Кровь Севера

Александр Мазин, 2012

Ульф Черноголовый, в прошлом – Николай Переляк, встает под знамя Ворона, знамя легендарного датского конунга Рагнара Лотброка. Великий поход свирепых норманов, разоривших Западную Европу, будут помнить и через тысячу лет. Но каково это – быть одним из героев-викингов, самых лучших и самых страшных воинов того времени? И что будет, когда на истерзанную междоусобными войнами землю Европы прольется свежая кровь, кровь воинов Севера? Пришла пора потомкам Карла Великого, считающим себя наследниками Великой Римской империи, платить дань истинным потомкам древних варваров!

Глава седьмая

Норманский бунт, безжалостный и бездоходный

— К воронам тебя, Железнобокий! Я — свободный ярл и делаю, что пожелаю! Отдай мне мое, Рагнарссон!

Хрондю Красавчик. Рожа кирпичного цвета и такой же кирпичной формы исполосована грубыми шрамами. Говорят: с белым медведем пообнимался. Происхождение — свей. Призвание — злодей. Профессия — разбойник. Точнее — «морской» ярл. Что, впрочем, одно и то же.

Мы снова вместе с Бьёрном Рагнарссоном, нашим формальным предводителем. Идем вверх по Луаре. Еще та работенка: веслами против течения. А для разнообразия раза три в день марш в водичку — драккар с мели стаскивать. Хорошо хоть водичка теплая — лето. Но время — теряем. А ведь мы спешим. Хочется нам поспеть к стенам Нанта внезапно. Так что идем быстро, старательно «зачищая» свидетелей. Не всех, понятное дело, однако вряд ли местные холопы, укрывшиеся в речных зарослях, побегут докладывать о нас начальству. Отсидятся в кустиках, возблагодарят Господа за то, что — миновало, и вернутся к повседневной работе. Что нищему средневековому крестьянину до хозяина-феодала? Видит он его редко… Да и сроду бы не видел, потому что, когда баронская охота промчится по его полю, радости в этом маловато. А еще меньше — когда осенью «сборщики налогов» заявятся. Так что не побежит крестьянин к феодалу — предупреждать. А прирежут проклятые язычники барона-графа — и вовсе праздник. Лишь бы до его, крестьянской, лачуги не добрались!

Но кроме крестьянского нищего сословия есть и другие. Побогаче. Этим есть что терять. Потому они сразу дадут деру — под защиту городских стен. И там — ворота на запор, кипяток на стены, катапульты — на изготовку. А стены у Нанта — ох крепкие!

Но вернемся к «морскому» ярлу Хрондю.

Прошлой ночью наша доблестная армия почивала после трудного дня. Под охраной бдительных стражей, коих в силу разномастности нашей избирали по жребию. Парням Красавчика выпала третья стража. Но Хрондю обязанностями пренебрег. Примерно часика в два пополуночи его драккар снялся с якоря и отправился вверх по Луаре.

Не исключено, что к подобному выкидону Хрондю-ярла подвиг наш успех. Однако представьте себе удивление моих соратников, проснувшихся от звуков боя (по воде звук идет очень даже хорошо) и обнаруживших отсутствие охраны. А также умеренных масштабов драку как раз там, куда мы намеревались двигаться завтра.

Естественно, была дана команда «подъем». Некоторое время наши разведчики обшаривали окрестности в поисках умельцев, бесшумно снявших часовых, и вражьей армии, намеренной атаковать нас, спящих.

Никого, естественно, не нашли. Ни ловких диверсантов, ни (среди прочих «морских» ярлов) корабля Хрондю Красавчика.

Бьёрн, обычно спокойный, как индийский слон, сообразил, что к чему, и слегка озверел.

Наше воинство, наскоро оправившись и облачившись в железо, без завтрака отправилось вверх по течению. Туда, где хирд Красавчика схлестнулся с неизвестным противником.

Как раз рассвело, когда мы вышли к догорающему селению и увидели наших коллег, скопившихся вокруг каменного обиталища местного синьора.

Там было весело. Наскоро вырубленный таран долбил стену нехитрого строения, а несколько десятков северян пытались по приставной лестнице (родная была разрушена) добраться до расположенного на трехметровой высоте входа. Защитники швырялись в атакующих разными предметами и поливали наиболее доступной (в отсутствие смолы и кипятка) субстанцией. Дерьмом.

— Руки обрубить свиньям! — сердито посулил мой ярл Хрёрек.

— У свиней нет рук, — заметил Ульфхам Треска, заслуженный хольд и командир ярловой гвардии. — Я бы им яйца отрезал и продал румлянам. Они хорошо платят за глупых евнухов.

