Похождения Аркадия Бобрика

Александр Петрович Пальчун, 2022

Авантюрный роман о приключениях начинающего провинциального писателя, оказавшегося в столице.

Двухколесный скороход

— Дружище-красотище, наконец-то! Я уж думал, погибну с голоду!

Аркадий Бобрик поднялся с кровати навстречу курьеру Михаилу Сорокину. За плечами Михаила громоздился короб для доставки обедов из ресторана.

Сорокин освободился от поклажи.

— Это не тебе, это заказ.

— Мишаня, а как же я?! Ты знаешь, мне сегодня пришла оригинальная идейка…

— Мне тоже. Отвези продукты, а я немного отдохну.

Аркадий нахмурился.

— Мишаня, ты напоминаешь моих стариков. Они все время хотели затолкать меня на завод. А теперь и ты. Интеллектуальный труд несовместим с физическим. Тебе, как будущему биологу, это хорошо известно…

— Аркаша, велосипед внизу. И поторопись, его могут увести, — Сорокин говорил громко и раздельно — сказалась речевая курьерская практика у домофонов.

— Хорошо. Только знай, благодаря тебе я сегодня ничего не напишу.

— Как и вчера.

Аркадий неохотно взвалил ящик на плечи, вышел из университетского общежития, в котором его приютил товарищ.

Аркадий все-таки перебрался в Москву из маленького провинциального городка Посторомкино, где, как он полагал, зряшно пропадал его оригинальный талант.

Юноша взобрался на велосипед. Ощущение непривычное. Ездить он, конечно, умел. В детстве у него были маленькие железные лошадки, норовившие изорвать штаны своими звездочками и цепями. Но то были родные и объезженные существа. Теперь же ему достался неудобный одногорбый верблюд.

Ящик за спиной ходил из стороны в сторону, мешая держать равновесие. И весит как шлакоблок! Если все это съедает пусть даже одна семья, то пора задуматься о здоровье нации. А кто подумает о курьерах?

От зигзагов по тротуару дорога перед глазами Аркадия металась из стороны в сторону, как автомобильные дворники. Затрудняли движение и бестолковые пешеходы! Вот, например, по тротуару вышагивает раздобревший тетерев в шляпе — ничего не видит и не слышит. Аркадий подергал звонок на руле. В тот же момент «тетерева», словно взрывной волной, с безопасного места швырнуло под колеса.

Аркадий вильнул, наехал на слетевшую с пешехода шляпу, ударился о бордюр и свалился наземь. Велосипед опрокинулся, его заднее колесо бессмысленно вертелось в воздухе. Наверное так сраженный в бою жеребец в агонии дергает ногами.

Испуганный пешеход протянул руку.

— Вы не ушиблись?

— Еще и как! — Аркадий поднялся с земли, потирая колено. — Какого дьявола вы прыгаете по тротуару?!

Мужчина удивленно поднял брови.

— Вы что, велосипедного звонка никогда не слышали? — не унимался Аркадий. — А если бы зазвонил трамвай? Вы бы сальто изобразили?

Недавняя благорасположенность пешехода исчезла.

— Вам бы не мешало подавать сигнал заблаговременно.

— Следующий раз специально для вас начну трезвонить, выезжая из дому.

Аркадий поднял велосипед. Переднее колесо утратило недавнюю округлость — оно не проходило в вилку, как погнутая монета в щель банкомата. Аркадий положил велосипед на асфальт, попрыгал на ободе.

— Я вижу у вас богатый опыт, — не без ехидства заметил прыгучий толстяк. — Он поднял с земли шляпу и понял, что ее не исправить подсмотренным методом — на тулье зияла большая дыра.

— А вы попробуйте себя в прыжках с места, — ответил Аркадий. — Чемпионство гарантирую!

— А вы попрактикуйтесь вон на той машине! — пешеход указал в сторону детской площадки, где стояла деревяшка, символизирующая грузовичок. — А когда освоите, садитесь на велосипед.

Аркадий вернулся в общежитие.

— Где ты пропал?! — закричал Сорокин. — Заказчик дважды звонил.

— Мишаня, дружище-красотище, вот видишь, что выходит, когда человек занимается не своим делом!

— Заказ доставил?

— Нет смысла его доставлять. Я забочусь о твоей репутации. Не поверишь, я упал, и теперь в ящике винегрет, — Аркадий указал на короб. — Придется самим его съесть.

— У меня отберут велосипед — сделают топ-топ менеджером! Или вообще уволят!

— Мишаня, глупости! Не имеют права. И не вздумай уходить по собственному их желанию. Ты коробейник, а не дуралейник! Уйдешь не солоно хлебавши — продлишь их сладкую жизнь. Скажешь, попал под машину.

— Нам запрещено выезжать на дорогу.

— Я буду свидетелем, что машина выскочила на тротуар, сбила тебя, а мне покалечила колено. Дружище, мы целый месяц проживем за счет твоих разжиревших рестораторов! Они тебе каску выдали?

