Тревожный сентябрь 1941 года

Александр Николаевич Козлов, 2023

Осенью 1941 года враг с боями рвался к Москве. Чтобы спасти имущество колхозов и совхозов с территорий, которые фашисты могли захватить , была организована эвакуация скотины в глубокий тыл. Это было сделать не просто, коров в дороге надо было кормить, поить и доить. А молоко надо было сдавать в государственные организации. Стадо сопровождала группа колхозников, в состав которой входили доярки, пастухи и члены правления колхоза. Мужчины были на фронте, поэтому в сопровождение были направлены мальчишки. Война заставила их быстро повзрослеть.У одного из них в пути рождается первое романтическое чувство к молодой доярке, которое быстро переросло в настоящую первую любовь.

(Эту историю рассказала мне мама в далеком детстве. Кое-что позабылось, а живых очевидцев уже не осталось, поэтому фамилии и имена вымышленные, все совпадения, кроме исторических событий, случайны.)

Часть 1. Ни кто не считал это героизмом

Наступила осень 1941 года. Фашисты все ближе и ближе приближались к Москве. Деревня Владимировка, в которой жила Полина, находилась на границе Московской и Калининской областей. В начале сентября можно было уже услышать на западе грохот взрывов и канонаду выстрелов тяжёлых орудий, а немецкие самолеты все чаще стали пролетать над деревней в сторону Москвы.

Председатель колхоза, после срочного вызова срочной телеграммой в Высоковский Райком, вернулся угрюмый и озабоченный. Сразу объявил о собрании колхозников, на котором зачитал директиву партии об эвакуации скота. Бабы заревели в голос, надежда, что немцев остановят, рухнула. Скот, который столько лет кормил население, забирают неизвестно куда…

На все сборы и подготовку к эвакуации скота дали два дня. Райком постановил задачу эвакуировать 120 коров и 8 лошадей. В рекомендациях указали, что сопровождающих должно быть не менее 15 человек, причем среди них должно быть не менее 10 доярок. Во время перегона необходимо регулярно доить коров, молоко собирать в бидоны. Для этого в команде сопровождения направить 2 — 3 подводы с надежно закрепленными бидонами. По возможности, сдавать молоко по накладной во встречающиеся на пути молокозаводы, в войсковые части, госпиталя и больницы.

В бригаду сопровождения добровольно с энтузиазмом вызвались только трое молодых ребят, по 17 — 18 лет, кого на войну по возрасту не взяли. Это были Петька Платонов, Мишка Никитин и Колька Павлов. Шпана можно сказать, на уме у них — вволю верхом на конях покататься, да ночью возле костра посидеть. С доярками оказалось сложнее, старые ссылались на здоровье, кто помоложе — на детей, мол, семью не на кого оставить. Пришлось агитировать молодых девок и бездетных баб. Полька Фанасьева подходила — не замужем, двадцать один год, работящая, не шибко боевая, да и не тихоня, если что, отпор даст любому.

Полина была не против поездки, но при условии, если её подруга Ольга Яковлева тоже согласится сопровождать стадо. Ольга — видная, красивая девка. Много ребят пыталось завоевать её любовь, но она, отдав сердце одному, погибшему на советско-финской войне, замкнулась в себе, и не обращала внимания на все ухаживания парней.

Стал председатель уговаривать Ольгу, а та ни в какую, не пойду, и всё. А своя корова у Яковлевых плохая была, не то чтобы старая или больная, смолоду мало молока давала, как говорят в народе — не удойная. Ну, председатель возьми да и предложи, мол, выбери себе корову из колхозного стада, а свою сдай. На таких условиях Ольга согласилась. Вечером, в сумерках, чтобы не было лишнего разговора в деревне, Ольга поменяла свою корову на колхозную, и стала готовиться к поездке.

Старшей группы сопровождения назначили члена правления колхоза Дарью Назарову, женщину строгую, уверенную в себе, аккуратную и настойчивую. Председателю лично самому пришлось уговаривать свекровь Дарьи, чтобы та взяла на время к себе её двух ребят. Дарья, пользуясь предоставленной ей властью, забрала себе не только документы на эвакуируемый скот, а и документы всех сопровождающих, сложила все это в старенький портфель, выделенный ей председателем колхоза.

