Портрет Анны

Александр Негрубин

Сегодня, когда словесность наша мертва, когда поэзия отсохла и истлела, а беллетристика источает зловоние, – сегодня нам в пору взглянуть на самих себя. Мы живем как ни в чем не бывало – так же, как жили при Данте, при Шекспире. Так жили при Эйзенштейне и при Довженко… Мы и не заметили вовсе, как потеряли, может быть, самую главную из наших способностей: способность к языку, способность к слову. Отыщем ли мы то, что потеряно? Пожалуй, поиски стоит продолжить, не думая об успехе. В. Хохряков

III

— Я хочу, чтобы вы сделали именно так, — не унималась Маргарита.

— Не вижу в этом никакого смысла, — перебил ее Илья. — Зачем вам..?

— Мы, кажется, договорились избегать лишних вопросов, — оборвала его она.

— Хорошо, — взяв себя в руки, сказал он.

Она опоздала на полчаса, нервно поприветствовала его и прошла в мастерскую, как будто была ее хозяйкой. Все время, пока они готовились к работе, она молчала, ожидая, что Илья начнет спрашивать ее или предлагать свои идеи, но и он непринужденно молчал, доставая кисти и раскладывая краски у палитры.

Когда Маргарита разделась, он заметил, что без одежды она выглядит гораздо моложе своих лет. Подтянутая стройная фигура вполне могла принадлежать двадцатипятилетней девушке, в меру заботящейся о своем теле, знающей, что оно не должно потерять природную естественность. Она легла на раздвинутый стол и почувствовала его пристальный взгляд, похожий на взгляд животного, готовящегося совершить прыжок.

— А что, если действительно предложить ей такой вариант? — подумал он, обойдя ее сзади. — Все равно она не просто так пришла ко мне, у нее явно есть планы, что дальше делать с этой работой.

— Вы готовы? — тихо спросил Илья.

— Да, можно начинать, — с уверенностью ответила Маргарита.

Он взял в руки две кисти и еще раз присмотрелся к ее обнаженному телу. Уже в тот момент, когда она стянула майку и трусики, стало понятно, что он не обращает внимания на ее разрез между ног, не пытается подойти ближе и дотронуться до ее твердых сосков, — она была всего лишь инструментом, и это злило ее. Она успела привыкнуть, что мужчины готовы были броситься на нее, когда она медленно освобождалась от нижнего белья, съедали глазами ее голое тело. А он просто изучал формы ног, линии плеч, ассиметрию ее лица и скрытую невинность, о которой не подозревала даже она.

Уже через два часа он почувствовал полное опустошение. Краска была слишком густой, ложилась неравномерным слоем, да и разлом на светотень нарушал общую композицию. Он попросил Маргариту встать, повернуться, затем напрячь мышцы спины, чтобы проследить за изменением пропорций. Они сохранялись, несмотря на смещение поверхности.

— Давайте прервемся ненадолго, — предложил Илья.

— Хорошо, только я надеюсь, что мы закончим сегодня? — недоверчиво спросила она.

— Я тоже на это надеюсь, иначе завтра придется все заново начинать.

— Такого варианта у вас просто нет, — официальным тоном предупредила его Маргарита.

— Не волнуйтесь, я постараюсь успеть, — уверил ее он.

Она подошла к окну, немного наклонилась вперед и положила руки на широкий подоконник.

— Вы давно тут живете? — прервав молчание, спросила она.

— С тех пор, как эта квартира досталась по наследству моему отцу. Это произошло еще до моего рождения.

— А где сейчас ваш отец? Вы живете один?

— Отец живет отдельно, — сухо сказал он, не желая вдаваться в подробности.

— Наверное, у вас часто бывают женщины в гостях? — предположила она.

— У меня в принципе часто бывают гости, среди них есть и женщины.

Маргарита взглянула на его отражение в окне.

— И вы рисуете их всех?

— Иногда я их рисую, иногда они меня.

— И быстро они избавляются от одежды, если вы их попросите?

— Честно говоря, мы занимаемся искусством и не устраиваем здесь оргии, — раздраженно заметил он.

— Что вы, я ничего подобного, нет, — оправдывалась она. — Но рисунок на теле предполагает, что оно будет голым, разве не так? — невинно улыбнувшись, спросила Маргарита, устремив на него широко раскрытые глаза.

— Я впервые занимаюсь боди-артом, — нехотя признался Илья. — Вы новый опыт для меня.

— Наверное, это почти то же самое, что быть первой женщиной у мужчины? — без смущения спросила она.

— Возможно, — односложно ответил он. — Надеюсь, этот опыт будет одинаково приятен и полезен для нас обоих.

— Я и не сомневаюсь, — хитро улыбнулась она и снова посмотрела вдаль.

— Вы будете кофе?

— Пожалуй.

— Тогда я отойду на несколько минут. И прошу вас, не двигайтесь много, краска пока еще не впиталась в кожу, — настойчиво попросил он.

— Я замру и буду ждать свою чашку кофе, — пообещала она.

Илья вышел на кухню и вдохнул полной грудью свежий прохладный воздух, проникавший через открытое окно. — Может, предложить ей купить работу? Хотя нет, она вряд ли согласится, — рассуждал про себя он. — Да и потом, я до сих пор не знаю, зачем ей нужен этот рисунок на теле. Скорее всего, она покажет его кому-то или найдет другое применение. — Он заварил кофе и еще раз вспомнил об их общем знакомом, который посоветовал ей обратиться к нему.

Конец ознакомительного фрагмента.