Проклятье Пустоты

Александр Лиграс, 2021

Хуже смерти если лишь одно – забвение… Макс Фримен, знакомый с костлявой с рождения, уверенно шагает к одному известному способу обрести лучший приз в игре жизни – имя в истории. С каждым новым романом он приближает неминуемый успех. Человеческое нутро порой порождает чувства, не приемлемые для столь великих целей. Но стоит возникнуть препятствию, как из-за кулис выходит порождение страха и ужаса, способное решить любую проблему. Загадочный друг писателя? Или просто проклятая душа, играющая свою симфонию? Содержит нецензурную брань.

Между местью и наказанием есть разница: наказание производится ради наказуемого, а мщение ради мстящего…

Аристотель

Часть 1. Гость из прошлого

Глава I

Многие жители прибрежного Асбеса надолго запомнили эту ужасную ночь. Ураган, пришедший в портовый городок, оказался сильнейшим в памяти старожил. Он начался совершенно неожиданно. Ясное небо мгновенно было затянуто тёмными, дымчато-синими тучами. Сливаясь с бушующим морем, они растворяли горизонт в своих тусклых тонах. Большие волны нещадно разбивались о пристань и пришвартованные судна. Снова и снова пытаясь их разрушить, разносили громкие хлопки по всей бухте. Набережная, вымощенная красной галькой, с каменным укреплением берега постоянно заливалась морской водой. Резкие и мощные порывы ветра сталкивались с прибрежными магазинчиками и машинами, припаркованными у входов. Они сотрясали сильными ударами, пугая людей, спрятавшихся от непогоды. Поговаривали, что даже несколько человек унесло в море. Но конкретных имён никто не называл. Возможно, это были бездомные, часто ошивающиеся вблизи портового рынка. Он, кстати, тоже пострадал.

Конечно, многие продавцы вовремя смекнули, что за беда на город надвигается с моря. Те же любители наживы, решившие остаться и побольше заработать при отсутствии конкурентов, дважды пожалели. Вода и ветер унесли часть товара в морскую пучину. Неподалёку от порта находился старый железнодорожный вокзал с высокой часовой башней, в которую с завидным постоянством била молния. Под оглушительные раскаты грома она снова и снова ударяла, пугая попрятавшихся под крышей здания людей и животных.

В то же время на другом конце Асбеса в полицейский участок поступил звонок. Он был из старого поместья Орлингс, где проживало семейство Орлингс — владельцев самой большой транспортной компании в городе — уже более ста лет. Будучи градообразующим предприятием, она давала работу доброй половине жителей, а также владела портом и несколькими промысловыми суднами. Орлингсы известны и уважаемы в городе. Несмотря на силу и власть их капитала, они были честны и уважительны по отношению к своим рабочим и другим жителям.

Глава семейства Филипп Орлингс — почетный житель, трудоголик и отличный управленец, сделавший много хорошего для города. Будучи потомком эмигрантов, прибывших сюда в доиндустриальный период, он развил и приумножил дело своего деда, заняв достойное место в истории этого города. К сожалению, старик Филипп скончался четыре дня назад. Его супруга Элис, в девичестве Олсон, была надёжным и крепким фундаментом семейного счастья. Оградив Филиппа от бытовых проблем, служила опорой и поддержкой успешного бизнесмена. Их сын Патрик теперь глава семейства. Все невзгоды и трудности будут отныне на его плечах. Уверенный в себе, состоявшийся, он знает, куда идти и что делать. Патрик женат, Мария — дорогая супруга и малолетний сын Уильям. У старика Филиппа есть и дочь София. Самая проблемная из всех. Трудности с законом, скандалы, периодические уходы из дома. В общем, тяжёлая личность. Именно от неё и поступил вызов в полицию. По телефону она рассказала диспетчеру о непонятных ящиках, появившихся на заднем дворе поместья; она не знала, откуда они там взялись, но утверждала, что брат сказал: «Это, кажется, гробы». Однако он не смог подробно рассмотреть их, так как из-за непогоды семья не позволила ему подойти к ним. Поэтому она и позвонила.

Обработав запрос, диспетчер отправил ближайший патруль к поместью Орлингс. Прибыв на место, полицейские остановились возле главных ворот, поскольку они были закрыты. Сообщив о прибытии, сотрудники правопорядка заметили, что ветер здесь гораздо сильнее, чем в городе, так как дом находился на берегу. Попытавшись выйти из машины, офицер еле смог удержать дверь, подхваченную неумолимой стихией. Однако ему удалось подойти к воротам, на которых находился звонок для гостей. Он не работал.

— Наверное, нет электричества, — подумал он.

Сообщив в центр об этом, полицейские стали ждать, пока хозяева выйдут и откроют. Через некоторое время со стороны входа появилось небольшое свечение. Это Патрик с фонарём вышел встретить их. Закутавшись в дождевик, он с трудом шёл навстречу, периодически хватаясь за металлическое ограждение, установленное вдоль дорожек поместья. Подойдя к воротам, Патрик принялся открывать их вручную. Но ему не удалось удержать створку ворот, которая откинула его, будто стена — мяч. Полицейские тут же бросились на помощь. Подняв его, они отправились к машине. И уже на ней поехали к парадному входу поместья, попутно расспрашивая Патрика о самочувствии и рассматривая ссадину, полученную им при ударе о землю. Войдя в дом, полицейские представились и попросили показать те загадочные ящики, о которых сообщил им диспетчер. Патрик приказным тоном сказал семейству остаться в холе, а офицеров вежливо попросил отправиться за ним. Придя в дальнюю комнату южного крыла, он сказал:

— Вот, смотрите! — показал рукой на окно с видом на задний двор и бушующее море. Присмотревшись, сотрудники увидели ящики и были изрядно удивлены. Эта находка реально походила на старые гробы. Однако подойти к ним не представлялось возможным. Сильный ветер мог с лёгкостью сбить с ног и унести в море, так как от дома до него — примерно метров семьдесят. Сообщив диспетчеру и получив ответ о ожидании прибытия подкрепления, они принялись опрашивать семью.

Глава II

Детектив Эндрю Фримен, молодой, честный, исполнительный, местами заносчивый, но классный коп, направлялся в роддом к жене Трейси, готовившейся через три дня явить на свет их первенца. Все мысли полицейского были только об одном. Он думал о начале новой главы в своей жизни: о том, как будет забирать любимую жену домой, первый раз увидит сына и возьмёт на руки. Эндрю переполняла гордость и небольшое сомнение по поводу всяких мелочей: понравится ли кроватка малышу, серо-голубые стены комнаты… не слишком ли они тусклые. Он был взволнован и не походил на привычного себя. Все мысли развеялись, как только около больницы показался автомобиль полицейского патруля. Надев в своей машине дождевик, он направился к коллегам:

— Привет, парни. Как смена? — сказал Эндрю уставшим голосом в приоткрытое окно.

— Да нормально все, сэр. Нас направили сюда за вами. Код 10-17. Что-то вроде нашли, — сразу же выдал офицер. — Криминалисты уже выехали.

Детектив глубоко вздохнул, даже немного обречённо:

— Адрес какой?

— Из поместья Орлингс звонили, сэр, — добавил второй патрульный. — Вы не отвечали по рации, но нам передали, что поехали к жене.

— Понял. Сейчас поеду. Спасибо, парни.

Эндрю, конечно, был недоволен, но, поблагодарив офицеров, направился в сторону больницы. Зайдя в приёмное отделение, направился к стойке, находящейся по правую руку в десяти метрах от входа. Детектив был задумчивый и очень уставший. Он обратился к медсестре у стойки с просьбой позвать его жену и, присев на небольшой диван, принялся ждать. Облокотившись на мягкую спинку, он увидел журнал для молодых пап. Взял в руки, но не успел посмотреть.

— Видок у тебя, как в день нашего первого знакомства! — услышал он знакомый женский голос.

— Конечно, я и тогда был копом, хотя только начинал службу, — ответил он, увидев Трейси. — Я ненадолго, только что вызвали. Как ты чувствуешь себя, моя хорошая? Как наш малыш?

Приложив руку к животу, он спрашивал с улыбкой на лице. Трейси поправила его слегка мокрые кончики волос.

— Хорошо, очень хотим домой к папе. Скучаем! А ещё желаем принять горячую ванну, — вздохнула жена.

