Паргоронские байки. Том 1

Александр Рудазов, 2020

В черном-черном городе, где вечно идет дождь, есть ресторан, принадлежащий старому демону Янгфанхофену. Большой любитель выпить, закусить и поболтать, он целыми днями чешет языком со своими гостями. Кажется, он знает миллион занятных историй – и все они абсолютно правдивы! Историй о Паргороне, о Парифате, о иных мирах, о великих и малых их обитателях, о глубокой древности и о совсем свежих событиях… присаживайтесь, выпейте. Паргоронский Корчмарь любит новых слушателей.

Демон в шкатулке

1520 год Н.Э., безымянный мир.

Рикашьянамас бесшумной тенью кралась через джунгли. Она уже полчаса выслеживала одну местную тварь — а местная тварь, кажется, пыталась выслеживать ее. Глупое животное полагало себя охотником, а ее — добычей.

Оно привыкло, что в этих лесах опасней него никого нет. Привыкло, что если видит что-то движущееся — то это либо еда, либо игрушка. Создание любило позабавиться с добычей.

Как оно называется, Рикашьянамас понятия не имела. В поисках могучих чудовищ она забрела так далеко, что не знала даже, в каком мире находится. Ясно только, что от Паргорона он очень далеко.

Она почти два года странствовала по дальним мирам. Ей надоели мелкие набеги и бесконечная муштра, а крупных войн Паргорон не ведет уже давно. К сожалению.

Гохерримы любят путешествовать и охотиться. Вольное сафари развлекало Рикашьянамас довольно долго. Но постепенно ей стало приедаться, и она все чаще подумывала вернуться домой.

В конце концов, она вексилларий, у нее есть определенные обязанности.

Над головой промелькнула животное. Оно умеет летать? Неожиданно, но так только интересней.

Рикашьянамас вытянула из ножен рапиру. Клинок чуть заметно пульсировал. Демоница невольно коснулась языком верхней губы — ее тоже охватил азарт.

В этом мире она охотилась девятый день и поглотила кучу диковинных созданий. Фауна тут богатейшая. Из-за неправильной оси вращения планеты перепады температур огромные, и выживают только самые приспособленные. Монстры, способные выдержать и удушающую жару, и невыносимый мороз.

Более-менее комфортный тут только экватор. Его Рикашьянамас оставила напоследок, на сладкое. И, в общем-то, ничего особенного от него и не ждала, но как раз тут и отыскался зверь, способный состязаться с гохерримом почти на равных.

С обычным гохерримом, конечно. Вексилларию он не противник. Но все же охотиться интересней, чем обычно — Рикашьянамас увлеченно прыгала по воздуху, оставляя под ступнями светящиеся следы. Рапира дрожала в ладони, охваченная предвкушением.

Да, у добычи крылья. Огромные и перепончатые, как у летучей мыши. Только сложены скорее на манер жучиных — этакие гармошки вдоль спины. Потому Рикашьянамас и не поняла сперва, что создание летает… и очень быстро летает!

Зверь оказался неглупый. Да, он поначалу нападал на демоницу сам, но ему хватило одного укола, чтобы осознать разницу в их уровне.

Рикашьянамас даже не успела его поглотить — зверь слишком резко отпрянул. Да еще и выдохнул облако черного газа, заставившее демоницу расчихаться.

А когда она протерла глаза — создание уже улепетывало.

Теперь стало еще веселее. Рикашьянамас даже дала зверю полминутки форы. Позволила отлететь подальше, прежде чем побежать следом.

И погоня получилась на диво задорной. Напуганный монстр несся стрелой, резал воздух клыкастой мордой, а внизу мелькали пышные зеленые кроны, потом странные деревья-облака, а потом и море. Летучий зверь пытался сбросить Рикашьянамас с хвоста, оторваться, но та совсем не уставала, в отличие от него.

Погоня закончилась на каком-то острове. Демонице надоело, она резко ускорилась и вонзила в зверя рапиру. Тот взвыл, забился в агонии, а Рикашьянамас захохотала в упоении. Сжала крепко рукоять — и вспыхнула от восторга, ощущая свежую душу. Гохерримский клинок выпил ее жадно, с наслаждением.

Конечно, это всего лишь животное. Очень крупное, очень яростное, полное жизни и энергии — но животное. Не та добыча, что особенно ценна любому гохерриму.

Но разумных смертных в этом мире нет. Он необитаем. И все самые интересные трофеи Рикашьянамас здесь уже собрала… кажется.

Наверное, стоит возвращаться.

И она уже почти шагнула за Кромку, уже почти переместилась в мир Золотых Жуков, когда вдруг поймала чей-то зов.

Ментальный импульс. Приглушенный, но очень мощный. Иногда подобное означает опасность, но вексилларий Паргорона не боится опасностей.

И Рикашьянамас побежала.

Бег закончился на небольшой поляне. Деревья почти слопали этот пятачок земли, но меж ними еще оставалось место. И зов исходил откуда-то снизу, из травы… Рикашьянамас наклонилась и подняла небольшую шкатулку.

Ух-х!.. Та едва не выпала из ладоней. Рикашьянамас заморгала — так шибануло по пальцам благодатью.

Изделие кого-то из Светлых богов. Персональное. Авторское. Не такого типа, чтобы обжигало демона, но все равно чувствуется, что не для нее ковалось, не для гохерримских рук.

И там внутри кто-то сидит.

— Кто там?! — раздался взволнованный голос.

— А там кто? — спросила Рикашьянамас, крутя шкатулку.

— Кто бы ты ни был, выпусти меня, и я одарю тебя сокровищами всех миров! — посулил узник шкатулки.

— Я на такое не куплюсь. Я демон. Ты тоже, как мне кажется.

Из шкатулки донеслась грязная брань. А потом узник неохотно сказал:

— Ну ладно. Давай договариваться.

— Давай. Назови свое имя.

— Имя?.. Зачем тебе мое имя? Просто выпусти меня, и я отплачу тебе добром.

— Имя, — встряхнула шкатулку Рикашьянамас. — Истинное.

— Не скажу, — грубо ответил узник.

— Ну не скажешь — и не скажешь. Поставлю тебя на трофейную полочку. Или продам кому-нибудь.

— Пффф!..

Рикашьянамас немного подождала. Продолжения не было. Узник упорно молчал.

Демоница пожала плечами, сунула шкатулку в воздушный карман и зашагала сквозь Кромку.

Ее новый знакомый снова подал голос, когда до Паргорона оставалось еще полпути. Из шкатулки донесся крайне недовольный голос:

— Мое имя — Пазузу.

— А?.. — запоздало отреагировала Рикашьянамас. — Извини, не расслышала.

— Я ПАЗУЗУ! — заорал узник. — Моровой Ветер, архидемон Лэнга, сын бога Ханби!

— Да не вопи ты, — сдвинула брови гохерримка. — У тебя и так впечатляющий набор титулов, незачем их еще и выкрикивать. Я Рикашьянамас, вексилларий Паргорона.

— Вексилларий?.. Это что?

— Знаменосец легиона гохерримов. Лидер первой когорты.

— Как интересно, — вкрадчиво произнес Пазузу. — А расскажи побольше. Много в вашем Паргороне вексиллариев? Насколько сильны ваши гохерримы? Вексилларий — это самая высокая должность или над вами есть кто-то еще?

— А, ты прикидываешь, сможешь ли меня завалить, если выберешься? — догадалась Рикашьянамас. — Мне тоже интересно, поэтому я тебя пока что не выпущу. Но я тебя просвещу. Вексиллариев у нас двадцать пять — по числу легионов. Гохерримы — демоны-воители, белая кость Паргорона. А насколько мы сильны, пусть наши враги судят. И вексилларий — это не самая высокая должность, над нами еще есть демолорды.

— Как интересно, как интересно… А сколько у вас демолордов?

— Двадцать семь.

Весь оставшийся путь домой Пазузу продолжал расспрашивать. Выпытывал все о Паргороне — как устроен, много ли там демонов, насколько могущественны его властители.

Это последнее его интересовало особенно.

