Искусственный мозг

Александр Рудазов, 2007

Существует тема, на которую писатели говорить не любят. А именно – откуда же все-таки берутся идеи и сюжеты? Обычно либо отбрехиваются, что просто выдумывают все сами, либо начинают кивать о некоем вдохновении, приходящем свыше. Но истина состоит в том, что ни один писатель вообще ничего не пишет сам. Тут работают совсем другие существа. Например, мне часть книг продиктовал жуткий тип в желтой маске, часть намурлыкал котенок с золотой цепочкой на шее, а рассказы, вошедшие в этот сборник, сочинил маленький зеленый гоблин, живущий в моем правом ботинке. Он часто что-нибудь такое выдумывает – а я внимательно слушаю и записываю. В левом ботинке у меня тоже живет гоблин – но его я не слушаю. Он такую чушь городит...

Эдуард Степанович откусил кусок бутерброда с сервелатом, вышел из лифта, повернул направо и остановился перед табличкой «А. М. Гадюкин».

— Доброе утро, Мила, — кивнул он секретарше, входя внутрь. — У себя?…

— Сами не видите? — отстраненно махнула рукой та.

Действительно, из-под двери струился сизый дымок и слышалось глухое бурчание ассистента Лелика. Эдуард Степанович вспомнил, как это горбатое страшилище впервые появилось в НИИ «Пандора», и невольно усмехнулся.

Что ни говори, подобное случается нечасто…

— Доброе утро, профессор, — вошел в лабораторию главбез, проглатывая последний кусочек бутерброда. — Чем заняты?

— Паяю, батенька, — дружелюбно ответил Гадюкин, с удовольствием вдыхая миазмы расплавленного олова.

— Что паяете?

— Просто паяю. Меня это успокаивает. Да вы присаживайтесь, батенька, присаживайтесь, я уже заканчиваю, — отложил паяльник Гадюкин. — Чай, кофе?

— Чаю, если нетрудно, — сделал выбор Эдуард Степанович.

— Нетрудно, нетрудно. Лелик, сделай Эдуарду Степанычу чайку.

— Ру-га! — прорычал Лелик, возясь с чайником. Почти трехлитровый сосуд в его ручищах выглядел совсем крошечным. — Ху-гу?

— Две ложки, — ответил Эдуард Степанович, доставая из кармана бутерброд с ветчиной, завернутый в фольгу. — А что, профессор, какие творческие планы? Над чем сейчас корпите?

— А у меня сейчас, батенька, как раз никаких творческих планов нету, один только творческий простой. Проект «Центавр» уже год не движется, проект «Цирцея» зашел в тупик, проект «Морфей» окончен и передан в бюро, проект «Зевс» признан бесперспективным… Вот разве что с «Бронтом» пока неясность…

— Вот как? — положил ногу на ногу Эдуард Степанович, отхлебывая горячий чай. — О, эвкалиптовый?

— Ур-гу!

— Да, спасибо, Лелик. А что, профессор, не примете ли тогда небольшую задачку? Раз уж вам все равно нечем заняться…

— Опять проблемы с УТР? — нахмурился профессор. — Я же целый месяц с ними работал!

— Нет, поинтереснее. Помните, на той неделе Кремль с дружеским визитом посещал американский президент?

— Я не так уж внимательно слежу за политическим небосклоном, батенька… но раз вы так говорите, то, должно быть, это правда, — не стал спорить Гадюкин. — А что? Вам снова нужен клон президента?… Так сейчас сделаем! У меня еще с прошлого раза матрица осталась! Лелик, разогревай синтезатор!

— Нет, нет, больше не нужен. Сейчас нам нужен ИИ. Ну, искусственный интеллект…

— Благодарю, батенька, я знаю, что такое ИИ. Да, задачка интересная, давно подумываю взяться… А зачем он вам вдруг понадобился?

— Смешная история… Видите ли, ребята из Силиконовой Долины уже три года разрабатывают настоящий искусственный мозг — точь-в-точь, как человеческий… только искусственный. Они уже вот-вот закончат. И когда в Кремле окончилась официальная часть и начался банкет, Блэкуэлл этим похвастался. Точнее, он весь банкет только об этом и говорил. Наш президент в конце концов не выдержал и предложил на пари, что один его ученый начнет работу с нуля, но все равно сумеет создать такой мозг быстрее и лучше. Догадайтесь, кого он имел в виду, профессор.

— Президент в меня верит! — важно задрал подбородок Гадюкин. — А я за него даже не голосовал.

— Э, профессор, вы же не думаете, что кто-то действительно подсчитывал эти бумажки? По-моему, половину урн даже не стали вскрывать… Так вы беретесь или отказываетесь? Не забывайте, у них фора в три года…

— Три года? — расплылся в улыбке Гадюкин. — Да ладно вам, батенька, эти мелко-мягкие никогда не умели работать шустро! Дайте мне три дня, и я вам сварганю такой мозг, что вся планета обзавидуется!

— Три дня? — усомнился Эдуард Степанович.

— Шутка! — хитренько усмехнулся профессор. — Нет, батенька, за три дня, конечно, трудненько будет… Недели две потребуется, не меньше…

— Хм-м… — все еще недоверчиво посмотрел на него главбез.

Конечно, он уже не раз убеждался, что профессор Гадюкин порой способен выкинуть такое, что вся научная общественность потом хватается за голову и вопит: «как, КАК он это сделал?!». Вот только результат обычно сильно отличается от того, что задумывалось изначально…

— Ступайте, батенька, ступайте, возвращайтесь через две недели, — замахал на него профессор, разворачивая эль-планшетку и включая коммутатор. — Лелик, подготовь лабораторию, разогрей большой конвертер и свари кастрюлю какао! Мила, душечка моя, окажите любезность, пригласите ко мне Бульбу, Иванова, Коростелева, Мартиросяна, Отрубянникова, Прилипко, Русиновича, Снергиенко и Хрюкина. Устроим консилиум.

Эдуард Степанович улыбнулся одними губами и вышел. Машина завелась — теперь профессор будет работать как проклятый. Не факт, что он действительно сумеет создать искусственный мозг, но что-то он во всяком случае создаст.

Или взорвет всю лабораторию — это он тоже любит.

Ровно через две недели Эдуард Степанович снова перешагнул порог лаборатории Гадюкина. Секретарша Мила сосредоточенно выдувала пузырь из жвачки и его появления даже не заметила.

Конец ознакомительного фрагмента.