Когда Осёл летал выше, чем Пегас. Театральные были и небылицы

Александр Мирлюнди

Герои этой книги – обладатели, наверное, одной из самых, что называется, «видимых» профессий. Но речь пойдёт не о так называемых «медийных» представителях данной профессии, не о тех, кого все знают. Здесь речь пойдет о малоизвестных и неизвестных артистах, не менее талантливых, но сосредоточенных по большей степени в стенах своего «родного дома» – в стенах театра… Книга содержит нецензурную брань.

ЛЮБВЕОБИЛЬНЫЙ

(из цикла «Мочаловцы»)

Для артиста Виталия Погодина слово «любовь» было всем. Он любовью жил. Любовью дышал. Любовью бредил.

«Без любви нет нашей профессии!», — любил говорить артист Виталий Погодин.

Влюблялся он «каждые три с половиной минуты», как он сам говорил про себя. В актрис, умерших и живых, в костюмерш, в соседок по подъезду, в госслужащих, в продавщиц, в случайных женщин на улице, и даже в контролерш.

«Виталик наш такой любвеобильный!», — говорили про него в театре. Виталик краснел, и, отводя глаза, смущенно отвечал:» Что греха таить, не без этого».

Надо сказать, что женщины отвечали ему взаимностью. Да и как не влюбиться в этого худощавого стройного щеголя с тоненькими усиками, холеными руками, и густой прядью, ниспадавшей на мраморный лоб и глазами цвета неба!

Огромное количество красивых и хорошеньких женщин кружились роем вокруг Виталика с юных лет. Количество любовниц не поддавалось подсчету. Но, что очень важно, в отличии от других бонвиванов, Виталий Погодин был предельно честен с женщинами. Он никогда никого не обманывал, так как считал это непорядочным по отношении к женщинам, и вообще к людям. Стоило ему в очередной раз влюбиться, он честно говорил бывшей пассии, что он полюбил другую, и что им необходимо расстаться, так как это просто некрасиво и аморально врать друг другу, имея любовь на стороне. Оттого и браков у Виталия Погодина было несколько.

Первый раз Виталик женился сразу после театрального института на коллеге — героине, старше его на шестнадцать лет. Жена была чувственна, с полными руками и низким голосом. Они играли вместе в пьесе про Сергея Есенина и Айсейдору Дункан. Когда Виталик ушел к бизнесвумен, старше его всего на несколько лет, «Айсейдора» топтала в гримерке портрет Виталика, и страшно кричала. Потом они помирились, и даже, по словам обоих сторон, «сохранили дружеские отношения».

После бизнесвумен Виталик женился на сверстнице. Преподавательнице испанского из элитного колледжа. С ней он познакомился в самолете. «Наш брак заключен на небесах!», — говорил он по этому случаю. «Небесный брак» продержался недолго, и снова избранницей Виталика стала преподавательница. На этот раз фитнесса. Курносенькая веселушка с аппетитными формами, на одиннадцать лет моложе Виталика. С ней он добавил в свой гардероб много подростковых спортивных костюмов. Он ездил с ней и с ее друзьями на пикники и говорил, что молодеет душой. Через довольно большой промежуток времени Виталика стал раздражать ее смех. Внезапно его осенило, что с этой гимнасткой не о чем говорить, что на ней присутствует налет вульгарности, и честно сказал ей об этом. Девушка съехала. Через год Виталик узнал, что она сошлась с каким-то хореографом, и это сильно оскорбило его…

Между официальными браками была прослойка из гражданских.

Последний раз Виталик женился в пятьдесят два года на девушке, моложе его больше, чем на тридцать лет.

Спектакля в тот вечер не было. Был прогон. Затем обсуждения допоздна. Когда Виталик вышел из служебного входа, молодая девушка протянула ему программку и попросила автограф.

— Ах, поклонницы — поклонницы!, — устало и шутя проворковал Виталий. — И даже в полночь нет от вас покоя…

Виталик размашисто расписался. В росписи фамилии буква «О», как всегда, была в форме сердечка.

— Спасибо!, — тихо поблагодарила девушка. Виталий поднял на нее глаза.

Она была среднего роста. С широкими бедрами и плечами. Округлое лицо. Щечки с ямочками. Вьющиеся густые волосы, постриженные под каре. Кофточка поверх длинного летнего платья. Очертания крепкой груди под ними. Дыхание Виталика участилось, и стало более прерывистым.

