З.Л.О.

Александр Кельдюшов, 2021

Роман о Чернобыльской Зоне. Повествование о сталкере-одиночке, враждующем со всеми группировками Зоны, отказывающемся от признания Зоны и в конце осознавшем: что бы он ни делал – это было во имя процветания Зоны.

© Кельдюшов Александр, 2021

© Интернациональный Союз писателей, 2021

Родился в 1972 г. в пос. Клюевка (Бурятия).

В 1998 г. окончил Московскую государственную академию физической культуры. С 2001 по 2019 г. работал в вузе начальником отдела службы безопасности.

С 2016 г. член Интернационального Союза писателей.

Стиль творчества — психологические триллеры.

Публикации: сборники рассказов «Охотники за призраками» (1996), «Я несу вам мир» (2008), романы «Медведица» (2010), «Отчуждение» (2011), «3. Л. О.» (2012), афоризмы «Кладезь мудрости дурака» (2013), She-bear («Медведица» на английском языке в серии «Библиотека премии Набокова», 2016), «Медведица» (в сериях «Писатели русского мира», «Русский национальный бестселлер», 2019).

В 2019 г. награжден благодарственным письмом за выдающийся вклад в российскую и мировую культуру и медалью в Государственной думе РФ.

В том же году награжден дипломом «Писатель года».

Лауреат Международной премии по литературе им. Кафки за крупный вклад в российскую (мировую) литературу.

Сайт автора www.keldushov.ru

Глава 1

Он шел по залесью широким охотничьим шагом, вернее, волчьей походкой. Сто метров шагал, сто метров бежал. И так уже прошли сутки. Он торопился, необходимо было успеть до Выброса добраться до своей берлоги. Такой маленький бункер, скрытый среди ядовитой полыни, вход в который знал только он. Вернее, о самом военном объекте знали все. Но вот о том, что в километре находился обособленный командный пункт, — только он. Его местонахождение открыл ему Доктор. Откуда тот про него прознал, неизвестно. Да ему и неинтересно. Главное — он был, и чужой в него проникнуть не мог: ни монстр, ни человек. Против монстров он установил перед люком растяжки из гранат и противопехотные мины. Против людей — хитрые артефакты, отводящие глаза, о существовании которых также подсказал Доктор. Да и аномалии помогали, которых в данной местности было более чем предостаточно. Жарница, головомойка, разрыв, давилка, разметайка — и это не полный всех их перечень. Одни были видимыми, другие — невидимыми, третьи — осязаемыми, четвертые вообще ничем нельзя было обнаружить, даже ПК. И лишь он знал, как их миновать. Это была шарада шагов в строгой последовательности, опять же, открытый Доктором секрет. Только было странно, почему они не меняли месторасположения после каждого Выброса. Это даже для него оставалось загадкой. Хотя в Зоне странностей хватало. Хватало с излишком.

Завтра в обед случится очередной Выброс, и ему необходимо будет одолеть пятьдесят километров изнурительного пути. Дорога хоть была относительно безопасной, не считая активизировавшихся перед Выбросом аномалий, но он осязал их шестым чувством и разумно обходил стороной. Иногда, когда сомневался, перед тем как сделать шаг, бросал болты, что не раз спасало ему жизнь. Ведь сомнение — также скрытая защита организма, не уступающая шестому чувству. Но зато мало встречалось мутантов. За все время пути от Свалки он убил лишь одного ежа-мутанта. И то ради предостережения, тот вяло брел к центру и не обращал на человека никакого внимания. Но ядовитые иголки, которые тот умел метать как дротики, и довольно метко, подозрительно шевелились, это и послужило сигналом к действию. Лучшая поговорка в Зоне: хороший мутант — это мертвый сталкер. Сей смысл разъяснял, что хороших мутантов в природе не бывает, а тот, кто полагается на их доброту, — смертельно заблуждается. Довольно убедительный довод, тем более что пока он умирать не собирался. Он, не целясь, навскидку выстрелил ему в голову. И попал в глаз. Что тут говорить, сказывается многолетний опыт ежедневных тренировок стрельбы по живым мишеням. Да и как мазать в Зоне, где цена промаха — твоя жизнь.

Взгляд наткнулся на трухлявый пень, рядом с которым лежало огромное срубленное дерево. Знакомый ориентир. Это означало, что основная часть пути успешно пройдена. Дерево словно предлагало, так заботливо, ласково: давай, путник, присядь на меня, отдохни, ведь ты так устал. Но нет, его не проведешь, знал он эти навеянные чары. Сядешь и никогда уже не встанешь. Дерево это — всего лишь морок, облако снотворной пыли: попадаешь внутрь — и баиньки. А пень тем временем из тебя все живые соки выпьет. Это было видно по человеческим и животным белеющим костям, и то, если сильно приглядеться. Потому что пень их эффектно маскировал под сломанные ветки. Сильный мутант и, главное, неистребимый. Или кажется неистребимым, хотя и довольно успешно. Он в прошлый раз поливал его из автомата, целый магазин истратил — и ничего, никакого результата. Пули от него отскакивали как от бронированной двери. Видно, его окружала пулестойкая аномалия или сам состоял из твердого вещества. Кто знает, а проверять не хотелось, может, у него были припасены еще какие-нибудь неприятные секреты для чересчур любопытных. Ладно, выяснением подробностей он займется позже, как-нибудь в другой раз. Тщательно поразведает, внимательнее оглядится вокруг. Может, что и обнаружит. Какой-нибудь дорогой артефактчик. Любит Зона прятать их в таких местах, словно шутя наделяя неодушевленные предметы таинственной силой. Вроде смерть, а для удачливого и рискованного человека — солидный барыш. Хотя в любой момент все может измениться, и кажущаяся прибыль обернется в руках смертью.

Зона — коварная девчонка. Иначе как девчонкой он и не представлял эту капризную невидимую правительницу Зоны — интеллектуальную аномалию. А может, и супермутанта, но обязательно женского пола. Как ни странно, он даже ее заочно любил, желая познакомиться поближе. А почему бы и нет? Вдруг она симпатичная. Вот будет потеха: безумный Беспалый и еще более безумная Зона идут вместе, держась за ручки. Он даже рассмеялся, очередной раз представляя комичную картинку. Молодая рыжая девушка в белом платьице в зеленый горошек, с фатой на голове и он в оранжевом смокинге вышагивают по черной траве, а рядом свадебным кортежем двигаются монстры. Такие ряды-шеренги монстров, и все они в разноцветных смокингах. Все. Даже крысы в таких маленьких нарядах. Вот играет свадебный марш, и они подходят к падре. А падре — это контролер. Умная скотина. Читает нам молитву. Спрашивает, любим ли мы друг друга. Согласны ли мы заключить брак. Мы, молодожены, отвечаем: да. И вот первая брачная ночь… Дурацкая фантазия. Но она придавала смысл жизни. А смысл в Зоне — вещь важная, так как то, что происходило в ней, вообще не поддавалось никакому смыслу. Вот такая и получалась каша. Вроде масло есть, но не сдобрить кашу. Каша горячая есть, но масло не тает. Полный бред. Как и вся его жизнь. Логика без логики.

Но он все же когда-нибудь проникнет на ЧАЭС и узнает, что там скрывается. Или кто. Это случится тогда, когда он не особо будет спешить. А сегодня иные заботы. Радовало, что расстояние небольшое и он одолеет его за пять часов даже в полном боевом обмундировании. Напрягало, что приближается ночь и потребуется искать временное убежище. Даже он не мог передвигаться по ночам. Аномалии в ночные часы меняли свои качества и действовали с эффектом «наоборот». Их невозможно было обнаружить, пока не попадешь. Жарка не обдавала огнем. Ночью ты в ней замерзал, превращаясь в глыбу льда. Жалейка не обещала быстрой смерти от внутреннего удаления, когда в целости оставалась лишь неповрежденная кожа. В темноте также работала шиворот-навыворот. У человека как бритвой срезались ногти, кожа, сетчатка глаз, губы, уши, нос и все другое, что имело несчастье крепиться на теле. Создавалась иллюзия, что над окровавленным телом со снятой чулком кожей глумливо потрудился хирург-маньяк. И куда несчастному деваться в Зоне, живому, но слепому и вопящему от боли? Ясно, что на его крик слетается вся нечисть с округи. Но они не убивают его сразу, а медленно слизывают кровь, наслаждаясь дикими мучениями. Он видел это не раз и даже однажды помог обреченному выстрелом из снайперки в голову, чтобы не мучился. В Зоне порой сочувствие выражалось иными способами и средствами. Наименьшим злом. Например, таким, как быстрая смерть.

Вот как и он. Для Зоны он меньшее Зло, для людей — большее. Из сталкеров его никто не любил, как и из группировок, оккупировавших Зону. Подумаешь, убил сталкера и хотел загнать хабар Торговцу. Ничего не было в этом противоестественного или предосудительного. Обычное для Зоны дело. Многие так поступали. Вот только не повезло: оказалось, что не добил он Гнуса, и, пока лазил по сумке, тот успел по КП скинуть всем информацию, что Беспалый — крыса и убийца. Хотя виноват был сам в случившемся. Ведь какой подонок: не хотел делиться поровну. Да, согласен, он был новичком, как говорится, мясом, а Гнус — опытным сталкером. Подумаешь, высшая каста. Так и поступал бы по-царски, так нет — пожадничал. Сэкономил, называется. И на ком? На своем компаньоне. А сколько было обещаний, разговоров, слов, а как коснулось дележки… Дорогое все — мне, а тебе — по губе. Мелочовки хватит. А если называть вещи своими именами, просто кинул на хабар. И где справедливость? Или она уснула вместе с совестью? Где благодарность за то, что он, рискуя своей жизнью, прокладывал дорогу туда и обратно? Ведь не зря новичков называли «щупальцами смерти» или «саперами». А более извращенные из сталкеров — встречались и такие — называли вновь прибывших в Зону молодых людей «открывалками».

Да, согласен, «оптики», как величали себя опытные сталкеры, передавали молодым опыт, натаскивали, требуя взамен безоговорочного послушания. Но какая разница? Ведь из всей группы после похода в катакомбы вернулись живыми лишь они вдвоем. Двое из пятнадцати. Десять трупов, которые были жареным, пареным, раздавленным, разметавшимся мясом. От них не осталось ничего, даже имен. У них было мало шансов остаться в живых. И они их не использовали. А он выжил и выбрался из этого подземного Ада. Просто ему повезло, сказалось, наверное, что родился он здесь. В Чернобыле. И земля помнила его запах. А когда произошла катастрофа, его просто эвакуировали в приграничные поселения, к бабушке. Родители погибли в первые секунды, когда атомный реактор разлетелся на миллионы смертоносных частиц. Но память осталась. Радиация все же задела его, отложила свой след, словно провела ладонью по телу, изменяя что-то внутри.

Прошло двенадцать лет, и его, пятнадцатилетнего паренька, потянуло как магнитом назад, домой. Странное это было состояние, Зона словно разговаривала с ним, звала. И он не удержался и сбежал от спокойной жизни, ловко преодолев все блокпосты, скрывавшиеся за колючей проволокой. Он не знал, что его толкнуло на столь безумный поступок, когда он беспечной жизни предпочел смерть. Возможно, это была свобода выбора. Ведь правительство, как и государство, не предоставляло ему этой свободы выбора. Там все живут по закону — закону власти, против которого протестовало все его естество. На Зоне все было иначе. И понеслась жизнь под откос. После Гнуса он впопыхах расстрелял группу долговцев, чем нажил себе новых врагов. Потом настала очередь бандитов, куда его черт дернул примкнуть. Он убил главаря, Хлеба, за то, что тот решил его сдать долговцам за крупное вознаграждение. Но он узнал об этом. Даже не узнал, а почувствовал предательство и сыграл на опережение. Ликвидировал ночью охрану, орудуя ножом, проник в спальню к боссу и перерезал тому горло. После чего забрал все содержимое сейфа. И подался в бега. Мафия ему этого не простила и устроила настоящую охоту. Но пока ему везло. Странно как-то везло. Ведь Зона не любит предателей. Расправляется она с ними быстро и жестоко. С ним было все иначе, словно она получала удовольствие от наблюдения за его мышиной возней, постоянно подкидывая неприятные ситуации, из которых ему приходилось выворачиваться, прилагая весь опыт, выносливость и сообразительность. Пока ему удавалось выжить. А дальше… А дальше он не загадывал. В Зоне нельзя загадывать на будущее, иначе настоящее растопчет. Просто сотрет в порошок и развеет по ветру. Зона не любила меркантильных, а тем более — мечтателей.

Что-то легонько кольнуло в сердце, Беспалый машинально напрягся и сконцентрировался. Так предупреждало шестое чувство об опасности. В руке как по волшебству оказался пистолет с глушителем. Взгляд вправо — и он едва не налетел на притаившегося в кустах зомби. Тот, как ни странно, увлеченно смотрел в другую сторону и человека не замечал. Необычное поведение, если не сказать — абсурдное. Людей они чувствуют за версту, подумал Беспалый, разряжая в голову мертвяка целую обойму. Тихо защелкал механизм, выплевывая свинцовые пули, которые с режущим свистом вонзались в противный безволосый череп с отваливающимися коростами. Запахло порохом. Гад обернулся, но тут же получил пару пуль в глазницы.

Череп лопнул, как гнилая тыква, оттуда вылилась черножелтая жижа, и зомби затих. Но Беспалого нельзя было обмануть этой неподвижностью. Зомби притаился, ожидая от человека беспечности и самоуверенности. Он приготовился нанести удар, ему потребовалась бы ничтожная царапина, нанесенная ногтями, чтобы человек умер от заражения крови. Конечно, если у того не было аптечки.

