Млечные истории – I

Александр Лютиков

2170-й год. Земляне научились трём вещам: определять звёздные системы с потенциально пригодными для зарождения жизни планетами, снаряжать и отправлять на межзвёздные расстояния космические «грузовички», а также сворачивать собственную земную форму жизни. Цивилизация созрела для размножения, чем не преминула заняться, и что из этого вышло.

Дизайнер обложки Сергей Кыхов

© Александр Лютиков, 2023

© Сергей Кыхов, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-4493-0612-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

История первая, глава первая

Концепция

Лежу в траве, смотрю на облака. Плывут высоко, пухлые, раскудрявые и поодиночке.

Шевельнул каждой частью тела — всё в норме.

Трава какая-то странная, никогда такой не видел.

Цветы полевые, кстати, тоже непонятные. Некая сумбурная помесь лютика с ромашкой.

Откуда-то со стороны доносится непрерывный и раскатистый гул, сопровождаемый вдобавок чем-то вроде бряцания. Причём в бряцании явно прослеживается некий намёк на ритм.

Перевернулся на живот. Впереди большой камень, обросший вокруг кустарником. Камень нормальный, а вот кусты опять же странные.

Полез по-пластунски. Лучше подстраховаться и пусть трава пока меня скрывает.

Забрался в кусты, выглянул из-за камня.

«Бог ты мой! Этого не может быть!»

Бескрайняя равнина до горизонта, а по сторонам, слева и справа от меня, стоят два войска. Сколь велики они вглубь, оценить не могу, но судя по ширине, на которую выстроились… не иначе здесь две армии сошлись на какое-то генеральное сражение.

Стоят и смотрят друг на друга на расстоянии, видимо таком, чтоб ничем метательным нельзя было достать.

Как раз из левого войска и доносится шум. Многочисленные выкрики слились воедино, плюс к этому бьют мечами по щитам.

В правом войске ни звука, стоят молча.

Спрятался обратно в кусты. Крепко зажмурившись, потряс головой.

— Бр-р-р, — прозвучало, но не громко.

Открыл глаза. Трёхсекундный ступор.

Весьма неприятны эти ощущения, когда видишь то, что не поддаётся никаким объяснениям. То есть совсем никаким. В такие моменты даже в волосах на голове что-то напрягается. Помню, было пару раз, в детстве и юности, но это было так давно. Что-то я там тоже наблюдал, чего, казалось, быть не может. Вот довелось вновь ощущений этих отведать.

«Что за дела такие? Ничего не понимаю», — только и вертелось в голове.

Снова выглянул наружу — там без изменений.

Тут уже посетила мысль похожая на то, чтобы быть рациональной:

«Стоило бы поживее отсюда свалить».

Правда, куда валить не знаю. А вот если эти два войска сойдутся в битве, то камень, за которым я засел, определённо окажется не в стороне от побоища.

Совсем уж было дёрнулся, но остановило то, что из левого войска вышел человек в кожаных доспехах, с мечом на поясе и щитом в руке. Направился прямиком на противника. Хотя надо полагать, дальше центра предполагаемого поля битвы он не пойдёт.

Это не простой воин, скорее всего военачальник, может даже главный полководец, и надо сказать, щит он захватил не зря. На полпути до центра поля, из неприятельского стана вылетели с десяток стрел, и тут же там громким голосом прозвучала команда; не разобрать что именно, но судя по всему «Отставить!», так как ни одной стрелы больше не вылетело.

Идущего по полю, стрелы ничуть не обеспокоили. Он как шёл, так и продолжал идти. Только одна из стрел летела прямо в него и она благополучно воткнулась в подставленный щит. Остальные повтыкались в землю по сторонам.

Внешность полководец имел довольно внушительную. Мало того, что он ростом выше меня на две головы (не меньше), так он ещё и весь был крупнее обычного человека. Не плотный и грузный, а поджарый, но всё равно крупнее. Ему трава ниже колена. И вид твёрдый такой, уверенный. Полное самообладание чувствовалось и в движениях, и во всём остальном. Правда, с лицом у него было что-то не так. Вроде не маска, и точно не забрало, поскольку был без шлема. Непонятно: лицо открыто и какое-то оно неладное.

Я пытался пристальнее вглядеться, как вдруг он повернул голову в сторону моего камня.

Мгновенно отпрянул. Окатило холодком.

«Бежать, не бежать?»

Забыл уже, когда последний раз приходилось чего-то бояться. Прямо день старых неприятных ощущений какой-то.

«Мельком выглядываю. Если идёт сюда, тогда даю дёру на всех парах. Прочь от камня, параллельно войскам. И будь что будет».

Любопытство пересилило, выглянул в третий раз.

Нет, идёт полководец, как и раньше, прямо в сторону противника, и смотрит туда же. Только в этот момент он ещё руку левую поднял с открытой ладонью. Как дошёл до центра поля, остановился. Шум у него за спиной заметно поубавился.

В правом войске на переднем крае появился всадник. Облачён по-богатому. Красивые доспехи. У его коня, к слову, тоже. Спешился, отдал коня подбежавшему пехотинцу, забрал у того щит и направился к ожидавшему его визави.

«Генерал, не иначе».

