всякие «антигриппины» упаковками берет.

— И всего-то?

— Да, надеюсь, за это ты отдельную плату не запросишь?

— Нет! За это не запрошу. А вот то, на что ты намекал, обойдется тебе недешево. Ну что, все уже?

— Да, теперь все! Ступай, занимайся хозяйством.

— Уговор, Ринат, помни о наших делах и особенно о «бабках», Жора ничего не должен знать!

— Конечно, дорогая!

— Уже и дорогая?

— Так посчитай, во сколько ты мне обойдешься.

— Ну если так, то не дешевая! Ладно, пошла, а то не успею все сделать ко времени.

Репина скрылась в доме, и тут Батыров вспомнил, что ему надо звонить Сангалу. Он поднялся, прошел в свою комнату. Присел на стул, открыл кейс и вытащил телефон. Код активации аппаратуры и номер абонента в Таджикистане он помнил наизусть. В трубке послышались сдвоенные длинные гудки, а потом раздался мужской голос с восточным акцентом, немного искаженный помехами:

— Салам, Ринат!

— Ва аллейкум, уважаемый Анзур! Как твои дела?

— Мои неплохо, как твои?

— Ночью «гостинец» был доставлен.

— До тебя, значит, дошел благополучно?

— Да!

— Тавари сообщил мне, что передал «гостинец», я беспокоился о доставке его тебе.

— Все хорошо, он у меня. Через час, может, немного позже, начну давать его «кроликам».

— Ты вот что, Ринат, будь аккуратен, дай им сначала по половине таблетки.

— Почему?

— Тут такое дело. До тебя звонил Хатини. Оказалось, нам переправили препараты из последней экспериментальной партии. Они сильнее обычного эфербона, хотя в основе имеют одни и те же ингредиенты. Профессор спутал препараты и нам отправил те, что еще не проверялись на людях. Не исключено, что даже первое применение таблеток может вызвать смерть. Поэтому Хатини просил уменьшить дозу, хотя и действие половины обычной дозы предсказать невозможно.

— Ты ставишь меня в сложное положение, — вздохнул Батыров. — Как мне объяснить «кроликам», что за половину таблетки я им даю?

— А как ты хотел объяснить про целые пилюли?

— Необходимостью приема «антигриппина», так как в области якобы объявлена угроза эпидемии, а прививки мы сделать не можем.

— Понятно. Ну и что сложного, дай всем по половине таблетки. С этого, мол, начнем, так как препарат стоит дорого из-за дефицита. У нас вообще лекарств нормальных нет, а за нужные приходится платить бешеные деньги.

— Хорошо, сделаю, как ты сказал.

— И усиленное внимание за «кроликами». Их поведение непредсказуемо.

— Я удивляюсь, Анзур, ты берешься за новую наркоту из Афганистана, которая не доведена до конца. Зачем? Ведь есть же проверенный героин, гашиш, опиум, наконец. То, что мы без проблем прогоняли по торговым точкам российских городов. К чему что-то менять?

— Это, дорогой, не твое дело.

— Я понял тебя!

— С финансами проблем нет?

— Нет. С этим все в порядке.

— Ты обналичил счета?

— Да.

— У тебя крупная сумма, не боишься, что кто-то из подчиненных решится нагреться на них?

— Ты же знаешь, Анзур, я ничего и никого не боюсь. И за деньги не опасаюсь. Они в сейфе типа «Фугас». Можно, конечно, попытаться открыть его, но без введения кода это вызовет подрыв ящика. А код из меня даже клещами не вытянуть. Да и нет в группе таких, кто был способен на самовольство. Мои люди вполне довольны той суммой, что обещана им за работу. Это же годовая зарплата чиновника среднего ранга.

— И все же будь осторожен.

— Конечно, Анзур.

— О результатах первого приема препарата немедленный доклад мне. Где-то через час после того, как «кролики» проглотят по половине таблетки.

— Да, Анзур.

— Удачи тебе, Ринат.

— Тебе того же, до связи!

— До связи!

