Британский вояж

Александр Михайловский, 2018

Машина времени, открывшая дорогу из будущего в прошлое, успешно работает. Теперь уже не кучка энтузиастов, а вполне серьезные правительственные структуры РФ вышли на прямую связь с императором Николаем I. Сотрудники спецслужб России помогают жандармам бороться с вражеской агентурой, а глава III отделения граф Бенкендорф отправляется в командировку в будущее, дабы там немного подлечиться и встретиться кое с кем из руководства РФ. А в Лондон с деликатной миссией отправилась группа силовиков для поимки Дэвида Уркварта – самого главного ненавистника России. Именно он направлял на Кавказ в помощь мятежным горцам оружие и деньги, добровольцев и военных советников. Нужно во что бы то ни стало отловить его и доставить в Петербург.

Новые знакомые

Все были заняты текущими делами, и лишь один Александр Христофорович откровенно бездельничал. Точнее, он лечился, хотя для некоторых беспокойных личностей, к которым принадлежал граф, это работа порой кажется потяжелей разгрузки вагона с углем.

Бенкендорфу очень понравилось место, куда его привез подполковник Щукин. Это был небольшой поселок с одноэтажными кирпичными постройками, расположенный в сосновом лесу. Воздух здесь был чист и напоен ароматом хвои. По поселку бегали рыжие белки. Они были ручными и безбоязненно подходили к людям, маленькими лапками осторожно забирая из их рук орешки.

Сразу по прибытии местный эскулап пригласил Александра Христофоровича в свой кабинет и попросил раздеться. Он внимательно осмотрел графа, отметил его шрамы, оставшиеся после боевых ранений, и, узнав, что Бенкендорф, помимо всего прочего, был дважды контужен, укоризненно покачал головой.

— Надо беречь себя, голубчик, возраст, понимаете — это такая штука… Но ничего, мы вас тут немного подлечим. Будете жить в отдельной палате, ну, а к процедурам приступим прямо сейчас. И еще вам мой совет — побольше гуляйте и спите. Постарайтесь на время забыть о работе и просто отдыхайте. А то я знаю вас, — доктор улыбнулся, — вы и во сне все о службе думаете.

И вот Александр Христофорович стал лечиться. Второй день подряд он послушно выполнял все требования медиков. Лечение в XXI веке было совсем не похоже на лечение века девятнадцатого. Ему не наклеивали противно пахнущие пластыри, не ставили пиявок, не пускали кровь, не давали дурно пахнущие снадобья. Вместо пластырей ему делали ароматные теплые ванны, после которых он засыпал, как младенец. Вместо пиявок ему ставили капельницы — немного неприятно, но все же, в отличие от кровопускания, это не такая уж болезненная процедура. А еще ему делали массаж.

Уже на второй день граф почувствовал, что боли в груди стали потихоньку затихать. Он начал дышать более глубоко и свободно, и теперь, по утрам гуляя по парку, он, с наслаждением вдыхая душистый смолистый воздух, и с улыбкой наблюдал за смешными прыжками рыжих хвостатых шалуний. Ему нравилось кормить белочек из рук. Те, схватив с его ладони орешек, быстро мчались вверх по стволу сосны, ища место, куда можно было спрятать полученный подарок.

А вот не думать о своей работе и о государе у Бенкендорфа как-то не получалось. Он все время переживал — как там справляется со всеми его делами III отделения новый заместитель майор Соколов. Да-да, уже не ротмистр, а майор. Накануне отправки в будущее император сказал графу в приватной беседе, что со дня на день он поздравит ротмистра чином майора. Конечно, Соколов умный молодой человек, да и пришельцы из будущего ему помогут в случае чего. Но все же на душе у графа было как-то неспокойно.

Впрочем, уважаемый Антон Михайлович обещал, что если что-то случится, то он непременно сообщит графу по прибору, который передает на расстояние человеческий голос. Здесь этот прибор называют телефоном.

