Письма внуку Ване

Александр Левинтов

Родители заняты воспитанием детей, дедушки и бабушки – просвещением внуков. И то, и другое – важнейшие составляющие образования, предваряющие учение и обучение. Письма своему внуку Ване философ Александр Левинтов писал в течение нескольких лет. Сочиняя письма, он думал о своём legacy, наследии. Не о том, что мы оставляем после себя внукам, а о том, что внуки возьмут и воспримут как наследие от нас.Эта книга подарок Ване к первому в жизни десятилетию.

Про пионерлагеря

Люди немного похожи на медведей: медведица на зиму устраивается на спячку не одна, а со своим годовалым медвежонком. Она рожает другого медвежонка, совсем маленького, с варежку, в берлоге, во сне, в феврале-марте. Когда они выползают втроём из берлоги в начале марта, медведица очень голодна. Она отправляется на поиски пищи, оставляя малыша на попечение старшего медвежонка, пестуна.

У слова «пестун» есть два однокоренных слова: пастух и пастор — они не кормят, но воспитывают, пестуют.

В русском языке слово «ребёнок» означает «работник» — с 4—5 лет ребёнок уже помогает по дому: пестует малышей, убирается, следит за чистотой и порядком. Раньше в семьях было много детей. Они часто болели, голодали, умирали, о них мало заботились — они сами заботились о себе и друг о друге, выживал всегда сильнейший.

С точки зрения истории люди начали заботиться о детях совсем недавно. Первый в мире киндергартен открылся в Германии только в 1840 году, менее 200 лет тому назад. Тогда же возникла детская медицина, педиатрия, детская система воспитания, педагогика, и детская психология: всё это — достижения немецких и швейцарских учёных и гуманистов. Помнишь в Пухайме улицу Песталоцци? Мы часто гуляли по ней, когда ты был совсем маленький. Песталоцци — знаменитый швейцарский педагог, в Цюрихе ему поставлен памятник в самом центре города.

А в начале 20 века замечательный канадский писатель Сеттон-Томпсон придумал детское скаутское движение. Он писал очень интересные рассказы про зверей Северной Америки: гризли, волков, лис, кроликов, одичавших лошадей мустангов. Это — гордые, свободолюбивые звери, вызывающие уважение и восхищение. Скауты — искатели, разведчики, они живут в палаточных городках, ходят в походы, собирают минералы и гербарии, изучают природу и помогают ей, если она нуждается в их помощи. Наверно, эти ребята были первыми экологами на Земле.

А в России?

А в России сто лет назад, в 20-е годы появились пионеры (наша версия скаутов), пионерские лагеря и летние дачи для детей киндергартенов. Дело в том, что в России тогда (да и во многие другие времена) было очень голодно. Считалось, что за городом дети отъедятся, хотя деревни голодали и были гораздо беднее городов, но резон в этих дачах и лагерях, конечно, был — за городом, особенно в лесу, полно диких ягод и грибов, орехов и других плодов, вкусных и полезных растений. Кроме того, за городом всегда чистый воздух и чистая родниковая вода, а это, как ты знаешь, очень важно для здоровья.

Ленинград, где наша семья прожила пять лет, был очень голодным городом. Поэтому наш детский сад, киндергартен, на всё лето выезжал за город, на дачу.

Я помню отчётливо один эпизод.

Раннее утро, пока все спят, я встал, чтобы собрать малину, которой много росло вокруг нашей дачи. Дача располагалась на высоком длинном холме. Теперь мы с тобой знаем, что это — форма моренного рельефа, друмлина, оставленная нам ледником. Далеко впереди и внизу открылось озеро. С куста на меня посыпалась обильная роса, и я вспомнил стихотворение Ивана Никитина (у нас в семье его очень любят) «Утро», которое мне очень нравилось и которое я сходу запомнил (и помню до сих пор!):

Звёзды меркнут и гаснут. В огне облака.

Белый пар по лугам расстилается.

По зеркальной воде, по кудрям лозняка

От зари алый свет разливается.

Дремлет чуткий камыш.

Тишь — безлюдье вокруг.

Чуть приметна тропинка росистая.

Куст заденешь плечом — на лицо тебе вдруг

С листьев брызнет роса серебристая.

Потянул ветерок, воду морщит-рябит.

Пронеслись утки с шумом и скрылися.