Но что опять удивило, он тоже был крупнее обычного. Окажись я рядом с ним, не на две головы, но на полторы-то он точно меня выше. А я, извините, никогда не считал себя человеком среднего роста. Я всегда считал себя высоким, в меру.

Полководец с неладным лицом опустил руку, после чего левое войско совсем стихло. Наступила относительная тишина. Даже слышно было бренчание доспехов вероятного генерала, пока он шёл по полю.

Не сказать, что приближавшийся имел какой-то воинственный вид. Хотя и меч на поясе, и кинжал на другом боку; наплечники, кираса, шлем явно изготовленный по индивидуальному заказу. Он вообще не создавал впечатлений человека бойцовского склада. Такого, кто всегда не прочь подраться. Этот был больше похож на человека умственной натуры.

Близко подходить к своему оппоненту делегат от правого войска не стал. Расстояние между ними — чисто поговорить.

Поздоровались жестами, и что характерно, будто когда-то уже виделись.

Поговорили недолго. Не разобрать о чём. Тот язык, на котором общались, совершенно нераспознаваем.

Казалось бы, я свободно владею тремя языками. Ещё в нескольких что-то понимаю. В конце концов, большинство диалектов можно угадать просто по звучанию. Или хотя бы ту местность определить, откуда происходит. Или часть света, если уж на то пошло. Здесь же… даже не знаю что подумать.

Поговорив, военачальники разошлись обратно, каждый в свою сторону.

«Очень и очень всё странно, но интересно, что тут дальше будет».

А дальше, вернувшиеся военачальники сформировали возле своих войск по небольшому отряду. Произнесли, каждый перед своими воинами какие-то пламенные речи. Оба отряда, с той и другой стороны, почти одновременно, подзадорив себя выкриками, поколотив мечами по щитам, двинулись в центр поля, навстречу друг другу.

Отряд справа состоял из десяти одинаково экипированных воинов. Все примерно одного роста и опять-таки выше меня на полторы головы.

«Что за баскетболисты собрались? Хорошо, если на историческую реконструкцию какого-то сражения. Но чую, здесь совсем всё не так».

Другой отряд, слева, был не полностью однороден. Девять воинов были схожи (и всё те же полторы головы в сравнении со мной), а вот десятый… ну он невероятно большой. Ему остальные воины по грудь. Человек-гора. В руках у него, в отличие от остальных, была длинная секира (назови её бердышом или алебардой, тоже не ошибёшься).

На боевой разбег отряды не переходили, а вот как сошлись, так сходу начали рубиться.

Они реально начали друг друга убивать.

«Ужас какой! Надо сматываться! И желательно скрытно».

Шокированный увиденным, попятился назад. Снова в траву, по-пластунски, задним ходом.

Доносились крики, удары мечей, стоны.

«Как я сюда попал? И как выбраться?»

Передвигаясь всё тем же способом, миновав место прежней своей лежанки, немного повезло. Задом наперёд сполз в какую-то низину. Оглянулся по сторонам, понял, что меня и в полный рост не будет видно, вскочил на ноги, развернулся и рванул со всех ног.

Пробежав, как мне показалось, достаточное расстояние, чтобы почувствовать себя хоть в какой-то относительной безопасности, перешёл на шаг. Но много не прошагал. Взглянул вперёд и остановился.

Передо мной начинались горы. Пологий склон, поросший всё той же странной травой. Местами есть кустарники и кое-где одинокие деревья. Прямо напротив меня каменная гряда делит склон пополам. Но особого внимания заслуживало то, что на склоне присутствовали люди. И я даже вглядываться не хочу — какого они там среднего роста.

На той стороне от каменной гряды, что напротив войска, где вероятный генерал в дорогих доспехах, народа больше собралось. За сотню наверное. Малыми группами расположились по склону.

«За своих пришли поболеть», — вскользь подумалось.

По другую сторону от гряды, ближе к войску из которого полководец со странным лицом вышел, людей гораздо меньше. Всего-то три человека. Лишь молодая парочка, стоят, взявшись за руки, да ещё выше в гору пастух с отарой овец.

Само собой, решил бежать на сторону где людей меньше. Подальше от очевидных опасностей, да окинуть взглядом равнину. Ещё одним положительным моментом было то, что тень от каменной гряды узкой полосой падала именно на выбранную сторону.

Бежалось на удивление легко, притом что в гору. Приходилось и взбираться, но в основном всё же взбегал. Когда поравнялся с молодой парочкой, решил, что хватит. Выпрямился, чуть протяжный выдох и повернул голову в их сторону.

Парень оказался, правильнее будет сказать, молодым человеком. Может какой-то малости ему не хватает до тридцатилетия. Стройный, гармонично сложен и кроме причудливой одежды, никаких других бросающихся в глаза особенностей во внешнем облике не имел. Девушка рядом совсем молодая — что-то около семнадцати лет. Очень красивая. Одета тоже своеобразно, но при этом как-то по-походному что ли.

Ростом они… да что тут говорить — это уже как само собой разумеющееся. Она, конечно, ниже его, но всё равно выше меня.

На что ещё обратилось внимание так это на то, что парень больше смотрел на левое войско, а девушка на правое. А ещё, они на меня так ни разу и не посмотрели.

Я наконец-то развернулся лицом к равнине.

«Уф! Ну дела!.. Впечатляющая картина!»

