Блики смерти

Александр Литвиненко

Запутанные преступления, неожиданные повороты, умные убийцы и смелые сыщики — как спасти близких и не потерять себя? Вы держите в руках сборник рассказов «Блики смерти». Каждый участник сборника прошел огонь и воду на курсе Елены Бриолле «Секреты французского триллера». Выжившие написали истории, которые вас взбудоражат и заставят по-новому взглянуть на современный жанр детективного триллера. 27 писателей, 27 захватывающих рассказов, 27 «бликов смерти». Готовы заглянуть по ту сторону зла?

Рита Тирас. Кто убил Билла?

Я не успела. Катер давно отвез всех на остров, меня же переправлял угрюмый молчаливый лодочник, облаченный в черный плащ с капюшоном. Вскоре в холодном тумане появились очертания Вороньего острова. На самой его вершине, словно продолжение скалы, возвышался каменный замок. Я смотрела на него снизу, а он наезжал всей своей глыбой, и казалось, что вот-вот бездушный монстр поглотит меня. Я оглянулась: сумерки серой пеленой укрыли берег, и страх, что и остров, и дом, и мы все можем исчезнуть, засаднил как в детстве.

У дубовых дверей, обитых медными пластинами, я остановилась. В Рыцарском зале были слышны голоса. Мы не виделись много лет, и я занервничала. Надо посчитать до пяти, это поможет. Сейчас, сейчас мы встретимся и все случится.

Глубокий вдох. Выдох. Я одернула китель. Пошла!

Стэн, круглый, полысевший, сидел во главе стола; херувимчику Эду возраст только придал взрослости; а красотка Хелен не изменилась. «Хорошо, что я не в платье, — подумалось мне, — с короткой шеей и накачанными плечами рядом с Хелен выглядела бы коровой».

После смерти брата Билла это его место, место главы семьи. Так думает Стэн.

Последний раз в этом кресле я видела тело нашего отца. Его белая рубашка, и домашняя куртка, и скатерть — все-все было пропитано темной кровью. На шее зияла рана, как потом выяснилось, была разрезана яремная вена, значит, умер он за несколько секунд. Я увидела нож Роберта. Но взять его, плавающего в крови отца, не смогла. Так главным подозреваемым стал Роберт, наш нелюбимый брат Боб, ошибка природы. В тот же день он исчез. Спустя какое-то время его тело обнаружили на железной дороге недалеко от города. Вместо головы — кровавое месиво, вызвавшее во мне тошноту и отвращение. Из документов только водительское удостоверение. По нему и опознали.

Сегодня Стэн, Хелен, я и Эд собрались послушать завещание. Адвокат зачитал нам его и удалился.

Много лет назад мы из детдома попали, как нам казалось, в сказочную страну, в волшебный замок. Но из сказочного была только Джейн, что-то между феей и управительницей, а из волшебного — ее сын. Сыночка — так называла его мать — был озорным мальчишкой, мог копировать кого угодно — с ним было весело. Вот и все наши радости. Деспотичная строгость отца и его требования соблюдать традиции нами прощались и воспринимались как неприятное, но неизбежное. Отец не скрывал своего особого отношения к Биллу, родному сыну, а мы, хоть и учились в престижных школах, знали, что по достижении совершеннолетия будем отпущены на вольные хлеба.

— Каждый обязан всего добиться сам, — говорил он, и был прав. Человек должен заниматься своим делом. А легкие деньги большие деньги не делают.

Билл давно жил в Лондоне. Там он учился, там и остался. Теперь навсегда. Хорошо, что я побывала у него незадолго до смерти. Через несколько дней личный самолет брата упал в воды Атлантики и исчез.

Белокурой Хелен идет черный цвет. Дорогое платье в пол, уложенные в высокую прическу волосы придают сестре королевский статус. Хелен повела от холода плечами, накинула пелерину из баргузинского соболя. Кто бы помнил, что она дочь алкоголички и уголовника.