Эндрю поцеловал ее в лоб:

— Скоро будет и ванна, и дом. Осталось немножко. Тебе что-нибудь нужно привезти? Я завтра заскочу. Прости, что сегодня вот так. Пять минут… и нужно бежать, — он с досадой вздохнул.

Трейси саркастичным тоном перебила мужа:

— Это, конечно, как всегда. Ты пять минут… и все! Не переживай: все хорошо. У меня всё есть, все нормально. Иди… лови своих преступников. Завтра увидимся! — одарив любимого коротким смешком, она улыбнулась.

— Хорошо, малыш, до завтра, — обняв и поцеловав супругу, Эндрю отправился на улицу к своей машине.

Сев в автомобиль, детектив достал из кармана красно-жёлтую пачку сигарет. Вытащив одну, закурил и включил музыку. Решил сделать пятиминутный перерыв перед тем, как сообщить диспетчеру о том, что он направляется в поместье Орлингс.

Тем временем погода начала успокаиваться. Ветер стихал, от сильнейшего ливня остались лишь мелкие капли дождя, изредка попадавшие на лобовое стекло машины. Эндрю ехал на вызов, периодически разговаривая по рации. Добравшись на место происшествия, он встретился с одним из патрульных, прибывших первыми в поместье. Тот и ввел Фримена в курс дела, рассказав о трёх гробах, найденных на заднем дворе. Отчитался о проведённом опросе семьи Орлингс: кто что видел и делал. Затем сопроводил детектива до места.

Перед Эндрю предстала такая картина. Три старых деревянных гроба лежали на разном отдалении друг от друга. Первый был расположен ближе всего к дому, покрытый тонким мокрым слоем земли, не смытой до конца дождём, и был тёмного цвета. Прогнившая древесина выдавала преклонный возраст находки. Как покажет позже экспертиза, он сорок девять лет пролежал в земле. Внутри находился скелет молодой женщины среднего роста с рыжеватыми волосами. Причина смерти была установлена позже: чахотка. На останках было голубоватое платье с длинными рукавами. В гробу также обнаружили маленькое зеркальце, заколку-гребень и деревянную коробочку с содержащимся внутри стеклянным пузырьком духов.

Второй гроб мало чем отличался от первого… разве что лежал параллельно морю и был немного старше. Внутри пожилой мужчина с очень пышной бородой, на голове расположился цилиндр с красной полоской шёлка у основания. Одет достаточно солидно: белую рубашку украшал пышный кружевной воротник с серебристыми запонками на рукавах. Черный фрак без украшений. Классический и строгий. Серые брюки в тонкую черную вертикальную полоску. На ногах туфли темного цвета с нестёртой подошвой. Под правой рукой — трость с изогнутой рукоятью, украшенной металлическими полосками с тонкой гравировкой «МОРГАНС». Были найдены серебряные карманные часы фирмы Оасис — старой швейцарской компании.

Третий гроб находился на самом побережье, в трёх — четырёх метрах от бушующего моря. Он резко отличался от остальных. Форма вытянутого восьмиугольника. Достаточно высокий, сделан из светлого толстого дерева, по краям обитый железным уголком.

Все удивились, увидев, что на верхней поверхности, по кругу, были нанесены латинские знаки вперемешку с какими-то более древними и непонятными буквами. В центре текста находился символ — начерченный круг, по окружности которого располагались буквы с римскими цифрами. Затем ещё один круг внутри этой композиции. В середине — фигура, напоминающая арку с четырьмя прямыми, из центра расходившимися до краёв под углом девяносто градусов. На этих прямых написаны также непонятные слова. Из рисунка вырастало жуткое крыло, покрытое красным веществом. На самом крыле изображён глаз рептилии, похожий на крокодиловый. И все это залито какой-то твердой субстанцией. Но самое странное — это следы цепей, заматывавших его. Часть их осталась лежать под гробом.

Перевернув его, полицейские обнаружили проломленную боковину со следами сильного внешнего удара. Почти половина пола отсутствовала. Тела внутри не было. Однако ящик оказался отнюдь не пуст. На верхней крышке глубокие следы царапин. Наверно, бедняга изо всех сил пытался выбраться, до последнего надеясь, что у него получится пробиться к свету и воздуху, столь желанному и необходимому, не жалея свою плоть.

***

Если ты ничего не боишься, ты не идиот.

Ты просто не знаешь, что такое Тафофобия.

Несчастный случай, летаргический сон, ошибка врачей — страхи, хотя и во многом надуманные, но не совсем беспочвенные. Современная медицина практически не способна ошибиться в вопросе жизни и смерти, однако узнать точную статистику случаев захоронения живых людей практически невозможно. Эксгумация тела — крайне редкая процедура и не носит постоянного характера. Особенно для научного эксперимента. Но все же историй о чудесном воскрешении достаточно. Случаи, когда человек оказывался живой, распространены от Североамериканских прерий до Австралийских пустынь. В основном это те, кто очнулся в морге или непосредственно перед захоронением. Или жертвы преступников, кидавших, как они думали, тело мертвого, который сам или с помощью случайных прохожих вылезал из ямы. Однако тех, кому удалось выбраться из гроба, намного меньше.

Вы открываете глаза, и первое, что вы видите, — не солнечный свет, а кромешный мрак. Только темнота. Пытаетесь пошевелиться, но места не хватает в каком-то замкнутом пространстве. Вам тесно и неуютно. Дыхание учащается, и тут понимаете, что мертвы для всех. Вас похоронили. Могила — ваш маленький двор, а гроб — дом. Начинается неконтролируемая паника, с ней невозможно справиться, поскольку к таким вещам человек не готов и никогда не сможет быть готов. И это первая ошибка. В бессознательном состоянии человек может пробыть в гробу в среднем три-четыре дня — в полной отключке, будь то кома или летаргический сон. В ситуации бодрости, воздуха хватит на два часа, плюс — минус двадцать минут, в зависимости от размера саркофага. Но вы в состоянии полного шока: начинаете истерить, кричать, бить руками и ногами в крышку. Громкий плач и рыдание разносятся в коробке, из глаз текут слёзы, вы никак не можете остановиться. Какими бы сильными вы ни были, но к такому подготовиться невозможно.

Наступает пауза. Вы опускаете веки, делаете глубокий вдох и пытаетесь проснуться. Как бы не так! Ничего не получается: это не сон. Если все же ваш дух силён, начинаете думать: над вами примерно два метра земли, она рыхлая; если пробить крышку, можно попытаться вылезти. Возможно, она где-то треснула под тяжестью земли. Нужно найти эту слабую точку и бить по ней изо всех сил. Бить, пока не донесется характерный звук проломанной деревянной крышки или треснутой конечности. У вас ничего не выходит: слишком твердый материал, а пространство не позволяет сильно размахнуться. Это конец.

Смерть будет мучительной и страшной. Так же, как люди, сидящие в падающем самолёте, вы знаете, что скоро умрёте, но, в отличие от них, вы умрёте не в один миг, находясь в немыслимом ужасе несколько минут.

Нет… Час с небольшим придется страдать от безысходности своего положения. Истерика возвращается, и вы, срывая ногти на руках, пытаетесь на инстинктах спасти свою жизнь, процарапывая спасительное отверстие. Крик поочерёдно сменяется нездоровым смехом и наоборот. Ничего не получается. Темнота вместе с замкнутым пространством все сильнее и сильнее давит на ваш разум. Время тянется безумно долго, но оно неумолимо идёт к концу.

Воздух кончается. Дыхание усиливается, наступает асфиксия. В крови не хватает кислорода, а углекислый газ в большом избытке. Ваша грудь начинает болеть. Вы задыхаетесь. Пытаясь изо всех сил получить порцию кислорода, стараетесь делать глотки. Ничего не выходит. Два часа страданий, крови, боли. Сто двадцать минут ужаса и безумия; итог — кошмарная и жестокая смерть. Теперь окончательно смерть. Погребённому заживо выбраться из гроба невозможно. Если не повезёт, то не ждите легкого конца. Сопротивляйтесь и боритесь, но итог будет один — не сомневайтесь. Живите всегда — умирайте один раз.