Есть нечто крайне удивительное, но если по порядку то…

Те два отряда в центре поля закончили биться. Отряд из правого войска погиб весь. Человек-гора своей секирой добивал, вероятно, тех, кто ещё подавал признаки жизни. Собственно, полностью невредимым он один и остался. Ещё один боец из его отряда не погиб, но, насколько можно разглядеть, был серьёзно ранен. Человек-гора закинул его себе на плечо, взял секиру в свободную руку и направился к своим.

Левая сторона равнины взревела ликованием.

Правая по прежнему пребывает в молчании. Теперь только получается, молчание это стало угрюмым.

Правое войско численно превосходит противника примерно на треть, оно более стройно и организованно. Даже можно сказать, более изящно выглядит. Доспехи единообразны, пики одной длины, щиты на подбор. Ровные когорты в шахматном порядке, каждая со своим знаменем. Прямоугольные отряды лучников в промежутках между когортами. По бокам, так же ровно выстроены кавалерия и боевые колесницы. В тылу, виден холм с шатрами, там, надо полагать, расположена ставка командования.

Левое войско стоящим ровно можно назвать лишь с некоторой натяжкой. На переднем крае общая фаланга на ширину фронта. В фаланге имеется несколько прощелин. Воины выстроены в семь шеренг, доспехи не везде одинаковы: правый фланг отличается экипировкой от тех, кто в центре, а левый фланг вообще разномастен. Перед фалангой выставлены распряжённые повозки, оглоблями в сторону неприятеля. За фалангой, вглубь войска, через небольшой промежуток стоят лучники, а за ними расставлены некие метательные орудия — с два десятка их наберётся. Ещё вглубь вторая половина войска, тоже растянулась на всю ширину, но шеренги и ряды не просматриваются. Похоже на то, что там собрано ополчение (как и на левом краю передней фаланги). Доспехи — у кого как; оружие — у кого что. Именно эта, малоорганизованная и толпящаяся часть войска больше всего сейчас и шумит. Радуются победе своего отряда, да, очевидно, шлют во вражью сторону проклятия и пожелания скорейшей смерти.

Конницы тоже имеются, и тоже по бокам, а вот колесниц нет совсем. Дальше в тыл, как и подобает, холм с шатрами. Шатры заметно проще по конструкции и менее нарядны.

И вот теперь о том крайне удивительном.

На правом фланге, за конницей, и как бы отодвинутыми в резерв, стоят два боевых мамонта с погонщиками на спинах. Не слоны, а именно, чёрт возьми, мамонты.

«Вот этот уже основательно выходит за рамки!»

Не успел я даже хоть что-нибудь предположить насчёт мамонтов, как вдруг, ни с того ни с сего произошло такое, после чего те рамки удивительного оказались ерундой.

В левом войске, торжествуя, многие обратили свои взоры к небесам и заметили первыми. По всему войску прокатилась волна, сменившая гул ликования на этакое общее «Ух!»

Почти тут же «ухнуло» и правое войско.

В небе, меж облаками, пока ещё на приличной высоте, отчётливо виднелся спускаемый космический аппарат. Три больших оранжевых купола парашютов и подвешенный к ним на стропах чёрный модуль конусообразной формы.

Не вызывало сомнений, что сближаться с поверхностью земли спускаемый аппарат будет где-то в этом районе.

Я стоял и смотрел, разинув рот, в полнейшем изумлении. Сознание уже отказывалось пытаться переварить происходящее перед глазами.

Как раз в этот момент, в добавление ко всему несносному, появилось явственное ощущение, что ко мне кто-то идёт. И по мере этого невидимого приближения, всё больше и больше начинала охватывать неестественная тревога.

Тревога не по причине происходящего вокруг, а именно кто-то приближающийся на меня её нагнетал.

В противовес к тревоге, почему-то ещё появилась, и тоже стала нарастать, некая необъяснимая приятность по телу.

Огляделся. Вокруг никого, кроме той парочки и пастуха с овцами. Все они теперь смотрели вверх. Пастух даже на землю сел.

«Так, всё, хватит! Не кипишуй. Дальше будет что будет. Воспринимай спокойно. Повезёт — разберёмся. Не разберёмся… тогда не знаю. Там посмотрим», — дал сам себе наставления.

Из-за каменной глыбы, что была частью гряды, вышел старичок в изрядно затасканном и совершенно нелепом коричневом костюме. Пиджак расстёгнут, под ним рубашка в бело-синюю клетку (такую можно подобрать лишь по принципу — какая хуже всего подойдёт к данному костюму). Галстук — просто слов не найдётся — короткий, зелёный, с какими-то жёлтыми цветочками. Брюки без ремня, но видно, что держатся на подтяжках. На ногах кроссовки, что интересно, одной очень известной и старейшей фирмы; новенькие, будто только что из коробки; белеют, аж глаза режет.

Старичок худощав и немного сутулый. На голове короткие седые волосы с пролысиной на макушке.

Но самое главное — он невысокого роста! Единственная во всей неразберихе нормальность, что могла бы порадовать.

Старичок шёл ко мне. Я тоже двинулся к нему, со словами:

— Здравствуйте. Не знаете, случайно, что за чертовщина кругом делается? — и почти тут же оторопел от изумления.

Так и есть! Та тревога и та телесная приятность, они тем сильнее, чем я к нему ближе. Отскочил назад и оба эти ощущения поубавились. Но он-то продолжает ко мне идти.