Овальный стол был сервирован на пять персон.

— Нас же четверо. Кого-то ждем?

— П-полковник п-полиции Мэри, как всегда, наблюдательна.

Так, заикаясь и растягивая слова, говорил только один человек.

В дверях стоял Роберт. В руках у него была какая-то коробка.

— О, господи! Роберт?! Но как?! Боб, ты же умер! — закричали мы наперебой.

Он действительно походил на привидение. Бледный, заросший, волосы всклокочены, беспорядочные пряди по плечам, рваное рубище болтается на костлявом теле. Мне показалось, он стал выше. И страшными были его глаза: огромные, они тонули в черных глазницах.

— Кто умер? Я умер? Я подбросил удостоверение тому бедолаге и исчез. Что за похоронные лица? Или вы не рады?!

Мне не понравился его желчный тон. К тому же, внезапное воскрешение Боба рушило мои планы.

— Вы хотели похоронить своих скелетов в шкафу, а тут — surprise! — братец ожил. Какая неприятность!

Хелен брезгливо поморщилась:

— Веди себя прилично, Боб.

А тот уже стоял рядом, глядел в упор безумными глазами.

— «Веди себя прилично, Боб»? Ну-ка, расскажи нам о приличиях, Хелен!

Боб изменился: стал дерзким, стремительным и опасным. Циничным.

Он возвышался над нами — как правосудие.

— Приговорили меня в убийцы, а мою долю — на всех? А я вот живой! Какое огорчение!

Боб что есть силы стукнул по столу.

— Только я — не убийца! — рявкнул он.

Мы подскочили.

— Кто убил отца?!

— Боб, прошу, избавь нас от этого.

Простота Эд, он так и не понял, что появление Боба не случайно. Боб что-то задумал. Знать бы что. Я мысленно перебирала варианты. Появился ради своей доли в наследстве? Глупо. Обвинение в убийстве отца лишало его этих денег. А если он не убийца? А если он знает, кто убийца, и сможет доказать?

Смена настроений — фишка Боба. И за эти годы ничего не изменилось.

— Хорошо. Не будем ссориться. Мы не для этого собрались. — Боб протянул сиреневую коробку. — Наполни бокалы, Эд. В знак перемирия.

Стэнли прочитал надпись:

— О-о! Stareyshina paradise!

— Винтажный… Самый дорогой коньяк в мире! А я закодировался, — вздохнул Эд.

Я тоже отказалась. На дух не переношу ни водку, ни коньяк, будь они трижды дорогими. Да и подозрительно. С чего вдруг? Но медовый цвет напитка заворожил Стэна. Он вдохнул аромат, пригубил, разомлел от послевкусия.

— Божественно!

Хелен отпила, но ее лицо ничего не выражало:

— Коньяк как коньяк.

— Женщины ничего не понимают, — блаженно улыбался Стэн.

Эд поддакнул, вздохнул и отвел глаза.

Боб, согнувшись как лакей, предложил мне «Негру де Пуркарь»:

— Любимое вино Queen Elizabeth II.

Я смотрела, как темное вино, подобно крови, льется в бокал. Я знала этот напиток на вкус.

— А кстати, Боб, твой вид… Над тобой явно поработал стилист. Брендовая рубаха. Сандалии… Крокодил, да? Грива в лаке. Откуда money?

— А ты помнишь, чем я увлекался? Химия принесла мне… нет, даже не деньги, — возможности. А это больше чем деньги. Мои разработки ядов открыли двери в такие структуры… — Боб указательным пальцем нарисовал в воздухе идущую вверх спираль.

Эд недоверчиво пробормотал:

— Зачем придумывать яды? Разве их мало?

Боб широко улыбнулся.

— Мои яды — стратегическое оружие. Патологоанатомам их не найти, им ничего не остается, как констатировать смерть, ну, например, от инфаркта или инсульта. Это уж смотря какой яд.