На третий день пребывания Александра Христофоровича в этом поселке, к нему неожиданно пришли гости. Одного из них граф хорошо знал — это был подполковник Щукин. А вот второго он раньше никогда не видел. Это был высокий мужчина лет пятидесяти–шестидесяти, худощавый и улыбчивый. По тому, как обращался к нему Олег Михайлович, Бенкендорф понял, что он в здешнем мире является большим начальником. Но это не президент Путин — портрет правителя России XXI века Бенкендорф видел в кабинете у доктора. Тогда кто же он?

Увидев беспокойство на лице графа, Щукин успокаивающе поднял руку.

— Нет, Александр Христофорович, — сказал он, — в Петербурге все в порядке, все живы и здоровы. Государь передает вам привет и пожелание побыстрее поправиться. Просто мне срочно понадобилось по нашим общим делам вернуться в будущее. Пользуясь оказией, я решил заглянуть к вам и передать вам поклон от всех ваших друзей.

— Большое спасибо вам, Олег Михайлович, за заботу, — ответил Бенкендорф. — Сказать по чести, ваши доктора — просто чародеи. Я словно помолодел на несколько лет. Думаю, что лечение пойдет мне на пользу, и скоро я буду готов снова трудиться на благо императора и нашей матушки-России.

— Вот и отлично! — воскликнул Щукин. Потом он покосился на своего спутника и, дождавшись его едва заметного кивка, добавил: — Александр Христофорович, позвольте вам представить — Сергей Борисович. Он, как и вы, в свое время занимался разведкой и тоже, как вы, генерал.

— Очень рад встрече с коллегой, — произнес Бенкендорф, пожимая руку новому знакомому. — Я думаю, что Олег Михайлович уже представил вам меня?

Сергей Борисович кивнул и жестом пригласил всех присесть на садовую скамейку, стоявшую на лесной полянке.

«Я прав, — подумал про себя граф, — этот человек — большой начальник. Уж очень он уверенно держится. Послушаем, что он мне сейчас скажет».

— Александр Христофорович, — Сергей Борисович внимательно посмотрел на Бенкендорфа, — если вы чувствуете себя хорошо, то не могли бы вы рассказать мне о том, каковы ближайшие планы секретных служб Российской империи по ликвидации того, что в нашем времени называют «горячими точками»? Как вы предполагаете нейтрализовать деятельность британских спецслужб и польских мятежников?

— Как вам известно, Сергей Борисович, — сказал Бенкендорф, — мы запланировали ответный визит в Британию отряда, состоящего как из ваших, так и наших охотников. С моей точки зрения — это весьма рискованное мероприятие. Но в случае успеха британские агенты будут, как вы говорите, «нейтрализованы», причем на длительное время. Я молю Господа, чтобы все задуманное ими свершилось. В то же время я считаю, что риск все же очень велик, и в случае неудачи мы можем лишиться замечательных людей.

— Вы правы и неправы, Александр Христофорович, — немного подумав, произнес Сергей Борисович. — Людей будет, конечно, очень жаль. Но я всегда говорил и буду это повторять раз за разом: если мы знаем, что в том или ином регионе мира готовится террористический акт, направленный против России или ее граждан, то мы оставляем за собой право нанести удар, чтобы предотвратить эту угрозу. И для этого можно использовать все что угодно, лишь бы это было эффективно. Нам уже приходилось в нашей истории прибегать к таким методам. Мы рисковали, в некоторых случаях наши люди попадали в руки полиции и чужих спецслужб. Но мы делали все, чтобы выручить их. Я ведь, Александр Христофорович, как уже говорилось, тоже бывший разведчик. Хотя говорят, что «бывших» разведчиков не бывает. О таких, как мы с вами, хорошо сказано в одном замечательном фильме про разведчиков. Олег Михайлович, этот фильм надо обязательно показать Александру Христофоровичу. Так вот, о разведчиках там говорится следующее:

Нас почитают обманщиками, но мы верны;

Нас почитают умершими, но вот мы, живы;

Нас казнят, но мы не умираем;

Мы гонимы, но не оставлены;

Мы неизвестны, но нас узнают.

