Принц Шарль-Жозеф де Линь. Переписка с русскими корреспондентами

Александр Строев

Принц Шарль-Жозеф де Линь (1735–1814), военачальник, дипломат и писатель, славился как остроумный и глубокий собеседник, олицетворение галантного ХVIII века. Он знался с монархами и философами, писателями и авантюристами и не обходил вниманием прекрасных дам. Принц де Линь встречался с русскими в Европе, дважды приезжал в Россию, путешествовал по стране, участвовал в войне с турками. В книгу вошла его переписка с Екатериной ІІ, ее фаворитами и сподвижниками, с Г. Потемкиным и братьями Зубовыми, с фельдмаршалами А. Суворовым и П. Румянцевым, дипломатами А. Разумовским и А. Белосельским-Белозерским, писательницами З. Волконской и Ю. Крюденер, любовные и дружеские послания к Е. Долгорукой и С. Уварову. Печатая при жизни свои письма, принц де Линь переделывал, переписывал их, сочинял новые задним числом. Настоящее издание подготовлено на основе вышедшего в Париже в 2013 году; построенные на архивных разысканиях, они впервые предоставляют читателю подлинные тексты.

Переписка принца де Линя с русскими корреспондентами

Александр I (1777–1825), император Всероссийский (с 1801 г.)

Куплеты принца де Линя на день рождения ¹¹³ Его Величества Императора Всероссийского ¹¹⁴

1

Я видел некогда, как слава

С государем сим родилась.

Возвеселилась вся держава:

Столь добрым был, прекрасным князь.

Я знал: он Александром станет

Таким, как древности герой,

Но никогда не перестанет

Быть Титом мирною порой.

2

Прелестной бабушке подобен,

Источник блага и щедрот,

Он прост, любезен и незлобен,

Превозносим из года в год.

С тем, кто умел быть мира стражем

И полководцем, он сравним.

О нашем Александре скажем:

Полтавы дух повсюду с ним.

Александр I принцу де Линю, Санкт-Петербург, 10(22) мая 1801 г. ¹¹⁵

Господин принц де Линь! Ваше письмо от 20‐го числа прошлого месяца, составленное в выражениях, к коим я был как нельзя более чувствителен, подало мне весьма приятный повод заверить вас в почтении, каковое ваши достоинства издавна побуждают меня питать к Вам. Я также рад уведомить Вас, что никакие пенсионы не отменены и Ваш без всякого сомнения сохранен, и если в настоящее время он задержан, то сию неисправность следует приписать иной причине, каковую постараются в будущем устранить. Почитающий вас и весьма благосклонный к Вам

Александр

Санкт-Петербург,

10 мая 1801 года

Принц Виктор-Амадей Ангальт-Бернбург-Шаумбург-Хоймский (1744–1790)

Дальний родственник Екатерины IІ. На русской службе с 1772 г., участвовал в двух войнах с Турцией. Генерал-поручик (1782). При взятии Очакова командовал колоннами правого крыла. Награжден орденами Св. Георгия, Андрея Первозванного и Александра Невского. Смертельно ранен на войне со Швецией.

Принц де Линь. Портреты

Я хочу, чтобы к двум предыдущим¹¹⁶ присовокупили за его достоинства, любовь к долгу, соединенную с твердостью под самым сильным огнем, скрупулезной честностью и логикой, принца Ангальтского, убитого шведами шесть лет назад, героя перед лицом истории¹¹⁷.

Принц де Линь. Письма о последней войне с турками ¹¹⁸

Вижу родственника Екатерины¹¹⁹, который сначала может показаться последним из офицеров ее армии: такова его скромность и великая простота! Он все, и не хочет казаться ничем! в нем соединены все дарования, все возможные качества; он влюблен в должность свою и в ружейные выстрелы; часто ввергается в излишнюю опасность; любит выставлять других и уступать им принадлежащее одному ему; нежен умом и сердцем; имеет тонкий и верный вкус; любезен, кроток; ничто не может ускользнуть от его замечания; скор на ответы; все быстро объемлет умом своим; тверд в своих правилах: снисходителен ко мне одному, но строг к себе и к другим; чрезвычайно учен и — словом, наполнен истинным гением военного человека.

Граф Л. фон Кобенцль принцу де Линю, СПб., 12 мая 1788 г. ¹²⁰

Вы скоро вновь узрите, любезный принц, старого друга, который радуется, что сможет обнять Вас: это принц Ангальтский, который едет завтра в Елисавет[град]. Императрица пожаловала ему 10 т[ысяч] рублей на экипировку и 300 рублей столовых денег ежемесячно. Вы узнаете в этом Екатерину IІ. Я был рад познакомиться с принцем Ангальтским, человеком истинно достойным.

Принц Ангальтский принцу де Линю [19 декабря 1788 г.] ¹²¹

Сего 19-го

Из вашего бывшего жилища у Дамаса¹²² в углу у печки я пишу Вам, что мы едем в санях в мечеть в Очакове, где грянули и прогрохотали «Te Deum» за взятие его¹²³. Дамас, у которого я Вам пишу, уже не отрок-герой, как Вы его прозвали, а искусный мастер¹²⁴, мастер по всей форме. На приступе он командовал батальоном гренадеров и первым преодолел ров и частоколы, подал руку десяти гренадерам, помогая пройти сей ретраншемент; он отнюдь не слаб. Ров глубокий, частоколы крепкие и сильно наклоненные вперед, и несмотря на это мы все преодолели, тогда как колонна левого крыла поднималась в город через брешь. Вот отчет мой, Трамсдорф¹²⁵ Вам все расскажет. Пишу Вам в Яссы; Вы не соблаговолили мне ответить, но я за это не стал Вас менее любить.

Ангальт

Княгиня Екатерина Павловна Багратион (1783–1857)

Дочь графа П. М. Скавронского, посла в Неаполе (1785–1793), масона, и Е. В. Энгельгардт, любимой племянницы князя Потемкина. В 1800 г. Павел I против ее воли выдал ее замуж за генерала П. И. Багратиона, будущего героя Отечественной войны. Красавица вскоре рассталась с мужем и переехала в Вену. Принц де Линь, госпожа де Сталь, Поццо ди Борго посещали ее салон в Вене. В 1807 г. в Карлсбаде она познакомилась с Гёте. Родила дочку от Меттерниха. После 1815 г. переселилась в Париж. Среди завсегдатаев ее салона было немало писателей, в том числе Бальзак¹²⁶.

Принц де Линь послал ей стихотворение вместе со своей книгой о фамильном парке «Взгляд на Белёй» (видимо, третье издание, вышедшее в 1795 г.)¹²⁷ и, вероятно, любовные стихи, посвященные «Кн. Б.»¹²⁸.

В 41‐й тетради своих мемуаров (1811), озаглавленной «Предисловие к посмертному изданию» и предназначенной его другу Александру де Лаборду, принц злится на преувеличенную активность благотворительных обществ: «два дурака и три глупые бабы чинят препятствия нашим невинным развлечениям под предлогом, что лучше им послать деньги, которые мы тратим на маскарадные костюмы». А затем приводит злое письмо, которое он «только что написал княгине Багратион».

Принц де Линь Е. П. Багратион [Вена, 1811] ¹²⁹

Правда ли, любезная княгиня, что благотворительная болтовня чинит препятствия нашим невинным развлечениям? Если принцесса Полина¹³⁰, изменив цель празднества, видимо, не желала, чтобы ей его задали, его не будет; я отправлю свой наряд моему кюре, чтобы он продал его в пользу бедных, которых встречаешь на всех лестницах, ибо потраченной на него суммы не хватит ни на окулиста, ни на улей, ни на то, чтобы научить слепого видеть, глухого слышать, немого говорить; из‐за меня пловец может утонуть в реке Вене.

Барыш купцов за время карнавала мог послужить на благо человечества. Я ему жертвую ваше шампанское. Не желаю его больше пить; я готов проводить реформы у других, но, к сожалению, не у себя.

Я скоро самолично явлюсь к Вам, любезная княгиня, за ответом!

Князь Александр Михайлович Белосельский (1752–1809), с 1799 г. Белосельский-Белозерский

Писатель, дипломат и коллекционер, посланник в Дрездене (назначен в 1779, 1780–1790), Турине (1792–1793), причислен к русскому посольству в Вене (1790–1792), сенатор, обер-шенк, член Российской академии (1800), почетный член Академии наук и Академии художеств. Писал на французском языке: «О музыке в Италии» (1778); «Послания к французам» (1784, 2‐е изд. «Французские стихи чужеземного князя», 1789); («Дианиология»), 1790, и на русском. Был женат на В. Я. Татищевой (1764–1792), а затем на А. Г. Козицкой (1773–1846). Отец княгини З. А. Волконской. Масон.

Белосельский и Линь постоянно обменивались шутливыми стихами. Некоторые Линь напечатал в «Смеси», другие остались в архивах обоих сочинителей; несколько текстов опубликовал Андре Мазон¹³¹. В русское издание мы включили только два послания в стихах и прозе, наиболее соответствующие эпистолярному жанру. Перечислим остальные.

Принц де Линь: «Куплеты, найденные на приборе князя Белосельского, на мотив „Жил-был Генрих IV“, которые он обожает и превосходно поет на свой день рождения, за столом у княгини Голицыной, урожденной княжны Грузинской»¹³²; «Князю Белосельскому, который написал на моем сборнике и показал, что Вольтер написал на его»¹³³; «Русскому князю, приславшему мне чай. На мотив „Сельских игр“»¹³⁴; «Его имя в сих стихах, он читал нам накануне так, как я без лести повествую тут»¹³⁵; «Князю Белосельскому, коему дама, мною названная¹³⁶, сказала, что я передразниваю его рассеянность, и коей мстит сказками и эпиграммами на мой счет и всем, что его вежество и обходительность велят ему каждодневно говорить и делать. Четырнадцать или пятнадцать строк помещены под портретом его»¹³⁷; стихи, записанные князю в альбом (27 марта 1792 г. в Вене)¹³⁸.

А. М. Белосельский: «Послание о рыцарстве принцу де Линю (Петербург, 1803, дата окончательного варианта)¹³⁹.

Принц де Линь А. М. Белосельскому, Вена, 22 марта 1792 г. ¹⁴⁰

Ваши стихи прелестны, любезный князь, и разумны, хотя и рождены пламенем вдохновения; а я, ни тем, ни другим не обладая, отвечаю Вам и обнимаю со всей горячностью чувствительного сердца и благодарностью за добрую память.

Был трубадуром-рыцарем¹⁴¹мой князь, рожденный

В стране далекой от дикарки и Назона.

Будь он лишь трубадур, не смог бы сочетать

С суровой доблестью он дар стихи слагать.

А рыцарь и знаток лишь в воинской науке,

Он всех бы уморил в окрестностях от скуки,

Подобный нашим праотцам,

Что пеньем не прельщали дам.

Когда бы в вас, средь нег и Муз взращенном

Под сенью благосклонных к вам небес,

В самой Лютеции и всюду восхваленном,

Искатель приключений вдруг воскрес,

Безумьем обуян, с копьем наперевес,

То не были бы вы чаровником известным,

Придворным и послом, поэтом столь прелестным,

Надежною опорою царям,

Таким, как ныне вы знакомы нам.

Порою верностью неплохо погордиться,

Покуда новая не встретится девица,

Воздержность, вежество, отвагу проявлять,

В отсутствие утех печаль изображать.

Но вот близ замка, у опущенной решетки

Нечесаный сосед с пронзительной трубой,

Подняв забрало и отнюдь не кроткий,

Явился бражничать иль вызвать вас на бой.

Нет, право, наша жизнь намного веселее!

К тому же рыцаря молоденький слуга

Прекрасной даме часто делался милее

И паладину наставлял рога.

А сколь в пути небезопасно!

Вы всякий миг могли буяна повстречать:

Коверкая наречье галлов, ясно

Он предлагал вам в позитуру встать,

Поскольку жаждал увенчаться славой.

Гигантов вознамерясь извести,

Наш странствующий рыцарь был в чести,

Мечом махал налево и направо

И сокрушал прохожих по пути.

Но нравы рыцарские наконец сменила

Галантность наша, что, конечно, мило.

Жестоким был турнир: глаз Генрих¹⁴² потерял,

С иного сбили спесь, другой безруким стал.

И рыцарь, сброшенный во всем вооруженье

С коня, убоине на вертеле под стать,

Претерпевал насмешки и мученья,

С земли не в силах встать.

Потом роскошные явились маскарады

В Версале праздничном, балеты, кавалькады.

Великолепными бывали карусели,

Где тешился Конде, пустив коня в карьер,

Где славились и доблесть, и веселье,

А в короле — галантности пример.

Богине (бог легко приискивал ей смену)

Стараясь угодить, Мольер умело сцену

Расцвечивал чредой волшебною картин¹⁴³.

Сей чести домогался и Расин.

Боюсь, учитель, как бы преизбыток

Всех этих образов не вышел мне в убыток

И надо мною не занес свой меч

Тех рыцарских времен замшелый пережиток.

Ведь вместо паладинов восхваленья,

Чему столь звучную вы посвятили речь,

Дерзаю я в моем стихотворенье

Их подвигами пренебречь.

Но вот и палинодия: в стремленье

О рыцарях стихи слагать и переврав,

Возможно, многое, в одном всегда я прав,

Когда хочу сказать: такая мука

Мне с вами долгая разлука,

Что к вам готов лететь стремглав.

Я¹⁴⁴ появляюсь здесь, любезный князь, после многих знаменитых личностей, но должен быть впереди них в рассуждении моего мнения о Вас. Какими бы ни были они проницательными, никто не увидит Вас таким, как я. Я однажды отчасти поведал Вам об этом стихами. Я был чересчур сонным, чтобы не сказать правду. И было слишком рано, чтобы пробудилось воображение.

Примите в прозе уверения в нежнейшей привязанности к превосходнейшему из людей, который сопряг кипучесть Севера с жаром Юга, воображение Востока со всем, что необходимо на закате. Сказать ли мне, любезный князь, о добродушии друга, отца, супруга и светского человека, каковое есть одно из первейших достоинств? Сказать ли о тысяче черточек человека самого любезного и самого легкого в общении? Поведаю ли о тех драгоценных признаках, что возвещают о благодушии? Восхвалю ли Ваш вкус, видный в Ваших вкусах и образец для любого вкуса? Оставляю сии подробности тем, кто напишет после меня в этом сборнике. Сколь прекрасно Вас восхвалять, благословлять и восхищаться Вами!

Линь

Вена, сего 22 марта 1792 года

А. М. Белосельский. Послание принцу де Линю, 1799 г. ¹⁴⁵

Ее вселюбезность госпожа графиня де Ромбек велела мне написать вверху письма: «Dourak!». Но утешьтесь, есть Dourak и Dourak, как есть брань и брань.

Семидесяти лет, вы нас примером

Дивите, как Шолье¹⁴⁶, Бернар¹⁴⁷.

Отвагой, верностью Баяр¹⁴⁸,

Дурак вы вкупе с Сент-Олером¹⁴⁹.

На ваш ответствуя куплет,

Вам шлю плоды моих чудачеств.

Вам одному знаком секрет

Очаровательных дурачеств,

Что рассмешат и тех, кому охоты нет

Быть жертвой каверзных трюкачеств.

Именно таков Гораций Вергильевич Овидовский.

Совершенно очевидно, почтенный принц, что Вы не постарели ни на один день с тех пор, как я видел Вас шесть долгих лет тому назад. Я в этом убежден, как и во всем, что неправдоподобно и правда.

Кристина, ваши все года

Пусть будут благость и отрада

И окружают вас всегда

Папаши с сердцем льва и с сердцем агнца чада.

Млекопитательнице дивной вы под стать,

Кибеле-матери, что любит изливать

Дары в любое время года.

Сия правдива ода.

Кстати, сия славная принцесса Кристина весьма любезна. Она помнит о моей нежной и почтительной приязни не более, чем о моих глупостях, сказанных мною ей однажды в Теплице и о коих я один храню весьма горькое воспоминание. По отношению к себе я весьма злопамятен. По отношению к другим сие слишком мучительно. Это не относится к генералу Краю¹⁵⁰. Он проявил в Италии злопамятность с такой непринужденностью и легкостью, что я поражен. Надо признать, что это сущий дьявол.

Пора наконец народной морали сменить трансцендентальную философию этих господ.

И впрямь давно пора, чтоб в умопомраченьи

Наш Бог нам перестал казаться привиденьем,

Душа — шишкообразной железой,

А гений — просто в теле жилой,

Любовь же — мышцею прямой,

А вера, потерявши силу, —

Рассудка грезою пустой.

Пусть чувством нежным не бывает

Всего лишь некий нерв, от жара возбужден,

А совесть — детским страхом, что смешон,

Что вольнодумец презирает

И, не колеблясь, гонит вон.

Остаюсь с большой надеждой на настоящее, полное прошедшим, и с большой нежностью и почтением к тому, чьи сердце, ум и слава, героическая, поэтическая и эротическая, остаются неизменными.

Александр-Луи Ле Фурнье де Варжемон (1756?–1821)

Принц де Линь адресовал одно письмо виконту де Варжемону, посвятил стихи ему и его супруге Софии¹⁵¹, а другое — графу де Варжемону. Возможно, речь идет об одном и том же человеке, хотя семья была большая.

Александр-Луи был сыном генерала Франсуа-Луи Ле Фурнье маркиза де Варжемона (1734–1773), пустившего по ветру фамильное состояние. Дядя, генерал Альберт-Луи Эмар граф де Варжемон, губернатор Дьепа, переписывался с Вольтером; он выкупил земли покойного брата. Старший брат Альбер-Франсуа Ле Фурнье маркиз де Варжемон (1755?–1797), капитан конных егерей, не был чужд литературе¹⁵², его сочинения переведены на русский¹⁵³.

Капитан Александр-Луи Ле Фурнье де Варжемон служил в полку в Бургундии неподалеку от Монбельяра и женился на Софии Домсдорф, фрейлине двора принцессы Фредерики Вюртембергской, племянницы Фридриха IІ и матери великой княгини Марии Федоровны. Варжемон и его жена переписывались с Иоганном Каспаром Лафатером, духовным наставником монбельярского двора. По свидетельству баронессы д’ Оберкирх, подруги юности Марии Федоровны, Варжемон дружил с принцем де Ламбалем, сочинил поэму «Лото в замке Этюп» (1786)¹⁵⁴. Он писал песенки и арии для придворных спектаклей. Супруги эмигрировали в 1791 г. в Германию и жили при принцессе Вюртембергской в Байрейте¹⁵⁵. После воцарения Павла I они перебрались в Россию, и 7(18) апреля 1797 г. Варжемон стал камергером двора¹⁵⁶. В 1802 г. по его просьбе он был официально вычеркнут из списка эмигрантов. Графиня Розалия Ржевусская (Ржевуцкая, урожденная Любомирская) общалась с Варжемоном в Вене; она рассказывает в мемуарах, что он был славный гастроном, легко рифмовал, сочинял программы празднеств, без устали рассылал всем письма, но все портил излишней серьезностью и занудством¹⁵⁷. Принц де Линь считал, что Варжемон деликатнее других французских эмигрантов¹⁵⁸.

Принц де Линь виконту де Варжемону, б. г. [1814] ¹⁵⁹

Вы были правы вчера, любезный виконт, и кажется, для Вас это не внове. Я хотел Вам ответить, когда какой-то болтун завладел беседой, и, как теперь случается все чаще, дабы его не перекрикивать, я Вам пишу на другой день. Мы говорили об изданиях писем. — Почему их напечатали? Не ведаю. Что до меня, то я рву почти все, что получаю: если они скучные, беречь их незачем, если пикантные, опасно; но когда случайно находят письмо какой-нибудь покойной знаменитости, никого не компрометирующее, это делает честь его памяти и радует его знакомых.

Малую толику моих писем, преданных тиснению, скопировали добрые люди, в присутствии которых я писал, ибо я никогда в жизни не делал ни черновиков, ни копий. После меня будь что будет; я не виноват, если не соизволили порвать безделки, кои я мало кому писал; ибо я почти никогда не пишу за пределами города¹⁶⁰; предпочитаю, чтобы мне писали: «Вы мне никогда не отвечаете» и кроме тех случаев, как сегодня, когда я беседую из моей комнаты с Вашей, я пишу лишь: «Увижу ли я Вас за обедом?» или «Поужинаем вместе?»¹⁶¹.

Если бы лукавые женщины напечатали все мои «Я Вас обожаю» или, реже, «Я тебя люблю», то читатели, издатель и я, мы бы все попали впросак¹⁶²; они не ценят меня настолько, чтобы отослать мне письма, дав мне отставку; и если не знать их скрытые достоинства, подумаешь: «Какого черта писать женщинам, которые и половины не понимают?» Подлинные письма господ влюбленных скучны, а подложные всегда легко распознать, даже по притворному отпечатку правдоподобия. Все эти преувеличения… всякий старательный беспорядок или рассуждения, якобы призванные положить конец докучливой страсти, выдают автора.

Им нужен опиум¹⁶³, дуэль, самоубийство или савояры, изображающие в опере чудовищ.

Я люблю писать в духе подлинных писем: «Были ли Вы столь же счастливы, как я, вчера вечером? В который час сегодня вновь?»

Мне нравятся только письма-сплетни, письма-портреты знакомых, и досадно обходиться без них. Когда нас не станет, любезный виконт, хочется, чтобы наследники нашли наши и развлекли живых за счет мертвых. Я только что обнаружил два письма от Вас: живые картины, похожие донельзя, без всякой злобности. Да, после нас пусть пользуется кто сможет.

Отчего Вам не быть увлекательным? Вы добры, любезны, спокойны и деликатны, Вы знаете свет, обычаи, можете сравнивать. Это позволяет судить хладнокровно, бесстрастно и весело, без избытка или недостатка лукавства.

Будь Вы дожем или князем, Вы были бы светлейшим, ибо ничего не омрачает спокойствие Вашего чела и Вашей души, на нем отражающейся.

Мне нравятся исторические письма, где видишь характер правителя, генерала, министра: скромную гордость Катины¹⁶⁴, ум и ученость Люксембурга¹⁶⁵, взлеты и падения, гений Великого Конде¹⁶⁶, осмотрительность господина де Тюрена¹⁶⁷; хотя и говорят Цезарь и Расин, я непременно именую его господином, так же как господина де Вольтера.

Я сам получил слишком много исторических писем, кажущихся слишком современными, ибо объясняют немало событий. Что до дамских писем, то я сохранил лишь от ученого философа и при этом страстной женщины; она задрожит, если это прочтет; в них моральные наставления, история ее страны и ее сердца 12 лет назад, и при этом она не француженка¹⁶⁸. Вот уже 20 лет как все женщины Парижа, Вены, Петербурга и Варшавы изъясняются отменно, а до того даже правописания не знали, и ваши герцогини писали, как горничные.

Супруга маршала Люксембургского, которой господин де Вольтер послал рукопись своей трагедии, написала ему: «Посылаю Вам обратно Хореста с моими замечаниями», а он ответил: «Я прочту их, госпожа маршальша, но вынужден заметить, что у моего Ореста нету Х»¹⁶⁹.

Госпожа д’Эгмон¹⁷⁰ выделялась среди женщин, как ее отец Ришелье — среди мужчин, но писала скучно или вульгарно, или невнятно.

Генриетта Орлеанская, герцогиня и принцесса де Монпансье¹⁷¹, верно, писали изрядно; после тонкого и точного стиля Вуатюра, Бальзака и герцогини дю Мен¹⁷² заметны лишь госпожи де Ментенон и де Севинье¹⁷³. Генрих IV писал сердцем и шпагой; спорю, что таковы были и письма Крийона¹⁷⁴.

У кардинала Ришелье было слишком много от Буаробера¹⁷⁵, а у Людовика XIV больше рассудка, нежели ума.

Я видел письмо Людовика XVІ к миледи Спенсер¹⁷⁶, не просто вежливое, но обходительное, любезное, даже добродушное, которое не мог бы написать его прапрадед.

Что до Французской академии, то я могу назвать двух-трех маршалов Франции и двух-трех прелатов, которые не знали ни языка, ни орфографии. Это почти педантство, любезный виконт! Хорошо, что вчера я не успел Вам это сказать. Сегодня ничего не опасайтесь и приходите вечером доставить нам удовольствие tutti quanti¹⁷⁷, как говаривала возвышенная и скромная письменница¹⁷⁸.

Принц де Линь графу де Варжемону, Теплице, 18-го ¹⁷⁹

Вы весьма обходительны, любезный граф, и я спешу уведомить Вас, что Вы таковы и все делаете очаровательно. Если бы все носили такую прелестную прическу а-ля Тит¹⁸⁰, как Вы, то говорили бы не о прическе, а об обаянии Тита.

Я предпочитаю милосердие этого Тита, а не Метастазио¹⁸¹. Эгле говорила бы всякий месяц amici, aliquos acta perdidi¹⁸². Но я Вам это возмещу.

Ваша посылка пришлась мне менее по душе, мы об этом еще поговорим. Но хотя я принужден считать ее очаровательной, я не решусь Вам сказать, что нельзя ничего улучшить.

Почаще рассказывайте, любезный граф, и полагайтесь на мою нежную дружбу.

В моих бедных ноэлях я оболгал Мазаньелло¹⁸³. Я оговорил его рифмы ради и дабы позлить любимого мной автора, доказав, что рифма зачастую подводит разум. Она говорит Вергилий, а он так и не смог осмеять Кино¹⁸⁴. Ровно так же маркиз де Бонне¹⁸⁵ срифмовал в забавной эпиграмме мою бедную фамилию: Линь — поэт, сгинь.

Он облыжно уверяет, что я не захотел ею воспользоваться, и тотчас сочинил эпиграмму на Ланжерона.

Его ноэли прелестны; я рад, что он забыл о моих персонажах; да, кстати, вот эти для Вас:

Кто в уголке укромном?

Мария хочет знать.

Не стоит быть столь скромным,

Вдали от всех стоять.

Тому ль стыдиться, кто снискал, скажу без лести,

И Муз, и Граций благодать?

Нет, должен он пред нами встать

На самом видном месте¹⁸⁶.

Если бы я знал какой-нибудь недостаток у графини де Варжемон, был бы и для нее куплет, но вместо этого я приветствую ее в прозе и имею честь засвидетельствовать свое почтение. Вы доставили мне превеликое удовольствие.

Все мое семейство благодарит Вас, Вы были Титом нашего утра. Жаль, что приступ ревматизма не заставил Вас остаться на весь день. Примите, любезный граф, новое изъявление моих чувств и должного к Вам почтения. Если наш друг Бюлер¹⁸⁷ приедет сюда, как мне хотелось бы, а не в Карлсбад, мы будем иметь удовольствие поговорить о Вас.

Теплице, сего 18-го.

Княгиня Зинаида Александровна Волконская (1792–1862)

З. А. Волконская была дочерью князя А. М. Белосельского-Белозерского, автора сочинений на русском и французском языке, давнего и доброго знакомого принца де Линя. В 1811 г. она вышла замуж за егермейстера князя Н. Г. Волконского, сопровождала вместе с мужем Александра I во время его заграничных походов, несколько лет жила в Европе, посетила Теплице, Прагу, Париж, Вену, Верону, приобрела известность как исполнительница оперных партий на сценах домашних театров. В 1817 г. вернулась в Петербург, в 1824 г. переехала в Москву, где стала хозяйкой знаменитого литературного салона. Автор поэтических и прозаических сочинений, преимущественно на французском языке («Четыре повести», 1819, «Славянская картина пятого века», 1824). С 1829 г. до конца жизни жила в Риме, перешла в католичество.

Принц де Линь. Послание (черновой вариант) ¹⁸⁸

В отчизне вашей никому не внове,

Княгиня, что ваш род известен сотни лет.

Его исток любитель родословий,

Вольтер, в глуби веков нашел с потерей малой:

Законнорожденных в начале рода нет.

Овидий, говорят, смазливый малый,

Красавицами был обласканный поэт.

Вздыхатель Юлии, достойный без сомненья,

Ту, что звалась, как вы, он вмиг очаровал.

От них тянулась нить до вашего рожденья.

Наследникам свои он лютню передал,

Познанья, вежество и дар стихосложенья.

Но географию изъял из обученья.

Ведь Кация¹⁸⁹ гора не там, где Геликон.

Та Зинаида знала только склон,

Откуда видела теченье Борисфена,

Далекий чей исток зовется Иппокрена.

Так величавой мы любуемся Невой,

Что в чудной Ладоге берет источник свой.

И никогда нотариус болтливый,

Княгиня, ни о чем

Не стал бы всем болтать.

Принц де Линь. Послание (окончательный вариант)

В отчизне вашей никому не внове,

Княгиня, что ваш род известен сотни лет.

Вольтер, Фернейский принц, любитель родословий,

В глубокой древности его открывши след,

Вам предков отыскал. Теряете вы мало:

Законнорожденных в начале рода нет.

Конечно, дабы избежать скандала

И соблюсти божественный завет,

Платон архиепископ это дело

Уладил бы, покрыл влюбленных грех,

Свершив обряд, как церковь повелела.

Овидий молодой пленял стихами всех,

На меланхолию тогда явилась мода.

Близ Понта ярого, средь чуждого народа

Той, что звалась, как вы, он был обворожен.

Она стихи его певала. Ублажен,

Он Юлию забыл другой любви в угоду

И тезку вашу без труда прельстил.

Гораций и Марон ожили в том, кто был

Познаний кладезь, гармоничный гений.

И вот настал черед и вашего рожденья.

Наследникам своим он лютню передал,

Любезность, грацию и сладость песнопений.

Но географию изъял из обученья.

Ведь Кация гора не там, где Геликон.

А Зинаида та, что вам без завещанья

Оставила талант, и вкус, и обаянье,

Потом по-прежнему возделывала склон,

Откуда видела теченье Борисфена,

Далекий чей исток зовется Иппокрена.

Так мы спокойною любуемся Невой,

Что в чудной Ладоге берет источник свой.

Вольтер был болтуном. Того нет и в помине,

Чтоб я осведомил, любезная княгиня,

Толпу, которая других судить не прочь,

О том, что не блюла себя Эрика¹⁹⁰ дочь.

Князь Григорий Семенович Волконский (1742–1824)

Генерал-поручик (1780), генерал-аншеф (1794), генерал от кавалерии (1805), оренбургский военный губернатор (1803–1817), член Государственного совета (1817). Женился на княжне А. Н. Репниной. Участвовал в двух войнах против Турции. Командовал дивизией в армии Румянцева, затем состоял под началом Потемкина, потом командовал корпусом в армии своего тестя Н. В. Репнина. За победу при Мачине (1791) был награжден орденом Св. Георгия IІ степени.

В письме, составленном по приказу фельдмаршала Румянцева, преувеличенная вежливость и лесть подчеркивают решительный отказ.

Г. С. Волконский принцу де Линю, Цецора ¹⁹¹ , 14(25) ноября 1788 г. ¹⁹²

В лагере в Цецоре, 14 ноября

Вы хотите, любезный принц, чтобы я выдал секрет господина маршала; не зная его, пришлось выдать Ваш: пришлось вручить очаровательное письмо, кое я имел честь получить от Вашего Высочества. Вот собственные слова Его Превосходительства:

Если бы все соответствовало моим желаниям, я бы ускорил отъезд в Яссы, дабы скорее и лучше насладиться удовольствием, всегда для меня новым, видеть принца; однако только что полученные донесения отдаляют вожделенный миг; и поелику я не могу точно назвать конечный срок пребывания моего в лагере, я был бы бесконечно рад лично засвидетельствовать мои сожаления Его Высочеству, если бы не боялся подвергнуть опасности его драгоценное здоровье.

Я совершил бы великий грех, любезный принц, если бы не думал постоянно про себя о продлении дней жизни нашего героя, покровителя и благодетеля — из уважения, почитания, личной преданности, благодарности. Однако я бы упал в глазах его, признавшись ему в том.

Вы знаете, любезный принц, и все знают, что самолюбие — жертва, которую ценят менее всего; что даже осмелиться нельзя напомнить ему обо всем, что он делает всякий день для родины, на благо армии и всех нас, гордых тем, что служим под его началом.

Если я дурно справился с поручением, которое имел честь получить от Вас, простите меня, любезный принц, извините меня. Но я искренне ценю доверие Ваше и память обо мне. Я исполнен искренним восхищением достоинствами Вашими, ставящими Вас превыше всех, глубокой привязанностью, что Вы так легко пробуждаете, и совершеннейшим почтением, с которым я имею честь пребывать, и прочая.

Светлейший князь Дмитрий Владимирович Голицын (1771–1844)

Сын В. Б. Голицына и Н. П. Голицыной, урожденной Чернышевой (прототип пушкинской Пиковой дамы). В 1782–1790 гг. учился в Страсбурге вместе с братом Борисом, с родителями путешествовал по Европе и жил в Париже. Участвовал в войнах против Франции и Швеции. Генерал от кавалерии (1814), московский генерал-губернатор (1820–1844), член Государственного совета (1821). Женился в 1800 г. на Татьяне Васильевне Васильчиковой (1783–1841). Масон. Печатал труды на французском.

С принцем де Линем Д. В. Голицын виделся в Вене, видимо между 1809 и 1812 гг., когда, уйдя со службы, путешествовал по Германии и слушал лекции в университетах.

Принц де Линь Д. В. Голицыну, б. г. [Каленберг, > 1809 г.] ¹⁹³

Не правда ли, любезный князь, что Вы сможете приехать завтра с милейшей княгиней, любимой здесь так же, как Вы, отобедать у меня на горе¹⁹⁴, дабы взглянуть на мир сверху вниз.

Вам понадобятся только коляска с двумя лошадьми и час с четвертью на дорогу. Вы доставите мне огромное удовольствие. Вас любят, уважают, грустят в разлуке и хотят видеть вновь. Я во главе, любезный князь, всех, кто нежно привязан к Вам.

В пятницу утром.

Принц де Линь Д. В. Голицыну, б. г. [Каленберг, > 1809 г.] ¹⁹⁵

Любя князя и княгиню, я не хочу им досаждать и из‐за погоды и дорог с глубоким сожалением освобождаю от данного ими обещания, тешившего меня. Надеюсь по крайней мере увидеть их сегодня вечером и прошу их принять уверения в моей нежной, почтительной и вечной приязни.

В субботу.

Принц де Линь Д. В. Голицыну, б. г. [Каленберг, > 1809 г.] ¹⁹⁶

Я слишком рано испугался, любезный князь. Вот что значит быть скверным генералом, за неимением практики.

Распогодилось, небо ко мне благосклонно. Будьте и вы благосклонны, любезный князь и княгиня. Приезжайте ко мне на гору. Через Дёблинг и Гейлигенштадт.

Граф Федор Гаврилович Головкин (1766–1823)

Дипломат и литератор, Ф. Г. Головкин был внуком А. Г. Головкина, полномочного посланника в Голландии (1731). А. Г. Головкин не вернулся в Россию, так как его брат, вице-канцлер М. Г. Головкин, был сослан в Сибирь после воцарения императрицы Елизаветы Петровны. А. Г. Головкин был женат на Катрин-Генриетте Дона де Феррасьер, из семьи французских протестантов. Все их дети и внуки были крещены по протестантскому обряду. Отец графа Федора Головкина Гавриил Александрович, носивший имя Габриэль-Мария-Эрнст (1731–1800), стал генерал-лейтенантом на службе в Голландии и женился в 1765 г. на представительнице знатного голландского рода. Ф. Г. Головкин, обучавшийся в Берлине, приезжает в Россию в 1783 г., где он с 1775 г. числился на военной службе, и становится камер-юнкером и сержантом Семеновского гвардейского полка. Участвовал в войне со Швецией как адъютант генерала И. П. Салтыкова. В 1794–1795 гг. — посланник России в Неаполе. Из-за его сатирических стихов, компрометирующих королеву Марию-Каролину, был отозван со своего поста Екатериной II и сослан в Лифляндию. После воцарения Павла I вернулся в Петербург и был назначен придворным церемониймейстером. В царствование Александра I жил в основном за границей: в Германии, Австрии, Франции, Италии и Швейцарии, где он окончательно поселился. Издал на французском языке роман «Принцесса Амальфи» (1820), публицистический текст «Иностранец к французам» (1814), трактат «Воспитание в его отношении к правительству» (1818), а также «Разные письма, собранные в Швейцарии» (1821), где были опубликованы в том числе неизвестные письма Вольтера и Ж. Неккера. Мемуары Ф. Г. Головкина вышли в 1905 г. под названием «Двор и царствование Павла I: Портреты, воспоминания и анекдоты». Его жена, Н. П. Головкина (урожд. Измайлова; 1765–1849), написала два романа на французском языке. Принц де Линь сочинил куплеты в ее честь.