— И чего ты хочешь? — рассматривая коньяк на свет, спросил Стэн. — Изъясняйся точнее.

«Изъясняйся точнее» — это было выражение отца.

— Снять с себя подозрения, черт возьми!

— А зачем? Человек, покупающий пятидесятилетний коньяк, может купить все — даже имя, даже другую жизнь.

Боб налетел коршуном, в его безумных глазах плясал гнев.

— Вот! Вот твоя суть, Стэн! И твоя Эд. И Хелен, и Мэри. Другое имя! Ложь, она въелась в каждого! Мы выросли в лицемерии, ханжестве и фальши!

Перепады настроения Боба раздражали меня. Никогда не знала, чего от него ждать.

Боб ударил кулаком по буфету.

— Бутафория!

— Раритет, — поднял глаза Стэнли. — Королевы Виктории.

— Да на кой нам, русским, британская королева?! Отец вообразил, что он потомок английского рода. Помешался на этом, построил замок, облепил мхом. Слуги из Англии. А имена? Наши имена?

— А я и не знаю, как меня по-настоящему зовут, — пожал плечами Эд, — мне все равно.

— А ты знаешь? — повернулся к сестре Боб. — А ты? У тебя наверняка русское имя — Маша. Как тебя называют? Мэри Ивановна? Или Джоновна? Беседы на английском, five o’clock tea. Сидим за столом прилизанные, в бархатных штанишках, а души-то нет. Нет души!

— Лучше, что ли, в детдоме? — разомкнула губы Хелен.

— Лучше! — Боб часто-часто закивал головой. — Лучше, лучше. Там враг — это враг, а брат — это брат. А наша семейка? Эксперимент Дидье Дезора с крысами! Два главаря: Билл и Стэн. Два раба: Эд и Хелен. Крыса, что всех грызет. Это ты, Мэри. И я — козел отпущения, пария, крыса, которую все ненавидят. Вы все издевались надо мной.

— Детские обиды? Ты это серьезно? — запахнула соболей Хелен.

Я сочла нужным вмешаться:

— Мы были еще…

— Это не оправдывает. Стоило Биллу сказать «ату», вы тут же начинали гон. И в смерти отца обвинили меня. А кого еще? Я всегда был изгоем.

Боб обхватил голову, сполз по стене на пол. Рыдания давили его:

— Г-господи, как мне было тяжело! Есть ли у ребенка муки страшнее ежедневной травли?! — Боб закрыл руками лицо, он плакал.

— Роберт, не стоит ворошить прошлое, — начал Стэн.

Боб отнял руки от лица, злобный оскал озарил его.

— Не стоит ворошить? — он подскочил. — Honesty is the best policy, шила в мешке не утаишь! Ты всегда завидовал Биллу, Стэнли. Мечтал, чтобы отец относился к тебе так же. На, выкуси. Но стать главным — это да, это у тебя получилось. — Боб наклонился над ухом Стэна, зашептал: — С-скажи, б-брат, а не ты ли убил отца? А потом и Билла?

Эд поперхнулся минеральной водой, пролил на себя, но Стэн промолчал, только лицо его налилось кровью.

— Я больше не желаю слушать этот бред, — встала Хелен.

— Да что ты! П-перетряси свое грязное бельишко, Хелен. У тебя-то как раз была причина убить отца.

— Что ты задумал, Боб? — резкий тон Стэнли выдавал нервозность.

— А ты не догадываешься? — Хелен прикурила от его зажигалки. Тонкая сигарета подрагивала в изящных пальцах. — Он хочет узнать, кто убийца. Только и всего.

— Или свалить на кого-нибудь из нас, — занервничал Эд.

И Боб тут же переключился на него.

— Ты ведь тоже заходил тогда к отцу, маленький змееныш. Братец кролик, ябеда и подлиза. Признавайся, убийца!