— Знаю. И вовсе не случайно знаю, — ответил старичок на ходу.

Ещё одна маленькая нормальность могла бы опять же порадовать — разговаривает на одном со мной языке.

— В каком смысле? — переспросил я, при этом перестал куда-либо дёргаться и остался стоять на одном месте.

— Это по моей инициативе. Мало того, я тут не мимо прохожу, а целенаправленно иду к тебе.

Мне только и оставалось, что остолбенеть.

— Хотите сказать, что вот это всё… вы устроили?

— Я, — признался старичок. Подошёл ко мне и остановился, глядя мне в глаза.

Тревога переросла в страх. Та специфичная приятность вообще стала блаженством по всему телу. Она была везде: и в груди, и в руках, и в пальцах ног, и в ушах, и кажется даже в ногтях и в волосах. Ранее ничего подобного не испытывал.

Страх, блаженство и растерянность — попробуйте-ка эти три ощущения слить воедино.

— Позвольте. Вы где-то тут, меж камней прятались, ожидая меня? — следующее, что взбрело мне в голову.

— Поверь, откуда я появился не столь существенно. К тому же здесь проход есть в скалах на ту сторону. Скажи-ка лучше: хочешь ли знать оценку своей жизни на настоящее время?

— Хотелось бы, раз уж на то пошло, — ответил я в смятении.

— На золотую медаль не тянешь, а серебряную дам.

— Это когда же я прокололся? На снижение оценки.

— В молодости, дружище, в молодости, — старичок провёл ладонью по лысине, будто нужно было там пыль смахнуть.

— А… Вопрос у меня, может быть некорректный. Я правильно понимаю — с кем разговариваю?

— Правильно, почти. И скоро узнаешь почему.

— А не снится ли мне всё это?

— Тогда попробуй проснуться. Обычно человек сразу просыпается, если догадается, что он во сне.

Последовав совету, я попытался проделать некое мозговое упражнение. Результат был во всех отношениях нулевым. Даже никакого мизерного намёка на переход сознания куда-то в другое место.

— Видимо не сон, — сделал я заключение вслух, глядя на старичка.

— Ущипни себя для большей уверенности, — улыбаясь, предложил тот.

Ещё одно экспериментальное исследование снова не выявило подозрений. Щипки реально чувствовались, и чем сильнее, тем больнее.

— Тебе ещё требуется какое-то время, дабы уяснить и принять факт нашего разговора?

— Нет. Обычно быстро схватываю. Но мысли кашей перемешались и слишком много вопросов.

— Пока задавай. По мере их важности.

— Наперво: то, что я здесь наблюдаю. Это что? Это где-то на самом деле? Древние армии, мамонты, спускаемый аппарат.

— Да, это на самом деле. Только очень-очень далеко по времени, в будущем, и очень-очень далеко по расстоянию. Тебе повезло увидеть события из другого мира.

— Вы можете заглядывать далеко в будущее?

— Во-первых, «далеко» это для тебя. А для меня не так чтобы и очень. Во-вторых, я могу не заглядывать в будущее, а делать его.

— Ого! — в этот момент меня даже как-то мелко перетряхнуло. Табун мурашек с шашками наголо промчался по спине от затылка до ягодичных филеев. Тут я смог лишь обречённо пробормотать: — М-да, давненько я не бывал в ситуации, когда всё слишком непонятно. Вернее сказать, чтоб настолько непонятно, совсем не бывал.

— Справишься, — коротко заверил старичок.

Как же тут не пребывать в полной растерянности. Оказывается ты где-то глубоко во времени и где-то далеко в пространстве, среди невероятных событий. При этом нет подтверждений, что ты находишься во сне. И главное — собеседник! Он явно тот, о ком думаю.

— На вас кроссовки земной фирмы, — отметил я вдруг, сам не зная почему и зачем.

— Я вроде весь одет по-земному.

— Пожалуй. Вот только… скажем так, будете выделяться.

Ответа не последовало.

Затем я задал прямой и короткий вопрос. Рефлекторно. Без колебаний. И что удивило, так это то спокойствие, которое неожиданно в сей момент меня посетило.

— Я что, умер?

— Не беспокойся, — старичок ухмыльнулся. — У тебя ещё много лет жизни впереди.

— Уф! Спасибо, — выдохнул я, теперь уже с пришедшим в небольшой доле ко мне оптимизмом. Стало значительно комфортнее на душе. Страх почти сошёл на нет. Но несуразица-то никуда не делась.

— Ещё бы выяснить, как выбраться. И жить можно дальше, — на радостях я сделал попытку пошутить.

— Потом будешь выяснять, где был. Тем более, после разговора со мной у тебя для этого будет больше информации, — отреагировал старичок и тут же добавил: — Итак, я вижу, ты очень любишь жизнь.

— Как же её не любить.

— Сейчас я уже не про твою жизнь, а про жизнь в целом в этой галактике. Обитаемые планеты, леса со зверьём, моря с рыбой… природа как таковая и человек в ней.

— Э-э… Ратую за неё.

— Похвально. Ну что ж, сегодня у вас межзвёздный запуск. Вторая попытка распространить свой земной род.

— Да.

