По зову Большой Медведицы. Записки полярного инспектора

Александр Обоимов

Эта книга рассчитана на широкий круг читателей, которым интересна история открытий в Арктике, география нашей необъятной Родины, а также сохранение историко-культурного наследия России. Главными героями этой книги являются обычные люди, но удивительной и интересной профессии – она про полярников, которые несут свою нелегкую вахту в самых отдаленных уголках Арктики.

Антипаюта — Заполярная Венеция

Перед тем, как лететь в свою очередную командировку, в этот раз на Ямал в поселок с необычным названием Антипаюта для выбора места постройки нового служебного дома, я изучил историю края, обычаи и традиции людей, которые проживают в тех местах. Потому как хотелось перед местными жителями не ударить в грязь лицом и случайно не нарушить их традиции.

Антипаюта с вертолета

Добраться на Ямал делом оказалось не таким уж и простым. Чтобы утром прилететь в Новый Уренгой, пришлось ночью вылетать из Москвы.

Но Новый Уренгой — это только промежуточная точка. Еще шесть часов на «Газеле» и вот я в поселке Тазовский. Отсюда еще полтора часа пути до конечной моей точки на вертолете. Утром винтокрылый аппарат доставил меня в поселок Антипаюта. Подлетая, в иллюминатор я увидел, что представляет, это место.

Пока летели на высоте 400—500 м, все казалось красивым, чумы, стоявшие в тундре, вносили разнообразие в местный пейзаж, но, спустившись ниже, мое благодушное настроение упало «ниже плинтуса» — кругом грязь и болото. Я посмотрел на свои начищенные до блеска туфли. Это даже не село Несь, где есть деревянные тротуары на всех улицах. С надеждой я смотрел на встречающих, и она меня не обманула. Ко мне подошел пожилой мужчина с седой бородой. Как говорится: «Рыбак — рыбака…»

— На метео? Вы Александр Петрович? Я и.о. начальника метеостанции Наварин Игорь Геннадьевич. Кивнув головой, я с облегчением вздохнул, когда увидел, что Геннадьевич достает из пакета «болотники».

— А что здесь так глубоко? — поинтересовался я.

— Местами еще как!

Преодолев жижу из «няши» (грязь по-нашему), мы вышли на местный проспект — насыпь из песка и щебня. Жаль, что через полкилометра пришлось свернуть опять в грязь.

Еще пятнадцать минут ползли по чавкающей почве и, наконец, мы пришли к метеостанции. Вовремя, потому, как зарядил ливень, понятное дело, что сейчас новое место для станции искать не стоит. Будем ждать окончания стихии, а пока можно заняться поверкой барометров и ознакомиться со станцией поближе. Работы много, а времени до следующего рейса вертолета не очень…

Наша справка: полярная станция Антипаюта была открыта в 1959 году по программе 2 разряда на северо-западной окраине поселка с одноименным названием, расположена на юге Гыданского полуострова в месте слияния рек Анти-Паюта и Паюта-Яха в трех километрах к северо-востоку от берега Тазовской губы. Село Антипаюта, Тазовского района, Ямало-Ненецкого автономного округа. Село расположено в 196 км от районного центра, на правом берегу реки Паюта, в месте слияния ее с Тазовской губой. Старожилы этих мест рассказывают, что название села произошло от местности, на которой стали селиться люди. Издавна эти места славились богатыми ольховыми зарослями, вдоль широкой реки. В переводе с ненецкого Нантэ — широкий, Паю — ольха, так и назвали обжитое место — Антипаюта. Занимаются жители села традиционными отраслями: оленеводством, рыбодобычей, охотпромыслом. Раньше с высокой сопки и в окрестностях поселка, на берегу Губы, в устье рек насчитывала чумов семьдесят, а в последние годы их стало втрое меньше. Одни уехали, другие перебрались к детям, третьи умерли.

Некоторые молодые люди ходят на работу в поселок из чума. В весенний период во время паводка в результате заторов льда в устье реки Анти-Паюта территория вокруг поселка и станции, затапливаются водой, и на улицы поселка приходит река. Но не смущает она жителей и на работу, и в магазин, и в гости добираются антипаютинцы на лодках. К великому восторгу ребятишек плывут по поселку, спотыкаясь о дома, льдины. Ну, чем не заполярная Венеция?