— Чего они так? — вполголоса спросил у меня Скиди, который по молодости не усмотрел в действиях Хрондю криминала. Ну захотел свободный викинг пограбить… Нормальная ситуация!

— Отсюда до Нанта — рукой подать, — пояснил я. — Бьёрн рассчитывал подойти к городу скрытно и взять их тепленькими. А этот сын помоечного тролля и безмозглой овцы так нашумел, что теперь в Нанте наверняка знают, что мы — близко. И успеют подготовиться. Да здесь все теперь знают, что мы — рядышком. Следовательно, соберут все ценное и рванут за надежные стены. В тот же Нант. Так что теперь вместо жирных монахов и полных сокровищниц нам достанутся только пустые скорлупки монастырей.

Головной драккар Хрёрека выполз на песчаный берег почти одновременно с остальными кораблями нашего хирда. Мы были последними, кому нашлось место. Остальные были вынуждены удовольствоваться отмелью метрах в тридцати от берега.

К этому времени люди Бьёрна Рагнарссона уже миновали селение и бодрой рысцой устремились к замку. Его защитникам можно было посочувствовать. От хирдманнов Красавчика они, возможно, отбились бы, но отборное войско Рагнарссона — это трендец.

Местный барончик это понял мгновенно. В окошко немедленно выкинули белый флаг.

Головорезы Хрондю радостно заорали: в ратных хлопотах они даже не заметили подкрепления. Но радость их длилась недолго. Бойцы Бьёрна оттеснили их от ворот и приняли капитуляцию сами.

Хрондю из баронского выкупа не досталось ни одной монетки.

Так что на общем сборе он немедленно сделал нашему главному лидеру предъяву.

Зря. Бьёрн был и без того не в духе.

— Твое?! — прорычал Железнобокий. — Ты должен был нас охранять! Вот это было — твое. А ты сбежал! За одно это тебя следует сунуть в волчью яму, Красавчик! А если бы на нас напали франки?

— Ха! Франки! — заорал Красавчик. — Да они сидят за своими стенами и ждут, когда мы придем и возьмем их золото. Отдай нам нашу долю, Железнобокий! Мы загнали этого кабана, а ты пришел и содрал с него шкуру!

— Можно я его убью? — попросил старшего брата Хальфдан Рагнарссон.

— Много чести, — буркнул Бьёрн, который наконец сообразил, что переругиваться с Хрондю ниже его достоинства.

Наконец до туповатого Хрондю доперло, чем пахнет. И он закрыл волосатый ротик.

У Бьёрна явно руки чесались: прикончить мерзавца.

Однако просто прирезать его Рагнарссон не мог. Это не понравилось бы другим «морским» ярлам.

— Будь ты воином, я спросил бы с тебя как с воина, — сказал Красавчику Бьёрн. — Но ты сбежал, как крыса. Крыса ты и есть. С крысы я спрашивать не стану. Убирайся и помни: увижу тебя еще раз — раздавлю сапогом. Как крысу.

И пошел завтракать.

А Красавчик со своими загрузился на корабль и двинул к противоположному берегу — от греха подальше.

Но свое гнусное дело он сделал. Весть о том, что проклятые язычники появились в Нантском графстве, распространилась подобно пожару. И все, кто мог, немедленно отступили под защиту мощных нантских стен. Действительно мощных. Разведчики наши подобрались к ним совсем близко и, вернувшись, составили подробное описание.

— Это хорошо, что все мышки собрались в одной норке! — самонадеянно заявил Хальфдан. — Не придется собирать их запасы по всей земле франков.

Но остальные, в частности наш ярл и руководитель похода Бьёрн, оптимизма младшего Рагнарссона не разделяли. Зависнуть на месяцы под стенами Нанта, положить половину войска… А там, глядишь, еще какое-нибудь франкское воинство подоспеет. Тот же Карл Лысый. С Рагнаром ему, возможно, и не сладить, а вот с нами — легко. То есть не легко, конечно. Драка будет мощная. Но закончится скорее всего не в нашу пользу.

Так что я был готов собственноручно отвертеть голову этой жадной и глупой твари Хрондю. И не я один. Вовремя он убрался.

Словом, перспективы у нас были нерадужные. Впору развернуть драккары и двинуть обратно.

Мне эта мысль показалась небезынтересной. Добычу мы взяли неплохую, а там, на Сёлунде, меня ждала прекрасная невеста…

Увы, в девятом веке умеренность не входила в скандинавские добродетели. Робко высказанное предложение не поддержал никто. Как же можно уходить, если веселуха только начинается?

И тут жизнь в очередной раз продемонстрировала свою полосатость. Нашему войску привалила удача. Вернее, приехала. На хорошем франкском жеребце.

Именовалась удача графом Ламбертом.