Разговорились. Настя училась на филологическом факультете. Оканчивала третий курс. Коренная москвичка. Профессорская семья…

Во время разговора, не обращая внимания на окликавших его коллег, Виталик аккуратно взял Настю за руку. Настя не сопротивлялась. Не прерывая беседы, он подвел ее к свой машине, и элегантно отворил дверь. Будущий филолог покорно села. Машина, резко, «по — шумахеровски», развернулась, и помчалась в сторону виталиного дома.

Утром они проснулись вместе.

Незадолго до свадьбы Виталий серьезно поговорил с невестой.

— Я очень влюбчивый. Очень. Я не могу без любви. Анастасия, я не хвастаюсь, и не жалуюсь, а просто констатирую факт. Если я полюблю другую, я честно уйду. Со мной жить, это как жить на вулкане. Я Везувий! Хочу, чтобы ты знала это… Ну что?

— Виталий Михайлович, я согласна стать вашей женой!, — не думая, выпалила Анастасия.

Через год появилась прекрасная девочка, и Виталий впервые познал радость отцовства. Еще через несколько лет — мальчики-близнецы. Счастливый Виталий летал в ворохе ползунков, памперсов, ночных горшков и пеленок, время от времени омрачая свое существо мыслями о том, что он может полюбить другую, и тогда вынужден будет покинуть этот чудесный семейный мир с его добрым уютом и теплом. И он тем более говорил, как он ценит человека, который рядом с ним, который жертвует всем ради него, и готовый к тому, что он покинет семью, если ему встретиться женщина, к которой у него ляжет сердце.

— Знаете, я очень ценю Настю, — говорил Виталий в одной семейной телепрограмме, куда их с женой пригласили. — Между нами нет лжи, а это главное в отношениях мужчины и женщины. Она готова к тому, что я уйду к другой, если полюблю. Честные отношения в семье — это прекрасно!

Бледная Настя сидела рядом, ничего не говорила, и смотрела в пол. Она сильно похудела и подурнела от большого уважения к ней мужа.

Однажды она со слезами на глазах попросила мужа больше не говорить ей о том, что он может уйти, полюбив другую, и тем более не выказывать к ней уважение за то, что она это понимает и принимает.

Виталий закатил истерику, сказав, что Настя хочет убежать от правды, спрятавшись в своем иллюзорном мещанском мирке, и что она знала, на что идет, так как перед свадьбой он предупреждал ее, что он Везувий.

Все пошло по-прежнему. Виталий приезжал из театра, приговаривая: «Не бойся, милая, пока не влюбился!». За семейным столом любил подтрунить над женой, что со своими выдуманными трудностями и заботами она скоро будет похожа на Кащея Бессмертного. Дети смеялись вместе с отцом. Настя слабо улыбалась.

Она похудела и подурнела еще сильнее. Стала больше и дольше болеть. В минуты отдыха она не гуляла, не читала, а просто дремала на кровати.

Однажды он позвонил ей с банкета, и сказал, что сильно выпил и скоро приедет. Она ждала его минут сорок на ноябрьском ветру у подъезда, так как Виталий попросил водителя остановиться у ночного ресторанчика, чтобы пропустить еще пару рюмок.

Утром Настю стал бить озноб. Похмельный Виталий сказал, что вылечит ее своей огромной любовью, смачно поцеловал в лоб, и отправился на репетицию. Когда приехал вечером, Настя лежала в бреду с температурой сорок с половиной… Голодные дети впервые в жизни пытались сделать что-то сами, распотрошив холодильник.

Ночью Настя умерла…

Утром после похорон Виталий умылся, поглядел в зеркало, и ужаснулся… На него смотрел неприятный облезлый человек с выцветшими глазами, собственноручно столкнувшего свою жену и мать своих троих детей в могилу…

…Когда Виталия по старой памяти кто-то в театре называл «любвеобильным», то он вздрагивал, как-то весь сморщивался, закрывал глаза и о чем-то с ужасом думал.

Женщины больше им не интересовались. Назойливые ухаживания сильно молодящегося пожилого человека казались пошлыми и отвратительными.

Зато серьезные критики впервые удостоили Погодина своим вниманием. Он уже не казался им поверхностным резонером с недорогими штампами, в его игре зазвучали по — настоящему глубокие и трагические ноты…