***

Понимая мощь урагана, напавшего на ночной Асбес, полицейские выдвинули предположение: сильный шторм принес гробы на берег поместья Орлингс, а высокие как никогда волны вынесли его так далеко. Тот, который разбит, явно ударился о подводные камни, тем более недалеко находился скалистый берег, именуемый «Пастью змея». Загадочное и мрачное место. О нём ходило много разных слухов и легенд. Собственно говоря, одна из таинственных историй и дала ему такое название.

Старики рассказывали, как их предки впервые прибыли в эти места, встретив здесь племя странного и неизвестного народа, что называл себя Баргааши Адашаа; в переводе с их языка означает «охранявшие покой». Как утверждал вождь, они живут здесь долгие века не по своей воле, обреченные на кормление гигантского змея Гадашь. Давным-давно, когда человечество только зарождалось и делало первые шаги, древние Боги наслали на планету тёмную силу, ныне известную как грех. Древние посчитали, что люди не достойны жить в этом мире. Способное лишь на уничтожение и безжалостное потребление их даров, человечество должно захлебнуться в своих пороках и сгинуть во тьме, навсегда оставив землю, пав жертвой немилости высших существ.

Тогда девственно чистая плотью и душой, красивая и добрая дочка тогдашнего вождя, по имени Гадашь, призвала Богиню Бадуану, единственную, кто был не согласен с мнением остальных, дабы та взяла жизнь молодой девушки взамен на помощь в спасении рода людского. Приняв жертву на высоком прибережном утёсе, Бадуану превратила Гадашь в змея исполинского размера. Рухнув вниз и пойдя ко дну бушующего моря, змей открыл пасть, в которую и втянул все грехи людские, очистив души всех, живущих на Земле. После чего открытая пасть окаменела навсегда, а Гадашь сгинула навеки.

Боги, увидев жертву молодой девушки, сжалились и не стали карать невольных глупцов, но наказали племя: каждый год, равный возрасту Гадашь, надо кормить змея чистой плотью, дабы не дать вырваться той самой темной силе. С каждым годом Гадашь все труднее и труднее удерживать зло внутри. Поэтому раз в пятнадцать лет она вынуждена принимать жертву, дабы род людской мог жить. Богиня Бадуану также понесла наказание: за непослушание её заставили каждый раз смотреть на обряд. Всегда, как приходит время для смерти очередной невинной души, начинается сильнейший дождь. Бадуану плачет. Плачет, заливая слезами все, куда доходит горизонт. Так и стали величать это место: «Пасть змея». А что касается того самого народа, так он ушёл, потому что на его место пришли другие люди. Им теперь и придётся нести это бремя. Племя Баргааши Адашаа просто растворилось, и свидетельств о его существовании почти не осталось. Только легенды и рассказы сумасшедших стариков.

Верить или не верить в эти красивые и жестокие сказки — дело каждого, но замечу: это мрачное место прибирало к рукам людские жизни. Все помнят страшный случай. Жена бывшего мэра Кира Винстарс, перенёсшая посттравматический послеродовой синдром, слетела с катушек. Сначала она просто не разговаривала. Редко реагировала на голоса близких. Бывало, издавала странные шипящие звуки, уставившись в стену. Бедняга Мэр Генри Винстарс! Как он её любил, но ничего не мог поделать! К ним в дом съезжались врачи, как на конференцию. Ничего не помогало.

Но однажды ночью раздался звонок из полиции. Смотритель маяка заметил девушку на том самом злосчастном месте — вершине утёса. В её руках было что-то, завернутое в тряпку. Когда полиция приехала, то обнаружила внизу прибитое волнами к каменному берегу тело молодой Киры, а поодаль — тело шестимесячного младенца. Как потом рассказал смотритель, Кира бросила ребёнка вниз. А через некоторое время прыгнула сама.

Несчастный Генри… Его жизнь закончилась в тот же день. Он бросил работу, начал пить — это впоследствии и сгубило беднягу. Чрез пару месяцев он умер от алкогольного отравления.

Глава III

Закончив работу на заднем дворе поместья Орлингс, выездная группа упаковала имеющиеся улики и поехала в головной участок для назначения экспертиз. Как потом покажут: было размыто кладбище в сорока километрах от места их обнаружения. Сильный дождь вымыл часть почвы. Так ужасные находки и оказались в воде, а огромные волны и шквалистый ветер отнесли их на большое расстояние. Приехав в офис, Эндрю стал заполнять рапорт о происшествии. Желая скорее закончить, он не заметил, как к нему подошёл Стен Спенсор, криминалист, работавший с ним на месте происшествия.

— Не каждый день такое происходит! — сказал Спенсор слегка возбуждённым голосом. — Я представляю, как Орлингсы охренели, когда увидели на заднем дворе такой сюрприз.

— Ну а ты бы как отреагировал? Пригласил покойников к столу? — нехотя ответил Эндрю, не отрывая глаз от отчёта.

— Да это понятно… Я к тому, что такая фигня случается не каждый день. А ещё думаю, что…

— Спенсор, я очень хочу домой; если у тебя сегодня ночная смена, то у меня нет! Давай говори уже, что хочешь, и не тяни время! — раздражённо перебил Эндрю.

— Хорошо. Меня очень интересует третий гроб. Эти письмена и символы. А следы цепей?!. — восторженно вскрикнул он. — Мне охренеть как интересно. Я знаю: у тебя есть друг… Лингвист. Можешь его попросить, чтобы он посмотрел на это?

— Если попрошу — отстанешь от меня?

— Вообще, не вопрос!

Эндрю взял бумажку и написал номер телефона:

— Держи, это его номер. Имя Оскар Кантратис. Скажи, что ты от меня, — он поможет. Я думаю, ему даже интересно будет пообщаться с тобой. Он защитил диссертацию по языкам древности, кажется.

— Ты крутой мужик. Спасибо. Я тебе должен! — воскликнул Стен и уже собрался уходить.

— Погоди. Как результаты экспертиз появятся, дай сразу знать. Хочу поскорее разобраться с этой хренью.

Спенсор одобрительно кивнул головой и тотчас отправился по своим делам, а Эндрю продолжил заполнять отчетность, периодически зевая и протирая красные глаза.

Ночь подходила к концу, когда уставший детектив после тяжёлой смены пришёл домой. Приняв душ, он сразу лёг в кровать. Оставив все мысли и проблемы на утро, заснул без задних ног. Представителям его профессии не привыкать спать по четыре-пять часов. Тяжёлая, неблагодарная работа, но без которой невозможно нормальное функционирование общества, требует сильных, выносливых и волевых людей. Служба закону — это отнюдь не лёгкая задача. Если ты оступился, общественность тебя в один момент смешает с грязью. Самое плохое: тебя отправляют к тем самым людям, которых ты упрятал в места изоляции.

Гора бумаг и прочая бюрократия усложняют все в два раза. Кто-то тебя ненавидит и желает смерти. Другие и вовсе пытаются убить. Однако противоположная половина граждан, доброжелательных и благодарных, слегка скрашивают эту серую картину, мотивируя и побуждая трудиться дальше. Когда чью-то маленькую дочку украл педофил; убийца забил в драке кормильца семьи, тогда зовут на помощь полицейских.

Служба — это не работа. Служба — это призвание! Многие ломаются. Кто-то начинает злоупотреблять алкоголем. Кто-то устаёт и просто травмирует свою психику. Есть даже суициды среди ребят в форме. Нередки случаи смены полюсов: хороший коп становится плохим. В любом случае, нести вахту справедливости и законности очень сложно для тела и духа.

Утро профессора филологических наук южного университета города Рейнсвиля Оскара Кантратиса началось как обычно. Прохладные водные процедуры. Неизменно кружка кофе «ГОЛДОНХИЛЛ» — самого любимого напитка в минуты необходимой бодрости. Чайная ложка с горкой на двести миллилитров воды, два кубика сахара и молоко до бортика — любимый и постоянный его рецепт. Один тост с плавленым сыром. Завтрак готов. Сев за кухонный стол, он принялся листать свежую газету. Раннее солнце было как никогда ярким, и профессору пришлось пересесть спиной к нему. Глаза пожилого мужчины не особо хорошо переносили сильные, режущие лучи. У него были специальные очки с фотохромным стеклом, но они слабо помогали в помещении. Изучая последние новости, мистер Кантратис бегло просматривал статьи.