Рикашьянамас охотно удовлетворяла его любопытство. Она прекрасно понимала, что ее новый знакомый прощупывает почву, пытается заранее узнать, какие у него против нее шансы и чего от нее вообще ждать. Но она все равно пока что не собиралась его выпускать, так что ничего и не скрывала.

Сведения не секретные. Что есть Паргорон, знают все, кто того желает.

Кстати, оказалось, что кое-что Пазузу о ее мире все-таки слышал. Не слишком многое, но имена Кагена, Лиу Тайн и почему-то Хальтрекарока оказались ему знакомы.

Вернувшись домой, Рикашьянамас заглянула в свой военный городок и убедилась, что за два года легионеры не слишком разболтались. Как полагается после долгого отсутствия, предложила желающим бросить ей вызов.

Желающих не нашлось. Несколько гохерримов помялись, посопели, но клинков из ножен не вынули.

Рикашьянамас еще ни разу не бросали вызова. Она сейчас самый молодой вексилларий, и гохерримы пока что приглядываются. Они воители бесстрашные, но поединок за звание вексиллария — не та вещь, которую устраивают сгоряча.

Либо ты вырываешь знамя из мертвых рук предшественника, либо он отправляет тебя к праотцам. Победа или смерть.

Однажды Рикашьянамас погибнет, как погиб Арветуред, которого она убила четыре года назад. Как погиб Метагидор, которого убил Арветуред. Как погибли почти все былые вексилларии.

Или она однажды выйдет в отставку, как вышел Тасварксезен и… Рикашьянамас не могла припомнить других имен. Вексилларии редко выходят в отставку.

Это… неправильно.

На квартире Рикашьянамас ожидал живописный бардак. Она не держала армию челяди, как те барственные гохерримы, что больше похожи на гхьетшедариев. Один Безликий для уборки, один крополеро для мелких поручений — больше слуг у нее не было.

Жилище Рикашьянамас вообще не выглядело домом гохеррима. Она не развешивала по стенам холодное оружие и головы убитых врагов. Не любила бессмысленных украшательств и огромных шкафов для трофеев. Предпочитала книжные полки.

Она и сражаться-то не очень любила. Охотиться — да, а сражаться — нет. Уж тем более по правилам. Кодекс гохерримов, иногда ей казалось, придумали демоны невеликого ума, которые страшно боялись, что более сообразительные их обскачут, а потому обставили битвы кучей ограничений. Туда не бей, сюда не бей, соски не выкручивай, табуретками не швыряйся…

Возможно, правы злые языки, что утверждают, будто не все предки Рикашьянамас были гохерримами. Что кто-то еще там затесался, шельма, подпортил кровь.

Она действительно мелковата для гохеррима. И хлипковата. И рога нетипичные — золотистые с белыми кончиками. У большинства гохерримов они одноцветные.

Даже ее имя чуть отличается от нормальных гохерримских имен. Согласная на конце. Все новые знакомые спрашивали Рикашьянамас об этой согласной — а что она могла ответить? Как назвали, так и назвали. Не совсем по кодексу… да, кодекс гохерримов регулирует даже имена для младенцев. Это не строгое правило, а скорее рекомендация, но нарушают ее немногие.

Оказавшись в Паргороне, Пазузу сразу притих. Из шкатулки не доносилось ни звука. Рикашьянамас кинула ее на полку, откупорила бутыль синей наливки и взошла к верхним полкам. Кажется, где-то в ее коллекции была книжка… а, вот она. Двадцать восьмой том «Моих путешествий» баронессы Лоаллы, «Лэнг, Ацтлан и Додекаэдр». Рикашьянамас ее уже читала, но это было так давно, что она забыла практически все.

Она никогда особо не интересовалась географией.

Перечитывать целиком не стала — просто освежила память, полистав страницы. Ничего интересного в этом Лэнге нет, обычный захолустный Темный мирок. В двух шагах от Паргорона… в общем-то, почти сосед. Когда-то был куда богаче и сильнее, но те времена закончились задолго до рождения Рикашьянамас, так что он давно отошел на задворки метамировой политики.

Лоалла привела в конце список тамошних архидемонов. Те же демолорды, только с некоторыми отличиями. Полезная информация для путешественников.

— Йог-Сотхотх, Нъярлатхотеп, Акхкхару… о, Пазузу, — нашла своего нового друга Рикашьянамас. — Не соврал.

— Конечно, — ответили из шкатулки. — Я никогда не вру. В таких делах.

— Ты в самом конце. Почти что на последнем месте.

— Но все же не на самом!

— Да, ниже тебя Гелал… про этого я где-то слышала… и еще Лилит, но она в графе «изгои» и вроде даже не архидемон уже.

Рикашьянамас закрыла книжку. Труду Лоаллы больше тысячи лет, информация наверняка давно устарела. Темные миры меняются не настолько стремительно, как государства смертных, но все-таки лучше обратиться к источнику посвежее.

Кэ-миало. Нейронная сеть Паргорона. В каждом более-менее приличном доме есть кэ-очи, и узнать из них можно все, что угодно.

Только это не задаром, к сожалению. Кэ-миало — не благотворители. Они делятся информацией — но и взамен требуют информацию.

Не слишком много. Просто какая-нибудь мысль, выдумка, сон. Любой информационный поток, они ими питаются. Кэ-миало не нужны души, как обычным демонам — они предпочитают память.

Приникнув к кэ-оку, Рикашьянамас оказалась лицом к лицу со своим провайдером — Уль’Таханом. Хотя не то чтобы к лицу — как и все кэ-миало, Уль’Тахан выглядел как раздувшийся летающий мозг с пучком гибких щупальцев.

Он ничего не сказал. Каждый кэ-миало одновременно обслуживает сотни входящих, ему некогда болтать. Просто молча протянул щупальце. Рикашьянамас, по-прежнему сидящая дома, коснулась его ментально и передала плату за вход — песенку, которая последние три дня упорно крутилась в голове.

— Это даже не целая песня, — укоризненно протелепатировал Уль’Тахан. — Это просто один куплет.

— Извини. Остальное не помню.

— Ладно. Возьму и это.

Кэ-миало ничем не брезгуют.

Намертво забыв куплет из песни, Рикашьянамас вошла в мыслепространство и запросила последнюю информацию по миру Лэнг. Бегло ее просмотрев — изумленно крякнула. Книжка Лоаллы и правда сильно устарела.

Особенно насчет списка архидемонов. Он очень сильно сократился.

— Пазузу, у меня для тебя две новости, — сказала она, оторвавшись наконец от кэ-ока. — Плохая и очень плохая.

— Начни с плохой, — донеслось из шкатулки.

— Ты больше не предпоследний в списке архидемонов. Ты последний.

— Гелал сдох? — равнодушно спросил Пазузу. — Ну и хер с ним. А очень плохая новость какая?

— Он там не единственный у вас сдох. Почти все сдохли. От Лэнга вообще мало что осталось. Там у вас недавно война большая была, катастрофы всякие природные, переворот, массовая гибель аристократов… из архидемонов уцелели только ты и еще двое.

Пазузу издал странный звук. Приглушенный… сначала Рикашьянамас показалось, что это всхлип. Но потом она поняла, что архидемон смеется.

Громко, радостно смеется.

— Что это ты? — удивилась Рикашьянамас. — Ты что, не огорчен? Твой мир погиб.

— Я знаю, — довольно ответил Пазузу. — Мир погиб, Йог-Сотхотх погиб… да все, кого я знал, погибли! Как же здорово. И знаешь, что лучше всего?

— Что?

— Что я — единственный, кто всего этого избежал. Как и должно быть. Как же все-таки вовремя я оттуда свалил!..

— Хочешь сказать, что ты спасался в этом ковчежце?

— Что?.. Да! Да. Это был мой план.

— Эээ… а почему ты тогда закинул его в необитаемый мир без возможности выбраться самостоятельно?

— Ладно, — неохотно признал Пазузу. — Это не было моим планом. Но это могло бы им быть — с соответствующими ремарками. Я просто не предусмотрел парочку деталей.

Рикашьянамас покачала головой. Нет, кем бы ни был этот демон в шкатулке, он точно не гохеррим. Вообще не похож. Даже самый гнусный демон-воитель не станет радоваться, если погибнет Паргорон. Зубы Древнейшего всегда были самой надежной опорой этого мира.