— Вот же живучая тварь! — прошептал Беспалый, заходя к трупу со стороны головы, чем не доставил радости зомби. Он знал все их ухищрения, поэтому действовал решительно и осторожно. Он вытащил из ножен мачете и одним ударом отрубил мертвяку голову. Вот и все! И пинком послал голову в кусты, подальше от тела: на всякий случай — хотя особо не верил слухам о релаксации мертвецов. Но в Зоне всякое бывает. На сто случаев приходится один аномальный. Зона совершенствуется. Экспериментирует. Или забавляется, если она живая. А в том, что она живая, он не сомневался. Значит, она порой шутит, да так жестоко, что кровь в жилах стынет. Поэтому лучше перестраховаться, и дольше проживешь. Никто не будет в Зоне заботиться о твоей безопасности, кроме тебя самого. Вот тебе и вся теорема. Меньше думай головой, больше рассчитывай на рефлексы. Хотя и без головы иногда приходится туго. Голова — ногам не помеха. Это когда монстры прут толпой. Всех не перестрелять: патронов не хватит. Единственно верное решение — спасаться бегом. А безумие утверждает: справишься. Вот тогда и приходит на помощь логика. Ведь в Зоне и страх какой-то необычный. Вроде всего боишься. Но стоит оказаться в критической ситуации, и словно на тебя что-то находит. Становишься одержимым. И тут-то ты отрываешься за все свои страхи. Уже сопротивляться нечем, начинаешь воевать зубами. Кусаешься, царапаешься, дерешься руками и ногами. Глупо и безрассудно, но главное — неэффективно. Но в тебя словно вселяется бес, и ты уже остановиться не можешь. И, конечно, погибаешь. Геройски, но напрасно.

И для чего это надо было делать, если проще отступить? Никто не понимает твоего геройства, а ты уже и не можешь. Потому что мертвый. И что ты доказал своей геройской смертью? А главное — кому? Ведь никто тебе не даст медали или ордена посмертно. Вывод: в Зоне геройствовать — себе дороже, но и трусить невыгодно. Друзей не обретешь. Не любят в Зоне трусов, но и безрассудных — тоже. Те и другие — проблематичные. Одни создают неприятные ситуации, другие от них убегают. Вот и получается: все должно быть в меру. Или дополнять друг друга.

Неожиданно тишину прорезали автоматные очереди и клацающие одиночные выстрелы. Огонь велся из нескольких автоматов. Что было еще интереснее, раздавались они со стороны, за которой так внимательно вел наблюдение мертвяк. Любопытное совпадение. А может, это и не совпадение даже. И зомби заранее знал о предстоящей заварушке. Хотя это звучит и неправдоподобно, если к этому, конечно, не приложена невидимая рука — контролера. Эта тварь хитра и умна, только что по-человечески не разговаривает. Да и зачем ей разговаривать, если она общается мысленно? Вернее, у нее такой ментальный дар, что «ведьма, которая сглазить любит», обзавидовалась бы. Любой мозг так обработает — себя через секунду не узнаешь. Внушением и гипнозом владеет в совершенстве. Возможно, и другими какими-нибудь сверхъестественными средствами. Стоит контролеру посмотреть в глаза, как человек полностью попадает под его пси-излучение. И становится просто марионеткой. Кукла с вложенными в руку контролера нитками, за которые он дергает по-своему усмотрению. И таких кукол может набраться не один десяток, и управлять он ими будет без особого напряжения. Как ему удается это делать, никому не известно. Даже всезнайкам Зоны — военным знатокам биологической базы. Не одного контролера перевели на опыты, а загадку так и не разгадали. Мозг вроде человеческий, а вот возможности — запредельные. Видно, радиация Зоны вносит свои коррективы, наделяя существ иными качествами. Да и людей она изменяет будь здоров. И становится уже неясно, человек ли вообще находится перед тобой.

Что и говорить, тот же пример — Доктор. С виду человек, а внутри непонятно что. К нему лечиться всякие твари идут: даже кабаны, собаки, кровососы, харды — лесные человечки-мясоеды. Маленькие демоны, но живучие и быстрые как молнии. Ума у них с горошину, а все туда же, чтобы оказали своевременную качественную врачебную помощь. Вот и получается, что Доктор — это нечто иное, как зоновский Айболит. Для меня лучше, чтобы все эти монстры сдохли. Умерший от ран мутант — сохраненный патрон. А это уже экономия денежных средств. Да и меньше мутантов — легче дышится. Так нет, он их всех принимает, врачует, перевязывает, зашивает и еще платы за свои услуги не берет. А самое главное — ведь не трогают же и не забывают о благодарности. На него ни одна зоновская тварь не нападает, словно понимает, что лататься приползут именно к нему. Почта, что ли, у них разносит вести? Или наняли глашатая, который в курсе всех событий? Общий любимец и доверенное лицо Зоны. Взгромоздится тот вороном на дерево совета и оповещает округу о зоновских делах. Навряд ли. Полная небылица. Никто его слушать не станет.

В Зоне каждый сам за себя, и сладкое увещевание — это попытка противника заманить тебя в западню. Все так думают, и он не исключение. Может, пользуются общим межвидовым языком, например, тарабарским? Тоже теория слабенькая. Ведь нелюди же. Да и языком владеют больше для того, чтобы слизывать кровь, а не разводить беседы. Или они добиваются понимания при помощи жестов? Еще невероятнее предположение. Одни вопросы в Зоне — и никаких ответов. Да и какие могут быть ответы, если Зона — по своей сути один большой вопросительный знак. Но то, что монстры общаются как-то друг с другом, — это правда. И не на уровне животных инстинктов. Вот именно, как-то общаются. Зона — это уравнение с одними неизвестными. Мысленно? Тоже не вариант разгадки. Собаки и кабаны точно уж не психоделики. А крысы — тем более. Но тем не менее они следуют общему правилу. Если придерживаться логики, то разные твари не могут воспринимать другой вид. Разве ядовитый еж понимает крысу или клыкоужа? Сомнительно. Они в большинстве случаев просто друг друга ненавидят. Если так называть борьбу за выживание зоновских видов. Или пищевую цепочку. Когда кровь льется реками и слабая тварь служит пищей для сильного противника.

В Зоне ежесекундно кто-то кого-то съедает. Слабые существа объединяются в стаи и побеждают количеством. А сильным мутантам этого и не надо, они и так боевые единицы, с которыми справиться трудно. Зачем им нужна конкуренция среди сородичей, если добычей они могут воспользоваться в одиночку? Да и не потерпят они никакой конкуренции, как и не допустят борьбы за лидерство. Крупный мутант — ревнивый собственник. Самок мало, детишки на радиоактивных дрожжах взрослеют за месяц и быстренько отправляются восвояси. Да и слабых мутантов назвать слабыми язык не поворачивается. Чего стоят клыки, когти, шипы, жала — и все это, смоченное ядом. Но на территории Доктора все ведут себя смиренно, даже не огрызаются. Да и Доктор для них — табу, неприкосновенная личность. Порой даже кажется, что он понимает их язык. Что-то нашепчет, и существо успокоится, дает себя резать и шить. Настоящий симбиоз выходит или взаимовыручка. Видно, и они ему какие-то тайные услуги оказывают. Все может быть. На то она и Зона. Каждое существо зависит от другого. В смерти и жизни. Или от жизни до смерти.

Хотя с людей он платы тоже не берет. Сталкеры ему сами все медицинские новшества покупают. Не для него стараются, а больше для себя. Новое оборудование позволяет произвести качественную операцию, что увеличивает шансы остаться в живых после тяжелого ранения. В каждом баре существует докторский общак, это нечто иное, чем добровольное пожертвование. А если точнее, Доктор — это надежное медицинское страхование жизни, гарантия выживания. Но больше всего поражает, что радиация и Выбросы на него не действуют. На всех действуют, а на него — нет. Он вообще невосприимчив к радиации. Ни разу никто его не видел в защитном костюме. Вывод: Доктор — нечто иное, как скрытая аномалия, такой же зоновский мутант в человеческой личине.

Беспалый опустил с плеча снайперскую винтовку и снял с предохранителя. Пригибаясь к земле, почти сливаясь с ржаво-коричневой травой, он ползком взобрался на пригорок. Ради маскировки выбрал густой куст черного можжевельника. И там залег. Снял рюкзак и положил рядом, чтобы не стеснял движений, но при необходимости можно было дотянуться рукой. Также рядом положил три запасные обоймы патронов. Их хватило бы, чтобы перестрелять две такие армии собак. Но патронов в Зоне много не бывает. Поэтому лучше перестраховаться и взять больше, чем потом себя проклинать, когда они закончатся в самый неподходящий момент. Недосмотрел — смертельно пожалел. Да и маскироваться нужно в Зоне всегда и везде, беззаботных она наказывала жестоко и беспощадно. Хоть в Зоне и встречались некоторые от рождения слепые твари, но все же большинство их было глазастыми. Если они тебя обнаружили раньше, чем ты — их, — пиши пропало. Только на вид они медлительные и неповоротливые, а в атаке даже очень подвижные. Моргнуть не успеешь, а тебе уже конец.

Особенно доставляют неприятности кровососы. Замечают любое движение и реагируют молниеносно. Только что монстр стоял на месте, а уже и след его простыл. И от скорости, с которой движется, он становится невидимым. Конечно, если приглядеться, его можно обнаружить, это чем-то напоминает то, когда по воздуху провели линзой, и она искривляет за собой видимость. Так и атакующий кровосос: он не полностью невидим, а как стеклянное тело. Но разве успеешь среагировать, если не готов к нападению? Поэтому у сталкеров и на это была своя поговорка: «Никогда не расслабляйся! В Зоне даже стекло несет смерть!». Как ни странно, но в Зоне на любой случай своя поговорка и все их знали наизусть. Или почти все. Что ни говори, а народная мудрость, выведенная кровью и потом. Возможно, горькая наука, которая появилась на ложе смерти. Это или старания опытных сталкеров, которые подмечали детали и делали их всеобщим достоянием, или их складывала сама Зона, слегка облегчая людям жизнь.

Подробных книг о Зоне не было, как и фильмов. Техника в Зоне не работает, кроме как специальная. А специальная техника как раз имелась и предназначалась для сохранения тайн военных. Полная круговая порука получалась. Военные вроде ничего не скрывали, но и не разглашали. На все одна отговорка: всему происходящему в Зоне виной радиация. Правда, изредка встречались повествования любителей, которые и Зону-то в глаза не видели и писали больше со слов рассказчиков — «бывалых» сталкеров. Сплошной бред и околесица. Послушать, выходило, что Зона — не иначе как междупланетный телепорт. И на Землю через него проникают враждебные человечеству инопланетяне. Абсолютная чушь. Хотя чем черт не шутит, ведь после каждого Выброса появляются новые мутанты. Да и прежние становились иными, словно где-то поднабирались ума. Вот и непонятно, во что верить. Конечно, были еще научные отчеты. Но в них черт ногу сломит. Сами паучники не понимают, что написали. Да и анатомические подробности мутантов не научат, как выжить в Зоне.

Так что исчерпывающей достоверной информацией служили именно такие поговорки. Умным новичкам пословицы помогали выживать, наставляя на путь истинный, позволяя избежать смертельных ловушек и опасностей. Ну а дуракам… что с них взять? Дуракам и так везет. Почему-то в Зоне им необыкновенно везло, словно это была неприкасаемая каста. Или они имели особый дар в своем дурачестве. Хотя в Зоне все относительно непостоянно. Им везло до поры до времени. Потом расплата все же настигала их. И они пополняли армию зомби. Этих людей не разрывали звери, не калечили аномалии, не брали пули. Все им было нипочем. Но однажды они вдруг исчезали и становились зомби. Вот еще одна загадка Зоны. Словно у нее для каждого человека припасена особая роль. Кто знает, может, и для него — тоже.

Беспалый осторожно раздвинул ветки и заметил вдалеке маленькие бегающие фигурки. Он поднес к глазу антибликовый окуляр прицела и подкорректировал дальность. Видимость улучшилась, а размеры увеличились. И стал наблюдать за назревающей битвой, решая, прийти на помощь или нет. И кому? В любом случае он оставался в проигрыше. Если подсобить людям, то вместо благодарности они постараются отыграться за прошлое, так как он вне сталкерского закона. Постоянно находятся придурки, которые желают получить за его голову объявленный нешуточный хабар. И ничто их не останавливает, даже молва о его везении и жестокости. Да и количество убитых говорит само за себя. Но нет, каждый считает, что остальные — неудачники, а повезет именно ему. Идиоты. Беспалый даже ухмыльнулся шутке. Какое самомнение. Убить людей. Мутанты все равно не уйдут. Хотя ему безразлично, они находятся не на его пути. Оставить как есть — тоже неинтересно. Слишком мало в Зоне развлечений. Да и интуиция подсказывала, что стоит вмешаться. Это дело принесет ему какую-то выгоду. Хотя он сейчас и не понимал, какая именно будет польза от этих сталкеров.

Площадка лежала как на ладони, и он хорошо видел напряженные лица людей, но без капли страха. Вернее, двое опытных сталкеров держали дистанцию, методично отстреливая собак, которые переступали видимую только для людей черту, и довольно результативно. Пятачок уложили. Третий нервничал, крутясь волчком на месте, то и дело, не удержавшись, беспорядочно поливая стаю очередями. Глупо и недальновидно. Во-первых, таким образом скоро закончатся патроны. А в Зоне остаться без боеприпасов равносильно смерти. Во-вторых, он все равно ни в кого не попадал. Собаки словно заговоренные уходили от пуль. Стая слепых чернобыльских псов атаковала слаженно. Вернее, еще лишь взяла в кольцо и кружила, медленно сжимая круг. Такое большое кольцо, трехслойное. Необычное зрелище. Слепые псы редко собирались в такие стаи, в которых насчитывалось больше двух десятков голов. Следовательно, ими управлял чернобыльский мутант: волкодав или контролер. А еще вероятнее, оба одновременно. На присутствие контролера указывал убитый им зомби. Мертвецы — их прерогатива, а собаки — лишь дополнительное звено. Но они много собак не берут в свиту. Выходит, чернобыльский пес приложил усилие. Также необычное сотрудничество.