Всем сопровождающим председатель обещал выдать сельскохозяйственных продуктов, как на двадцать трудодней, причем пообещал, что эта выдача не будет учитываться в итоговом расчете за год. И за каждый день перегона скота каждому запишут по два трудодня. Так, уговорами и соблазнами председателю удалось собрать бригаду сопровождения в срок. С вечера коровам подложили побольше сена, чтобы сытыми отправить в дорогу.

И вот гурт в составе стада коров и пяти подвод на телегах рано утром выстроился в середине деревни около скотного двора. На двух подводах, крепко связанные между собой пеньковой веревкой стояли бидоны, на третьей подводе — короб с харчами, ведра-подойники, кой-какая утварь, необходимая в дороге, и небольшой запас сена. На двух последних разместились сопровождающие, каждый оделся потеплее и взял с собой котомку с личными вещами и запасом продуктов на дорогу. Четырех лошадей подвязали к первым двум подводам, а еще на четверых сидели верхом пастух Егорыч и сопровождающие ребята. Полина толкнула в бок Ольгу, кивнула в сторону молодых всадников и прошептала: «Эта шпана нас охранять будет?» Не поднимая глаз, Ольга ответила: «Разве это шпана? Дай им сейчас оружие в руки, и разреши воевать, они тут же на фронт убегут! А нас зачем охранять, мы и сами постоять за себя сможем!»

Несмотря на раннее утро, провожать вышли все, и взрослые, и дети. Бабы плакали, старики хмурились, сдерживая слезы, лишь детвора скакала вокруг подвод и пыталась навязаться в сопровождение, ну хотя бы до ближайшей деревни, для них это было приключение. Матери давали последние напутствия своим детям, отъезжающим с гуртом. Председатель обошёл подводы, проверил надежность закрепления бидонов, что-то шепнул Дарье и, прошептав: «Ну, с богом!», махнул рукой и громко крикнул: «Трогай!». Егорыч привычным движением взмахнул кнутом, в утренней тиши щелчок кнута прозвучал выстрелом. Некоторые даже вздрогнули от неожиданности, бабы заголосили.

Стадо коров всколыхнулось, ближайшие к пастуху коровы, избегая удара кнутом, двинулись вглубь стада, расталкивая боками других коров. Те в свою очередь, недовольно мыча, толкали следующих соседей. Когда своеобразная волна движения докатилась до впереди стоящих коров, они тронулись в путь. Для них это был обычный выгон в поле на кормежку. Их даже не удивило то, что стадо направляли не по обычному прогону на пастбище, а по дороге. Стадо спокойно двигалось, повинуясь привычным для них окрикам пастуха и резким щелчкам кнута. По бокам стада, гордо восседая бравыми всадниками, в сёдлах ехали ребята. Вслед за стадом тронулись подводы, не успевшие сесть сопровождающие, догоняли телеги и запрыгивали на них на ходу. Провожающие крестились сами и осеняли крестом уезжающих с гуртом родственников.

Трудности начались сразу, как стадо покинуло деревню и вошло в березовую рощу. Дорога через неё была довольно узкая, и некоторые коровы, предполагая, что их пригнали на выпас в рощу, стали отбиваться от стада и попытались углубиться в лес, чтобы пощипать траву. Верхом на коне ехать по лесу было не безопасно, сучья деревьев хлестали по лицу, царапали голову и плечи. Ребятам пришлось спешиться и бегать вдоль стада, выгоняя коров из леса на дорогу. Пройдя лесную дорогу, пересчитали коров, все оказались на месте. Ребята немного устали, но, вновь оказавшись в седле, повеселели. Тронулись дальше. По мосту перешли речку Раменку, прошли село Воздвиженское и на поле остановились на полуденную дойку. Подоенное молоко слили в бидоны, и Дарья отправила Полину с Ольгой на Воздвиженский молокозавод, сдать молоко. Пока шла дойка, и сопровождающие перекусывали то, что взяли из дома, коровы пощипали траву и напились из канавы. Стадо тронулось дальше, а Полина с Ольгой, сдав молоко, догнали гурт в районе деревни Чернятино.

Конец ознакомительного фрагмента.