— А кто там те двое, которые выжили кроме меня? — спросил Пазузу как бы невзначай.

— Ктулху и Носящий Желтую Маску, — снова заглянула в кэ-око Рикашьянамас. — Тебе эти имена что-то говорят?

— Ага, значит, Йог-Сотхотх действительно погиб… — облегченно выдохнул Пазузу. — Зато Желтая Маска не сдох!.. Вот гнида!.. Даже тут вывернулся!.. Этот кусок маскимовой еды ничто не потопит, что ли?!

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, — сказала Рикашьянамас. — И теперь у меня еще меньше поводов тебя выпускать.

— Это почему еще?!

— Да так. Не нравишься ты мне. Однако попробуй найти какие-нибудь аргументы за свое освобождение. Я внимательно слушаю.

Пазузу в шкатулке надолго смолк. Подыскивал аргументы, а заодно обдумывал свое нынешнее положение.

Что Лэнг потерпел крах — это для него хорошо, конечно. Он не испытывал симпатии к своей… даже не родине, а скорее узилищу. Но скверно то, что вместе с Лэнгом разрушено и такульту. То самое, что делает каждого архидемона архидемоном.

Такульту не исчезло в никуда, а разрушилось. Развалилось. Перестало быть единым массивом. Личная доля Пазузу не пострадала, он бы почувствовал. Но теперь это не часть такульту, а «обломок». Неполноценный кусок, причем довольно мелкий. Его больше нельзя наращивать, он ни на чем не держится.

А вот усыхать он постепенно будет. Медленно, но верно.

Каких-то пять-шесть столетий — и Пазузу перестанет быть архидемоном. Станет просто высшим демоном, которым быть тоже неплохо, конечно, но это все-таки большой шаг вниз.

Надо срочно брать все в свои руки. Либо создавать собственное микро-такульту, либо присоединяться к какому-нибудь другому.

Теперь, когда такульту разрушено, Пазузу может это сделать. Его «кусок» отныне отделяем от целого. Можно найти для него носитель и «закуклить» или предложить себя другому Темному миру… вот хоть этому самому Паргорону. Он придет не с пустыми руками, его наверняка примут. У демонов такое часто практикуется.

Но пока он заперт в ковчежце Небесной Блудницы, он не может сделать ничего. Полное бессилие.

Рикашьянамас тем временем просматривала дальше новости. Теперь уже паргоронские. Кто умер за последние два года, кто родился, кто вступил в брак, кто получил новый титул или был низложен.

Просмотрела статистику демолордов — за время ее отсутствия список имен не изменился, но некоторые поднялись или опустились чуть ниже. Ксаурр набрал одну сотую процента, обойдя Гариадолла, а Фурундарок — целых две сотых, обойдя Клюзерштатена и Хальтрекарока.

Эти сотые процента на самом деле невероятно важны. Рикашьянамас проверила свой счет в Банке Душ — за два года отсутствия он немножко просел. Было 0,10202 %, а стало 0,10191 %. Разница ничтожная, уровень все время чуть-чуть колеблется в зависимости от душевого курса, но лучше пока что в самоволку не отлучаться. Любому гохерриму капает на счет просто за то, что он вооружен и готов в любой момент выступить по зову трубы — но гуляющих за Кромкой это не касается. Пока отсутствуешь, жалованье не начисляется.

Список вексиллариев за время ее отсутствия тоже не изменился. Она по-прежнему самая молодая. Официальных вызовов было два — один тупица пытался отнять знамя у Горготавиры, и еще Демкельдегрор опять кого-то убил… этот почему-то то и дело получает вызовы. Довольно странные вызовы.

А в ее собственном легионе все нормально. Четверо убиты, пятеро новобранцев ждут утверждения, девятеро в отъезде, одна пропала без вести… пропала без вести?..

Рикашьянамас прозрила слух полностью. Марстагалина. Гохеррим из первой когорты, одна из лучших в легионе. Рикашьянамас ее помнила — голубая кожа, шесть маленьких рогов, именное оружие — длинный кинжал с костяной рукоятью. Чем-то похожа на саму Рикашьянамас — тоже субтильная, легкая, очень быстрая. Всегда предпочитала незаметные удары сзади, хотя это уже на грани кодекса. Подавала большие надежды — однажды, возможно, бросила бы вызов.

Любопытно, куда она могла подеваться…

Демоница обратилась к своему провайдеру лично. Уль’Тахан появился перед ее мысленным взором и выжидающе запульсировал.

— Один мой гохеррим пропал, — сказала Рикашьянамас. — Марстагалина. Что тебе известно?

К ней протянулось мозговое щупальце. Демоница вздохнула и отдала воспоминание об одном из посещенных миров. Каком?.. она уже не помнила. Кэ-миало слизнул информацию, как сладкую конфету.

— Марстагалина, — протелепатировал Уль’Тахан. — Входит в группу молодых гохерримок, исчезнувших без вести за последний год. Общее число — четыре. Марстагалина, Эрметосфера, Аливатара, Зидокуймена. Следы всех оборваны, судьба неизвестна. Розыском занимается Азей Дебаль, подопечная Дамы Симир Марр. Результатов пока нет или они засекречены.

Рикашьянамас задала еще несколько вопросов и покинула кэ-око. Ей стало интересно, куда это стали пропадать гохерримки.

Если бы те погибли, она бы даже не почесалась. Гохерримы часто гибнут. На дуэлях и во время набегов. Это нормально. Само слово «гохеррим» в изначальном смысле значит «воин» — а жизнь воина иногда внезапно прерывается. Даже сейчас, когда Паргорон почти перестал вести крупные кампании и почиет на лаврах… впрочем, не ее это дело, пусть у демолордов голова болит.

Те, что отправляются поохотиться за Кромку и исчезают навсегда — тоже не ее забота. Круговерть миров бесконечно велика. Там есть и смертные охотники на демонов, и воители из Светлых миров, и всякие чудища, опасные даже для гохеррима. Покинул Паргорон — заботься о себе сам.

Но если гохеррим бесследно пропадает в Паргороне…

Азей Дебаль, значит. Надо с ней пообщаться. Конечно, в легионе Рикашьянамас целых сто тысяч боевых демонов, но большая их часть — развраги, чрепокожие и другие рядовые бойцы. А гохерримов, белой кости, высшей воинской касты — всего-то тысяча с небольшим.

Нельзя ими просто так разбрасываться.

Подумав, Рикашьянамас сунула в воздушный карман шкатулку с Пазузу и шагнула на Призрачную Тропу. Тело словно обдало прохладным воздухом — демоницу понесло сквозь пространство. Вокруг мелькали туманные фигуры, возникали и исчезали образы.

Вот один стал четче. Рикашьянамас зафиксировалась на нем, подалась в нужном направлении — и через три секунды стояла посреди Мпораполиса, рядом с черной колонной Бюро.

В Паргороне нет четко обозначенных законов. Нет тюрем, телесных наказаний или денежных штрафов. В Паргороне каждый свободен и полностью волен в своих действиях. Просто помни, что даже у мелкого демона есть патрон, а ему не понравится, если обидят его клиента. Здесь никто не сам по себе, каждый кому-то подчинен и кому-то служит.

Патрон самой Рикашьянамас — Гаштардарон. Рыцарь Паргорона — патрон всех вексиллариев. А для пропавшей Марстагалины патроном является уже Рикашьянамас. Это налагает на нее определенные обязанности… ну как обязанности. Она может просто забыть об этом случае, и никто ей слова не скажет.

Но это отразится на отношениях с легионом. Между вексилларием и простыми гохерримами нет бесконечной пропасти. Нельзя просто плевать на их мнение… слишком долго. В обычной дуэли Рикашьянамас уделает любого, но если легион доходит до ручки, то он может избрать из своих рядов замену — и бросить вызов коллективно.

Формально это все равно битва один на один, но остальные поддержат ставленника духом клинков. А в таком бою шансов мало даже у вексиллария.

Но несмотря на почти неограниченную свободу для всех, даже в Паргороне кому-то нужно поддерживать порядок. В самом низу это делают храпоиды — они просто ходят и бьют дубинами всех, кто мешает другим спать. На самом верху правосудие несет топор Бракиозора — и лучше не связываться с Палачом Паргорона.