— Как хорошо сказано! — воскликнул Бенкендорф. — Чьи эти слова?

— Это из Евангелия, Александр Христофорович, — с улыбкой ответил Сергей Борисович, — из Второго Послания к Коринфянам.

— Грешен, — развел руками граф, — мне в жизни приходилось чаще держать в руках саблю и пистолет, чем Новый и Ветхий Заветы.

— Александр Христофорович, — продолжил Сергей Борисович, — акция в Британии, если она удастся, сыграет большую роль в борьбе против врагов России. Но надо идти дальше. Негоже, что вот уже десятилетия на Кавказе гремят выстрелы и льется кровь. Мы внимательно проанализировали все, что было написано о Кавказской войне, и хотим поделиться с вами нашими предложениями. Но давайте сделаем это после обеда. Видите, эскулапы уже машут нам, приглашая за стол. Перекусим и продолжим беседу…

* * *

Граф Бенкендорф и его гости пообедали в отдельном помещении, где стол для них накрыли молчаливые, но хорошо воспитанные и предупредительные работники санатория. За столом подполковник Щукин все больше налегал на борщ и жаркое с гречневой кашей — видимо, он изрядно проголодался. А Александр Христофорович и его новый знакомый ели не спеша, тщательно пережевывая пищу, при этом обмениваясь короткими фразами, в основном касающимися погоды и красоты места, в котором довелось поправлять свое здоровье старому вояке.

После обеда все трое вернулись на уже знакомую им скамеечку под соснами и продолжили прерванный разговор.

— Сергей Борисович, — сказал Бенкендорф, — нам пришлось прекратить беседу в тот момент, когда мы заговорили о Кавказе. Знаете, мне тут же вспомнилась моя боевая молодость, когда я, тогда еще совсем юный поручик, сражался с немирными горцами в составе отряда князя Цицианова. С той поры прошло почти сорок лет, а война на Кавказе все продолжается. Гибнут люди, страна вынуждена тратить огромные деньги на содержание армии. Как нам остановить эту кровавую вакханалию?

— Видите ли, Александр Христофорович, — ответил Сергей Борисович, — лично мне повоевать на Кавказе не пришлось. Но вот сидящий рядом с вами Олег Михайлович имел возможность скрестить шпаги с потомками тех, с кем сражались вы в начале XIX века. Как видите, военные действия ведутся там, с некоторыми перерывами, вот уже больше двухсот лет. Даже сейчас на Кавказе неспокойно. Отдельные шайки бандитов убивают людей, причем чаще всего простых обывателей. Но широкомасштабных боевых действий там, слава богу, нет уже более десяти лет. Вернемся, однако, в ваше время. В нашей истории с войной на Кавказе было покончено в 1859 году, когда имам Шамиль со своими воинами сдался в плен в ауле Гуниб войскам князя Барятинского. Отдельные разрозненные искорки вооруженных выступлений вспыхивали на Кавказе еще некоторое время, но и они были вскоре потушены.

— Князь Барятинский? — усмехнулся Бенкендорф. — Это не тот ли самый молодой повеса, вздумавший приударить за великой княжной Марией Николаевной и за это отправленный государем на Кавказ?

— Он самый, — кивнул подполковник Щукин. — За взятие аула Гуниб и пленение Шамиля император Александр Второй дал ему чин генерал-фельдмаршала.

— Скажите, а почему война с горцами шла так долго? — спросил Бенкендорф. — Ведь силы огромной Российской империи и горсточки небольших горских племен просто несопоставимы.

