Новое имя

Александр Станиславович Малиновский, 2006

Русский писатель Александр Малиновский известен читателю циклом рассказов, повестей, романов, в которых говорится о сложных взаимоотношениях современного человека и нашего непростого времени. Перед нами небольшая по объему повесть «Новое имя», но сколько тем и вопросов затрагивает в ней писатель! О чём эта повесть? О человеческом одиночестве? О братьях наших меньших? О чувстве долга и порядочности? Да, всё это читатель найдёт в книге. Эта, кажущаяся, на первый взгляд, такая простая, повесть имеет массу глубинных течений и подтекстов. Вдумчивый читатель почувствует на какие глобальный вопросы выходит писатель. Александр Малиновский не даёт прямых ответов, он приглашает читателя к диалогу. В конце концов, у каждого своё право увидеть главное и судить о нём. А главное для Александра Малиновского – вера в светлое в человеке, вера в его разум.

* * *

Глава 1. С неба на голову

Она не поняла, как всё произошло. Подвело любопытство. Они втроем обследовали на крыше девятиэтажного дома небольшое, похожее на домик серое сооружение.

Заглянув внутрь, кошка сорвалась в вентиляционный канал, который проходил в стене кирпичного дома. Её подружки убежали.

Известно, что кошки умеют падать с большой высота и оставаться невредимыми.

Она провалилась в кромешную темноту. Канал оказался узким. Кошка несколько раз крепко ударилась о кирпичи, но ушиблась не сильно.

Пролетела она до шестого этажа и застряла в стене на кухне Сергея Сергеевича.

Он в это время был дома. День только начинался, а хозяин был уже на ногах.

Сергей Сергеевич обычно долго не спал. Более тридцати лет работал на непростом производстве, привык рано вставать. Немногие меняют свои привычки, когда тебе под семьдесят.

Он услышал жалобное мяуканье и пошёл на кухню.

«Что за наваждение? — подумал Сергей Сергеевич. — Ночью снился завод, звучали голоса ребят, с которыми когда-то начинал работать, теперь вот это?»

Кошки на кухне не было, но мяуканье продолжалось.

Он приблизился к окну, на карнизе — никого. Да и как кошка могла там оказаться? Повернулся в недоумении, рассеянно скользя взглядом по стене. И догадался.

Звуки доносились из вентиляционного отверстия, обрамлённого пластиковой узорчатой решёткой.

Хозяин всегда подозрительно относился к этому окошечку. Из него могли заползти в квартиру тараканы. Этих тварей он терпеть не мог. Но закрыть чем-либо отверстие не решался: вентиляция на кухне как-никак нужна. Зимой он заменил решётку, заодно поставил мелкоячеистую синтетическую сеточку, и был этим доволен.

…Жалобное мяуканье продолжалось.

Сергей Сергеевич достал из шкафа в коридоре внушительных размеров отвёртку и, решительно придвинув кухонный табурет к стене, встал на него.

Его приличного роста вполне хватило, чтобы дотянуться и поддеть решётку…

Со второго раза решетка вместе с сеткой повисла на отвертке, потом скользнула к кисти руки.

Едва это случилось, как из отверстия сначала на плечо хозяина квартиры, потом на пол соскочило чумазое существо. И тут же оказалось около входной двери. Кошачьи глаза горели жёлто-зелёным огнём.

Сергей Сергеевич не спеша, добродушно посмеиваясь, прошёл в коридор и открыл дверь.

Кошка шустро выскочила из квартиры.

«Вот ведь! Ни спасибо тебе, ни до свидания», — развёл руками хозяин и направился ставить решётку на место.

* * *

Вечером мяуканье повторилось. Теперь оно сопровождалось настойчивым поскрёбыванием когтями.

Хозяин открыл дверь.

У порога сидела всё та же кошка.

С широко открытыми глазами она шагнула через порог и начала «бодаться» головой в ноги Сергея Сергеевича. На её языке это означало благодарность и проявление признаков доверия.

Хозяин не знал кошачьего языка, но кое-что понял.

Он отступил в квартиру, кошка последовала за ним.