Причиной открытия станции в данном месте послужило активное освоение природных запасов Ямало-Ненецкого автономного округа в районе Гыданского полуострова, богатого нефтью и природным газом…

Ветер к вечеру немного стих, дождь ослабел, а вскоре и совсем прекратил барабанить по подоконнику.

— Ну, что, вперед! — предложил Игорь Геннадьевич.

Я не заставил себя ждать, взял фотоаппаратуру, JPS-навигатор, и мы вышли на просторы антипаютинской тундры. Несколько часов длился наш поход. Силу уже покидали меня, а место для новой метеостанции, которое нам подходило бы, пока было миражом.

На следующий день я решил поближе познакомиться с местным населением — ненцы в тундре каждую травинку, каждую кочку знают. Может, и подскажут, что-нибудь дельное.

— Вы только не говорите, что метеостанцию переносить будем, а то ничего не скажут, эти их земли, они неохотно идут на контакт, — советовал Наварин.

— Скажу, что кино снимать будем, все расскажут, — на ходу придумал я.

Хотите, верьте — хотите, нет, а ведь сработала моя идея. Место нам быстро показал местный житель Иван Вануйто (самая распространенная фамилия у местных).

Разговорились, он пригласил зайти к нему в гости, и я с радостью согласился. Сам он коренной житель, родился здесь же. Ведет кочевой образ жизни и ни за что не променяет свою кочевую жизнь на блага цивилизации. Конечно, отказываться от всего нового и то, что упрощает жизнь человеку, не стоит, но основа, как жили предки, должна остаться, так считает Иван Вануйто.

Вот взять, например, чум — жилище северных народов (ненцы его называют «мя»). Это уникальная конструкция. Его конусообразная форма спасает от дождя, ветра и снега. Он состоит из нескольких десятков длинных шестов и натянутых на них оленьих шкур. Внутри по периметру — спальные места, перины или те же шкуры. Посередине — печка. Все это устанавливается на новом месте буквально за час силами нескольких пар рук. Перевозить чум очень удобно. Традиционная ненецкая кукла называется нухуко. Она сделана из клюва утки или гуся (клюв играет роль головы куклы) с пришитыми к нему разноцветными лоскутами сукна в роли туловища. Куклы из утиного клюва — женщины, а из гусиного — мужчины. Любимая игрушка ненецких мальчиков — оленьи рога. Они представляют, что это настоящие оленьи упряжки, и носятся друг за другом, изображая гонки.

Ненцы, живущие традиционным укладом, обучают мальчиков готовить упряжь и управлять нартами уже с четырех-пяти лет. Оленей ребенку подбирают смирных, а также изготовляют специальные облегченные нарты. Каждый отец стремится, как можно скорее научить сына ловле арканом игрушечных оленей. Нередки отцовские соревнования — чей ребенок обучится всему скорее и ловчее. Девочек в том же возрасте отпускают за водой, обучают шитью, заготовке хвороста и разведению огня — исключительно женским занятиям в ненецкой культуре. В центре чума горит костер — вечный символ благожелания и благополучия. Приветствие у ненцев своеобразное и очень красивое по своей сути: «Мяд'ту нёя хабтю!», что в дословном переводе на русский означает: «Пусть не гаснет огонь в Вашем чуме!» Эти слова обнимают сердце и греют душу.

Зимой в чуме ставят печь-буржуйку. От нее больше тепла. Спят все на оленьих шкурах, подушки делают из малиц и ягушек (шубы). Малыши спят в колыбельках, дно которых усыпано березовой стружкой, сверху мох, пеленки из оленьих шкур.

В качестве охранника жилища и имущества выступают мяд`хахэ — домашние духи. Обычно их содержат в переднем углу чума «си» (т.е. напротив входа) вместе со скульптурами духов природы, священными предметами с различных святилищ, взятых в обмен на приношение. При переездах или перекочевках семьи все эти культовые принадлежности перевозят в специальных священных нартах — хэхехан. Это особые нарты, куда помещают ларь или ящик с крышками, где находятся идолы.