— Видите ли, Александр Христофорович, — сказал Сергей Борисович, — на сей счет есть множество причин, одна из которых — поддержка сражающихся с Россией горцев иностранными державами. И в первую очередь — Британией. Среди самых активных недругов России был Дэвид Уркварт, который, можно сказать, всю свою жизнь посвятил тому, чтобы как можно больше вредить нашей державе. Именно к нему в гости на Британские острова скоро отправятся ваши и наши люди. Почему он так страстно, можно сказать, фанатично ненавидел Россию? — это даже для наших историков осталось загадкой. Но факт остается фактом — сэр Дэвид — наш самый опасный враг, и если нам удастся его обезвредить, то это будет большой удачей для России.

— Вы полагаете, что после этого на Кавказе наступит мир? — с сомнением покачал головой граф.

— Ну, на это мы вряд ли рассчитываем, — усмехнувшись, ответил Сергей Борисович, — но то, что на первое время после исчезновения или нейтрализации мистера Уркварта британская поддержка немирных горцев ослабнет — в этом я ни капельки не сомневаюсь. Ведь, как говорят в народе — свято место пусто не будет. Через какое-то время в Британии найдется новый «Уркварт», который продолжит его грязные делишки. Тут надо решать проблему, как у нас принято говорить, комплексно.

— Комплексно — это как? — поинтересовался Бенкендорф. — Мне весьма любопытно было бы услышать ваши рассуждения на сей счет.

— Это значит, — ответил Сергей Борисович, — что надо перехватить пути снабжения немирных горцев. Ведь новейшее оружие поступает к ним извне. А также деньги, которые идут на содержание мюридов, на закупку продовольствия, на подкуп старейшин родов, на выплату жалованья наемникам. Вы же знаете, что вместе с горцами против русских войск сражаются и беглые поляки — участники мятежа 1831 года. Они, конечно, и без денег готовы резать глотки русским, но за деньги им это делать все же гораздо приятней.

Снабжение горцам поступает в основном из Турции. Десятки кораблей с оружием, деньгами и наемниками тайком причаливают к Кавказскому побережью Черного моря и выгружают там содержимое своих трюмов. И чаще всего эти корабли принадлежат Британии. Экипажи на них — тоже британские. Надо организовать вдоль восточного побережья Черного моря патрулирование российских военных кораблей, которые перехватывали бы британские и турецкие суда с грузами для горцев, воюющих с Россией. Грузы и корабли, их перевозившие, следует конфисковывать, а захваченных наемников и экипажи этих кораблей отправлять в Сибирь или куда подальше.

— Вы все правильно говорите. Мы пробовали организовать подобное патрулирование, — кивнул головой Бенкендорф, — но, к сожалению, попытка лишить немирных горцев снабжения из Турции закончилась неудачей. Еще при императоре Александре Первом были высочайше утверждены «Правила для торговых сношений с черкесами и абазинцами». Для торговли с горцами выделялся Керченский порт. Вся торговля должна была вестись под контролем русских чиновников путем обмена товара на товар. Категорически запрещался ввоз на Кавказ медной, серебряной, золотой монеты, ассигнаций (как русских, так иностранных), огнестрельного и холодного оружия, пороха и свинца.

Но англичане, которые числились тогда нашими союзниками, самостоятельно или через турецких контрабандистов поставляли немирным горцам оружие и боеприпасы, соль и хлеб. Из турецкого порта Батум выходило множество небольших парусных судов, которые везли оружие и военное снаряжение. Побережье Черного моря в тех краях изрезано многочисленными мелкими бухточками, в которые могли войти небольшие суда и там разгрузиться. А кораблей Черноморского флота просто не хватало для того, чтобы уследить за всеми этими бухтами.

В 1832 году император утвердил инструкцию для черноморских военных крейсеров, в которой говорилось: «Для сохранения российских владений от внесения заразы и воспрепятствования подвоза военных припасов горским народам, военные крейсеры будут допускать к черноморскому восточному берегу иностранные коммерческие суда только к двум пунктам — Анапе и Редут-Кале, в коих есть карантин и таможни, к прочим же местам сего берега приближение оным запрещается».