И никто не знал, что их объединяло, конечно, кроме аномальных возможностей. Хотя эти сомнительные содружества стали появляться все чаще. Контролер или чернобыльский пес считывал информацию с мозга людей и передавал ее слепышам. И те вовремя избегали пуль. Уходили с дистанции выстрела, быстро меняя направление. Опытные сталкеры об этом знали и, не выбирая, стреляли наобум, не думая, в какого пса метятся. Новички тоже теоретически имели сведения, как действовать. Но на деле получалось как раз наоборот. Внешний облик слепых псов не способствовал мужеству. Тупые морды; выжженные дыры вместо глаз; крепкие, поджарые тела, голые, со струпьями свисающей кожи; и челюсти, способные с легкостью перекусить любую кость. Страх кричал, топал ногами, вонзался в сердце, красочно рисуя, какие последствия тебя ожидают, если собачьи клыки доберутся до твоего горла, заставляя паниковать. А, как известно, паника — не лучший советчик в тяжелом положении. В критической ситуации рука должна быть твердой, а ты — оставаться спокойным. И никаких нервов. Бояться ты можешь, когда схватка закончится. Еще один вариант: глаза боятся, а руки делают. Но никак не наоборот.

Страх засосал новичка, палец не отрывался от курка. Еще немного — и он кинется в безумное бегство или, того хуже, подстрелит кого-нибудь из своих. Видно, так же посчитал опытный сталкер: он обернулся, что-то прокричал и, чтобы лучше дошло, отвесил молодому подзатыльник. Вразумление возымело действие: тот наконец-то перестал палить почем зря. «Первая вылазка», — счел Беспалый, усмехаясь. У него было мнение, что жуткий ужас на людей намеренно наводит контролер или чернобыльский пес. Они создают вокруг людей поле, усиливающее страх. На опытных сталкеров оно не действует, так как они растеряли страх, ежедневно рискуя жизнью, а вот новичкам — как бальзам на рану. Чем дольше смотрят, тем больше боятся. И еще у него было гаденькое предчувствие: то ли еще будет. Новичок себя покажет во всей своей красе, только не с лучшей стороны. Опытники допустили ошибку, доверив оружие новичку. Он сейчас не помогает, а больше вносит сумятицу. Приходится на него отвлекаться, а это непозволительная роскошь.

Так и вышло. Только опытный сталкер отвернулся, как собаки пошли в атаку. И потеха началась. Первый ряд собак они вдвоем смяли за секунду заградительным огнем. Но оставшиеся собаки резко хлынули в сторону, растекаясь как вода среди пальцев. Настала очередь второй линии. Ловкая комбинация, она рассеяла внимание людей. И мнимая черта была преодолена. Вновь хитрый ход, и собаки беспорядочно запрыгали. На первый взгляд — бессмысленные действия, на самом деле — они словно гипнотизировали людей. Темп увеличился, как и скорость. И вновь результативное решение, эффект сработал. Новичок вновь взялся за автомат, но, так как не мог ни одной собаки поймать в прицел, закрыл глаза и дал очередь вслепую. Автомат дернуло и повело в сторону. Он попал не только в собак, но и в своего напарника. Опять же, шутка контролера. Его заявочный стиль. Он подчинил волю новичка, руководя его действиями. Человеку кажется: он видит то, что видит. На самом деле этот трюк называется обманом зрения. Он во власти мутанта и наблюдает в голове вложенную тем картинку. Пули резанули стоящего спиной товарища и прошлись по ногам. Беспалый хорошо видел, как у того появилось в икроножных мышцах по одной аккуратной дырочке. Брызнула алыми плевками кровь, сопровождая вылет пуль, и сталкер как подкошенный рухнул на колени, что-то яростное выкрикивая новичку и тыкая в сторону пальцем. Тот как одержимый закивал головой и отстранился вбок.

«Выдержка у парня железная, молодец», — восхитился Беспалый мужеством сталкера. Раненый человек не бился в нервозном припадке, не умолял оказать помощь, а, стиснув зубы, чтобы ненароком не выказать слабость, сам принялся за лечение. Еще одно правило Зоны: ни на кого не надейся. Все делай сам. Если ты окажешься в Зоне один, кто о тебе позаботится? Никто. Так что всегда рассчитывай только на собственные силы. И держи в голове знания обо всем, что способно сохранить тебе жизнь. Видно, этот урок он усвоил. Быстрым профессиональным движением сталкер вынул из аптечки, висящей на поясе, шприц с обезболивающим и приставил к бедру. Укол. И использованный шприц полетел через голову. Сделал он все это как на автомате, словно не впервой приходилось быть раненым. При этом он ни на секунду не выпускал схватку из поля зрения и не переставал стрелять, и, как признался себе Беспалый, довольно метко. И опять это указывало на его богатый боевой опыт. «Опасный противник, — сделал он маленькую заметочку для себя, — от таких стрелков в первую очередь необходимо избавляться. Конечно, если дальше желаешь топтать Зону».

Куча из поверженных собак росла. Многие раненые отползали назад с перебитыми лапами и окровавленными головами. Но создавалась иллюзия, что тем не менее их меньше не становилось. Да и как их станет меньше, если на смену убитым собакам приходили новые? Ментальная власть мутантов распространялась на значительное расстояние, при этом овладеть разумом живого существа им не составляло особого труда. А живности в этой местности хватало, особенно бродячих собак. А значит, контролеры не будут испытывать недостатка в добровольцах, которых подчинят своей воле на довольно продолжительное время. Освободилось место, и они заарканят себе нового смертника, желающего полакомиться свежей человечиной. Процесс овладения занимает секунды, а значит, у людей на отдых не останется ни минуты. Но так не может продолжаться вечно, усталость возьмет свое. Тогда собаки прорвут оборону, и пиши пропало. Да и патроны у людей когда-нибудь закончатся, не военный же склад боеприпасов они с собой таскают.

— Ладно, надо прекращать этот балаган! — прошептал Беспалый и направил прицел в сторону подозрительного лесочка. Заманчивое местечко для засады. И он угадал. За холмом скрывался чернобыльский пес, а чуть левее — контролер. Двадцатикратное увеличение сократило расстояние, и он видел их как перед собой. Мутанты не сводили алчных взглядов с поля битвы, предчувствуя скорое кровавое пиршество. Они находились за возвышенностью, сливаясь с травой. Сталкерам их было не видно, как бы старательно они ни крутили головами, пытаясь обнаружить месторасположение невидимых кукловодов. Унылый, неброский пейзаж, как и внешний вид существ, населяющих Зону, преобладающая черно-серая окраска на пепельно-грязном фоне, но зато отличная маскировка. Трудно разглядеть черную кляксу на сплошном черном пятне. Вороной пес завернул шею, словно уставился себе на спину, и как по мановению волшебной палочки из леса выскочила очередная слепая собака и устремилась к людям. Хотя в первые дни образования Зоны чернобыльские псы так себя не вели, они держались рядом со своими подопечными, только слегка в сторонке. Ничего не боялись, за это и поплатились.

Долго они не встречались после того, как люди наконец-то разгадали их секрет. Тогда они еще не умели отводить глаза. Убил главаря — стая разбежалась по своим делам. И никакой нервотрепки. Пара метких выстрелов — и путь свободен. Отрезал хвост, вырезал зоб на шее и сдал медикам за солидное вознаграждение. Оказывается, у тварей весьма полезные секреты находятся в этих частях тела, оказывающие лечебное воздействие на многие болезни, которые раньше считались неизлечимыми. Но хитрые бестии, видно, тоже научились осторожности и перестали становиться легкой добычей. Вот тебе и безмозглые твари. Хотя в Зоне все относительно, и некоторые звери будут даже поумней людей. Сталкеры великолепно понимали ситуацию, кто правит бал, но никак не могли выявить место, где скрывался невидимый дирижер. Еще они не догадывались, что тех двое. Но зато от мутантов не ускользало ни одно движение людей.

Огромный пес, ростом с дога, возбужденно подрагивал всем телом, едва не срываясь с места. Он, как хлыстом, яростно бил себя хвостом по впалым бокам. Шерсть на загривке стояла дыбом. Но глаза, скрытые под серыми бровями, не были глазами животного. Контролер раскачивался из стороны в сторону, словно медитируя. Человеческая фигура и в то же время не совсем человеческая. Особенно выделялись непропорционально длинные руки и короткие ноги. Мощный, высокий и сутулый, он чем-то напоминал собой пещерного человека. Таким же было и заросшее густыми серыми волосами лицо, на котором безволосыми оставались лишь, как у гоблина, длинный мясистый нос, ноздрями задранный вверх, и синюшного цвета толстые губы. Его комичный внешний вид даже забавлял, пока не приглядишься повнимательнее. Вот тут-то волосы на голове и встали дыбом. Обращенные на тебя разумные, без радужки черные глаза не выражают ничего, кроме жуткого голода, а желтые клыки, напоминающие вампирские, отбивают всякую охоту к дальнейшему веселью. А если тебе вообще не повезло и ты с ним столкнулся вплотную, можешь поминать как звали и распрощаться с жизнью. Контролер, ведь не зря его так прозвали, подчинит себе твою волю. И когда ты будешь полностью в его власти — а это случится примерно через час или того раньше, — он возьмет и аккуратно высосет твой мозг. Ты думаешь, что он это сделает, дождавшись твоей смерти? Глубоко ошибаешься. Нет, ты будешь живым и все чувствовать, только не сможешь вопить от боли, так как не будешь владеть своим телом. Отведает он своего любимого лакомства, клыками прокусывая череп возле основания шеи, и отправится искать новую жертву. Тела твоего он не тронет, оно пригодится для иных нужд. Но об этом ты никогда не узнаешь, потому что превратишься в зомби. И станешь ты за ним плестись по пятам как хвост, слепо выполняя все его приказы, пока тебя не настигнет Зов или не уничтожат сталкеры.

Союзники изредка переглядывались, словно мысленно корректируя атаку. Напряжение их поз указывало, что близится развязка. Медлить больше не стоило. Тем более не стоило на них долго глазеть, иначе они почуют к себе пристальное внимание и уйдут с линии выстрела, меняя месторасположение. Делали это они виртуозно. Вот вроде чернобыльский пес и контролер непринужденно стоят и уходить никуда не собираются, но проходит секунда, и их уже нет. Исчезли. Растворились в воздухе. Скорость у них фантастическая, хотя и уступает кровососам, но все же для человеческого глаза трудноуловимая. В движении мутант напоминает размытую растянувшуюся линию, по которой невозможно не то что рассчитать, но и предугадать, где в данный момент тот находится и куда направляется. Так что оружием его не достать, ведь непонятно, куда стрелять. Можно гранатой, и то не факт. Опять же, неясно, куда кидать. Тварь носится как очумелая, постоянно меняя направление, не оставляя ни шанса вычислить траекторию, порой выписывая такие зигзаги, что голова идет кругом, когда на них смотришь.

Но в данной ситуации опаснее всего ведет себя контролер. Он не только умен, но и коварен. Тебе кажется, что мутант тебя не заметил и ушел по собственному желанию. Отправился, наверное, по своим делам и теперь далекодалеко, на недосягаемом расстоянии. Как бы не так. Промашка. Тот злорадно стоит у тебя за спиной и мстительно скалится, наблюдая, как ты ерзаешь на животе и водишь из стороны в сторону стволом в поиске исчезнувшей цели. Насладившись твоей беспомощностью, намеренно издает подозрительный шорох, чтобы заставить тебя обернуться. Ты, конечно, поддаешься на уловку, тупо пялясь на появившуюся из ниоткуда фигуру. Но по мере осмысления приходит страх. А дальше дело техники. В твои глаза впивается его гипнотизирующий взгляд. И финита ля комедия. Ряды контролера пополняются новоприбывшим зомби. Конечно, он может тебя убить сразу, навалившись сверху, и, придавив к земле, впиться в мозг. Но, видно, это не доставляет ему особого наслаждения, так как он не чувствует исходящего от человека страха. Человеческий страх, как и мозг, — особое лакомство для него. Он насыщается духовно и физически. Следовательно, контролер еще к тому же и энергетический вампир. Неприятная мысль, но весьма правдивая.

Беспалый не однажды подмечал, что в присутствии контролера или если тот находился где-то поблизости, на тело наваливалась такая усталость, что хотелось моментально лечь и уснуть. Получается, тот мог на расстоянии и без гипноза подавлять волю человека. Беспалый отложил в памяти эти приметы, как бы взял на заметку, чтобы на досуге основательнее изучить тайное оружие мутанта и отыскать способы противостояния ему. Опять Зона совершенствовалась. Год назад такого не было.

Два выстрела слились в единый звук, вначале завалился контролер, за ним — чернобыльский пес. Но одной пулей пса не убить, и Беспалый выстрелил пару раз вдогонку. И оба поразили цель: одна пуля попала в грудную клетку, другая — в бок. Но живучесть твари, как обычно, его поразила. Тот, смертельно раненный, обезумевший от боли, отталкиваясь лишь передними лапами, все же смог отползти и укрыться за деревом. Надо было его добить, а это значило обнаружить себя. Этого он допустить не мог, люди также были неприятными противниками. Он посмотрел в прицел на контролера и удостоверился, что хоть тот мертв. У монстра отсутствовало полчерепа, он неподвижно лежал на земле, неестественно подвернув под туловище руку, и, главное, не шевелился.

Но все же он опоздал. Опоздал на долю секунды. Перед тем как он убил мутантов-кукловодов, те все же успели послать сигнал к атаке. Хоть сталкеры и основательно потрепали стаю, но все же она по-прежнему представляла собой грозную силу. Минуту назад рассеянная толпа слепышей носилась без каких-либо намерений, но внезапно все изменилось: собаки одновременно повернули головы в сторону людей и, озлобленно завывая, направились к ним. С каждым шагом они набирали скорость и вскоре перешли на бег. Из мощных грудных клеток вырывался леденящий кровь вой. Их черные изувеченные глазницы слепо смотрели вперед. И вот уже одиночные собаки, перепрыгивая через трупы собратьев, набросились на сталкеров. Людям не помогли ни ловкость, ни опыт, ни оружие. Двое, в обычных сталкерских куртках, без всяких титановых наворотов, кроме обычной радиоактивной защиты, находились на передней линии огня и встретили накатывающуюся волну, как говорится, грудью. Поэтому быстро и полегли, не успев осознать необходимость отступления на более чистый участок. Так как наваленные трупы сородичей послужили отличным трамплином для прыгучих мутантов, это стало для людей роковой ошибкой. Ошибкой, стоившей жизни.