А когда дело слишком крупное для храпоидов, но слишком мелкое для Бракиозора — в игру вступает Бюро. Служба Дамы Симир Марр.

Холодные цвета. Строгие линии. Исчезающий в необозримой выси потолок. Ледяные горгульи на стенах. Дремлющие на каждом углу храпоиды. Носящиеся с бумажными трубочками крополеро. Бюро ответственно за весь Паргорон — и оно всегда кипит жизнью.

Ларитры при виде вексиллария чуть заметно склоняли головы. Они не выглядели опасными, ни одна из них. Почти все — в обличье красивых молодых женщин. Реже — старушек, еще реже — девочек-подростков, совсем редко — мужчин.

Дела раньше не приводили Рикашьянамас в Бюро, но она и раньше видела такие стаи ларитр. Их полно в любом административном учреждении. Таможня, налоги, строительство, транспорт, контроль погоды — все в лапах ларитр, этого живого дыма, прячущегося за иллюзорными масками.

Азей Дебаль приняла Рикашьянамас без промедления. Вексилларий — это не демолорд, но это титулованный аристократ. Любой аристократ нетитулованный обязан склонять голову.

— Чем я могу служить, вексилларий? — спросила ларитра.

Рикашьянамас чуть промедлила, оглядывая кабинет. В классическом стиле. Книжные полки с потертыми томиками, пузатый секретер, письменный стол красного дерева. Сама хозяйка — лет двадцати пяти на вид, с пучком светлых волос, в тонких металлических очках.

Иллюзии. Все — иллюзии. Напрягшись, Рикашьянамас могла увидеть и комнату, и ларитру такими, как на самом деле — зияющий провал и обволакивающий все густой черный дым. Дыхание Древнейшего, воплощенная демоническая сила.

Но лучше не проникать под эту иллюзорную оболочку. Ларитры этого не любят.

— Небольшую справку, — попросила Рикашьянамас. — У меня в легионе гохеррим пропал. А ветром навеяло, что и в других легионах пропадали. Уже выяснено, куда?

— Информация конфиденциальная, но вам, конечно, я могу ее предоставить, — кивнула Азей Дебаль, материализуя стопку листов. — Примете напрямую?

Рикашьянамас кивнула, касаясь бумажек. В голове возникли новые сведения, замелькали картинки, записи, чьи-то голоса…

— Вы ничего не узнали, — подытожила гохеррим, «переварив» полученное.

— Есть несколько неподтвержденных слухов, — сказала ларитра. — Почерк соответствует гхьетшедарию.

Рикашьянамас снова кивнула — медленно, осмысливая. Да, бесследные пропажи — это любимая тема гхьетшедариев. В их бездонных брюхах пропадали целые армии и города.

И вряд ли речь о простом гхьетшедарии. Проглотить гохеррима, другого аристократа — очень непросто даже для них. Одного или двух, после долгой борьбы — еще может быть. Некоторые умеют. Говорят, Фурундарок пожирал равных себе задолго до того, как стал демолордом.

Но на то он и Величайший Господин. Для большинства это все же оборачивается битвой — и битвой тяжелой.

Значит, речь о бароне. Или даже демолорде. Кто-то повадился лопать гохерримов… и вряд ли просто так совпало, что они все — женского пола.

— Спасибо, — сказала Рикашьянамас. — Еще что-нибудь есть?

— Совсем неподтвержденный слух, — ровно сказала Азей Дебаль. — Было еще семь бесследных пропаж. Но не гохерримов. И не в Паргороне.

— И это связано с Марстагалиной, потому что…

— Сальван. Семь исчезнувших алайсиаг и Светоносных. Следы сигнатуры гхьетшедария.

Вот тут Рикашьянамас действительно удивилась. Да, это точно не простой владелец мелкого гхьета, которых в Паргороне больше сорока тысяч. Забираться в Сальван и жрать небожителей даже для барона крутовато.

А если это демолорд — ей лучше не рыпаться. Просто пожаловаться Гаштардарону, и пусть он со всем разбирается.

— А Светоносные тоже все женщины? — спросила Рикашьянамас. — С алайсигами-то все понятно.

— Этого мы не знаем.

— А кто знает? У них этим кто-нибудь занимается?

— Кийталана. Вершитель из Светоносных. И она сейчас прямо здесь, в Мпораполисе.

— Какое совпадение, — ухмыльнулась Рикашьянамас. — Вы с ней общались?

— Обменялись кое-какой информацией, — подтвердила Азей Дебаль.

— Не всей?

— Не всей.

— Ее адрес есть?

— Есть способ связаться, — нарисовала в воздухе кружок Азей Дебаль. — Золотое кольцо, пароль: кий-два-четыре. Еще могу чем-нибудь помочь, вексилларий?

— Нет. Спасибо.

Выйдя из Бюро, Рикашьянамас сразу же связалась с Кийталаной. Светоносная говорила предельно сухо, но встретиться согласилась. В «Соелу», через час. Заведение Паргоронского Корчмаря — условно нейтральная территория, там столуются даже небожители. И вообще отличное местечко. Одно из лучших на множество миров вокруг — превосходная кухня, уютная атмосфера, гостеприимный хозяин. Если хочешь приятно провести время — выбирай «Соелу», точно не ошибешься.

— А тебе так уж обязательно вставлять в свои байки рекламу? — спросил Бельзедор. — Я не думаю, что эта гохерримка в самом деле так уж лестно думала о твоем кабаке.

— Не перебивай, я как раз подхожу к самому интересному, — поморщился Янгфанхофен. — И она именно так и думала. Все именно так и думают о моем кабаке. Даже ты, хотя и не признаешься.

У Рикашьянамас оставался целый час. А в кармане снова засуетился Пазузу. Так что по дороге в «Соелу» она заглянула в магазинчик Рослой Госпожи.

— Куда мы идем теперь? — подал голос Пазузу. — Почему ты меня до сих пор не выпустила? Выпусти — и я пойду по своим делам. Тебе вредить не буду. Никому вредить не буду. Клянусь!

— Да мне все равно, — отмахнулась Рикашьянамас.

— Выпусти, — бубнил Пазузу. — Выпусти. Выпусти. Выпусти.

— Прекрати. А то выброшу в канализацию. Пролежишь там еще… сколько ты просидел в шкатулке?

— Не знаю. Сколько длится паргоронский год?

— Год.

— Логично-то как! — восхитился Пазузу. — Не знаю, сколько я там просидел. Возможно, целую вечность.

Из шкатулки донеслись всхлипывания. Даже почти не фальшивые.

Зоомагазин Вишьи притулился на окраине Мпораполиса. В конце узкой улочки была неприметная вывеска и крохотная дверь. Над входом висела клетка, похожая на птичью, а в ней человечек размером с палец.

Внутри таких человечков оказалось еще больше. Да и не только человечков. Миниатюрные эльфы, кобрины, орки. Великан ростом в локоть. Дракон величиной с собаку. Несколько низших демонов. Одни сидели тихо, другие плакали или молились, третьи танцевали или кривлялись.

На этих Рикашьянамас смотрела с интересом. Ей даже захотелось купить одного. Из смертных получаются забавные игрушки, особенно после обработки Вишьей. Рослая Госпожа похищает их из разных миров, особое предпочтение отдавая выдающимся мужчинам — воинам, волшебникам, иногда даже правителям. Проглатывает их и сразу же выплевывает — но уже в двадцать раз меньшими.

У нее настоящая коллекция лилипутов — а излишки продаются вот здесь. Любой желающий может купить съежившегося до размеров пальца смертного или даже демона.

— Рика! — раздался звонкий возглас. — Какими судьбами?! Ты уже вернулась?! Я так рада тебя видеть!

Из-за плетеной занавески почти выскочила хозяйка заведения — баронесса Вишья. Крохотного роста девушка лет восемнадцати, светловолосая и голубоглазая. В мирах смертных ее посчитали бы милашкой.

Но Рикашьянамас видела в ее ауре истинный облик. Великаншу в сто локтей высотой и со змеями вместо волос. Рослая Госпожа — одна из властительных баронесс, хозяйка обширного гхьета в Туманном Днище, и этот магазинчик — просто ее хобби, средство развеять скуку.

