Камера

Александр Сорге (2024)

Ким — переводчик в петербургской вебкам-студии. Он много пьет, ещё больше трахается и живет припеваючи. До тех пор, пока не встречает девушку «не от мира сего», которая превращает его жизнь в сюрреалистичный сон. Узоры жизни Кима причудливым образом начинают переплетаться с судьбой советского учёного. Инженера, благодаря которому слово «мать» может исчезнуть из словарей…Эротический роман о современной любви и старомодных отношениях, о масках, которые носит каждый из нас, и о том, как человек воспринимается другим человеком — с нотками фантастики, щепоткой мистики и кафкианского абсурда: немного соплей, немного резких поворотов сюжета и очень много подробностей из мира вебкам-студий. Содержит нецензурную брань.

Глава 6. Петербург, 202? год

Голова девушки, повёрнутая набок, упёрлась в постель. Угольные локоны тушью разлились по белой простыне. Щеки её налились краской, глаза закрылись в сладкой неге, она тяжело дышала: под алым бутоном губ серело пятно — изо рта тоненькой ниткой стекала слюна. Изгиб её прогнутой в пояснице спины взметался к потолку — перетекал в идеально-округлые, большие ягодицы. Руки девушки были закинуты за спину и связаны.

Это была Кира. Ким познакомился с ней в Филде — приложении, где общались «не такие, как все». В профиле сразу же можно было указать фетиши — Ким указал бондаж. Кира — тоже. Кира очень любила, когда её связывают и хотела попробовать шибари. Киму же нравилось плести искусные узоры на женском теле, поэтому он искал модель для практики. И секса.

Он овил верёвкой бёдра девушки. Колючий джут скользил по холодной девичей коже, даря ей ощущение приятного, едва ощутимого жжения. Канат полностью сковал девушку: её будто бы держали сильные, но заботливые руки — не давая сделать ни единого движения, но не причиняя при этом боли.

Сегодня у них была уже третья сессия. Верёвки и Кира спасали Кима от одиночества — где-то в груди ещё пульсировала Иванна. Перед встречей в голову Киму даже пришла бесовская мысль предложить Кире встречаться, но он отринул её.

Ещё пара витков: Ким спустился к миниатюрным белым ступням, зафиксировал и их. На улице был день, окна были плотно зашторены — небо не должно было видеть, чем они занимались. Поэтому их голые тела переливались искусственной радугой в свете диодного ночника.

— А теперь я буду тебя наказывать, — мягко сказал Ким

— Да, папочка, пожалуйста… — прошептала Кира.

Ким взял черный флоггер: кожаную плеть со множеством гладких концов — она походила на гидру — и размашисто ударил. Девушка вздрогнула.

— Да, папочка, я заслужила это.

Еще удар.

— Да, пожалуйста, папочка.

Её ягодицы начинали краснеть, покрываясь алыми полосами.

— Ещё, еще…

Он остановился.

— Что ты сказала?

Он обошёл её, намотал волосы на кулак и аккуратно поднял голову.

— Что ты сказала? — строго повторил Ким.

— Прости, папочка.

— Ты знаешь правила. Тебе придется извиниться.

Она покорно приоткрыла рот. Ким медленно ввёл свой член: сначала почувствовал тепло губ, затем мокрый язык и, наконец, упёрся головкой в нежную стенку её гортани. Держа девушку за волосы, он начал медленно насаживать её голову на свой штык: грубо проникая глубоко ей в глотку — так, что её нос упирался ему в лобок.

Она кашляла и задыхалась: густая слюна стекала по её подбородку, капала на кровать, в уголках глаз появились слёзы — но не сопротивлялась, смиренно терпела и даже наслаждалась своей ролью безвольной секс-игрушки.

— Прогни спину, — сказал он, осматривая её слегка полноватое, скованное верёвками тело.

Несмотря на то, что Ким был объят похотью, что-то было не так: член становился мягче. Он вытащил его изо рта девушки и отпустил волосы — её голова упала на кровать.