Люди не успели даже перезарядить автоматы, как серочерная волна захлестнула их. Собаки, как привидения, материализовались из воздуха, напоминая крылатых демонов. Прыжок — и она уже на человеке, зубами вцепившись в руку или плечо. Пусть несколько слепышей и были убиты еще в воздухе из пистолетов, но это не принесло желаемого результата. От всех собак не увернуться, да и всех не перестрелять, если они вздумают навалиться всем скопом. Трое слепышей повисли на одном, четверо — на втором. Через минуту все было кончено. Но, освободившись от ментального контроля, собаки трусливо поджали хвосты и недоуменно закрутили головами. Тем не менее они не бросили свою добычу, а, разбегаясь, потащили окровавленные человеческие трупы за собой, оставляя на траве багровые полосы. Повезло лишь одному молодому сталкеру: он находился за спиной друзей, потому и остался в живых. Собаки добрались до него, когда их природная трусость уже вернулась назад. Возбуждение их схлынуло на нет. Это уже были не агрессивные исчадия Ада, не обращающие внимания на боль, а обычные бездомные собаки, пусть и мутировавшие, но, как и большинство тварей, испытывавшие страх перед человеком.

Изрядно покусанный, с обезумевшими круглыми глазами парень, привалившись спиной к холму, посылал очереди вслед убегающим собакам. Беспалый понял, что тот от страха ничего не соображает и действует лишь по наитию. Руки парня тряслись как в горячке, ствол ходил ходуном, он стрелял больше для храбрости, чем пытался поразить цель. Беспалый дождался, когда у горе-сталкера закончатся патроны и сухо защелкает боек. Короткими перебежками, низко пригибаясь к земле, стараясь слиться с травой, он пробрался к человеку и безмолвно замер, критически рассматривая его. Это был не боец, а тем более не жилец, если его оставить наедине с Зоной. Слишком молодой, лет восемнадцати, и бестолковый, видно, еще не набравшийся полезных мелочей, помогающих выжить. Хотя, возможно, он и ошибался. В большинстве случаев опыта набираются на личных ошибках, а не под опекой. Только ошибки эти в Зоне всегда заканчиваются печально, и у тебя никогда не будет повторного шанса исправить оплошность. Жестокая действительность, но отлично учащая уму-разуму.

Юнец сидел с закрытыми глазами и плакал, крепко прижимая к груди разряженный автомат. Когда Беспалый встал напротив, легшая на парня тень заставила того вздрогнуть и испуганно открыть глаза. Он попытался навести на человека автомат, но Беспалый безжалостно ударом ноги выбил оружие из рук. Тот попытался дотянуться до «калаша», и он безжалостно придавил каблуком пальцы, успевшие сомкнуться на прикладе. Парень болезненно сморщился и застонал. Чем черт не шутит, лучше было перестраховаться. Раз в год и палка стреляет. А он пока помирать не собирался, тем более от рук какого-то болвана.

— Но-но, не балуй, — угрюмо прошептал он, ехидно скалясь. — Так, значит, мы встречаем тех, кто помог остаться в живых? Нехорошо. Полная неблагодарность. — И зловеще добавил: — Нужно было оставить тебя подыхать со всеми. И собаки были бы сыты, и одним дураком в Зоне стало бы меньше. Полная гармония.

Парень послушно разжал пальцы и отрицательно замотал головой:

— Все, я отпустил. Я думал, это контролер.

— Так-то лучше. Нечего играть в бравого солдатика Швейка, не твой случай. Контролер, он подумал. — Беспалый приподнял ногу, позволив парню вытащить руку, и нравоучительно добавил: — Контролер стаей тобой закусил бы, деревянная твоя голова. Собаки притащили бы тебя к нему полуживым, как говорится, доставили бы блюдо прямо к столу в свежеприготовленном виде. Сам бы он не пришел. Это тебе на будущее наука.

Беспалый наклонился, поднял с земли автомат, передернул затвор и, убедившись, что магазин пустой, вернул оружие владельцу.

— Как тебя кличут, висельник?

Парень поежился, разглядывая незнакомца, и дрожащим голосом ответил:

— Бардак.

Беспалый присвистнул и весело рассмеялся.

— Бардак, говоришь? И кто тебе выдумал такую погремуху? Случаем не Бармен?

— Он, — недоуменно прошептал парень, вынимая из кармана аптечку и нервно смазывая мазью раны. — А ты откуда знаешь?

— Я все знаю, — тем же зловещим тоном произнес Беспалый. — У меня в Зоне тысячи ушей, они мне все доносят. Такие сороки, невидимые, но разговорчивые. И то, что ты дезертир, добровольно покинувший часть. И то, что сбежал неделю назад, не выдержав дедовского прессинга. Я знаю о тебе все.

Хотя ума большого не требовалось, чтобы угадать, откуда взялся этот бестолковый Бардак. На парне под сталкерским плащом скрывалась военная форма российского образца, а молодость указывала, что он ее не успел доносить до дембеля. Форма еще не поблекла и дышала свежестью, как и новые, не успевшие стоптаться кирзовые сапоги. Сам собой напрашивался вывод: парень в Зоне находится не больше недели. Весенний призыв, полгода в учебке — и на фронт. Все сходится как по нотам. Молодняк, одним словом. Никакой пользы, кроме как быть открывалкой или разлетайкой. Стрелял парень паршиво, словно на стрельбище был пару раз. Понятно, что не снайпер. Значит, взяли его в дело не за особые заслуги или иные таланты, а как сапера. Одним словом, открывалка и есть открывалка. На большее тот не сгодился бы. Неожиданно на Беспалого снизошло озарение: он увидел прошлое парня. Голос его стал отстраненным, в голове проносились яркие картинки:

— Мне известны даже мелочи. Маменькин сыночек, который пошел в армию, чтобы доказать свою значимость. Но быстро стушевался, когда узнал, куда тебя направили. Вернуться назад было уже поздно. Чернобыльская территория считается боевой зоной, вот ты и побоялся трибунала, который мог приговорить по военному времени к расстрелу. Хотя первыми тебя убили бы свои. До трибунала ты не добрался бы. Вернули бы тебя домой в цинковом гробу с вымышленной историей о твоей геройской гибели. И ни слова о твоей трусости. Ты же находился на передовой, а у второй линии — приказ убивать всех бегущих. Генералам не нужны расстрелянные дезертиры, лишний шум. А мертвые герои — это престиж армии и начальства. Сам повесился — герой. Убили в спину — все равно герой. Погиб на учениях по разгильдяйству военных начальников — дважды герой. Все шито-крыто. Зона любую смерть упокоит и спрячет. Наверное, ты это понял или узнал. И оставалось тебе, гламурному недоноску, так как сослуживцы быстро вычислили, кто ты есть на самом деле, бежать в Зону. Там ты отыскал людей, способных вывести тебя домой, пообещав некое вознаграждение. Те согласились и повели тебя, как ты считал, из этого Ада. Только ты не понял: из Зоны нет выхода. Вход есть, но выхода нет. Да и деньги здесь больше символизируют состояние, чем имеют какую-то ценность. Воздух это. Пустой звук. Просто как прошлое напоминание о жизни и ничего больше. На них ты ничего в Зоне не купишь. В Зоне другая валюта — кровавые рубли. Не отпечатанные бумажки, сдобренные золотом, а конкретно выполненные дела. Так что я могу тебе гарантировать: домой ты вернешься не скоро. А вернее, никогда. Теперь ты собственность Зоны, и поступит она с тобой так, как посчитает нужным. Теперь ты будешь жить по ее правилам. Твоя судьба теперь от тебя не зависит, можешь только протянуть время, если не примешь ее в свое сердце. Из Зоны не убежать, ты связан надежнее любых кандалов этой запретной территорией, окольцованной колючей проволокой. Мертвой и одновременно живой. Конечно, если на нее не найдет и она сама тебя не выпустит. — И грустью улыбнулся. — Вот только ты побежишь сюда, обратно, так быстро, что пятки мелькать будут. А все потому, что не сможешь существовать в удушающем потустороннем мире, где властвует грязь. Там ты просто вещь, которую используют по назначению и без. Пустышка. Там нет правды и обусловлены ценности. На тебе паразитируют все, кто богаче. А здесь ты свободен. Свободен по-настоящему. Ничем не обременен: ни имуществом, ни претензиями, ни людьми. Над тобой здесь нет главного, только твой внутренний мир. Поступай как знаешь. Будь сталкером, влейся в ряды мародеров или примкни к известной группировке — и никто тебя не станет осуждать. Твой выбор. Зона лишь корректирует твою судьбу, подкидывая ловушки и создавая преграды, но, избегая их, ты набираешься опыта и становишься выше всех мелочей. — И таинственным голосом он тихо добавил: — Только здесь ты можешь обрести бессмертие. То бессмертие, к которому так стремятся все. Вот только каждый обретает свою вечную жизнь: кто в виде зомби, а кто-то в шкуре разлагающихся мертвецов. Каждому человеку воздается по заслугам…

Внезапно Бардак как-то съежился, словно пытаясь провалиться сквозь землю, затравленно смотря поверх его головы. Беспалый оскалился, догадываясь, что вселило в парня ужас. Его берет, на котором золотом вышит пиратский символ — человеческий ухмыляющийся череп с перекрещенными костями, а внизу надпись: «Смерть всем». Это был его отличительный знак — убийцы. Убийцы в единственном своем роде. Даже мародеры и бандиты были разбиты на группы и действовали сообща, с кодексом о взаимовыручке. Он же работал один, не признавая никаких группировок. И общался он с людьми и монстрами лишь на языке смерти. Вернее, за него всегда разговаривало оружие. Он был отщепенец и изгой, проклятый. В одном лице судья и палач Зоны. И, наверное, этим она над ним потешалась. Она забавлялась им, поэтому он и оставался до сих пор в живых. Хотя с его послужным списком отвратительных дел, по меркам Зоны, он давно был обязан сломать себе шею. Но, видно, он забавлял ее или она испытывала к нему особое отношение: как к одомашненному зверьку, но в меру сообразительному и осторожному. Кто знает?

— Ну, вот и познакомились, — хитро прищуриваясь, произнес он. — Ты же знаешь, как меня зовут?

Парень испуганно закивал головой.

— Беспалый… — стучащими зубами отбил парень имя.

— Верно. — Он наклонился к самому лицу Бардака, наблюдая, как тот стал белее мела. — Вот видишь, и тебе многое обо мне известно. Слухами земля полна. И что тебе обо мне поведали?

Бардак сдавленно сглотнул, кадык под кожей мрачно застыл где-то посередине.

— Что ты убиваешь всех без разбора. И за твою голову назначено крупное вознаграждение.

— И сколько теперь она стоит? — насмешливо полюбопытствовал Беспалый.

— Сто тысяч кровных рублей, — испуганно ответил солдатик, нервно сжимая автомат, но все же он не позволил совершить глупость и направить его на страшного собеседника. Во-первых, в автомате не было патронов, а во-вторых, он превосходно понимал, даже чувствовал, что, даже если они и были, первым он выстрелить не успел бы.

— Ого, — прищелкнул языком Беспалый, задумчиво поглаживая кобуру на поясе. — Огромная по здешним меркам сумма. — И самодовольно расплылся в улыбке. — Дорого же они оценили мою голову. С таким состоянием в Зоне можно разгуляться. Любое новейшее обмундирование и оружие по вкусу можно приобрести при желании. Да еще и с лихвой останется. Приятная новость.

Он наклонился и по-хозяйски принялся рыться в рюкзаках убитых сталкеров. На Зоне не считается зазорным завладеть вещами мертвеца, если, конечно, ты сам его не убил ради корысти. Намеренно убивали только мародеры и бандиты, но и с них спрос особый, обычные сталкеры их также убивали без разговоров. Война со всеми и даже внутри себя. А на войне ты должен поступать как на войне. По утвержденному стаей уставу. Правда, он и сам не вписывался в этот смертельный марафон, но о нем разговор отдельный. Убивал направо-налево, всех без разбора. Но даже и у него были свои джентльменские правила, которые он неукоснительно соблюдал. Например, он не убивал молодых сталкеров, если они, конечно, сами на него не нападали. Не трогал новобранцев, обычных рядовых и женщин, чье количество на Зоне было столь ничтожным. Но в общем он не гнушался мародерством. Мертвому уже все равно ничего не нужно, а живому может пригодиться и сохранить жизнь. Выбрав необходимые вещи: патроны, аптечки и артефакты, — он аккуратно сложил их к себе в рюкзак, предварительно поместив по отдельности артефакты в специальные ячейки титанового сейфа. Он выложил Торговцу за этот легкий и надежный кусок металла довольно кругленькую сумму, но не жалел о потраченных деньгах. Безопасность была превыше всего, зато они не вступят в химическую реакцию и не устроят маленький ядерный взрыв, который мог разорвать его на части, внутренностями окрашивая унылый зоновский пейзаж. Вот была бы потеха врагам, что Беспалый погиб по собственной глупости. Какая экономия средств. Не дождутся.

— Награда с каждым месяцем растет как на дрожжах. Начиналось-то обычно со стольника, без нулей. А вышло как. Скоро буду стоить как самый редкий артефакт. Молодняк через годок попрет в Зону, чтобы за мной гоняться, а не заниматься приисками. Решат: риска минимум, прибыли максимум. Хотя, дураки, не понимают, что я для них — крепкий орешек. Прикусишь, и зубки поломаются. Сто тысяч кровных рублей, надо же. — Он внимательно осмотрел автоматы и, отсоединив магазины, выбросил их в кусты. Стволы были старыми и в любой момент могли заклинить. Да и у торговцев за них много не выручить, а значит, придется таскать как лишний груз. Мороки на двести, а ценности на пятьдесят рублей. Невыгодно. В Зоне лучше ходить налегке, не обремененным вещами. Целее будешь. — Боятся — значит, уважают.