Далеко-далеко колокольчик звенит.

Рыбаки в шалаше пробудилися,

Сняли сети с шестов, вёсла к лодкам несут…

А восток всё горит-разгорается

Птички солнышка ждут, птички песни поют,

И стоит себе лес, улыбается.

Вот и солнце встаёт, из-за пашен блестит,

За морями ночлег свой покинуло,

На поля, на луга, на макушки ракит

Золотыми потоками хлынуло.

Едет пахарь с сохой, едет — песню поёт;

По плечу молодцу всё тяжёлое…

Не боли ты, душа! отдохни от забот!

Здравствуй, солнце да утро весёлое!

Я, пятилетний мальчуган, стоял, восхищённый, поражённый, тронутый, очарованный, шептал эти стихи, а потом заплакал: «всё правда, и мир прекрасен, и я жив». Никогда мне не было так хорошо и легко на душе, и я был глубоко-глубоко счастлив. Через два месяца мне исполнилось пять лет. Мы, тогдашние дети, всё время болели, поэтому мы о жизни думали странно: не сколько нам ещё предстоит прожить, а сколько мы уже прожили, и нам казалось, что самое главное мы уже прожили.

Потом мы, как ты знаешь, переехали в Тамбов, через год мои старшие сёстры уехали в пионерлагерь, а я кричал и плакал, что тоже хочу в пионерлагерь, меня смогли успокоить только одним: пообещав, что на следующий год я непременно поеду, на все три смены, то есть на три месяца, на всё лето.

Конечно, я хорошо помню этот тамбовский пионерлагерь в Новой Ляле (смешное название, правда?), но там не было ничего, что было бы интересно для тебя.

А потом мы вернулись в Москву

Московские пионерлагеря

Начиная с 1954 года, я пять раз выезжал на всё лето в подмосковные пионерлагеря, каждый раз в разные. Однажды, в 56-ом году, я оказался в спортивном лагере: нас готовили для торжественной церемонии открытия в Москве стадиона в Лужниках, главной спортивной арены всей страны.

А после 8-го класса мы поехали во Владимировскую область, под Собинку, сами построили школьный палаточный туристический лагерь (каждая палатка устанавливалась на помосте, прибитом к сваям) и прожили там всё лето. Всё делали сами: готовили еду, убирали территорию, проводили соревнования, а также купались, загорали, играли в футбол и волейбол, ходили в походы с ночёвкой, помогали соседнему колхозу. Я тогда впервые в своей жизни сам сложил печь — её потом не могли сломать даже ломами. И с тех пор меня всегда приглашали ставить печки в школьных турлагерях.

Есть такая очень смешная комедия «Добро пожаловать или посторонним вход воспрещён». Непременно посмотри её: обхохочешься и заодно узнаешь, что такое пионерлагерь — там всё правда.

Я и в школе-то не любил дисциплину и несвободу, а уж в пионерлагере!

Там было много неинтересных, но обязательных дел, например, сон после обеда, который назывался довольно дико — «мёртвый час» (иногда, правда, говорили «тихий час»). Спать днём? — я, что, — маленький? И мы тайком убегали купаться, или в лес, за грибами-ягодами, или на рыбалку, или просто лазали по деревьям. От всяких сборов и прочей скукотищи я тоже умел ловко увиливать: договаривался с друзьями, а те врали пионервожатой:

— Левинтов к зубному врачу пошёл

— Левинтов в библиотеке готовит доклад

— Левинтова начальник лагеря вызвал

— Левинтов на кухне дежурит

Или ещё какую-нибудь муру придумывал. Кстати, на кухне я любил дежурить, особенно чистить картошку, а заодно смотреть, как готовят еду на такое огромное количество ртов. Есть такое пионерлагерно-солдатское правило: «подальше от начальства, поближе к кухне». В лесу наберёшь грибов или наловишь рыбы в реке, отнесёшь на кухню, а тебе — что-нибудь да перепадёт за это. Вечером обычно оставался компот или кисель — хоть запейся. И хлеб обычно оставался. Огромные батоны разрезали вдоль, натирали чесноком, поливали постным маслом и поджаривали слегка в духовке: вкуснотища! Я уже взрослым, в Америке, узнал, что гарлик-бред, чесночный хлеб — даже в ресторанах подают.

Конец ознакомительного фрагмента.