На Эда было страшно смотреть. От ужаса его глаза превратились в шары, и казалось, вот-вот лопнут.

Я не выдержала:

— Хватит, Роберт! Довольно! Если у тебя есть доказательства, говори! А так просто сотрясать воздух не стоит. Чего ты добиваешься?

— Правды.

Ночь потеснила поздние сумерки, вползла холодной змеей.

— Правда… — покачала головой Хелен, — кому она нужна? — В рыцарском зале не было люстры, и она принялась зажигать свечи на высоких канделябрах.

Из мрака проявились напряженные лица Стэна и Эда. В дальнем углу как приведение маячила высокая фигура Роберта. Он подошел к камину, положил полено в огонь и, не оглядываясь, спросил:

— А вы задумывались, почему нас взяли в семью?

Эта мысль преследовала меня. С первого же дня в семье не скрывали, что мы приемные. Билл единственный пользовался привилегиями. Было обидно, что все огромное состояние и этот дом отец завещал только Биллу.

— Только Б-биллу. Да, Мэри?

— Я что-то сказала вслух?

Все удивленно смотрели на меня.

— Да, — ответила я, — так завещал отец.

Боб поднял руку.

— А теперь все его состояние, преумноженное оборотистым Биллом, в равных долях переходит нам, приемным детям. И только убийца не может рассчитывать на свою долю. Верно, Мэри?

— Верно.

Часы вздрогнули, пробили один раз.

Боб взглянул на стрелки.

— Время… Время отсчитывает последние минуты.

— Прекрати. Что за бред? Ведешь себя так, словно мы в чем-то провинились, — я начинала терять терпение от его трепа.

— Ты права, Мэри. Пора заканчивать, — Боб постучал ложечкой по бокалу. — Леди и джентльмены, минуту внимания. Я перехожу ко второй части.

— Марлезонского балета, — вставил недалекий Эд.

Боб не обратил на него внимания.

— Итак, убийца не признался. Впрочем, я не удивлен, — Боб выдержал паузу. — Господа! Я рад сообщить вам неприятную новость: только что вы все приняли яд!

Мы с облегчением вздохнули.

— Опять твои шутки, Роберт! — строго сказал Стэн. Он было поднес бокал к губам и вдруг остановился. — Ты хочешь сказать, что paradise отравлен?! Коньяк в сто тысяч?! — Он засмеялся и выпил до дна.

— Успокойся, Стэнли, я не пила коньяк. Как я могу быть отравлена?

— И я не пил, — добавил Эд.

Хелен ждала продолжения.

— А вы считаете, яды только пьют или едят? Так сказать, принимают перорально?

— Ну, не ректально же ты нас отравил, — все еще не веря словам Роберта, пошутила я.

— Нет, конечно, — засмеялся Боб, — Мои яды индивидуальны. Вы приняли их э-э… Эксклюзивно! Эд, например, получил свой яд через кожу рук, когда так нежно сжимал хрустальную бутылку коньяка.

Эд вздрогнул, распахнул ладони, поднес ближе к канделябру, принюхался.

— Ты разыгрываешь! — в фальцете Эда слышался страх.

— Ну, конечно, разыгрывает, успокойся.

— А вы проверьте! — Взгляд Роберта стал жестким. — Результат недолго ждать. А теперь другая новость. У меня есть противоядие. Но только для того, кто признается в убийстве.

— Это все из-за доли в наследстве?

— Время пошло. Леди энд джентльмены, — Боб вошел в раж, он ходил по залу, театрально размахивал руками, говорил как зазывала. — Торопитесь! Кто первый? Выживет тот, кто успеет покаяться. Хочу обратить ваше внимание, что последние желающие продолжить свою бренную жизнь могут и не успеть.

Наступило молчание.

Это шизофрения. Как я раньше не догадалась? Я впилась взглядом в безумные глаза Боба.

— И ты дашь противоядие?

— Да. Тому, кто признается.