В поисках по-настоящему интересного чтива периодически поглаживал огромного рыжего кота по имени Биск, лежавшего у него на коленях. Пушистый рыжий друг уже тринадцать лет составлял компанию профессору. Став его верным другом, Биск каждый раз, когда мистер Кантратис садился поесть, прыгал ему на руки и довольно мурчал, свернувшись калачиком. Что касается семьи, то дети профессора давно выросли. Дочь работала вместе с отцом в южном университете города Рейнсвиля, сын был врачом в местной поликлинике. Жена умерла много лед назад от инсульта. Так что лохматый хищник — единственный, кто всегда встречал профессора дома.

Гармонию нарушил звонок телефона, раздавшийся в умиротворяющей тишине. Мистер Кантратис нехотя отложил газету. Аккуратно, двумя руками взял кота и переложил спящий комочек на небольшую бледно-зелёную подушку на соседнем стуле. Подойдя к тумбе, стоявшей в прихожей, поднял трубку:

— Доброе утро. Это профессор Кантратис? — раздался приветливый голос с другой стороны телефонного провода.

— Доброе. Да. С кем имею честь? — спокойным и ровным голосом ответил Оскар.

— Это Стен Спенсор. Я криминалист из Асбеса. Мы тут работаем над одним делом. И очень нужна Ваша помощь. Мне дал ваш номер мистер Фримен. Сказал, что Вы с ним знакомы. Можете помочь? Вопрос как раз в вашей сфере, — с надеждой в голосе произнёс Стен.

— Фримен… Эндрю Фримен? Детектив? — задумавшись на несколько секунд, переспросил мистер Кантратис, смотря, как проснувшийся кот играет с солнечным зайчиком.

— Да профессор. Он! — утвердительно ответил Стен. — Вопрос касается старых и непонятных символов со странным сочетанием букв и, я так понимаю, цифр, — с большим энтузиазмом продолжал криминалист. — Вы же профессионал в этой области.

— Хорошо. Вы тогда мне пришлите фотографии по адресу южного университета Рейнсвиля. Я посмотрю, что смогу сделать. Как раз на этой неделе у меня будет свободное время. Стен? Я же могу так вас называть? Дайте номер для обратной связи.

— Да, конечно. Записывайте, — Спенсор продиктовал номер профессору, в очередной раз поблагодарил и сообщил, что отправит сегодня экспресс доставкой. Так что завтра он уже сможет посмотреть снимки. После чего попрощался и положил телефонную трубку. Мистер Кантратис записал контакт в красный блокнот. Положил его в портфель и начал собираться на работу.

Эндрю Фримен тем временем пришёл в полицейский участок, попутно навестив свою жену в больнице. В офисе его ожидал пакет документов: свидетельские показания жителей поместья Орлингс в двух экземплярах, записи криминалистов с места происшествия, много фотографий. Детектив хотел как можно поскорее разобраться с этим делом, казавшимся, конечно, странным на первый взгляд, но ничего особенного, кроме пропавших останков третьего человека, в нем не было. Анализы земли с гробов совпали с почвой предполагаемого кладбища. Одна загадка была решена, оставалось при свете дня обыскать берег в районе возможного обнаружения страшной находки, и вопрос полностью будет закрыт.

Покопавшись в документах, Эндрю отправился прочёсывать прибрежную зону от поместья Орлингс до «Пасти змея». Там уже находилась группа полицейских-поисковиков и криминалистов, искавших содержимое третьего ящика. Прошлой ночью погода, хотя и немного улучшилась, но все ровно не позволяла вести работу. Поэтому было принято решение перенести её на следующий день, чтобы не рисковать сотрудниками. Те места неудобные и не безопасные. Скользкие каменные выступы с острыми концами, торчавшими из воды, могли с лёгкостью проткнуть человека, случайно оступившегося. Песчаный берег являлся не менее опасным. Скрытые вымоины под песком невидимы, пока в них не попадала нога человека. Так что поисковая работа проходила медленно и при дневном освещении.

Спустя продолжительное время не удалось найти останков третьего человека. Увидели лишь некоторое количество рыбы, выброшенной на берег сильным штормом, и пару бродячих собак, прибитых к скалам. Наверное, эти бедняжки не успели спрятаться и были смыты с причала. Вскоре приняли решение остановить поиски. Как сказал один из сотрудников: «Скелет давно уже лежит на дне!» — и в этом был смысл. Гроб расколот об один из каменных выступов, и если кости и не ушли на дно, то точно находились где-то поблизости. Обломков тоже не обнаружили, но других мест поиска нет. С чувством выполненного долга вся группа собралась и покинула побережье в седьмом часу вечера. Позже так и было закрыто это дело. Останки девушки и мужчины повторно захоронили. Третьи же считались потерянными, личность установить невозможно, а таинственный и немного жуткий гроб уничтожили, навсегда оставив вопрос без ответа.

Глава IV

В восточной части Асбеса, в доме номер 12/3 по Грин стрит в квартире семнадцать крепким сном спала семья. Тим и Патрисия Лонсдеил — владельцы риэлтерского агентства «Комфорт Хаус». Жильё их, роскошное и большое, целых двести сорок восемь квадратных метров: с тремя спальнями, двумя ванными комнатами, большой кухней-студией с панорамными окнами на центральный парк и балконом, равным небольшому офисному кабинету. Однако Патрисии не очень нравилось, что их почивальня располагалась в самом дальнем краю квартиры и приходилось идти мимо входной двери, чтобы попасть на кухню.

Комплекс, в котором они жили, считался одним из лучших в городе, единственно, там не было охранников. Только камеры с небольшой живой изгородью, окружавшие здание по периметру. Ночь была спокойной после прошедшего вчера сильного шторма, но Тима разбудила биологическая потребность. Привстав с кровати, он надел мягкие домашние тапочки и отправился в туалет. Справив нужду, обратил внимание на еле слышные стуки, доносившиеся с другой стороны квартиры. Какие-то тихие удары. Пройдя через прихожую, мимо входа, он не забыл лишний раз возмутиться по поводу яркого света, пробивающегося из дверного глазка:

— Надо уже наконец установить эту закрывашку. Постоянно бесит!

Выйдя на кухню, услышал, что звук стал более разборчивым и напоминал глухой стук деревяшек. Тима привлёк балкон: оказалась, кресло-качалка билась верхней частью о раму окна. Он вышел и остановил его:

— Сраный ветер, — выругался он шёпотом.

Закрыв дверь на балкон, мужчина едва успел отвернуться, как шум снова возобновился. Испугавшись, Тим слегка подпрыгнул и оглянулся. Кресло опять начало двигаться. Вновь приоткрыв дверь, он медленно потянулся к качалке, немного осматриваясь по сторонам. Обратил внимание: ветра и не было вовсе.

— Наверно небольшие порывы. Сейчас тихо, а потом дёрнет — успокаивал он себя.

Закончив разборку с креслом, Тим мелкими шагами направился в сторону своей спальни. Вдруг его что-то остановило. Он сам не сразу это понял. Подумав секунду, сделал шаг назад… Свет из глазка пропал! Тим напрягся. Мелкими, неуверенными шагами приближался к глазку и всматривался в него. И когда он почти прикоснулся к двери лбом, резкий свет ударил ему в глаза. За спиной раздался топот убегающего…

Тим, испугавшись, повернулся назад, пытаясь понять, что за чертовщина произошла. Пульс усилился. В мертвой тишине он слышал, как бьётся его сердце. Застыв на месте, слегка согнув ноги в коленях, стоя спиной ко входу, озирался по сторонам. Сзади донесся мерзкий звук, словно кто-то ногтям провёл по железной двери. Обернувшись, отметил, что света вновь не было видно в глазке.

Как завороженный, он желал взглянуть по ту сторону квартиры, приближая своё око к просмотровому оконцу. Тело его покрылось гусиной кожей. Волоски на всём теле приподнялись. Попутно в воздухе повис гнилой, затхлый, сырой запах. Из-за стеклянной линзы на него смотрел жёлтый глаз. Вонь усиливалась. Тим, объятый ужасом, застыл. Постепенно глаз поднимался, и через пару секунд все, что видел риелтор, — это жуткая улыбка. Улыбка дьявольская, состоящая из идеальных человеческих зубов. Белых и гипнотических, медленно трансформировавшихся в оскал. Существо за дверью усилило скрежет ногтей и через секунду издало адский рык…

Миссис Патрисия резко вскочила от крика своего мужа, раздавшегося в коридоре. Выбежав из комнаты, она испуганно закричала:

— Что случилось? — её муж лежал напротив входа, а над его телом на одном колене стоял человек в странных одеяниях.