— И чем же все это закончилось? — поинтересовался Сергей Борисович.

— А закончилось все международным скандалом из-за захвата российскими кораблями британской шхуны «Виксен» у Суджук-Кале, — ответил Бенкендорф, — которую послал к нашему побережью тот самый Дэвид Уркварт. Он был тогда первым секретарем британского посольства в Константинополе. Суть же провокации заключалась в следующем. В случае удачи плавания «Виксена» этот британец стал бы кричать на каждом углу, что, дескать, Россия де-факто не владеет берегами Черноморского побережья Кавказа, а потому не имеет права владеть побережьем и иметь в качестве подданных народы, которые там живут. Ну, а в случае неудачи между Россией и Британией могла бы начаться война. Правда, не случилось ни того, ни другого. Шуму было много, но когда страсти немного улеглись, шхуну конфисковали, а ее экипаж выслали в Константинополь.

И еще. Министр иностранных дел Нессельроде в случае с «Виксеном» вел себя не самым лучшим образом. И если бы не желание государя во что бы то ни стало отстоять честь Империи, невзирая даже на опасность начать войну с Британией, все могло бы закончиться гораздо унизительней для России.

— И все же без патрулирования побережья обойтись нельзя, — сказал Сергей Борисович, — только подобным способом можно настолько стеснить горцев, что они не выдержат и прекратят сопротивление. После чего им ничего не останется делать, как пойти на переговоры с русским военным командованием. Для того чтобы все это успешней сделать, мы можем выделить для тех частей, которые будут пресекать высадку наемников и контрабандистов на побережье Кавказа, наши технические средства, позволяющие видеть корабли, приближающиеся к берегу, в тумане и ночью. Причем видеть их на большом расстоянии. Кроме того, мы дадим средства связи, с помощью которых с этих постов можно будет передавать координаты обнаруженных судов на патрульные корабли Черноморского флота. Мы обучим ваших людей пользоваться этими приборами.

— Сергей Борисович, — сказал граф, — мы были бы очень благодарны вам за такую помощь. Я обязательно сообщу государю о вашем предложении. Думаю, что оно будет с благодарностью принято. Конечно, стеснить горцев с помощью морской блокады было бы неплохо. Но ведь этого мало. Надо как-то успокоить самих горцев. Не могли бы вы поделиться вашим опытом умиротворения Кавказа?

— Поделиться, конечно, можно, — кивнул Сергей Борисович. — Но лишь после того, как вы подлечитесь. Не беспокойтесь, как я понял из рассказа Олега Михайловича, ваш заместитель майор Соколов прекрасно справляется со своими обязанностями. Сегодня вечером подполковник Щукин снова отправится в ваше время. С собой он возьмет все необходимое для того, чтобы миссия в Британии прошла успешно. А вы отдыхайте и лечитесь. В свое время вы достаточно потрудились на благо России. Ваши раны и тяжелая контузия, полученная в «Битве народов» под Лейпцигом, серьезно сказались на вашем здоровье. Александр Христофорович, может быть, у вас есть какие-либо просьбы и пожелания? Мы будем рады выполнить их.

— Сергей Борисович, — немного подумав, ответил Бенкендорф, — я бы хотел побывать в Москве. Я помню ее еще до пожара 1812 года, помню ее, забитую ранеными французами, помню, как на ее улицах я рубился с польскими уланами — арьергардом отступающей армии Бонапарта. Еще дымились взорванные башни Кремля, а храмы были загажены и ограблены «цивилизованными» варварами.

— Хорошо, Александр Христофорович, — сказал Сергей Борисович, поднимаясь со скамейки, — как только врачи посчитают, что ваше самочувствие значительно улучшилось, я пришлю за вами машину, и вас отвезут в Москву. Вы своими глазами сможете увидеть — как теперь выглядит Первопрестольная, комендантом которой вы стали сразу же после изгнания французов.