Граф Головкин в воспоминаниях оставил язвительный портрет принца, в стиле самого Линя:

Шарль, принц де Линь и князь Священной Римской империи, был испанским грандом первого класса, кавалером Ордена Золотого руна, командиром немецких гвардейцев Императора, фельдмаршалом и т. д., что в сочетании с высоким происхождением, значительным состоянием, пущенным по ветру, большой гибкостью и веселостью, нравственностью в зависимости от обстоятельств и многочисленными путешествиями сделало из него то, что обычно называют большим вельможей и одной из тех знаменитостей, коим недостает только таланта и признания. Он провел молодость между Венским двором, который из политических соображений отличал бельгийцев, и двором Версаля, где король и принцы называли его не иначе как Шарло. Иосиф II, предпочитавший услуги людей посредственных, полагая их более покладистыми, и любезных, как более способных вкрасться в доверие, использовал его в особенности для ведения различных переговоров с Россией, считая, что от его мнения всегда можно откреститься, и в армии, где тот проявлял доблесть и предприимчивость, поскольку видел в нем генерала, которого можно окружить равными по званию и даже теми, у кого он окажется в подчинении, при том, что его это нисколько не заденет. Господин де Линь был высокого роста и хорошо сложен, лицо его, видно, было красивым, хотя и несколько женственным. В двадцать лет он, наверное, походил на того, кого принято называть фатом. При первой встрече его манеры были прекрасными и величавыми, но на следующий день поражали своей развязностью. Он говорил и делал вещи, которые никак не соответствовали его имени и еще более — его званиям. Его неряшливость притязала на оригинальность. На его горе¹⁹⁷ близ Вены, любимом его местопребывании после потери Белёя и поместий в Нидерландах, царили крайний беспорядок и убожество, и если его не призывали дела, он покидал постель только к обеду, туда забредали осел или коза, а он, взлохмаченный, поручал заботу о своей прическе проворным перстам камердинера или мулата-наперсника. Опрокинутая чернильница, неразборчивые и покрытые помарками рукописи уведомляли вас о том, что он предавался сочинительству, но его писания, будь то в прозе или в стихах, отличались совершенной посредственностью. Его любимая дочь Кристина, принцесса де Клари, «единственная», как он говорил, «кто была действительно от него», сидя в уголке за расшифровкой и переписыванием его рукописей или возле него, лакомясь фруктами и не переставая попрекать его за то, что он говорил, дополняла картину. Его произведениям не было числа, и госпожа де Сталь с невероятным трудом составила из них два тома, ибо даже анекдоты, которые могли добавить им занимательности, были плохо рассказаны.

Когда было решено, что Фридрих II направит в Петербург своего наследника, Венский двор послал туда принца де Линя, приказав ему расстроить планы именитого участника переговоров, который, будучи от природы застенчивым, выехал к тому же из Берлина с весьма мучительным недомоганием, в каковом он не решился признаться королю, своему дяде. Спустя несколько дней после прибытия наследный принц посетил Академию и от обилия речей, от вида минералов, воинских доспехов и эмбрионов в банках упал в обморок. Принц де Линь тут же садится в карету и летит во дворец. Екатерина, узнав, что он находится в ее апартаментах, велит ему войти и спрашивает, отчего он так скоро явился. «Увы, Государыня! Я сопровождал принца Прусского в Академию и, когда увидал, что он от обилия знаний потерял сознание, поспешил уведомить об этом Ваше Величество». Эта шутка и множество других словечек того, кто в остальном не вызывал приязни, позволили Венскому двору полностью достичь своей цели.

Иосиф не так быстро схватывал смысл шутки, как его славная сестра в России. Вернувшись весьма недовольным из Нидерландов, он пожаловался принцу де Линю на недружелюбие фламандцев. «В конце концов я желаю только их добра». «Ах, Государь! Поверьте: они в этом совершенно убеждены». Император не понял игру слов, которые спустя три недели облетели всю Европу¹⁹⁸.

Стихи

Ф. Г. Головкин принцу де Линю ¹⁹⁹

При Александровом дворе не стану

Выпрашивать оков иль фимиам курить.

К иным благам стремитесь неустанно!

На них я смог глаза открыть.

Хочу сравняться с мудрецами

И жить лишь в обществе природы и друзей.

Тщеславье позабыв, не знаясь с гордецами,

Быть может, обрету я радость давних дней.

В вас вижу образец, которого нет краше:

Вы счастливы, хоть рок порой вас не щадил.

И было б храмом сердце ваше,

Когда бы в нем амур лукавый не царил.

Сего чуждаясь заблужденья,

Зачем бы я его потщился осудить?

Кто юности и наслажденья

Нашел источник, тем мы можем все простить.

Карлсбад, сего 13 июля 1806 года

Ответ принца де Линя ²⁰⁰

С твоим возвратом небо просветлело.

И ты, из Теплице негодный дезертир,

В моих объятиях обрящешь снова мир.

Тебе Швейцария, надеюсь, надоела.

А родиной своей, прошу, пожертвуй смело.

Постарше, чем Гефестион²⁰¹,

Моложе, чем Парменион²⁰²,

Ты Александров двор предай, мой друг, забвенью.

Моих же четырех сортов

Детей и мой укрась гостеприимный кров.

Тебе давно пора обосноваться в Вене.

Ф. Г. Головкин принцу де Линю

Прощание с Теплице ²⁰³

Долины мирные, пора покинуть вас,

Здесь Эпидавра бог, Церера и Помона

Обильной жатвою мне радовали глаз.

Здесь Линь²⁰⁴ из года в год поет неугомонно

На ложе лавровом и славу, и любовь.

Увы, не стану я идти вслед за Титиной²⁰⁵,

По тропам, средь цветов блуждая вновь и вновь,

Обласканным не быть мне милою Кристиной²⁰⁶.

Советом, дружбою меня не ободрят

Клари, отец и сын²⁰⁷; на радость неизменно

Всем жителям они здесь с кротостью царят.

Прощаюсь я с тобой, предел благословенный,

Где в неге, посреди бесхитростных забав

В однообразии нам все как будто внове,

Где чудом я обрел желанное здоровье,

К истоку радостей живительных припав.

Одно мгновение — и милый сон умчится.

В то время, как пишу, мой приговор вершится.

Порой с трудом взойдя на гребни ближних гор,

В восторге я смотрел, как дивная природа

Бескрайний, красочный являла мне простор.

И, на гранитный трон воссев близ небосвода,

Я тучные стада и подданных считал,

Потоки направлял в безводные долины,

Изгибы ручейков и пашни рисовал,

Повелевал разбить цветущие куртины,

Да служат яркими границами садов,

И, оплетя стволы, как стройные колонны,

Простым венком чело украсив пастухов,

Сияют их цветы в беседке затененной.

И ум, и сердце я всегда звал на совет,

Я правил как отец и, жизнью умудренный,

Знал, что достаток, вкус, без коих счастья нет,

Всегда украсят мой приют уединенный.

Порой минувшего найти желая след,

Я с трепетом вступал в священные дубравы,

Где словно времени остановился ход

И в сумерках донжон, свидетель ратной славы,

Нам достопамятный урок преподает.

Я в ужасе бродил под сводами меж терний,

Где видятся вожди, поверженные в прах;

Я слышал стоны их, я вопрошал их тени

И словно с ними жил в промчавшихся веках.

Развалины сих стен со мною говорили,

От эха гулкого я, вздрогнув, замирал

И, воздохнув о тех героях, что почили

Во мраке гробовом, скорее прочь бежал.

Порой хотелось мне вернуться в наши годы.

Как не восславить нам героев наших лет!

Я легендарные воспоминал походы

Того, кто множество здесь одержал побед²⁰⁸.

В полях Богемии его влекомый славой,

Я шел за Фридрихом, что путь мой направлял.

Он, на поверженных взирая величаво,

Увенчан лаврами, победы воспевал.

Порой во власти дум и вдохновенной лени

В мой тихий уголок укрывшись ото всех,

Свободный от страстей, иллюзий, заблуждений,

Не внемля голосу соблазнов и утех,

Богине мудрости я посвящал занятья,

В воспоминаниях отраду находил,

Старался разумом прошедшее объять я

И мысль свою в слова облечь по мере сил.

Но чаще, признаюсь, я с лирой на поляне,

Увенчан лозами, утехи воспевал,

Всей нашей жизни цель, единое желанье,

И гармоничный звук округу чаровал.

Порхали стаи птиц и волновались воды,

Расцветшие цветы овеивал зефир,

И, славя радость, я был братом всей природы,

Для наслаждения тогда жил целый мир.

Промчалось все, уж нет Цереры и Помоны;

Светило дня от нас уходит на ночлег,

Из сумрачной дали подули аквилоны

И скоро гребни гор покроет белый снег.

Земля обнажена. Природа, коченея,

Теряет прежний вид в печальном полусне.

Свои целебные источники Гигея²⁰⁹

Скрывает медленно в скалистой глубине.

Пора прощаться мне с утехами, венками,

Час увядания, бесславья настает.

Быть может, буду я, увы, забыт друзьями.

Что ж мне останется? Унынья тяжкий гнет.

Принц де Линь. Ответ на прощальные стихи господина графа Головкина ²¹⁰

Пора с прелестными проститься вечерами,

Венчавшими все дни, подаренными вами.

Искусства — в трауре, умелый карандаш

Не набросает нам окрестностей пейзаж.

Изящный клавесин, чье стройное звучанье

Сопровождало столь привычно голос ваш,

Отныне предпочтет унылое молчанье.

Готовы наши все источники застыть

И нас горячих ванн и радостей лишить.

То кресло, в коем вы всегда по окончаньи

Игр Талии о них судили, пустовать

Останется. Перо, что гения призванью

Служа, все грани чувств могло передавать,

Конечно, выскользнет из слабых рук другого.

Да кто бы вашего пера коснуться смел?

Вы в неге, в праздности вершите столько дел!

И тем катаниям не повториться снова,

Которыми развлечь был вас любой готов.

Одни усталые возницы будут рады

Распрячь блистательных, горячих скакунов

И ваш отъезд почтут нежданною наградой,

А нам всего на миг без вас остаться жаль.

Итак, блеснет заря и унесет вас вдаль.

Нас обрекаете на мрачные стенанья,

Нам оставляя скорбь и наши души раня!

Напрасно силюсь я унять мою печаль.

Порою обходя окрестные долины,

Встречая груды скал, пастушек и руины,

Умели вы смягчить их хладные сердца.

Чарует нас ваш дар писателя, чтеца!

Ваш вкус, любезный граф, для нас — законодатель.

Вы — мой учитель, друг, а я — ваш обожатель!

Взгляните на Кристин, внемлите их слезам

И, умоляю вас, скорей вернитесь к нам.

Графу Головкину; прикреплено к его собранию стихов

Немило слово мне германское штамбух,

Альбом латынью режет слух.

А в книге сей писать не всяк решится.

Ужель мне о тебе суждения лишиться?

Нет, нет, упрочу память чувств и дум,

Приязни прочной здесь навечно.

Головкин в сердце у меня. А вкус и ум —

В согласии с сей склонностью сердечной.

Принц де Линь графу Федору Головкину

В ответ на весьма прелестные стихи²¹¹

Нет, нет, не думайте, что жалкий фимиам

Уму и глупости курю я в равной доле;

Мне б дым разъел глаза. Скажу я слово вам,

Что слога чистоту мне не поддержит боле,

Но все ж пришло на ум. Вот: якаю я вволю.

Любовь к себе искать повелевает нам

Одни любезные предметы и созданья.

Вольтер для русского хвалы нашел в преданье.

«Овидий в Скифии, в изгнанье, — он сказал, —

Отцом стал отпрыска, что род продолжил славный.

Я знаю: вы — его наследник полноправный.

В объятьях северных вас праотец зачал»²¹².

Я б рассказал о вас намного лучше, право,

У вас не счесть даров, чтоб увенчаться славой,

На службе, на войне вы можете стать всем,

Но Эпикуру вслед хотите быть никем.

Екатерины друг и верный подопечный,

Воспоминанье вы о ней храните вечно.

Посредственность мила, с ней ладить всяк готов.

А вам среди глупцов легко найти врагов.

Претит соседство мне с такими господами,

Я на Парнас стремлюсь, где буду рядом с вами.

Фрагмент послания графу Федору Головкину в стихах и прозе ²¹³

Как мне сия приятна мина,

Где благодушие царит,

Лукавство легкое — невинно

И доброты не утаит.

Улыбка, ваш залог успеха,

Всегда достоинство хранит.

Когда ж вы шутите — потеха

Нам ваш невозмутимый вид.

Вам уготовано судьбою

Смешенье разных стран являть.

Вы ангел ликом и душою,

И вам даров не занимать.

Вам легкость подарили галлы,

В вас есть сметливый ум славян,

Батавов здравый смысл немалый,

Глубокомыслье англичан.

Камзол ваш, что расшит в Валере²¹⁴,

Ворчанье ваше, милый смех,

Ленивца утро в интерьере

Особняка, прелестней всех²¹⁵,

Приходят мне на ум всечасно,

В тиши покоя не дают.

Как подошел бы, вижу ясно,

Вам на моей горе²¹⁶ приют.

Когда б отъезд вам предписала

Полиция де Ровиго²¹⁷,

Здесь с нами, не грустя нимало,

Вы зажили бы ого-го!

Не надо вам напоминать

Героев прошлого свершенья.

Здесь некогда поляков рать

Смогла в неудержимом рвенье

Турецкое кольцо прорвать

И даровать свободу Вене.

На праздность вознегодовав,

Потом мы, камальдулов²¹⁸ кельи

У сих бездельников забрав

И их жилища приубрав,

Отпраздновали новоселье.

Письма

Ф. Г. Головкин принцу де Линю, б. г. ²¹⁹

Суббота, 27‐е

Благодарю Вас, принц, за книги, которые Вы любезно дали мне почитать; но сколь различно я с ними простился! Я сказал нежное «до свидания» детищу всегда плодовитого и блистательного вдохновения, коего даже небрежности кажутся оригинальными, но я, конечно, выгнал вон гадкого маленького бастарда Макиавелли, жалкий плод злобы и фанатизма. Я даже склонен предположить, что сей якобы министр был всего лишь безвестным писакой, подкупленным врагами Леопольда²²⁰, дабы встревожить и взбудоражить все окружающие его партии. Если бы министр, придерживающийся подобных принципов, и впрямь существовал, то он бы не утерпел и выдал себя. К сожалению, только бездарных и тупых советников узнают, когда зло уже сделано; мерзавец всегда сделает меньше зла, чем глупец, ибо мерзавцев вешают, а глупцы уходят в отставку с хорошим пенсионом и насмехаются над нами. Полагаете ли Вы, что переводить немцев значит оказывать им услугу, да и французам тоже? Вот сомнение, каковое я смиренно предлагаю разрешить вашему всемогуществу в области доброго и прекрасного. Коли бы я посмел, то поделился бы как-нибудь с Вами кое-какими мыслями по сему вопросу, ибо он меня уже занимал. Довольно Шиллеру того, что Вы сочли его достойным вашего пера²²¹.

Признаюсь, я был даже удивлен вашим беспристрастным суждением. Не всем даны превосходство и непредвзятость; прежде надобно их проявить и в других обстоятельствах. Большинство немецких трагедий — драмы только по форме. В сущности, это диалоги на тему исторических событий. Когда же решили избежать сего недостатка, то стали сочинять исторические романы, страдающие противоположным изъяном: смесью исторической правды с играми воображения. Или нет средства найти золотую середину и представить нам великих людей, перенеся нас в самые интересные эпохи их жизни и заставив их действовать посредством речей и диалогов?

Избежав, с одной стороны, строгих условностей драматического искусства, а с другой, бесчисленных исторических подробностей, возможно было бы дать сжатый и точный портрет великих людей в самые занимательные эпохи их общественной и личной жизни. Вот что составляет одну из самых чувствительных прелестей Плутарха, мемуаров, изобилующих анекдотами, и вообще всех сочинений, позволяющих нам увидеть человека вблизи. Мне нет надобности говорить Вам, кому я предназначаю сие предприятие как самому достойному и способному его свершить, но при одном условии: он должен великодушно пожертвовать теми очарованием и превосходством, коими проникнуты все его слова и мысли, и спуститься на уровень сих действующих лиц. Сойдет, если Вы найдете мне подобного Вам; покамест же позвольте мне, дорогой принц, питать лишь к Вам чувства самого глубокого почтения и самой нежной привязанности.

Головкин

Принц де Линь Ф. Г. Головкину [Кальтенберг ²²² , 11 апреля 1805 г.] ²²³

Хотите знать, что я делаю и что буду делать? Спросите нашу княгиню. Хотите знать, кого я и впрямь люблю больше всех? Посмотритесь в зеркало, состройте хорошенькую мину и выпейте за Ваше здоровье. Вы еще недостаточно глупы, чтобы отправляться в Голландию, Вас сожгут как колдуна, дорогой друг, или примут за комету, чей хвост напрасно станут искать. Нежные звуки Вашего голоса настроят против Вас всех лягушек²²⁴, а примкнувшие к ним жабы умертвят Вас²²⁵.

Наша Жанна, которая не была безумной²²⁶, поскольку она сочеталась браком с Головкиным²²⁷, принесет Вам несчастье, как моя прабабка Нассау²²⁸, к коей в подобном положении я так некстати взывал; она стоила мне пятидесяти ударов короткой саблей полицейских. Ваши голландцы, весьма далекие от греков, заподозрят, что Вы стали греком²²⁹ в России. Любимец Фульды²³⁰ не придется им по нраву. Любимец Аполлона их встревожит. Префект станет обращаться с Вами, как начальники коллежей, которые пороли смазливых мальчиков. Ваши два красивых бархатных камзола, в особенности алый, будут составлять контраст с коричневым одеянием бургомистров, а Ваш благородный и важный вид входящей в зал знатной особы и завсегдатая двора Людовика XIV — с угрюмым видом, как я предполагаю, господина Шиммельпеннинка²³¹, чье слишком длинное и не слишком благозвучное имя наводит на меня скуку в газетах.

Пошлите вместо себя вашего зятя господина де Брюжа²³² в качестве моряка, который образумит их всего одной рукой. Передайте ему все ваши полномочия и, не будучи без ума от морских купаний, приезжайте просто принимать ванны в Теплице, кои Вы так славно восхвалили и кои Вас пленили. Или Вам надо всегда говорить, как я говорю в подходящем случае, что Вы лишены здравого смысла? Вас и впрямь следует признать любезнейшим на земле человеком, и на такое с Вами не дерзнешь. Сие звание выгравировано Вами, а мной напечатано. Что же делают Ваши русские, марширующие вкривь и вкось и никогда не доходящие до цели? Из всех посланных ими нот можно составить оперу. Как жаль, что лед приковывает их к берегу! Европа — бал-маскарад, где немногие узнáют друг друга. Ваш кузен-китаец²³³, любезный, остроумный, великолепный собеседник, весьма преуспел в Вене. Преуспейте так же, мой дорогой идол Теодор, коего израильтяне боготворили бы более, нежели своего золотого тельца, а император Пекина, возможно, — подобно тем, кто приходит его лицезреть. Если сей император может сочинять стихи о чае, как тот, кому написал Вольтер²³⁴, то он должен любить Головкиных! Не курит ли он нынче в моей бедной маленькой обители, ибо я пишу Вам 11 апреля с моей горы? Сие невиданно, а я, бросивший курение и воскурение, прихожу в бешенство. Боги завидуют моему удовольствию, когда я даю Вам повод подумать обо мне.

Вот совсем другая неприятность: то моя славная Кристина. Я дрожу от страха, что она поручит мне послать множество нежностей, да, господин граф, нежностей, как бы Вы ни негодовали и ни кусали красивые пальцы Ваших красивых рук. Я целую их и лечу в объятия моей более чем половины.

Принц де Линь Ф. Г. Головкину [1808 г.] ²³⁵

Чувствуете ли Вы, подобно мне, удовольствие не быть ничем по той причине, что Вы что-то из себя представляете? Думаю, что Вы сим гордитесь так же, как и я, ибо гордость мешает впадать в гордыню, и я не вижу трона, кроме вознесенного над четырьмя краями света, который мог бы удовлетворить мое честолюбие. Слава, к примеру, сколько она длится, и не притязают ли на нее, не приуготавливают ли ее те, кто о ней понятия не имеет? Полагаю, что если бы я родился заново, то стал бы зодчим, ибо моя слава была бы столь же прочна, сколь мои сооружения; блистательнее не может быть, к примеру, у первого танцовщика оперы, ибо нельзя будет сказать, что это случай или какой-нибудь адъютант управляет моими ногами. Я бы тут же получил зараз и почет, и деньги. За исключением некоторых городов, где есть двор, кофейни и газеты, четыре стороны света не знают ни властелинов, ни генералов, ни герцогов, не помнящих родства²³⁶, ни графов.

У них благородный вид, когда они походят на Вас. Торговка зеленью не приняла бы Вас за фессалийца²³⁷, и никто — за беотийца, а в Париже скорее приняли бы Вас за призрак, чем поверили, что Вы там никогда не были²³⁸. Скажите, что Вы были камергером и немного воином, фаворитом Франциска I, дружком Генриха III, но не оскорбляли целомудрия, входили в общество Людовика XIV и госпожи Генриетты де Мортимар²³⁹, госпожи де Лафайет²⁴⁰, Нинон²⁴¹ и т. д., и никто в сем не усомнится. Я и впрямь верю, что Вы Сен-Жермен²⁴², который вместо того, чтобы уныло брести на свадьбу в Кане, подслушивал под дверями Рима и Афин. Если я встречу Вас в долине Иосафата, то услышу, держу пари, как Вас приветствует славная компания этих двух краев²⁴³. Напрасно Вы напустите на себя непроницаемый вид, благородный, спокойный и безмятежный, Вы не сумеете ничего возразить.

«Гораций, скажете Вы, или мой дорогой Алкивиад, с одной стороны, у меня жена, с другой своего рода мать, с третьей — тетка; надо было их щадить, дабы еще иметь возможность делать всем добро. — Так ты богат? — Нет, господа, помилуйте, я оставил все сие и вместо денег у меня, мой дорогой Гораций, есть Ваша aurea mediocritas»²⁴⁴. Пусть она позволит Вам приехать и освободить меня от посредственностей, коих я встречаю повсюду, а нашему Теплице — позволит видеть Вас каждый год.

Пишите мне, мой дорогой Севинье²⁴⁵; пусть я буду Вашим Корбинелли²⁴⁶ или кем Вы пожелаете. Какая радость, когда узнаешь Ваш почерк, свечи и очки приходят в движение… это в моей душе я чувствую движение, а мой ум ликует. Наши знакомые tutti quanti²⁴⁷ передают Вам тысячи пожеланий. Перенесите все Ваши чувства благодарности и дружбы, почти любви, на меня.

Принц де Линь Ф. Г. Головкину, б. г. ²⁴⁸

Звезду севера, неподвижную звезду, видную отселе или из окрестностей, Вы, стало быть, превратили в комету. Если бы и впрямь было так, то я бы, как при встрече с волком, увидел хотя бы ее хвост и порадовался. Какую радость находите Вы, носясь по горам и долам? Лучше быть планетой, как мы, на наших целительных водах. Вы созданы для нас, мы созданы для Вас. Вы любите нас в сто раз более, чем Вы думаете. Из страха обидеть Ваш желудок, Вы обижаете Ваше сердце и Ваш ум, воображая, что оголодаете, но, проехав пятьсот лье, я увидел странный город, и здесь всего в изобилии, хотя и дороговато, безумно дорого, ибо мудрецы похожи на Вас [и им благоприятствуют внешний облик и кредит]²⁴⁹.

Я вдруг ощутил потребность в том, чтобы меня почитали. Мне остается только воинская служба. Я посвятил себя моему полку и отправился в Польшу на поиски успехов в казарме и в обществе. Я увидел магию сельских пейзажей [1 слово нрзб], коими в первый день восхищаешься, а назавтра они нагоняют на тебя скуку, ибо привлеченная празднествами толпа исчезает и никого не остается. Не избавлю Вас в качестве горького апельсина от давних политических пересудов, которые вынудили принцессу [1 слово нрзб] взять на себя обязательство, вследствие коего я до сих пор сокрушаюсь о том, что должен был выплатить за счет моих владений в Эно²⁵⁰ две значительные суммы ее горничной и интенданту. Как при сооружении здания закладывают первый камень, так, разрушив его, она сей камень вынула. Но я в восторге от Вашего сладкого апельсина. Приезжайте лучше воссесть под тенью апельсиновых дерев, напоминающих о Вас, они заменяют плакучие ивы, оплакиваемые нами.

Столь же восторженное желание [1 слово нрзб] какой-нибудь герцогини, чистой сердцем, свежей телом и умом. Вы найдете нас здесь всенепременно. Как Вы поживаете, все ли по-прежнему, а к примеру, мой Клари не может выбрать, ворча и наводя лорнет, между фиолетовой полоской и светло-зеленой краской, коей надо выкрасить потолок в прихожей. Прошу прощения у всех тех, кого крестная забыла пригласить на чай. Лоло²⁵¹ рисует без затей [2 строки зачеркнуты, нрзб] деревья, лица.

На наших балах больше не танцуют, а на концертах не поют с тех пор, как Вас на них нет. Природа мертва; газон кажется мне не таким зеленым, а наши два пруда не такими чистыми, как в прошлом году.

Что до нашей ученицы²⁵², то она, как никогда, умна с умными людьми, но гораздо глупее с глупыми, например со мной, с коим она говорит только рифмованными строчками, и какие рифмы! Ее замучили друзья, и недавно она спросила крестную: «Отчего меня так любят?»

Приезжайте сочинять стихи вместе того, чтобы писать Вашу жалкую прозу в Stammbuch²⁵³ барона***²⁵⁴; приезжайте помешать распутству госпожи д*** и ее конюшего, который, как скрипка, сопровождает ее, когда она ездит верхом и играет на клавесине; приезжайте утяжелить Ваш слишком легковесный для голландца ум в обществе господина и госпожи де***; приезжайте заговаривать со мной, когда я возле той, кого люблю.

Намедни одна графиня сказала мне: «Что Вы делаете? Вы погубите меня, я себя не узнаю; ежели моя добродетель не выдержит, ежели Вы ее не уважаете, то по крайней мере уважайте то состояние, в коем я нахожусь…» «О да», — ответил я и сбежал, как это обычно делается, когда самолюбие не утрачено.

Если бы Вы отправились вместо Вашего кузена в Китай, мой кузен, то, сдается мне, я поехал бы с Вами. Сколько китайской чертовщины Вы бы привезли Вашей родственнице, ангел и отец демонов!

Будь у Вас здравый смысл или родственные чувства, Вы бы поведали мне, как Ваше здоровье, ибо мне это не безразлично. Мне хорошо известно, что Ваш ум в порядке, но Ваше тело? Сообщите мне немедля, как оно поживает; можете не говорить мне: «Я Вас люблю, Вы меня любите, мы друг друга любим», ибо я в этом вполне уверен. Да, любезный крестный и родня, Вы в моем сердце и на всю жизнь. Но не будьте столь молчаливы. Вот тот час, когда я вижу, как Вы заходите, румяный и покрытый пылью, после смехотворной прогулки, или в башмаках, покрытых росой наших лугов. «Отчего Вы не присаживаетесь?» — спросил я вчера во время спектакля у Вашего врача. «Дабы меня было видно издалека, ответил он мне, если знатные особы пошлют за мной…» — Прощайте!

Барон Фридрих Мельхиор Гримм (1723–1807)

Ф.-М. Гримм начал свою литературную карьеру в Германии, но скоро перебрался в Париж, познакомился с энциклопедистами и подружился с Дидро. Журналист и литературный критик, он снискал успех, рассылая свою «Литературную корреспонденцию» (1755–1773) европейским монархам и князьям, в том числе в Германию, Россию, Швецию, Польшу. Посланник герцога Саксен-Готского в Париже, он получил титул барона Священной Римской империи (1772). Дважды съездив в Россию (1773–1774, 1777), Гримм пришелся по душе Екатерине II, стал ее доверенным лицом во Франции и до самой ее кончины поддерживал с ней постоянную переписку, деловую и доверительную. Во время Революции он убежал из Парижа в Германию; в 1796 и 1798 гг. был посланником России в Гамбурге.

Познакомившись с принцем де Линем, Екатерина IІ расхвалила его в письме к Гримму (СПб., 7(18) сентября 1780 г.): «Здесь еще принц де Линь, один из самых забавных и приятных в общении людей, каких я когда-либо видела; истинный оригинал: он мыслит, как философ, и дурачится, как дитя. Мне по нраву его общество; он друг моего герцога Браганса²⁵⁵». Завистливый Гримм, приревновав к чужому успеху, подхватил слова императрицы о дурачествах принца, чтобы выставить его глупцом. Тем же манером он раньше поносил Руссо, потом будет осмеивать аббата Рейналя, а позднее — Дидро²⁵⁶. Гримм нападает на книгу принца де Линя, не снизойдя до того, чтобы прочесть ее:

Не знаю, послал ли принц де Линь Вашему Императорскому Величеству свои военные предубеждения и фантазии²⁵⁷. Боюсь, он недостаточно проникся духом высокой петербургской учености. Говорят, сочинение его кишит несообразностями и даже банальностями. Я рад, что не читаю более всего, что выходит в свет²⁵⁸; приятно также, что не все дураки живут во Франции; меня бы не обрадовала такая исключительная привилегия. У нас их пруд пруди, а потому не жалко, когда они размножаются у соседей. Мне прочли несколько страниц из сочинения принца де Линя, и я успокоился, что не читал остального. Не знаю, предубеждение это или фантазия, но он, к примеру, сообщает читателям, что только у императора есть народная армия, с которой он, когда вздумается, может двинуться прямо на Константинополь или на Петербург, или… по всей очевидности, на Париж. Поздравляю автора с этим открытием. Ранее, по глупости своей, я полагал, что если на свете есть народная армия, то это армия русская. Вовсе нет. Я также узнал о бесчисленных народах, которыми император правит без моего ведома. По правде сказать, я подозреваю, что большинство этих народов, перечень коих столь внушителен, состоит из пяти-шести голодранцев, населяющих несколько лачуг, которые называются деревней, и что один из тех многочисленных народов, кои живут под скипетром Православной Императрицы, зараз проглотил бы все эти народы, созданные принцем де Линем; я также не забываю о том, что если Иосиф со временем увеличит население Венгрии до размеров, коих оно способно достичь, то у него будет больше жителей и меньше народов. И к тому же надлежит сказать вслед за царем Соломоном²⁵⁹, что люди весьма глупы, но не все глупости — забавны (Париж, 23 апреля (4 мая) 1781 г.)²⁶⁰.

Высмеивая Священную Римскую империю и ее императора, который сделал его бароном, Гримм, сын пастора из Регенсбурга, насмехается над самим собой. Его намеки на возможную войну идут вразрез с дипломатией Екатерины II и Иосифа IІ, встретившихся в 1780 г. Императрица охлаждает его пыл: «Я не знакома с воинскими предубеждениями и фантазиями принца де Линя, но я знаю, что у него совершенно необыкновенная голова» (письмо от 23 июня (4 июля) 1781 г.²⁶¹).

Рассказывая в письмах Гримму о путешествии в Крым, Екатерина II регулярно упоминает принца, а заодно посылает его стихи: «Храм Дианы принадлежит принцу де Линю, он здесь и едет с нами на полуостров…» (2(13) апреля 1787 г.), «Принц де Линь говорит, что это не поездка, а бесконечные и разнообразные празднества, каких нигде и никогда не увидишь. Скажут, что он льстец, этот принц де Линь, но быть может, он прав» (Херсон, 15(26) мая 1787 г.)²⁶².

Вернувшись из Тавриды в Петербург, Екатерина IІ отправила Гримму 29 июня (10 июля) 1787 г. курьера²⁶³, который привез ему почту из России, в том числе два письма от принца де Линя²⁶⁴. Гримм известил государыню, что получил сочинение принца, опровергающее наветы европейских газетчиков²⁶⁵.

По свидетельству Де Бюсше, порученца принца де Линя²⁶⁶, принц «разослал письмо всем своим друзьям и знакомым с просьбой распространять копии», а также отправил его по дипломатическим каналам²⁶⁷. Европейская пресса перепечатала письмо, отредактировав²⁶⁸, а Жан-Пьер Бриссо де Варвиль включил его в свою брошюру «Банкротства не будет, или Письмо к государственному заимодавцу» (1787), сопроводив язвительными комментариями²⁶⁹.

Ф. М. Гримм переслал копии двух писем принца де Линя (датированных одним и тем же числом, 3 июля 1787 г.) Фердинандо Гальяни, графу Н. П. Румянцеву и барону Карлу фон Дальбергу²⁷⁰, поместил их в «Литературную корреспонденцию» (август 1787 г.)²⁷¹. А до того, в июле 1787 г., «Литературная корреспонденция» поместила «Стихи по случаю поездки Ее Величества Императрицы всея Руси» Л.-Ж.-Б. Симонне де Мезоннева²⁷². В 1801 г., через пять лет после кончины императрицы, принц де Линь сочинит и напечатает «Письма маркизе де Куаньи» о поездке в Крым, используя письмо, разосланное в 1787 г.²⁷³

Гримм делает все, чтобы поддержать репутацию императрицы, но отнюдь не принца де Линя. С ним он сохраняет деловые отношения и пересылает в Петербург с русским курьером почту для него, полученную от Де Бюсше. Однако он присовокупляет свой полемический ответ на открытое письмо принца, ибо считает, что это его прерогатива. Императрица подтверждает получение корреспонденции 29 июня (10 июля) 1787 г.²⁷⁴ Но Гримм хочет, чтобы его прочли, и напоминает, что послал свой «контр-манифест против манифеста принца де Линя» (Париж, 20 сентября (1 октября) 1787 г.)²⁷⁵. Екатерина IІ отвечает, что письма получены, все пакеты переданы по назначению, и добавляет не без иронии: «Слава богу, Вы довольны мной и моей поездкой в Тавриду. Ваш ответ принцу де Линю не был запечатан, но я не стала его читать за недостатком времени; если он ко мне вернется, прочту, когда время найду»²⁷⁶. В конце концов она его прочла, но не одобрила: «Принц де Линь отправился в армию фельдмаршала князя Потемкина; я сообщу ему, что Вы придрались к словам, которыми он живописует или описывает мое путешествие…» (30 ноября (11 декабря) 1787 г.)²⁷⁷.

Гримм продолжает пересылать почту для принца де Линя: «Итак, принц де Линь не смог покинуть чертоги славы. Вот пакет от его комиссионера Де Бюсше, который убежден, что Ваше Величество помнит его физиономию»²⁷⁸.