Патрисия включила свет — дикий визг разнёсся вновь…

Тихая и спокойная ночь после шторма легла на Асбес. Работы по ликвидации урона прекратились. Высоковольтные провода, повреждённые и оборванные сильным морским ветром, заменены. Мусор, раскиданный по городу, собран и утром должен отправиться на пригородную свалку. Система водостоков справлялась с большим количеством дождевых осадков, но все равно её решили проверить на соответствие и готовность к возможному повторению событий. Службы города Асбеса отреагировали отлично и оперативно, обеспечив в том числе и помощь людям в частном порядке. Но пристань, пострадавшую от стихии больше всего, не успели разобрать от хлама, нанесённого туда непогодой. Разбитые лодки лежали сверху рыночных прилавков. Кучи водорослей с неприятным запахом заполняли практически весь пирс. Работы было много, и все сделать сразу было невозможно.

И в эту тихую, спокойную ночь Эндрю не суждено хорошо выспаться. Его разбудил телефонный звонок. Встав с кровати, детектив сонным шагом, пошатываясь из стороны в сторону, пошёл к телефону. Это был Пол Ньюмен, заместитель начальника полицейского департамента города Асбеса.

— Фримен. Извини за поздний звонок. У нас двойное убийство. Дом 12/3 по Грин стрит. Приезжай как можно быстрее…

— Хорошо, сэр, буду через пятнадцать минут, — сказал Эндрю сонным голосом, проводя рукой по волосам.

После короткого разговора он пошёл в ванную комнату. Освежившись, Фримен оделся, взял ключи от машины, кольт производителя Меньюфекчеринг Компани, стандартный шестизарядный револьвер тридцать восьмого калибра, черного цвета, в коричневой кобуре скрытого ношения, и отправился по указанному адресу.

Приехав на место преступления, обнаружил большое количество полицейских. Слишком необычно даже для убийства. Несмотря на запрет органов правопорядка, почти каждая дверь соседних квартир была приоткрыта с выглядывающими из-за них зеваками. Поднявшись на нужный этаж, он поздоровался с одним офицером, который допрашивал предположительно свидетелей. Не дойдя пару метров до нужной квартиры, Эндрю встретил Ньюмана. На нём не было лица. Человек, повидавший много грязного и мерзкого на службе в полиции, прошедший войну, сражаясь на передовой, был растерян и шокирован.

— Там страшная херня, — начал вводить детектива в курс дела. — На номер девять один один поступил звонок в половине второго. Соседи слышали жуткий крик. Говорят, что он был недолгий, но очень сильный. Потом всё стихло, они подумали, что просто домашняя ссора, а потом громко заработал телек, и они всё-таки решили вызвать полицию…

— Стены тут толстые. Значит, не врут: кричали громко. — Фримен и Ньюман зашли в квартиру. — Теперь понятно, почему недолгий… — сказал Эндрю, увидев всю жуть происходящего.

Картина, и правда, была кошмарная. Прямо перед входной дверью, в жилом помещении, находилось тело мужчины, прибитое к стене. Ноги не касались пола. Руки подняты вверх с углом примерно в сто двадцать градусов, пробиты ножами в ладонях, чуть ниже локтей и в области подмышек, строго симметрично и лезвиями вниз. Правого глаза у жертвы не было. Разрезанная полость живота была пуста, даже виднелся позвонок, с двух сторон которого под рёбра воткнуты пару ножей меньшего размера. Внутренностей покойного рядом не нашлось. Голова также пострадала. Череп был вскрыт. Но что больше всего ужаснуло детектива, так это надпись кровью над телом по окружности: «Добро пожаловать».

Из спальни тянулся кровавый след дальше по коридору. Детектив пошёл по нему, попутно осматривая гирлянды из человеческих внутренностей, развешанные по люстрам и картинам. Перед входом в студию на стене кровью была нарисована стрелка. Пройдя туда, Эндрю увидел такие же украшения. В центре комнаты, на диване перед телевизором, лежало тело женщины с разорванной шеей и вскрытой черепной коробкой. Стоял металлический запах свежей крови, попеременно сменяясь вонью внутренностей. В центре всего действия бегали три криминалиста, фотографируя и собирая улики. Фримен, прикрыв нос, отправился к выходу. За ним пошёл и Ньюман. Выйдя из квартиры, детектив сказал:

— Боже святы, что это за хрень! Я такого в жизни не видел и готов многое отдать, чтобы это забыть, — высказался он.

— Спенсор! Иди сюда, — крикнул Ньюман. — Рассказывай, что уже известно! — обратился он к прибежавшему криминалисту.

Стен, сняв респиратор, интригующим голосом начал:

— Эндрю! Приветствую! А чего ты не спишь? А… Тебя лейтенант вызвал. Чего-то я немного…

— Соберись уже и давай к делу! — крикнул Ньюман.

— Да-да. Пройдёмте, я все покажу. Тут, вообще, такая грязь, — возобновил свой отчет Стен. — Сначала кто-то напал на мужчину прямо перед дверью. И сразу убил, а через некоторое время, может, через минуту или раньше, его жена услышала какой-то звук. Она вышла из спальни. Включив свет в коридоре, увидела тело своего муженька, лежащее на полу. Не уверен, но скорее всего, часть внутренностей была уже вытащена из него. И в тот же самый миг на неё напали. Он разорвал…

— Он? Убийца был один? — перебил Ньюман.

— Да. Один. Но чертовки ублюдский персонаж, — продолжал криминалист. — Он разорвал горло женщине, не могу понять точно чем. Это было что-то острое, типа когтей. Или острых грабель. Он смотрел, как она корчилась от боли и истекала кровью. Потом наш маньяк прошёл на кухню, где взял ложку, железный молоток для отбивки мяса, все ножи, что нашёл, и одну металлическую миску…

— Миску? — переспросил его Фриман.

— Да… там дальше, вообще, такая жесть пошла, — продолжал Стэн. — Он пошёл к мужику и начал его потрошить, вытаскивать все оставшиеся внутренности и складывать с правой стороны от тела. После чего собирал мозги в миску. Потом он, кажется, отвлёкся. Наверно, услышал, как дверь у соседей хлопнула. Притих вроде как. Переждав момент, он начал создавать свою адскую композицию. Наш убийца очень сильно физически развит. Он поднял одной рукой тело, взявши за челюсть, а другой рукой начал прибивать его к стене. Затем руки — сначала одну, потом другую (свой рассказ Стен сопровождал жестикуляцией и интонациями, изрядно смущавшими полицейских). Потом наш псих принялся развешивать потроха по всей квартире и, когда они закончились, пошёл за добавкой. Взяв женщину за правую ногу, потащил к мужу. И тоже провёл операцию по пересадке органов из тела жертвы на репродукцию картины Джеймса Уистлера «Старый мост в Баттерси». Создав себе уютненькую атмосферу, он сел перед телеком и начал есть мозги.

— Ты это серьёзно сейчас? Звучит как полный бред, — сказал Эндрю усталым, недоумевающим тоном.

— Какие шутки! Возле дивана и была найдена миска с мозгами. И более того, он мозги женщины поедал прямо из ее головы. Но это только предположения. Ложка находилась в черепной коробке. Посмотрим по анализам. Но готов поставить пятьдесят баксов: в миске не будет следов женских мозгов.

— Спенсер, я не знаю, с чего больше ужасаться: то ли с того, что тут произошло, всего этого безумия, то ли с того, как тебя это заводит. Следы какие остались? — раздражённо, с неприязнью Ньюман обратился к криминалисту.

— Ничего. Волос нет, отпечатков тоже еще не нашли. Надежда на ложку. Возможно, слюна будет, да и ножи ещё не осмотрели. В лаборатории займёмся. Замки все целые, дверь на балкон была закрыта изнутри. Да и окна все заперты.

— А как он сюда тогда попал? Не бывает идеального преступления. Что-то должно быть. Камеры…

— Эндрю, завтра ты получишь полный мой отчёт, да и наши коллеги тебе предоставят полную информацию. Пока… что есть, то и рассказал… — разведя руками, ответил Стэн детективу.