— Хотя я и не очень-то люблю кошек, но куда деваться?

Жить тебе, видать, негде? Входи! Но не обольщайся. В любовь с первого взгляда я уже не верю. Всё это со мной было. Теперь я тоже, можно сказать, один.

Он расправил свернувшийся половичок у двери.

— Вот, попробуй здесь обосноваться, потом что-нибудь придумаем. Сейчас колбасу принесу.

С удивлением наблюдая, как кошка не сразу стала есть колбасу, а сначала неторопливо обнюхала её и лишь потом начала кусать, он говорил раздумчиво:

— Ладно, попробуй пожить у меня. Как же ты оказалась сиротой-то?

Кошка чувствовала, что человек ей попался добрый и её не выгонит. Она знала о себе немного. Но, если бы могла говорить…

Хозяева уехали в другой город и оставили её одну. Прибежала домой, но было поздно: машина, гружёная вещами, скрылась за большим домом.

Кошка помнила, как маленькая девочка называла её Лизой. Помнила лёгкую ладошку, когда она гладила её по голове. Потом её уже никто не гладил.

* * *

— Как тебя зовут? — спрашивал кошку вечером хозяин. — Глаша, Анфиса, Клара, Мурка, Лиза?

При слове «Лиза» она насторожилась. Это не ускользнуло от Сергея Сергеевича.

Он поспешил:

— Нет, нет, Лизаветы с меня хватит! Так звали мою жёнушку… Может, Муркой назвать? Нет, слишком неново. Давай я буду тебя звать Сима, а? У меня сестру старшую так звали. Доброе имя! Сестра отзывчивая была. Меня любила. Ты, разумеешь, что я говорю? Мне хочется, чтобы ты была доброй.

Кошка, внимательно слушая, сидела рядом.

— Начнём нашу жизнь сначала, — говорил он, шурша большой газетой, — имя в жизни многое значит!

Хозяин знал, что говорил. У него была фамилия Мамин.

Уже в третьем классе его стали звать Мамин-Сибиряк. А потом и вовсе приклеилось прозвище «Серая шейка». Учился в школе, жил с этим несерьёзным утиным именем. Переживал, протестовал, а что толку?

— Ну, что? Симой будем называться? — неестественно весело спросил хозяин. — Новое имя как новая жизнь!

* * *

Так и стали жить в одной квартире неработающий пенсионер Сергей Сергеевич Мамин и кошка Сима. Был у Мамина сын Эдуард, неродной. Вернее, так и не ставший родным. Но он жил отдельно, на другом конце города.

Если Сима почти ничего не помнила из своего прошлого, то Сергей Сергеевич-то помнил.

В семейной жизни ему не повезло. Разные оказались характеры у супругов. Он — спокойный и деликатный. Она — взрывная, брызжущая энергией.

— Тебе постоянно нужны овации, — говорил он. — Но мы же не на сцене, не на манеже!

Когда она случайно узнала, что в школе его звали Серой шейкой, то, кажется, даже обрадовалась:

— Видишь, я не зря тебя зову Серый квадрат (она имела в виду это сочетание: Сергей Сергеевич). Каким ты был — таким ты и остался на всю последующую свою жизнь.

Он сердился на неё, но ничего поделать не мог. А с манежем будто накаркал. У неё были неудачные роды. Сын умер, не прожив и сутки. Через год она ушла от Сергея Сергеевича. Точнее, уехала с гастролировавшим в их городе цирковым гимнастом. Цирковая её жизнь через три года оборвалась. Гимнаст бросил её. Она с сыном вернулась к Серому квадрату.

Он принял и её, и чужого ребёнка.

* * *

— Знаем мы вас, — говорил хозяин, наблюдая, как Сима потягивается на половичке, — вы, кошки, любите только самих себя. Из меня, если зазеваюсь, попытаешься сделать прислугу. Но, видишь ли, я какой-то неподдающийся…

Сергей Сергеевич ещё что-то говорил. Потом выключил свет на кухне, в коридоре и стал укладываться спать.

— Однако твоё падение мне на голову — весьма знаковое событие… — Это было последнее, что он произнёс, уже лёжа в кровати.