Гхьетшедарии как никто горазды на странные развлечения.

— Привет, Вишья, — поприветствовала баронессу Рикашьянамас. — Да, вернулась.

— И это прекрасно! — почти что прозвенела от счастья Вишья. — Потому что только сегодня у меня для тебя есть предложение, которое ты не сможешь пропустить! Вот этот матерящийся колдун — то, чего тебе всегда не хватало в жизни!

Рикашьянамас с сомнением посмотрела на лилипута в клетке. Тот действительно матерился — пискляво и очень смешно. Топал ножонками, махал ручонками. Пытался колдовать. Что-то у него даже получалось — с пальчиков срывались искорки, на прутьях расплывались будто мыльные пузыри.

— Если будешь брать, отдам за триста условок, — сказала Вишья.

— А если не буду?

— Ладно, двести пятьдесят.

Рикашьянамас подумала и отказалась. Слишком ломит цены Рослая Госпожа. Живая и активная душа чародея, конечно, стоит дороже условной единицы астральной взвеси, что булькает на демонических счетах, но уж не в двести пятьдесят раз. Да и рапира Рикашьянамас сейчас сыта, подкармливать пока не нужно.

А держать смертных в качестве игрушек она все-таки не любила. Несколько раз заводила, но они слишком быстро дохли.

— Извини, я сегодня продаю, а не покупаю, — поставила на столик шкатулку Рикашьянамас. — Ты, кажется, такое любишь.

Вишья осторожно коснулась ковчежца и отдернула палец, будто обожглась. Недовольно фыркнула, осмотрела вместилище со всех сторон и взяла в руки, но теперь уже осторожней. Как следует встряхнула — и ойкнула, услышав брань Пазузу.

— Кто там у тебя, Рика? — спросила баронесса. — Кто-то из наших? Это ты его туда?..

— Нет, случайно нашла на одном острове. Он голосил так, что я издали услышала. И он не наш, а из Лэнга… слышала о таком мире?

— Не слышала. Но он аристократ?

— Подымай выше. Оно претендует на демолорда.

— Я архидемон! — донеслось из шкатулки.

— Что рассечь, что разрубить, — отмахнулась Рикашьянамас. — Ну что, возьмешь?

— Не знаю, не совсем мой профиль… — задумалась Вишья. — Думаешь, я сумею его проглотить?.. хм, а если прямо вместе со шкатулкой?..

Пазузу отчаянно заверещал. Ковчежец чуть заметно дернулся — демон внутри бился, как муха о стекло.

— Тихо там, — встряхнула его Рикашьянамас. — Ну что, берешь?

— Двести условок, — предложила Вишья.

— Даже не смешно, — фыркнула Рикашьянамас. — Ты за своих карликов больше дерешь. А тут демон. Взрослый. Титулованный. Почти что демолорд.

— Хорошо, триста… но не больше. Его ведь даже не выпустишь.

Рикашьянамас закатила глаза. Триста условных душеединиц. О, для какого-нибудь мелкого демона это громадная сумма, но для титулованного аристократа — гроши. На ее счету в Банке Душ пузырится одна десятая процента — одна тысячная часть всего капитала Паргорона. Это больше десяти миллионов условок!

Что для нее значат жалкие несколько сотен?

— Давай настоящую цену, — потребовала Рикашьянамас. — Ты поразмысли. Если суметь с ним договориться и получить хороший выкуп… эй, ты, сколько у тебя условок на счету?

— У нас нет счетов, — глухо ответил Пазузу. — У нас такульту.

— Но условки есть? Сколько у тебя их?

Молчание.

— Говори, а то закину в Центральный Огонь!

— Двадцать пять миллионов, — неохотно проскрипел Пазузу. — Примерно.

Рикашьянамас и Вишья переглянулись. Двадцать пять миллионов условных душ. Больше, чем у них обеих вместе взятых. До демолорда далеко, конечно, не настолько крупная рыба этот запечатанный, но все равно куш фантастический.

— А знаешь, что-то я раздумала его продавать, — вернула шкатулку в карман Рикашьянамас.

— Дам десять тысяч, — одновременно с ней выпалила Вишья.

— Не-не-не, — ухмыльнулась Рикашьянамас. — У тебя был шанс, пока я еще не осознала, насколько он ценный. А теперь даже за всех твоих карликов не отдам.

Лицо Вишьи исказилось от гнева. Она невольно распахнула рот, словно собиралась зевать — и Рикашьянамас чуть выдвинула рапиру. Пасть гхьетшедария — самое страшное его оружие.

— Давай не портить нашу дружбу полосованием твоего лица, — попросила Рикашьянамас. — Я же тебе моську проткну.

Вишья закрыла рот и сделала такой вид, будто сейчас заплачет. И смотрелось это с ее кукольным личиком довольно убедительно, но обмануть могло только того, кто ее не знает.

Рикашьянамас знала, так что не купилась. Проверив шкатулку, она сделала Вишье ручкой, помахала матерящемуся колдуну в клетке и вышла из магазина в куда лучшем настроении, чем входила.

Разумеется, она и до этого разговора понимала, что Пазузу богат. Но она хотела показать ему альтернативу. Показать, что с ним будет, если откажется платить выкуп.

К тому же точная сумма оказалась выше ее ожиданий… намного выше.

Она решила быстренько разобраться с пропавшими гохерримками и начать с Пазузу плотные переговоры. Теперь тот полностью от нее зависит и если хочет выбраться из своего узилища — раскошелится, как миленький. Даже если стрясти с него удастся всего процентов пять — это уже резко увеличит ее счет.

В «Соелу» Рикашьянамас пришла чуть раньше назначенного. Она сразу поднялась в малый зал и дружески поздоровалась с Янгфанхофеном — этим очаровательным демолордом-гохерримом, к которому всегда неровно дышала…

— Серьезно?.. — приподнял бровь Бельзедор.

— Конечно, — невозмутимо ответил Янгфанхофен. — Я несколько раз замечал, как она на меня смотрит.

— Ладно, допустим. А почему ты говоришь о себе в третьем лице?

— Так аутентичнее. Я должен быть отстраненным рассказчиком, а не одним из действующих лиц.

Кийталана появилась через пару минут. Рослая девица с грозным лицом и в доспехах из чистого света, в демоническом трактире она смотрелась чужеродно. Ослепительный диск над ее головой заставил Рикашьянамас поморщиться — эти штуки рассеивают Тьму, демонам на них больно даже смотреть.

— Ты хотела меня видеть, — сказала небожительница, садясь за стол. — Хозяин, пива!

Янгфанхофен поднес огромную кружку едва ли не раньше, чем она договорила. Светоносная отхлебнула и повела рукой, возжигая над столом семь костерков.

В каждом светилось женское лицо. Пять — в крылатых шлемах, два — с такими же дисками, как у Кийталаны. Пропавшие алайсиаги и Светоносные.

— А вот наши, — присоединилась Рикашьянамас, создавая копию одной из бумаг, полученных в Бюро. — Итого одиннадцать?..

— Вената и Солара разгневаны, — сказала Кийталана. — Это все были воительницы из лучших. Мне поручено сыскать их любой ценой — или принести весть о их гибели. Если она была причинена злоумышлением — свершить правосудие.

— А зацепки у тебя есть, вершительница? — тоже отхлебнула пива Рикашьянамас. — Ларитры копают, но у них свой потолок, сама понимаешь.

— Это был барон гхьетшедариев, — сказала Кийталана. — Алайсиаг я лично не встречала, и эту Светоносную тоже знала лишь по имени, но эта — Сюнь Я, и с ней мы были накоротке. Я встряхнула ее очаг и прочла тени — в зрачках был барон.

Рикашьянамас важно кивала, словно понимала, о чем идет речь. Она плоховато разбиралась в нюансах быта Светоносных, да и вообще Сальвана.

Главное — Кийталана уверена, что это был барон, а не демолорд. С бароном Рикашьянамас потягается на равных.

Но баронов в Паргороне сорок семь. Не два, не три — сорок семь.

Не так-то просто выбрать нужного.

— А это был именно барон? — уточнила Рикашьянамас. — Не баронесса?