С искоренением шаманизма в советские времена ненцы утратили многие обряды и цельность исконной языческой веры, поскольку их культура всегда передавалась исключительно устно — от старшего поколения и шаманов. Остались предания о беловолосых людях сихиртя, живущих под землей и пасущих мамонтов, эпические песни и множество суеверий. Так, детям и даже собакам нельзя рыть и как-либо повреждать землю, играть с огнем и водой (особенно бить по ней палками). Женщинам нельзя ходить позади печки в чуме. Плохой приметой считается, если олень фыркнет перед дальней дорогой и если из печной трубы метнется искра. Среди ненецких домашних духов особенно почитаемых, «мяд пухуця» — покровительница семьи (дословно старуха или хозяйка чума). Ненцы говорят: «Без мяд пухуця дом не дом». Она передаётся от отца к сыну, и не один век является хранительницей очага. На многих чумах установлены спутниковые тарелки, внутри стоят большие телевизоры. Электропитание от бензоагрегатов, но на всякий пожарный случай имеются и керосиновые лампы. Снаружи даже не верится, что на таком маленьком пространстве, которое занимает чум, протекает полноценная семейная жизнь.

В рационе питания преобладает сырая оленина (айбаш) и рыба (строганина). Также эти продукты варят в котле. Сырую рыбу едят не всю. Щука, налим и осетр считаются священными — из них варят уху и разделывать их могут только мужчины. Когда ненцы каслают (кочуют), то в дороге ненцы едят нерпичий жир, обвалянный в рыбной муке. Не очень вкусно, но это блюдо придает силы. Подойдя к чуму, не надо спрашивать разрешения войти. По дыму видно, дома ли хозяева. Ненцы народ гостеприимный, всегда накормят гостя и угостят чаем (чай они очень любят). Две девочки ненки, как юркие мышки, засуетились, приготовляя ужин для нас. Я был поистине вознаграждён за трудную дорогу. Как ни сурова тундра, а человека прокормит, если у него голова не ягелем набита. Славный чум — много еды. Хорошая хозяйка такой стол накроет — ножки ломятся!

Варёное мясо молодого оленя с картошкой, малосоленый омуль, блины с вареньем из морошки — в ресторанах Архангельска такие блюда вряд ли встретишь. Если, кусок оленины упал на пол, ненцы бросают его в огонь. Это обозначает, что ушедшие в мир иной хотят кушать. Также я обратил внимание, что мужчины рыбу у хвоста не едят. Существует примета, съешь хвост — будешь ставить сеть на плохие места.

После окончания трапезы, ты обязан перевернуть чашку, это напомнило мне обычаи киргизов, когда я в 80-е годы бывал у них в гостях. Если хозяйка не убрала со стола — вставать нельзя, чтобы не забрать с собой благополучие чума. Хозяин чума не терпит вида пустой чайной чашки гостя: он непременно захочет налить вам еще и еще. Остановить это можно, лишь перевернув пустую чашку вверх дном. Уходить раньше окончания трапезы не принято, но если уж очень нужно, то необходимо перед уходом подержаться за край стола. Считается, что это оберегает семью от разорения.

— Иван, а у вас шаманы здесь есть? — задал я давно интересующий меня вопрос, очень мне хотелось посмотреть какой-нибудь обряд с участием шамана.

— У нас человека, наделенного особым духовным даром, называют «тадебя», здесь рядом нет такого, надо ехать в дальнее стойбище, — с сожалением ответил мне глава семейства.

— А как можно стать шаманом?

— Дар тадебя передается по наследству, как правило, по мужской линии от отца к сыну. Женщина становится тадебя только в случае недостатка наследников мужского пола. Однако, для того, чтобы стать избранным, недостаточно было иметь среди предков шаманов. Им может стать только тот, кого изберут духи.

— А как понять это, что именно ты избранный?

— Духи являются ему (будущему шаману) в различных видах, как во сне, так и наяву, особенно в уединенных местах, и не отстают от него до тех пор, пока он не осознает, наконец, своего призвания и не решится последовать ему. А первые признаки особого признания обнаруживаются уже при рождении — особым знаком табедя является родимое пятно…

— А сколько у вас с детей?

— Трое сыновей и три дочки, младшему еще годика нет. Мюсена имя дали, в переводе означает «кочующий».

— И они с вами кочуют? А как же школа?

— В конце августа вертолет облетает стойбища и собирает детей в школу-нтернат. Обратно они вернутся уже в мае. Детям нужно образование: они не могут вступить в большую жизнь лишь со знанием кочевья.