Но от врагов необходимо избавляться. За четыре года он отослал на небеса столько заказчиков и исполнителей, что сбился со счета. Но, как ни странно, желающих расправиться с ним не убавилось. Хотя, что душой кривить, все же стало поменьше. И в этом лишь его заслуга. Ярых недоброжелателей он давно перевоспитал свинцом, но их последователи почему-то не желают успокаиваться. Всё мстят. Вот же полоумные люди, не делают серьезных выводов. И молва о его кровожадности им не помеха. Но ничего, он и до них доберется. Патронов хватит на всех, если же не хватит, то докупит. А дело свое сделает.

— И кто тебе рассказал обо мне? Как его зовут? — Ему не нужно было оборачиваться, чтобы почувствовать страх парня. От Бардака им несло за версту. Тот нервничал, как заведенный ерзая на заду, и отчаянно потел.

Наконец-то он решился и ответил:

— Это Слон мне рассказал в баре сталкеров про тебя. — Парень словно понимал, чем обернутся рассказчику его слова, и вначале не хотел его выдавать. Но потом осознал, что ему грозит, если он не выдаст собеседника. Из разговоров других сталкеров он все же успел уяснить, что по-настоящему представляет собой Беспалый, по сравнению с которым все демоны Зоны — так себе, невинные овечки. — Меня ребята подобрали, ну, когда я из части рванул и шарахался по округе. Привели, значит, туда. Я им предложил дело: вывести меня из Зоны за крупное вознаграждение, так как родители у меня богатые, только мы будем на месте, они заплатят за меня любые деньги. Но они рассмеялись и сказали, что вначале нужно проставиться за чудное спасение, так как не каждый в Зоне выживает, тем более если три дня в одиночестве мотался по Свалке. Ведь я целых три дня бродил по местности, не понимая, где нахожусь и куда идти. Днем шел куда глаза глядят, а ночью отсиживался на деревьях. Даже спал там, привязываясь ремнем к стволу. Ведь я о Зоне имел самое поверхностное представление, лишь из коротких инструктажей сержантов да из учебников. Как я сейчас понял, все, что они там наговорили, — сплошные небылицы: с их проверенными советами в Зоне и дня не проживешь. Вот ребят и позабавило, что меня никто не сожрал, на бандитов не нарвался и в аномалию не попал. Вроде как Бог отвел или сама Зона уберегла. Получается, я вроде как бы везучий. Не опытник, а не сгинул. Такого человека иметь — на удачу. Теперь я понял, для чего они меня взяли с собой. Как талисман. — И горько вздохнул: вот только талисман оказался не на счастье, а на погибель. — Значит, народа в баре набралось битком. К Свистуну и Лохматому — это те, кого собаки загрызли, — его вновь передернуло, — подошел их друг. Познакомились. Выпили. Ну и начал он байки травить. Сказал, что ты скотина, какой свет не видывал. И еще добавил, что ты только на вид такой грозный, а стоит тебя как следует припугнуть, и ты удираешь без оглядки. А почему тебя убить не могут — потому что ты быстро бегаешь. Пока прицелишься, тебя и след простыл. Вот и все. И вся история.

— Даже так?! — Беспалый покраснел от ярости.

Надо же, какая возмутительная наглость, такую чушь о себе он слышал впервые. Он мог простить людям рассказы о своей кровожадности, отъявленном негодяйстве, сравнения с любыми монстрами Зоны, но никак не обвинения в трусости. Все знали, что трусом он не был. Даже больше — он был легендой Зоны. Мрачной, страшной, безумной, но легендой. Его именем чертыхались, проклинали свои несчастья, врагов, но никак не насмехались. А значит, слова некоего Слона были открытым вызовом ему, откровенной ложью, порочащей и унижающей его достоинство. Этого он допустить не мог. И Беспалый дал себе обещание, что обязательно разберется с напыщенным клеветником, чего бы это ему ни стоило. Разыщет его и убьет. А голову вывесит на колу на самом видном месте в назидание другим, что с ним шутки плохи. Ересь необходимо уничтожать на корню, иначе потеряешь уважение. Он заставит этого пресловутого Слона, кем бы он там ни был, хоть папой римским, горько пожалеть о необдуманных словах.

Беспалый машинально вытащил из голенища сапога широкий охотничий нож и гневно по самую рукоятку загнал его в землю, представляя распластавшееся тело врага. И, с ненавистью вдавливая, провел длинную прямую полосу, как масло, разрезая грунт, словно вскрывая грудную клетку от шеи до пупка.

Бардак просто поразился, какой силищей обладает Убийца, если способен на такое. Почва на первый взгляд кажется мягкой, но внутри она крепче стали, и располосовать ее не то чтобы человеку, а не всякому монстру под силу. И он ужаснулся, припоминая слова старика, сидевшего за соседним столиком, который, услышав шутливый разговор по поводу Беспалого, мрачно возразил, что тот давно уже не человек и нечего ему приписывать человеческие качества. Теперь в этом он убедился и сам.

Беспалый угрожающе обернулся к нему, пожирая черными как ночь глазами.

— Ты тоже считаешь меня трусом? — Тон произнесенных слов был холоднее льда. И Бардака пробрала такая дрожь, что он по инерции попытался отползти дальше, чтобы выбраться из зловещего гипнотизирующего поля, но не смог: помешал холм, в который он уперся спиной. Этот кровавый взгляд словно когтями впился в сердце, выворачивая душу наизнанку. Ему показалось, что монстр видит его насквозь, словно он сидит перед ним обнаженный, и стоит ему чуточку замешкаться с ответом, что тот примет за сомнения, как немедленно последует расплата, роковой бросок ножа.

— Нет-нет, что ты… — отчаянно замотал головой парень. — Я в это не верил. Мне о тебе говорили другое: что ты убийца с большой буквы, что ты, возможно, и есть тот самый Черный Сталкер, кто отнимает жизнь у людей и несет смерть. Черный ворон Зоны — предвестник несчастья. Большинство сталкеров в баре придерживаются именно этого мнения.

— А ты? — Беспалый зловеще хмыкнул.

— Я… я не знаю, — испуганно залепетал Бардак в свое оправдание, чувствуя, как на лбу выступили крупные капли пота. — Я не думал об этом. Я же новичок, куда мне до ваших разборок. Мне бы выжить и вернуться домой. Больше мне ничего не надо. Я не хочу ни во что вмешиваться.

Видимо, Беспалого удовлетворил его ответ. Он поднялся, убрал нож в ножны, привязанные к голени, и надел на плечи рюкзак. Автомат он повесил на груди, не поставив его на предохранитель. Посмотрел куда-то вдаль и, не оборачиваясь, настороженно бросил:

— Надо уходить. А то падальщики начали собираться, чувствуют пролитую кровь. Скоро может кто-то и посерьезнее заявиться. На открытой местности с ними тяжело тягаться, тем более в паре с тобой.

Бардак встал и посмотрел по направлению взгляда сталкера. Вдалеке он различил несколько фигур крупных чернобыльских кабанов, которые стали медленно увеличиваться в размерах. Стадо было внушительным, голов двенадцать.

Беспалый быстрым шагом направился к лесу, и Бардаку ничего другого не оставалось, как последовать за ним. Хоть он до жути боялся Убийцу, но еще больше он боялся остаться с жуткой Зоной наедине. Ведь не убил же Беспалый его сразу, возможно, не убьет и в будущем. По какой таинственной причине он этого не сделал, Бардак не знал, но, возможно, скоро узнает. Но что знал наверняка: уж точно не из милосердия или по теплоте душевной. Ладно, это причуды странного сталкера, Бог с ними. Главное — он живой, в отличие от его прошлых компаньонов. Что делать дальше, видно будет, а пока их пути сходятся. И еще он знал, что Беспалый — убийца убийцей, но не каннибал. Такой грешок, как полакомиться человечиной, за ним, со слов людей, рассказывавших о нем всякие небылицы, все же не замечен. А это огромный плюс, значит, на консервы его не пустят. Видно, дело было в ином. Может, Беспалому потребовалась его услуга, так и быть, он окажет ее ему. Лучше быть бесхребетным хвостом, кем считал его сталкер, чем мертвым героем. Страх страхом, но справиться с ним можно. Невелика причина, чтобы отказаться от столь выгодного сотрудничества. Ведь оказаться одному в Зоне — это уже точно верная гибель. А ему так хотелось жить, а еще больше — вернуться домой. Вернуться домой и забыть навсегда этот чернобыльский кошмар. Пусть он будет вечно скрываться от военкомата, но зато целый и невредимый. Россия большая, в ней можно затеряться, на крайний случай просто сменить фамилию. И тогда ищи ветра в поле.

Он представил, как входит в родной дом, взбегает по лестнице на второй этаж и радостно нажимает на звонок. За дверью спрашивают, кто, он отвечает. Минутное замешательство. Быстро щелкает замок, и двери открывает мать. Она со слезами умиления разводит руками, и он бросается в ее объятия. Размечтавшись, он не заметил, как налетел сзади на остановившегося сталкера.

— Ой, — Бардак от неожиданности резко отпрянул назад, словно наткнулся на ядовитую змею, но, быстро справившись со страхом, с любопытством заглядывая вперед, виновато пробубнил: — Извини. Задумался. Что там? Почему мы остановились?

Беспалый обернулся и так зло посмотрел на парня, что у того душа ушла в пятки.

— Идиот, — только и прошипел он и вновь отвернулся, внимательно что-то рассматривая на лежащей перед ними поляне. Спина его напряглась, он взял автомат в руки и положил палец на курок. Странные ощущения. Он весь превратился в слух, слегка повернув голову влево и рассматривая открытый участок боковым зрением. Его предупредил тревожный внутренний колокольчик: впереди смерть. А интуиции он привык доверять, она не однажды его спасала.

— Ага, вот мы где, — усмехаясь, прошептал он, поднимая автомат и прицеливаясь неведомо в кого. Им повезло, что он вовремя обнаружил засаду. Очень повезло. Враг был коварен и молниеносен в нападении.

Рядом с деревом, которое огибала тропа, в засаде сидела лярва — существо, напоминающее размерами и формой облезлого медведя, а мордой — огромную крысу. Страшная тварь и кровожадная. Страшная в прямом смысле слова: те же маленькие бусинки крысиных глаз, пронизывающие тебя насквозь, и пасть с торчащими наружу острыми как бритва зубами, напоминающими две соединенные пилы, и такими же, как у крысы, торчащими вперед резцами, только размером с добрый кулак. И правда, что очень кровожадная, она не брезговала ничем, с равным аппетитом поедая свежие трупы, мертвечину хоть недельной давности, хоть годовой, главное — чтобы на костях остался хотя бы кусочек стухшего мяса. Не будет мяса — тоже не беда: она с удовольствием сгрызет и кости. А о ее вкусе говорило одно: она без разбора уничтожала все и всех вокруг, ее добычей становились даже зомби, которых она разрывала на части, яростно заглатывая еще шевелящиеся конечности.

Но опаснее всех в Зоне, даже кровососов, ее делало то, что тварь становилась невидимкой, не когда приходила в движение, а, наоборот, когда неподвижно замирала. А если учесть ее неуемный аппетит, ангельское терпение и то, что она всяким блужданиям по Зоне предпочитала охоту из засады, притаившись где-нибудь возле «проходных» мест — а проходными местами в Зоне можно было считать любую местность на выбор, так как тварей и людей везде хватало, — то голодать ей не приходилось. Единственное, что помогало вычислить ее местонахождение или как-то обнаружить, — это внутренний сигнал опасности и боковое зрение. В преломленных лучах света кое-как можно было различить ее расплывчатые черты. Но даже это еще не давало шанса справиться с бестией, ее шкура была почти неуязвимой, как и массивный череп, который легко выдерживал выстрел бронебойной пули в упор. Слабым местом были лишь шейные позвонки, но в шею вначале еще нужно было попасть. Потому что, если смотреть на нее прямо, она выпадает из поля зрения, сразу напоминая прозрачную испаряющуюся воду, поэтому приходилось постоянно крутить головой, чтобы как-то приблизительно прицелиться. Секрет заключался в том, что в тот момент, когда она находилась в неподвижности, была более беззащитной, так как при атаке имела сходство с таранящим бронепоездом, и уязвимое место было недосягаемым для поражения.

Как она становилась невидимой, никто точно не знал, научники объясняли это свойство взаимодействием структур, наличием в организме мутанта особого статического поля, зеркальных волосков на шкуре и выделением телом влаги. Поле поднимало волоски, влага растекалась между ними, волосы слипались, и свет преломлялся, создавая иллюзию прозрачности. Весь этот химический процесс происходил в совокупности с ее мысленным желанием: остановилась, подумала — и стала невидимкой. Это доказывало, что тварь разумная и располагает непонятными человечеству задатками разума. Да и что говорить, в Зоне почти каждая тварь обладала своими задатками разума и какими-нибудь сверхъестественными способностями. Так что лярва была не единичным случаем, хотя одним из самых опасных. Конечно, если не принимать во внимание тот факт, что даже безобидные поодиночке монстры, накинувшись на тебя всей сворой, любого превратят в мясной фарш. Так что в Зоне все относительно, и у слабого на первый взгляд существа есть определенные преимущества перед более сильным противником, мелочь сбивается в стаи, чего наделенные силой монстры не делают.

— Кто там? Я никого не вижу. Это монстр?

Сколько Бардак ни напрягал зрение, ничего так толком и не разглядел. Кроме искривленных деревьев, стволы которых напоминали обросших мхом столетних лесовиков, никого не было. Но все же и он каким-то непостижимым образом почуял смертельную угрозу. Пусть он ее не видел, но подсознательно знал: с поляной что-то нечисто. Там притаился кто-то невидимый и очень опасный. Это напоминало необратимость природного катаклизма, когда огромная туча затягивает небо и сердце замирает в преддверии грозы. Только все это творилось внутри тебя. Интуиция предупреждает: внимание, опасность. И где-то внизу живота появляется гнетущая тяжесть, словно ты проглотил камень. Ноги делаются неподъемными, как будто на них подвесили гири, волосы на затылке становятся дыбом, а ладошки потеют. В данный момент Бардак испытывал схожие ощущения.

