До гончих псов

Александр Леонтьевич Марусев

Дорогой мой читатель, в этой моей книге ты увидишь иной, чем ты привык видеть своими глазами, мир. Увидишь его, как вижу я. Желаю тебе в этом путешествии не напугаться, не позлорадствовать, а понять и подружиться со мной. Добро и любовь – вот что она несёт в твою душу.

ЛЕТИ

Дыши этой спелой жизнью,

Роняющей листьев мелочь,

Хранящей твоих историй

Высокие небеса.

Когда ты взлетаешь, сизый,

Неправильно, неумело,

Несущийся, косо, скоро,

Я вижу твои глаза.

Я в них отражаюсь эхом,

Весёлым каким-то, верно

На фокусном расстоянии

Должен таким и быть.

Лети же, мой неумеха,

Над листьями льющим сквером,

Над инеем бьющим янем,

Над небом, пожравшим быт.

Лети! Здесь зима завертит

Голодных, холодных, сирых,

Своих, не живущих летом,

Бессмысленных голубей.

В трубе засифонят черти,

О том, что не стало мира,

Да, и по всем приметам —

Не будет уж, хоть убей!

Конечно, всё это враки —

И, будет мне божья воля —

Теперь пережду, но, ты-то

Лети и не жди зимы.

Дела мои архи-архи,

Как поиски монополя —

Куда ни пойду — закрыто,

Кому ни звоню — не мы!

Лети! К голубиной стае

Какой-нибудь прибивайся.

Поди и они хоть редко,

Но всё же летят на юг!

А здесь индевелой стали

Просторы зима покрасит —

Плохой из неё Эль Греко.

Лети, мой крылатый друг!

Лети или падай в штопор,

И грудью пробей дорогу,

Чтоб из неё кораллом

Горячим струилась ветвь.

Ковчег я уже подштопал…

Лети, купол неба трогай!

Пока не повеет талым.

Пока не увидишь свет!

Сон 4

Она вошла петлёй змеиной,

Шипящим ядом, страшным злом,

Хвостом, как-будто пуповиной,

Болтая гибко за узлом!

На шее затянувшись ловко,

Два раза дёрнувшись в надир…

И я спросил её: — Верёвка?

Тебя послал в награду мир?

О смерти я ещё не думал!

Зачем ты горло давишь мне?

Жестоковатый, право юмор —

Ползи и передай жене:

Я ни за что в окно не выйду,

Я не повешусь, не сопьюсь;

Не сымитирую для виду,

И, вообще, опять женюсь!

Я буду жить ещё столетье,

Чертить и строить, пиво пить,

Дождусь когда у Федьки дети

Своих детей начнут водить!

Ах, внуки — правнуков… ну, ладно…

Я это выучу потом!

И спрячь клыки с змеиным ядом…

Ну, чёрт—те знает, что за сон!

Полынья

Луна подвешена на ветвь.

Река шлифует побережье,

Душа как раненый медведь,

Не сможет жить такой как прежде.

И разделяющей реки

Искрятся снежные откосы.

И непомерно глубоки

Непрозвучавшие вопросы.

Когда ещё поставит лёд

Мороз, скрипучее забвенье!

И полынья нас где-то ждёт,

Последней точкою на вене.