* * *

Попрощавшись с Бенкендорфом, Щукин и его спутник отправились к ожидавшей их машине. Они молчали, обдумывая то, что им довелось сегодня услышать. Первым заговорил Сергей Борисович.

— Олег Михайлович, — сказал он, — с графом мы более-менее все обговорили. Думаю, что сейчас Александру Христофоровичу надо как следует подлечиться. Ведь, насколько я помню, в нашей истории граф Бенкендорф скоропостижно скончался в 1844 году от инфаркта. Я не ошибся?

— Это официальная версия, — ответил Щукин, садясь за руль черной иномарки, на которой он с Сергеем Борисовичем приехал в санаторий. — Но поговаривали, что смерть его была не случайной. Впрочем, кто теперь может сказать об этом точно? Важно, чтобы в новой версии истории России этого не произошло. Хотя в любом случае надо осторожно выводить графа из игры, а вместо него пусть спецслужбы империи возглавит ротмистр, пардон, уже майор Соколов. Кстати, каково ваше мнение об этом молодом человеке?

— Мое мнение?.. — Машина тронулась с места, и подполковник на несколько секунд задумался. Потом он ответил: — Мне кажется, что Дмитрий далеко пойдет. Он умен, хорошо образован, инициативен, порядочен и храбр. В последнем я убедился лично, когда нам пришлось обезвреживать британцев, захвативших заложников. Думаю, что со временем он станет так же близок к императору, как и Бенкендорф.

— К тому же, как я слышал, — улыбнулся Сергей Борисович, — ваша дочка с большой симпатией поглядывает на этого молодого человека…

— Гм, — немного сконфуженно ответил Щукин, — пока еще рано об этом говорить. Моя Надежда — девица взбалмошная и непостоянная, как все женщины. Но если между ними возникнет что-то серьезное, то я этому буду только рад. Пора ей подумать о семейной жизни, а мне, наконец, заняться воспитанием внуков.

— Дай-то Бог, — покачал головой Сергей Борисович. — Но это все лирика. Нам же следует подумать о материальном обеспечении всей операции. А потому, как я полагаю, наш следующий визит — к Антону Воронину. Ведь если бы не его изобретение, то вряд ли мы сейчас ломали голову над проблемами XIX века.

— С ним будет труднее, — вздохнул Щукин. — Антон — человек, который не любит работать под контролем. Он по натуре индивидуалист и анархист. Впрочем, он достаточно разумен, чтобы понять пользу от нашего сотрудничества. Надо только разговаривать с ним на равных. И не пытаться диктовать свои условия, воздействуя на его здравый смысл.

В конце концов, он, как изобретатель, желает совершенствовать свое изобретение, а без нашей помощи и поддержки это просто невозможно. Как я выяснил, после строительства машины времени он все внимание уделяет только ей. Свои же коммерческие дела он изрядно запустил, что сказалось на его финансовом положении. И самостоятельно ему просто невозможно продолжить свою работу. И тут появляемся мы — с нашим предложением финансировать его опыты и возможностью достать любые, даже самые дорогие и редкие комплектующие для новых, более совершенных образцов его детища. Как вы полагаете, он поймет всю пользу нашей совместной работы?

— Думаю, что да, — согласился Щукин. — Тем более что он не хочет подвести своих друзей, для которых прекращение контактов с прошлым станет самой настоящей трагедией. Как я понял из вашего доклада, между Николаем Сергеевым и великой княжной Александрой Николаевной возник роман?

— Да, Сергей Борисович, — сказал подполковник. — И, похоже, что чувства у них достаточно серьезные. Жаль будет разлучить этих молодых людей. Для Адини это станет настоящей катастрофой. Она может не пережить расставания с Сергеевым-младшим. Эта замечательная девушка, умница и красавица, умрет, как это произошло в нашей истории.