— Чудненько, — произнес Беспалый, игнорируя вопросы молодого сталкера. Сейчас необходимы максимальная концентрация и быстрота действий. И нужно действовать на опережение. Тварь злобно пялилась на него, значит, также видела их и могла решиться на атаку раньше, что совсем не входило в его планы. Пока тварь раздумывала, косясь на него, Беспалый решил больше не ждать. — Сейчас мы тебя снимем. Улыбочка. — Он задержал дыхание, предположительно наведя мушку на интересующую цель, точно посередине шеи, и плавно нажал на курок. Чтобы не рисковать и поразить мутанта наверняка, он выстрелил очередью, медленно поведя стволом.

Бардаку показалось, что сталкер сошел с ума и стреляет в пустоту. Но через секунду словно из воздуха появились разлетающиеся кровавые брызги, и, приобретая очертания, на поляне нарисовался гигантский зверь, неподвижно лежащий на животе с вытянутыми вперед лапами и уткнувшийся мордой в землю.

— Ничего себе! — восхищенно воскликнул парень, разглядывая внушительные плечи монстра, который размерами превосходил самых огромных мутировавших секачей. — Это что еще за чудовище?

Такого мутанта, обладающего просто феноменальными сверхъестественными способностями, он встречал впервые. Медведь-невидимка. Кому расскажешь по ту сторону Зоны, не поверят. Покрутят пальцем у виска, когда узнают, что видел его не в фантастическом фильме ужасов, а в самой что ни на есть настоящей реальности. Оказывается, как он мало знал о Зоне, хотя час назад ощущал себя чуть ли не всезнайкой. Как в Зоне все обманчиво и запутанно! Даже сейчас он подумал о том, когда это произойдет: не дома, а по ту сторону Зоны. Словно мир раскололся на прошлое и отчужденное настоящее.

Мир другой, тот, что за колючей проволокой, как и он, стал другим. Во всем виновата Зона, она изменила и его, и его отношение к нормальному миру, который он сейчас считает ненормальным, чужим. Считает странными обычных лесных животных, принимая как очевидное мутантов и всякие аномальные отклонения. И вот теперь он пялится на мистическое существо и не находит ничего ненормального, словно так и должно быть. Пресловутая лярва — полумедведь-полукрыса. Противоестественный симбиоз. Пусть он и находится в Зоне недолго, но бывшие коллеги, сталкеры, теперь уже мертвые, никогда не упоминали о столь жутком существе. Хотя перебрали не один десяток смертоносных тварей, знакомя с местной фауной, встреча с которыми в большинстве случаев заканчивалась плачевно. Да и в прочитанном военном справочнике, который в учебке заставляли зубрить наизусть, о мутанте также не было сказано ни слова. Интересно, сколько еще таких невиданных зверюшек существует в Зоне, задался он вопросом. И сам же ответил: наверное, превеликое множество. Ведь Зона еще не до конца изучена, точнее, совсем не изучена. Более того, с каждым новым Выбросом появлялись новоиспеченные виды мутантов: приспособленнее и коварнее предыдущих своих собратьев.

— Лярва — редкая тварь, — коротко бросил Беспалый, словно отрезал.

Он не был расположен к разъяснениям и объяснениям: кто, почем и как. Время поджимало, нужно было успеть до Выброса заглянуть к Бармену и забрать у того оставленную ему Доктором информацию. А эта задача была не из легких, потому что бар находился на территории группировки «Долг», и теплого приема там не ожидалось. Причина простая: он уложил не один десяток долговских бойцов, и теперь они горят желанием отомстить. Правильнее будет сказать: убить его — что доставило бы им максимум удовольствия, настоящий экстаз. И не только им. В Зоне он успел уже многим насолить, если не всем. Выстраивается логическая цепочка. Не могла же такую сумму за его голову пожертвовать лишь одна из банд. Десять тысяч — еще куда ни шло, а сто — навряд ли. Никто не станет разбазаривать свой общак. Деньги нужны больше живым, зачем вкладывать их в мертвых? Аксиома Зоны. Это они делают лишь для подстраховки, чтобы трупов не прибавилось. Опять же, логика, и у них ее не отнять; он поступил бы так же. Открытая лицензия на отстрел — как капризная удача. Вдруг повезет. Монстры доставляют неприятностей больше, чем он, но они — неизбежный фактор, и коэффициент выживания отражался пятьдесят на пятьдесят, при свидании с ним — равнялся нулю. Поэтому им стоило задуматься. Так они и сделали. Видно, награда — это сложение всех сумм зоновских группировок, с кем у него не сложились отношения. Отсюда и появляется такой сумасшедший гонорар.

Ладно, как попасть в бар с наименьшими потерями, он уже придумал. План родился в голове только сейчас. Это была картинка в картинке, словно кто-то свыше помог ему не забивать голову ничтожными проблемами, а заняться более насущными делами. Наверняка опять забота Зоны, ее шутливое вмешательство в его жизнь. Ее не поймешь: то желает растоптать, то милостиво протягивает руку помощи. Одним словом, женщина. Зато какой великолепный план, лучше он и выдумать бы не смог. Он незаметно бросил оценивающий взгляд на ничего не подозревающего попутчика и призадумался. Если он все правильно рассчитал, то все пройдет как по нотам. Промашки выйти не должно. Он редко ошибался в психологии людей, словно видел их изнутри. Молодой солдатик — это его проездной билет в стан врагов. Хотя чем черт не шутит, сразу не угадаешь, что может взбрести новобранцу в голову. Возможно, он решит поиграть в рыцарство. Невелика потеря, значит, сам доставит ему послание. Но, как бы это ни произошло, он будет готов к любым неожиданностям.

Люди осторожно приблизились к туше. И Беспалый для подстраховки сделал еще пару контрольных выстрелов в развороченную шею. На всякий случай, если зверь лишь притворяется. Эти твари были очень коварны, повадками чем-то напоминая обычного лесного медведя. Смертельно раненная лярва искусно притворялась мертвой и, когда беспечный человек подходил, как ему казалось, к трупу, делала последний бросок, забирая простофилю с собой на тот свет. Хотя так же поступали и люди: в Зоне быстро перенимаются все правила; понимая, что уже не жилец, раненый сталкер пытался прихватить в могилу и врага. Чтобы не так обидно было, когда сам валяешься в земле, а твой убийца как ни в чем не бывало продолжает жить. Так что «смерть за смерть» — в Зоне самый актуальный девиз.

— Так, — пробурчал Беспалый, ногой пошевелив безвольную тушу, и вытащил из сапога нож, — великолепный экземпляр, потянет на штуку.

И воодушевленно обезглавил труп.

— Деньги лишними не бывают, — нравоучительно произнес он, обмотав полиэтиленом истекающую кровью голову, и убрал сверток в рюкзак.

За мозг лярвы можно было у Бармена выручить приличный куш, хотя научники давали и больше, но к ним ему было не по пути. К тому же времени было в обрез, заказ Доктора не терпел отлагательства. Так что придется довольствоваться тем, что дают. Можно было прихватить и шкуру, она стоила еще дороже, но с ее разделкой и мороки было больше. Да и весила она: одному не то что не донести, но и не поднять. Чтобы ее транспортировать, нужна машина. А где ее ему сейчас взять? И, сокрушенно махнув рукой, взгромоздив на плечи рюкзак, он бросил:

— Ладно, пора в путь-дорогу. Пошли. У меня здесь поблизости есть схрон. Там и переночуем.

Быстро стемнело, и небо над Зоной окрасилось в ало-бордовые тона. Деревья откидывали черные силуэты, зловеще кутаясь во тьме. Тропа ядовитой черной змейкой вилась под ногами. Вдалеке завыли собаки. То тут, то там слышались одиночные выстрелы и душераздирающие вопли мутантов. Зона кипела своей жизнью. Мрачной, жестокой, пугающей, но жизнью. Беспалый уверенно шагал вперед, шаг его был широким, взгляд — напряженным и внимательным. Он подмечал любые мелочи. От мелочей в Зоне зависела жизнь. Проморгал или недосмотрел — и амба. Конец.

Весь путь они преодолели, не остановившись даже на короткую передышку. Пару раз сходили с тропы и обходили аномалии стороной. Первый раз это была жарка, второй — выдергайка. Выдергайка — это аномалия, превращающая живое существо на раздельно разложенные по полочкам органы. Просто мясо сортировалось в одну сторону, а органы — в другую. Это напоминало то, как если бы над человеческим телом потрудился доктор-профессионал. Так аккуратно отделял, что не повредил ни единого внутреннего органа. Хоть бери и пришивай обратно. Вот где было бы раздолье для врачей-хирургов, которым так необходимы имплантаты. Им бы свою выдергайку — и от клиентов не было бы отбоя. Да и делать ничего не надо, аномалия сама выполняет за тебя чистую работу.

Очередной поворот, и люди вышли к заброшенному деревянному дому лесника. Ветер с угрожающим воем гулял по избе, хлопая сгнившими ставнями. Все стекла в доме были выбиты, шифер на крыше полностью отсутствовал. Дом стоял, завалившись на один бок.

Беспалый достал из кармана детектор на движение и включил его. Он пользовался им крайне редко, только в исключительных случаях. Польза минимальная, а риск огромный. Все же он не давал стопроцентной гарантии в выявлении всех опасностей. Против живых — да, незаменимая штука, но некоторые аномалии и плесени он просто игнорировал. Не срабатывал, принимая их присутствие за допустимую радиацию. Да и полагаться на механику в Зоне — глупая затея, она больше барахлила, чем работала. Опять же, шалости веселой Зоны: любила она позабавиться, заставляя электронику выдавать несуществующие показатели. Хотя для новичков вещь полезная, но только на первое время, чтобы научиться хоть как-то выживать, не распылять внимание. Дальше все же стоило отказаться от точной электроники: усыпляет бдительность. Опытники больше доверяли внутренней интуиции. И правильно делали, было надежнее. Но главный его недостаток заключался в том, что, когда он работает, можно запеленговать твое местонахождение. На всех радарах по местности загорается красная опознавательная точка с кодовым номером. Если учесть, что, как и КП, он у тебя индивидуальный, с определенным номером, то можешь быть обнаруженным недоброжелателями. Так же как и они — тобой. Но все же не стоило лишний раз лезть на рожон, целее будешь.

Он поводил прибором из стороны в сторону и удовлетворенно кивнул головой:

— Никого. Чисто.

Экран был светло-синий, без угрожающих красных точек. Мутанты отсутствовали, как и неприятные соседи в округе. А аномалий в доме и ядовитой плесени не было, это он знал точно, так как неоднократно проверял после каждого Выброса. Следовательно, путь свободен.

Они вступили на крыльцо, и ступени под ними тяжко застонали. Беспалый включил фонарик. Яркий овал разогнал темноту, выхватывая разбитый стол, развороченную электрическую плиту, разбросанные вещи, опрокинутые стулья, проскользнул по коридору, обшаривая стены с разорванными обоями, уткнулся в противоположную стену и замер, словно рентгеном буравя распахнутые дверцы антресоли, заставленной стеклянными трехлитровыми банками, серыми от слоя пыли.

Интуиция молчала. Да и внешний беглый осмотр ничего не дал.

— Порядок. Мин нет. — И недоуменно пожал плечами, выдавив дурацкую улыбку.

Порой он поражался своим нелогическим действиям, а тем более мыслям. То, что он произнес, совсем не смешно и тем более не разумно. Мин нет, да и откуда им здесь взяться? Непонятно, к чему он вообще это сказал. Вот что-то нашло, и он выдал слова. Видно, мысли сами иногда находят выход из головы, когда ты даже об этом не задумываешься. И уже серьезно заметил: — Шутка без шутки — тоже шутка.

Он прошел в сени и, минуя коридор, застыл перед входом в единственную спальню. Так он поступал всегда, когда забредал в этот дом. Со стены над изголовьем кровати на него смотрел портрет улыбающейся юной девушки. Девушка-огонь: рыжеволосая, с носиком-кнопкой, губками бантиком, и глазами озорными-озорными, цвета лазурного моря. Именно с таким лицом он представлял Зону. Хотя это, наверное, его очередной бред, ведь у Зоны не может быть человеческого лица. Она же неодушевленная.

— Кто знает, бред это или нет? — тихо прошептал он, пытаясь мысленно проникнуть за границу бытия. — Кажущийся бред порой реальней, чем действительность.

Одна мысль не давала ему покоя, засев в нем как заноза. Даже больше — как наваждение. Этой мысли он предавался бессонными ночами, во время коротких отдыхов между Выбросами да и просто на досуге. Это была спасительная мысль, осознание того, что в нем еще осталось что-то человеческое. Теплится, значит, где-то внутри маленькая частичка света, сохранившаяся в ядерной холодной зиме. Он думал, что все умерло, растерялось, погибло, загрубело. Ан нет. Что-то еще сохранилось, не первобытное, а живое, людское. Это были переживание, интерес и забота о судьбе чужого ему человека. Возможно, это говорил половой инстинкт, и мужские гормоны вырывались наружу, но какая разница. В его случае это не имело значения. Вопрос — вот она, жизнь. Поставленный вопрос, зародившийся интерес — и жизнь не казалась уже такой безразличной и безвкусной. Нет, его волновала куча вопросов. Вопросы будоражили воображение, и оно откликалось яркими картинками. Плохие — хорошие, но они придавали смысл жизни.

Что стало с этой милой девушкой, при виде портрета которой так учащенно бьется сердце? Погибла ли она в первые минуты взрыва, распылившись на миллиарды атомов, или бесследно сгинула в просторах кровожадной Зоны? Либо перебралась в Россию, сбегая от чернобыльского ужаса?