Криминалист достаточно точно и подробно изложил информацию, которую получил с места преступления. Не было оснований ему не верить. Он очень хорошо знал свою работу, давно зарекомендовал себя как весьма серьёзный профессионал. Прекрасно ориентировался в брызгах крови, разбирался в баллистике. Знал ответы на многие вопросы, не связанные со своими прямыми обязанностями, но имеющие отношение к совершённым преступлениям. Закончив университет с отличием, он всегда выделялся на интеллектуальном поле от остальных… Хотя и был слегка маниакально-придурковатым болтуном.

Фримен и Ньюман, пообщавшись между собой о случившемся, удалились в третьем часу. Эндрю поехал домой. Завтрашний день должен был стать тяжёлым и изнурительным. Кошмарное событие этой ночи прибавило много работы и вызвало эмоциональную встряску негативного характера. Ещё неясность с поместьем Орлингс. Детектив был очень уставший. Отсутствие здорового сна, постоянные нервы и переживания… Трейси скоро явит их малыша. Казалось, эти три дня вытянут все соки, эмоции, морально и физически вымотают. Все это давило и угнетало. Эндрю устал, однако мысли о кровавом и ужасающем своими кошмарными подробностями деле не выходили из головы.

— Кто мог совершить такое? — этот вопрос нависал всю ночь. — Безумец? Нет! Маньяк и психопат. Какой наглец оставил послание? — детектив никогда не сталкивался с подобным бездушием. — Но способен ли человек со столь чудовищными отклонениями на такое хладнокровие? Убив двоих, так надругаться над телами, поедая мозги, смотря телевизор… — в голове это не укладывалось. Завтра слухи разнесутся по всему городу. Выйдут свежие газеты, весь Асбес будет знать про злодеяние, произошедшее на Грин стрит. Конечно, журналистам, скорее всего, не удастся узнать все подробности. Это хорошо. Зверь, совершивший преступления, хотел заявить о себе. Нужно приложить все усилия для предотвращения этого. Возможно, завтра будут готовы результаты по экспертизе. Нужно пообщаться с наёмными работниками покойных. Может, они что знают…

На следующий день газеты вышли с заголовками: «Бойня на Грин стрит», «Ночь кровавого безумия». Их продавали в каждом киоске, книжном магазине. Давно такого ажиотажа не было. На каждом углу люди держали свежую прессу с жуткими названиями на первой странице. Рассказы о жестоком убийстве, к счастью, не имели точного описания, однако в них находились яркие подробности, о которых журналисты не могли узнать, если только полицейские, несмотря на запрет и тайну следствия, слили информацию ушлым писакам, прибывшим на место преступления спустя час после сотрудников органов правопорядка. Кто-то из жителей был напуган, другие были уверены как минимум в преувеличении ужаса, и встречались скептики, полностью отрицавшие произошедшее. Но то, что весь Асбес обсуждал прошлую ночь, очевидно. Дело об убийстве на Грин стрит получило большой общественный резонанс.

Глава V

Тем временем в городе Рейнсвил профессор Оскар Кантратис пришёл на работу в свой выходной. Вечером ему позвонили по поводу письма, пришедшего в университет на его имя; отправитель — Стэн Спенсор. В конверте лежали те самые фотографии с символами, вызвавшими нездоровый интерес у молодого криминалиста. Да и самому Кантратису было интересно: не каждый день к нему обращались с просьбой перевести или посмотреть что-то старое.

Открыв свой кабинет, он сразу же пошёл к рабочему столу, где его ожидал конверт, оставленный вчера его лаборантом. Поставив свой портфель, Кантратис сел в кресло, достал канцелярский нож и открыл присланный конверт. Не всматриваясь в символы, профессор сразу вошёл в ступор. Спенсор не рассказал, где и при каких обстоятельствах он взял эти снимки. Перед глазами была фотография гроба с надписями непосредственно на нём. Интерес мгновенно возрос, оставив позади предрассудки. Кантратис с восторгом принялся рассматривать все фото.

Орнамент, нанесённый на мрачный объект, очень странный и не встречался прежде. Аккуратно вырезанный на древесине, свидетельствовал о неспешной работе, а также о профессионализме. Чёткий контур, ясность и читаемость. Символы, залитые неизвестной субстанцией. Она напоминала то ли стекло, то ли смолу светло-бирюзового цвета. Самый центральный знак был узнаваем, но профессор не мог вспомнить, где его видел. Точно понятно: это печать, магический символ, обозначение которого явно встречалось Оскару. Нужно порыться в личной библиотеке. Там есть ответ.

Собрав фото обратно в конверт, он скорее отправился домой, где ждал кот Биск и решение головоломки. Держа путь к квартире, профессор думал о наборе букв и цифр по периметру объекта. Они написаны на латыни, язык знакомый и не особо сложный, однако слова, нанесённые вразброс и не имевшие смысла, требовали подробного анализа.

Кантратиса встретил рыжий мохнатый комок, громко урча и приветливо гладясь о ноги своего хозяина, но вдруг он отскочил, как ошпаренный, что очень удивило Кантратиса. Он давно не видел резкой перемены настроения питомца. Профессор снял обувь и пошёл в свой кабинет. Положив конверт на стол, принялся искать нужные книги в своей коллекции. Обложившись оккультной и религиозной литературой, а также словарями мёртвых языков, он занялся работой. Как выяснилось позже, вовсе не простой.

Казавшиеся знакомыми, буквы латинского языка вовсе не являлись таковыми. Причудливое написание меняло в корне весь смысл. Кантратис вспомнил, где он их видел, — копии рукописной книги, толщиной с кулак, историка Амадеса Атти, исследователя времени, родом с северных пустынь Азии, посетившего три континента, собиравшего информацию о всех загадочных и таинственных древних культах, мифических языках, записывая исторические сводки, расшифровки и свидетельства тайных организаций. Судьба привела его в центральную часть Карпатского хребта, где впоследствии и были найдены записи. Сам же Амадес Атти исчез; по слухам, сошёл с ума и сгинул в густых лесах.

Научное сообщество всерьёз не восприняло эту находку, обнаруженную в восемнадцатом веке, признав в ней не серьёзный труд, а всего лишь сборник мифов и легенд, художественный вымысел, написанный путешественником. Однако были и те, кто рассмотрел в этом труде более важный жанр. Про самого Амадеса Атти информации в книге мало, все записи велись на разных языках: китайском, латыни, а также монгольском. Присутствовали главы и на арабском, и на крайне редком языке Долуо.

Все это свидетельствовало о беспрецедентной грамотности создателя столь обширной работы. Саму же книгу датируют пятнадцатым веком н.э. Помимо записей, в ней присутствуют разнообразные символы, рисунки оккультных печатей, древние знаки, используемые различными народами для зашиты от тёмных сил или же контроля на оными.

В одной из глав Кантратис и нашёл необходимую информацию. Она повествовала о стародавнем и малоизвестном культе «Ловцов теней», первое упоминание о котором берет своё начало со времён древнего Вавилона; они изучали темные науки, искусство контроля и владения древней и зловещей силой — управления дьявольскими тварями во благо своих интересов. С распадом империй и государств примыкали к новым, получая защиту, неприкасаемость в обмен на свою верность. Скрывая свои настоящие цели, обманом получали необходимый доступ к древним артефактам и знаниям, вербовали людей, убивали неугодных, обогащались и укрепляли свою власть, будучи незаметны и невидимы.

Одно из упоминаний свидетельствовало об успешном внедрении в Христианскую систему времён Святой инквизиции. Когда лучшие борцы с еретиками заманивались в культ «Ловцов теней», они становились агентами на службе древнего общества. Но на этом их работа не заканчивалась. По легендам и редким свидетельствам, им даже удалось связаться с темными, древнейшими силами, существовавшими с начала времён. Установив контакт, они создали особый язык для взаимодействия миров людей и темных сущностей. В основу был заложен древний аккадский язык, но со сменой эпох менялся вместе с культурой и миром, в котором существовал культ, переродившись в диалект — хтранху, в основу которого легла латынь. Но как писал Амадес Атти, сила его заклинаний не поменялась, лишь произношение стало более современным.