— Да, нам будет очень жаль, если это произойдет, — кивнул Сергей Борисович. — А посему нам надо наладить более тесные и взаимовыгодные отношения с императором Николаем Павловичем. И без Антона Воронина никак не обойтись.

Так, за разговорами, они незаметно доехали до дома изобретателя. Накануне Щукин договорился с ним о встрече. Но подполковник не предупредил о том, что будет не один. Потому Антон был сильно удивлен, увидев человека, с которым Олег вошел в его скромную квартиру. Лицо спутника Щукина он сразу узнал — его часто показывали по телевидению в новостных программах. И Воронин никак не ожидал, что человек такого высокого ранга заявится в его скромную холостяцкую квартиру.

Но Антон быстро пришел в себя и пригласил гостей за стол, предложив им выпить чашечку чая. Хозяин отправился на кухню, а гости с любопытством стали рассматривать жилище и стоявшую в гостиной машину времени.

— Так вот, как выглядит это чудо, с помощью которого можно попасть в прошлое! — восхищенно воскликнул Сергей Борисович. — Нет, господа хорошие, куда вам до нас, русских! Что только ни придумают современные Левши!

— Если бы вы знали — скольких трудов и бессонных ночей стоило мне это изобретение, — сказал Антон, появляясь в дверях с подносом, на котором стояли три чашки с крепким ароматным чаем и блюдцем с печеньем. — Но вы правы — только мы, русские, способны додуматься до создания машины, с помощью которой можно открыть портал в прошлое.

— Антон Михайлович, — поинтересовался Сергей Борисович, — а портал в будущее с помощью вашей машины нельзя открыть?

— Я не могу утверждать категорически, — ответил Антон, — но пока в будущее моя машина открыть портал не может. Мы установили связь только с прошлым. Возможно, что существуют еще некие временные тоннели, которые связывают настоящее с будущим. Я пытаюсь их обнаружить здесь, в XXI веке. А в веке девятнадцатом тем же занимается мой друг и коллега Юра Тихонов. Работа идет, и мы надеемся, что со временем нам удастся побывать не только во временах императора Николая Первого.

— Сергей Борисович, — вступил в разговор подполковник Щукин, — пока, дай бог, нам бы разобраться с делами XIX века. Я побывал там и увидел, что кашу, которая там заварилась из-за прибытия в прошлое Шумилина со товарищи, придется расхлебывать не один год. Легко сдвинуть камень, лежащий на склоне горы. А потом вниз сорвется камнепад, сметающий все на своем пути.

— А что нам оставалось делать? — развел руками Воронин. — Устраивать межвременной туризм с элементами экстрима? Ведь мы же русские люди, и наблюдать за тем, что происходит в прошлом, хотя и не нашем, мы спокойно не могли!

— Ну, что сделано — то сделано, — примирительно произнес Сергей Борисович. — Как говорили во времена моей студенческой молодости: «Если боишься — не делай, а если начал делать — не бойся». Антон Михайлович, я хочу спросить у вас — можно ли доработать вашу машину до возможности открывать портал не только из нашего времени в прошлое, но и из прошлого — в наше время? То есть сделать портал с двусторонним движением…

— Мы сейчас работаем над этим вопросом, — ответил Антон, — и, похоже, что мы уже близки к решению этой проблемы. Вот только нам надо будет раздобыть кое-какие дополнительные материалы и комплектующие. Гм… — Воронин покосился на Сергея Борисовича, — а с деньгами у меня сейчас негусто. Придется немного подождать.

— Антон Михайлович, — сказал его визави, — вам следует просто составить ведомость, передать ее Олегу Михайловичу, указав в ней — сколько и чего вам необходимо. И все требуемое будет вам доставлено в самое ближайшее время… — заметив, что Антон хочет что-то сказать, Сергей Борисович добавил: — Ни о каких деньгах не может быть и речи…

— Это что же, — нахмурился Воронин, — вы нас на казенный кошт берете? А потом будете диктовать — что и как нам делать?!