Добавим, что за девять лет до того, 13 апреля 1778 г., Де Бюсше предложил Гримму коллекцию картин для Екатерины IІ, присовокупив, что раньше жил в Петербурге под именем Дюбоске (перевод его фамилии, значащей «Лесной», с нидерландского на французский). Действительно, отец и сын Дюбоске упоминаются в переписке шевалье д’Эона, первого секретаря французского посольства в России во второй половине 1750‐х годов, а граф М. И. Воронцов прибег к услугам Дюбоске в сентябре 1764 г. в Брюсселе²⁷⁹. Императрица отказала. В 1787 г. Де Бюсше осмелился напрямую написать Екатерине IІ, осыпать ее похвалами и предложить свои услуги. Императрица сообщила Гримму свой категорический отказ и добавила: «Когда принц де Линь захочет, чтобы я занималась его делами, он мне напишет сам или поручит своему доверенному лицу»²⁸⁰. В 1788 г. Гримм и Екатерина IІ решают оставить без внимания послания Де Бюсше.

Время от времени императрица (не без кокетства) сообщает Гримму изящные фразы его «соперника»: «Принц де Линь признался мне, что в первый свой приезд, перед встречей со мной, он ожидал узреть великую женщину, прямую как палка, изрекающую сентенции и беспрестанно требующую восхищения, и был рад обмануться в своих ожиданиях, встретив существо, с которым можно говорить и которое любит поболтать» (1(12) декабря 1787 г.)²⁸¹; «Принц де Линь говорит, что ни в одной стране не встречал людей, столь искусных в делах. Они всех умыли и с Божьей помощью умоют господина Гу. [Густава IІІ] не хуже других» (24 июня (5 июля) 1790 г.)²⁸²; «Когда я вижу адмирала Чичагова, то всегда вспоминаю словцо принца де Линя, которого кто-то спросил, как узнать маршала Лаудона. Проще простого, ответил он, Вы найдете его за дверью, смущающегося своих заслуг и своего превосходства» (14(25) сентября 1790 г.)²⁸³.

Когда еженедельник «Анне литтерер» напечатал письмо Екатерины IІ к принцу де Линю (СПб., 6(17) ноября 1790 г.), важное с политической точки зрения, Гримм не на шутку обиделся, ибо некогда императрица строго отчитала его и запретила передавать гласности ее письма. Он послал номер в Петербург и дал волю ревности:

Он [Линь] выпустил из рук письмо нашей императрицы, позволил украсть его, из Вены оно попало в Париж и появилось на страницах антидемократического листка, так что газетчик посвящает целую колонку половине Азии и Европы, прилично наряженной в большом эрмитажном магазине в Петербурге. <…> Так значит у нашей императрицы две мерки: одна для принца де Линя, коему все позволяют и заранее прощают, другая для козла отпущения [Гримма], коему ни в чем спуска нет? <…> Я принужден безжалостно прятать мои сокровища, а принц де Линь выставляет их напоказ и не заслуживает ни малейшего порицания за сию любезность <…>. Я принялся доказывать, что письмо не ее, что это подделка газетчика, осмелившегося укрыться за августейшим именем для сподручного изготовления своего политико-комико-эксцентрико-философского журнала. <…> и пока я так разглагольствовал, один из моих оппонентов вытащил из кармана письмо из Вены, где говорилось, что видели подлинник, держали его в руках и что в нем немало не менее сильных пассажей, кои сократили в опубликованном письме, так что я не теряю надежду увидеть вскоре исправленное и дополненное издание. <…> кто виноват? Та, кто пишет подобные письма, или тот, кто их получает и показывает всего лишь пяти-шести друзьям, обладающим хорошей памятью и заучивающим его наизусть, или тот, кто, рассудку вопреки, вотще вопиет, пытаясь посеять сомнения?» (Париж, 20(31) января 1791 г.)²⁸⁴.

Екатерина IІ тотчас приструнила Гримма:

Что Вам дался Ваш принц де Линь? <…> И наконец, перечитав письмо в антидемократическом листке, который Вы мне прислали, я не понимаю, в чем Вы меня обвиняете. <…> Нет у меня никаких двух мерок, Вы склочничаете понапрасну (12(23) мая 1791 г.)²⁸⁵.

Принц де Линь Ф. М. Гримму, Москва, 3 июля 1787 г. ²⁸⁶

Вас весьма любят, господин барон, о Вас часто говорят; но пишут ли Вам? Екатерина Великий (из‐за нее потомки допустят ошибку во французском языке), возможно, не располагает временем; возможно, кое-какие мелкие подробности, продиктованные мной, дадут Вам представление, хотя и слабое, о том, что мы видели²⁸⁷; впрочем этот отчет indignatio fecit²⁸⁸; ибо меня возмущает низкая зависть, каковую Европа питает к России. Я хотел бы научиться жить в той части Европы, которая старается опорочить другую, более обширную часть; коли она дала бы себе труд сдвинуться с места, то увидела бы, где больше варварства. Поразительно, к примеру, что Грации перепрыгнули через нашу Священную империю, дабы, бросив Париж, обосноваться в Москве и за двести верст от нее, где мы нашли очаровательных женщин, прекрасно одетых, танцующих, поющих и, возможно, любящих, как ангелы.

Император был в высшей степени любезен в течение трех недель, проведенных с нами. Беседы в карете двух лиц, имеющих 60 миллионов жителей и 800 тысяч солдат, не могли не быть занимательными, и я сим весьма пользовался, зачастую вставляя какую-нибудь глупость, смешную для меня, и ожидая, что она рассмешит других; ибо мы все время наслаждались свободой, единственно составляющей усладу общества, и Вам известна простота, царящая в обществе императрицы: ее забавляет пустяк, и она возносится в высокие сферы, только когда речь заходит о великих предметах.

Совершенно необходимо, господин барон, вернуться нам сюда вместе; то будет споспешествовать тому, что я буду еще лучше принят. Не потому, что Вам надобно напомнить императрице, сколь Вы любезны, ибо, коль нет Вас, Вы пред ней, но ей будет весьма приятно сказать: он здесь, искать не надо²⁸⁹. Вы сделаете прелестные знакомства; господин Мамонов, к примеру, подает самые большие надежды; он полон ума, любезности и познаний. Вы догадываетесь о том, сколь украсил все наше путешествие граф де Сегюр. Мне весьма жаль, что оно почти завершилось.

Я велел соорудить храм, посвященный императрице, о чем говорит надпись на нем, близ той скалы, что неподалеку от скалы Ифигении, и алтарь дружбы, посвященный князю Потемкину, посреди прекраснейших и самых могучих фруктовых деревьев, какие я когда-либо видел, и на берегу моря, где сливаются все горные потоки. Сей небольшой участок земли, дарованный мне императрицей, называется Партеница, или Девственный мыс; здесь проживает пятьдесят шесть татарских семейств, вовсе не таких татар, как богини и цари, требовавшие, как известно, жестоких жертв. Не знаю более прелестного места; я мог бы сказать:

Вот так же на брегах Идалии счастливой

Европа с Азией встречались всем на диво²⁹⁰.

Ибо здесь видны горы Анатолии. Весьма необычно то, что именно на берегах Черного моря, спокойно живя среди неверных, я узнал, что верноподданные Австрийского дома восстали на берегах океана. Не ожидал, что для меня будет безопаснее на моих землях на берегу Понта Эвксинского, нежели на землях Фландрии.

Будьте добры передать сей пакет по указанному адресу и принять уверения в совершенном почтении, каковое я питаю к Вам наряду со всеми, кто с Вами знаком или слышал о Вас, так же, как я разделяю с Вашими друзьями нежную привязанность, внушенную Вами, и, выражая Вам оную, имею честь

Подпись: Принц де Линь.

Принц де Линь Ф. М. Гримму, Москва, 3 июля 1787 г. (н. ст.) ²⁹¹

Нынче прошло два месяца с тех пор, как мы выехали из Киева, и мы все прибыли сюда в добром здравии после занимательнейшего, самого триумфального и великолепнейшего путешествия из всех когда-либо совершенных, не испытав ни малейшей неприятности и не подвергшись никакой беде. Не могу удержаться и не сказать, что газеты, благосклонно нами занимавшиеся, нас весьма повеселили. Дабы успокоить стольких доброжелателей России, скажу им, что после прелестного плавания по Борисфену мы обнаружили порты, армию и флот в самом блистательном состоянии; что Херсон и Севастополь превосходят все, что можно о них сказать, и что каждый день был отмечен каким-нибудь важным событием; то это были маневры семидесяти эскадронов регулярных и великолепных войск, превосходно атаковавших строем; то взметающие пыль казаки, упражняющиеся вокруг нас на свой манер; то китайские татары, некогда изменившие своему хану Сахин-Гирею²⁹², который хотел заставить их вступить в военную службу, и сами составившие полки с предложением императрице взять их под свое начало. Пустынные пространства, по коим мы проезжали в течение двух-трех дней, те места, откуда Ее Императорское Величество изгнало ногайских и запорожских татар, которые всего десять лет тому назад опустошали империю или угрожали ей, были во время ужина и отхода ко сну украшены великолепными палатками, и эти лагеря азиатской пышности на воде и на земле, имевшие вид празднества, которое следовало за нами повсюду, представляли собой самое воинственное зрелище.

Пусть сии пустыни не слишком тревожат доброжелателей, подобных газетчикам Нижнего Рейна, Лейдена, «Вестника Европы»²⁹³ и т. д., вскоре их покроют всходы семян, леса и села; здесь уже построены военные поселения, где теперь вместо солдат будут жить крестьяне, привлеченные плодородной почвой. Если эти господа узнают, что в каждом губернском городе императрица оставила подарки на более чем сто тысяч экю, и что каждый день был отмечен дарами, балами, фейерверками и иллюминацией на два или три лье кругом, то их, возможно, станут беспокоить финансы империи. К сожалению, состояние финансов — самое цветущее, и национальный банк под управлением графа Андрея Шувалова, одного из самых умных и образованных людей, неиссякаемый источник для государыни и ее подданных, должен сих доброжелателей успокоить. Ежели по причине любви к человечеству они беспокоятся о счастье сих подданных, то пусть знают, что они рабы только затем, дабы не причинять зла ни себе, ни другим, но при этом вольны обогащаться, что они зачастую и делают, о чем свидетельствуют богатые костюмы жителей в тех областях, по коим мы проезжали. Что касается иностранных дел, то пусть доброжелатели положатся на саму императрицу; во время путешествия она каждый день работала, по утрам с графом Безбородко, весьма заслуженным министром²⁹⁴; и кроме того, пусть узнают, что князь Потемкин, редкостный гений, человек широкого ума, со всеохватным взором, в совершенстве содействует намерениям императрицы либо предупреждает их в качестве главы военной коллегии и главнокомандующего армиями или управляющего несколькими губерниями. Императрица, которая не боится обвинений в том, что кто-то ею управляет, наделяет его полнотой власти и полностью ему доверяет, как она поступает со всеми, кто ей служит; только творить зло она не позволяет никому. Она оправдывает свою щедрость тем, что раздача денег приносит ей большую прибыль и что ее долг — вознаграждать и поощрять; создание большого количества должностей в провинциях — тем, что это усиливает денежный оборот, создает состояния и заставляет дворян жить там вместо того, чтобы толпиться в Петербурге и Москве; строительство двухсот тридцати семи каменных городов — тем, что построенные из дерева села, часто горевшие, дорого ей стоили; создание великолепного флота на Черном море — тем, что Петр I весьма любил флотилии. Вот так она всегда находит скромные извинения за те великие дела, кои вершит. Невозможно вообразить счастье тех, кто следовал за ней. Утром мы проезжали пятнадцать лье; к обеду останавливались в маленьком красивом деревянном дворце, а к ужину — в другом; затем — еще пятнадцать лье, и для ночлега — еще один дворец обширнее, красивее и превосходно обставленный, если не губернский город, где у генерал-губернаторов великолепные каменные особняки с колоннадами и всяческими украшениями. Во всех городах начиная с Кременчуга, Курска, Орла и вплоть до сих мест имеются очень богатые купцы и бурная торговля, а также поразительное население, боготворящее императрицу. Его исчисляют по количеству лиц мужского пола, о чем иногда сообщается в печати, в то время как в других странах считают всех. Ежели доброжелатели (ибо я пишу только для них) опасаются, что Таврида может оказаться плохим приобретением, то пусть они утешатся, узнав, что после ряда пространств, покинутых татарскими семьями, кои ныне просят дозволения туда вернуться, начинается совершенно благоустроенная область; что горы покрыты великолепными лесами; что морское побережье украшено селами в виде амфитеатра, а все долины засажены виноградниками, гранатами, пальмами, инжиром, абрикосами и всякого рода фруктовыми деревьями и ценными растениями, весьма прибыльными. Наконец я полагаю, что недостаточно того, что мы были весьма счастливы следовать за императрицей и что счастливы также ее подданные, но надобно также, чтобы газетчики и те, кто им поверил, стали счастливы, узнав о лживости их новостей, и были нам навеки обязаны, поскольку мы их успокоили и можем обещать награду в тысячу луи тому, кто докажет ложность хотя бы одного из фактов, приведенных нами здесь из самых чистых побуждений послужить их просвещению, что должно заставить их поверить в то, что, сберегая нашу тысячу луи, мы не столь заботились о сбережении нашего времени.

Принц де Линь Ф. М. Гримму, Елисаветград, 16(27?) марта 1788 г. ²⁹⁵

Два слова для господина барона. Господин Баур²⁹⁶ уезжает. У меня нет времени болтать, но у меня всегда есть время вспоминать друга и покровителя Севера, любимца великого Фридриха и Екатерины Великого, наконец, того, коего я полюбил по рассказам еще до знакомства с ним. Надеюсь вскоре повидать Хотин вместе с австрийцами и Очаков вместе с русскими. Пьешь с одним, пьешь с другим, все перемешано, и хочется из всего этого сделать себе лавровый пучок. Но вместо этого замечаю, что несу чепуху, и заканчиваю, обязывая Вас силой оружия принять уверения в моей нежной привязанности и отнюдь в них не сомневаться.

Принц де Линь, Елисаветград, сего 16 марта

[Адрес] Милостивому государю господину барону де Гримму в Париж.

Граф Роже де Дамас (1765–1823)

В 1787 г. юный Роже де Дамас, капитан королевских гвардейцев, которыми командовал его дядя, герцог дю Шатле, дрался на дуэли из‐за маркизы де Куаньи и ранил герцога Брея. В декабре он покинул Францию, через Германию приехал в январе 1788 г. в Россию и отправился в армию Потемкина в Елисаветград. Благодаря покровительству Линя и Сегюра получил разрешение служить под командованием принца Нассау-Зигена. Отличился летом в морских сражениях и в конце года при штурме Очакова. Разозлил Суворова своим нахальством:

Проклятые волонтеры, самый проклятый Дамас <…>. Сопливец Дамас, друг его [князя Ангальтского] возомнил, что он мне равен <…>. Хотя бы Светлейший воздал по заслугам молодому человеку <…> берется в полный голос распоряжаться <…> а меж тем я, командующий, ни единого слова, кроме его приказов, услышать не могу. Я в бешенство пришел²⁹⁷.

Назначен адъютантом Потемкина. В 1789 г. приехал с князем в Петербург, произведен в полковники и награжден императрицей золотой шпагой с надписью «За храбрость». Вернулся в конце года на родину, но в мае 1790 г., попросив Ф. М. Гримма составить ему протекцию, отправился снова в Россию и в июне 1790 г. присоединился к русской армии в Яссах. Участвовал в штурме Измаила (декабрь 1790 г.) и получил орден Св. Георгия III степени (25 марта (5 апреля) 1791 г.). В 1791–1797 гг. служил в армии французских эмигрантов, в свите графа д’Артуа (будущего Карла Х) приехал в Россию зимой 1792–1793 гг. Затем воевал в неаполитанской армии (1798–1801, 1804–1806), жил в Вене (1801–1803, 1806–1814). Людовик XVIII произвел его в генерал-лейтенанты (1814)²⁹⁸.

Весной 1791 г. Дамас с братом аббатом и сестрой, госпожой де Симиан, гостил неделю в Белёе. В 1793 г. он участвовал в боевых действиях в Бельгии неподалеку от поместья принца де Линя и в сентябре снова посетил его. Возможно, что письмо, обращенное к «любезному графу» (Белёй, 27 сентября)²⁹⁹, адресовано ему, но мы не можем быть в этом уверены. В 1794 г. Линь навсегда покинул Белёй и переехал в Австрию.

Принц де Линь. Письма о последней войне с турками³⁰⁰

Вижу феномен, из Вашего края — и что еще лучше, феномен очень милый. Это француз трех веков: он имеет рыцарский дух одного, приятность другого, веселость нынешнего. Франциск I, Великий Конде и маршал Саксонский³⁰¹захотели бы иметь подобного ему сына. Он ветрен, как стрекоза, в минуту самой ужасной канонады; беспрестанно шумит, безжалостный певун, всякую минуту жужжит мне на ухо лучшие арии французских опер; читает сумасшедшие стихи под сильным огнем³⁰², и судит о вещах как невозможно лучше. Война его не восхищает, но жар его есть тот милый жар, который мы чувствуем при конце ужина, в веселом разговоре, от нескольких бутылок шампанского и мадеры, и только тогда подмешивает он воды в свое вино, когда объявляет Вам приказ, или сказывает свое маленькое мнение, или готовится что-нибудь исполнить. Он отличился на трех морских сражениях, которыми Нассау Зигер³⁰³ угостил капитан-пашу³⁰⁴; я видел его на всех вылазках янычар, на всех ежедневных сшибках со спагами³⁰⁵; он получил две раны. Будучи французом в душе, он русский по своей подчиненности и порядочному образу действия, любезен, любим³⁰⁶; словом, милый француз, милый и храбрый дитя³⁰⁷, приятный придворный Людовика XIV: все это называют у нас Рожером де Дамасом.

Мемуары графа Роже де Дамаса

Я знал принца де Линя, уже успел оценить его любезный характер, его прекрасное сердце, его рыцарский дух <…>³⁰⁸.

Нам понадобилось полчаса, дабы добраться до вершины горы, и наконец я вошел в крепость³⁰⁹; слуга ввел меня в дом, где были две плохие маленькие комнаты, изрядно грязные: я был у принца де Линя. <…> Напомним, что он никогда не забывал тех, кто напоминал ему о парижском свете, где он чувствовал себе лучше всего, и просто был рад снова меня увидать, как если бы любил до безумия. <…> Принц де Линь обнял меня, понял и одобрил прежде, чем я докончил фразу³¹⁰.

<…> я хочу упомянуть лишь одно качество принца де Линя, никому не известное так хорошо, как мне, и самое редкое в свете, — всю свою жизнь, в любой момент дня и ночи, когда бы к нему ни обратились, пребывать в ровном настроении, добром расположении, быть скорым на ответ, всегда готовым перейти от забав к делам, а затем, сколько бы времени он им ни уделил, к веселью. Чтобы сохранить такую образцовую светскость, коей никто не может похвалиться, надо, полагаю, обладать его здоровьем: ни насморка, ни головной боли, ни плохого пищеварения в течение всей жизни <…>³¹¹.

Принц де Линь Роже де Дамасу [Вена, начало 1804 г.] ³¹²

Я слишком поздно догадался, любезнейший граф, что следует быть гордым, но все же я горд тем, что рано увидел [?]³¹³, каков есть свет, каким он может стать и что не стоит труда заботиться о нем. Мы старались заботиться. Вы летали на шаре, что удерживал канат, и возвратились домой, когда пожелали; я же поднялся на шаре ввысь безо всякой страховки, так что хоть и не рухнул, но, плавая без руля, не смог вернуться туда, где был. Увидав революцию бельгийцев, которые до того времени не ведали даже имени себе такого и устроили оную, по правде говоря, вполне невинно, даже по-ребячески, разве что отрезали голову из-за шутки над капуцином³¹⁴, мы оба пожали плечами, но, увидав революцию тигров-обезьян, сбежали с театра заблуждений и ужасов. С тех пор мы были зрителями различных сцен, что разыгрывались на нем и мало-помалу превращались из трагедии в лицедейство. Уж больно это все напоминает Корнеля, притом недурно сыгранного. Мы видели завоевателей, которым нужны были лишь провинции. Но, полагаю, о великом похитителе невинности я прочел в некоей сказке³¹⁵. И се мы зрим его ныне. Он лишил чести 2 отнюдь не [?] воинственных двора, один двор, который прикидывался таковым, двор, который втянул их всех в войну, 3 королевства, скроенных по его лекалам³¹⁶, двор, который был его союзником, Папу Римского³¹⁷, Священную Империю и Италию. Александр не лишал чести Пора³¹⁸, Цезарь — Помпея, Ариовиста³¹⁹, Верцингеторикса и проч. Они были всего лишь побеждены и могли оправиться от поражения. Но³²⁰ сей раз покинешь брег, пути обратно несть³²¹.

С грустью взираем мы на то, что творится ныне: не иначе, как забавное землетрясение или салонная игра, в которой всяк ищет себе место, а не найдя, грохнется оземь. Но не все еще кончено, хоть в сей час грудная жаба стесняет нам дыхание и угнетает нас.

Мы рождены, любезнейший граф, дабы болтать и, следовательно, жить в обществе, ибо общежительность и болтовня суть одно и то же. Таково счастье, что испытываю я с душою Вашей молодости и своей старости, сохранившей глаза прекрасными, а [душу?] и здравомыслие сделавшей еще более обворожительными. Она живет этими богатствами в сей стране, будто медведь, что в зимней спячке питается жиром, слизывая его с огромных лап, только на медведя она не имеет счастья походить, ибо пользуется всеобщим вниманием. И только всеобщая любовь [?] утешает ее в необходимости покидать порой свое логово.

Логовом, коего я никогда не покидаю, мне служит семья. Литературным чтением мне служит франкфуртская газета, театром — представления наследников Ганса Вурста³²², кои Вы видели здесь прежде, а правила жизни сводятся к хорошему аппетиту и крепкому сну. Мой моральный закон призывает меня не доставлять горестей своему весьма узкому и простому окружению.

Вена лежит на пути между жизнью и смертью, здесь нет ни повода, ни желания, ни случая злиться. Горечь ощущаешь, лишь пригубив австрийского вина. Так что мы, пожалуй, пребываем в чистилище, ибо совершенно невинны.

Приезжайте и живите скучно вместе с нами. Вкусите покоя, достойного ничтожеств, ибо там, где Вы есть сейчас³²³, его не испытать: Вы встречаете знаменитых и прославленных людей, которые замечают, что Вы рождены и для знаменитости, и для славы. Здесь в этом никто не усомнится. А там, где Вы есть сейчас, Ваша любезность, Ваши бездонные знания, Ваша обходительность в свете требуют от Вас осознавать свой долг и налагают на Вас обязательства.

Небо, что непрестанно перебивает меня, хоть я и не могу сказать о нем ничего дурного, ибо оно создало меня совершенно счастливым, отняло у меня господина де Мейяна³²⁴, который часто беседовал со мной о Вас и говорил: «Ну и болваны же вы, милостивые государи, коль не заставили такого человека приносить пользу». Он отчасти знал Вас и отчасти разгадал.

Между прочим, что сказал бы о достойном человеке Ваш батюшка³²⁵, чья голова, одна из самых светлых, что мне встречались, вмещала знания о 4 сторонах света и всех уложениях, правах, нравах и обычаях? Отчего нет астрономов, что смотрят на землю? Они высчитывают, угадывают и предсказывают небесные явления, но отнюдь не земные. Пирр с удовольствием судачил о том, говоря: «Дражайший Синеас, победой наслаждайся и благовременьем и смеху предавайся»³²⁶. Ему стоило бы ответить³²⁷, что наслаждаться нужно не откладывая. Но наш Вильгельм Оранский тоже был молчалив³²⁸. Мне от этого досадно, ибо во всей истории я не нахожу ни одного великого человека с веселым нравом.

Впрочем, мы чувствуем себя отменно. На досуге мы вспоминаем театр китайских теней: их исчезновение восхитительно, и тот, кто показывает их нам, изъясняется философически, подобно тому, как мещанин во дворянстве изъяснялся прозою, не подозревая о том³²⁹.

Коли я и признаюсь Вам, любезнейший граф, что всегда любил и высоко ценил Вас, так совершенно невзначай. Ибо не прибудь я к нашей подруге одновременно с Вашим письмом, я бы сохранил сей секрет до конца своих дней. Меж тем Вы могли и разгадать его, заметив удовольствие, с которым я всегда видел и слушал Вас.

Поскольку ради Вас, любезнейший граф, я нарушил свой обычай никогда не писать [?], находясь за пределами города, в котором живу, примите мои и т. д.

Принц де Линь Роже де Дамасу [не ранее 18 августа 1807 г.] ³³⁰

Как нравится Вам мозаика европейская? Вестфалия чересчур велика, чтоб ее король звался Жеромом мнительным³³¹. Если бы мы вмешались в сию глупую войну, Наполеон, словно гордый Гораций, отправив на тот свет 2 Куриациев³³², указал бы туда дорогу и нам, хоть мы курам не чета, а разбив на свой манер и нас, и союзников, он заключил бы не мешкая мир с Россией, которая, как видите, с великой приятностью согласилась на него³³³.

Отчего Россия помешала Пруссии прекрасным образом заключить мир? Ведь друзья в политике учат друг друга, а упрямцы остаются в дураках. До меня доходят здешние глупые сетования на Пруссию. Мелодия, что играл на волшебной флейте Фридрих Великий, превратилась в барабанную дробь.

Принц де Линь Роже де Дамасу [Теплице, осень 1807 г.] ³³⁴

Вот как — мать и дети³³⁵ не показывают Вам наши письма и не держат в курсе событий в Теплице! Ну и семейка у Вас! А как они обращаются с моим младшеньким³³⁶? Ваша бурная жизнь, которая мне безмерно нравилась, сменилась тихой жизнью, которая нравится мне³³⁷, к тому же двух хорошеньких женщин сменили две остроумные³³⁸, утверждающие, будто все прочие — дураки. Что ж, так тому и быть. Дрезденские девицы, словно ласточки в конце лета, возвращаются в свои места и покидают сад — пускай. Идет дождь, погода скверная — тем лучше, на прогулку мы не ходим. В замке стало меньше народу, значит, будет не так жарко. В замок часто заглядывает с поклоном ревматизм. Хорошо, мне приходится распоряжаться закрывать окна, по крайней мере в 11 часов вечера. В обществе говорят все больше по-немецки, посему услышишь меньше глупостей. Так вдруг повелось, что все самые хорошенькие женщины, самые приятные в общении мужчины могут приходить в замок на ужин всякий день. И от этого в замке водворяется чрезвычайный уют, а мы избавляемся от редких³³⁹, больших и скучных обедов, которые господин Клари³⁴⁰ полагал своей обязанностью давать для всех иноземцев. По вечерам он играет партию, а Кристина³⁴¹ играет свою, то бишь склеивает, вырезает и рисует по своему обыкновению. В это же время юная девица Линь³⁴² чарует своим пением. Обе они получают лестные похвалы. Приверженцы Кристины³⁴³ заказывают ей ширмы, а когда являются значительные особы, она показывает им свои покои quod libet³⁴⁴. Я уже подстрелил кабанчика, несколько косуль и уток, и та же причина, по которой любезнейший Роже не приезжает сюда, мешает мне поехать в Веймар, куда герцог непременно хочет меня отвезти³⁴⁵. Людовики, что посещали Вас, похожи на того, который гостит у нас³⁴⁶. К нам едва было не заглянул некий Густав Адольф³⁴⁷, а со дня на день, возможно, пожалует и некий Фридрих Вильгельм, ибо поговаривают, что он хочет отречься³⁴⁸. Увы, его горести запятнали и меня, ибо он передал мне рассказ о них через принцессу фон Сольмс³⁴⁹, которая так больна, что я опасаюсь, как бы она не последовала за своей несчастной сестрой³⁵⁰.

Я отчитываю здешних немецких разумниц и разъясняю им, что их сочинения полны всяческих преувеличений, вроде череды любовников и любовниц, покойников и покойниц, повинных в собственной смерти; что сих персонажей следует хорошенько оттаскать за волосы, дабы придать им больше правдоподобия и жизни, и что незачем следовать моде, которая требует, чтобы до самого гроба они утопали в цветах и поцелуях³⁵¹.

Если удается не уступить в споре с сими притворными (на днях в беседе со мной это слово употребили вместо «придворный») личинами, можно [1 слово нрзб] и холодно произнести: «Ее душа отлетела на небеса». Мы [нрзб] род, коего нет более в природе. Кажется, рана не сквозная, но шрам от нее по-прежнему заметен, хоть внимание³⁵² к ней прочих лиц и время позволили ей немного затянуться. Ах, Франция, Франция! Она хорошо воспитала нас и научила не выставлять напоказ ни нрав, ни характер (сказывают, что я даже [сержусь?] на солдата, коего хочу принять в свою роту, за его высокий рост). Мы обладали настоящим нравственным чувством, знали честь и изящество во всех проявлениях, а еще я очень любил то, что называется духом общества, то есть состязания в декламации зимой и в публичных выступлениях летом. Все проходимцы, набранные в рекруты на Новом мосту, из коих некоторые распевали изредка куплеты, одерживали верх в битвах с маршалом Саксонским и врагом морали и природы герцогом Вандомским³⁵³.

И чем же я плачу Вам, дорогой Роже? Рассказами, размышлениями и проч.

Вы пишете, что у княгини Багратион весело проводят время. Фердинанд³⁵⁴ и [Штадион?]³⁵⁵ уже не столь влюбчивы. Барон Биндер³⁵⁶ стал менее мнительным[,] [Анна-Роза?] более колкой, Генриетта Лихновская³⁵⁷ более бойкой. Граф C. не уступает в любезности Фонтенелю, своему земляку³⁵⁸. Сие означает, что только Вам и присуще это качество, но Вы полагаете, что оно присуще и прочим. Боже мой, сколь любезно³⁵⁹ Ваше письмо. Каждая строка, черта и линия насмешили Клари и Линей.

Прощайте, любезный граф Роже. Если Вам повстречается какой-нибудь [олух?] из Палермо с карманами, набитыми золотом, сжальтесь над своим кошельком и над нами и приезжайте сюда. Горе мне и многим прочим, если возникнет надобность прервать почтовое сообщение.

Принц де Линь Роже де Дамасу, б. г. ³⁶⁰

Уверяю Вас, что не осталось более³⁶¹ почти ни одной роли, которую хоть кому-нибудь³⁶² дано сыграть. Я по-прежнему раздосадован, что несмотря на все достоинства Вашего ума, Вы не обладаете тем, которое позволяет Вам наслаждаться успехами.

Лавры живут на 6 месяцев дольше роз. Сие мне ведомо. Но их нельзя оживить по желанию, а мои лавры увяли без 3 месяцев 20 лет тому назад. Ваши же даже не потускнели за прошедшие 3 года, как уж к ним прибавились новые[.] Однако Вы нарубили их такую груду, что ее достанет соорудить вокруг Вашей славы засеку, отчего она не только никогда не истреплется, но и уж тем более не увянет.

N. по-прежнему жив. Вам ведомо, что N. означает того, чье имя неизвестно. N. не может не одобрять, что я сам не одобряю собственного предпочтения³⁶³ 3 привлекательным особам, о коих я скорблю в сей час. N. не близок мне, в противном случае я учуял бы запах серы³⁶⁴.

Княгиня Екатерина Федоровна Долгорукая (Долгорукова, 1769–1849)

Дочь обер-гофмаршала князя Ф. С. Барятинского, фрейлина императорского двора. В 1786 г. вышла замуж за князя Василия Васильевича Долгорукова (1750–1812), генерала, участника двух Русско-турецких войн, в том числе взятия Очакова. В 1790 г. она последовала за ним в армию и жила в Бендерах, где за ней ухаживал князь Г. А. Потемкин. В 1799 г. Павел I уволил В. В. Долгорукова со службы, из-то того что его тесть, Ф. С. Барятинский, участвовал в убийстве Петра III. Супруги жили в Берлине, а затем в Париже, где князь помогал барону Г. М. Спренгтпортену, посланному с дипломатической миссией (декабрь 1800 г. — январь 1801 г.). Княгиня была принята в кругу Бонапарта, первого консула; ее салон посещали видные аристократы и известные литераторы.

В 1804 г. Долгоруковы уехали в Неаполь, в 1806 г. жили в Вене. Вернулись в Россию в 1807 г. Е. Ф. Долгорукова (далее — Долгорукая) стала кавалерственной дамой (1816), затем статс-дамой (1826). В 1841 г. она получила орден Св. Екатерины большого креста. У Долгоруковых было пятеро детей: Василий (Базиль; 1788–1858), впоследствии обер-шталмейстер, Николай (1789–1872), гофмаршал, Александр (1794–1795), Екатерина³⁶⁵ (Катиш; 1791–1863), замужем за князем С. Н. Салтыковым, и Софья (р. и ум. 1798).

Осенью 1780 г. принц де Линь познакомился в Петербурге с отцом княгини и с ее дядей И. С. Барятинским, русским посланником в Париже, а также с ее будущим супругом³⁶⁶. Он уверял, что влюбился в нее в следующий приезд в Россию, в 1787 г.³⁶⁷ Ф. Мансел, автор лучшей биографии Линя, полагает, что страсть была платонической и принц на склоне лет всего лишь засыпал красавицу письмами³⁶⁸. Трудно сказать, хотя, конечно, Линь получает удовольствие от эпистолярной игры в духе «Опасных связей».

Элизабет Виже-Лебрен, придворная художница Марии-Антуанетты, подружилась с Долгорукой в Петербурге в 1795–1796 гг. Она гостила неделю в ее поместье, посещала ее салон, написала ее портрет и вспомнила о ней в мемуарах:

Красота княгини Долгорукой поразила меня. Ее черты были совершенно греческими с примесью чего-то еврейского³⁶⁹, особенно в профиль. Ее длинные темно-каштановые волосы, небрежно приподнятые, ниспадали на плечи; восхитительный стан и весь ее облик дышал благородством и изяществом без всякой принужденности³⁷⁰.

Художница пишет, что князь Потемкин страстно любил княгиню и граф Кобенцль, имперский посол, также был увлечен ею.

Ужины у княгини Долгорукой были восхитительные; она принимала всех дипломатов и самых видных иностранцев, и каждый стремился в гости к столь очаровательной хозяйке³⁷¹.

Принц де Линь не ставил дату на записках (согласно эпистолярному этикету, ибо их посылали со слугой), да и на письмах, которые он отправлял по почте, часто нет года. Писал он ей регулярно в 1800–1801 гг., как об этом свидетельствуют заглавия стихов, которые он напечатал в «Смеси» в 1801 г. вместе с «Портретом»: «Среди множества записок, кои княгиня Долгорукая требует каждое утро…» «Другая записка о книге, присланной мне, и утреннем визите, коим я ей ежедневно грозил»³⁷². В 1805 г. град посланий участился. Мы указываем примерную дату, исходя из исторического контекста, внутренних отсылок и перекличек.

Е. Ф. Долгорукая передала С. С. Уварову, близкому другу принца де Линя и страстному коллекционеру, тетрадь, куда она включила автографы писем Руссо, Вольтера и Линя и его литературные портреты Екатерины IІ и ее самой³⁷³.

Е. Ф. Долгорукая С. С. Уварову, б. д. ³⁷⁴

Вот что значит самолюбие! Я Вас читаю в очках. Я могу только диктовать письма, но несмотря на это я была уверена, что Вы мне пришлете и всегда будете присылать все, что выйдет из-под Вашего пера, приятно, когда Вас читают те, кто умеет Вас ценить; в ответ в знак признательности я отправляю Вам то, что давно обещала: письма и записки принца де Линя; последние посылались из замка Клари в «Златое сердце», дом напротив, в котором я жила в Теплице.

Вы найдете в той же тетради два собственноручных письма Руссо и Вольтера, которые мне подарили те, кому они были адресованы. Если смерть постигнет меня, когда тетрадь будет у Вас, и если сын Ваш унаследовал Ваше обаяние вместе с государственным умом, он оценит посланное мной³⁷⁵.