— Мужчина, — коротко бросила Кийталана. — Пожилой. Я не увидела лица, но очертания были мужчины в возрасте. Возможно, старика.

Рикашьянамас задумалась. Это сужает выбор. Сразу выкидываем всех баронесс и молодых баронов. А таких большинство — гхьетшедарии обычно останавливают взросление в достаточно юном возрасте.

Но есть и бароны-старики. Те, что слишком промедлили или просто почему-то захотели всю вечность быть именно такими. Среди гхьетшедариев попадаются самые разные извращенцы.

Кого же там можно назвать пожилыми или старыми… Динт, Зимм, Вудамман, Карзани, Шрандаритарий… возможно, еще Паштохаготх, он выглядит довольно старообразно.

Итого шестеро. А только что было сорок семь. Список подозреваемых быстро сокращается.

Оказалось, что Кийталана рассуждала точно так же и тоже успела составить аналогичный список. Но в том, кто есть кто на вершине Паргорона, она разбиралась хуже Рикашьянамас и вычеркнуть пока никого не вычеркнула.

А вот Рикашьянамас принялась вычеркивать сразу же.

Динт?.. Долой. Паргоронский Математик равнодушен к обычным порокам и похищает исключительно мыслителей, предпочитая любителей точных наук.

Карзани?.. Тоже сомнительно. Ваятель кайфует от изнурительного труда, в его гхьете постоянно что-то строят, пашут, конструируют. Рабы ему нужны всегда, но гохерримки и небожительницы — странные кандидаты для черной работы.

Паштохаготх?.. Нет, вряд ли. Прокаженный Поэт омерзителен даже по меркам гхьетшедариев, но его фетиши не включают женщин и вообще живых существ.

Так что остаются трое. Зимм, Вудамман и Шрандаритарий.

Любой из этих может. Запросто.

— Я навещала барона Зимма, — сказала Светоносная. — Он меня едва не убил. Но это не он, кажется.

Рикашьянамас посмотрела на Кийталану с невольным уважением. Добровольно заявиться в берлогу к Страшному Господину? А она не робкого десятка.

Но если это не Зимм, то остаются всего двое. И оба — на редкость гнусные типы.

Хотя для баронов это нормально. Вексиллариями становятся самые храбрые, банкирами — самые хитрые, а баронами — самые гнусные.

Это же гхьетшедарии. Капли спермы, смегмы и мочи, что исторг когда-то Оргротор, ужасный Фаллос Древнейшего. Гаже них нет никого.

— А ты вообще часто бываешь в Паргороне? — спросила Рикашьянамас. — Не видела тебя раньше.

— Да не вылезаю практически, — угрюмо сказала Кийталана, откусывая кусок хлебца. — Я же к вам прикомандирована.

— И давно? — полюбопытствовала Рикашьянамас. — Я помню, у нас тут раньше из ваших мужик был. Здоровенный такой качок с короткой стрижкой.

— Вершитель Рийх, — кивнула Кийталана. — Он работал у вас до прошлого года. Но его столетняя смена закончилась, и меня назначили на замену. Теперь вот осваиваюсь.

— Ну по крайней мере не какой-нибудь варварский мир, — утешила ее Рикашьянамас. — У нас тут цивилизация, гражданские свободы…

Кийталана едва не подавилась.

— Виды красивые, — невинно добавила Рикашьянамас, глядя в окно, на залитую дождем улицу.

— Угу, — мрачно кивнула Светоносная.

— Какие дальнейшие планы?

— Наведаюсь к одному из оставшихся, — пожала плечами Кийталана.

— Слушай, ты мне нравишься, поэтому я дам бесплатный совет, — поводила пальцем по столу Рикашьянамас. — Не лезь больше никуда. От Зимма ты ушла живой, но такое везение дважды не повторяется. Если какой-то барон повадился жрать гохерримов и твоих товарок-небожительниц — он и тебя сожрет. Или ты особенная? Ты сильнее этой… Свинь Я?..

— Сюнь Я, — холодно поправила Кийталана. — Нет, не сильнее. У нас нет вашей пирамиды каст, мы не пытаемся лезть вверх по головам.

— Тогда если он съел ее — он съест и тебя. Так что посиди в сторонке и дай гохерриму все сделать.

— Я пойду с тобой, — потребовала Кийталана.

— А зачем ты мне нужна? От тебя же благодатью за кульмину разит. Барон почует, едва переступим границу гхьета. Нет, ты уж сиди в «Соелу», пей коктейли Янгфанхофена. Особенное внимание удели «Алому рассвету» — это новый коктейль, недавно изобретенный, но он уже снискал огромную популярность у всех посетителей…

— Да прекрати ты вворачивать рекламу невпопад! — возмутился Бельзедор. — Я и так уже твой клиент!

— Извини, извини. Привычка. Больше не буду. Попробуешь «Алый рассвет»?

— Наливай уж, уговорил.

Уговорить Кийталану оказалось не настолько легко. Подданные Солары — народ упрямый. И Рикашьянамас, разумеется, не было дела до того, сожрет ли ее гхьетшедарий или не сожрет. Но притащить на хвосте Светоносную — сразу испортить начало разговора.

Баронов два. Виновен один. Или вообще никто из них. А Рикашьянамас в этом мире еще жить. Если о ней будут говорить, что она якшается с Сальваном, то это сильно подмочит ей репутацию. Могут и призвать, и спросить, не враг ли она Паргорона, не побеседовать ли ей с Лиу Тайн, а то и сразу с Бракиозором.

И потом, нечего этим сальванским резидентам таскаться по Паргорону и лезть не в свои дела. Если это демон — демоны с ним и разберутся. Самозваные судьи с нимбами тут никому не нужны. Им только дай потачку — и не заметишь, как превратишься в их персональный воздаят. Они любят делать грязную работу чужими руками.

Так что на Призрачную Тропу демоница ступила снова в одиночестве. И, несясь сквозь пространство, стала думать, кого навестить первым. Вудаммана или Шрандаритария?..

Она недолго думала. Просто начала с того, кто ближе. Гхьет Шрандаритария на другом конце мира — почти у самого Ледового Пояса. А гхьет Вудаммана — в Пекельной Чаше, неподалеку от Кубла. Перейти с внешней стороны Паргорона на внутреннюю — и ты на месте.

После Туманного Днища Пекельная Чаша ударила удушающим жаром. Промокшие от дождя волосы сразу высохли, над головой заклубился пар. Рикашьянамас огляделась, прикинула направление — и понеслась к баронскому поместью.

На перекопанной земле трудились харгаллы. Металлические демоны что-то строили для своего господина. Очередной подвал для мерзких утех, наверное.

Король Любовников встречал Рикашьянамас на пороге. Вопреки своему прозвищу, выглядел он непривлекательно. Морщинистый старик лет семидесяти, с раздутым животом и покрытый седой шерстью. На всем его теле волос была лишена только голова.

Разумеется, он был совершенно гол. Гхьетшедарии не носят одежду. Даже самые уродливые из них так гордятся своими телами, что наотрез отказываются хоть чем-то их прикрывать.

— Рика, Рика, Рика, любимая моя девочка!.. — воскликнул Вудамман, распахивая объятия. — Сколько же лет ты не навещала старика, сколько времени мы не виделись?

— Мы никогда не виделись, барон Вудамман, — любезно улыбнулась Рикашьянамас. — Разве что мельком где-нибудь, на параде или на представлении Хальтрекарока.

— Ох уж мне эти гохерримы с их обескураживающей прямотой! — надул губки Вудамман. — Неважно, проходи же в дом, проходи скорее, я напою тебя чаем и накормлю изумительными антарноховыми завиванцами!

Баронская усадьба стонала, захлебывалась от роскоши. Каждый пятачок, каждый кусочек стены или пола был чем-нибудь украшены. Элементы убранства часто не сочетались, выдавая редкое дурновкусие их хозяина, но Рикашьянамас пришла не критиковать.

Вудамман усадил ее на парчовый стул с золотой вышивкой и бараньими головами на подлокотниках. Рядом тут же возникли услужливые Безликие — они сразу подали столько блюд, словно барон заранее знал о гостье, причем сильно переоценивал ее аппетит.