Как сложилась у нее жизнь или какая настигла смерть, он уже никогда не узнает. Задача перед ним стояла из сплошных неизвестных. В принципе, незачем было ее и решать, но что-то постоянно возвращало к этой мысли. Невозможно проникнуть в прошлое из настоящего, когда в этом прошлом он не был. Ему неизвестно ни имени, ни фамилии, он не знает о девушке ничего, совсем ничего. Только лицо, выведенное краской, — вот и все знакомство.

Логика противилась мечтам, но душа мечтала. Чужая жизнь, не его судьба, она не переплеталась. Параллельные прямые, уходящие в никуда, которые никогда не пересекутся. Но эти грезы о счастливой совместной жизни невозможно было подавить. Надежда, играя, перебирала тонкие струны остатков романтики. Вот тебе и складывался из пазлов абсолютный абсурд. Глупая затея — мечтать. Но она его захватывала.

И в чем он мог еще признаться себе — что эта незнакомка ему сильно нравилась. Хотя сказать просто «нравилась» — дать какую-то заниженную оценку. На самом деле его терзали иные ощущения. Маленькая доля правды, в чем он не хотел себе признаться. Если же быть беспристрастным, по-настоящему не кривя душой, вырвать страх и открыть истину — он просто был в нее заочно влюблен. Что также было на него непохоже. Ведь он не любил никого и никогда, кроме, как оказалось, этого веселого портрета.

Вот такая странная история. Признание в любви миражу из прошлого.

Беспалый отстраненно улыбнулся, приветственно кивая портрету. Он сделал это быстро, как ритуал, и переключил внимание на детали.

В доме оставалось все по-прежнему, как и в прошлые посещения, ничто не тронуто. Глаза бегали от вещи к вещи, подмечая расположение. Память у него была отменная, так что он быстро определил, что каждая вещь была на своем, «оставленном», месте.

Память… Память. Необычное это явление. Он только задумался, и она услужливо выдала ему информацию из прошлого. Целый абзац. Ведь даже когда он обнаружил этот дом, в нем никто не обитал: брошенное здание, без жителей. Необычное дело. Тихо и относительно безопасно. Ему даже показалось, что Зона забронировала за ним этот уголок, как будто прикрепила, и строго всем пригрозила, что это место Беспалого. Даже сигнальная нитка-маячок, протянутая между дверным входом на кухню, оставалась целой. Никто не входил, никто не уходил, никто ничего не трогал. Полная идиллия.

Беспалый усмехнулся и смело прошел на кухню, тем не менее не убирал пальца с пускового крючка. Всегда нужно быть начеку, твари бывают и невидимые, а также быстрые, как молния, и хитрые, как бестии. Зона совершенствует своих выкормышей, при каждом Выбросе рождая новых монстров, совершеннее предыдущих. Он склонился над полом — щелкнул навесной замок — и не без напряжения приподнял подпольный люк. Видно, за полгода неиспользуемые петли основательно заржавели. Радиация в Зоне имеет свое разрушительное действие, конечно, если металл не находится в аномалии — сохранения. Там он находится вне времени и законы физики на него не распространяются.

— Что это такое? — спросил подошедший сзади Бардак, заглядывая через плечо сталкера.

— Наш ночлег, — ответил Беспалый, уступая проход. Он не желал, чтобы парень находился сзади. Сработал рефлекс. Делая приглашающий жест, произнес: — Прошу в мое временное убежище, — и тут же угрожающе предупредил: — Сболтнешь кому-нибудь про него — найду и голову откручу. Или скормлю самым голодным вампирам как подопытного кролика. Понаблюдаю, сколько времени потребуется упырю, чтобы высосать всю твою гнилую кровь.

— Нет. Ты что… — испуганно заверил парень, от страха защелкав зубами. — Я никому не скажу.

— Конечно, — заверил Беспалый и оскалился, в его глазах промелькнул хищный огонек, — это в твоих интересах. Поверь мне, я отыщу тебя повсюду, надо будет, вытащу с того света. Так что даже не надейся, что сможешь от меня спрятаться и остаться безнаказанным.

— Я и не надеюсь, — обреченно выдавил Бардак, он почувствовал, что по спине пробежал легкий холодок. Ладони взмокли, он не сомневался, что жуткий сталкер выполнит угрозу.

— И правильно делаешь, — удовлетворенно хмыкнул Беспалый, ласково поглаживая приклад автомата. Теперь он не беспокоился за сохранение тайны.

Внезапно он принюхался и преградил дорогу дезертиру, настороженно поводив фонарем по углам. В нос ударил резкий сероводородный запах, перемешанный с ароматом наркоза. Будь у него хуже обоняние, он и не заметил бы опасного соседа. Но Зона с каждым Выбросом совершенствует не только мутантов, но и людей, проживающих в ней или выживших. Кто знает, может, он и сам уже давно не человек. Загадка.

Так и есть, в углу он обнаружил притаившегося двухголового слизняка-обглодыша. Тварь маскировалась под бетонную замазку, растянувшись вдоль двухметровой стены. Такая пластичная скотина, что может принимать любые форму и цвет. Сымитирует разлитое пятно жидкости на полу, не различишь. А наступишь — даже не пошевелится, словно и органов нет никаких. Лег на нее и больше не встал. Хотя преимущественно любит действовать в форме удавки, замечен за ней этот грешок. Одурманит своей снотворной вонью людей, как удав, затянется на шее и душит. Минута — и амба. Поминай как звали. Тело ее как крепкая веревка, не порвать, сколько ни тужься. Зубы как пилы, прогрызут и дерево. Не иначе как сухопутная акула. Разместится на бездыханном теле и принимается за обед. Съедает подчистую все мясо и внутренности, даже кости обгладывает. Отсюда и название. А еще ее особенность: имеет рты с двух противоположных сторон, которые одновременно и пускает в ход. И сожрать может за присест хоть двадцать человек, куда только вмещается. Сама-то с палец, грубо говоря. А главное — не толстеет и не растет. Видно, не в коня корм.

А его на протяжении всего пути мучил вопрос, почему все идет гладко, что в Зоне случается крайне редко. Вот тебе и фокус. Вывод: всегда нужно быть начеку. Хотя фокус заключался в ином: как тварь оказалась в закрытом помещении?

Он, не целясь, выстрелил четыре раза. Каждая пара пуль уткнулась в импровизированные головы, разрывая плоть на ошметки, которые бурыми кляксами повисли на стенах.

— А что это было? — ошеломленно поинтересовался Бардак, нервно сжимая бесполезный «калаш».

— Тебе лучше не знать, — коротко бросил сталкер-предатель, вешая на плечо оружие, и едва не поплатился за самоуверенность. Краем глаза он заметил стремительно взбирающуюся вверх по ноге сороконожку, укус которой был смертельно ядовитый. Брыкающий взмах ногой не сбросил настырную тварь, но замедлил движение, что позволило выхватить нож и резким ударом отсечь голову.

— Ну, сколько еще нас поджидает сюрпризов?! — обыденным голосом произнес он, словно ничего не произошло, и пинком отбросил корчащуюся в конвульсиях тварь подальше от подполья. Но нож не убрал.

Тишина, никто больше не выпрыгивал и не пытался его укусить. Насекомое он не заметил по той простой причине, что то спокойно сидело на потолке и ожидало своего часа, чтобы укусить какого-нибудь лопуха в незащищенное место, спрыгивая сверху. И этим лопухом чуть не стал он.

— Интересно, кто подстроил мне эту ловушку? — нахмурился Беспалый, выстраивая логическую цепочку. Глаза мужчины зажглись мстительным огнем.

Твари могли выжить без пищи не один месяц. Сами они туда не пробрались бы, не их любимое местопребывание. Да и щелей нет. Кто-то неизвестный, назовем его Икс, прознал про его схрон и, уверенный, что он его посетит вновь, устроил ловушку, заранее запустив тварей. Хоть и не самых опасных, и на том спасибо. Хотя как знать, возразил он себе, может быть, и наоборот, других бы он быстро обнаружил. Кто бы это мог быть? Вот где вопрос. Ведь гаденыш не оставил никаких следов. Очередной охотник? Непохоже, слишком изобретательно действовал негодяй. Таких подлецов, способных придумать столь коварный план, не считая себя, в Зоне можно было по пальцам пересчитать. Да и не настолько умны они, чтобы снизойти до такой уловки. Нет, ответ скрывается где-то рядом. Да и чувствовал, что простой он. Врагов нужно искать где-то поблизости, возможно, среди старых знакомых. Из старой гвардии. И отрешенно расплылся в улыбке. Старая гвардия… Бывшие друзья, а нынешние враги. Сталкеры-мастера. Мало кто из них выжил в противостоянии с ним, но кто остался в живых, нечего сказать, стали опытными мерзавцами. Палец в рот не клади, по локоть откусят. И убежденно опроверг их причастность к случившемуся происшествию. Все же это были не они, почерк другой. Да и территория влияния у них находится дальше от этих мест. Разбрелись они по Зоне, теперь у каждого свой участок. Главари сообществ. Высшая каста. Сталкерская элита, одним словом. Зачем им самим действовать, когда молодняк можно отправить? Натравить баек, чтобы задело самолюбие, и вперед. Те и рады стараться, пытаясь доказать свою значимость. Допустимый вариант, но не тот. Пути у них давно не пересекаются, значит, нечего и делить. Конечно, остается месть, но в Зоне она со временем выгорает. Зона сама разбирается с предателями. А если он до сих пор жив, значит, его она не считает изменником. Он это понимает, и они — тоже. Напрямую против Зоны они не пойдут, хотя устранить чужими руками могут. Игра фортуны. И Зоной это допускается, даже приветствуется. Хотя не стоит сбрасывать со счетов и подрастающих конкурентов. Молодняк тоже желает выбить место под солнцем, заставить считаться с собой. Ведь убийство Беспалого даст определенную известность и привилегии. Да и военные также не дремлют. Может, посчитали, что пришло время убрать опасного свидетеля? Опять же, почерк не тот. Солдафоны действуют иначе — им проще провести операцию. Снарядили бы группу спецназа и устроили возле дома засаду, а когда появится, устроили бы маленькую снайперскую войну. Проходили — знаем.

Думай… думай. Выявить скрытого врага — отвести несчастье.

— Как ты говорил, кличут сталкера, который смеялся надо мной? — бросил он угрюмо через плечо.

— Слоном, — елейным голоском напомнил Бардак, испуганно отступая на шаг, не зная, чего ожидать от разъяренного сталкера.

— Что он из себя представляет, этот Слон? — В тоне Беспалого слышались мрачные нотки, даже больше убийственные. — Опиши мне его.

Бардак облегченно вздохнул. Пронесло. Убивать его не собирались. Он, грешным делом, подумал, что Беспалый пытается заманить его в укромное место и там сожрать, вон какие о нем ходят по Зоне легенды. Ан нет, вроде нормальный мужик. А там, кто его знает.

— Здоровый… веселый…

— Ладно, достаточно, — злобно одернул сталкер, осторожно спускаясь на шаг по лестнице вниз. Это не он, сразу промелькнула мысль, здоровяки умными не бывают. Но наказать выскочку необходимо, решил он, чтобы другим неповадно было. Нельзя разбрасываться словами. — Какая у него эмблема?

— Я не разглядел… — жалобно промямлил солдат. — Но вроде, как мне показалось, скрещенные слоновьи бивни.

— Показалось ему, — недовольно пробурчал Беспалый, настороженно заглядывая в подпол и внимательно осматривая потолок. — Когда кажется, креститься нужно, — и уже примирительно добавил: — Ладно, спускайся. Все чисто. — И зажег свет в подполье.

Два свернутых матраса и перевернутый вверх дном ящик из-под водки, который служил импровизированным столом. Вот и вся мебель. И только сейчас он заметил лежащий на столе аккуратно свернутый листок бумаги.

— Это еще что такое?

Беспалый взял листок и, разворачивая, резко приказал:

— Давай поторапливайся, а то принесешь на хвосте какую-нибудь тварь. И задраивай за собой люк. Да крепче. Ночью лучше спать при закрытой двери.

Все встало на свои места. Это было послание от Доктора. Его почерк нельзя было спутать ни с чьим. Стройный, красивый, каллиграфический. Любо-дорого посмотреть. Слова плыли по бумаге синекрылыми лебедями. Словно не записку писал, а поэму выводил.

«Привет, Беспалый. Как тебе мой подарочек? Впечатлил? Вот решил проверить твою сноровку, не заржавел случаем? Если выжил, на что я надеюсь, значит — не потерял. Хотя я в этом не сомневался. С твоим-то образом жизни на печи не залежишься. А теперь о деле. Зона шлет тебе привет. Есть работа для тебя. Дело серьезное. Выбор пал на тебя, сама произнесла твое имя. И еще друг твой должен пойти с тобой, она имеет на него некие виды. Следующие инструкции возьмешь у Бармена. Он тебя ждет. Удачи тебе, Беспалый. Надеюсь, скоро свидимся». Подпись — Док. И все. Ничего конкретного. Беспалый растерянно пожал плечами. Как всегда, туманно и неопределенно. Как в сказке: пойдешь туда, незнамо куда, возьмешь то, не зная что. Да и откуда он узнал о попутчике, еще месяца три загодя? Вот уж точно демон.

Настороженность прошла, и он расслабился. На Доктора за его проделки он не злился, не в его компетенции. Если тот так поступил, значит, так решила Зона. И тихо выругался: проверяет, стерва.