Вы узнаете в эпистолярном слоге принца де Линя все то, что мы всегда отличали в бесчисленных творениях, кои он защищал со шпагой в руках, когда девица Мюрер³⁷⁶, с которой Вы встречались у госпожи Ромбек³⁷⁷, а отнюдь не госпожа де Сталь, одолжившая свое имя, отвергла весь ворох его сочинений, составив из них один-единственный том.

Жду ответа, ибо я храню нашу переписку в коллекции, составленной из всего, что вышло из-под замечательного и дружеского пера.

Подпись: немощная кн. Долгорукая³⁷⁸

Линь. Портреты

Портрет княгини Долгорукой [не позднее 1801] ³⁷⁹

Хотите загадку? Вот она. Вы увидите самый неумелый в мире и при этом чрезвычайно похожий портрет самой восхитительной на свете женщины; портрет готов: могу на этом остановиться. Вы находите его занимательным? Что такое портрет без теней? Мне нравится и китайская бумага³⁸⁰. Вы все же хотите знать, что собой приблизительно представляет госпожа Абажай?³⁸¹

У нее вид и нимфы, и богини. Первая — всего лишь милая, вторая — всего лишь величественная. Госпожа Абажай всего лишь женщина; но какая! Выражение ее лица — словно просьба о прощении за его полные благородства черты; сладостная нега в ее глазах, которую ей хотелось бы скрыть, также молит о пощаде; зато ее плавные, мягкие движения ей нравятся. Она и не против своих плечей и шеи, на коей так прочно высится ее красивая головка. Непостижимая умеренность и такт, мною ни у кого не виданный, руководят ее поведением, тогда как ум, не нанося урона душе, управляет ее внутренним миром. Ум не властвует над ней, но служит упорядочению ее жизни и не остановил бы ее, завладей им кто-нибудь достойный ее. Тем, что называют добродетелью, она обязана всего лишь обстоятельствам; но, потеряй она добродетель, ее репутация не пострадала бы. Ею восхищаешься невольно, и об этом не догадываются в особенности женщины, рядом с коими столь явно ее превосходство. Ее искусство состоит в том, чтобы придать ценность другим, и она обращается с ними с такой мягкостью, что быть ей за это благодарным даже не приходит в голову. Непринужденно и словно не помышляя об этом, более или менее весело или просто, с большими или меньшими затратами она находит способ проводить всех своих гостей довольными. Она распределяет их по разрядам, прекрасно судит о них и, не принимая скучающего вида, очаровывает тех, кто нагоняет скуку, или избегает их.

Когда все столь необычным образом сочетающиеся с грацией и красотой таланты производят слишком сильное впечатление, так что какой-нибудь восторженный поклонник не отстает от нее, что ей немного досаждает, она списывает это на свою страну и говорит (с видом, который я всегда предвижу и над которым всегда потешаюсь): «мы рано выходим в свет», «мы приучены ко всем этим невзгодам»; «женщины Севера, их манеры… не знаю, что Вам сказать…».

Вы можете сказать: «Мы, госпожа Абажай, милостию Божией и милостию Граций»; ибо кто подобен Вам на Вашем Севере и на европейском Западе? У Вас, конечно, в изобилии прелестные манеры, очарование и обольстительность, свойственные жительницам Франции, но в Ваших чарах есть добродушие (если можно так сказать), которого там не знали. Стань француженка такой, как Вы, она бы смутила и была невыносимой. Госпожа Абажай, дабы простить ее за то, что она так нравится, прибегает, быть может, к чему-то азиатскому, восточному, являет нам нечто весьма необычное. Я посмеиваюсь над госпожой Абажай: я вижу, что ее скромность, отнюдь не наигранная, — не более, чем ее немного забавная черта. Не замечает ли она и того, что она добра к своему мужу, к своим детям, друзьям, что она сама — душка, галантный человек, славная княгиня, уживчивая, надежная, ни безудержная, ни восторженная? Ее возвышенная натура, как и ее чувствительность, скрыты до той поры, когда они должны проявиться. Госпожа Абажай, между нами говоря, Вы — истинное совершенство: но я о том никому не скажу.

Аттестат добродетели, стойкости, ума и очарования, выданный самой прекрасной и любезной из женщин после 17 лет близкого общения [1805] ³⁸² . Исправленный черновой автограф ³⁸³

Я готов, дражайшая княгиня, выдать Вам и свидетельство о Вашем превосходстве над всеми женщинами, если Вы станете одной из них³⁸⁴. Я видел, как Вы появились на свет, явились в свете и стали той, какая Вы сейчас³⁸⁵. Эту великолепную голову ничто не взволновало, не вскружило. Лицом Вы стали краше, а разумом еще краше. Усыпанный розами, он оградил Вас от их шипов.

Ваша жизнь была нескончаемым торжеством. Всегда было модным восхищаться Вами, и Вас более боготворили, нежели любили.

Именно эти три вещи Вы испытаете со мной. Красив, как амур, и восемнадцати лет, в Вашем присутствии я бы даже не рассчитывал обольстить Вас. Ваш ум тут же указал бы Вам на опасности. Ничто Вас не ослепило. Вы побоялись отречься от престола, если воспользоваться выражением госпожи де Куаньи³⁸⁶, а если Вам и приходила в голову сия фантазия, Вы не нашли никого, кто был бы этого достоин.

Я не могу объясниться с Вами взглядом. Надо быть похожим на Вас. Я не могу говорить с Вашей душой. Бог весть, какие струны надо было бы задеть, чтобы найти в ней отзыв. Я могу только обратиться к Вашему слуху и проникнуть через него в Ваш разум, тот самый, который некстати уберег Вас от стольких очаровательных, но рискованных ловушек, и должен был бы в этот самый момент не выдержать собственной тяжести³⁸⁷. У Вас на голове явно был громоотвод, отводивший молнии.

Именно Ваш покой, Вашу безмятежность я предлагаю Вам нарушить. То была бы русская баня с резким переходом из сильнейшего холода в сильнейшую жару, что укрепляет здоровье и делает Ваш народ превосходящим другие. Со всей Швейцарии сбегались посмотреть на вулкан, извергавшийся посреди прекрасного озера Леман. Какой повод для удивления, если бы это произошло в Вашем сердце. Поскольку завистники самого безоблачного счастья могли бы его нарушить, я бы предпочел взять в качестве нашего девиза стих, который я Вам вчера цитировал: «любовь, но без молвы, и нега без тревог»³⁸⁸. Дражайший, любезный Платон Московский³⁸⁹ освободит Вас от обетов, данных Вами Платону Греческому³⁹⁰. Порой Вы сами, быть может, думаете о том, чтобы покинуть его школу. Вы отнюдь не ищете кого-нибудь, кто подал бы Вам руку, дабы выбраться из нее. К счастью, ради счастья господина С. и П. Вы бы пожертвовали своим счастьем [1 слово нрзб.]³⁹¹.

Я бы рассердился, кабы Вам пришла в голову эта ничтожная мыслишка, что новое счастье заставляет пройти прежнее³⁹². Но мне-то, некогда следовавшему за знаменами славы, остается еще много чести. Она бы стала основой моего удовольствия. Это как если бы я устал одерживать победы над нашими врагами³⁹³. Последняя доставила бы мне столько же удовольствия, сколько и первая. Удивление и радость от первой победы не заставили бы меня немедленно начать блистать на поле битвы. Я бы решил, что это сон. Но, весьма пристально глядя на Вас, я бы убедился, что это не обман. Пастушок Парис дарит всего одно яблоко. А я подарил бы Вам три, ибо в Вас сочетаются три богини, коих он судил и долго разглядывал³⁹⁴.

Нисколько не унижусь, уверяя Вас, до какой степени я почувствовал бы и оберегал свое счастье. Только взаимные интересы заставляют заключать союзы. В моих интересах было бы сохранить мою добродетель, а в Ваших — потерять свою. Было бы забавно одурачить свет, который не догадался бы о Вашем благоразумном безумстве, и Вашей добродетели добавилось бы пряности. Ни единого дня однообразного, пресного или проведенного в дурном настроении. Господин Нинон не был бы вправе быть требовательным. Он позволил бы Вам играть по-крупному. Вы отдавали бы ему отчет о Ваших успехах. Он радовался бы им вместе с Вами. Он, возможно, управлял бы ими и был бы Вам полезен во многих отношениях. Я любил бы себя в Вас. Я любил бы Вас в себе.

О!³⁹⁵ Как мы оба были бы счастливы! Не отвечайте мне. У Вас нет ни единого возражения. То был бы курс нравственности, спекулятивной и практической философии и непрерывного удовольствия, коего недостает, дражайшая княгиня, Вашему воспитанию. Вы добавите весьма приятный эпизод в историю Вашей жизни: и Вы завершите мою всем тем, что может наиболее украсить весьма благородную и удачную карьеру.

Наша жизнь была бы как ни у кого другого. Ибо мы ни на кого не похожи. Когда Вы только вступали в свет, у меня не было бы больше надежд, чем сейчас. У Вас явно громоотвод на голове, который предохраняет от гроз. Впрочем, молния редко ударяет в сердце. У меня уже тогда не было юношеской одержимости, которая мешает изучить внешность.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, Теплице, 7 июля [1805 г.] ³⁹⁶

Не моя в том вина³⁹⁷. Я искал женщину, более достойную любви, дражайшая княгиня. Я ее не нашел. Потому приходится возвернуться к Вам.

Не довольно ли Вы были красавицей во всей Европе? Приезжайте сюда и станьте душкой³⁹⁸. Любовь, а вернее то, что, как Вам известно, является ее наградой, заставит меня примчаться в Берлин; а дружба не может заставить меня проехать далее Дрездена.

Потому поезжайте все же в Дрезден, если здесь Вам не будет лучше. Приезжайте сюда очиститься от всех Ваших пакостей, ежели Вы таковые сотворили, невзирая на Ваши клятвы, что Вы будете верны мне и равнодушны ко всем остальным. Приезжайте пить воды Эгры в Теплице и подготовить небольшой премилый репертуар. Недавно армейским запретили играть в комедиях. Но я добился столь малого на армейском поприще и мне так славно помешали играть значительную роль на сцене мира, что, полагаю, меня не осудят за маленькую роль в театре Кристины³⁹⁹.

Намедни я сам себя дурачил все утро: я не мог поверить, что господин Бейме, секретарь кабинета министров короля Пруссии⁴⁰⁰, в карете с восемью лошадьми и восемью людьми, не был самим королем. Мне пришлось разоблачить его инкогнито: я был уверен, памятуя о его благодеяниях и о том, что я не переставал возвещать о моей к нему любви, что сие не придется ему не по нраву.

Как славно королева Неаполя⁴⁰¹ отделала Щербатова⁴⁰²! Приезжайте и заставьте меня погоняться за зайцем. Я устрою Вам милое жилище. Я хочу простереться у Ваших ног, кои покамест лобызаю, дражайшая княгиня, и люблю Вас более того, что мне любо.

Теплице, сего 7 июля

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, Теплице, 25 июля [1805 г.?] ⁴⁰³

Вы понимаете, конечно, дражайшая княгиня, что я не нарушу ради Вас моей клятвы никогда не посылать писем тем, кто находится за четыреста или пятьсот шагов от моей постели. Но поскольку Вам, должно быть, смертельно скучно, Вы могли бы отправиться в Вену, а мне бы так хотелось, чтобы Вы прибыли во главе Вашей колонии и устроились на моей горе.

У меня даже нет желания сказать Вам, что я Вас люблю, ибо если сие не похоже на обмен признаниями в любви, то мое письмо превратилось бы в грамоту, жалованную за дурной вкус, а я не хочу посягать на Вашу честь. Ради нашей с Вами чести у меня даже есть желание велеть начертать на моей могиле «Здесь покоится тот, кто был по нраву княгине Долгорукой, супруге князя Василия». Вы советуете мне сие? Разве не лучше сделать так, чем свидетельствовать всему миру о Вашей хладной добродетели и опрометчивой, воплощенной суровости?

После Вашего отъезда Теплице на семь часов без перерыва превратился в звенящий⁴⁰⁴ и пляшущий остров, неслыханно блистающий обнаруженными в нем красавицами. Мои австрийские офицеры, руководимые моими валлонскими офицерами, дали вчера великолепный бал. Зал был весь в цветах. Турецкая музыка — в течение ужина, сервированного на столе на восемьдесят приборов и еще на сотне столов вокруг. Наш славный герцог Альберт⁴⁰⁵ в качестве сына польского короля танцевал полонез, выделывая все па прежних времен.

Поверьте мне, дражайшая княгиня, вернитесь к нам, не стыдитесь покинуть Эгру как [излишества]. Расстаньтесь и с Вашими заблуждениями и любите меня не умом, ибо таковой отсутствует, но безумно. Обнимаю моих дражайших любезных князей и бесценного аббата. Не желая хвалить Вас, я вынужден признать Ваше благоразумие и сердечное к ним отношение.

Теплице, сего 25 июля

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, Теплице, 30 июля 1805 г. ⁴⁰⁶

Я славно спал. Я не пролил ни единой слезы и на следующий день, то бишь нынче, в ясном уме, проходя мимо домов, где Ваши путешествия давали мне пищу для забав и где последнее из них внушило мне любовь к Вам, я почувствовал нечто необычайное. Люблю ли я Вас еще более, чем могу вообразить? Ну, что ж, в этом нет беды. Судя по тому, как обстоят дела, два-три моих чувства будут всегда удовольствованы в вашем обществе, дражайшая княгиня, и я не соскучусь. Мне будет жаль Вас, если Вам откажут в такте и вкусе: покамест же я скажу себе: она играет с любовью, это месть дитяти. Тут-то она и поймается.

Когда, после того как Вам придется попоститься из‐за отсутствия восхвалений, поскольку мои для Вас — ничто, и, обшарив всю Вену, Вы возьмете меня за неимением лучшего, то будет для меня бесчестьем. Но я не гордец. Я испью мой позор в чаше сладострастия. Вы у меня в голове, в сердце и повсюду. Мне хватает ума остановиться, когда я вижу вещи невозможные; но таковых нет: их заменили бесчисленные возможности, удобные случаи и огромная пустота, о коей я Вам объявляю.

Маловато для всевозможных успехов. У Ваших ног среди прочих будет Пейджет⁴⁰⁷; но наследовать двум-трем козявкам дурного тона не польстит Вашему самолюбию: и потом Вы узнаете, что он любит другую и что на него всякий раз находит причуда жениться. Вы станете прекрасной Арсеной, я стану инкогнито вашим угольщиком⁴⁰⁸.

Чем больше Вы будете твердить о странности моей поздней любви, тем легче Вам будет вознаградить ее. Этому никогда не поверят. Никто не знает, что такое купить друга ценой мнимой жертвы, и ценой чего еще? Разделенного удовольствия, доверия и веселья. Вы меня всегда воодушевляли. Я увидел Вас как первую женщину.

Ныне я люблю Вас как самую желанную. Я почитал Вас как мужчину и обожал как божество. Сделайте так, чтобы я любил Вас как друга после того, как чувству дружбы предшествовало другое.

Я попросил бы у Вас любви, если бы мог внушить ее: но она никогда бы не дала мне власти над Вашими прелестями. Сие могло бы быть следствием легкого интереса, благодарности, любопытства, шутки, своенравия, праздности и того, как я Вам говорил, дражайшая княгиня, что должно было произойти лишь три-четыре года назад и чему я окажу честь.

Не ведаете ли Вы, великолепная женщина, счастья от неверности без веры? Напрасно я бы объявлял об этом, никто бы не поверил, а я, коему известна история Вашей жизни, стал бы славен тем, что многому научил Вас.

Я позволяю здесь немного любить меня моему агнцу⁴⁰⁹ только затем, чтобы доказать, что еще возможно, не бесчестя себя, даровать мне то, что я прошу. Но все же у меня мало надежды, отчего мне трудно явить то, что я тогда бы почувствовал. Ныне меня вдохновляют честь и желание. Придерживаясь принципа расход сверяй с приходом, я не дерзаю предаться пылу, который сдерживаю в груди. Я говорю Вам обо всем этом рассудительно и не произношу слова любовь, столь пресного и избитого, но я уверен в том, что на два десятка степеней выше этого слова, которое слишком мало для Вас значит, и в страсти, никогда доселе не виданной… как Вы бы удивились и посмеялись, посмеялись, быть может, даже больше, чем предполагаете. А я, Геракл, поразивший чудовищ добродетели, гордости, властолюбия, легкомыслия, равнодушия и превосходства над всем женским полом, сколь был бы я горд! Вашему взору предстал бы новый мир. Иная жизнь придала бы остроты той, коей Вы живете, блистательной, это правда, но каковой в отсутствие иного Вы пресыщены.

Ваши придворные доставят Вам удовольствие, на миг. Вы очаруете их взор, но не их ум, ибо он не сможет оценить Ваш, и бесчисленные оттенки Вашей грации и Вашего совершенства. Только я, дражайшая княгиня, по-настоящему способен на это в мире. Потемкин ничего не смыслил в Ваших прелестных европейских формах. Французы — в восточных. И никто ничего не смыслил в красоте Вашей души, ибо ни у кого нет ни времени, ни желания искать в Вас глубины. Ваша логика, Ваш разум ускользнули от ослепленных Вашими прелестями. Все скорее окаменели, нежели были обольщены. Ваш красивый греческий нос, Ваш римский профиль произвели впечатление, обратное тому, что производила голова Медузы. Европа и Азия упали к Вашим ногам. Там же был бы и я, но дабы в этой позе попытаться достичь вашего сердца. О да, дражайшая княгиня, несмотря на Ваш отсутствующий вид и насмешки всего мира, я буду любить Вас новым образом, по-своему, всю жизнь.

Теплице, сего 30 июля 1805 года

Кристина получила коров и ящики и не думает, что я столь глуп из‐за Вас, во всяком случае столь глуп, сколь на самом деле.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой [после 30 июля 1805 г.] ⁴¹⁰

Я все решил с Casoupola, Gasgonapol и Poskapol⁴¹¹. Будьте покойны. Я умру с Вами, ибо не могу там жить, и дабы и другие там никогда не жили. Вот что значит то, что Вы попали в их руки вместо того, чтобы оказаться в моих объятиях.

Сударыня, сказать лишь слово мне осталось ⁴¹².

Если Вы бессильны или притворяетесь, Бог Вас наказывает. Если Вы прекрасная Арсена, Вас накажет Амур. Богу ведомо, какого угольщика Вы возьмете в Вене.

А покамест мы обедаем в 5 часов. Сказала я — довольно!⁴¹³

Прощаюсь с Вами письменно, мой дорогой аббат; Ваша Нинон⁴¹⁴, если только Вы на нее не нападете, больше Вам не напишет.

Завтра — помехи из‐за великолепного празднества, послезавтра — из‐за жестокого отъезда. Потом охота, потом агнцы, а потом — в Вену трех баронесс…

Все сие — с мыслью о Вас, которую люблю более всего земного.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой [лето 1805 г.] ⁴¹⁵

Не ждите того, что старая госпожа де Полиньяк из Пале-Рояля⁴¹⁶ называла сердечным бульоном. Это было письмецо, которое она в течение сорока лет получала от господина де Майбуа⁴¹⁷. Но я хочу побранить Вас за то, что Вы слишком хорошо отозвались о моем так называемом образчике красноречия.

С ним случилось то же, что с одной хорошенькой парижанкой и молодым аббатом, который исповедовал в первый раз. Красотка, явившаяся в обществе, где он рассказал, что его каявшаяся грешница обвинила себя в самом прелестном в мире грехе, воскликнула: Ах! вот духовник, начавший свое служение с того, что понял меня. Все узнали, что у нее есть любовник.

Вчера Их Сиятельство Титина⁴¹⁸ входит в мою опочивальню со словами: вот бумага, которую я Вам дала. Посмотрим, достойно ли ее то, что Вы пишете; и, не сказав ей, кому я пишу, я читаю ей две-три последние написанные фразы, уже не помню, какие, в том месте, где «увенчанный розами разум» обращается к «Вашей душе», «Вашему слуху», что-то в этом роде и ничего больше.

Вы говорите о моем любовном письме, а она Вам говорит, что знакома с ним. Остальное не было написано, и зачитывать что-либо не следовало.

Не показывайте мой патент и прошение от минувшего дня. Кристина, которая подняла бы меня на смех, если бы узнала, что я говорю с Вами серьезно, их отнюдь не видела.

Приветствую Вас, дорогой и очаровательный аббат Жедуен, любите малость Вашу Нинон, любящую Вас всем сердцем.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, Теплице, 16 августа [1805 г.?] ⁴¹⁹

Я никогда не отправлял в отставку. Я уходил порой в отставку. Я часто получал абшид: но потому, что был уже занят в другом месте. Ныне сего не скажешь, а я его получаю. Нет, Вы не из цивилизованных русских. Вы до сих пор варвар тех времен, когда вы еще даже не приняли крещения. Вы делаете вид, что верите, будто мои письма и мое чувство к Вам — игра ума. Как раз напротив, сударыня. Не стану более объясняться. Первое впечатление, возможно, против меня. Я не буду ничего должен вкусу. Но я обязан всем размышлению. «Октавиан, в себя вглядись»⁴²⁰. Что Вы совершили с тех пор, как появились на свет? Вы столь самодовольны, моя княгиня, что говорите мне: у меня был господин такой-то, после этот, а за ним тот, а после еще другой господин такой-то. Сие неправда. Подобное опровержение должно побудить Вас вступить в необычное сражение. Вспомните о том времени, когда Дамон посоветовал Селианте взять его, дабы «наши распри мы свести на нет смогли», и ответьте вместе с ней: «Что ж, шутка неплоха, по нраву мне она»⁴²¹.

Кто говорит Вам о бедной любви, о несчастной страсти? Мое чувство и больше, и меньше всего этого. К оружию меня зовет слава. Вас должно заставить сдаться удовольствие, а подготовить к сдаче — разум. Эгра предвосхищает то, что должен свершить Теплице. Мне было бы желательно, дабы доктор Амбрози⁴²² прописал меня Вам как необходимое средство Вашего лечения. Многим от сего стало весьма недурно, и вовсе не нужен красивый парк с купальнями, ибо им не дадут воспользоваться ни их владелец, ни его сын⁴²³. Подумайте о долгих сентябрьских вечерах, когда, придя в себя после кутерьмы Кристины, совершив прелестную прогулку, Вы возлегаете на диван, где Вам надо разобраться в сумятице, царящей в вашем сердце. У Вас никогда не было времени понять, что там происходит. Рассудительная, Вы меня берете. Взбалмошная, Вы меня берете.

Я только что говорил с Вами с семи часов вечера до десяти; но подумайте о плохой погоде, которая мешает прогуливаться с полудня до трех. Побыв доныне матерью, будьте женщиной, галантной дамой, а после — достойнейшим мужчиной, любезным, элегантным, образованным, совершенного тона, тем, кем Вы в конце концов являетесь, превосходя во всем оба эти пола. Вы легендарное божество. Вы принцесса из романа. Станьте той, что войдет в историю. В Вашем лице есть нечто мифологическое и римское, и у Вас подлинно античные черты. Но Ваше изящество — нынешних времен, и у Вас есть все, что надо, дабы появилось желание нарушить почитание, предписываемое сим красивым внушительным видом. Вы великолепны на вершине алтаря, но спуститесь с него и станьте смертной, станьте и впрямь человечной. Великая Екатерина нашла гений в одном Потемкине, красоту — в одном Ланском⁴²⁴. Возьмите меня как Ермолова⁴²⁵ и вознаградите по меньшей мере мою скромность. Сделайте величественно Ваши три реверанса, дважды в день расставаясь с Вашим окружением, и возвращайтесь подобно ей, с таким видом, словно она удалялась лишь затем, чтобы позаботиться о своей империи.

Сколько раз это возвращение смешило меня: я говорил себе: четверть часа тому назад Ее Величество вела себя как простое частное лицо!

Вы полагаете, что я когда-либо беседовал в письмах с другой? Только Вам можно так писать⁴²⁶. Так я и говорю Вам, что, несмотря на всю очевидность, что война идет, ее не будет⁴²⁷. Так, как и прихода русских войск, о котором постоянно твердят. У Вашего Адама⁴²⁸, отнюдь не первого человека на земле, достаточно врагов при дворе и он не станет искать их за тысячу лье от дома. У Александра и Гефестиона, хотя они и посылают время от времени кое-какие войска в Персию, никогда не будет Квинта Курция⁴²⁹, но их будут любить за доброту и умеренность.

Не проходит и дня, чтобы я не провел двух часов с едким, ироничным и остроумным Марковым⁴³⁰, приятным государственным мужем, говоря с ним о прошлом и будущем, ибо настоящее ему не по нраву. Поспорив немного, мы расстаемся, вполне довольные друг другом.

Я сопроводил моего агнца с ее ягненком к [Мамаке] на корабле в Дрезден. Я встретил там Курляндских⁴³¹, все таких же хорошеньких и непотребных. Беласет [?], сохранивший у них свое место, пожелал остаться здесь на службе у Вюртемберга⁴³², но не вышло, и он уехал. Здесь нынче только на нее приятно посмотреть и на русских дам, вскоре отъезжающих, как и дорогой агнец.

Я почти снял для Вас, дражайшая княгиня, Ваше «Златое сердце»⁴³³ на весь сентябрь; если Вы приедете раньше, чего я желаю, то сможете там сразу же поселиться. Это именно то, что Вам нужно, и мне тоже: если быть только Вашим другом, дистанция вполне благоразумная. Если быть Вашим возлюбленным, Тора и Шлосберг⁴³⁴ меня не испугают.

Пишите мне, вернее приезжайте; и проявите, моя дражайшая пантера, чувства, если не нежные, то более человечные и благоразумные. Ручаюсь, что Вы не сделаете меня очень несчастным, только видеть Вас — для меня величайшее счастье⁴³⁵.

Теплице, сего 16 августейшего месяца, как писал Вольтер, для которого август был недостаточно звучным.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой [после 16 августа [1805 г.?] ⁴³⁶

Судите сами, дражайшая и несправедливая, почитаю ли я Вас. Верните мне немедля мое письмо. Я еще люблю Вас как достойнейшего господина, перестав любить Вас как достойнейшую женщину, ибо Вы не галантная дама. Я не люблю Вас, когда Вы строите глазки, притом отнюдь не добрые, когда Вы говорите о клюве и когтях, когда, не слушая, Вы полагаете, что Ваше самолюбие оскорблено. Я буду любить Вас на свой манер, пока буду видеть Ваше упоительное личико, а на Ваш манер, когда перестану Вас видеть. А если Вы купите ценой того, о чем Вы знаете, мою дружбу, она будет столь же пылкой в ваше отсутствие, сколь мои желания пламенны, когда Вы поблизости.

Приходите же сегодня на обед. Вы мне совершенно необходимы нынче в течение восьми часов.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой [после 16 августа [1805 г.?] ⁴³⁷

Вчера я был почти доволен. Я видел Вас в течение восьми часов, но одну — ни единого мгновения. Я не смог проворковать Вам по моему обыкновению миллион раз «Я люблю Вас», полуподавленных, полуслышных. Что это было бы, коли между нами было возможно «Я люблю тебя»? Известно ли Вам, что моя любовная переписка близится к концу? Будь Вы благоразумны в Вене, у нас было бы время любить друг друга, а не писать об этом в письмах.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой [1–2 сентября 1805 г.] ⁴³⁸

Свои дротики только со всеми предосторожностями. Я не говорю с Вами, сударыня, на чужом языке. Мой Арриан⁴³⁹ уже слышал любовный говор. Мои слова не бросаю на ветер и потому не потеряю их на свежем воздухе во время прогулки. Если бы я стал счастливым, во что вовсе не верю, ведь пришлось бы рассчитывать на Ваш разум, я бы по-прежнему писал Вам письма бедняка, просящего милостыню, полные отчаяния из‐за вашей суровости, дабы продолжать сочинять Вам патенты на добродетель.

Счастливые или несчастные, только глупцы скучают, когда любят друг друга. Говорят: гляньте, как они зевают. Это пресыщенность удовольствием. Понравившись друг другу, больше не стараются нравиться. Вовсе нет, это значит, что господин или дама — животные. Когда счастлив, сколько блесток ума! Сколь подлинно милыми тогда становятся! Какое доверие! Какая непринужденность! Сколь приятно красивой женщине видеть восхищение ее прекрасными формами и неизменно возрождающиеся желания!

Будь я таковой, мне было бы грустно, ложась спать и глядя на себя, сказать: «Увы! Никто их не видел, эти прелестные формы, эти красивые очертания бедер и умеренную округлость, возбуждающую сладострастие. Никто их не видит. О! Будь я уверена в ком-нибудь…»

Подумайте об этом, моя любезная. Зовут юного Ипполита⁴⁴⁰. Он отправляется в леса и любит Вас до безумия.

Посмотрите, как Вы небрежете письмами, сердцами и временем. Не прелестным ли было вчера вечером зрелище двух статных княгинь (не в объятиях, к несчастью для них), но опиравшихся на руку двух принцев дома Линей? Не говорит ли Вам картина не Парижа Мерсье⁴⁴¹, но Вены, представленная этими господами, что ничего лучше Вам не сотворить, кроме как потщиться полюбить меня или взять меня, ничуть себя не утруждая.

Вы погибли, дражайшая княгиня, если Вам на время подвернется любезный первый встречный. Сего не скроешь. Если то будет страсть, Вы станете страдать. Используйте меня как поручни, чтобы не упасть в пропасть.

Прощайте, всех благ, аббат. Я отправляюсь на охоту и все еще остаюсь Ипполитом, который не бросит своего лука. Хочу, чтобы Вашей первой мыслью была Нинон, как ее последней будете Вы, подобно тому как последней мыслью Генриха была Габриэль⁴⁴². Нынче, мой дорогой аббат, я пошлю Вам дружеский поцелуй и паду к Вашим ногам из почтения к Вам. Вам не нужно мне отвечать. Передайте только мне, когда Вы пробудитесь, и я сделаю всего один скачок с моего ложа к Вашему. Отдыхайте себе на славу и далее почти весь день. А вот распорядок моего дня. В половине одиннадцатого я пойду встречать моего агнца и привезу его в город, потом мы расстанемся с одиннадцати до часа дня, в час мы будем обедать в саду: я обещал ей сие, потому что она одна, и потом я думал, что моя княгиня приедет только третьего, как она мне сообщила. Ее муж уехал вчера, и я должен оказать ей в последний день малую толику внимания. В три часа я направлюсь к моей княгине, где бы она ни была. В шесть часов — на спектакль. В восемь прощаюсь с агнцем, который уезжает завтра, поскольку я предписал ей отъехать третьего сентября, и возвращаюсь к моей княгине на весь вечер и на весь вечер моей жизни.

Знаете ли Вы, что вчера, глядя на Вас, я испытал два или три разных чувства? Я должен был дважды убедиться, не открыли ли Вы самые прекрасные в мире глаза.

Приветствую Вас, дражайшая и бесценная для меня.

Понедельник⁴⁴³, после пробуждения в шесть утра.

А знаете, весь вчерашний день я не слишком Вас любил. Вы ни на миг не оставались одна. Вы совершали долгие, утомительные и смехотворные прогулки. Вы не пришли на спектакль. Вечером Вы были прекрасной спесивицей. Вы ничего не слушали и не слышали. Вы зачем-то уселись за стол. В общем, все утро, послеобеденное время и вечер ничего не стоили. Нынче Вы будете трястись два лье, отправившись на ужин. Мне по-прежнему не придется увидеть Вас, как мне того хочется, но хотя бы доверьте ухабам заботу о том, чтобы выпитые воды прошли легко. Не оставляйте валяться на Вашем столе мои бедные записочки. Они не стоят того, чтобы их прочитали. Нынче Вам будет весьма жарко. Оставайтесь спокойно дома, как обычная женщина, не очень нежная, по правде сказать, но благодарная. Довольно того, что Вы теряете Ваши ночи; не теряйте же Ваших дней. А терять их означает не слышать и не видеть, что Вас обожают даже в те дни, когда Вас не любят.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой [Теплице], 9 сентября [1805 г.] ⁴⁴⁴

Я люблю чудеса. А Вы одно из них: но я люблю и чудесное и изрядно верю в него. Вот, к примеру. Нынче — девятое сентября, и мне приснилось, что Бонапарте умер. О чем мне сказали три человека. Один тому радовался, другой о нем сожалел. Сие можно увидеть повсюду. Поговорим о моем процессе, покамест я его еще не выиграл. Вы полагаете, сие доставляет мне удовольствие? Я бы лучше предпочел написать одной даме, всего один раз:

Я счастлив был! Люблю тебя и обожаю,

а потом поговорить о чем-нибудь другом.

Найдите же мне ту, что похожа на Вас, и я пошлю ей тысячу «Люблю», тысячу «Обожаю». Вы же — словно кивот завета, к коему нельзя прикасаться, иначе тебя поразит молния. Отчего Вы не похожи на тетку доброго Генриха⁴⁴⁵, о которой я рассказывал Вам вчера? Вы могли бы стать божеством, как она, в глазах своего возлюбленного (ибо Вы и впрямь похожи на божество), и в то же время простой смертной, как гласят ее два стиха.

Вместо моих патентов на добродетель (не на суровость, что было бы смешно) не хотите ли еще один на веленевой бумаге с моей гербовой печатью и зачином «Мы, Божьей милостью…» от Того, кто превыше всех мертвых и живых? Посылаю его Вам. Когда я перестану быть последним, приобретите мои посмертные сочинения. Вы найдете его (даю слово чести) во «Фрагментах истории моей жизни»: я недавно написал относящийся к Вам пассаж⁴⁴⁶; Вы найдете и все то, что случилось со мной веселого, необычного и достойного внимания с тех пор, как я появился на свет. Все сие будет напечатано у братьев Вальтер. Не хочу уязвлять мое самолюбие и винить Вас или быть нескромным и потому беру только нынешней момент и больше ничего не скажу о моей глупой химерической страсти: я и впрямь верю, что она такова, если это не несчастье, коему я не позволяю причинить мне боль.

Мне пришло на ум, восхитительная во всех отношениях женщина (если только у Вас достанет ума поверить, что я признаю Ваш), что Вам надо выписать при помощи Катиш⁴⁴⁷ из Вашего Мийо⁴⁴⁸ анекдоты и случаи из жизни Карла Великого, Франциска I, Карла V, Людовика XII и Генриха IV вроде тех, что мы читаем у Франшвиля⁴⁴⁹ и выписываем из Вольтера.

Что Вы об этом думаете? Пусть она составит такие же выписки о жизни ваших великих князей, наименьших варваров, а также Петра I и четырех императриц. Я поищу самые забавные царствования Империи⁴⁵⁰ и Англии, и Вы увидите: Катиш будет знать больше прелестных и занятных анекдотов, чем Базиль и Николя. Нам во славу и какую!

Тьфу, пропасть! Надо встать ни свет ни заря, чтобы Вас поймать. Держу пари, что Вы уже в полях.