Есть Рикашьянамас не хотелось совершенно. Да и не стоило — возможно, что именно этот хлебосольный гхьетшедарий сожрал тех, кого она ищет.

Так что только она сделала вид, что пьет чай, а сама исподволь рассматривала хозяина дома, его окружение, а главное — эфирные потоки.

Воздух клокотал миазмами скверны. Сладковато-душными, с едким запахом порока. Именно из-за них Рикашьянамас так не любила бывать у гхьетшедариев. Все демоны — создания Тьмы, но для одних это просто часть физиологии, а другие заключают с Тьмой брак и отдаются ей страстно, без остатка.

Хотя, возможно, она предвзята. Гохерримы и гхьетшедарии традиционно друг друга недолюбливают, это тянется еще с древних войн.

— Итак, душечка, что же привело вексиллария Восемнадцатого легиона в мое скромное жилище? — спросил Вудамман со слащавой улыбкой.

У него не хватало пары зубов, а оставшиеся были нездорового оттенка.

Рикашьянамас секунду промедлила, качая в руке чашку. Ей вспомнились уроки чайной церемонии в Школе Молодых. Ей обучала Цегатадера… больше трех веков минуло, а Рикашьянамас помнит ее, как сейчас.

Интересно, все ли еще она преподает?

Цегатадера учила не пить чай, и не наливать его. Она учила искусству поддержать беседу. Сказать только то, что хочешь сказать, и выпытать то, что хочешь услышать. И будь она сейчас рядом, то уж верно запретила бы Рикашьянамас задавать прямые вопросы.

Потому что, предположим, она спросит Вудаммана открыто: он ли похищал небесных и демонских воительниц? И Вудамман ответит «нет». Дальше что? Это может оказаться правдой, а может и ложью — Рикашьянамас узнать не сможет.

А если он ответит «да»… то опять-таки — дальше что? Натравить на него Сальван? Побежать с жалобой к Клубящемуся Сумраку или Темному Господину? Просто пырнуть рапирой?.. хотя этот вариант неплох.

На самом деле очень даже. Паргорон в этом плане устроен разумно. Если тебя убили — ты виноват сам. Зачем был слабаком и позволил себя убить?

Просто Рикашьянамас не нравилось, что какой-то гхьетшедарий решил: гохерримы — его личные игрушки. Это слишком уж нагло.

— Конечно, я понимаю, — сладенько сказал Вудамман, не дождавшись ответа. — Я все понимаю, душечка-пусечка. Ты навестила старика, потому что я похитил гохерримку из твоего легиона.

Рикашьянамас невольно моргнула. Все так просто?.. Он сам сходу все вываливает?

Рука легла на рукоять рапиры…

— Только ты зря пришла одна, — счастливо закончил Вудамман.

И бараньи головы в подлокотниках ожили. Раскрыли пасти, выдохнули серебристые облака — и Рикашьянамас потеряла сознание.

Она не знала точно, когда очнулась. Возможно, через минуту. Возможно, через несколько дней. В любом случае она была уже не в обеденном зале, а в одном из игровых подвалов Вудаммана. Бывать ей раньше тут не приходилось, но она много слышала об этих развлечениях Короля Любовников.

На стенах висели инструменты. Вокруг стояли пыточные приспособления. В дальнем конце виднелась ванна — набитая частями тел.

Клетка. Рикашьянамас сидела в клетке. Довольно тесной. Именная рапира исчезла.

Она схватилась за прутья, рванула — те не поддались. Попыталась пройти сквозь материю — тело не послушалось. Тряхнула пальцами — невидимых лезвий с них не сорвалось. Призрачная Тропа не отзывалась, уйти за Кромку не получалось.

Ей словно перекрыли демоническую силу.

— Ой, деточка, ты очнулась? — раздался ласковый голос. — Прекрасно. Превосходно. Сразу задам вопрос, который я задаю всем знакомым женщинам: тебя изнасиловать или убить?

— Убить, — сказала Рикашьянамас, пытаясь понять, что с ней сделали. — Если сумеешь.

— Конечно, от твоего ответа ничего не изменится, — сказал Вудамман, выходя на свет. — Я в любом случае сначала изнасилую, а потом убью.

— Тогда в чем выбор?

— Чтобы понять, с кем я имею дело. И твой ответ меня порадовал. Не люблю шлюх.

Рикашьянамас снова дернула прутья. Те не поддались.

— Не-не, не выйдет, — успокоил ее Вудамман. — Очень прочная сталь.

— Обычная сталь?..

— Да, даже не зачарованная, — подтвердил Вудамман. — Просто ты сейчас слабенькая совсем. Здорово, правда? Не сможешь сопротивляться даже чахлому старичку вроде меня.

— Как?..

— Ларитрин.

Рикашьянамас шумно втянула воздух. Ларитрин, конечно. Один из немногих ядов, опасных для высших демонов. Выделяется из живой ларитры, и если его проглотить или вдохнуть — лишает демонической силы на неограниченный срок.

Его очень сложно получить. Нужно долго истязать ларитру и в конце концов убить. Только тогда получается буквально щепоть, пузырек ларитрина.

Само собой, ларитрам не нравится, когда с ними так поступают, так что это очень дорогая и редкая эссенция. За одно ее хранение можно встретиться с Бракиозором.

А вот противоядие очень простое и доступное. Гохерриму, например, достаточно извлечь из ножен именной клинок. Одно движение, один взмах — и ты снова в полной мощи.

Но если сразу же за ларитрином применить снотворное…

Позор, конечно, что она попалась в такую ловушку… но откуда она могла знать? Почти у всех демолордов и многих титулованных аристократов есть флакончик-другой ларитрина на крайний случай… но нужно быть совсем ненормальным, чтобы применять его для пустых развлечений.

Дальнейшие события стали худшими в жизни Рикашьянамас. Даже без демонической силы гохерримы крепче большинства смертных — но барону она, конечно, сопротивляться не могла. Вудамман творил с ней все, что пожелает — а желал он крайне странных и неприятных вещей.

В самые болезненные моменты сознание милосердно отключалось. Рикашьянамас уходила внутрь себя, а возвращаясь — обнаруживала, что прикована к очередному нелепому приспособлению, а пузатый старикашка порет ее огромной селедкой.

— Я предпочитаю закреплять ее следующим образом… — дружелюбно объяснял он, хлеща с оттяжечкой.

Разглядывая свои отрубленные пальцы, Рикашьянамас размышляла, как до такого дошло. Король Любовников всегда был мерзким созданием, но членовредительством раньше не увлекался. Величайший знаток извращений, Вудамман часто похищал смертных девушек для своих утех — но потом милостиво возвращал их домой. Иногда даже с подарками, если те умудрялись хорошо его развлечь.

Потом он перестал их возвращать. Но это тоже нормально. Большинство гхьетшедариев банально пожирает свою добычу.

А теперь, видимо, ему уже и этого недостаточно. Он ведь один из самых старых баронов. Наверное, окончательно пресытился всеми обычными развлечениями. Да и смертные игрушки его уже не увлекают — они слишком быстро ломаются.

Вероятно, какое-то время он утешал себя низшими демоницами, но потом и их ему стало недостаточно. Мало риска, мало куража.

Вот высшие демоницы и небожительницы — дело совсем другое! Похоть вперемешку со смертельной опасностью… только потенциальной, конечно.

Гхьетшедарии в массе своей трусливы. Как вот этот.

— Как себя чувствуешь, лапулечка-красотулечка? — осведомился Вудамман, примериваясь ко второй ступне Рикашьянамас.

— А как должен себя чувствовать демон, которому отпилили ногу? — холодно спросила та.

Она чувствовала боль, но игнорировала ее. В Школе Молодых учат быть хозяином своего тела. Контролировать его полностью в любых обстоятельствах.

Даже когда от него медленно отрезают куски.

Вудамман разочарованно вздохнул. Равнодушие пленницы искренне его огорчало. Наверное, предыдущие гохерримки все-таки как-то реагировали — но вексилларий оказался орешком покрепче.