— Покажи. Противоядие покажи. — Я подошла к Бобу вплотную. Я не боялась его. Под кителем у меня «Стечкин», и я уверена, что успею им воспользоваться. Старый добрый «Стечкин» меня никогда не подводил. Я профессионально обыскала Боба. Он не сопротивлялся, продолжал ломать комедию, посмеивался и даже руки поднял.

— Нет никакого противоядия, — объявила я застывшим фигурам за столом.

— Значит, и яда нет, — без всякой логики заявил Эд.

— Что за глупые шутки? — недовольно проворчал Стэн.

— Ты так считаешь? Я спрятал противоядия здесь, в комнате. Найти их непросто. Да и времени на это… — Боб поднял указательный палец вверх. — Тс-с! Вы слышите? Часы. Тикают. Так-Тик. Так-Тик. Так уходит ваша жизнь.

И словно в подтверждение его слов, пробили часы.

Бомм… Бомм… Бомм…

Эд не выдержал.

Он сжал салфетку, которой до этого вытирал ладони, и заговорил. Быстро, невнятно, перескакивая с одного на другое. Мы с трудом его понимали. Иногда он останавливался, иногда рыдания прорывались сквозь слова.

Эд рассказал о любившей его девушке. Однажды он объявил, что бросает ее, но, когда вернулся, она спала, сжимая в руке пустую упаковку снотворного. Эд ел приготовленные девушкой вареники и смотрел на нее. Если бы он тут же вызвал скорую, девушка осталась бы жива.

Но он доел вареники.

— Это все? — спросил Боб.

Эд сглотнул, поднял глаза.

— Я знал, что не ты убил отца. Я заходил к нему после тебя, и он был жив.

— И ты молчал?! — воскликнули Стэнли и Хелен.

Эд и так не отличался сильным характером, а тут и вовсе растекся медузой.

— Эд, ты молодчина! — Боб извлек из вазы серебряный пузырек. — Ты всего лишь предатель, а это в нашей семейке не считается проступком. — Держи. Глотай, не бойся.

Боб развернулся к Стэну.

— Старик, ты пропустишь даму? — И не дождавшись ответа, обратился к Хелен: — Твой черед.

Хелен вздернула подбородок. Этот жест я когда-то копировала перед зеркалом.

— Я не стану говорить, — заявила Хелен и повернулась лицом к буфету. Как в детстве, когда за малейшую провинность мы часами стояли лицом к стенке.

— Роберт! — вдруг захрипел Стэн, его лицо вздулось и посинело, он раздирал ворот рубашки, попытался встать. — Противоя… дай… — Он схватился за голову, кровь хлынула из носа, Стэн хлюпнул и упал лицом в тарелку. Stareyshina paradise стекал из опрокинутого бокала и смешивался с кровью Стэнли.

Я кинулась к Стэну. Пульса не было. Как крыса заскулил Эд. Я завопила:

— Ты сума сошел?! Это уже не шутки!

— Об этом я и твержу весь вечер. Признание убийцы — все, что мне нужно, — пожал плечами Боб. — Стэн — первый. Кто следующий?

— А вот тут ты просчитался. Я убью тебя, скотина! Мы обыщем зал, все тут перевернем. И найдем противоядие!

— Это ты просчиталась. Вы отравлены разными ядами. И противоядия разные.

— А мы примем их все сразу, — подала голос Хелен.

Роберт хмыкнул:

— Для каждого приготовлена только одна доза противоядия.

— Ну, ты и гад! — простонала я. — Говори, Хелен!

— Говори, Хелен, — словно змей-искуситель повторил Боб.

Она выдохнула дым.

— Ты отравил сигареты? — Выдержке Хелен можно позавидовать. — Я тоже пила коньяк, но чувствую себя отлично.

Меня всегда раздражала медлительность Хелен, а сейчас хотелось надавать ей по щекам.

— Ну же, Хелен!