Добрый день, дурной друг (Вы могли бы отдаться мне по дружбе), дурная возлюбленная (ведь тот, кто обладал бы Вами, никогда бы Вас не бросил), дурная мать (ибо Вы всегда затмите Катиш), но отнюдь не дурная точка над i… (ибо природа Вас всем одарила). Я люблю Вас такой, как Вы есть, и дабы Вас изловить, приятным манером, не пугая Вас, мне не хочется нынче говорить Вам об этом.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой [осень 1805 г.] ⁴⁵¹

Хотите знать, что происходит? Я буду счастлив видеть Вас всю эту зиму, порой несчастлив, ежели Вам взбредет в голову не уступить мне, но понравиться какому-нибудь остготу или же какому-нибудь пустомеле, коему перепадет от изобилия Ваших прелестей. В Вене Вас будут боготворить и женщины, и мужчины. Когда Вы соберетесь уезжать, то весь в слезах, не понимая, что делаю, и больше ничем не рискуя, я буду сжимать Вас в объятиях целый час, пока Вы не сядете в карету. Вы растрогаетесь не ранее первой почтовой станции, размышляя о моем разбитом сердце. На второй почтовой станции Вы пожалеете обо мне и полюбите на третьей. Я не выеду из города, как Вам известно. Вы не узнаете, что со мной творится, и Вас сие не озаботит. Выстрел из ружья на войне (если у них хватит наконец ума пустить меня в дело), или на охоте какого-нибудь неловкого охотника-недотепы вроде Уинна⁴⁵², или же падение с лошади отправят меня в мир иной.

Тогда с моей княгиней, случайно узнавшей об этом из «Журналь де Франкфор», случится нервный припадок, она придет в себя, только чтобы лить по мне слезы, вспомнит, что ей следовало любить меня и что она способна приехать из Петербурга и Москвы утешить мою бедную безутешную Кристину. Вы скажете себе: «Он так любил меня. Я его тоже немного любила. Но недостаточно. Никто не любил меня так, как он. Ах! если бы он был жив…» Дражайшая княгиня, будет поздно. Земля покроет безжизненную оболочку самого пылкого сердца: и только два-три кипариса осенят тяжелый камень на моей горе в Вене, под который я уже велел меня положить. Вы придете туда всплакнуть и отправитесь весело отобедать в «Мое убежище», как тогда, когда Вы побывали на могиле шевалье де Сакса⁴⁵³.

Мне приятно, что вчера Вы спросили, опубликую ли я мои письма к вам. Или Вы думаете, что у писем, продиктованных сердцем, бывают черновики? Если бы эти письма были плодом ума или я писал их для публики, то бумага пылала бы, я бы сочинял красивые фразы, избитые или столь вычурные от избытка чувств, о бремени жизни, ее крутом склоне, неодолимой тяге и т. п., что никто бы ничего не понял.

Придам даже грубый тон моим письмам и скажу Вам по поводу вашей сдержанности, лишающей меня прикосновения к Вашей руке, колену и прочих маленьких невинных милостей, вроде попыток взять Вас под руку или коснуться Вашего плеча, что я предпочитаю торговцев оптом, а не в розницу. Я бы простил Вам отказ от розницы, если бы Вы согласились на другое.

«Что знаем мы?», как я всегда говорю. Быть может, Вы любите меня больше, чем Вам кажется.

Как я добр! Я слишком милосерден. Я забыл побранить Вас за то, что Вы хотели помешать мне вчера проводить Вас. Похоже, то было мне в угоду. Вы не только не умеете быть нежной, но и не хотите, чтобы другой выказывал нежность, и не замечаете, если, несмотря на это, Вас ею окружают.

Катиш должна внести в свои выписки об угодничестве герцога д’Антена⁴⁵⁴ то, каким оно было: «Спиленные деревья», «свист» и т. п., а не то, что говорится у Франшвиля⁴⁵⁵.

Мой 19‐й том⁴⁵⁶ расскажет ей историю за 170 лет, при том, что о последних годах никто не писал.

Вот письмо щелкунчика. А вот другое, которое намарала Кристина и которое сильно рассердило бы маленького великого человека⁴⁵⁷, будь оно напечатано. Каждую минуту я ловлю себя на том, что почитаю Вас. Решайте сами, когда Вы придете, но я отправлюсь на охоту и обедать буду в пять часов, я смогу Вас увидеть только с половины одиннадцатого до полудня.

Известно ли Вам, что весь вчерашний день я был у Вас всего лишь полторы минуты? Трепещите. Исправляйтесь, моя княгиня. Иначе я расскажу о Вашей холодности всему свету. И помешаю любить Вас.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой [осень 1805 г.] ⁴⁵⁸

Хочу взять Вас измором или заставить сдаться из чувства благодарности. Курфюрстина⁴⁵⁹ поручила мне пригласить Вас на ужин и сопроводить на прогулку, со всей решительностью. В особенности не пропустите ужина. Что до прогулки, то доколе я у Вас не под прицелом, она мне безразлична. Не отказывайтесь побаловать Ваш желудок. Довольно того, что Вы не балуете кое-что другое.

Бедняжка, Вы отказываетесь от меня! Меня поддерживает мое собственное желание. Со мной происходит противоположное тому, о чем сказано в сонете «Мизантропа», и мне «надежду дарит безнадежность»⁴⁶⁰.

Вы не представляете, какой восхитительной делала Вас вчера вечером Ваша столь милая, столь мягкая, столь простая манера держаться. Я никогда Вас так не любил. Попробуйте только завлечь этой зимой кого-нибудь другого. О! как я Вас возненавижу!

Золото течет к Вам без всяких с Вашей стороны затрат. Вы меня этим бесите, но я покамест безумно влюблен.

[Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, на отдельном листке] ⁴⁶¹

Сия записка предназначена также для архивов Киферы, но не для разделов, посвященных любви или благодарности. А для раздела, посвященного упрекам.

Я не собираюсь ехать в Айзенберг с тремя камердинерами, потому скажите мне, прошу Вас, предполагаете ли Вы по дороге сесть в коляску господина Уинна.

Мне было жаль видеть вчера, как господин Кинар⁴⁶² выбрал неподходящее место возле трех малышек, проявив так мало любезности и так худо понимая свои обязанности.

Это должно отвратить от поездки в Англию или с англичанами. Если нынче сие не возобновится, то я найду мою княгиню столь же прекрасной и достойной любви, как обычно.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой [осень 1805 г.] ⁴⁶³

Если не добился женщины в течение трех недель, то не добьешься никогда. Если тебя больше не опьяняет надежда — на наслаждение или благодарность, то в письмах совсем мало души, а ума и подавно не видать.

Потому душа ваша вовсе не затронута. А ум ничто не веселит. Вы пресыщены похвалами и не различаете, лесть то или нет и не восхищение ли знатока заставляет воздавать их Вам.

В то время, как Вы проезжаете через Тироль, занимаетесь здесь Франшвилем, векселем, дочерью, а там сыновьями и родней, и с радостью сообщаете мне, что у Вас нет ни минуты и что я преследую Вас своими визитами, я почти не могу с Вами поговорить.

Подумайте вновь об этом в Эйзенберге, где я буду проводить скучные утра и отнюдь не веселиться вечерами. Посмотрим, будете ли Вы добры и смогу ли я видеть Вас четверть часа каждый из этих четырех мрачных дней. Не поджимая губ, как Исмена⁴⁶⁴, Вы не щадите Ваших друзей. Отчего Вы не столь же великолепны и справедливы, сколь прекрасны, неизменно, а порой столь же достойны обожания, сколь обожаемы!

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой [осень 1805 г.?] ⁴⁶⁵

Вчера отдыхала моя рука, но не сердце. Вы сего вовсе не заметили и выпили шоколад, словно прочитали мое письмецо. Вы заслуживаете наказания: вчера Вы богохульствовали, уверяя, что никто Вас не полюбит, как наш Полифем⁴⁶⁶; стал бы он писать Вам стихи? Вот мои, сочиненные на охоте, когда я глядел на небо, вдохновившее меня; речь в них лишь о силе владычества и о Вас, ибо для меня это едино.

Прекраснее зари рассветная звезда,

Блистанье всех светил затмившая собою,

Вы властны над моей и жизнью, и судьбою,

И милостей от вас одной я жду всегда.

Украсьте мой закат красою неземною.

Как стрелкой компаса руководит магнит,

Надежней на морях став путеводной нити,

Так и ваш взор мой путь и правит, и хранит.

Бег времени остановите.

Светило жаркое, что нам явил восток,

Вы сердце бросили мое в костер желанья,

Ведь для него любовь — пылающий поток.

Закатных дней моих ловите же сиянье!

Не находите ли Вы, что сие отдает чем-то турецким? Ведь я становлюсь турком, стоит мне Вас увидеть. Это я пришлец с Востока, а Вы — северянка; отчего Вы обитаете не там, где проходит линия экватора, как в моем случае⁴⁶⁷? У Вас глаза афинянки, грация парижанки, ум римлянина и сердце обитателя Тобольска. А у меня сердце Овидия. У Вас же сердце казака, княгиня-улан. Я бы пристрелил двух-трех кабанов, вероятно пробежавших неподалеку от меня, но в это время я марал на моих дощечках приведенные выше стишки, кои мне было нынче так трудно расшифровать.

Читайте и храните меня как «Курс любовной литературы». Я Ваш Лагарп⁴⁶⁸; а Вы, бросив взор на мой сердечный Лицей, больше о нем не думаете. Если бы я перестал Вас любить, Вы, быть может, влюбились бы в меня безумно; хотелось бы попробовать. Но, к сожалению, сие для меня невозможно. Я не могу сказать:

Что ж, притворюсь лишь раз, и боле — никогда⁴⁶⁹.

Но что знаем мы? Я лучше Азора, а Земира при виде такой нежности полюбила его⁴⁷⁰. Она лишь возмущалась, если их колени случайно встречались. Покажите, что Вы не придаете сему значения и что Вы верите: я поступаю так же; и будьте столь же доброй, ровной и великодушной в любви, что и во время ваших путешествий, женщиной, почти совершенной, столь же обожаемой, сколь достойной обожания.

О женщины, о женщины! И женщина!⁴⁷¹

Под тем предлогом, что она желает спросить у меня совета, она хочет меня поразить. Поскольку до Тюренна мне весьма далеко, не знаю, поведаете ли Вы о моей смерти, как госпожа де Севинье⁴⁷²; но она бы не написала так хорошо письмо, в коем столько сердца, ума, вкуса, верного тона, скромного достоинства и нежной любви, сколько в этом.

Да. Да, отправьте его. Аббат одобрит его. И вашему беспокойству тотчас же придет конец. Вот по меньшей мере четыре стрелы для Вашего лука. А на луке моего амура всего одна.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой [осень 1805 г.] ⁴⁷³

Вчера я забыл Вам сказать, что на Вас невыносимо было смотреть, когда Вы удалялись от меня на würst’е⁴⁷⁴, не дозволяя мне приблизиться и помешать Вам упасть. В этих повозках седоки обычно тесно прижаты друг к другу. Предуведомление моей княгине, прежде чем мы в первый раз отправимся на охоту.

А знаете, хотя Вы не влюблены в меня, но почитаете меня более достойным любви, чем я заслуживаю, этого в три раза более достаточно, дабы соединиться. Говорят о страсти. Ее почти не бывает.

Это вроде бешенства. В обществе немного покусанных. Им не дают разойтись, а следовало бы дать волю страстным господам и дамам. Я первым установил этимологию этого слова (сие в духе вашего Великого Могола Потемкина). Оно происходит от латинского глагола pati, что значит «страдать». Когда страдаешь, перестаешь быть любезным: и Вы видели, что эта горячка привела к тому, что он впал в детство. Победитель мусульман носил одежду пастушка и вел себя соответствующим образом. Вы весьма снисходительны, Сударыня, уверяя нас, что красота, возраст, брови, волосы не играют для Вас решающей роли. Что касается меня, то признаюсь, что в моем случае все решают лоб, глаза, нос, уста, изящество, благородство, фигура, грация, великосветский вид, тон, такт, вкус, ум и то, что внушает восхищение или желание.

Самый красивый мужчина, самый молодой и даже самый остроумный — ничто в сравнении с обычной женщиной. Итак, судите сами, найдете ли Вы во всем мире кого-нибудь, кто приблизится к Вам. Вы будете долго ждать, чтобы вскружить головы. Мою голову я с каждым днем все больше теряю, но я-то знаю причину. Это происходит с моего полного согласия. У меня нет горячки, иначе я бы Вам смертельно наскучил: и я бы огорчился, если бы не заразил ею Вас.

Я противлюсь тому, чтобы стать из‐за Вас несчастным. Вчера, к примеру, на ужине я был доволен. Я становлюсь доволен, как только вижу Вас и слышу. Если бы у меня была горячка, я бы стоял сейчас перед Вами и тяготил Вас. Я бы стеснял себя и Вас, когда Вы пьете Вашу воду. Вода Эгры сделала бы Вас кислой⁴⁷⁵. Вы бы сказали: повсюду один он. Если бы мы были вместе, тогда другое дело. Два часа, что длится спектакль, я бы провел у Ваших ног. Сколько всего Вы не изучили, не определили и оставили на полпути! Моя княгиня всегда была опьянена успехами. Пусть ее опьянят утехи, и она станет совершенной.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой [Вена? осень 1805 г.] ⁴⁷⁶

Скажу Вам, как в «Никомеде»: «Порой остер ваш ум, что ж сердца нет подчас!»⁴⁷⁷ Я столько раз клялся никогда не любить женщину, у которой будет ум, ведь он всегда у нее в ущерб сердцу. Хорошо известно, что любовь — глупость, а страсть — безумие. Но первая столь очаровательна, что перед ней не устоишь. Потому я не раскаиваюсь и не расстаюсь с ней. Мне жаль, что у Вас нет стольких радостей, как у меня. К примеру, для меня большая радость видеть Вас, писать Вам, встречать Вас, ждать, когда пробьет час, приближающий меня к Вам, а моя бедная княгиня ничего подобного не чувствует, и одинаково обращает ко всем свои прекрасные взоры и свои слова.

Когда Вы говорите мне: «я это уже слышала», я не верю. Мне известны все Ваши говоруны. Ни один не разобрал досконально Ваши совершенства и Ваши недостатки. У Вас отрицательные недостатки, представляющие собой отсутствие некоторых достоинств. Вы нечасто слушаете и потому полагаете, что Вам пытались доказать то же, что и я, который всю жизнь изучал свое сердце и не только свое.

Вот что спасло бы нас от вечного проклятия, на каковое обрекло нас съеденное яблоко. Как и Ева, Вы первая в мире женщина: но Вы не стали бы, как она, слушать змия. Быть может, в качестве наказания Вы оказались бы однажды порабощены, но отнюдь не соблазнены. Вы сами скорее поработительница, нежели соблазнительница. А если Вы все же таковой являетесь, то времени не хватает, дабы в этом убедиться. Стоит только Вас увидеть, услышать, и дело сделано. В Вас нет того прямодушия, той воли, которые с каждым днем незаметно, искусно все более покоряют волю другого. Не бываешь доволен ни Вами, ни собой. Вы в большей мере околдовываете, чем очаровываете. Мы скорее похищены, чем восхищены. Еще лет пятнадцать Вы будете одерживать победы, но не столько потому, что Ваши поклонники питают к Вам нежную любовь, сколько потому, что для них это дело чести, той чести, о которой я поведал Вам вчера в моем маленьком куплете-экспромте. Я и впрямь думаю, что в смысле духовном моя любовь к Вам — всего лишь любовь к славе, а в смысле физическом — всего лишь любовь к изящным искусствам.

В Вашем уме, манерах, в Вашей очаровательной беседе есть прелестнейшая непринужденность, которая покорит Вам весь мир; но если бы с такой же непринужденностью Вы дали волю Вашим чувствам, в том числе чувству благодарности, Вашей склонности и более или менее ощутимому, более или менее явному расположению, Вы стали бы тем, чего никогда не существовало: смесью божественного, что в Вас есть, и человеческого, чего в Вас нет, и это вознесло бы Вас над всеми созданиями.

Ныне Вы такая же женщина, как все другие: живущая без любви. Другие — потому что они никому не нравятся. А Вы — потому что слишком нравитесь: но результат один и тот же. Скажут: сия княгиня не столь добродетельна и потому ей нечего терять; она устояла отчасти из долга, отчасти из опасения, отчасти из недоверия, а также от того, что репутация дороже ей, чем тот, чья нежная привязанность была бы с ней неизменно.

Ах! боже мой! Сколько мне еще надо Вам сказать! Но я жду Кристину и ее лошадей. И отправляюсь на мою гору⁴⁷⁸, откуда, быть может, прокричу Вам, как вчера, еще одну великую истину:

Дражайшая княгиня, я Вас обожаю.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой [осень 1805 г.] ⁴⁷⁹

Хочется не расставаться с моим сердечным бульоном, хотя, боюсь, Вы им пресыщены, подсматривать в замочную скважину и перестать этим заниматься. Если, протерев глаза, потянувшись, справившись о том, который час, и побранив Вашу милую француженку⁴⁸⁰, Вы небрежно берете мое бедное письмецо, со свойственной Вам грацией держите его в руках, читая с конца или просто бездумно пробегая глазами, я хотел бы знать об этом. Дозволяю Вам немедля дать мне ответ на сей счет.

Я тут же откажусь от сих любовных излишеств, каковые стоят мне дороже, чем бессарабские канонады и молдавские оркестры⁴⁸¹.

Пусть Вас утешит то, что у Вас нет ко мне любви. У Вас ее не будет ни к кому, ибо Вы не способны понять ту радость, что я испытал вчера и испытаю нынче, пробыв с Вами, не считая четвертьчасового перерыва, четырнадцать часов. «Ах! Боже мой, — говорят две мои принцессы, вольнодумицы в любви. — Не следует долго видеть своего воздыхателя. Это плохой ход в игре». Так, слегка обуздывая свое сердце, оставаясь милыми, произнося столь смелые фразы, становятся неисцелимыми еретичками.

Из сих четырнадцати часов Вы ни на минуту не уступили в любезности Вашим старицам старого режима и красоткам нового, и каждое Ваше слово делало Вас еще прекрасней. Держу пари, что Вы не столь соблазнительны, когда хотите нравиться. Вы знаете, что я против того, чтобы Вы были матерью. Потому нынче не надо материнских забот. Нынче воскресенье. Пусть хорошенькая головка Катиш отдохнет. Так она сможет заметить, что моя голова работает и что я не такой уж пустой забавник, прочитайте ей мое письмо и мой упрек.

Я не обхаживаю женщин на немецкий манер, пачкая туфли моей возлюбленной, вешаясь ей на шею и марая грязью ее чулки. Я проделываю сие только с офицерскими женами. Но если мое колено, рука или плечо случайно касаются Ваших, Вы тут же впадаете в гнев.

Вы воистину невыносимы. Но нечто, чуждое разуму, треклятое влечение привязывает меня к Вам. Я спешу предаться на его волю, ибо Ваша столь великодушная любезность или Ваше кокетство, даже неумышленное, не рассчитанное на датчан и остготов, станут лоханями воды на мою жаровню.

Что ж, покамест будем пить воды Эгры. Будем прогуливаться, писать друг другу письма, хотя я не люблю ни того, ни другого: и продолжим попытки. Вы заметили, как я был почтителен вчера в охотничьем домике? Я могу выступить в любом жанре. Впрочем, одному Богу ведомо, в какое состояние Ваш небесный лик и Ваше неотразимое очарование повергают меня с утра до вечера и с вечера до утра, когда я, к несчастью, думаю о Вас.

Я отнюдь не против потерять сердце. После Вас оно мне больше не понадобится; но я не хочу растрачивать мой ум, коль скоро мой дрезденский издатель мне за сие не платит.

Перепишите, дражайшая княгиня, мои стихи, обличающие Вас, и пришлите мне их.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой [осень 1805 г.?] ⁴⁸²

Да, несомненно, дражайшая княгиня, каковую я обожаю сыздавна, сегодня в храме⁴⁸³, где хотел бы заставить Вас пить до положения риз.

Как же великий визирь⁴⁸⁴ не испробовал сие средство? Ему не хватило утонченности. Но о нем с приятностью читается в «Туберозе»⁴⁸⁵. Ежели он не мог сравниться с ним в любезности, то отчего он не попробовал китайский опиум? Хотел бы я, чтобы Вы услышали пальбу из пушки от отчаяния. Вы бы напрасно стали звать на помощь.

От Вашего оскорбительного доверия, Вашей невыносимой самоуверенности не осталось бы и следа.

Но Вы боитесь пуститься в большую авантюру. Вы храбритесь только на словах. Вы способны только на крайности. Потому возьмите меня сперва, а потом малыша Вюртемберга⁴⁸⁶, коего мы видели вчера вечером.

Я горжусь тем, что, объявляя о том, какая Вы есть, я доставляю Вам друзей; но таким путем я не могу доставить Вам любовников. Поверьте, дражайшая княгиня, в сии времена всеобщего голода Вы можете насмехаться над собой и надо мной, но последуйте моему совету: полюбите меня. Только тогда я и впрямь стану немного достойным любви.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой [лето — осень 1805 г.] ⁴⁸⁷

Мой сердечный бульон не по вкусу Вам так же, как и бульон в таверне. Вы вкушаете оба с презрением. Воздать Вам должное, восхваляя Вас, было бы лестью. Упрекнуть Вас за мелкие провинности было бы оскорблением. Не делать ни того, ни другого означало бы пренебрежение. Тем не менее добрый день, обожаемая глупышка. Вы, несомненно, являетесь таковой, полагая, что я настолько глуп, что принимаю Вас за таковую. Я все еще люблю Вас, как если бы Вы сего заслуживали. Вы напишите в Раудниц⁴⁸⁸. Непременно нынче, не так ли? Съешьте только одну котлету⁴⁸⁹. Двор ужинает в половине седьмого.

Пусть мы станем Вашим шоколадом.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой [лето — осень 1805 г.] ⁴⁹⁰

Вы обо всем догадываетесь и потому отлично знаете, что я начну мое письмо с Agapos⁴⁹¹. Догадались ли Вы, великая угадчица, почему я пишу к Вам каждый день и проявляю такой пыл и настойчивость? Я делаю это не для моего блага или удовольствия, или ради выгоды, на каковую почти не рассчитываю, не будучи уверен в Вашей рассудительности, но дабы навредить другим влюбленным в Вас, кои покажутся Вам весьма холодными и сухими, поскольку явно не пишут Вам каждое утро.

Мне сие весьма досадительно, но помимо той причины, о коей я Вам сказал, я просто не могу перестать писать Вам. Мне кажется, что я с Вами говорю. И предаюсь иллюзии. Меня по-прежнему переполняют нежность и изобилие чувств.

Вы для меня вторая жена, мой сердечный бульон; был еще один, другого рода, коим я потчевал до Вас всего одну-единственную.

В обоих случаях не было ни риторической логики, ни метафизики, но, к примеру, сие:

Ваши прелести вчера вечером были еще неотразимее! Я видел Вас столь же прекрасной лишь в восторгах сладострастия. Ваши прерывистые слова казались мне более полными гармонии, чем самая прекрасная ария Глюка; а наше последующее воркование — слаще наипрекраснейших стихов Расина и т. п., и т. п.

Писать так легко: и за это получаешь награду, но каждый день давать Вам уроки, коими Вы не пользуетесь, нестерпимо.

Оцените и мою любовь, и мой разум. Вчера я не ревновал к красивому, любезному, остроумному англичанину, человеку хорошего тона; такие могут питать к Вам страсть, и со всем этим роман тянется весьма долго. Но Ваш великий человек, невесть кто, невесть откуда, ничем не рискует и может приглянуться Вам и быть законченным авантюристом.

Я видел весьма добродетельных и умных женщин, которые были весьма удивлены и весьма раскаивались в том, что поспешили принять немного дерзкие предложения. Дьявол хитер. «Дух бодр, плоть же немощна», — говорится в Евангелии⁴⁹² и, полагаю, было сказано и раньше, в Священном писании. Не стану ничего добавлять. От сильного желания и стараний понравиться путь не так долог, как думают. Наконец, если этой зимой собаке садовника не дадут есть, то Вы услышите, как она захлебнется от лая.

Погладьте покамест сего бедного пса, столь привязанного к Вам, самого преданного из всех зверей, всегда готового дать Вам лапу, прыгнуть Вам на колени и исполнить всевозможные трюки для своей обожаемой хозяйки, стараясь, как и все остальные псы, прочитать дозволение на сие в ее глазах.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, Теплице, вторник [осень 1805 г.] ⁴⁹³

Прекрасно знаю, что не могу ждать еще одного ответа на мое письмо. Но разве написать мне по прибытии не было вашим долгом? Прекрасно знаю, что Вы бы вновь дивились, не верили, шутили. Но я-то не шучу, дражайшая княгиня, и дам Вам понять, что пишу сие не для смеха. Но и слез не будет, ибо питать несчастную страсть невозможно. В любви я финансист и всегда сверяю приход с расходом. Разумеется, я не могу полностью привести первый в соответствие со вторым; но вместо большой нежности, каковой я не вправе требовать, проявите некоторое расположение, что утешило бы меня и возместило бы отсутствие нежного чувства. Предайтесь чувству благодарности и чувству удовольствия, каковое испытывают, делая приятное тому, кто полностью Вам принадлежит, любит Вас, пишет Вам, думает о Вас, чувствует радость и восторг. Я пресыщен восхищением, каковое Вы мне внушили. Ныне нужно то же в другом роде, восхищение вкупе с истовым преклонением, и я Вам таковое обещаю, дражайшая княгиня, ежели оно будет вознаграждено. Чего Вам боле? Я обещаю Вам радости, доставляемые пороком, и почести, доставляемые добродетелью. Кто поверит, что у Вас плохой вкус и Вы выбрали человека с дурной репутацией, Нерона? Повторюсь: возьмите меня. Каким рабом я стану! Какими заботами окружу Вас! В том числе в возвышенном роде. Я воздам хвалу моей княгине. Восхвалю ее прекрасные глаза, и свидетельство такого знатока, как я, доставит ей тысячу поклонников. Появятся один-два приемлемых. Тогда я отойду и подожду их ухода, ибо я не опасаюсь местных жителей. Подумайте, сколь мы будем счастливы! Вы отречетесь от меня столько раз, сколько Вам будет угодно, и вновь прогоните, вновь возьмете, вновь прогоните, вновь возьмете, когда захотите. Я своего рода подчиненный, который может стать Вашим ровней? Мне досадно, что вдова⁴⁹⁴ (надеюсь, она уже ею стала, поскольку ее Константин был при смерти после падения) развлекает Вас и, возможно, удерживает. Без нее Вам будет скучно, а Вам всегда нравится очаровывать женщин, мужчин, детей, собак и кошек. Лишь бы Ее Высочество царствовала, тогда она была бы довольна и украсила бы трон и королевства Ивето⁴⁹⁵, и более обширной империи. Увы! это уже не империя Екатерины. Это империя отжившей свой век и коронованной на нашу голову Жозефины⁴⁹⁶. Я почти вижу в Вас ту, которая не захотела стать царицей Савской тигра Соломона. Вы бы его обожали и придали новый облик вселенной. Я упрекаю себя за столько потраченных усилий. Я себя бесчещу. До такой степени преклониться перед Вашими прелестями Вы заставили меня не как творящая чудеса Святая Дева, коей поклоняетесь вы, суеверные варвары, христиане-язычники, но как женщина-чудотворица, чудо сама по себе. Конечно, меня очаровывает Ваше лицо. Ибо грацию и ум так не любят. Нежно целую мысленно их прелестную оболочку.

Теплице, вторник.

Было бы превосходно, если бы Вы там были, ибо у нас будут прелестные и великие персонажи.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой ⁴⁹⁷

Знаете ли Вы, что лучше быть досточтимым мужчиной, нежели досточтимой женщиной? И вот надобности быть таковыми у женщин, живущих без любви, нет. Вам не хватает только набожности, чтобы стать совершенной, но Вы слишком горды и не станете целовать грязную руку архиепископа. Для Вашего странного поста у Вас нет прованского масла, и Вы не станете нагонять скуку на одного из Ваших бородачей Вашей пресной исповедью, ибо и ему Вы захотите понравиться. Я словно вижу, как вокруг Вас увиваются два-три поклонника. Будь они любезны, я отойду и подожду, когда они исчезнут, ибо я не опасаюсь местных жителей. Вы отречетесь от меня столько раз, сколько Вам будет угодно, и вновь прогоните меня, вновь возьмете, когда захотите. Я своего рода подчиненный. Продолжайте очаровывать женщин, мужчин, детей, собак и кошек. Лишь бы Ее Высочество царствовала, тогда она была бы довольна и украсила бы трон и королевства Ивето, и более обширной империи. Я упрекаю себя за столько потраченных усилий, я себя бесчещу. До такой степени преклониться перед Вашими прелестями Вы заставили меня не как творящая чудеса Святая Дева, которую вы, суеверные варвары, христиане-язычники, храните у себя в постели, но как женщина-чудотворица, чудо сама по себе.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, Теплице, 13 [октября] [1805 г.?] ⁴⁹⁸

Вот все, что я мог сделать, любезная княгиня. Времена тяжелые, надо довольствоваться малым. Я решил не наряжаться и провести за столом не более получаса, дабы не отпугнуть того, кто явится. Беру на себя труд дать ему прочитать Ваш портрет и Ваше прелестное письмо от третьего дня, коего нет ничего милее. Если никто не придет, то Вы знаете, как поступить на худой конец. Я весь Ваш, ибо я уверен, что Вы не уморите меня Вашей любовью. Меня всегда слишком любили или любили слишком мало. Вы станете временно золотой серединой.

Покончим еще с одним делом, важным в сем случае. Я приеду в конце месяца и обязуюсь найти жилье за 1200 или 1500 флоринов, а также объяснить вашему бывшему обожателю, что еще одно вице не должно освобождать его от признательности и угодливости. Если он о сем забудет, я его пристыжу; и скажу о том в лицо самому вице и всей его вице-канцелярии⁴⁹⁹, а также Разумовскому⁵⁰⁰. Это уж очень по-австрийски. Я покончу со всем этим до 15 ноября. Так что приезжайте сразу после.

Я Вас abajey и loublou, как все то, что на мой вкус в высшей степени превосходно и достойно любви.

Теплице, сего 13-го.Вся труппа комедиантов передает Вам нежное почтение.

Княгиня Е. Ф. Долгорукая принцу де Линю [1805 г.] ⁵⁰¹

Копия Вашего письма от сего дня

Знаете ли Вы, что только от меня зависит разгневаться на Вас за то, что Вы не умираете от моей суровости? Следует прибегнуть к иному способу избавиться от Вас, ибо нынешней зимой Вы станете нестерпимы, ежели я вознамерюсь больше понравиться одному, чем другому. Вот тут надо будет непременно последовать Вашему совету. Впрочем, если Вы перестанете требовать, чтобы Вас обожали, было бы смешно не вознаградить Ваше преклонение.

За те восемнадцать лет, что мы знакомы друг с другом⁵⁰², я не видела, чтобы Вы кого-нибудь так обхаживали, как меня, были с кем-нибудь так нежны, как со мной, и беспрерывно заботились о том, чтобы кому-нибудь так понравиться, как мне.

Вы бы покорили весь мир, если бы направили на других столько усилий сердца и ума, как на меня. Я вглядываюсь в себя и признаю также, что сие почтительное расстояние, на коем я всегда держу Вас, является следствием неосознанного недостатка воспитания. Словно я Вас опасаюсь или опасаюсь себя самой. Чрезмерная благопристойность означает ее нехватку, ибо внушает мысль о том состоянии, когда более невозможно сопротивляться.

Дружба в силу своей холодности оберегает от опасности. Вы не любите этого слова, которое ущемляет Ваше застарелое самодовольство. Ну что ж, пусть будет так, раз Вы сего хотите. Сближение оправдывают, и его же требуют взаимный интерес, своего рода склонность, сходство, общие вкусы, наше общение, наше удовольствие видеть друг друга.

В худшем случае не будет большой беды от последствий вашей неистовой любви ко мне. Я не раз предлагала Вам исправиться: потому, ежели случайно приступ веселости или что-то другое заставит меня совершить оплошность, мне не в чем будет себя упрекнуть.

Те, с кем я слишком хорошо обращаюсь, полагают, что я над ними насмехаюсь, и уходят. Я могу рассчитывать только на тех, с кем я плохо обращаюсь, и, по правде сказать, мне хочется и впрямь любить Вас круглые сутки.

Принц де Линь княгине Е. Ф. Долгорукой [ок. 1805 г.] ⁵⁰³

Мое сердце и голова были неуязвимы, как Вам известно. Но обоих постиг недуг. Голова мешает мне явиться к Вам рассказать о том, что у меня на сердце. Кристина хочет, чтобы Вы научили меня, как исцелить хотя бы лицо, и потому приглашает Вас на ужин.

Матильда⁵⁰⁴ не оказала бы мне такого сопротивления, как Вы: она дозволяет прикосновения, похлопывания рукой, сближения и объятия.

Малек мог дважды поиметь ее до того, как они оказались в пустыне, а там — каждый день. Отчего Вы не столь чисты, не столь доверчивы, как Матильда!

Отлично видно, что в любви, как и в религии, Вы православная и раскольница. Если у меня есть надежда Вас обратить, я подарю Вам ладанку с мощами, которую ношу на шее.

Госпожа Коттен в этом знаток. Она великолепно описывает самыми яркими красками те мгновения, когда героиня готова сдаться. Я бы не стал, подобно ее знаменитому Аделю, отнимать жизнь у стольких христиан, мусульман и бедуинов, но вдохнул бы жизнь в такое прелестное маленькое существо, как Вы.

Дозволяю Вам, любезная княгиня, мне ответить.

Принц де Линь княгине Долгорукой, Вена, 20 апреля [1806 г.] ⁵⁰⁵

Нет, нет, я не стану писать Вам, любезная княгиня, тем паче, что я люблю Вас на этом расстоянии, но я все же хочу немного поболтать с Вами и Вас побранить. Как можно быть такой безмозглой курицей? Пуститься в бегство по полям, военным лагерям вслед за беспорядочно отступающими войсками? А после этого отправиться в Дрезден и провести там зиму. Вам следовало поехать с нами в Пресбург⁵⁰⁶. Мы там жили очень спокойно. Но Вы ищете тревог и досадуете, если с Вами не приключится какая-нибудь беда. Французы бы Вас не побеспокоили, они не потрудились выяснить, кто здесь, равно как и в Венгрии, находился, из какой страны, какого ранга. Они даже не удостоили нас, никчемных генералов⁵⁰⁷, чести взять в плен.

Они воспользовались лишь теми, кто был им полезен, обесчестив себя, равно как и министров, которые тех выбрали, и глупейшую, бездарнейшую коалицию.

У меня нет желания платить за проигранные пари, что войны не будет, поскольку все продолжается и пари недействительны. Состоялся всего один забег, в котором одни люди столкнулись с другими. И было сказано, что более не надо сталкиваться. Более не надо сталкиваться.

Вот история шести недель, которые не стоят шести недель кавалера де Фобласа⁵⁰⁸. На то, чтобы описать ее иначе, ушло бы больше времени, чем на совершенные глупости. Если бы Пруссии не угрожали и в Эгере⁵⁰⁹ состоялась бы встреча, на чем я в свое время настаивал, то не пришлось бы встречаться в Аустерлице. Славный Пейджет, прочитавший напечатанные депеши, сказал мне: «Никаких военных действий, если нет уверенности в кабинете Берлина», и был прав. Его отозвали, к моей досаде.

От стыда, от коего никак не избавлюсь, я ни у кого не бываю, ни у посла, ни у кого-нибудь на ужине, ни при дворе, ни в собрании. Занимаю себя чтением до трех часов ночи записки к одной баронессе⁵¹⁰, составленной из сих оборотов, в коих блещет острый ум и дышит любовь. «В котором же часу узрю мою красу?»

Славный Борис⁵¹¹ и почтенная Шувалова⁵¹² не будят меня звуком своих голосов. Неугомонная Демидова пребывает в восторге от того, что приехал ее разлюбезный⁵¹³, неизвестно откуда. «Какое счастье — говорит она — вновь увидеть своего мужа!» Кобенцль и его сестра⁵¹⁴ говорят, что они счастливы. Следует, конечно, им верить. Поговаривают, что Клеменс⁵¹⁵ станет послом в Париже, а Мероде⁵¹⁶ (что более странно) в Петербурге. Говорят, что Наполеон отказал и велит отказывать и впредь в паспорте госпоже де Сальмур⁵¹⁷, собиравшейся приехать сюда к своему любезному послу⁵¹⁸ (коего я еще не видел), поелику он блюдет нравы. Только, умоляю, чтобы эта новость не дошла благодаря мне до ушей ее мужа⁵¹⁹.