— Благое дело и обязательная задача для любой цивилизации. Как созрели, как только научились этим трём вещам: сворачивать форму жизни, находить подходящие планеты и отправлять на межзвёздные расстояния космические грузовички, так обязательно нужно размножаться. Это закон. Неразмножающиеся не нужны. Кто не будет плодиться цивилизациями, тем сразу какой-нибудь катаклизм устрою, — и старичок большим пальцем правой руки будто что-то раздавил на левой ладони. Потом этим же пальцем махнул себе за спину, в небо, на спускаемый аппарат. — Надеюсь понимаешь, что этот аппарат из другой оперы?

— Вижу, что он не межзвёздный. Похож скорее на времена первых освоений космоса, — ответил я и сразу постарался вернуть тему, оставив на потом вопросы касаемо загадочного и архаичного аппарата: — А по поводу межзвёздных грузовичков… Это и в самом деле таким образом работает? Это единственный метод распространения жизни?

— Именно распространения. Сам рассуди. Упаковали, заложили программу эволюции, отправили к другим звёздным системам. Если придумаешь ещё какой-нибудь способ, тогда поведай мне его, — старичок вопросительно посмотрел на меня.

Я промолчал, а он продолжил:

— Вы люди сами и распространяете. Все эти геномы, кодировки в молекулах ДНК и прочее… Это же не просто так, а для возможности конструировать. Чтобы можно было форму жизни свернуть, и чтобы где-то она самостоятельно развернулась. Да что я тебе рассказываю, если вы уже этому научились.

— Но позвольте, — я стал вливаться в беседу, всё более осваиваясь в совокупности окружающих обстоятельств, — в этой бесконечной череде, когда одну цивилизацию породила другая, более ранняя во времени, а эта потом начинает плодить ещё себе подобных с расчётом в будущее… Сразу встаёт вопрос: а как же было в самый первый раз? Та цивилизация, от которой всё начиналось, как она появилась?

— Там был абиогенез. Случайное возникновение живого из неживого. Сначала из неорганических веществ случайным образом возникла первичная органика, потом она случайно усложнилась до аминокислот, из которых случайно синтезировался белок, ну и на завершающем этапе, по случайности, граничащей с чудом, сформировалась живая клетка. Вероятности всех этих случайностей у вас на Земле многие подсчитывали, у них всегда получалась абсурдно малая величина. Почти равная нулю, но всё-таки не ноль. Признаться, крайне тернистым был тот путь, и ну очень уж долго там всё продолжалось.

Старичок покачал головой, чуть прикрыв глаза. Так обычно делают, вспомнив что-то, что всю душу когда-то вымотало.

— Один раз случайно, а затем бесконечное искусственное распространение? — мне потребовались некоторые уточнения.

— Не один раз. Самозарождения случаются в большинстве случаев. Главное чтобы планета вращалась вокруг звезды в поясе жизнепригодности и чтобы вода была. У вас на Земле оно тоже случалось. Три с половиной миллиарда лет назад. Задолго до генерального начала земной цивилизации.

— Значит наш так называемый Кембрийский взрыв пятьсот сорок миллионов лет назад — это не что иное, как…

–…искусственное распространение, — собеседник договорил за меня и стал развивать тему дальше: — Конечно. Что ещё могло… и тут вы, земляне, слово подходящее подобрали… буквально «взорвать» ход развития всего живого? Какие ещё варианты? Естественно что-то прилетело. И естественно искусственного происхождения. Просто некому было это засвидетельствовать.

— Разумного свидетеля у подобного события не может быть в принципе. Об этом потом можно будет только догадываться. Бездоказательно и бесконечно подразумевать.

— Вот! То-то и оно, — старичок поднял вверх указательный палец. Далее после короткой паузы заявил: — Вы часто, пытаясь найти ответ на какую-нибудь загадку, уж больно сложные теории себе придумываете. Из списка выдвинутых гипотез вам обычно надо выбрать наиболее головоломную. Зачем? Простые ответы чаще бывают ближе к истине.

— Здесь трудно не согласиться.

Я коротко глянул сперва на небо, потом вниз. Спускаемый аппарат продолжал снижаться и траекторией своей метил прямо в гущу событий. Войска стояли на своих местах. Похоже, они совсем перестали смотреть друг на друга. Все взоры, тех, кто находился сейчас на равнине и на склонах (исключая моего собеседника и в некоторой степени меня), устремлены в небо.

Одно ясно точно, все они не привыкли видеть, чтобы в небе летало ещё что-то кроме птиц.

— Давай размышлять логически, — вернул к себе моё внимание старичок.

— Давайте.

— До события, которое вы называете Кембрийским взрывом, три миллиарда лет на Земле тянулся крайне вялый процесс от самозарождения. За столь громадный период времени данный стихийный процесс смог дойти лишь до примитивных, ползающих, ничего не видящих и не слышащих организмов. И тут вдруг за период в шесть раз меньший дело дошло до человека!

— С его столь сложными органами зрения и слуха, — осторожно добавил я.

— Сложных органов у вас много всяких, — собеседник сделал рукой жест, обычно означающий «Всё нормально!» и продолжил: — Как так? Само по себе такого не бывает. Вообрази ту кривую на условном графике развития всего живого на Земле, которая долго тянется вдоль горизонтальной оси и сумевшая приподняться лишь на пару жалких миллиметров. Потом резко взлетает вверх, почти вертикально, до высот… Как бы тут выразиться нагляднее?.. Представь себе разницу в биологических строениях между червячком и человеком. Несоизмеримо. Вот на высоту такой разницы и взлетает кривая на графике. Понятное дело, в этом месте истории Земли что-то произошло. А почему дальше всё поехало относительно быстро и целенаправленно?