— Мне не было четырнадцати, как отец, отец… Ну, вы понимаете… Он готовил меня для Билла. И отдал как игрушку.

«Мы все были игрушками Билла, — подумала я, — Стэн — его соперник, Эд — слуга, Хелен для утех, Боб — козел отпущения. А я — злая сила. Мы всегда дрались, до крови, до выбитых зубов, я никогда ему не уступала».

— А мать? — вернулась я в настоящее.

— Все знала, — стряхнула пепел Хелен, — но не остановила. Это… — По лицу Хелен прошла судорога. — … самое страшное…

— Неужели?

— Ты намекаешь, что мой салон…

— Бордель!

–…поставляет молоденьких дурочек? Так это их выбор. По-твоему, они не знают, куда едут? Знают! Еще как знают!

— Ты помнишь Олю? Ее кинули в яму с крокодилами.

— За кражу.

— Она звала на помощь, кричала, что больше никогда… Царапалась по каменной стене. Но крокодилы увидели добычу. И вот челюсти одного захлопнулись на ее ноге. Предсмертный вой девушки отдался эхом. Но другой аллигатор уже отрывал руку, а третья тварь тащила окровавленное тело под воду. Это ты убила ее. Тебе ее не…

— Нет, — отрезала Хелен и затушила сигарету. — А кто меня пожалел?

Эд был на грани. Мы знали, он был влюблен в Хелен. Наконец, он выдавил:

— Это я рассказал маме.

Хелен внимательно посмотрела на него.

— Да? Так ты знал?

— Я хотел… думал, мама прекратит это.

— Наша мама, мир ее праху, была в этом доме никто. Но все в прошлом, Эд, — Хелен встала, давая понять, что закончила исповедь. — Теперь у нас есть деньги.

— Ты хочешь сказать, — с недоверием произнес Боб, — что теперь заживешь праведной жизнью?

Хелен улыбнулась. Ее улыбка была хищным оскалом лисицы.

Из ступора меня вывел голос Роберта:

— Вот твоя таблетка, Хелен. Конечно, не ты убила отца. Раствори ее. — Ну-с, — повернулся он ко мне.

— Роберт, не устраивай охоту на ведьм.

— Начинай!

— Что начинать? Это Стэн. Отцеубийца — Стэн!

— Мэри!

Удар часов прозвучал гулко и тягуче, как поминальный звон.

Черт возьми, Роберт все знает! Я прикрыла глаза рукой и несколько секунд просчитывала ситуацию. Что ж, сейчас все решится.

— Приготовь свое снадобье, Роберт.

— Успею. Чтобы ты не пристрелила меня раньше времени.

— Догадливый.

Я расстегнула китель — это придало мне уверенности.

— Я не буду каяться во всех своих грехах. Скажу главное, — я собралась с духом, — Да. Это я. Я убила отца.

Хелен задергалась, словно в нее впивались пули. Эд вскочил, что-то хотел сказать, но только открыл рот. Свидетели. Мне не нужны свидетели. И конкуренты мне тоже не нужны. Я давно это планировала. И я выстрелила. Сначала в Эда. Он падал, хватаясь за воздух. Удивление и обида навсегда застыли на его лице. Потом в Хелен. Красная точка залепила ее фарфоровый лобик. Я выбивала десять из десяти.

Я навела пистолет на Боба. Он был невозмутим.

— Ты знал!

— Да, независимая крыска. Знал.

— Противоядие!

— Пистолет!

Мы стояли друг против друга. Глаза в глаза. Злость в злость. Напряжение в напряжение.

Мир исчез, только мы.

Кто из нас?!

Наконец он сказал:

— У тебя нет выхода, my dear sister. Твое время истекает.

— Так бы и выпустила в тебя всю обойму. — Я протянула «Стечкин».

— Браво, Мэри!

От досады я зарычала. Черт! Черт! Черт!