На протяжении четырнадцати лет Вы слышали, что неприятель не может появиться ни там, ни здесь, ни, как о том недавно говорили, в Вене, ни в Калабрии, где его разобьют наголову; теперь говорят, что он не двинется в Сицилию. Но если он все же туда двинется, несчастная королева⁵²⁰ прибудет к нам со своим адъютантом Елизаветой⁵²¹ и их генералом.

Я больше не хочу, чтобы Генц⁵²² здесь появился, пусть лучше приедет в Теплице, где я приглашу Вас на чай в посвященном Вам храме⁵²³. Обождите меня, дражайшая княгиня. Велите, дабы туда прибыли два Ваших гельветических чуда вместо того, чтобы ехать за ними, и если Вы будете пребывать в этом умонастроении, другой Ваш храм, воздвигнутый в моем сердце, окажется также в Вашем распоряжении.

Давно знакомый с Вами, я люблю Вас девятнадцать лет, малость или сильно⁵²⁴, восхищаюсь Вами неизменно и обожаю время от времени. Рано или поздно Вы будете ко мне благосклонной. Мачеха-фортуна, лишив меня славы и богатства, сохранила дар, который другие скорее утрачивают: чувствительность. Приезжайте удостовериться, бахвалюсь ли я. Но только в Теплице. Я призову оттуда Генца в октябре, этим летом он там смертельно скучал. Пусть остается в Дрездене или покамест съездит в Берлин. На спасительных водах Кристины у нас ожидается великолепное общество. Одноименная малышка восхищается Вашей добротой, благословляет ее и заслуживает.

Прощайте, дражайшая, только не друг. Ныне, после Теплице, как Вам известно, ни дружеских чувств, ни равнодушия к Вам. Но либо страсть, либо забвение.

Вена, сего 20 апреля.

Бог мой! Как меня печалит кончина Ривароля⁵²⁵! Почему Вы позволили также убить бедного курляндского графа⁵²⁶? Вы знаете, как принц Луи обошелся с Полиной⁵²⁷. Думаю, что нежных чувств к Курляндии никто не испытывает.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, Теплице, 8 августа [1806 г.?] ⁵²⁸

То, что Вы всегда заставляете меня делать. Я люблю и пишу. Я не узнаю себя. Первое слегка приостановлено за Вашим отсутствием, но возобновится у Вашего камина, ибо таковой у Вас имеется. Как же госпожа Ланскоронская⁵²⁹ не сняла этот дом для себя? Все потому, что вы обе, мои дамы, ангелы дружбы, готовые к лишениям и т. п.

Ах! Боже мой, эта бедная Мишель!⁵³⁰ Какое лицо! Остерегайтесь, дражайшая княгиня, если Вы пожелаете меня отвергнуть, Вам предстанет нечто подобное.

Говорят только о Вашем прелестном семействе и о том, к чему оно имеет касательство. Я горд, что мне все сие нравится. Меня поздравляют, словно я отец семейства или наставник-аббат. Можете ли Вы поцеловать от меня Ваших домочадцев? Держу пари, что им это понравится и что все обойдется: они только чуть покраснеют, а после три князя посмеются, но Катиш⁵³¹ не станет смеяться; Госпожа Жиру⁵³² улыбнется, а другой аббат заплачет.

Белосельский⁵³³ уехал 5 июня, и мой толстый князь Василий не страдал головной болью. Желал бы я, чтобы молодой князь Василий никогда не заговаривал в Вене с моими близкими знакомками. Ибо вместо того, чтобы сказать ему «Идите спать, дорогой Базиль»⁵³⁴, ему скажут «пойдем». Проследите за сим как мать или как женщина, на Ваше усмотрение. Что побуждает меня безумно любить прелестную малютку Багратион⁵³⁵, так это то, что мы все время сравниваем Вас с другими и беспрерывно говорим о дюжине достоинств и полдюжине красавиц. Она мила, и ее общество прелестно. Но, бог мой, какую скуку нагоняют на меня капуцинские носы. И до чего госпожа Демидова похожа на юную дикарку некоего Баллотона⁵³⁶!

Дозволяю Вам писать мне и советую меня любить.

Прощайте, достойнейший господин, если бы Вы были вдобавок и галантной дамой, то стали бы не Евой, матерью человеческого рода, но первой в мире женщиной.

Теплице, сего 8‐го дня августейшего месяца

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой [середина августа 1806 г.] ⁵³⁷

В «Златом сердце» я услыхал голос моего нежного сердца. Моей распятой страсти. Я обошел площадь. Вы не хотите иметь дело с моими евреями. Возьмите мою еврейку Кристину. Она проявила доброту: не захотела ничего с Вас взять. Я проявил гордость. Я отказал. И получил за 50 флоринов жилье на ту счастливую неделю, которую Вы мне только что подарили. Израэлитка скинула 30 флоринов с 80, кои она дерзает требовать; но, по правде сказать, жилье сдается с конюшней, в коей у Вас нет необходимости. Так что она нам ничего не уступает.

Генц может там поселиться, и мои кровосмесители тоже, когда прибудут. Я отвечаю за то, что снял. Там девять или десять комнат, а наверху две или три комнаты для Ваших людей.

Вы перестаете что-либо понимать (как только я Вас покидаю) и больше не умеете читать: Колинетта, покинутая Колен-Куром⁵³⁸, это Ваша знаменитая Мишель⁵³⁹.

Как приятно вновь увидеть Вас, дражайшая княгиня.

Мои чувства разделяют все в замке и поручают мне передать Вам сие, а Кристина, хотя и прекратила заниматься танцами, подпрыгивает от радости. Скорее уезжайте из Дрездена, ибо я все еще боюсь, как бы Grüne Gevölb⁵⁴⁰ не привлек мух, которые повсюду ищут мед. Говорят, король Голландии⁵⁴¹ просит у Вас княжну Катиш. Приезжайте, приезжайте, славный малый, обожаемая женщина. Пейте Вашу Эгру здесь. Ручаюсь Вам, что Вы найдете ее не хуже прежней, а наше общество гораздо лучше.

Две ночи в гостинице для моих юных, любезных князей будут стоить около двух десятков флоринов.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, Теплице, 21 августа [1806 г.] ⁵⁴²

Так вот, ни моральный дух, ни мораль, ни морализирование, высокоморальное к тому же, дражайшая княгиня, не дают мне объяснения, по какой уходящей вглубь веков причине я прозываюсь Шарль Ламораль, как мои предки и мои сыновья. Кто знает? Быть может, дьявол тут вмешается, сам того не ведая, ведь рабу нужен маленький луч надежды, дабы продолжать свое служение. Вечер, весьма долгий и жаркий в нагретой комнате, и оживленная беседа; широкий диван… откровения, соблазнительные истории, полные отчасти сладострастных картин… дерзкие фразы, смешанные с почтением, кое немного сдерживает едва скрываемый пыл…

Наконец с небес снидет справедливость, я на сие надеюсь и заранее их благословляю.

Только приезжайте, если осмелитесь: предупреждаю Вас, что это, как если бы Вы летели на огонь.

Я вовсе не хочу набивать перед Вами цену моей услужливости, моих визитов. Если бы Вы были уродливы, как та датчанка, которую Вы здесь видели, я бы приходил к Вам каждый день из‐за изящества Вашего ума. Если бы Вы были глупы, как госпожа Самойлова⁵⁴³, я бы видел Вас каждый день из‐за прелести Вашего лица. Отдавать Вам предпочтение и беспрестанно искать встречи с Вами в Теплице и Вене не так трудно; но я бы предпочел Вас и в прекрасные времена Парижа, Рима и Афин, где оставлял бы Вас только на миг ради свидания с Аспазией, если бы Вы не пожелали быть моей.

Я так исправно Вам пишу, что не узнаю себя. Обычно я посылаю куплет, букет. Что-то получаю или не получаю взамен. Неважно. Когда я бываю вознагражден, благодарность мне диктует и сердце пишет. На сей раз есть одно безрассудство и очень мало надежды, хотя, дабы ослепить себя, мне порой хочется ее питать. Я говорю себе: по законам физики, логики и риторики Вы должны были бы стать моей; но любовь — это дитя, не ведающее ни о каких законах, слепое, глухое, но очень любящее все выражать жестами.

Дабы все же доказать Вам, что я во всем разбираюсь, сообщаю, что снял за 40 флоринов то же, что неделю назад сдавалось за 50; и, хоть и против моей воли, предоставляю на одну спальню больше, чем Вам надо, и кухню. Скажу Вам, как императрица, отчитавшись перед князем⁵⁴⁴ о диспозиции войск, направленных против Швеции: «Верно ли я поступила, мой учитель?»

Все сие ждет Вас 1 сентября, когда начинается плата за жилье. Потому, дражайшая княгиня, оставьте Ваши беспокойные воды и приезжайте сколь можно быстрее лишить покоя меня. Вы очаруете более, чем обычно, двор Клари, который любит Вас, как и следует. Титина шлет Вам добрые пожелания, что до меня, дорогой аббат, то Вы знаете обещание Вашей Нинон.

Теплице, сего 21‐го августейшего месяца.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, Теплице, суббота [вторая половина августа 1806 г.] ⁵⁴⁵

Вот я в Вашем предместье, дражайшая княгиня, и люблю здесь Вас в 120 раз больше, чем когда три дня назад находился в 120 лье от Вас.

Буду любить Вас еще в 120 раз сильнее, ежели Вы немного помешкаете, ибо мне стало известно, что мои баронессы, намного более упитанные и умные, чем Вы, уже здесь. Потому трепещите, как бы я не покинул Вас ради них. Мой агнец скоро приезжает. Это серьезнее. А также великолепные сестры великолепной королевы⁵⁴⁶ и, наконец, весь театр Праги.

Оказали ли Вы мне большую любезность, не доставив себе удовольствия заловить какого-нибудь посла в Дрездене, где Вы провели зиму? Посмотрим. Я милостив к Вам. И прощу Ваши преступления, ежели Вы их совершили.

Но я отказываюсь чествовать Вас. Я уже весьма навредил Вам в свете, где я клялся, что у Вас никогда никого не было.

Быть может, я бы ныне опасался Федры и Иокасты⁵⁴⁷, ибо Базиль не будет столь суров, как Ипполит, а Николя любит… quiproquo. Вы, вероятно, будете их превозносить, но я ничему не поверю, предупреждаю Вас. Наш министр финансов Цихи⁵⁴⁸ прибыл поправить дела монархии, ввести налог с почтовых штемпелей на всех моих любовных письмах, посему, дражайшая княгиня, Вы получите только это до Вашего приезда и гораздо меньше, чем обычно, — здесь. Впрочем, надо быть ушибленным, чтобы любить Вас так же, как в прошлом году. Посмотрим все же, хорошо ли Вы будете себя вести.

Но если нас заново погонят, я больше не хочу, чтобы Вы вновь купили место эмигрантки и меня покинули. Впрочем, будьте покойны. Несмотря на некоторые внешние остатки гнева, всеобщий мир, думаю, наступит ранее, чем через полгода.

Обнимаю моих дорогих всесильных князей и славного аббата, чьи такт, вкус и познания столь часто меня восхищали. Они, конечно, велят Вам безумно любить меня. Княжна Катиш, которая не знает, что это такое, сделает тем временем свои выписки и получит мои похвалы. И я отвезу госпожу Жиру на Гору Линя обсудить правительственные дела. Напомните ей обо мне.

В моей же памяти только Вы и Вы, и тот куст, за который мы зацепились: вчера я вновь увидел его с ужасом.

То была неопалимая купина, ибо я пылал к Вам все так же. Привезите с собой или, если Вы не тотчас же приедете, пришлите мне Генца. Как много у нас будет сказать друг другу! о нас с Вами, дражайшая княгиня. Я буду повторяться. Говорить, что Вы не только восхитительное, но и превосходное создание. Я первый открыл и объявил, что Вы сама доброта. Кстати, о недоброте, правда ли, что Колинетта, брошенная своим Колен-Куром, находится в Дрездене и собирается сюда? Будьте осторожны, мне сдается, что нам было плохо вместе. Оттуда едут, чтобы любить друг друга, и, к несчастью, я с Вами ни разу не ссорился.

Поручите мне снять для Вас дом, иначе я приеду к Вам в Дрезден, и сие меня разорит: мы покупаем дукаты по 9 флоринов. Приезжайте к нам из экономии. Но не экономьте на Ваших чувствах ко мне. Будьте щедры. Дайте себе волю. Я готов Вас вновь обожать.

Теплице, суббота, пробудившись.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, Вена, 20 ноября [1806 г.?] ⁵⁴⁹

Заставить Вас обожать меня — еще не все, надо не заставлять Вас сожалеть обо мне. К чему Вам служат мое восхищение маленькой юной княжной Барятинской, мое знакомство с ней, затем мое общение с княгиней Базиль⁵⁵⁰, затем чувства расположения, дружбы, а потом мое обожание, о коем я не сразу догадался, и моя страсть?

О! Начнем жить заново, и будьте благоразумнее. Вернемся на десять лет назад: подумайте, не лучше ли было бы вместо Ваших треклятых вечных успехов полюбить меня раз и навсегда и доверить заботу о Вашем здоровье климату, в котором по меньшей мере есть какой-то здравый смысл? Быть может, мы бы даже отделались всего одним бегством. Быть может, Вы бы упасли нас от второго, возгласив громогласней тех, кто способствовал этой второй войне, что в ней ничего нельзя выиграть, но можно все проиграть.

Божество, перед коим преклонялся Потемкин, воспитанница великой matuschka⁵⁵¹, Вы должны были парить над нашими головами и помешать нам поверить в испанские и английские басни. Вернитесь к нам. Я пришлю Вам мое меню. Вы бы немного чаще, чем в последний раз, бывали в особняке-гостинице Линя, где почти не появлялись, не знаю, почему, и я бы предложил Вам прекрасное жилище, более светлое, чем в последний раз, возле городских стен или на эспланаде⁵⁵².

Обед для четырех-пяти мужчин и порой ужин для четырех-пяти женщин. Затем — Теплице вволю и почитание Вас всем миром, при условии, что мое будет особенным. Я окружу приятным всеобщим вниманием моего дорогого князя Базиля. Привезите его, дражайшая княгиня, и наслаждайтесь обществом Ваших детей. Славного, любезного Николя здесь все очень любят. Мы не устаем его хвалить.

Поздравляю Вас с именинами⁵⁵³; я дал бы для Вас небольшой спектакль, если бы Вы были здесь; в моем безразмерном доме я устроил в этом году несколько представлений, и на скамьях и соломенных стульях сидели 22 женщины, а столько же мужчин размещались, как могли.

Не забывайте, обожаемая княгиня, Вашего давнего почитателя, который смог оценить Вас лучше всех.

Вена, сего 20 ноября.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, б. д. ⁵⁵⁴

Извещение, напечатанное в «Журналь де Франкфор» и посланное господам Вальтерам в Дрезден для помещения в других немецких газетах.

Красивая княгиня, еще молодая, хотя она столь прославлена и наделала столько шума в свете, что ей можно дать сто лет, вступившая в свет, будучи ребенком, и уставшая от поклонников, хотела бы завести любовника. От коего требуются лишь красивое лицо, ум и любезность, а также быть весьма обходительным на публике, не слишком хранить верность, если об этом ничего не узнают в обществе, дозволять ей нравиться и не пытаться ни заточить ее в доме, ни стать самому затворником, уметь играть в комедиях, стяжать в свое время разного рода успехи, отличаться приятными талантами, отменным умением вести беседу и не быть чересчур нежным. В особенности нет нужды в его страсти и восторгах. Он даст знать о себе, обратившись в отдел извещений.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, б. д. ⁵⁵⁵

Уходите каждый вечер на две-три минуты раньше остальных, дабы доставить мне удовольствие услышать, как о Вас говорят. Вот и вчера вечером раздался всеобщий хор похвал достоинствам Вашего лица, сердца и ума. То я, дражайшая княгиня, знающий Вас, воздал хвалы Вашему сердцу. Что до остального, довольно увидеть Вас всего одно мгновение. Так вот, сие сердце, стань оно податливым, еще более украсит лицо и ум. Больше никаких «Спасибо за ответ», если только Вы не хотите сказать мне, как та глухая дама, которую Ванчура⁵⁵⁶ так смешно передразнивал: «Я сдаюсь все же». Вы разменяли, не знаю, как, Ваше сердце на россыпь мелочи. Вы не сможете собрать всю эту россыпь так же, как части нашего тела соберутся вместе в долине Иосафата. Потому Вы не обязаны любить меня более, чем у Вас получается. Но Вы могли бы поступать так, словно Ваше сердце вполне цело, а я бы скрыл от общества, от Вас и от себя мое глупое сердце, то, что, движимое желанием, клянусь Вам, все переполнено нежностью.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, б. д. ⁵⁵⁷

Меня разбудили и подали Ваше письмецо, и я не сержусь, хотя мой сон священен. Сие вполне доказывает, что я Вас люблю. Но как оно мило, это письмецо. Милее тех, что я получаю от Вас каждый день. Да, я знаю: Вы меня любите. Зачем Вы оправдываетесь? Мне известна разница между кокетством и желанием нравиться. Вы хотите нравиться всем, и в этом нет ничего плохого. Впрочем, разговор о путешествиях весьма невинен. Этот господин весьма любезен, и я почти заставил его обещать, что он будет в Вене тогда же, когда и мы. Конечно, Тит влюблен, но вовсе не ревнив⁵⁵⁸. Я уверен в Вас, дражайшая княгиня. Репетиция — в час дня. До того времени я надеюсь еще встретить Вас не раз. Но я должен отправиться на завтрак к хорошенькой малышке-еврейке⁵⁵⁹, она придет посмотреть, как мы играем.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, б. д. [Теплице, осень] ⁵⁶⁰

Ваш ум слишком привык ко мне. Ваши чувства притупляются, хотя и не служат Вам. Ваше сердце пресыщается, хотя его ничто не питает, а Вашему вкусу для пробуждения необходима моя чрезмерная любовь. Нынче, любезная Араминта⁵⁶¹, я хочу, чтобы Вы написали мне в ответ записочку, не оставляющую без надежды, хотя и не подающую ее, и доказывающую, что я не совсем не прав, любя Вас.

Бог мой! Весь день Вы всех околдовывали! Как Вас слушали и восхищались Вами! Видели ли Вы, как все глаза были устремлены на Вас, как Вас слушали, замерев? Мне все сие не нравится; ибо так Вы вскружите голову тем немногим в Вене, у кого она еще на месте.

Ваш голос столь же прекрасен, сколь другой голос мил. Мы и впрямь стоим сей пары, не так ли? Мой приятель одержал блистательную победу, так как Бельмонте⁵⁶² не осмелился прийти. Проницательный Кастелафар⁵⁶³ написал ему, чтобы он не приходил, и что с другим обращаются лучше, чем с ним. Итальянец побежден Бельгией, но Пруссия и Америка не побеждены. Между тем Бельгия принесла бы Вам больше. У моего приятеля более трогательная любовь. Моя всего лишь вызывает сочувствие. Он ничего не получил, а я и того меньше. Сие трудно осознать. Вчера Марков, дав нам понять, что мы ничего не стоим, что нам это известно и что мы хорошо знаем друг друга, собрал нас вместе. Наш кюре благословил наш союз. Наш нотариус составил контракт.

Опасайтесь воздуха Теплице, моя бесценная. От отчаяния травятся. Я не хочу давать жизнь: но я не хочу и терять ее, как та бедная девица, которая, умирая от руки своего любовника, продолжает справляться о его самочувствии, ухудшившемся от того, что на него подействовал тот же яд или с ним случился апоплексический удар от угрызений совести.

Здесь больше великодушия, чем в России. Там больше любезности. Вот разница. Запрещаю Вам быть столь любезной. Но я бросаю вызов той, которую Вы заставите меня любить: мне было бы невозможно повиноваться Вам. Спасибо за ответ.

Я не пишу Вам стихов. Это хуже. Кристина только что вошла. Я закончил мое письмецо. Я не хочу, чтобы подумали, до какой степени я глуп, чтобы так любить Вас; я всегда скажу, что это шутка, что Вы слишком восхитительны, чтобы любить Вас и чтобы я мог когда-нибудь поверить в Вашу благосклонность.

Но это подлинная правда, и не бахвалясь своей любовью, искренней, идущей от сердца, скажу, что третьего дня, не зная, где это сердце успокоить, освободив его от всегдашней заботы, предавшись на волю случая, предпочтя пастораль, я отправился в сад и был очарован встречей со служанкой, очищавшей газон от опавших листьев, которые она складывала в корзину. Любовь (вовсе не к ней) понудила ее освободиться от этой корзины и позволила мне вспомнить о Вас.

Вчера Ваши волосы заставили меня продаться дьяволу, поскольку я не мог отдаться Вам. Бог мой, как милы ваши записки, Ваша и Катиш, сколько в них хорошего вкуса. Я, конечно, прав, но все же я браню себя за то, что вижу Вас такой, какой вижу. Выражение «любить до безумия» было придумано для меня.

Прикажите подать лошадей в половине седьмого, дражайшая княгиня.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, б. д. ⁵⁶⁴

Любовный вздор на время прекращен по причине своего рода усталости, выказанной Вами с приятностью по его получении. Есть только одно средство исцелиться, и то, что Вы послали мне, дабы доставить мне радость, повергает меня в страх. Мои недуги меня вовсе не мучают. Вы не услышите меня как томного влюбленного, который говорит с Вами о своей несчастной любви. Оставьте у себя Вашу склянку и заберите у меня подаренный Вами любовный напиток, дражайшая, прекрасная, божественная и невыносимая, которую я устыжаю и обожаю.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, б. д. ⁵⁶⁵

«Она гордая, но честная», — говорит Фрипорт о Линдане. «Она часто отказывается от ужина… по причине здоровья», — говорит Полли⁵⁶⁶. Полагаю, Вы и впрямь такая, но надеюсь, что нынче голод выгонит волка из леса и благодаря сему мы будем лицезреть Вас на два с половиной часа дольше.

Если бы Вы были женщиной из плоти и крови, Вас тронул бы сей счет до минуты. Я похож на иудеев, бросивших своего Бога ради идола. Мой идол — Вы, и Вам известно, из чего идолы сделаны. Статуя красива. Я доволен скульптором. Но вот беда. Ее выражение лица не дает к ней приблизиться. Страшно услышать ужасное пророчество. Если бы Вы были только статуей, Вас можно было вертеть, как угодно. И держу пари, что я бы смог Вас полюбить.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, б. д. ⁵⁶⁷

Порой, дабы остудить кипящую кровь и утишить буйство чувств, надо уйти от Вас, как вчера, и подумать, не веря в это, что, раз нам было хорошо вместе, стало быть, мы живем, как муж и жена.

К примеру, я был вполне счастлив вчера провести рядом с Вами девять часов кряду. Вам-то это все равно, бездушное тело и бестелесная душа. Кристина велит осведомиться у Вас, не желаете ли Вы прогуляться. Страх остаться без Вас победит мой страх, когда я буду в карете.

Отвечайте поскорее и по оплошности (ибо, как Вы говорите, она не доказывает любви) напишите: да, прогуляемся, люблю тебя.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, б. д. [лето или осень 1805 г.?] ⁵⁶⁸

Порой за вас ходатайствует передо мной Ваше лицо. Порой — Ваш ум. Ваше письмецо, к примеру, — очаровательно. Довожу все же до Вашего сведения, что Лобковиц, когда после ужина она уединяется со своим мужем⁵⁶⁹ в амбразуре окна, Вас намного превосходит.

Отчего у Вас не курносый носик? Обладатель черного портфеля пролез бы в окно, и меня бы уже любили или ненавидели.

Ужасно то, что нет ни того, ни другого. Как можно притязать на благоразумие и отправляться гулять по такой погоде?

Ваше сердце похоже на гору Теплице, какой она видится нынче. Гору, покрытую снегом.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, б. д. ⁵⁷⁰

Вы, должно быть, не так понятливы, чтобы поверить, что кого-то любят больше, чем Вас? Условимся покамест, что невозможно, чтобы Вы в это поверили. Сей господин и я не сказали ничего, достойного внимания. Мне захотелось потешиться и над Вами, и над ним и посмотреть, станете ли Вы ревновать или останетесь уверенной в себе. Мне немного досадно, что мои обхождения не принесли большего. Отлично видно, что это человек из другого мира. Довлеет Вам быть человеком мира сего, коего я люблю более всех.

Приходите как можно раньше.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, б. д. ⁵⁷¹

Я обещал Кристине быть нынче добрым отцом. Но я поспешу навстречу любви и дружбе, как только вырвусь из рук брадобрея.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, б. д. [1805 г.?] ⁵⁷²

Отчего Вы нынче лишаете омовения столько прелестей? Если к Вам придут с визитом, пришлите мне срочно, дражайшая княгиня, жителя полей⁵⁷³. Вы заставите меня носиться по ним, дабы Вам понравиться: если бы я его искал, Вы бы меня туда отправили.

Вы уже отходите ко сну? Вы меня ждете? Мой аббат, поскорее, иначе лечу к Вам.

[Приписка по-немецки: приглашение на представление комедии «Барого»⁵⁷⁴.]

Екатерина II (1729–1796), урожденная София Фредерика Августа, принцесса Ангальт-Цербстская, императрица Всероссийская (с 1762 г.)

Портреты

В 1783 году Екатерина II сочинила по-русски совместно с Львом Нарышкиным «Письмо каноника» и «Ежедневную записку общества незнающих» и опубликовала их в журнале «Собеседник любителей российского слова» (1783, т. VII и VIII), который выходил под руководством княгини Екатерины Романовны Дашковой. Между тем «Записка» пародировала заседания Российской академии, председателем которой была та же самая княгиня Дашкова; отношения между ней и Нарышкиным после этой публикации испортились, и продолжения публикаций не последовало⁵⁷⁵. Екатерина писала об этом Гримму: «Чтобы Вас посмешить, хотела я Вам послать переводы кое-каких шуток из журнала со всякой всячиной: среди прочего рассказано там про „общество незнающих“, на две палаты разделенное <…>. В палатах этих толкуют обо всем вкривь и вкось: вторая рассуждает, а первая ей материи подбрасывает; и все сие так серьезно, так натурально, что читатель может со смеху лопнуть, а кое-какие фразы войдут в пословицы: но слишком уж хорошо написано, и авторы с издателями повздорили; издатели тем сами себе повредили: ведь прежде веселил их журнал и город, и двор» (19(30) декабря 1783)⁵⁷⁶. Тем не менее в 1787 г. Екатерина вернулась к идее создания игрового литературного общества и основала вместе с теми, кто сопровождал ее в путешествии в Тавриду, эрмитажный кружок, в рамках которого было сочинено несколько комедий и драматических пословиц.

Принц де Линь [Аттестат в незнании] [1787] ⁵⁷⁷

Пред лицом знатоков незнания всем незнающим привет.

Изучили мы распорядок дня великой государыни и, удостоверившись, что помимо познаний своих не знает она ничего, полагаем, что можем выдать ей аттестат, о коем она нас просила. И вот почему.

Встает она в 6 утра и чем занята? Только и делает, что читает, сочиняет безделки вроде кодексов, уставов и законов, в малом своем хозяйстве наводит порядок и по временам взгляд на него бросает. Все сие дело нехитрое. Обедает в полдень и о чем беседует? Об одних лишь пустяках, вроде вещей, каких сроду никто не говорил и не делал, ибо ежели, пользуясь свободой, ею предоставляемой, на хитрость пойти и заставить ее о себе самой говорить, станет она отвечать, и понимая, что слова и дела ее сплошь вздоры, незнание свое охотно обнаружит.

Два часа она тому доказательства предоставляет, а затем в свои покои возвращается. О чем там говорит? что там делает? Ничего не говорит, потому что пребывает в одиночестве и думает только о безделицах, вроде участи подданных своих, которых, как слышно, желает счастливыми соделать.

В чем же сие счастие заключается? В милостях, благодеяниях, подарках. Хорошо счастие.

Из покоев своих выходит в шесть пополудни. Чем занята? Только и делает, что всем угождает, ибо незнающих ищет: но кто ж ее в том превзойдет?

Так велика ее простота, что сочли незнающие делом самым почтенным незнанием щеголять: но в том не преуспели, и коль скоро лишились мы незнающих в том же роде и ей немногим уступающих, как то Монтескье, частенько подобными же вздорами забавлявшийся, Вольтер, к ее незнанию ревновавший, Руссо, вялости ее слога могший позавидовать, принуждены мы от их имени выписать ей сей аттестат в незнании, не надеясь никогда с нею сравняться: однако ж льстим себя надеждой, что в деле сем знаем толк.

Вследствие чего объявляем ее не знающей вовсе ничего и братьям и сестрам ее возлюбленным ставим в пример, дабы следовали они по ее стопам. Ибо так нашей душе угодно.

Людвиг Кобенцль. А. Д. Мамонов. Линь. Нассау. Сегюр

Принц де Линь [Диплом о незнании] [1787] ⁵⁷⁸

Верным друзьям нашим, незнание привечающим, а от дверей любой академии удаляющимся, привет. Получив от славной незнающей прошение об аттестате, потребном для того, чтобы вступить в пользование правами, привилегиями, прерогативами и льготами, нашей августейшей корпорацией предоставляемыми, предписали мы ей вручить нашему секретарю доказательства и грамоты, на коих она оное прошение основывает. И коль скоро следует из сих подлинных документов, что:

1) вышеозначенная незнающая ни читать, ни писать не умеет;

2) ни на одном языке говорить красно не способна;

3) в малых владениях своих насадила незнание самое удовлетворительное, загасивши яркий свет нетерпимости, заменивши древние и почтенные обычаи такими законами и указами для дворянства, купечества и стражей, ее земли охраняющих, какие по вкусу могли бы прийтись только незнающим вроде Монтескье, Локка и проч.;

4) мысли об истории ее прихода, под ее диктовку записанные⁵⁷⁹, чуждаются благородного педантства и изящного многословия, какое отличает все истории мира, монахами и отцами церкви сочиненные;

5) вместо того чтобы приходы свои охранить от шарлатанства и безумств мистических ученою методой и властным произволом, ограничилась она тем, что сии заразительные безумства высмеяла в комедиях⁵⁸⁰, где морали, веселости и острого ума полно, а учености нет ни капли;

6) составила она словарь на двух-трех сотнях языков⁵⁸¹, с благородной целью множество других толстых книг отменить и сделать так, чтобы никто их не читал;

7) наконец, предоставила тысячу других доказательств полного незнания всего, что касается до практической философии, которую по незнанию своему предпочитает она философии умозрительной, и стремления мораль почерпывать в собственном сердце, а не в книгах преподобных отцов-доминиканцев,

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

113

12(23) декабря.

114

Decin, SOA, Fonds Clary Aldringen, 154. Единственный известный на сегодняшний день экземпляр стихов, напечатанных на отдельном листке. Водяной знак бумаги (охотничий рог), указывающий на бумажную фабрику Geb. Kiesling, а также погрешности во французском языке говорят в пользу предположения, что стихотворение было напечатано в Германии. В начале царствования Александра I принц де Линь обратился к нему с просьбой проверить, как обстоят дела с его русским пенсионом. Отсылки к Александру Македонскому, в том числе как к миротворцу, сумевшему примириться с побежденными им персами, и упоминание римского императора Тита, изображаемого в античных источниках и в трагедии Ж. Расина «Береника» (1671) идеальным правителем, указывают на то, что стихотворение, возможно, было написано в период между заключением в июле 1807 г. Тильзитского мира с Наполеоном и выходом в 1810 г. России из направленной против Англии континентальной блокады. Однако подобные хвалебные уподобления появляются с самого начала царствования Александра I.

115

AML, II, 252 (подписное письмо, бумага с траурной каймой); APL. 1931. T. XII. P. 19 (местами ошибочное чтение).

116

Герцог Карл Александр Лотарингский (1712–1780), австрийский фельдмаршал, и Фридрих IІ.

117

Caractères et portraits. P. 176. Текст написан в 1796 г.

118

Mélanges. 1796. Т. VII. P. 175–176. Мемуары, оформленные как письма к графу де Сегюру (лагерь под Очаковом, 1 августа 1788 г.). Перевод В. А. Жуковского // Вестник Европы. 1809. № XXI, ноябрь. С. 20–21.

119

Принц Ангальт-Бернбург (прим. Линя). В оригинале: «кузена императрицы».

120

AML.

121

AML; DLA. Archives Cotta. Ms IV. F. 267 r.–v. Очаков был взят 6(17) декабря 1788 г.

122

Граф Роже де Дамас познакомился с принцем Ангальтским в Германии в декабре 1787 г. по пути в Россию.

123

На литургии в мечети, превращенной в храм, священник читал текст Евангелия на вход Господень в Иерусалим. См.: Рассказ священника очевидца о взятии Очакова / Мерцалов А. Е. // Русская старина. 1887. Т. 56. № 10. С. 213–215. Оратория «Te Deum» Джузеппе Сарти, походного композитора и дирижера оркестра князя Потемкина, была исполнена в 1789 г. огромным хором и военными оркестрами, с колокольным звоном и пушечной пальбой.

124

Надо ли предполагать, что принц Ангальтский сообщает Линю о посвящении Дамаса в масонскую степень мастера?

125

Видимо, граф, затем принц Франц Фердинанд фон Траутмансдорф-Вейнсберг (1749–1827), полномочный посланник в Австрийских Нидерландах (1787–1789), камергер, затем гофмейстер венского двора. Упоминается в письме Линя П. А. Румянцеву (суббота 22 [ноября 1788 г.], см. с. 480 настоящего издания.

126

Cadot M. L’image de la Russie dans la vie intellectuelle française (1839–1856). Paris: Fayard, 1967. P. 68–69.

127

Mélanges. 1807. T. XXIX. P. 202.

128

Mélanges. 1801. T. XXI. P. 294.

129

Fragments de l’histoire de ma vie. T. 1. P. 373–374.

130

Вероятно, Полина Курляндская, которую принц де Линь упоминает в письмах к княгине Е. Ф. Долгорукой.

131

Mazon A. Deux Russes écrivains français. Paris: Didier, 1964; см. также: Гречаная Е. П. Когда Россия говорила по-французски: русская литература на французском языке (XVIII — первая половина XIX века). М.: ИМЛИ РАН, 2010.

132

AML. Анна Александровна Голицына (1753–1842), супруга генерала Бориса Андреевича Голицына (1766–1822), добрые знакомые Линя.

133

Mélanges. 1796. Т. XIII. P. 439–440. Разумеется, Вольтер не мог ничего написать на сборнике стихов, вышедшем после его смерти. Послание Вольтера к Белосельскому (27 марта 1775 г.; D19388) было напечатано во «Французском Меркурии» в мае 1775 г. Оригинал утрачен. В альбоме Белосельского оно записано секретарем Вольтера Ваньером, вероятно, когда он приехал в Петербург заниматься библиотекой философа. Видимо, его и показал Белосельский Линю. В несколько измененном виде стихи опубликовал граф Янош Фекете Галанта (тоже знакомый Линя) как адресованные лично ему. См.: Stroev A. Les filleuls de Voltaire // Histoire de la littérature et jeux d’échange entre centres et périphéries. Paris: L’Harmattan, 2010. P. 181–190, и наше предисловие к книге (c. 28–29).

134

Mélanges. 1801. Т. XXII. P. 20–21.

135

Mélanges. 1808. Т. XXXI. P. 143.

136

Княгиня Е. П. Багратион.