— То есть на Земле две разные эволюции: докембрийская и посткембрийская? — спросил я, хотя, в общем-то и сам с некоторых пор склоняюсь к данной теории. Просто для подтверждения, раз уж представилась возможность выяснить это у кого-то неизмеримо компетентного.

— Всё верно. Одна стихийная и вторая с программой. От первой одни только окаменелости остались на память, вторая действующая. Всё живое, что вы видите сегодня на Земле — любая травинка, любое дерево, любое животное вместе с вами людьми и всё остальное — в совокупности всему этому пятьсот сорок миллионов лет отроду.

Старичок отодвинул полы пиджака, засунул руки в карманы брюк, продолжал стоять на одном месте спиной к равнине и глядел на меня. В глазах совершеннейшие чистота и открытость. Никакой хитринки в его взгляде обнаружить невозможно.

Молодые люди, так ни разу в нашу сторону и не посмотревшие, вдруг сорвались с места и побежали вниз по склону.

Пастух пересел на какой-то выступ, смотрел, разумеется, в небо. Теперь он ещё покуривал трубкой.

В войсках чувствовалась нервозность. С обеих сторон доносился примерно схожий по звучанию гул. Гул удивления и непонимания. Несомненно, все сейчас обсуждали летящее нечто. Правое войско гудело меньше, но там слышен был ещё звук горна. Между когортами передвигались одиночные всадники, отдавая какие-то команды. Наверное, командиры призывали воинов сохранять строй. Левое войско и гудело громче, и движения разного в нём было больше. Вдоль фаланги не только всадники заметны, но и пешие шныряли туда-сюда. Внутри той малодисциплинированной части имелись отдельные групповые шатания.

Спускаемый аппарат приблизился настолько, что можно уже различить штырь под днищем, примерно двухметровой длины, с напятником в виде полушара.

— Переживать не стоит. Он сядет за полёгшими бойцами, — заверил старичок, так ни разу туда и не обернувшись.

Мне только приходится поверить, что так и будет.

Молодая парочка достигла подножия склона и, как ни странно, там они разделились. Обнялись, поцеловались и побежали в разных направлениях. Парень побежал к левому войску, девушка к правому.

Собеседник опять угадал, о чём я задумался, и опять же не глядя в ту сторону, поведал:

— Он закадычный друг полководца с суровым видом. А она дочь того генерала в дорогих доспехах. У генерала, заодно уж скажу, две дочери-близняшки. Похожи практически в абсолюте. Их все путают, кроме родителей и этого парня.

— А что у полководца с лицом?

— В гладиаторской схватке получил увечье.

— Закрученный сюжет, — тихо произнёс я, наблюдая за девушкой. За тем как она будет пересекать ту низину, по которой сам недавно бежал.

— У! Не то слово. Тебе было бы интересно. Но у тебя ещё имеется ко мне масса других, более важных вопросов.

— Да. Один из них напрашивается совсем уж с моей стороны бестактный. Даже задавать боязно, — набрался я тут дерзости. Сильно тревожило, какой будет ответная реакция.

— Было бы странно, если бы этот вопрос у тебя не возник. Сформулируй и озвучь. Разговор не должен быть односторонним. А я посмотрю, в какой форме ты у меня это спросишь.

— Хорошо, — согласился я и с долей робости поинтересовался: — Если жизнь в галактике либо появляется случайно, либо распространяется людьми, то зачем тогда вы?

— Принято, — старичок опять ухмыльнулся, но как-то добродушно у него это получается, без иронии. Ответил: — С моей помощью абсурдно невероятное становится вполне возможным.

Чуть помолчав, добавил:

— Это так, касаемо жизни в галактике. Конечно же, это не всё. Сейчас я тебе расскажу о главном. Буду объяснять поверхностно, не залезая в дебри, и применительно к вашей цивилизации.

— Я весь во внимании.

— Когда-то люди не знали что такое огонь. Они иногда его видели. Например, при лесных пожарах во время засухи. Подходили, изучали, ну и чувствовали, что в огне заключена сила. Им хотелось овладеть этой силой. Прошло время — научились. Стали добывать огонь и использовать для себя. Пищу готовить, греться, освещать жилище, глину обжигать, металлы плавить и так далее. Через ещё какое-то время люди столкнулись с электричеством. Что-то такое есть, но непонятно что. Видели молнии, смотрели, как шерстяная одежда потрескивает искорками в темноте, когда её снимаешь. Или если кошку гладить, особенно зимой, тоже пощёлкивает. Замечали когда что-то к чему-нибудь примагничивается. В общем, подразумевали — имеется ещё некая сила. Опять пришло время и познали. Стали электричество вырабатывать, передавать на расстояния и использовать. Формулы появились, как напряжение подсчитать или там потребляемую мощность. Далее заинтересовались следующей непонятной силой — гравитацией. Две массы, между которыми абсолютно ничего нет, каким-то образом притягиваются друг к другу. Формула, по которой можно рассчитать притяжение была выведена. И на этом пока всё. Как работает гравитация, вы до сих пор толком не разобрались.