Выключив трубку и положив ее в кейс, Батыров предался воспоминаниям. Он давно был знаком с Анзуром Сангалом, со времен затяжной фазы гражданской войны в Таджикистане, когда против правительства действовали разрозненные группы и отряды непримиримой оппозиции. Батыров, имея прозвище и позывной «Батыр», воевал в группе Сангала. До этого он был в отряде полевого командира Махмуда. После разгрома отряда под Курган-Тюбе, когда Батыров выжил благодаря случайности, он ушел в Горный Бадахшан. Там тоже случайно встретил Сангала. Тот предложил опытному моджахеду место в группе и хорошее вознаграждение за службу. Батыров остался. Недолго он проходил в рядовых. Проведя ряд успешных операций, стал помощником Сангала, затем его заместителем. После того как был установлен мир, Сангал быстро сориентировался. В его родном селении Башан, что находится на берегу Пянджа, практически на самой границе с Афганистаном, еще с войны восьмидесятых годов торговал наркотиками местный барон, Батыров уже и имени его не помнит. Барон подмял под себя почти весь район, имел четырех жен, целый гарем из наложниц. На него работали люди всех близлежащих селений. Барон был умным человеком, но все же допустил ошибку, считая, что на его бизнес никто не может посягнуть. Он надеялся и на собственную охрану, и на прикрытие высоких чиновников, и на установленные связи с душманами Афганистана. Подобная уверенность порой пагубно влияет на человека, Барон слишком расслабился. И тогда группа Сангала внезапно атаковала Башан. Барон и его ближайшее окружение были уничтожены. Сангал объявил себя преемником Барона, ожидая и готовясь к жестким ответным действиям. Но они не последовали. «Крыша» в Душанбе в конфликт вмешиваться не стала, так как Сангал обещал платить продажным чиновникам вдвое больше, местным он сделал значительные послабления и выделил деньги на обустройство личных хозяйств. Репутация Сангала как опытного и смелого командира, что подтвердилось организацией захвата бизнеса непримиримого и влиятельного, как казалось, Барона, только укрепилась, и это устроило и наркоторговцев в Афганистане. Жены Барона стали женами Сангала, он заимел и нужных людей. И дело пошло в гору. За все время, а это более пяти лет, возникла всего лишь одна серьезная проблема. Оптовые покупатели затребовали снизить и так смехотворную цену на традиционно реализуемую в России и странах ближнего зарубежья наркоту. Пришлось прибегнуть к услугам Батырова. Тот выехал в Москву, и там за одни сутки исчезли трое основных покупателей. Батыр же нашел новых, с более умеренным аппетитом и развитым инстинктом самосохранения. Он хотел уже вернуться в Башан, но Сангал передал ему новое дело. То дело, которым он занимался сейчас. Сколотить банду не составило труда. Кого именно привлечь, ему подсказали из Таджикистана. И только «кроликов» пришлось брать случайных. Но это уже не люди!

И вот первая партия новейшего наркотика, обещавшая принести баснословные, по заверению афганских партнеров, деньги. Сангал не пожалел средств на группу Батыра, и в сейфе его заместителя, в комнате дома заброшенной деревни, лежали двести тысяч евро, сто тысяч долларов и два миллиона рублей. На счетах же Батырова в Турции, Катаре и Бахрейне — в пять раз больше. Вроде вполне достаточно для безбедной жизни. Но Батыров хотел еще столько же. А потом… потом можно и на отдых в теплую страну. Ведь ему только сорок восемь, два года на работу с эфербоном, и можно «на пенсию», куда-нибудь на Мальту или на один из Мальдивских островов в окружении очаровательных наложниц, готовых выполнить любое желание господина. В пятьдесят лет — самое то…

От воспоминаний его оторвала заглянувшая в комнату Репина:

— Ринат, завтрак.

— Собирай всех и предупреди о приеме лекарств, я все подготовлю и подойду!

— Хорошо. А как насчет аванса за работу с «кроликами»?

— Я не знаю, что такое аванс, советую и тебе забыть об этом, будешь получать деньги в пятницу каждой недели. Наличными.

Валентина фыркнула и ушла. А Батыров достал из сейфа пакетик с наркотическими таблетками, две из них разделил ножом пополам, то же самое проделал с обычным аспирином, что находился в аптечке. Приготовив снадобье, он спустился на кухню, где за одним большим столом сидели поселенцы этого дома: Селихов, Борисов Алексей и «кролики», как их называли наркоторговцы, — Елена Лепко и Виктор Карасенко. Отсутствовали только Корвич и Ванько, отдыхали после бессонной ночи. Валентина выставила на стол блюда, бросая похотливый взгляд на Батырова. Тот присел во главе стола, выложил перед собой половинки таблеток — четыре справа, две слева, — и произнес:

— Минуту, господа!

Все повернулись к нему.