— Нет.

— Ну, вот, видишь! А должны были. И пусть купят тебе новый велосипед. На всякое барахло не соглашайся.

Под этим небом ничего не случается просто так. Благодаря аварии на тротуаре у Аркадия появилась возможность предстать перед своей невестой в выгодном свете. Звали девушку Юлия Соболевская. Познакомились молодые люди на одном из литературных вечеров. Аркадий влюбился сразу, еще до того, как узнал, что ее отец — директор издательства «Геликон-Бук». Юля тоже влюбилась в юношу.

— Что ты во мне нашла? — удивлялся Аркадий.

— Ты у меня душенька! Ты гений! И с тобой всегда весело!

— Согласен. Веселые гении встречаются редко.

— А ты меня за что полюбил?

— Да как же тебя не любить?! Я хоть и гений, но, слава богу, не Гомер — со зрением у меня все в порядке. И голосок у тебя ангельский. А я глухотой не страдаю. А синие-синие глазки! Да будь я дальтоником, и тогда бы разглядел их небесную синь! А губки!..

Далее объяснения Аркадия утопали в длительном поцелуе.

Аркадий и Юлю, взявшись за руки, шли знакомиться с родителями девушки. На Аркадии был светло-серый, почти белый, костюм, обзавестись которым стоило немалых трудов. Сорокин упрямо отказывался делиться своим гардеробом — вероятно, среди его предков было полно прижимистого кулачья.

— Мишаня, — еще недавно уговаривал товарища Аркадий, — я не могу предстать перед ее родителями в потертых джинсах! Что они подумают обо мне? А в твоем костюме я — вылитый писатель. Не поверишь, стоило надеть, как в теле появилась сутулость от умственного труда!

— От матраса у тебя сутулость.

— Годы, проведенные за письменным столом, дают о себе знать. Мишаня, ты ведь знаешь, я не останусь в долгу. Обязательно включу тебя в мое завещание. Так что береги здоровье — после моей смерти пятьдесят лет будешь получать авторские отчисления.

— Предпочел бы получить раньше. Ты обещал вернуть на прошлой неделе.

— Я ведь говорил, у нее папаша — директор издательства. Что тут неясного? А какая задача у всякого издателя? Отбиться от бездарей и отыскать настоящий талант.

— В моем костюме?

— Мишаня, Юля говорит, у нее добрый, чудесный, отзывчивый и веселый папаня — ну совсем как ты. Грех ему не помочь.

— Юленька, свет моих очей, в жизни всегда есть место подвигу, — рассуждал Аркадий по дороге к родителям девушки. — Не поверишь, я вчера спас человека от верной погибели! Представляешь, иду погруженный в мысли — у меня зародился очередной сюжетец — и вдруг ужасный скрип тормозов. Какой-то лихач мчится на Мерседесе, а дорогу переходит глухой старикашка. Горбатенький такой, в руках тросточка, согнулся в три погибели, смотрит под ноги и ничего не слышит и не видит. Я мгновенно бросился к нему, схватил эту мумию в охапку, отпрыгнул в сторону. Но Мерс меня все-таки зацепил. И даже не остановился! Что за люди!

— Тебя ведь могли задавить! — воскликнула Юля.

— Нет-нет, в тот момент я все контролировал. Самое интересное, что этот старикашка так ничего и не понял. Утерял шляпу и давай возмущаться. Я ему жизнь спас, а он талдычит о своей шляпе. Попадаются же людишки, настолько влюбленные в шмотки!

Квартира Соболевских приятно удивила Аркадия. Четыре комнаты с резной мебелью из карельской березы напоминали солнечную лесную поляну. Высоченные стены украшали картины в золоченых рамах. В основном это были пейзажи. Среди них Аркадий не заметил разноцветных квадратиков и пятен, вероятно, тут не баловали прохиндеев-авангардистов.

Узорный паркет Аркадию рассмотреть не удалось — его покрывали толстенные ковры. Так что ни одна из дорогих безделушек, толпящихся на столах и комодах, не пострадала бы от случайного падения вниз. Да что там фарфор и керамика! Упади Аркадий при спасении человека в таких условиях, колено бы сейчас не болело.

Оценив обстановку, Аркадий впервые усомнился в правильности намеченного жизненного пути? Разве обязательно добывать хлеб за письменным столом? Издательский бизнес тоже очень почетное и не менее благородное дело.

Дверь открыла сестра Юлии — Ирина. Она была на четыре года старше и на четырнадцать сантиметров выше сестрички. Однако по весу, скорее всего, девушки были равноценны. Ирина с интересом рассматривала молодого человека, вернее — очередную несправедливость, когда все хорошее почему-то всегда достается младшенькой.

А вот мать двух сестричек — Агния Петровна — хрупкостью не страдала. Она была в пределах возрастной нормы — кругленькая, бодрая, веселая, радушная хозяйка, с завитушками в прическе и бахроме на розовом халате. Она щебетала больше своих дочерей вместе взятых, что немного скрасило первые неловкие минуты знакомства.