Роберт поднял салфетку. Маленькая черная коробка с красной тесемочкой.

Я дергаю тесьму, но только затягиваю. Рву узелок зубами. Сдираю обертку.

— Но здесь ничего нет. Боб! Здесь ничего нет! Что это значит?!

— Это значит, что для тебя нет противоядия, Мэри.

— В смысле?!

— Оно не существует, — пожал плечами Боб.

Я поднимаю салфетки, чашки, срываю скатерть, открываю буфет и выгребаю из него всю дребедень, ищу под столом, хлопаю по карманам Боба.

— Да успокойся же, Мэри! Его нет в природе! Я как раз над ним работаю.

Белая пелена накрыла меня.

Боб что-то говорил, но я не слышала. Я орала.

И тут Боб что есть силы стал трясти меня за плечи.

— Послушай меня! — пробился его крик. И уже спокойнее добавил: — Ты проиграла. — Роберт обнял меня, крепко прижал к груди. — Ты проиграла, Мэри. Послушай, как страшно будет умирать. Сейчас появится боль в голове, потом — спазм в желудке, и, наконец, раскаленная спица пронзит насквозь виски и будет нестерпимо выжигать твой мозг. Но не это самое жуткое. Тысячи иголок медленно проткнут твое тело, и тебе покажется, что они сдирают твою кожу заживо. Но позвать на помощь ты не сможешь — твое горло будет плавить раскаленное олово.

Я сжалась. В голове возник острый осколок, он увеличивался, он разрывал мозг.

— У тебя один выход — уйти без мучений. — Голос Роберта был мягок, как голос доброго врача. — Я оставил одну пулю. Для тебя, Мэри. — Он вложил в мою руку оружие. — Считай это подарком. — Роберт направился к двери. — Да, — повернулся он, — сделай это прямо сейчас, скоро твое тело перестанет слушаться, и тогда ты не сможешь нажать на курок. А я, прости, ничем не смогу помочь. В конце концов, не могу же я застрелить сестренку!

Я сжала рукоятку пистолета, прикосновение металла к виску показалось даже приятным — это последнее, что я почувствовала в жизни. «Стечкин» никогда меня не подводил.

Боб поднимался по лестнице, когда прогремел выстрел.

— Что ж, я все рассчитал правильно, — сказал он.

* * *

Джейн выключила компьютер, развернула инвалидное кресло.

— Ты снял отличный триллер, сыночка. Имена те же. Даже заикался точь-в-точь как Роберт. Ты такой талантливый! Значит, Мэри застрелила Эда и Хелен, а Роберт отравил…

— Никто никого не травил, мама. Не было никаких ядов.

— Правда?

В окно застучал мелкий дождь. Единственная пристань едва различалась в мокрой мгле.

— Наконец, ты станешь хозяйкой этого дома. Набери себе целый штат прислуги.

— Хорошо!

Джейн не решалась задать вопрос, с недавнего времени мучивший ее. Наконец, она спросила:

— А ты?

— Не волнуйся, я скоро к тебе перееду. Ты не будешь возражать, если все левое крыло и Рыцарский зал я оборудую под студию?

— Я не против.

— Только тебе придется называть меня Робертом.

— Я постараюсь, — кивнула Джейн и тихо добавила: — Они здесь?

— Да. А вот и лодка Мэри причаливает. Мне надо идти.

— В фильме был коньяк. Ты возьмешь его?

— Да, конечно.

— Сыночка, — окликнула Джейн. — Кто убил Билла?

Рука прикоснулась к белым-белым седым волосам.

— Не знаю, мама. Какая разница?

За дверью Рыцарского зала послышалось:

— Нас же четверо. Кого-то ждем?

Он принял наглый вид, вошел, заговорил развязно:

— П-полковник п-полиции Мэри, как всегда, наблюдательна.

Раздались восклицания:

— О, господи! Роберт?! Но как?! Боб, ты же умер!