Сами члены культа называли его языком нечистых. Написания похожих букв, но под другим углом или вовсе перевёрнутых, большое количество согласных придавали грубое звучание и трудное прочтение. К примеру, указывается имя часового, смотрителя врат смерти Нтжаргн. Кошмарное бесформенное существо, тело которого напоминало червя, вытянутого вверх, покрытого множественными язвами, из которых сочился мерзкий жёлто-молочный гной. Верхняя часть твари, отдалённо напоминающая голову змеи, покрыта сотней желтых глаз с тонкими вертикальными зрачками. При контакте с человеком он имел способность принимать форму глубинного страха заблудшего путника. Амадес Атти подробно описывал все байки и слухи, услышанные им, рассказы старцев и местных колдунов.

Вскоре профессор Кантратис на одной из страниц увидел зарисовку некой печати, в точности повторяющую изображение на фотографии гроба. Не успев обрадоваться такой удачи, профессор дёрнулся от громкого, дикого крика кота, доносившегося из другого конца квартиры.

— Биск, ты чего кричишь, — он встал и отправился на зов; зайдя на кухню, профессор увидел, как его любимец смотрел в угол комнаты, окутанной тенью.

Кот, взъерошенный и распушившийся, замер, стоя на четырёх лапах, шипя и протяжно рыча. Робкими, крохотными шагами он неуверенно пятился назад, не переставая издавать тревожные звуки. Кантратис подошёл к испуганному зверю, взял на руки так, что передние лапки и голова разместились на его плече. Ласковым голосом начал успокаивать Биска, но тот по-прежнему был взлохмачен. Профессор пошёл обратно в кабинет, но кот снова начал шипеть. Он увидел, как тень уходящего человека осталась на месте, неподвижно смотря на отдаляющихся хозяев квартиры.

Вернувшись к работе, Кантратис положил рыжего друга себе на колени и продолжил рассматривать нужную картинку. На левой странице разворота книги был нарисован символ, идентичный изображенному на фотографии гроба. Такие же надписи с точными контурами и пропорциями. Правая же сторона была исписана мертвой латынью. В верхней части твердой рукой, но слегка неразборчиво нанесена надпись: «Sigilium Praasidium». Ниже было описание: «Магическая печать, защитная символика от тёмной силы». Она использовалась для задержания злого духа в человеческой плоти либо запирания некой тёмной материи в ловушке, капкане для предотвращения проникновения в людской мир, «…ибо беспрецедентно беспомощен он перед силой другой вселенной».

Древний культ, заключивший союз с ужасающими тварями, создал печати силы. Взамен Тьма потребовала что-то столь ужасное, запредельное и крамольное, о чем узнать было невозможно; только дрожащие свидетели, пропадавшие без следа, лишь упомянув о кошмарных договорённостях…

Отвратительный скрежет, раздавшийся где-то сверху в квартире, вновь отвлёк профессора, заставив его вздрогнуть. Встав со стула, Кантратис, думая о происхождении мерзких звуковых вибраций, решил пройтись по своему жилью.

Квартиры по бокам пустуют, соседка снизу — в гостях у детей и должна вернуться на следующей неделе. Странно, наверху никто не живёт… Мансарда, находящаяся этажом выше, давно заброшена и закрыта на тяжёлый навесной замок. Там раньше жил музыкант, лет так тридцать назад. Потом он пропал, говорят, просто переехал в другой город, и с тех пор никто не поднимался туда. Разве что это санобработка, но время уже позднее, да и выходной день как никак.

Вновь раздался этот звук, ещё громче и пронзительней, профессор быстрым шагом вернулся в кабинет, прислушиваясь и прерывая дыхание. Сделав несколько шагов к рабочему столу с дневником мрачного содержания, Кантратис услышал тот же жуткий скрежет. Замешкавшись, мужчина двинулся к входной двери, дабы подняться на этаж выше и узнать причину, его потревожившую. Закрыв квартиру, начал шагать по старым ступеням, вслушиваясь в пустоту. Как и предполагалось, мансарда была под стражей большого черного замка. Профессор попытался увидеть что-то в дверных щелях, но лишь безжизненная темнота смотрела на него с той стороны.

Тогда он решил прислушаться, прислонив ухо к полумёртвой двери, обшарпанной и потрескавшейся. Скрежет металла о стены, донёсшийся в тот же миг, отдёрнул старика. В этот раз звук исходил снизу, ударяя лёгкими вибрациями по ногам. Кантратис, поскользнувшись возле перил, но удержавшись за них же, быстро-быстро помчал к своей квартире. На лестничном пролёте он услышал кошмарный, душераздирающий крик своего кота. Биск никогда не издавал столь истеричные и в то же время жалкие вопли. Звуки безысходности, призывающие на помощь и к спасению. От растерянности и волнения Кантратис не смог с первого раза попасть ключом в щель замка. Судорожно и суетливо все же ему удалось сделать это, несмотря на крики и скрежет Биска, неизменно отвлекавшие кошатника.

Раздался сильный взрыв, походивший скорее на рык мифической твари. Профессор припал к полу лестничной клетки. Из-под двери начал валить густой дым вместе с мучительным плачем пушистого сожителя. Дверь не открывалась, ключ заклинил на полоборота и никак не поддавался. Профессор начал задыхаться, с той стороны чувствовался жар огня, быстро распространяющегося по квартире. Кантратис не думал ни о чем, кроме своего любимца, постепенно все тише и тише призывавшего на помощь. Слёзы медленно начинали скатываться по обильно украшенному морщинами лицу.

Изо всех сил пытаясь провернуть ключ, Кантратис сломал его. Тогда он начал кричать и звать на помощь, сильно дёргая дверь вперед-назад. Измученный, страдающий, в слезах, старик не сдавался. Пытаясь выбить дверь, он вывихнул плечо, при этом не чувствуя боли, бил и бил по металлической преграде. Звук задыхавшегося Биска постепенно сменился сиренами пожарных машин. Вновь и вновь ударяя по замку, профессор не бросал попыток проникнуть внутрь, пока ручка держала нагрузку.

Ругаясь и крича, несчастный толкнул дверь еще раз изо всех сил. И она распахнулась с такой силой, что могло показаться, будто вместе с ним на дверь навалилось несколько взрослых сильных мужчин. Дым заволок моментально всю лестничную клетку. Надышавшийся угарным газом, профессор с порога рассмотрел еле живого кота, еще находящегося в сознании. Хозяин взял Биска на руки, в дали коридора привиделся тёмный силуэт человека в черном плаще, с шляпой на голове и горящими глазами. После чего этот ореол развеялся дымом, а пылающие ока сменились ручками платяного шкафа.

Заворожённого профессора в эту же минуту схватил пожарный, вытащив счастливчика на воздух к приехавшим медикам. Пожар, начавшийся неожиданно и стремительно распространившийся по всей квартире, забрал и развеял в пепле все, что было дорого, необходимо, памятно и нажито за долгие годы, унеся в том числе и уникальную книжную коллекцию с редким дневником, хранившим разгадку мрачной и злострастной тайны запечатанного гроба. Но мысли Кантратиса были не об этом. Пройдя через короткую, но грузную стезю потрясений, думал он только о том кошмарном силуэте и о том, что предшествовало его появлению. Глубоко в себе профессор верил своим глазам, но рациональный мозг искал полное опровержение мыслей и догадок перепуганного пожилого мужчины.

Глава VI

Стэн Спенсор, находясь в центральном полицейском департаменте города Асбес, проводил криминалистическую экспертизу по делу на Грин стрит. В окно уже давно пробивался лишь свет фонарей, преломлявшийся сквозь мокрое стекло, покрытое каплями скупого дождя. Время перевалило за полночь, и в подвале здания, где и находилась лаборатория, не осталось людей. Как по часам, Стэн захотел перекусить. Его желудок намекнул на это, издав громкий звук.

— Надо бы кинуть в себя какой-нибудь вкусной дряни, — сказал вслух и, неспешно протирая глаза рукой, он встал из-за своего стола.

Потянувшись и зевая во весь рот, Стэн пошёл по давно знакомому маршруту: до автомата с чипсами, конфетами и шоколадными батончиками. Криминалист вздрогнул от холодка в коридоре. Рукотворные катакомбы мрачного вида вели через весь этаж до лифта. Стены бледно-голубого цвета, тусклые и запыленные, всем своим пошарпанным видом угнетали и навевали тоску. Унылые и редкие потолочные лампы, разнося звонкий щёлкающий звук, периодически мигали, дополняя и без того жуткую картину, напоминающую кадры из фильмов ужасов семидесятых годов: коридоры заброшенных психиатрических больниц, нежели полицейский участок. Криминалист, пройдя половину пути, услышал звук лифта, опускающегося вниз.