137

Mélanges. 1808. Т. XXXI. P. 169–172.

138

Верещагин В. А. Московский Аполлон. Альбом князя А. М. Белосельского. 1752–1809. Пг.: тип. Сириус, 1916. С. 72.

139

РГАЛИ. Ф. 172. Оп. 1. Ед. хр. 152. Л. 123–127, копия с собственноручными поправками; Mazon A. Deux Russes écrivains français. P. 345–348.

140

Mazon A. Deux Russes écrivains français. P. 75–78.

141

«Рыцарем Трубадуром» назвал князь Белосельский принца де Линя в «Послании о рыцарстве».

142

Генрих II (1515–1559), король Франции с 1547 г., был смертельно ранен в глаз на турнире графом Габриэлем де Монтгомери.

143

В 1660‐е гг. Мольер создает комедии-балеты, роскошные постановки для придворных увеселений.

144

Вариант этой записки находится в альбоме князя. См.: Верещагин В. А. Московский Аполлон. С. 17.

145

РГАЛИ. Ф. 172. Оп. 1. Ед. хр. 152. Л. 102 — 103 об. Мы сердечно благодарим Е. П. Гречаную, предоставившую нам этот текст.

146

Аббат Гийом Амфри де Шолье (1639–1720), поэт, и в старости воспевавший радости жизни. Линь писал в «Безнравственных рассказах»: «Порой соперник Шолье, я набрасываю несколько стихов, без размера и без мыслей» (Ligne Ch.-J. de. Œuvres romanesques. T. I. P. 191).

147

Пьер-Жозеф Бернар, прозванный Вольтером Жантиль-Бернар (1708–1775), поэт, представитель легкой поэзии, и драматург.

148

Пьер Тейар, сеньор де Баяр (Баярд; ок. 1473–1524) — полководец, прозванный «рыцарем без страха и упрека».

149

Маркиз Франсуа-Жозеф де Бопой де Сент-Олер (1643–1742), салонный поэт, член Французской академии, был известен как остроумный собеседник. Согласно Вольтеру, он написал свои лучшие стихи, когда ему было за девяносто лет.

150

Барон Пауль Край фон Крайова (1735–1804), австрийский генерал, в 1799 г. отвоевавший у Франции Ломбардию.

151

Mélanges. 1808. T. XXXI. P. 163.

152

Œuvres diverses de M. le Marquis de Wargemont, capitaine attaché au cinquième régiment des chasseurs à cheval (1783); Instructions pour la jeunesse, par M. le Marquis de Wargemont (1785).

153

Сосуд разных творений маркиза де Варжемонта, содержащий нравоучительные истории, анекдоты и проч. / Пер. с фр. яз. Е[вграфом] К[омаровским]. СПб.: печ. у Вильковскаго и Галченкова, 1786; История девицы де Морсаи, или Благополучная оспа. Пер. с фр. яз. князем Парфением Енгалычевым. М.: тип. Пономарева, 1786; Наставления юношеству г. маркиза Ванжемонта. Пер. с фр. яз. народным учителем Ник. Розановым. М.: Тип. Решетникова, 1793.

154

Mémoires de la baronne d’Oberkirch / Éd. S. Burkard. Paris: Mercure de France, 1989. P. 283, 376–377, 402–403, 470.

155

Дневник маркиза Марка-Мари де Бомбеля (21 мая 1795 г.), Bombelles M.-M. de. Journal. Genève, 1998. T. IV. P. 327–328.

156

Приложение к камер-фурьерскому журналу. 1797. С. 53.

157

Rzewuska R. Mémoires (1788–1865) / Éd. G. Gaetani Grenier. Rome, 1939–1950. Т. I. P. 91–92.

158

Fragments de l’histoire de ma vie. T. I. P. 393–394.

159

Nouveau recueil 1812. P. 108–113. Письмо написано для публикации; принц использует формулы из подлинных писем и своего эпистолярного романа.

160

Ср.: «ради Вас <…> я нарушил свой обычай никогда не писать, находясь за пределами города, в котором живу» (Принц де Линь графу Роже де Дамасу [Вена, начало 1804 г.]).

Принц повторяет фразу «я никогда не пишу за пределами города» в эпистолярном романе «Письма Федора к Альфонсине», написанном в 1814 г. (действие происходит в Вене в 1790 г.) и опубликованном впервые в 1921 г.: Ligne Ch.-J. de. Lettres de Fédor à Alphonsine // Œuvres romanesques. Т. II. P. 303.

161

«Занимаю себя чтением до трех часов ночи записки к одной баронессе, составленной из сих оборотов, в коих блещет острый ум и дышит любовь. „В котором же часу узрю мою красу?“» (Принц де Линь княгине Долгорукой, Вена, 20 апреля [1806]).

162

«Мне приятно, что вчера Вы спросили, опубликую ли я мои письма к Вам. Или Вы думаете, что у писем, продиктованных сердцем, бывают черновики? Если бы эти письма были плодом ума или я писал их для публики, то бумага пылала бы, я бы сочинял красивые фразы, избитые или столь закрученные от избытка чувств, о бремени жизни, ее крутом склоне, неодолимой тяге и т. п., что никто бы ничего не понял» (Принц де Линь княгине Долгорукой [осень 1805]).

163

«…я хотел бы заставить Вас пить до положения риз. Как же великий визирь не испробовал сие средство? Ему не хватило утонченности. Но о нем с приятностью читается в „Туберозе“. Ежели он не мог сравниться с ним в любезности, то отчего он не попробовал китайский опиум?» (Принц де Линь княгине Долгорукой [осень 1805?]).

164

Маршал Никола Катина (1637–1712).

165

Полководец, маршал Франсуа Анри де Монморанси-Бутвиль, герцог Люксембургский (1628–1695).

166

Полководец Луи IІ де Бурбон, принц де Конде (1621–1686).

167

Полководец, маршал Анри де Ла Тур д’Овернь виконт де Тюрен (1611–1675).

168

Не идет ли речь о Юлии Крюденер?

169

Трагедия была впервые сыграна 12 января 1750 г. Мадлен-Анжелика де Невиль-Вильруа, овдовев, сочеталась вторым браком с маршалом Шарлем Франсуа Фредериком герцогом Люксембургским; покровительница Ж.-Ж. Руссо, приятельница принца де Линя. Известно только письмо к ней Вольтера от 9 января 1765 г. (D12300), где о трагедии речь не идет.

170

Графиня Софи-Жанна Септимани д’Эгмон (1740–1773), супруга генерала Казимира Пиньятелли графа д’Эгмона, хозяйка салона, принимала у себя Вольтера и Руссо, переписывалась с королем Швеции Густавом IІІ. Дочь маршала Луи-Франсуа-Армана де Виньро дю Плесси герцога Ришелье (1696–1788), знаменитого любовными и военными победами, дуэлянта, ловкого царедворца, члена Французской академии, друга Вольтера.

171

Генриетта Английская (1644–1670) в 1661 г. вышла замуж за своего кузена, герцога Филиппа Орлеанского, брата Людовика XIV; Мария де Бурбон герцогиня де Монпансье (1605–1627); Анна-Мария-Луиза Орлеанская де Монпансье (1627–1693), героиня Фронды.

172

Писатели Венсан Вуатюр (1597–1648) и Жан-Луи Гез де Бальзак (1597–1654); Анна-Бенедикта Луиза де Бурбон-Конде герцогиня дю Мен (1676–1753), основательница шутливого литературного Ордена пчелы, покровительствовала молодому Вольтеру, стремилась играть политическую роль.

173

Франсуаза д’Обинье маркиза де Ментенон (1635–1719), внучка писателя Агриппы д’Обинье, вдова писателя Поля Скаррона, воспитательница побочных детей Людовика XIV, затем его морганатическая жена, основательница пансиона для благородных девиц в Сен-Сире; Мария де Рабютен-Шанталь маркиза де Севинье (1626–1696) прославилась своими письмами.

174

Военачальник Луи де Бальб де Бертон де Крийон (1541–1615).

175

Франсуа Ле Метель де Буаробер (1589–1662), поэт и драматург, весельчак, любимый секретарь Ришелье.

176

Графиня Джорджиана Спенсер, урожденная Пойнтц (1737–1814), меценатка, автор множества писем, хранящихся в Британской библиотеке. Ее дочь, красавица герцогиня Девонширская (1757–1806), дружила с Марией-Антуанеттой.

177

Всем (итал.).

178

Госпожа де Севинье.

179

APL. 1924. T. V. P. 26–27.

180

Короткие прически а-ля Тит вошли в моду благодаря актеру Франсуа-Жозефу Тальма, который в 1791 г. надел тогу и постригся на античный лад для роли в трагедии Вольтера «Брут».

181

Поэт Пьетро Метастазио (1698–1782), автор пьесы «Милосердие Тита» (1734), по мотивам трагедии П. Корнеля «Цинна», положенной на музыку Глюком (1752), Моцартом (1791) и др.

182

«Amici, diem perdidi». Слова императора Тита Флавия Веспасиана: «А когда однажды за обедом он вспомнил, что за целый день никому не сделал хорошего, то произнес свои знаменитые слова, памятные и достохвальные: „Друзья мои, я потерял день!“» (Светоний. Жизнь двенадцати цезарей. Кн. 8. Божественный Тит. VIII. Пер. М. Л. Гаспарова).

183

Томазо Аньелло, по прозванию Мазаньелло (1623–1647), рыбак, предводитель народного восстания в Неаполе против испанского вице-короля. Тронулся умом и был убит.

184

Филипп Кино (1635–1688), поэт и драматург.

185

Маркиз Шарль-Франсуа де Бонне (1750–1825), военный, дипломат и политик.

186

Перевод Е. П. Гречаной.

187

Барон Карл Яковлевич Бюлер, русский дипломат, сенатор (см. прим. 2 на с. 422).

188

Decin, SOA, Fonds Clary Aldringen, 154. Черновой автограф. Адресат не вызывает сомнений, так как существует автограф послания принца де Линя с надписью: «Ее Высочеству Госпоже Княгине Волконской, урожденной княжне Зинаиде Белосельской» (Houghton Library. Harvard College Library. Harvard University, Cambridge, MS Russian 46. (7)). Приводим черновой вариант стихотворения и текст, фигурирующий в этом письме.

189

Le mont Catius: что имеется в виду, не ясно. Известны римское божество по имени Каций, покровительствовавшее детям, а также Каций Инсубер, римский философ-эпикуреец I в. до н. э., отличавшийся доступным, упрощенным изложением эпикурейской философии. Возможно, это искаженное написание одной из гор в районе города Томы (ныне Констанца), места ссылки Овидия.

190

Это ведь то же, что Рюрик? Если нет, то последнюю строку читайте так: «О том, что Рюрика была нестрогой дочь» (прим. принца де Линя).

191

Деревня около г. Яссы. Современное название Цуцора.

192

АВПРИ. Ф. 89 (Сношения с Турцией). Оп. 1. Ед. хр. 2042. Л. 12 об. — 13. Копия в бумагах П. А. Румянцева.

193

РГБ. Ф. 64 (Вяземы). К. 114. Ед. хр. 57. Л. 5–6. Адрес: «Его Высочеству господину князю Голицыну». Все три записки собственноручные.

194

Загородный дом принца де Линя на холме Каленберг в окрестностях Вены.

195

РГБ. Ф. 64 (Вяземы). К. 114. Ед. хр. 57. Л. 3–4. Адрес: «Его Высочеству господину князю Голицыну».

196

РГБ. Ф. 64 (Вяземы). К. 114. Ед. хр. 57. Л. 1–2. Адрес: «Его Высочеству господину князю Голицыну». Помета «Три записки господина принца де Линя».

197

Каленберг, который принц называл своим «приютом».

198

Golovkine F. La cour et le règne de Paul I^er: Portraits, souvenirs et anecdotes / Éd. S. Bonnet. Paris, 1905. P. 216–219.

199

Decin, SOA, Fonds Clary Aldringen, 152 (автограф); AML, копия рукой Марии-Каролины Мюррей; APL. T. IV. P. 73.

200

Decin, SOA, Fonds Clary Aldringen, 152; зачеркнутая копия под названием: «Стихи к господину графу Головкину».

201

Гефестион (ок. 357–324 до н. э.) — военачальник и фаворит Александра Македонского.

202

Парменион (ок. 400–330 до н. э.) — полководец Александра Македонского; убит по его приказу по подозрению в участии в заговоре Филоты, который был сыном Пармениона. Ср.: «Много Гефестионов в лагере Александра, русского царя, но ни одного Пармениона» (Ligne Ch.-J. de. Fragments d’histoire de ma vie. Cahier 26 [1812]. T. I. P. 247).

203

Воды близ Богемии (прим. Ф. Г. Головкина). Стихотворение Ф. Г. Головкина «Прощание с Теплице» было опубликовано в ноябре 1802 г. в журнале «Spectateur du Nord» (р. 183–185). См.: Somov V. La Russie dans la presse des émigrés: Altona, Hambourg, Brunswick et Saint-Pétersbourg // ВИВЛIОθИКА: E-Journal of Eighteenth-Century Russian Studies. 2016. Vol. 4. P. 174.

204

Принц де Линь (прим. Ф. Г. Головкина).

205

Мадемуазель де Флери (прим. Ф. Г. Головкина). Ошибка Ф. Г. Головкина (или издателя?). Имеется в виду Фанни-Кристина-Клодина де Линь (1788–1867), внебрачная дочь принца Шарля-Антуана де Линя и внучка принца де Линя по прозванию Титина.

206

Госпожа де Клари (прим. Ф. Г. Головкина).

207

Владетельные князья этих мест (прим. Ф. Г. Головкина).

208

В окрестностях Теплице находятся дороги, по которым король Пруссии вступил в Богемию.

209

Гигея — богиня здоровья в греческой мифологии.

210

Mélanges. 1802. T. XXVI. P. 342–344.

211

Mélanges. 1802. T. XXVI. P. 372–373.

212

Принц де Линь пересказывает стихи Вольтера из его письма, адресованного князю А. М. Белосельскому (Ферне, 27 марта 1775 [D19388], которые князь опубликовал в «Меркюр де Франс» в мае 1775 (p. 178–179): «На ледяных брегах влачил Овидий дни / И повстречал там дочь Орфея…»; см. с. 28–29 этой книги). Между тем другой корреспондент принца де Линя, Янош Фекете, граф Галанта (1741–1803) утверждает, что эти стихи были адресованы ему Вольтером в письме от 23 октября 1767 г. (D14498). Фекете опубликовал их в своем сборнике «Мои безделки, или собрание разных опытов в стихах и прозе» (Женева [Вена], 1781, II, 248). А принц де Линь оставил шутливую запись в альбоме князя Белосельского: «Стихи якобы г-на де Вольтера принадлежат мне, он всего лишь плагиатор» (Вена, 22 марта 1792 г.) (Верещагин В. А. Московский Аполлон. С. 72).

213

AML, копия; заголовок и два исправления — автограф.

214

Валер — базилика и замок (XII–XIII вв.) в окрестностях города Сьон на юго-западе Швейцарии в кантоне Вале. В ризнице хранятся богато расшитые церковные облачения византийской работы.

215

Речь идет о загородном доме Ф. Г. Головкина под Парижем.

216

Кальтенберг (прим. принца де Линя).

217

Анн-Жан-Мари-Рене Савари, герцог де Ровиго (1774–1833) — министр полиции Наполеона с 3 июня 1810 г.

218

Камальдулы — католическая монашеская конгрегация, основанная св. Ромуальдом в XI в. в местечке Камальдоли в Тоскане.

219

Текст нижеследующих писем окончательно не установлен. Оригинал первого письма не сохранился; оп.: Annales Prince de Ligne. T. IV. P. 71–72. Следующие три письма печатаются по «Nouveau recueil», то есть по версии 1812 г., подготовленной для печати. Сохранились фрагменты их копий рукой Мари-Кристины, дочери принца.

220

Последние советы, или Политическое завещание министра императора Леопольда I (Роттердам, 1706). Текст также циркулировал в рукописи, переиздавался в ХІХ–ХХ вв. О жанре см.: Строев А. Ф. Жанр поддельных политических завещаний: от Петра I до Сталина // Культура и искусство. 2013. № 5. С. 487–508.

221

Принц де Линь написал трагедию «Дон Карлос» по мотивам одноименных пьес Ф. Шиллера и В. Альфьери.

222

В издании опечатка. Каленберг в окрестностях Вены.

223

Decin, SOA, Fonds Clary Aldringen, 152. Копия с пропусками, вариантами и исправлениями, сделанная в ходе подготовки публикации в: Nouveau recueil 1812. T. I. P. 161–164.

224

В переписке принца де Линя и Екатерины II это слово означает голландцев..

225

В 1772 г. в Амстердаме Линь оказался замешан в драку, был избит и временно заключен в тюрьму.

226

Намек на Иоанну Безумную (1479–1555), супругу короля Кастилии Филиппа Красивого, мать императора Карла V.

227

Такого имени не было ни у бабки графа Головкина, ни у его матери. Только у его сестры было имя Генриетта-Корнелия-Катарина-Жанна.

228

Мария-Клара фон Нассау — племянница Генриха III. Вдова Альбера-Анри де Линя и жена его брата Клода-Ламораля (1618–1679).

229

То есть православным.

230

Католическое аббатство Фульды, города на территории Священной Римской империи германской нации, и центр одноименной епархии, было в 1801 г. передано штатгальтеру Голландии Вильгельму V, принцу Оранскому и Нассау-Дицскому; в 1806 г. Наполеон включил его в состав королевства Вестфалия.

231

Рутгер Ян Шиммельпеннинк (1761–1825) — голландский политический деятель, великий пенсионарий Батавской республики (1805–1806). Тщетно противился намерению Наполеона превратить Нидерланды в королевство.

232

Анри-Альфонс де Брюж — адъютант герцога Ангулемского, генерал-лейтенант на французской службе, муж сестры Ф. Г. Головкина, графини Генриетты-Корнелии-Катарины-Жанны (р. 1744).

233

Имеется в виду граф Юрий Александрович Головкин (1762–1846), который в 1805 г. отправился в Китай во главе русской дипломатической миссии с целью развития торговых отношений между двумя странами. Миссия закончилась неудачей, путешественники вернулись в Россию в 1806 г. Граф Ю. А. Головкин встречался с принцем де Линем летом 1812 г.

234

Имеется в виду «Послание Вольтера китайскому королю [Цяньлуну] касательно изданного им сборника стихов» (1771).

235

Decin, SOA, Fonds Clary Aldringen, 152. Копия, сделанная в ходе подготовки публикации в: Nouveau recueil 1812. Т. I. P. 185–188.

236

Имеется в виду новая знать, созданная Наполеоном.

237

Торговка зеленью в Афинах признала в Теофрасте чужеземца по его акценту.

238

А.-Л.-Ж. де Сталь писала Ф. Г. Головкину из Коппе 22 июля [1808 г.]: «Говорят, что весь Париж находит вас таким любезным, что вас принимают за француза доброго старого времени, возвратившегося во Францию в облике русского, чтобы повеселиться» (Головкин Ф. Двор и царствование Павла I. Портреты, воспоминания / Пер. с фр. А. Кукеля. М.: Олма-пресс, 2003. С. 364). Она пишет о его «великолепной легкости».

239

Неточность принца де Линя в написании имени. Имеется в виду маркиза Франсуаза-Атенаис де Монтеспан, урожд. де Рошешуар де Мортемар (1641–1707), фаворитка Людовика XIV.

240

Мари-Мадлен де Лафайет (урожд. Пьош де Ла Вернь; 1634–1693) — писательница, хозяйка салона.

241

Нинон де Ланкло, см. прим. 1, с. 47.

242

Имеется в виду легендарный граф де Сен-Жермен (ум. 1784), авантюрист, объявивший себя обладателем эликсира вечной жизни.

243

Копия Дечина: «Да и что ты делал так долго в Петербурге и Берлине? Ты должен был никогда не покидать твоего друга Линя» (Decin, SOA, Фонд Клари-Альдринген, 152).

244

Золотая середина (лат.; Гораций. «Оды», II, 7).

245

Маркиза Мари де Севинье (1626–1696) была автором прославленных писем.

246

Жан де Корбинелли (1622–1716), историк и составитель литературных антологий родом из Флоренции, друг и помощник в делах маркизы де Севинье, неизменно оказывал ей моральную поддержку.

247

Все прочие (итал.).

248

Decin, SOA, Fonds Clary Aldringen, 152. Копия, сделанная в ходе подготовки публикации в: Nouveau recueil 1812. Т. II. P. 34–37.

249

Предположительное чтение.

250

Провинция на западе современной Бельгии, принадлежавшая до 1795 г. Священной Римской империи германской нации, а затем Франции.

251

Прозвище принца Шарля-Жозефа де Клари-Альдрингена (1773–1831), внука принца де Линя.

252

Титина, внебрачная дочь принца Шарля-Антуана де Линя и внучка принца де Линя.

253

Альбом (нем.).

254

Имеется в виду барон Александр Сергеевич Строганов (1771–1815), племянник А. М. Белосельского-Белозерского, проводивший время в Теплице. Сохранился альбом Строганова «Mon portefeuille» («Мой портфель», 1807), в котором записано стихотворение Ф. Г. Головкина; см.: Гречаная Е. П. Когда Россия говорила по-французски. С. 345.

255

Жуан Карлуш Браганса и Линь, герцог де Лафойнш (1719–1806), основатель Лиссабонской академии наук, меценат, политик и военный. Во время Семилетней войны служил в пехотном полку принца де Линя. См.: Caractères et portraits. P. 176; Fragments de l’histoire de ma vie. T. I. P. 210–211; T. II. P. 322–323, 520.

256

Строев А. Ф. Летающий философ (Жан-Жак Руссо глазами Гримма) // Новое литературное обозрение. 2001. № 48. С. 132–145.

257

[Ligne Ch.-J.] Préjugés militaires. T. I; Fantaisies militaires. T. II (1780).

258

В 1773 г. Гримм передал свою «Литературную корреспонденцию» Генриху Мейстеру, но по-прежнему ведал ее рассылкой.

259

Книга Притчей Соломоновых.

260

СИРИО. Т. XLIV. С. 160–161.

261

СИРИО. Т. XXIII. С. 396; см. также письмо от 4(15) avril 1787. Там же. С. 400.

262

СИРИО. Т. XXIII. С. 411.

263

СИРИО. Т. XXIII. С. 414.

264

Гримм к Н. П. Румянцеву, Париж, 2 августа 1787 г. РГБ. Ф. 255. К. 7. Ед. хр. 35. Л. 1.

265

СПИИ. Ф. 203. Оп. 1. Ед. хр. 198. Л. 166 — 197 об.

266

Сведения о нем см.: Les Français en Russie. T. 2. P. 222.

267

Записка к Ванденбруку, интенданту принца де Линя. Гент, Университетская библиотека, Ms II. № 47. Л. 5.

268

«Journal politique de Bruxelles» (приложение к «Mercure de France»), 1 сентября 1787. P. 1–5 (рубрика: «Германия. Из Гамбурга, 17 августа»).

269

«Extrait d’une Lettre de Moscou, du 3 juillet 1787, insérée dans tous les Papiers publics» // Brissot de Warville J. P. Point de banqueroute, ou Lettre à un créancier de l’État (4 éd., Paris; Londres, 1787–1788).

270

Неаполь, Библиотека Società Napoletana di Storia Patria, F. Galiani, XXXI, A 17, № 31. F. 18–19; Гримм к Н. П. Румянцеву, Париж, 16 августа 1787. РГБ. Ф. 255. К. 7. Ед. хр. 35. Л. 3 — 3 об.; Dalberg à Grimm, Aschatenbourg, 19 septembre 1787, СПИИ. Ф. 203. Оп. 1. Ед. хр. 205. Л. 1 об.

271

Köllving U., Carriat J. Inventaire de la Correspondance littéraire de Grimm et Meister. Oxford, 1984 (SVEC). P. 225–227 (№ 87: 164, août 1787); Vercruysse J. Bibliographie descriptive des écrits du prince de Ligne. Paris, 2008. P. 115–126.

272

Simonnet de Maisonneuve L.-J.-B. Vers faits à l’occasion du voyage de Sa Majesté Impériale de toutes les Russies // Köllving U., Carriat J. Inventaire de la Correspondance littéraire. № 87. P. 137.

273

Mélanges. 1801. T. XXI. P. 3–62.

274

«Я велела передать графу Ангальту, принцу де Линю и графу де Сегюру предназначенные им пакеты». СИРИО. Т. XXIII. С. 414.

275

СИРИО. Т. XLIV. С. 360–361.

276

СИРИО. Т. XXIII. С. 418.

277

СИРИО. Т. XXIII. С. 430.

278

СПбИИ. Ф. 203. Оп. 1. Ед. хр. 151. Л. 113 об. — 114.

279

Архив князя Воронцова. Т. XXXI. С. 297–298, 307, 313.

280

СИРИО. Т. XXIII. С. 389–390. Письмо датировано 26 декабря 1786 (6 января 1787), но судя по его содержанию, а также по письму от 1(12) декабря 1787 г. (Там же. С. 434), оно написано на год позже.

281

СИРИО. Т. XXIII. С. 432.

282

СИРИО. Т. XXIII. С. 487.

283

СИРИО. Т. XXIII. С. 495.

284

СИРИО. Т. XLIV. С. 398–399.

285

СИРИО. Т. XXIII. С. 536–537.

286

Первые копии этих двух писем хранятся в Венском государственном архиве среди бумаг Гримма: Staats-Haus-und-Hofarchiv K 114a, 115, Korrespondenz des Barons Melchior von Grimm 1776–1801; см.: Otto V. Grimm correcteur de Catherine II: sur un «fonds Grimm» inconnu de la recherche dix-huitiémiste // Dix-huitième siècle. 1999. № 31. P. 395–406. Опубл. с изменениями: Erinnerungen einer Urgrosmutter (Katharine Freifrau von Bechtolsheim geb. Gräfin Bueil) 1787–1825. Berlin, 1903. S. 383–390. Другие копии хранятся в Берлине, Мюнхене, Готе, Стокгольме, Упсале, Париже, Неаполе.

287

Принц де Линь хочет заменить Екатерину II, которая в действительности регулярно пишет Гримму. Намек на ее молчание может только вызвать досаду у Гримма.

288

Возмущение порождает (лат.). Цитата из I сатиры Ювенала: «Коль дарования нет, порождается стих возмущеньем» (пер. Д. Недовича и Ф. Петровского).

289

Отсылка к монологу Ипполита из трагедии Ж. Расина «Федра»: «Ты здесь, бегу я прочь; коль нет — ищу тебя я» (д. II, сц. 2, пер. М. Донского).

290

Цитата из поэмы Вольтера «Генриада» (1728; Песнь 9).

291

Копии в Мюнхенском архиве нет. См. преамбулу; о политическом контексте письма см.: Бильбасов В. А. Князь де Линь в России в 1780 и 1788 гг. // Русская старина. 1892. Т. LXXIII. С. 275–312, 541–573; Т. LXXIV. С. 1–43.

292

Шахин Гирей IV, брат Селима Гирея III. В 1771 г., во время русско-турецкой войны, прибыл в Петербург с дипломатической миссией. Благосклонно принятый, он встал на сторону России. Был в 1777–1783 гг. крымским ханом. (см. также прим. 1 на с. 412).

293

Франко-британский еженедельник либеральной ориентации, публиковавшийся в 1776–1796 гг.

294

Александр Андреевич Безбородко (1747–1799), граф с 1784 г., князь с 1797 г., государственный секретарь (1775–1796), канцлер (1797–1799).

295

Оригинал хранится в Венском архиве, опубл.: K. von Bechtolsheim. Op. cit. S. 390. Публикуется по приведенному в этом издании факсимиле. Елисаветград — город на Украине, основанный в 1754 г., ныне Кропивницкий.

296

Князь Потемкин отправил в Париж своего адъютанта Карла Федоровича Бауэра (1767 — после 1811) как шпиона под предлогом покупки модных туфель для жены своего племянника, генерал-лейтенанта П. С. Потемкина. В 1802 г. Бауэр стал адъютантом великого князя Константина.

297

Суворов — И. де Рибасу, Кинбурн, 10–12 (21–23) августа 1788 г. (Суворов А. В. Письма. С. 167–169).

298

Mémoires du comte Roger de Damas (1787–1806) / Éd. J. Rambaud et L. Pingaud. Paris, 1912 («État de services de comte Roger de Damas»). T. I. P. 463–464.

299

Ligne Ch.-J. de. Mémoires et mélanges historiques et littéraires / Éd. A. Dupont. Paris, 1827. T. III. (факсимиле, вне пагинации).

300

Mélanges. 1796. Т. VII. P. 175–176. Мемуары, оформленные как письма к графу де Сегюру (лагерь под Очаковом, 1 августа 1788 г.). Пер. В. А. Жуковского // Вестник Европы. 1809. № 21, ноябрь. С. 21.

301

Граф Мориц Саксонский (1696–1750), французский полководец.

302

Дамас в мемуарах использует текст Линя: «Я пищал ему оперные арии, а он, не выдержав, просил пощады; перемены ради, мы вспоминали о парижском свете и рекли всяческие безумства, коих он друг, а я всего лишь любитель» (Mémoires du comte Roger de Damas. T. I. P. 26).

303

Принц де Линь называет принца Нассау-Зигена Зигером — победителем (нем.).

304

Джезаирли Гази Гасан-паша (1713–1790), капудан-паша (адмирал) (1770–1774 и 1774–1789) и великий визирь (1790).

305

Сипахи, турецкая тяжелая кавалерия.

306

Ланжерон считал иначе: «Ему завидовали, его не выносили, тем паче что не осмеливались ему сие выказать, а он, не считая нужным нравиться, увеличивал своей холодностью ненависть, кою к нему испытывали». Цит. по: Mémoires du comte Roger de Damas. T. I. P. V. В «Характерах и портретах» Линь, по свидетельству его дочери Марии-Кристины, вывел Дамаса под видом самодовольной бездари: Caractères et portraits. P. 387 (Ardélion). Разумеется, в стихах, сочиненных экспромтом в ответ на записку Дамаса, Линь расхвалил его. Mélanges. 1808. T. XXXI P. 173–174.

307

Ср. в письме принца Ангальтского Линю: «герой-отрок».

308

Mémoires du comte Roger de Damas. T. I. P. 3.

309

В Елисаветграде.

310

Ibid. T. I. P. 18–19.

311

Ibid. T. I. P. 26–27.

312

Decin, SOA, Fonds Clary Aldringen, 152 (черновой автограф). Неизвестно, было ли письмо отправлено по назначению. Место написания упоминается в тексте письма, дата устанавливается по упоминанию кончины Сенака де Мейяна (15 августа 1803 г.) и отъезда Роже де Дамаса в Неаполь (январь 1804 г.).

313

Три слова зачеркнуты.

314

Намек на убийство Гийома ван Крикена в Брюсселе 6 октября 1790 г. (см.: Tassier S. Les démocrates belges de 1789 / Ed. J. Vercruysse. Bruxelles: Hayez, 1989. P. 244–246).

315

Возможно, аллюзия на сборник «Похитители невинности и Комбабус, стихотворные сказки, предваренные размышлениями о сказке и продолженные Флорикуром, французскою историей» («Les dévirgineurs et Combabus, contes en vers, précédés par des réflexions sur le conte et suivis de Floricourt, histoire française». Amsterdam, 1765).

316

25 февраля 1803 г. в Регенсбурге имперский рейхстаг под нажимом французской дипломатии упразднил сто двенадцать германских государств и назначил трех новых курфюрстов, правителей Бадена, Вюртемберга и Гессен-Касселя.

317

Папа Римский Пий VII в 1801 г. подписал конкордат с Наполеоном.

318

В 326 г. до н. э. Александр Македонский победил индийского царя Пора и оставил ему его царство, нуждаясь в союзниках.

319

Ариовист, вождь германского племени свевов. В 61 г. до н. э. свевы переправились через Рейн, чтобы помочь своим союзникам секванам, и расселились затем на их землях. В 59 г. римляне, желая защитить свои границы, объявили Ариовиста «другом римского народа». В 58 г. Юлий Цезарь нанес ему поражение и, прибегнув к хитрости, смертельно ранил.

320

Вычеркнуты слова: «мы же нынче в Европе живем, словно на острове с обрывистыми берегами».

321

Эта фраза, равно как и вычеркнутая, отсылает к строкам из Сатиры Х Буало: «Как островок скалистый, стоит людская честь: / Сей раз покинешь брег, пути обратно несть» (пер. Д. А. Кондакова).

322

Комический персонаж народного немецкого театра.

323

В 1801–1803 гг. Роже де Дамас жил в Вене. В январе 1804 г. королева Мария-Каролина Австрийская вызвала его в Неаполь и назначила генеральным инспектором армии.

324

Французский литератор Габриель Сенак де Мейян умер в Вене 15 августа 1803 г.

325

Жан-Франсуа (или Франсуа-Жак), маркиз де Дамас, граф де Рюффе ветви д’Антиньи (1732–1811), бригадир (1768), бригадный генерал (1780); с 1755 г. женат на Зефирине-Фелисите де Рошешуар-Фодоас (1734–1773).

326

Цитата из Послания I Буало (пер. Д. А. Кондакова).

327

Два слова вычеркнуты и не читаются.

328

Вильгельм I Оранский (1533–1584), граф Нассау, по прозвищу Молчаливый, первый штатгальтер Республики Соединенных провинций (Нидерландов).

329

Аллюзия на комедию Мольера «Мещанин во дворянстве» (д. II, сц. 4).

330

Decin, SOA, Fonds Clary Aldringen, 152 (копия письма, сделанная Марией-Кристиной фон Клари-Альдринген и озаглавленная «Фрагмент письма господину де Дамасу»; датировка не ясна — 1806 или 1807 г.).

331

Младший брат Наполеона Жером (1784–1860) стал королем Вестфальского королевства, образованного 18 августа 1807 г.

332

Намек на сражение трех Горациев с тремя Куриациями во время войны между Римом и Альбой. Два Горация были убиты сразу, а выживший якобы бежал с позором, заманив противников в ловушку и убив одного за другим. Эти исторические события легли в основу трагедии Корнеля «Гораций».

333

Возможно, намек на Тильзитский мирный договор, подписанный 7 июля 1807 г.

334

Decin, SOA, Fonds Clary Aldringen, 152 (копия письма, сделанная Марией-Кристиной фон Клари-Альдринген и озаглавленная «Письмо принца де Линя господину Дамасу из Теплице»; отдельные слова дописаны принцем де Линем). Год установлен по упоминаниям военных поражений Пруссии при Фридрихе Вильгельме III; пора года — по погоде и упоминанию охоты; Теплице указывается в тексте письма.

335

Не вполне ясно, кто имеется в виду: Роже де Дамас женится лишь в 1814 г. Его старший брат, граф, позднее герцог Жозеф-Франсуа-Шарль-Сезар де Дамас (1758–1829) женился в 1779 г. на Аглае Андро де Ланжерон (1759–1827), от которой имел дочь Аделаиду-Луизу-Зефирину (1784–1838), но семья вернулась во Францию в 1801 г. Другой его брат Шарль-Александр д’Антиньи де Дамас (1762–1811) был священником, третий брат, Гастон де Дамас умер в 1803 г. Их сестра Диана-Аделаида (1761–1835), добрая приятельница принца де Линя (Fragments de l’histoire de ma vie. Т. I. P. 100; Т. II. P. 71, 205, 206), детей не имела. Их мать, Зефирина-Фелисите де Дамас, скончалась в 1773 г.

336

Возможно, подразумевается переписка младшего сына Линя, принца Луи, который жил в Белёе.

337

В сентябре 1806 г. Роже де Дамас окончательно покинул Италию и обосновался в Вене.