— Много непреодолимых трудностей при постановке практических экспериментов, — прозвучало так, будто я хотел оправдаться.

— Говоря простым языком, вы сейчас находитесь между познанием электричества и непониманием гравитации. Так вот! Там за гравитацией есть ещё одна сила. С ней вы уже иной раз тоже сталкиваетесь, и в своих научных исследованиях, и в жизни.

— Есть такое. Учёные всё чаще стали упираться в необъяснимое. И что это за сила?

— Эта сила и есть я.

Здесь со мной должен был бы случиться очередной психомоторный ступор, но я просто присвистнул от удивления.

Старичок продолжал:

— И я, как сила, вполне себе физическая. Или можно ещё так выразиться, биофизическая наполовину. Называйте, как будет угодно. У вас со временем даже формулы по мне появятся. Сможете некоторые моменты просчитывать. Но вырабатывать для использования, как и в случае с гравитацией, не сможете. Будете просто подстраиваться.

— Тогда получается вы не…

— Да! — старичок вновь оборвал меня. — Не стоит меня абстрагировать с некой сверхъестественной личностью.

— Но вы сейчас вот передо мной стоите?

— Представляй, будто это некое подобие голограммы, пускай даже это и не совсем так. С человеческим мозгом данная сила имеет тесную связь. Собственно, как и с любым другим мозгом.

— Вот как!

— Вам ещё долго разбираться с теми процессами, что происходят у вас в головах. По сути дела, мозг можно расценивать как портал между этой силой и материальным миром.

— Хм… Моя голова не совсем полностью мне принадлежит?

— Ты же слышал о том, что вы пользуетесь своим мозгом меньше, чем на пятую часть от мощности.

— Остальными мощностями пользуетесь вы?

— Ну… По мере необходимости.

Сказав это, старичок сделал пару шагов в сторону и наконец-то развернулся к равнине, при этом рукой показал мне, чтобы я немного спустился и встал к нему боком.

Молодой парень уже добрался до левого войска, мало того, ему там выделили коня. В настоящий момент, перед оборонительной линией из повозок, стояли три всадника: полководец с изуродованным лицом, парень со склона и в середине между ними кто-то примчавшийся с командного холма.

К девушке, после того как она выбралась из низины, навстречу прискакал генерал, он же отец, усадил её к себе на коня и увёз внутрь правого войска. На передний край он вернулся уже в паре с другим всадником, который был в ещё более красивых доспехах.

«Наверняка император», — мысль пролетела невзначай.

Тут же получил на неё подтверждение:

— Угадал. Это император. Могу ещё немного подробностей добавить, раз на то пошло.

— Буду рад.

— Император приходится двоюродным дядей генералу. А там, — мы оба перевели свои взгляды влево, — молодой царь прискакал. Он и этот парень со склона, друзья с малолетства, вместе выросли. Итого троица друзей получается, вместе с полководцем.

— Забавно, — коротко прокомментировал я.

Штырь спускаемого аппарата коснулся земли, как и было обещано, за телами погибших воинов. Громко сработали двигатели мягкой посадки, фыркнув реактивными факелами в четыре стороны. Взметнулись клубы пыли. Показалось, что оба войска будто немного присели. От модуля отскочили стропы парашютов. Купола потеряли строгость форм, стали обмякать и заваливаться на сторону.

— Знаете, признаюсь, я ведь уже давно догадывался, что на Землю что-то искусственное прилетало, — прервал я короткую паузу.

— Знаю. Ты вообще много о чём догадываешься. Что и послужило одной из причин перед тобой явиться.

— А вы как сила — последняя в той череде сил? За вами больше никого?

— Последняя. И череду я привёл тебе в крайне упрощенном и урезанном варианте. Сила, которая тебе сегодня представилась в моём лице, фундаментальна и она везде. Там где вы что-то не можете себе объяснить, смело списывайте на меня. И как работает эта сила, в квадриллионы раз непонятнее того, как работает гравитация. Так же как гравитация в миллионы раз непонятнее электричества.

— Необъяснимое списывать. Как-то не по-научному.

— Это в твоё время так кажется, мол, в науке всё должно быть твёрдо и чётко. Соблюдая такой принцип можно просто в стену упереться и дальше не двигаться. Само понятие «по-научному» в будущем чуть изменится по смысловому содержанию.

— Хорошо, а вот допустим… Пример необъяснимого. Сходу на ум пришло и, может быть, вы ещё не успели узнать, о чём я подумал.

— Успел, говори.

— «Феномен вернувшегося солдата». После больших войн мальчиков рождалось больше, чем девочек. Статистика есть, и с ней не поспоришь, объяснений нет. Ваша работа?

— Моя. Просто я не терплю перекосов. Когда где-то больше, где-то меньше. Всё должно возвращаться в своё равновесное состояние. Кстати о войнах. Посмотри. Две армии сошлись и готовы скопом поубивать друг друга. А причина-то смехотворна по вселенскому разумению. У царя и императора, видите ли, мысли не сходятся по некоторым вопросам. Тысячи человек должны теперь за это свои жизни отдать. Вот это не моё! Государства, правители, войны — это вы сами себе придумываете.

— Не знаю что сказать.