— Нет, так не годится, — сказал он. — Дай-ка я освобожу тебе одну ручку. Вот так нам всем будет удобнее…

Сам гхьетшедарий рук почти не использовал. Все происходило одной его волей. Инструменты сами двигались, сами летали по подвалу. Кисть Рикашьянамас резко отвернуло в сторону, над ней повисло тончайшее огненное лезвие…

Как милосердно. Рану сразу же прижжет.

— И как давно вы стали увлекаться ампутациями, барон? — спросила Рикашьянамас, пытаясь отдернуться.

— Да совсем недавно, всего женщин тридцать назад, — ухмыльнулся Вудамман. — Но это увлекательно. Добавляет остринку. К тому же так вас легче потом пожирать… я еще никогда не пожирал вексиллария. Думаю, нам обоим это будет интересно.

Лезвие обрушилось. Но Рикашьянамас каким-то чудом удалось двинуть локтем — и вместо всей кисти отсечены оказались только кончики пальцев. Указательного, среднего и безымянного.

— О, ты борешься! — восхитился Вудамман. — Прекрасно, продолжай! Я тогда даже еще чуть-чуть ослаблю!

И в самом деле, его нажим слегка ослаб. Рикашьянамас снова могла двигать рукой, хотя и только одной. Вудамман обрушил лезвие повторно — но теперь демоница легко увернулась. И во второй раз. И в третий.

— Превосходно! — счастливо хохотал барон. — Превосходно! Продолжай, душечка моя, порадуй старика своими увертками!

Пауза. Огненное лезвие застыло, пока Вудамман постанывал от восторга. И Рикашьянамас сунула руку в воздушный карман. Для этого демоническая сила не требовалась.

Туда гхьетшедарий залезть не смог. Рапиру забрал, но в ее личный пузырек подпространства не проник. Все равно там редко хранится что-то важное.

Но в этот раз рука сразу нашарила обжигающую шкатулку. Рикашьянамас достала ее — и оттуда послышалось:

— Ну наконец-то додумалась! Не теряй времени, выпусти меня!

Демонице до последнего не хотелось это делать. Пазузу запросто может оказаться еще более неприятным типом.

Но прямо сейчас… как может стать хуже?

Она даже не успевала о чем-то с ним договориться. Не успевала потребовать каких-то клятв, гарантий. Вудамман уже заметил шкатулку, уже протянул руку, чтоб перехватить…

И Рикашьянамас открыла крышку. Искалеченными пальцами — распахнула шкатулку.

И оттуда вырвался вихрь.

— Я Есмь Древний!!! — раздался громогласный рев.

Вудамман истошно завизжал и отшатнулся. Нелепый пузатый старикашка покатился кубарем, попытался схватить этого нового демона, втянуть его в пасть… но не сумел. Возвысившийся над ним Пазузу метнулся молнией — и оторвал Вудамману обе руки. Словно обычному смертному, а не всесильному гхьетшедарию.

Лицо барона исказилось от боли… и не только. Оно почернело, покрылось шерстью, глаз стало целых восемь, а нос и рот превратились в огромные жвалы. Из кровоточащих плеч вылезли мохнатые лапы с когтями-саблями.

Теперь четверть подвала занимал Вудамман в своем истинном облике — гигантского паука.

Пазузу это не смутило. Кажется, он даже обрадовался, что у противника прибавилось лап. Огромный демон снова ринулся в драку — и замелькал клубок из конечностей.

Рикашьянамас, по-прежнему висящая в нелепом приспособлении, запрыгала в нем по полу. Это было непросто — без обеих ступней, скованной по рукам и ногам. Да и весила эта штука порядочно.

Но она продвигалась изо всех сил. По шажочку. По чуть-чуть. К вожделенной стене с висящей на ней рапирой. Вудамман специально повесил ее здесь, чтобы она видела. Чтобы сохранялась призрачная надежда.

Его это будоражило.

Позади сражались два огромных урода. В истинном облике гхьетшедарии усиливаются в разы, и теперь Пазузу стало не так легко. Вудамман залил его мерзким паучьим клеем, рвал страшными лапами, окутывал давящими мороками.

Но Пазузу все равно одолевал. Вдвое выше гохеррима, с огромными крыльями и клювастой мордой, этот демон из другого мира бился с бароном — и побеждал!..

Кажется, у себя дома он действительно был крупной шишкой.

Но что он сделает с ней, когда победит? Лучше не проверять. Рикашьянамас сумела-таки достичь нужной стены и теперь пыталась хотя бы зубами уцепиться за рапиру.

Та висела слишком высоко. Скованная в неестественной позе, демоница беззвучно кричала от отчаяния. Она звала свой клинок, требовала вернуться — но тот не слышал обессиленную хозяйку.

А Пазузу увлеченно отрывал Вудамману лапу за лапой. Тот болезненно скрипел жвалами и сулил всякое, чтобы его не убивали. Явно пытался телепортироваться, уйти прочь — но Пазузу держал его не только руками.

— Когда ты сдохнешь, я тебя сожру, — злорадно сказал он. — Просто хочу, чтобы ты знал.

— Жаль, не узнаю, какой я на вкус… — простонал Вудамман.

— Как дерьмо, — сказал Пазузу, откусив кусок от одной из лап барона. — Но я очень голоден, так что сойдешь.

И он разорвал паучью тушу надвое.

Половинки Вудаммана будто заскворчали. Во все стороны хлынули тяжелые миазмы — то поглощенные гхьетшедарием души уносились на свободу. Их тела же сейчас разрушались с внутренним анклавом. Стирались в пыль смыкающейся пространственной складкой.

Пазузу хмыкнул при виде этой астральной фантасмагории, но не более того. Он действительно очень хотел есть. Ужасно. Нестерпимо. Он не успокоился, пока не оставил от гхьетшедария только хитиновый панцирь.

После этого он съел селедку, которой пороли Рикашьянамас. Облизнул пальцы и сказал:

— Как селедка. Ожидаемо.

А когда он повернулся — на него смотрел кончик рапиры. Рикашьянамас таки сумела ее коснуться — и эффект ларитрина спал.

Ее раны на глазах заживали. Демоница уже крепко стояла на ногах — и пристально глядела на измазанного в крови Пазузу.

— Надеюсь, ты не против… — произнес тот, осторожно подбирая ее ступни. — Раз уж ты уже отрастила новые… тебе ведь не нужны эти… кусочки?..

И он их тоже сожрал. Рикашьянамас скривилась.

— Не с целью обидеть, — заверил Пазузу. — Я просто очень голоден.

И уставился на Рикашьянамас действительно очень голодным взглядом.

— Не пялься, — потребовала она, не опуская рапиры.

— От тебя так вкусно пахнет селедкой… и жареным мясом…

— Так. Без глупостей, или я вспорю тебе брюхо.

Пазузу щелкнул клювом, несколько иронично глядя на рапиру Рикашьянамас. Та напряженно размышляла, сумеет ли одолеть этого типа.

С Вудамманом он справился на удивление легко…

— Твое счастье, что тут есть еще селедка, — фыркнул Пазузу, поднимая огромную бочку и с легкостью вырывая днище.

Его осыпало целым дождем соленой рыбы. Не очень свежей. Но Пазузу это не смутило — он принялся жрать с поразительной жадностью.

— Древнейший, ну и вонь… — поморщилась Рикашьянамас. — И от селедок тоже.

— Ну извини, в ковчежце баня не предусмотрена, — ответил Пазузу.

— Грязь там тоже не предусмотрена. Значит, ты таким уже был.

— Что поделать, застали не в лучшем состоянии, — сожрал еще горсть селедок Пазузу. Его клюв раздвинулся так, что стал больше всей головы.

— Ты похож на козодоя, — заметила Рикашьянамас.

Пазузу быстро закончил. И, вроде бы, наконец-то наелся. Усевшись посреди изгвазданного пола, архидемон Лэнга дружелюбно посмотрел на вексиллария Паргорона, потер руки и сказал:

— А теперь давай обсудим, чем ты можешь отплатить за мои услуги… и за то, что я никому не расскажу о твоем позоре.

— Хорошо, — чуть опустила рапиру Рикашьянамас. — Чего ты хочешь?

— Пустяка. Сведи меня с кем-нибудь из самых главных. У меня, как ты уже знаешь, больше нет дома… зато кое-что есть в кубышке. И я согласен немного поделиться…