338

Вероятно, скрытый намек на госпожу де Сталь, которая прибыла в Вену в 1807 г.: «Когда слушаешь разговоры сей женщины, с сожалением замечаешь некоторую несуразность в ее мыслях и таланте; в ее сочинениях этого не заметно» (Mémoires du comte Roger de Damas. Т. II. P. 31). Возможно также, что речь идет о госпоже де Крюденер и госпоже фон Брюль (см. переписку принца де Линя с баронессой Крюденер), однако Роже де Дамас не упоминает их в своих мемуарах.

339

Слово добавлено принцем де Линем.

340

Три слова добавлены принцем де Линем, зачеркнуто «для Клар» (pour Clar). Принц Ян (Иоганн) Непомук (Непомюссен) фон Клари-Альдринген (1753–1826), зять принца де Линя.

341

Имя добавлено принцем де Линем. Дочь принца — Мария-Кристина фон Клари-Альдринген (1757–1830).

342

Либо принцесса Флора (1775–1851), которая выйдет замуж лишь в 1812 г., либо внучка принца Сидония (1786–1828), которая вышла замуж за графа Франтишка Потоцкого (1788–1853) в 1807 г.

343

Три слова добавлены принцем де Линем.

344

Буквально: «как пожелаешь». Теологическое выражение, означающее свободные дебаты.

345

Карл Август, герцог Саксен-Веймарский (1757–1828). Затем идут три зачеркнутые неразборчивые строки.

346

В бытность принца де Линя Теплице посещали Луи Бонапарт (1778–1846), король Голландии (1803–1810), принц Алоис Гонзага фон Лихтенштейн (1780–1833), племянник принца и полковник австрийской армии, принц Луи де Роган. Речь может идти о любом из них.

347

Вероятно, Густав IV Адольф (1778–1837), король Швеции в 1792–1809 гг.

348

Фридрих Вильгельм III (1770–1840), король Пруссии с 1797 г. Во время войны с Наполеоном Пруссия потерпела несколько чувствительных поражений и по Тильзитскому договору потеряла значительную часть территории.

349

Фредерика-Каролина, урожденная принцесса Мекленбургская (1778–1841), супруга Людвига Прусского с 1793 г., Фридриха фон Сольмс-Браунфельса с 1798 г., Эрнста Августа I Ганноверского с 1815 г.

350

Графиня Филиппина фон Сольмс-Лаубах (1771–1807).

351

Об отношении принца де Линя к немецкой литературе см. статью: Acke D. Le prince de Ligne et l’Allemagne. Un état de la question // NAPL. 1998. T. XII. P. 119–139.

352

Слово добавлено принцем де Линем.

353

Граф Мориц Саксонский, французский маршал, и Луи Жозеф Пантьевр, герцог Вандомский (1654–1712). Выражение «враг природы» (anti-physicien) обозначает содомита.

354

Речь может идти либо о графе Фердинанде Палффи (1774–1840), либо о графе Фердинанде Йозефе фон Вальдштейне (1755–1814), родственнике Линя, однако Роже де Дамас не упоминает их в своих мемуарах.

355

Граф Иоганн Филипп фон Штадион Таннгаузен и Вартгаузен (1763–1824), посол Австрии в Стокгольме, Лондоне, Санкт-Петербурге, министр иностранных дел, затем министр финансов (Mémoires du comte Roger de Damas. Т. II. P. 3, 57, 76, 93, 94, 109, 120–122, 130, 140, 142, 144, 148).

356

В австрийском роду баронов Биндер фон Кригельштайн было много дипломатов, например Франц (1774–1855) и Фридрих (1775–1836). См.: Repertorium der Diplomatischen, index.

357

Графиня Генриетта Лихновская (1769 — после 1829), сестра принца Карла Лихновского (1756–1814), композитора, друга и покровителя Моцарта и Бетховена. Выйдя замуж за маркиза де Карневиля, постоянно жила в Париже (phonoarchive.org/grove/Entries/S16584.htm). Свояченица принцессы Марии-Кристины Лихновской, урожденной графини фон Тун (1765–1841), с 1788 г. супруги Карла Лихновского, младшей сестры графини Марии-Елизаветы Разумовской. О последней Роже де Дамас упоминает в своих мемуарах (Mémoires du comte Roger de Damas. Т. II. P. 4, 9, 373, 376), принц де Линь пишет о ее супруге (Fragments de l’histoire de ma vie. Т. I. P. 361).

358

Бернар Лебовье де Фонтенель (1657–1757) родился в Руане.

359

Слово «любезно» (aimable) добавлено принцем де Линем, два слова зачеркнуты и не читаются.

360

Decin, SOA, Fonds Clary Aldringen, 152 (копия письма, сделанная Марией-Кристиной фон Клари-Альдринген; отдельные слова дописаны принцем де Линем).

361

Слово «более» (plus) добавлено принцем де Линем.

362

Слово «Вам» (vous) зачеркнуто, «хоть кому-нибудь» (personne) добавлено принцем де Линем.

363

Три слова добавлены принцем де Линем, несколько слов вычеркнуты и не читаются.

364

Зачеркнута строка.

365

На домашних спектаклях в Теплице Василий и Екатерина пели куплеты, написанные принцем де Линем. Брат играл в водевиле М. А. Дезожье, М. Турне, Ж. Дюваля «Господин Ястребов, или Опечатанный собственник» («Monsieur Vautour ou Le propriétaire sous le scellé», 1806) на празднике в честь Е. А. Демидовой (Mélanges. 1807. T. XXXI. P. 149), а сестра выступала на новоселье у принца («Для княжны Катиш Долгорукой, которая танцует, как ангел». Mélanges. 1807. T. XXXI. P. 183).

366

См. письмо Екатерины IІ к Линю, СПб., 1(12) октября 1780 г.

367

См. письмо Линя к Е. Ф. Долгорукой, Вена, 20 апреля [1806].

368

Mansel Ph. Le prince de Ligne. P. 193.

369

Дедом Е. Ф. Долгорукой по матери был П. П. Шафиров, из семьи польских евреев, соратник Петра I, вице-канцлер.

370

Vigée Le Brun É. Souvenirs 1755–1842 / Éd. G. Haroche-Bouzinac. Paris: H. Champion, 2008. P. 512.

371

Ibid. P. 542.

372

Mélanges. 1801. T. XXII. P. 302.

373

Переплетенная серая тетрадь, озаглавленная «Подлинные письма принца де Линя и Руссо к принцессе Вюртембергской. Подлинное письмо Вольтера к особе, которая мне его дала», содержит письмо Ж.-Ж. Руссо к госпоже Роген (6 апреля 1764, Rousseau J.-J. CC. № 3206) и «Отрывок из Сочинения о состоянии ребенка», письмо Вольтера к девицам Буке (25 мая 1756, D6872), а также письма Линя и литературные портреты Екатерины IІ и княгини Долгорукой. ГИМ ОПИ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412.

374

Письмо, подписанное Долгорукой, помещено в начале тетради. Там же. Л. 2–3.

375

Граф Алексей Сергеевич Уваров (1824 или 1825–1884), археолог, почетный член Императорской академии наук, один из основателей Исторического музея в Москве. Унаследовал библиотеку отца, насчитывавшую 12 000 книг.

376

Мария-Каролина Мюррей, подруга и помощница принца де Линя.

377

Анна-Шарлотта-Александрина де Тьенн, графиня де Румбеке (урожд. Кобенцль; 1755–1812), супруга (с 1779 г.) Кретьена-Шарля-Мари-Жозефа де Тьенна, графа де Румбеке (1758 — после 1812), см.: Englebert G. Une amie du prince de Ligne et dame cosmopolite au XVIII^e siècle: la comtesse Charlotte de Thiennes, comtesse de Rumbecke, née Cobenzl // Nouvelles Annales Prince de Ligne. 1998. T. XII. P. 145–164.

378

Преамбула А. Ф. Строева и Е. П. Гречаной.

379

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 12 об. — 13 об. (копия, возможно, рукой княгини Марии Барятинской; исправления, возможно, рукой княгини Екатерины Долгорукой. Внизу страницы пометка: «написано господином принцем де Линем и переписано мной, его матушкой»). Опубл.: Mélanges. 1801. Т. XXII. P. 297–300; Caractères et portraits. P. 211–212.

380

Весьма ценившаяся, производимая в Китае бумага высокого качества могла быть слегка сероватого цвета. Ее использовал, в частности, Рембрандт.

381

Ср.: «Я вас abajey», письмо принца де Линя Е. Ф. Долгорукой из Теплице от 13 [октября] [1805?].

382

Существуют два варианта этого «Аттестата»: беловой автограф, посланный княгине Долгорукой и сохранившийся в ОПИ ГИМ (Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 11 об.); черновой автограф с большим количеством исправлений, который был подготовлен для «Nouveau recueil» и находится в Дечине. Поскольку принц де Линь познакомился с княгиней Долгорукой в 1787 г., «Аттестат» может быть датирован 1804 г. или, что более вероятно, летом 1805-го; см. письмо принца де Линя княгине Долгорукой [Теплице], 9 сентября [1805].

383

Decin, SOA, Фонд Клари-Альдринген, 152; Nouveau recueil 1812. T. II. P. 106–109 (с измененной пунктуацией); имя Долгорукой снято.

384

Зачеркнуто: «Отчего не могу я рассчитывать на способность увлекаться, которая порой свойственна мужчине в краткий миг юности, а женщине, если она легкомысленна. Вы не были таковой ни единого мгновения».

385

Далее в Nouveau recueil 1812: «У Вас на голове явно был громоотвод, который предохранял от молнии; к счастью для госпожи С. и госпожи П., перенаправленная Вами таким образом молния поразила их».

386

Луиза-Мари де Конфлан д’Армантьер, маркиза, затем герцогиня де Куаньи (1759 — 1825 или 1832). Была известна остроумием и свободой нравов, считается прототипом госпожи де Мертей, героини романа П. Шодерло де Лакло «Опасные связи». Адресат «Писем к маркизе де Куаньи» принца де Линя (Mélanges. 1801. T. XXI. P. 3–62). Ср.: Письмо I. Из Киева: «„Не заводить любовников, дабы не отречься от престола“ — вот одна из глубочайших и новейших мыслей».

387

Зачеркнуто: «Будьте моим аббатом Жедуеном, а я буду господином Нинон. Над ним не смеялись. Им восхищались» (см. прим. 1, с. 47).

388

Мольер. Тартюф (д. III, сц. 3; внесено изменение в перевод М. Лозинского: «Любовью без молвы и негой без тревог»).

389

Митрополит Московский и Коломенский Платон.

390

Имеются в виду обеты платонической любви.

391

Зачеркнуто: «Предупреждаю Вас как друг, что этого не произойдет в тот год, который Вы проведете у нас: и то будет один из Ваших прекраснейших годов, который Вы потеряете. Или Вы полагаете, что я настолько глуп, чтобы предложить себя обычной женщине? Которая сказала бы мне: „Сударь, Вам сто лет. Я не начну с Вас“».

392

Зачеркнуто: «Я бы простил это той обычной женщине».

393

Зачеркнуто: «над Бонапарте».

394

Зачеркнуто: «и я [1 слово нрзб] понимаю эту троицу лучше, чем другую. В наших двух религиях, которые немного поссорились из‐за [зачеркнуто: Святого Духа] голубя, Вы тоже являете троицу, но другого пола: Вы мать, дочь и Святой Дух. Невероятно это присутствие маменьки и Катиш, обеих столь очаровательных: Вы же видите, что Вы и впрямь поразительны».

395

Зачеркнуто: «Мой милосердный Жедуен!»

396

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 18 — 18 об. (автограф). Семь писем принца де Линя к Е. Ф. Долгорукой по копии, снятой в 1841 г. в Петербурге австро-венгерским дипломатом Георгием Эстерхази, князем Галанта, были опубликованы много лет спустя (с неточностями): APL. 1923. T. IV. P. 162–174.

397

Цитата из романа Шодерло де Лакло «Опасные связи» (1782), письмо 141 (пер. Н. Я. Рыковой).

398

«Красавицей и душкой» (Belle et bonne) Вольтер называл свою протеже Рен-Филиберт Руф де Варикур, маркизу де Вийет.

399

В 1805 г. Линь хотел вновь поступить на военную службу, но получил отказ.

400

Фридрих-Вильгельм III.

401

Мария-Каролина Австрийская (1752–1814), сестра королевы Марии-Антуанетты, в 1768 г. вышла замуж за Фердинанда I, короля Обеих Сицилий.

402

Весной 1805 г. князь Николай Щербатов, в 1802 г. убивший на дуэли шевалье де Сакса (см. с. 348; прим. 3, с. 432), приехал в Неаполь. Мария-Каролина велела его арестовать и выслать за пределы королевства.

403

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 30 об. (автограф). [Адрес:] Госпоже княгине Долгорукой, урожденной княжне Барятинской, в Дрезден.

404

«Звенящий остров» описан в гл. 1–8 Пятой книги романа Ф. Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль».

405

Герцог Альберт-Казимир Саксен-Тешенский (1738–1822), сын короля Польши и курфюрста Саксонии Августа III, наместник Австрийских Нидерландов.

406

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 25 — 26 об. (автограф).

407

Артур Пейджет (1771–1840) — посол Великобритании в Вене (1801–1806).

408

Отсылка к стихотворной сказке Вольтера «Недотрога» (1772).

409

Речь идет о любовнице принца де Линя.

410

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 49 (автограф).

411

Casupola — лачуга (итал.). Речь, по всей видимости, идет об апартаментах, снятых принцем де Линем для княгини Долгорукой.

412

Цитата из трагедии Поля Дюамеля «Освобожденная Ветилуя» (1772; д. III, сц. 6) о Юдифи и Олоферне.

413

Мольер. «Мнимый больной», д. III, сц. 6 (Анжелика — Клеанту). Перевод Т. Л. Щепкиной-Куперник.

414

Нинон де Ланкло — куртизанка, хозяйка литературного салона. Линь называет себя Нинон (см. также прим. 1, с. 47).

415

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 59 — 59 об. (автограф).

416

Франсуаза де Майи-Рюбампре, виконтесса де Полиньяк (1695–1767) прославилась своими любовными историями, в том числе своей связью с сыном регента, герцога Орлеанского. Герцоги Орлеанские превратили Пале-Рояль в место увеселений.

417

Ив-Мари Демаре, граф, затем маркиз де Майбуа (1715–1791) — почетный член Королевской академии наук, драматург.

418

Фанни-Кристина-Клодина де Линь.

419

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 19–20 (автограф).

420

Цитата из трагедии П. Корнеля «Цинна» (д. IV, сц. 3, пер. Е. П. Гречаной). В переводе Вс. Рождественского: «Октавий, твердым будь».

421

Цитаты из комедии Ф. Нерико Детуша «Женатый философ, или Стыдливый муж» (1727), д. II, сц. 2. По свидетельству современника, принц де Линь и княгиня Долгорукая играли в ней вместе.

422

Венцель Карл Амбрози (ум. 1818) — врач в Теплице с 1786 г.

423

Принц Жан-Непомюсен Клари-Альдринген (Иоганн Непомук князь фон Клари унд Альдринген, 1753–1826), зять принца де Линя, и его сын Шарль-Жозеф (по прозванию Лоло, 1777–1831), внук принца де Линя.

424

Граф Александр Дмитриевич Ланской (1754–1784), фаворит Екатерины II.

425

Александр Петрович Ермолов (1754–1836), фаворит Екатерины II.

426

Принц де Линь уподобляет Екатерину Долгорукую Екатерине II. Он неоднократно намекает на то, что у обеих был тот же любовник, Г. А. Потемкин.

427

Неудачное пророчество: 25 сентября 1805 г. французская армия перешла границу на Рейне, а 6 октября переправилась через Дунай.

428

Имеется в виду князь Адам-Ежи Чарторыйский (1770–1861), друг Александра I и министр иностранных дел России (1804–1806). Поскольку он был отправлен в отставку 17(29) июня 1806 г., письмо, видимо, написано летом 1805 г.

429

Гефестион — фаворит Александра Великого. Квинт Курций Руф (I в. н. э.), автор «Истории Александра Великого».

430

Граф Аркадий Иванович Морков (Марков, 1747–1827) — дипломат, посол России во Франции (1801–1803).

431

Имеются в виду Анна-Шарлотта-Доротея, герцогиня Курляндская (урожд. фон Медем; 1761–1821), и ее дочери: Вильгельмина Курляндская (1781–1839), у которой было несколько мужей и любовников, Полина Курляндская (1782–1845), родившая внебрачную дочь, Яна-Екатерина Курляндская (1783–1876) и Доротея Курляндская (1793–1862), у которых также были различные любовные связи.

432

Курфюрст Фридрих IІІ Вюртембергский (1754–1816).

433

Дом напротив замка Клари-Альдрингенов в Теплице.

434

Названия двух удаленных друг от друга прогулочных маршрутов.

435

В Nouveau recueil 1812 (T. I. P. 155–157) этот абзац заменен следующим: «Весьма легкомысленно писать так женщине, видевшей у своих ног победителя Очакова, Бендер, Измаила и сотню тысяч других поклонников. Он чуть не сошел с ума, великий человек. Три десятка адъютантов отправлялись к Вам, дабы угадать Ваши намерения; генералы дожидались хотя бы одного Вашего взора. Вместо празднеств в золотых и лазурных шатрах, музыки с небес и из-под земли, богатейших турецких ковров, по коим ступали Ваши ножки, я предлагаю Вам сиденьице в дупле дерева, где госпожа графиня де П. впервые сказала мне, что любит меня, и песенку моего славного турка Измаила. Вместо сераскиров и пашей, сбросивших свои туфли, дабы облобызать Ваши, я покажу Вам парадные строи всех стад Шенау [село в окрестностях Теплице. — Прим. Линя], когда они спускаются с гор; вместо ревнующих к Вам женщин, которых хотели заставить обхаживать Вас и которые Вас проклинали, Вас будут благословлять наши храбрые, покрытые славой солдаты, выходя из Штейнбада [бани для воинов. — Прим. Линя]. Наши процессии, возвращающиеся от Пресветлой Марии [место паломничества вблизи Теплице. — Прим. Линя] и направляющиеся в город выпить рюмку водки, окунуться в купальне и поставить пиявки, остановятся перед Вами в восхищении и вознесут вразнобой свои песнопения, молясь Господу Богу и Пресвятой Деве о том, чтобы Вы не придирались к Святому Духу и верили, что святой Петр был в Риме, а не в Антиохии. Основательная причина того, что мы не будем вечно счастливы вместе в раю. Будем же в нем хотя бы, пока мы живы».

436

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 78 (автограф).

437

Там же. Л. 69 (автограф).

438

Там же. Л. 60 — 62 об. (автограф).

439

Что имеется в виду, неясно. Флавий Арриан (ок. 95 — ок. 175) — римский историк, писавший по-гречески.

440

Возможно, отсылка к «Федре» Расина.

441

Имеется в виду книга Луи-Себастьяна Мерсье «Картина Парижа» (1781–1788).

442

Габриэль д’Эстре (1570–1599) — возлюбленная Генриха IV.

443

В 1805 г. понедельник падает на 2 сентября.

444

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 65 — 66 об. (автограф).

445

Возможно, речь идет о тетке Генриха IV Маргарите де Бурбон, герцогине де Невер (1516–1589).

446

«Сейчас сажусь в карету с княгиней Долгорукой и еду на охоту и в оперу в Рудниц к Лобковицу, а оттуда в Прагу и Вену» (Fragments de l’histoire de ma vie. 29^e cahier. T. I. P. 272. Написано осенью 1805 г.).

447

Княжна Екатерина Васильевна Долгорукая.

448

Аббат Клод-Франсуа-Ксавье Мийо (1726–1785), член Французской академии, автор книг «Начальные основания истории Франции» (1767), «Начальные основания всеобщей древней и новой истории» (1772–1783).

449

Жозеф дю Френ де Франшвиль (1704–1781) — автор книги «Первые походы Карла Великого» (1741).

450

Имеется в виду Священная Римская империя германской нации.

451

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 71–73 (автограф).

452

Генри Уоткин Уильямс Уинн (1783–1858) — чрезвычайный посланник Великобритании в Саксонии (1803–1806).

453

См. о нем начало раздела о П. А. Зубове и прим. 3, c. 432.

454

Герцог д’Антен (1665–1736) велел срубить деревья, которые были не по нраву Людовику XIV. Вольтер пишет об этом в книгах «Анекдоты о Людовике XIV» (1748) и «Век Людовика XIV» (1751).

455

То есть в книге Вольтера «Век Людовика XIV», издателем которой был Ж. дю Френ де Франшвиль.

456

XIX том «Смеси» (1797) принца де Линя содержит два мемуара: о знаменитых военачальниках эпохи Тридцатилетней войны и о знаменитых военачальниках эпохи Сорокалетней войны.

457

Имеется в виду Наполеон.

458

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 56 (автограф).

459

Речь, возможно, идет об Амалии Пфальц-Цвейбрюкенской, курфюрстине Саксонии (1752–1828), супруге Фридриха-Августа III, курфюрста Саксонии (1750–1827).

460

В комедии Мольера «Мизантроп» сонет Оронта заканчивается так: «Краса Филида, безнадежно / Одной надеждой только жить!» (пер. Т. Л. Щепкиной-Куперник).

461

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 57 об. (автограф).

462

По-видимому, речь идет о гувернере.

463

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 52 (автограф).

464

Дочь Эдипа и Иокасты, сестра Антигоны.

465

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 46–47 (автограф).

466

Г. А. Потемкин был слеп на один глаз.

467

Игра слов: ligne (линия) и Ligne (Линь).

468

Жан-Франсуа де Лагарп (1739–1803) был автором «Лицея, или Курса древней и новой литературы» (1798–1804).

469

Измененная цитата из комедии Ш.-Ж. Дора «Притворство из любви» (1773), д. III, сц. 6.

470

Имеются в виду персонажи комической оперы А.-Э.-М. Гретри «Земира и Азор» (1771) по мотивам сказки «Красавица и чудовище».

471

Отсылка к монологу Фигаро из комедии Бомарше «Безумный день, или Женитьба Фигаро»: «О женщина! Женщина! Женщина!», д. V, сц. 3 (пер. Н. М. Любимова).

472

Маркиза де Севинье описала смерть маршала Анри де Тюренна в письме графине де Гриньян от 2 августа 1675 г.

473

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 58 — 58 об. (автограф).

474

Охотничья коляска вытянутой формы (würst — сосиска, нем.).

475

Игра слов: фр. aigre — кислый.

476

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 80–81 (автограф).

477

Слегка измененная цитата из трагедии П. Корнеля «Никомед» (1651), д. III, сц. 6 (пер. М. Кудинова, с изменением).

478

Каленберг.

479

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 44–45 (автограф).

480

Имеется в виду, по всей видимости, госпожа Жиру.

481

Намек на манеру ухаживания Г. А. Потемкина: он овладевал женщиной под звуки музыки и пушечной пальбы.

482

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 79 (автограф).

483

Загородный дом принца де Линя на холме в окрестностях Теплице.

484

Г. А. Потемкин.

485

Роман (1797) Ш.-Ж. Мореля де Венде и одноименная опера (1798).

486

Вероятно, Людвиг-Фридрих принц Вюртембергский (1756–1817), брат императрицы Марии Федоровны, генерал-фельдмаршал на прусской службе, друг принца де Линя.

487

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 51 (автограф).

488

Замок князя Лобковица в Богемии.

489

Здесь: мясо на ребрышке.

490

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 76–77 (автограф).

491

«Возлюбленный» (от греч. αγαπώ — любить). Агапос — персонаж некоторых текстов принца де Линя, своего рода его alter ego.

492

Мф 26: 41; Мк 14: 38.

493

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 27 — 28 об. (автограф).

494

Лицо неустановленное.

495

Ивето — город и земля в Нормандии, имевшие статус свободного фьефа, владетели которого до XVII в. носили титул короля, что на фоне абсолютной монархии воспринималось как забавный курьез.

496

Жозефина де Богарне (урожд. Таше де ла Пажери; 1763–1814) — первая супруга Наполеона Бонапарта, была коронована как императрица весной 1804 г.

497

Литературная версия предыдущего письма, включенная в Nouveau recueil 1812 (T. I. P. 152–153).

498

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 24 (автограф).

499

Возможно, имеется в виду князь А. Б. Куракин (1752–1818) — бывший вице-канцлер, посол в Вене с 1806 г.

500

Имеется в виду А. К. Разумовский.

501

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 67 — 68 об. (автограф, рукой принца де Линя). Письмо написано от лица княгини Долгорукой.

502

С 1787 г., времени путешествия Екатерины II в Крым.

503

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 82 (автограф). [Адрес:] Ее Высочеству госпоже княгине Долгорукой, урожденной княжне Барятинской, Эгер.

504

Матильда и Малек-Адель — персонажи романа М.-С. Коттен (1770–1807) «Матильда, или записки, взятые из истории Крестовых походов» (1805).

505

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 15 — 16 об. (автограф). Хотя в письме упоминается о кончине Ривароля, умершего в 1801 г., другие события отсылают к 1806 г.

506

Ныне Братислава. После взятия французами Вены в ноябре 1805 г. принц де Линь перебрался со своей дочерью Евфимией (Фефе) в Пресбург, где прожил месяц. После битвы при Аустерлице (2 декабря 1805 г.) по Пресбургскому мирному договору (26 декабря 1805 г.) Австрия уступила Венецию Франции, а часть Тироля — Баварии. 6 августа 1806 г. Франц II отрекся от титула императора Священной Римской империи.

507

В 1805 г. принц де Линь много раз просил императора призвать его обратно на военную службу.

508

«Шесть недель из жизни шевалье де Фобласа» (1788), эротический роман Жана-Батиста Луве де Кувре.

509

Город в Богемии, в настоящее время Хеб.

510

У принца де Линя была любовная интрижка с баронессой фон Гольц, о которой он упоминает во «Фрагментах из истории моей жизни».

511

Возможно, князь Борис Андреевич Голицын (1766–1822), генерал.

512

Графиня Екатерина Петровна Шувалова (урожд. графиня Салтыкова; 1743–1816).

513

Елизавета Александровна Демидова (урожд. баронесса Строганова; 1779–1818) и ее муж Николай Никитич Демидов (1773–1828).

514

Графиня де Румбеке (см. прим. 5, с. 125) и ее брат Людвиг фон Кобенцль (1753–1809), посол в Петербурге.

515

Граф, затем принц Клеменс-Венцель-Непомук-Лотар фон Меттерних (1773–1859) — полномочный посланник Священной Римской империи, затем Австрии в Берлине (1803–1806).

516

Граф Карл-Вильгельм фон Мероде, маркиз фон Вестерлоо (1762–1830) — камергер, полномочный посланник Священной Римской империи в Нидерландах (1788–1789). Послом Австрии в России в 1806–1808 гг. стал Максимилиан фон Мервельдт.

517

À la jeune comtesse de Salmour, femme bien aimable d’un homme très aimable et excellent ami, dont la mère, grande maîtresse à la cour de Marie-Thérèse, m’avait beaucoup aimé // Mélanges. 1802. T. XXV. P. 107–108.

518

Имеется в виду Александр де Ларошфуко, посол Франции в Австрии с марта по ноябрь 1806 г.

519

Граф Кристиан-Антуан-Жозеф-Пьер-Жан Габалеон де Сальмур (1755–1831) — камергер, военнослужащий и дипломат Сардинского королевства.

520

Имеется в виду королева Мария-Каролина Австрийская. В феврале 1806 г. войска Наполеона заняли Неаполитанское королевство.

521

Имеется в виду Мария-Елизавета Разумовская (урожд. Тун-Гогенштейн; 1764–1806), жена А. К. Разумовского. Была дружна с королевой Марией-Каролиной.

522

Фридрих фон Генц (1764–1832) — немецкий публицист.

523

Загородный дом принца де Линя на холме в окрестностях Теплице.

524

Отсылка к гаданию на ромашке: «M’ aime un peu, beaucoup, passionément, pas du tout» («Любит малость, сильно, страстно, нисколько»).

525

Писатель Антуан де Ривароль скончался от воспаления легких в Берлине в 1801 г. Княгиня Долгорукая из любви к нему уплатила его долги.

526

Неясно, о ком идет речь. Принц Карл Эрнст Бирон (1728–1801), повеса, приятель Казановы, умер в тот же год, что Ривароль, своей смертью.

527

У герцогини Полины Курляндской, расставшейся со своим мужем в 1805 г., была любовная связь с принцем Луи де Роганом-Гемене (1766–1846); у них родилась дочь.

528

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 89–90 (автограф).

529

Графиня Луиза Ланкоронская (урожд. Ржевуская; 1783–1839) — хозяйка салона.

530

Княгиня Прасковья Андреевна Голицына (урожд. Шувалова; 1767–1828). «Княгиней Мишель» ее называли по имени ее мужа, князя Михаила Андреевича Голицына.

531

Княжна Екатерина Васильевна Долгорукая (1791–1863), дочь Е. Ф. Долгорукой, замужем за сенатором князем С. Н. Салтыковым (1776–1828).

532

Возможно, гувернантка Е. В. Долгорукой.

533

Князь Александр Михайлович Белосельский-Белозерский, см. о нем на с. 59. Выехал из России в Дрезден ок. 24 мая 1806 г., что отмечено в альбоме его дочери З. А. Белосельской (РГАЛИ. Ф. 172. Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 1). Его сестра баронесса Н. М. Строганова и ее сын А. С. Строганов застали его в Теплице с 7 по 21 августа 1806 г. (Гречаная Е. П. Когда Россия говорила по-французски. С. 225).

534

Цитата из комедии Бомарше «Севильский цирюльник» (д. III, сц. 11; пер. Н. М. Любимова).

535

Княгиня Екатерина Павловна Багратион, см. о ней на с. 57.

536

Что имеется в виду, не ясно. Одичавшая девушка Мария-Анжелика Ле Блан была найдена в лесу во Франции в 1731 г. Баллотон — эпизодический персонаж романа С. Констана де Ребека «Лора, или Письма жительниц Швейцарии» (1786).

537

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 85 — 86 об. (автограф).

538

Colin-court — букв.: Колен короткий (фр.).

539

Влюбленные пастух Колен и пастушка Колинетта — персонажи французских песен, комедий и комических опер XVIII в. Генерал Арман де Коленкур (1773–1827) находился с дипломатической миссией в России в 1801–1802 гг., затем был послом в 1807–1811 гг. «Мишель», то есть П. А. Голицына (см. прим. 3, с. 167) и Е. Ф. Долгорукая были вместе в Париже в январе 1803 г. и общались с Бонапартом, первым консулом, и его окружением (См.: Гречаная Е. П. Когда Россия говорила по-французски. С. 305–307). У П. А. Голицыной и Коленкура был роман в 1802 г., у них родился ребенок в 1803 г.

540

Казначейство Саксонского королевства.

541

Луи Бонапарт (1778–1846), брат Наполеона и король Голландии (1806–1810).

542

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 14 — 14 об. (автограф).

543

Графиня Екатерина Сергеевна Самойлова (урожд. княжна Трубецкая; 1763–1830) — жена А. Н. Самойлова, племянника Г. А. Потемкина. Принц де Линь познакомился с ней в Бендерах, где она находилась с мужем при главной квартире Потемкина.

544

Письмо Екатерины IІ к Г. А. Потемкину от 31 августа (11 сентября) 1788 г.

545

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 54 — 55 об. (автограф).

546

Имеются в виду королева Пруссии Луиза-Августа-Вильгельмина-Амалия (1776–1810) и ее сестры Шарлотта, герцогиня Саксен-Гильдбурггаузенская (1769–1818), Тереза, княгиня Турн-и-Таксис (1770–1840) и Фредерика-Каролина, принцесса Сольмс-Браунфельсская (1778–1841).

547

Героиня трагедии Ж. Расина «Фиваида, или Братья-враги» (1664).

548

Граф Карой-Йожеф-Ференц-Ксавер-Казимир-Янош Непомук Зичи (или Цихи) де Зич и Вашонькеэ (1753–1826).

549

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 32–33 (автограф).

550

То есть с Е. Ф. Долгорукой, супругой князя Василия.

551

Екатерина IІ.

552

Эспланада отделяла в Вене старый город от предместий.

553

24 ноября — день святой великомученицы Екатерины.

554

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 23 (автограф).

555

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 50 (автограф).

556

Барон Эрнест (Арношт) Ванжура фон Рониф — чешский композитор, с начала 1780‐х годов и до конца жизни работал в России (см. также прим. 2, с. 267).

557

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 53 (автограф).

558

Измененная цитата из трагедии Ж. Расина «Береника» (1670): «Пускай ревнует Тит, ревнуют — лишь любя», д. II, сц. 5 (пер. Н. Я. Рыковой).

559

Возможно, речь идет о Ребекке Саломон (урожд. Фридландер; 1783–1845). О красавицах-еврейках, с которыми тесно общался в это время принц де Линь, пишет в своих воспоминаниях С. С. Уваров.

560

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 63–64 (автограф).

561

Персонаж комедий П. де Мариво «Ложные признания» (1737) и «Чистосердечные актеры» (1757).

562

Франческо Пиньателли ди Бельмонте, герцог д’Ачеренца (1766–1827); был женат на Жанне (Иоганне Катарине), дочери герцога П. фон Бирона.

563

Граф Карло-Луиджи Амико ди Кастеллальферо (1758–1832) — посол Сардинского королевства в Вене (1794–1798) и Берлине (1799–1802).

564

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 70 (автограф).

565

Там же. Л. 72 (автограф).

566

Отсылка к комедии Вольтера «Кофейня, или Шотландка» (1760), д. II, сц. 6: Фрипорт: «Вы бедны и добродетельны, но говорят и то, что Вы горды, а сие нехорошо <…> Вы оставляете себя без обеда или ужина». Полли: «Таково предписание врача».

567

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 74 (автограф).

568

Там же. Л. 75 (автограф).

569

Принц Франц-Йозеф-Максимилиан фон Лобковиц, герцог фон Раудниц (1772–1816) — генерал-майор, покровитель Бетховена, знакомый принца де Линя. Был женат на принцессе Марии-Каролине-Терезии фон Шварценберг (1775–1816).

570

ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 83 (автограф).

571

Там же. Л. 84 (автограф).

572

Там же. Л. 88 (автограф).

573

«Житель полей» («L’homme des champs») — «Сельский житель, или Французские георгики» (1800), поэма аббата Жака Делиля.

574

Имеется в виду одна из комедий Морена де Помпиньи: «Барого, или Продолжение „Принца-трубочиста“» (1785) или «Свадьба Барого» (1786).

575

См.: Грот Я. К. Сотрудничество Екатерины IІ в Собеседнике княгини Дашковой // СИРИО. Т. XX. С. 525–542. Продолжение «Записки» и черновики рукой императрицы и обер-шталмейстера опубликованы А. Н. Пыпиным в кн.: Сочинения императрицы Екатерины IІ. СПб., 1903. Т. 5. С. 189–243.

576

СИРИО. Т. XXIII. С. 291; ср. письма от 16(27) августа от 27 сентября (8 октября) 1783 г. (Там же. С. 281, 289).

577

РГАДА. Ф. 10. Оп. 1. № 393 (автограф рукою принца де Линя); Сочинения императрицы Екатерины IІ. СПб., 1903. Т. 5. С. 216–217. Мы следуем тексту этой публикации, но печатаем два аттестата отдельно.

578

Сочинения императрицы Екатерины IІ. Т. 5. С. 216–219.

579

«Записки касательно российской истории» были опубликованы в 1783–1784 гг. в журнале «Собеседник» без указания автора, а затем выпущены отдельным изданием в период между 1785 и 1797 гг.

580

«Обманщик» (1785), «Обольщенный» (1785), «Шаман сибирский» (1786).

581

«Сравнительные словари всех языков и наречий» (Lingarum totius orbis vocabularia comparativa, 1786–1789) — двухтомный словарь, составленный Петром Симоном Палласом под руководством Екатерины.