Ким снова переместился к ягодицам, осыпая поцелуями покрывшуюся мурашками кожу. Губами впился в её пьянящую тёмно-розовую плоть — пил её сок, второй рукой лаская себя, пытаясь поднять опавший ствол. Но всё было тщетно: сосиска потеряла всякий интерес к происходящему, безынициативно уткнувшись в пол.

Забавно, в 20 лет ты можешь сомневаться в чём угодно, кроме собственной эрекции. Вялые члены рядом с лицами испепеляюще-соблазнительных красоток в порно вызывали у Кима недоумение: как может не стоять рядом с такой девушкой? Ровно до тех пор, пока тоже самое не произошло с ним.

С трудом протиснувшись в мир секса, Ким обнаружил, что член, в общем-то, довольно капризная штука: на твёрдость его намерений влиял не только алкоголь, но и усталость, занятия спортом или даже неосторожно брошенный спутницей комментарий. По крайней мере, его член — обсуждать с друзьями эту тему не хотелось. А вся прогрессивная вселенная секспросвета вертелась, в основном, вокруг яркой вспышки женского оргазма — Ким нашёл лишь пару более-менее внятных статей на тему эрекции, да и ясности особой они не внесли.

Осечки стали происходить пугающе часто ещё когда Ким был в браке. Иногда член становился слишком мягким, чтобы войти в девушку. А иногда он просто не поднимался — даже если желание электрической дугой сжигало Кима дотла: как будто кто-то перерезал провод, соединяющий голову и пах.

Док сказал Киму, что венерических болезней у него нет — да и сам Ким понимал, что все его проблемы в голове. Но ничего не делал — просто глотал эту горькую пилюлю. А вместе с ней и таблетки.

Сначала он пил «Виагру», но со временем ему слишком сильно стали докучать побочные эффекты: к заложенному носу и раскалывающейся голове на следующий день прибавилась невозможность кончить. От этого секс терял вообще всякий смысл и превращался в подобие примитивных парных упражнений.

Однажды он понял, что с препаратом пора завязывать: после очередной принятой таблетки мир окрасился в лиловые тона. Тогда Ким перешёл на «Сиалис» — эффект был мягче, да и длился дольше, а «побочек» практически не было. Теперь, видимо, перестал работать и он.

Бросив все попытки, Ким развязал свою спутницу и пошёл на кухню: поставил чайник, кинул в заварник щепотку сушёных цветков ромашки, горсть ягод можжевельника и хвойную веточку. За стенкой зашипел душ.

— Ты в порядке? — через пару минут Кира вышла из душа в клубах пара, подсвеченных светом из ванны — словно примадонна конца прошлого века, что готовилась дать концерт. Капли горячей росы блестели на её плечах и ключицах. — Я что-то сделала не так?

Ким сидел на полутемной кухне, так и не залив сушеные травы кипятком — даже не включив свет.

— Всё хорошо, такое иногда бывает! — мягко, с теплотой в голосе сказала Кира, присев рядом с Кимом.

Его всегда немного подбешивали подобные вопросы. Несмотря на горы секс-коучей и дышательниц маткой, мужчина в глазах многих женщин выглядел, как заводная игрушка: поверни ключик — и член встанет, поверни ещё раз — и польется семя. А единственная причина, почему игрушка не работает, может крыться только в партнёрше. Но сейчас ему было плевать и на чай, и на свой член, на Киру и на бывшую жену.

Кима лихорадило. Голову медленно сдавливали невидимые тиски, к горлу подступал омерзительный ком — горячее тело покрылось испаренной. На сквозняке влага остывала и неприятно знобила тело.

На кухонном столе Ким увидел белый конверт — вспомнил вчерашний вечер и странный подарок Иванны. Пока Кира мылась, вскрыл его: оттуда выпал чёрно-белый оттиск, который он сейчас мусолил потными пальцами: «СВИДЕТЕЛЬСТВО ОБ УСЫНОВЛЕНИИ (УДОЧЕРЕНИИ)». Его данные. Данные его родителей.

Вместе с ним из конверта выпало ещё одно свидетельство — о смерти. Его смерти. Если верить ему, Ким действительно умер всего через пару месяцев после своего рождения — в детдоме неподалёку.