— Скучаете, наверно?

— Не без этого. Но детей много, дома всегда кто-нибудь остается из еще маленьких, либо возвращаются старшие.

— А в больницы как?

— Природа лечит. А если сильно прихватит — приходится ехать в город…

— У вас девушки шьют очень красивую одежду — настоящие произведения искусства, — похвалил я хозяек чума.

Красавица Яланэ

Иван довольно улыбнулся: «Это правда, жена Ирина и дочка Яланэ у меня мастерицы, посмотри, какую они мне малицу на праздник День Оленевода сшили».

Национальная одежда малица — это такая мужская глухая (без разреза) одежда из оленьих шкур, мехом внутрь, свободного покроя до колен, имеется заменяющий шапку капюшон. К рукавам пришиты рукавицы мехом наружу. Замёрзнуть в малице невозможно в любой мороз. Мне захотелось ее примерить, Яланэ — старшая дочь и первая помощница в чуме, с готовностью предоставляет мне такую возможность, помогла надеть через голову, затем меня перетянули ненецким поясом, чтобы, не поддувало, только предупредили, нельзя бросать пояс куда попало, перешагивать через него.

Тут стоит заметить, что пояс дети носят с годовалого возраста, так они привыкают чувствовать главную деталь в одежде. Во время еды его снимают, если подпоясался, значит готов к работе. Обычно ненецкий пояс служит вместо карманов. На нем всегда висит нож в ножнах, палочка с зарубками для подсчёта оленей, мешочек с точильным камнем, а также мешочек для различных мелочей. Многие ненцы носят на поясе звенящие амулеты. При движении по безмолвной тундре они весело брякают, отгоняя злых духов, и поднимают настроение. У меня из всего перечисленного были только ножны (свой нож никому не отдают).

Жаль, что мне не удалось попасть в то время, когда в тундре проводится праздник «День оленевода». Его традиционно отмечают на Ямале с последней декады февраля до конца апреля и с нетерпением ждут во всех муниципальных образованиях региона. Этот праздник давно вышел за рамки местного, стал популярным не только на Ямале, но и за его пределами. Это поистине народные гулянья, объединяющие представителей двух цивилизаций — городского населения и жителей ямальской тундры. А разгуляться действительно есть где. Недаром Ямал в переводе с ненецкого языка — «край земли».

Большой интерес вызывают соревнования по национальным видам спорта — борьба, метание тынзяна (аркана) на хорей (шест для управления оленьей упряжкой), перетягивание палки, прыжки через нарты. Проводятся конкурсы национальной одежды, и лучшей женской оленьей упряжки. А кульминацией праздника, конечно, являются гонки на оленьих упряжках и снегоходах.

В эти дни женихи присматривают себе невест. Проводятся ярмарки с изделиями народных промыслов. Гостей праздника добродушные хозяйки угощают ароматным чаем, строганиной, малосолом, отварной и копченой олениной, ухой.

Ненцы женятся в 18—20 лет, и суженых им скрупулезно выбирают родители. Присматриваются к характерам потенциальных женихов и невест во время общих праздников, где собирается несколько оленеводческих семей. На свадьбе молодым подают вареные сердце и язык оленя, приговаривая, что теперь они семья: на двоих одно сердце и один язык.

Все это мне рассказал Иван Вануйто. После чаепития мы вышли из чума. Солнышко выглянуло из-за облаков, светило ярко, сочные краски так и просились в объектив.

— Лучшего места для вашей станции не найти, — указал мне новый знакомый на поляну неподалеку от своего чума. Я устыдился своей попытки обмануть этого простого человека с открытой душой. Оказывается, о переносе станции они уже знали, ведь каждый новый человек у них на виду. Так что историю о съемках кино они восприняли с улыбкой…

Ненцы пережили колонизацию, гражданскую войну, революцию, насильственную коллективизацию. Сегодня их традиционный уклад жизни снова находится под угрозой. Для их выживания не должен быть разрушен хрупкий баланс между людьми и природой, который формировался на протяжении тысяч лет. Для ненцев тундра является домом, а олени самой жизнью. Как говорят ненцы: «Олени — это наша жизнь и будущее». Здесь можно встретить природу в ее первозданном виде. И наша задача сохранить эти места такими же для потомков.