— Ну, зачем вы так сразу? — укоризненно сказал Сергей Борисович. — Никто вам ничего навязывать не будет. Наоборот, вам будет оказана максимальная поддержка при минимальной зависимости от кого-либо.

— Не понимаю, — растерянно пробормотал Антон, — в чем же тогда вы видите государственный интерес? Простите, но меня мой жизненный опыт научил народной мудрости — той самой, в которой говорится про халявный сыр, лежащий в элегантной мышеловке…

— Я понимаю ваше недоверие, — спокойно ответил Сергей Борисович. — Тяжелые времена, которые пришлось пережить вам лично в не столь далекие годы, приучили вас не доверять никому, кроме вас самих и ваших друзей. Потому скажу вам сразу — государственный интерес в том, что вы сейчас делаете, присутствует. Какой именно — я вам сообщу, но чуть позже. Не обижайтесь, но пока сие тайна.

Ну, а помимо всего прочего, замечу, что нам так же, как и вам, хочется помочь русским людям, хотя и живущим в другой реальности. Чтобы не было ни проданных за бесценок Форт Росса и Аляски, чтобы никогда французские флаги не были подняты над Малаховым курганом, а адмиралы Нахимов, Корнилов и Истомин не сложили головы в осажденном Севастополе, а прожили столько, сколько им Господь отмерил.

— Знаете, Сергей Борисович, — тихо произнес Антон, — я вам почему-то верю. Я не буду допытываться насчет ваших государственных тайн, полагаю, что они связаны с благими намерениями. А России надо помочь. Мы с Шумилиным прекрасно понимаем, что в одиночку нам ничего не сделать — тут нужна поддержка государства.

— Антон, — вступил в разговор подполковник Щукин, — ты же умный мужик. Сам подумай — решит та же Британия наказать строптивую Россию. Двинет она на нас весь свой огромный флот. Чем мы одни сможем помочь императору Николаю? Советы — вещь хорошая, но ими одними вражеский флот не разгромить. Тут нужна реальная сила. И ее может предоставить только государство.

— Это что же, — криво усмехнулся Антон, — «Тополем» шандарахнуть по Лондону? Или с помощью атомной подводной лодки помножить на ноль британский флот?

— Ну, из пушки по воробьям стрелять ни к чему, — улыбнулся Сергей Борисович, — а вот поделиться тем, что уже морально устарело, но что для века девятнадцатого будет, как принято говорить сейчас, «вундервафлей» — вполне реально.

Взять, к примеру, устаревший танк Т-62. Что может противопоставить ему любая, пусть даже самая мощная сухопутная армия того времени? А САУ «Акация»? Да она любой вражеский флот просто расстреляет в море, даже не дав ему приблизиться к нашему берегу. Я не говорю уже об авиации, которая вообще играючи разнесет в пух и прах сухопутные войска и эскадры врага. Но все это отдельная тема, которую можно будет обсуждать лишь тогда, когда удастся наладить стабильный переход из прошлого в будущее и наоборот. А это можно сделать лишь с вашей помощью, Антон Михайлович.

Воронин немного подумал, улыбнулся и протянул руку своему гостю. Тот пожал ее.

— Антон, — сказал Щукин, — а для начала мы тут собрали кое-что для Иваныча. Ну, и для нас тоже. Набрался целый грузовик. Ты сможешь пропихнуть его сегодня вечером?

— Надо — сделаем, — кивнул Антон. — Ты подъезжай вечерком ко мне. Мы прикинем — как и где это все провернуть.

— Антон Михайлович, — спросил Сергей Борисович, — а мне можно будет посмотреть на то, как это все происходит? Ну, это, перемещение во времени. Очень уж это любопытно.

— Да ради бога, — пожал плечами Антон, — почему бы и нет…