— Проходите, располагайтесь! Юля много о вас рассказывала.

«Рассказывала, но вероятно не все», — подумал Аркадий.

Поэтому ему пришлось развеять туман, окутавший его загадочную личность.

— Родом я из Посторомкино, — начал Аркадий, расположившись в уютном кресле. — Все мои предки с незапамятных времен трудились на местном керамзаводе. Не было такого Бобрика, который бы не висел на заводской доске почета. И я с детства мечтал продолжить династию. Но родственники в один голос твердили: «Аркаша, с твоим дарованием обязательно надо ехать в столицу!» Пришлось уступить, — рассказчик вздохнул.

— Мама, вы еще не все знаете, — воскликнула Юля. — Аркадий вчера спас человека!

Юля начала было рассказать о происшествии, но Аркадий не дал разгуляться женскому красноречию. Им только позволь, обязательно все переврут, перекрутят, а главного героя столкнут на обочину разговора.

Вскоре Аркадий «по настоянию женщин» поведал о вчерашнем происшествии.

— Иду я, значит, погруженный в свои мысли — в голове зародился новый сюжетец. И вдруг слышу скрип тормозов. Какой-то мелкий старикашка переходит дорогу, а на него летит грузовик!..

— Грузовик? — переспросила Юля. — Ты говорил Мерседес.

— Конечно Мерседес. Грузовик-мерседес. Громадный такой. Знаете, бывает Скания или Вольво — доставляют песок и щебень на стройки. А пешеход-старичок в это время шаркает ножками, ничего не видит и не слышит. Не в осуждение будет сказано, все мы когда-то окажемся в таком возрасте. Но если ноги не поднимаются, то вооружись хотя бы этими, как их…

— Ходунками, — подсказала Юля.

— Правильно. Иногда их делают на колесиках. А если уж совсем нет сил, то найди хотя бы пару сиделок — пусть, как ангелочки, хватают тебя подмышки, поднимают над дорогой и несут в безопасное место. В конце концов, в таком возрасте пора бы уже хоть что-то соображать! А я вижу, не миновать беды, — продолжил Аркадий, — хватаю старикашку в охапку и отпрыгиваю с проезжей части…

В этом месте рассказ пришлось остановить. В комнату вошел отец Юлии — Иннокентий Павлович. Это был холеный упитанный мужчина приятной внешности. Его черные с проседью волосы волнами ниспадали назад, от чего он напоминал оперного баса. Да и голос у него был соответствующий — с басовитыми медными нотками.

— Добрый день, — с порога сказал Иннокентий Павлович. Но тут с его горлом что-то случилось. Он сдавленно произнес:

— Это… вы?..

Аркадий не знал, что ответить. Перед ним стоял недавний гуттаперчевый толстяк, сигающий по тротуарам от велосипедных звонков.

Иннокентий Павлович первым пришел в себя.

— Надеюсь, вы приехали не на велосипеде? Это курьер, который вчера сшиб меня на тротуаре!

— Курьер? — эхом переспросила Агния Петровна.

— Папа, — возразили Юля, — ты ошибся. Аркадий — писатель.

— Он посыльный по доставке неприятностей. Официант на колесах! Еще и лгун! Я кое-что услышал, раздеваясь в прихожей.

Юля с Аркадием сидели за столиком кафе.

— Аркадий, как ты мог обозвать папу глухим и мелким старикашкой? Он очень обиделся.

— Юленька, ты ведь понимаешь — это авторское воображение. Ну, расскажи я, как оно было на самом деле: «Хлоп! Стоп! Бах!» Кому это интересно? Это все равно что протокол, который мне когда-то довелось подписывать…

— Тебя забирала полиция?

— Маленькое недоразумение. Потом как-то расскажу. Не поверишь, я читал, что они нацарапали после часовой беседы — зубы заныли от скуки. Они и убийство изобразят так, что поневоле заснешь! Юленька, владычица души моей, я ведь все придумал из хороших побуждений — придать происшествию свежие краски. И я не курьер. Я помогал Сорокину, пытался влезть в его шкуру. Мне так необходим жизненный опыт.

Артур Хейли, например, два года работал на аэродроме, чтобы написать «Аэропорт». Он что, тоже не писатель? Да, я сбил твоего папеньку и свалился на землю! Но моя фантазия в тот момент не упала, а полетела вверх. Как говорит мой дядюшка, герой должен запрыгивать на коня, а не падать с осла.

— Папа сказал, что не может быть и речи, чтобы ты поселился у нас.

— Все шляпу свою забыть не может.

— Но мама за тебя заступилась. Сказала, что папа слишком импульсивен.

— Твоя мама на триста процентов права. Ты бы видела, какое он сальто изобразил!

— Мама посоветовала нам снять квартиру. Обещала помочь.

— Спасибо твоей маме. И дядя Веня обещал помощь.