— Кому-то что-то надо опять? — проворчал себе под нос, продолжая идти. — Телефонного звонка не было от начальства — значит, не срочное дело.

Стэн стал напротив лифта. Раздался стук остановленной лебёдки. Спустя три секунды двери открылись, показав пустую кабину с погасшим освещением. Лишь кнопки этажей подсвечивались тёплым желтоватым цветом. Посмотрев разочарованно-пренебрежительным взглядом в темноту, Стэн сделал шаг и вошёл в лифт. Двери закрылись, при этом издав, как заметил криминалист, слишком громкий звук. Могло показаться, что кто-то с той стороны ударил по дверям, однако это невозможно. В подвале не было людей.

Выбрав с трудом третий этаж, единственная кнопка которого не горела, Стэн выругался, больше с расстройства, нежели с ненависти. В то короткое время, проведенное в замкнутом пространстве при подъёме, криминалист почувствовал прилив неприятного чувства, словно кто-то находился с ним в лифте. Ощущение взгляда в спину усилилось, как только пробежало чьё-то дыхание возле левого уха. Вздрогнув, Стэн резко обернулся — в этот момент двери лифта открылись. Свет загорелся. Отражение в зеркале — единственный попутчик, оказавшийся в небольшой кабине. Списав свои ощущения на усталость, повернул налево, где в пятнадцати шагах от него ждал автомат с вкусностями. Подойдя к нему, Стэн взял пару шоколадных батончиков и незамедлительно отправился обратно в свою небольшую лабораторию.

Но когда криминалист подошел к лифту, его вновь пронзило недавно испытанное чувство. Кабина подъёмника находилась на этаже. Оглянувшись по сторонам, он нажал на кнопку вызова и принялся ждать. Думая обо всех событиях, произошедших за короткий временной промежуток, Стэн, будучи крайне впечатлительным человеком нездорового любопытства, наполнял свой разум темными воспоминаниями — ужасными картинами убийства, увиденными им накануне. Кровь и выпотрошенные тела начали пугать. Не мерзостью и маниакальностью, а неизвестностью и неотвратимостью. Жестокость и боль — чувства, в прошлом неведомые и чуждые одинокому фанату работы, через усталость и восприимчивость начали проникать в мозг.

Лифт открылся, свет в нем горел и не моргал, но то, что Стэн увидел, очень сильно озадачило, даже напугало. В центре зеркала была прикреплена фотография со слегка обгоревшими краями, одна из отосланных профессору Кантратису, с запечатлённой на ней крышкой гроба. Стэн зашёл в лифт и взял в руки фото. Рассматривая и вращая его, криминалист почувствовал резкий жар, мгновенно окутавший его. Ладони покрылись влагой, тело начало обильно потеть. Не успев произнести:

— Что за…, — он дёрнулся.

Лифт стал опускаться. Через мгновение двери открылись на уровне подвала. Стэн поспешно выскочил, на миг зависнув перед подъёмником, потом быстрым шагом двинулся через мрачный коридор с по-прежнему трещащей лампой в свой кабинет. Положив фото в карман, оглядываясь назад, он ускорил движение и услышал звук открывающихся дверей лифта. Так происходило несколько раз. Напуганный неизвестностью, он почти прошёл этот казавшийся бесконечным коридор. Обернувшись напоследок, на финише своего пути, Стэн застыл. Подобно древнегреческим скульптурам, он замер в позе бегущего человека: левая нога опиралась на пятку, задавая фронтальное движение, правая отталкивалась носком. Руки, направленные вниз, были согнуты в локтях под девяносто и стадвадцатиградусным углом. Стэн увидел размытую фигуру человека в странном и потрёпанном старом одеянии. Широкий плащ темного цвета с выступающими манжетами поношенной блузы, старомодная шляпа с широкими полями. Более точно ему не удалось ничего рассмотреть: жуткий незнакомец, как только показал себя, неторопливо вошёл в открытый лифт с характерным звуком для цокающих каблуков.

Ошарашенный криминалист оставался на месте ещё пару секунд, находясь в состоянии какого-то ошеломления, но потом собрался с силами и смог побороть ступор. Бросив шоколадные батончики в сторону, бегом ринулся в свой кабинет, в частности к телефонному аппарату фирмы «БЕНКС». Добравшись до него, Стэн судорожно начал набирать код приемной. С первого раза ему не удалось: руки дрожали, промахивались мимо драгоценных кнопок. У Стэна в голове рисовалась картина жуткой клыкастой улыбки. Как только глаза на мгновение закрывались, сразу возникал оскал с получеловеческими зубами цвета свежего снега и жидкостью бледно-алого оттенка, сочившейся сквозь. Но криминалисту ничего подобного видеть не приходилось. С каждым морганием адская пасть все ближе и ближе подбиралась к нему.

Определенно чувствовался чей-то взгляд, необычный, жуткий. Взгляд хищника на добычу? Да, это уже ближе, но все равно не то. Взгляд охотника на жертву? Стэн ощущал присутствие другого, жестокого и кошмарного, чего-то не присущего человеку, безобразного по своей природе — дикого зверя, не голодного физически, но голодного душевно. Он чётко улавливал импульс жажды крови. Однозначно то чудовище с Грин стрит, «работой» которого криминалист имел ошибку восхититься, сейчас находилось с ним на одном этаже. Да ещё фотография в кармане задавала дополнительные вопросы, ответы на которые уже не хотелось знать.

Бросившись к лестнице после многих попыток дозвониться в приемник, Стэн остановился перед металлической решётчатой дверью, служившей дополнительной безопасностью при попытке побега заключенных на временном содержании и ограждением от проникновения третьих лиц на территорию отдела криминалистики. Подняться по ней было невозможно: все закрыто на ключ, хотя в непогоду дверь всегда оставляли распахнутой.

Оставался лишь один путь — лифт. Это отрезвило Стэна. Он вернулся в кабинет и взял в столе свой личный шестизарядный револьвер, о котором уже успел позабыть. Проверив на наличие патронов, прикрепил к ремню с помощью кожаной кобуры. Все это время криминалиста сопровождало чувство слежки и какие-то еле слышные скрежеты неизвестного происхождения. Подкравшись к коридору, он аккуратно выглянул из-за угла, всматриваясь в другой конец. Лампа по-прежнему трещала, а проклятый лифт так и не переставал хлопать дверьми. Жуткого незнакомца, впрочем, не было видно.

Еле слышно, на согнутых ногах, Стэн шёл по прямой, оглядываясь, внимательно вслушиваясь в звуки. Пройдя половину пути, он услышал, что внезапно взбесившийся лифт перестал бить дверьми. Стэн достал револьвер. Это добавило немного уверенности, но не успокоило полностью возбуждённого и напуганного криминалиста. Он по-прежнему тяжело дышал, ожидая кого-то увидеть при входе в кабинку. Добравшись до цели, судорожно стал нажимать на кнопку вызова:

— Ну же! Открывайся!

В дверной щели появился обнадёживающий свет. Створки начали открываться, но Стэн снова оцепенел: обострившимся слухом уловил, что звук неисправной лампы пропал. Его сменил стук каблуков мужских сапог, стремительно надвигающихся со стороны кабинета. Вскинув револьвер в направлении цоканья, он громко закричал:

— Стой!

Темный силуэт в плаще и в шляпе бежал к нему, быстро преодолевая расстояние. Раздались выстрелы, за счёт замкнутого пространства они оказались безумно громкими. Наверняка весь полицейский департамент их услышал. Всадив две пули из пяти выпущенных в кого-то или во что-то, Стэн влетел в лифт, нажимая все возможные кнопки, держа пистолет в сторону открытых дверей. Они начали закрываться предательски медленно.

— Все позади? — подумал Стэн, но вдруг в кабину через незакрытую дверь просочились две руки с мерзкими, трупными ногтями гнойно-зелёного цвета. Распахнув лифт, кошмарный силуэт дал рассмотреть себя лучше. Та самая улыбка смерти в этот раз предстала перед Стэном не в воображении. Яркие глаза убийцы смотрели точно в душу криминалиста.

— Здравствуйте мистер Спенсор… — холодным голосом сказал ему ужас в шляпе, после чего прыгнул в лифт — раздался последний выстрел…