Крутится, вертится…

Александр Николаевич Кузнецов, 2020

Наверное, каждый из нас пережил неземное чувство первой любви. И у многих в душе навсегда осталась боль от нее, как незаживающая рана на сердце. Для тех, кто так и не смог заглушить в своем сердце ту дорогую, далекую, нежную память, и написан этот рассказ. Самая трагичная любовь – не безответная, а когда она взаимна, но быть вместе не суждено…

Иногда хватает мгновения, чтобы забыть жизнь.

А иногда не хватает всей жизни, чтобы забыть одно мгновение.

_____________

Она всегда напевала эту песенку. Голос у нее был высокий, но какой-то нежный и в то же время звонкий. Но главное, она как-то по-особому очень чисто и красиво выводила эту простенькую мелодию, и тогда тем, кто ее слышал казалось, что они тоже вертятся вместе с голубым шаром бескрайнего неба, пролетая мимо белоснежных причудливой формы облаков.

Группа будущих педагогов-строителей СП-71 приехала на геодезическую практику в Абзаково в конце июня на 2 недели раньше нас, трех групп чистых строителей, в том числе и нашей С-71-5. Мы еще только ставили палатки, а эспэшники уже заканчивали свои топосъёмки на отведенном им полигоне.

Управившись с палатками за 2 часа до обеда, наша группа разбрелась по лесному склону ближайшей горы, которую, наша гордость — штангист, полный, добродушный, но ехидный остряк Кругликов, окрестил «мелкой горушкой», имея ввиду расположенные подальше довольно солидные покрытые густым лесом горы. Лагерь расположился в очень красивом месте. Буквально в ста метрах протекала мелководная, но с идеально чистой водой, с заросшими ивняком берегами, речка Малый Кизил, которую давно окрестили Кизилкой. С одной стороны лагеря — не крутой, заросший смешанным лесом склон горы, с другой — большое поле посреди лесного массива, разбитое деревянными колышками на квадратные участки, размерами 30х30 м, подготовленное для наших топографических съемок. Для сдачи отчета по геодезии, которую вел для нас пожилой преподаватель, геодезист-топограф, Крохалев, мы разбились на пары по принципу совместимости взглядов и знаний предмета «Геодезия и топография».

Разглядев вдалеке на поле несколько работавших «педагогов», я решил подойти и посмотреть, как они там рисуют диагонали участка из снятых точек. Тем более, что мой напарник — грек Петаниди, из семьи репатриантов, приехавших после войны в Магнитогорск на заработки, ушел с Кругликовым исследовать берега Кизилки. Кто-то сказал им, что в этих местах в речке водятся небольшие черепахи с плоским панцирем.

Первая девушка, попавшаяся мне на поле съемок, была одна. Стройные ноги в коротких шортиках, спортивная фигура, лихо сдвинутая на затылок летняя женская шляпка — все это требовало определенного внимания. Хотя стояла она ко мне спиной и смотрела в окуляр нивелира. Смотреть то особо было не на что. Рядом лежала рейка, на которую и полагалось смотреть через прибор для определения превышений между точками. Однако, я все же, хотел пройти мимо, но услышал тонкий и красивый голос, напевавший про голубой шар, который крутился вместе с дворником и его метлой. Пришлось остановиться и послушать. Как только она исполнила последние строки

…………

— Крутится, крутится, крутится шар,

Душу кидает, то в холод, то в жар.

… меня бросило в жар, потому что она вдруг обернулась, и я увидел настолько красивое лицо, что тут же отвел в сторону глаза, покраснел и вроде пролепетал:

— Я, это… красиво поешь!

Она засмеялась, посчитав мою растерянность, итогом своего неожиданного поворота. Потом заглянула мне в глаза и пропела:

— Не смотрите на меня, глазки поломаете.

Я не с вашего села, вы меня не знаете!

— Я бесплатно не пою! Хочешь рассчитаться за песню — бери рейку и вперед… Мне осталось снять десять точек. Зойка, напарница, вот, отлучилась. Так что у меня одно вакантное место!

Я схватил рейку и чуть не бегом кинулся на первую, указанную точку. Она снова запела про шар, про улицы, церковь дома и, наверное, про то еще, как у меня от счастья кружится голова. Пока мы снимали остальные десять точек, незаметно подошли трое моих друзей — одногруппников: Кругликов, Петаниди и Жаднов Игорь.

Ехидный и толстый Кругликов сразу же перебил ее пение:

— Не о том поешь, красавица!

— Ну тогда спой ты, — хмыкнула она.

И Кругликов гнусавым, но тоже довольно мелодичным голосом запел:

— Крутится вертится теодолит.

Крутится, вертится лимбом скрипит.

Крутится, вертится угол дает.

На две минуты он все-таки врет!

— А дальше? — заинтересованно попросила девушка. Кругликов загундосил дальше:

— Я микрометренный винт повернул

И одним глазом в трубу заглянул.

Вижу вдали там, где липа цветет,

Девушка в платьице белом идет.

Мигом влюбился я в девушку ту

И сфокусировал в темпе трубу,

И любовался я девушкой той,

Хоть и была она вниз головой …

В это время раздался звонкий сигнал обеда из подвешенного на цепи куска рельса об который наши повара застучали своим большим половником. И народ потянулся к летней столовой к длинному наспех сколоченному деревянному столу и такими же скамейками из досок на слегка врытых в землю сосновых чурбаках. Поварами были наши же студентки, готовившие на трех походных солдатских котлах «первое», «второе» и компот. Им повезло. За свою работу их освободили от самой практики и обещали зачет поставить автоматом.

Уходить не хотелось. Да и есть тоже. Я не хотя поплелся следом за товарищами, несколько раз оглянувшись на эту девушку, что осталась ждать свою подругу.

Конец ознакомительного фрагмента.