— Причины войны никогда не стоят количества загубленных жизней. Вам надо на лбу это написать.

— Согласен. Любой спор можно разрулить без крови, — выразил я солидарность собеседнику.

Пыль над местом посадки частично осела, частично развеялась. На земле, на равных расстояниях от войск, стоял чёрный космический аппарат. Размеры у него приблизительно… ну вот если тот человек-гора встанет рядом, по высоте как раз будут вровень.

Всякие шевеления на равнине на некоторое время прекратились. Видимо, настал черёд обоим войскам тоже побывать в психологическом ступоре.

С другой стороны, какая у них сейчас может быть тактика? Вначале лучше всего подождать и не предпринимать никаких действий. Посмотреть, что будет дальше, и будет ли вообще.

— Что же здесь всё-таки происходит? — пробубнил я себе под нос.

— Они, — старичок тыкнул пальцем вертикально вверх, — те, которые сюда это отправили, — указал на приземлившийся модуль, — и они, — теперь он обеими руками проделал оригинальный такой жест, как бы собирающий воедино оба войска и всех кто может быть вокруг, — друг другу приходятся братьями. А вы, — кивнул головой на меня, — их родители.

— Потрясающе. Только как же такое может быть, чтоб я это видел?

— Один ваш учёный, специализировавшийся на квантовой механике, когда-то выразился замечательными словами. Он сказал: «Я не знаю, как это происходит, но это происходит».

— Ёмко, — тут я даже улыбнулся.

— Мне тоже нравится, — собеседник улыбнулся в ответ.

— Значит, сегодняшний запуск будет плодотворным?

— Да. Только никому об этом не говори. При твоей-то должности заявлять подобное — можно эту должность и потерять. А она у тебя такая праведная, плюс влиятельная. И очень хорошо, что эту должность занимает человек, часто задумывающийся на вечные темы. Учти, далеко не перед каждым я появляюсь. Совсем далеко не перед каждым. Ещё один важный момент — я никогда не являюсь дважды. Данная встреча у нас единственная в твоей жизни. На этом я тебя покидаю. Понимаю, вопросов ещё уйма. Но, согласись, они у тебя никогда не кончатся. Поэтому давай в завершение что-нибудь ещё спроси и подведём на этом черту. Основное я до тебя донёс.

— Как жаль, — выскочило с некоторой грустью, оттого что знакомство неожиданно прекращается. Начинать разговор с ним было страшно, а теперь заканчивать не хочется. В сей момент, считай, от меня уходит неисчерпаемый источник информации и больше никогда не будет возможности ещё что-нибудь от него узнать.

— Быстро выбрать из всего неизвестного… задачка не из лёгких, — я в темпе стал вспоминать и сбивчиво перебирать в голове все загадки нерешённые человечеством.

— Думай, а я пока пойду. Успеешь — хорошо, не успеешь — извини. Провожать не надо. Следить за тем, куда я уйду, не стоит. Прощаться не будем, потому как, хоть ты и видел меня первый и последний раз, я всегда и везде.

Старичок повернулся к каменной гряде и пошёл неторопливым шагом.

— Придумал! — воскликнул я.

— Валяй, — обернувшись, он глянул на меня.

— Разумных форм жизни во Вселенной много разных бывает?

— А электричеств разных ты много знаешь?

— Нет, только одно.

— Отвечу так: отличия есть, но они не так чтобы уж очень кардинальны. По крайней мере, в вашей галактике.

— Спасибо вам.

— Не за что. Да, и вот ещё… у той серебряной медали золотой ободок появился.

После этих слов он ещё раз улыбнулся и ушёл за ту каменную глыбу, из-за которой не так давно и вышел.

Ни тревоги, ни растерянности уже не было, а всетелесная приятность угасала по мере того, как он от меня удалялся.

«Запомни на всю жизнь: это точно был он… Или как теперь сказать? Это точно была та сила, на которой всё и стоит. Основополагающая и образующая. При этом, как ни странно, физическая и даже какие-то законы со временем будут по ней сформулированы. И не смей никогда в этом сомневаться. Просто заруби у себя в голове. Сейчас ведь ты чётко отдаёшь себе отчёт, что находишься в полной ясности ума. Вспомни об этом, когда сомнения полезут».

На переднем крае правого войска начались кое-какие перемещения. К тем двум всадникам, коими были титулованные двоюродные дядя с племянником, с дальнего фланга прибыли две колесницы и где-то с два десятка конных воинов. После недолгого совещания, выстроившись в ряд, неспешно двинулись к космическому аппарату. Колесницы по бокам, император с генералом чуть позади.

В левом войске, завидев действия противника, решили не отставать, но получилось совсем без признаков каких-либо построений. Толпой в полусотню пехотинцев двинулись быстрым шагом. Впереди шёл человек-гора со своей секирой. Верхом на лошадях только трое: царь, полководец и парень со склона.

«Редкостный случай — в составе разведгрупп присутствуют верховные главнокомандующие», — подумалось мне, и как стало вдруг выясняться, напоследок. Я почувствовал, что время моего пребывания здесь заканчивается.

Основные войска оставались стоять на местах, гудеть только продолжали.

Два враждебных друг другу, и не очень-то обстоятельно сколоченных, воинских спецподразделения двигались с разных сторон к прилетевшей с неба неизвестной штуковине.