Он расстелил матрас и, не раздеваясь, лег, подложив под голову руки. Как ни странно, спать не хотелось. В голову лезли разные мысли, в основном философские: о смысле жизни, о правительстве, которое допустило такой бардак, об ученых, ставящих опыты на людях. Да и о многом другом, из чего теперь состояла или складывалась жизнь. Это еще как посмотреть. Мысли скакали одна к другой, но тонкая цепочка сохранялась. Логика последствий. Но за всем разве уследишь? Гоняешь мысли в голове как скакунов, а истина неизбежна. Как ни крути, а результат и конец неизбежны. Только жить-то хотелось иначе. Раньше он мечтал о семье, доме, детях, теперь — лишь выжить. Хотя иногда возьмет и промелькнет коварная мыслишка о потомстве. Как это, иметь любимую женщину, дом, детей? Растить внуков, вести хозяйство, ходить на работу. Проскользнет как ветерок и растворится в насущных проблемах. А их хоть отбавляй, и каждая ждет пристального внимания. Как не погибнуть, достать аптечку, починить оружие, запастись патронами. Черт возьми, реальность не позволяет расслабиться. Где там. Необходимо всегда быть собранным, предельно внимательным. Расчувствовался, не уследил — и плачевный результат. Зона такого тебе отвесит пинка, впору долететь до неба или провалиться в Ад. Кто как заслужил. И пощады у нее не вымолить, не помогут никакие постулаты. Она, в отличие от людей, неподкупна.

Рядом разместился молодой солдат, теперь уже бывший. Дезертир, или как там его по имени — Бардак. Лег и так же отстраненно разглядывает потолок. Нелегкий ему выдался денек, насыщенный, где уж тут уснуть. Видно по загнанному взгляду: эмоции захлестывают, бьют через край. Заговорил бы, да боится. А хочется, наверное, с кем-то поделиться впечатлением. Излить душу. Но я ему не доставлю такой радости, пусть побудет в шкуре одиночки. Узнает, почем фунт лиха, когда предоставлен только себе. Хотя ничего плохого он не совершил, так что сделаю ему маленькую поблажку.

И он завел разговор.

— Ну что, ощутил на губах привкус смерти?! — улыбаясь, поинтересовался Беспалый, привставая на локте, и весело добавил: — То-то еще будет! Зона любит с людьми устраивать представления. Каждый у нее на особом учете, за всеми наблюдает. Так что это лишь цветочки, приготовься к ягодкам. Как игра в шахматы, только партию ты ведешь с невидимым противником. Сущность эта весьма интеллектуальная и бескомпромиссная, а главное, неосязаемая и непредсказуемая. Нет лица, физического облика, по ней нельзя выявить эмоциональное состояние, хотя и можно переопределить решение, а то и действие. Не спорю, игра ведется по-честному, и после каждого шаха тебе достается призовой бонус. — И нравоучительно объяснил: — Бонус — это богатый хабар или временная передышка. Выиграв несколько партий, ты получаешь главный приз — нерациональное мышление и сверхъестественные способности организма. По правде — королевский подарок в населенной монстрами Зоне. Очень помогает выживать. Вот только рано радоваться, эта игра бесконечная, а правила игры с каждым разом усложняются, и численность противников увеличивается. Замкнутый круг получается. Удержаться живым в зоне — это как устоять на ногах на раскрутившейся карусели. Постоянно сбрасывает, отрывает от земли, подбрасывает. — И шепотом спросил: — Хочешь, я открою тебе секрет долгой жизни?! Как обыграть Зону?!

Бардак неосознанно кивнул головой, зачарованно поддавшись вперед.

— Прими Зону в себя и отбрось все мечты о другой жизни. Все это — прошлое. Кто прожил в Зоне день, не сможет уже вернуться к обычной, привычной жизни. Необъяснимо, но факт. Будут это солдаты, медики или ученые. А знаешь, почему в Зоне много контрактников? — Бардак отрицательно мотнул головой. — Потому что они не могут уйти. Зона держит надежнее любых цепей. Солдаты, офицеры, генералы. На всех людях, соприкоснувшихся с Зоной, лежит печать возвращения. Она никого не отпускает и помнит всех и каждого. Это твоя награда и проклятье в одном лице. Награда — что ты изменился. В буквальном смысле слова стал другим человеком. Как бы возродился в новой ипостаси. Проклятье — что жить ты сможешь только здесь. Мысли будут рваться на волю, а ноги — нести в Зону. Это я знаю не по словам, сам когда-то вернулся обратно. Так что даже не мечтай о прежней жизни. Забудь все, что раньше связывало с родными и домом. Теперь у тебя новый дом. Это Зона. И чем раньше ты это поймешь, тем дольше сохранишь себе жизнь. Хотя… — он глубоко задумался, — Зона — это новорожденное детище Земли. Новый мир в Старом Свете. Это нечто иное, не связанное с обычным представлением о мироздании. К ней неприменимы физические законы. Мне кажется, что тварь, будь то человек или мутант, умирая, переходит здесь в новое тело. И цикл этот бесконечен. Погиб где-то сталкер, и душа его переметнулась в кабана. Убили кровососа, и вселилась его душа в бомжа. Это как круговорот энергии в природе. Ничто не появляется из ниоткуда и не исчезает в никуда. Как еще можно объяснить появление в Зоне возле человеческих «отстойников» странных людей? Вроде на вид люди, а внутри безвольные куклы, с потухшим взглядом, не способные ничего делать, не понимающие простых вещей. Они ничего не помнят: кто, откуда, как зовут. Ведут себя как малолетние дети, не разговаривают, а мычат, как обезьяны, повторяют за тобой движения, самостоятельно не способны принять какое-либо решение или что-то сделать. Но проходит месяц, а то и два, и медленно приходят в себя. И перед тобой совсем другой человек. Словно оболочка впитала разум и наполнилась интеллектом. Заново научились говорить и владеть ложкой, думать и задавать вопросы. Ведь чему можно позавидовать: время адаптации и усваивания уроков у них проходит быстрей, чем у детей, а вроде находились на одной ступени развития. Как это происходит? — он задал вопрос и сам же пожал плечами. Ответа не было. — Откуда они берутся, обожженные Зоной, никто не знает. Хотя у многих присутствуют шрамы от огнестрельных ран. Выходит, Зона их ставит на ноги, наделяя жизнью. Возможно, это тела, законсервированные в виде зомби. Зомби — как сосуд будущего человека. Непонятно, что и как. Можно только гадать. Ведь никто в Зоне не размножается, а новые мутанты появляются. И вот еще бомжи. Как это объяснить? Никак. Только и остается, что поверить в реинкарнацию душ. — И как он об этом раньше не додумался? Выходит, жизнь в Зоне вечная, как в Раю или на самом деле в Аду. Хотя для многих и Рай может показаться пресным. И еще он подумал, что хорошо иметь собеседника, с которым можно поделиться мыслями, чего он давно не делал, конечно, не считая Доктора, у которого находился месяц после ранения.

Беспалый закрыл глаза и минуту помолчал, собираясь с мыслями. Давно он не говорил таких длинных речей, даже устал. Но он чувствовал, что солдатик ждет открытия главной тайны: как обмануть Зону и выжить. Единственное он, дурак, до сих пор не понял: что сам ты уже почти ничего не решаешь, это она просто позволяет всем нам жить, постоянно проверяя коэффициент мышления, подставляя на твоем пути всевозможные смертельные ловушки, будь то монстр или человек. Это очень похоже на естественный отбор, а еще больше — на селекцию. Зона словно выводит особый вид созданий — совершенных машин убийства. И больше Зона не разделяется на мутантов и людей. В ней живут лишь монстры.

Внутри что-то заворчало, протестуя, и в сознание проникла чужая мысль.

«Во мне живут не монстры, а существа, способные выжить при любом природном катаклизме!»

— Ну, опять взялась за старое, — проворчал недовольно Беспалый. — Все ей нужно контролировать. Разъяснять. Не дает даже импровизировать. — И зло огрызнулся: — И при потопе выживут?

Хотя уже сомневался, что для Зоны вообще в природе существует что-то невозможное.

— Ты с кем разговариваешь? — недоуменно поинтересовался Бардак, подозрительно осматриваясь вокруг.

— Да так, — угрюмо бросил сталкер, — бывшая жена через мозг пытается связаться со мной. Вот несносная баба.

— А ты что, был женат? — В голосе парня послышались нотки удивления.

— Да нет же, идиот! — раздраженно бросил Беспалый. — Просто мысли вслух. И хватит меня доставать глупыми вопросами. Что, уже надоело слушать про Зону?!

Бардак заткнулся.

— Вот так-то лучше, — миролюбиво заключил он. — А теперь самое важное! — он вновь криво усмехнулся. Нравилось ему щегольнуть интеллектом и пустить пыль в глаза молодняку. Хотя и приходилось это делать впервые. — Ты, наверное, имеешь представление об игре в шахматы и о том, как ходит каждая фигура. — Он не спрашивал, а больше констатировал факт. — Так вот, Зона — это большая шахматная доска, а Зона-сущность — твой наделенный разумом противник. Каждая твоя фигура — это ты, а твоя рука, передвигающая фигуру, — твое сознание. Первый ход за ней, так уж повелось. Право хозяина. А дальше… она заводит тебя в такие дебри, из которых порой нет выхода. Ставит к стенке. Но у тебя есть одно преимущество: в этой игре без правил или по своим правилам допускается ход назад. И он позволителен только тебе. Если ты не допустил поставить себе мат в три хода, то проживешь подольше. А знаешь, почему?

— Нет, — рассеянно промычал Бардак.

— У тебя появляется возможность переходить, исправить положение вещей. Она заменит смерть, возможно, травмой или раной. Хотя порой в Зоне это равноценно смерти. Но это шанс. Маленький шанс выжить. Если тебе повезет, ты им непременно воспользуешься. Вот такая она, Зона, авантюристка. За это и любят ее. Все. И я в том числе.

Бардак первый раз поперхнулся, услышав, что, когда сегодня утром он чуть не погиб, — это лишь цветочки. И «чуть» не считается в этом варварском мире. Хотя ему казалось, что он пережил сегодня намного больше, по крайней мере, крупные червивые ягодки. Так нет, оказывается, в Зоне принято считать ягодками саму смерть. Вот тебе и бросок из крайности в крайность. Оказывается, в Зоне не существует правила золотой середины, чтобы и овцы были целы, и волки сыты. Кто-нибудь кого-нибудь обязательно съест, а если не съест, то покалечит. Хотя и в цивилизованном мире со слабыми поступают так же, но там это происходит не так заметно. Откровенно хищно, как у зверей. А сейчас он чуть не задохнулся, осознав то, что через месяц-другой ему все равно придется умереть. Это утверждение ему сильно не понравилось. Во-первых, умирать он еще не собирался, слишком молодой, а во-вторых, тем более не хотелось примерять шкуру слепого пса, его вполне устраивала своя, человеческая. И материнские инстинкты Зоны его совсем не впечатлили. Получается, странная любовь у Зоны к своим «детям». Какая-то садистская. И что это за жизнь — ежедневный риск? Лучше дотянуть до старости и спокойно умереть человеком, чем возрождаться постоянно в новом теле, каждый раз не имея ни малейшего представления, в каком. Вот и складывается дилемма: как остаться в живых и оказаться дома, если вы не спите, а выхода у вас нет, когда все происходящее напоминает страшный кошмар. И про себя твердо решил, что по мере возможности надолго не задержится в Зоне. Тикать отсюда нужно. И как можно быстрее. Иначе… Он даже не хотел об этом думать.

— Я выберусь отсюда, — твердо заверил Бардак и сжал кулаки, — любыми способами.

— И как? — насмешливо поинтересовался Беспалый, не в силах сдержать улыбку. — Улетишь из Зоны на большом воздушном шаре?! — И, рассмеявшись, добавил: — Не получится. Вороны еще при взлете весь шар проклюют. Вон они какие здесь огромные. Конкуренции в небе не допустят. Откуда им знать, что ты пытаешься бежать, а не захватить воздух и тем самым отобрать у них кусок хлеба?

— У меня отец — большая шишка, — важно ответил Бардак, слегка задирая нос. — Генерал. Он вытащит меня из этого Ада.

— Вот размечтался, — закатываясь в смехе, прищелкнул языком Черный Сталкер и ехидно передразнил: — Генерал! Шишка! Да и что он сможет сделать? Снарядить на твои поиски армейскую группу захвата, которая дня через два сгинет в Зоне? На это он не пойдет: проводить операцию, которая и выеденного яйца не стоит. Полный бред. Да и полномочий у него нет таких. Личные дела требуют личных затрат. А ты не велика особа и не затрагиваешь масштабы государственной безопасности. Твоя жизнь — ноль без палочки, хотя и жирный ноль. Да и неизвестно ему, живой ли ты еще. Времени много утекло, а в Зоне молодые быстро погибают. Минута — и ангелы запели. Он это понимает, и ты прекрасно понимаешь, что результат будет ноль. Искать человека в Зоне — все равно что иголку в стоге сена. Заинтересовать нужных людей — тоже смутная затея. Неохотно сталкеры берутся за такое дело, примета плохая. Не стоит забирать у Зоны то, что принадлежит ей. Если она захочет, то сама отпустит тебя, а намеренно это делать слишком опасно. Наказать может за самоуправство. Преступные группировки охотно берутся за поиски и доставку «пропавшего чемодана». Вот только доверия им нет, обманывают часто. Да и не живут они долго. Так что вкладывать в них деньги — абсолютная авантюра по той простой причине, что спрашивать будет не с кого.

— Отец у меня на хорошем счету у правительства, — горячо возразил парень, яростно сжимая кулаки. — И не последний человек в военном штабе.

— Ты еще скажи: главнокомандующий армией, — подковырнул Беспалый. — Да плевать всем, кто твой отец. В Зоне все равны. Будь ты хоть сыном самого президента. Толку никакого не будет. Если Зона решит, она тебя никогда не отпустит. Вот о чем я тебе толкую. И плевала она на все правительства мира. Что они могут сделать?!

— Пригрозить, что сбросят атомную бомбу! — неуверенно пролепетал Бардак. — Если она живая, как ты говоришь, то может испугаться. Зачем ей погибать?

Беспалый просто закатился в судорожном смехе.

— Ну ты, парень, просто дурак. Испугать рыбу водой — до такого лишь глупец додумается. Она и так уже ядерная. Что ей бомба? Лишнее вливание силы. Военные на такое не пойдут, не станут рисковать. Они и так с ней справиться не могут, понимая, что она растет. Метр за метром отвоевывает землю у людей. А здесь преподнести ей такой козырь, — он покачал головой, — будет полное безрассудство. Так что не тешь себя иллюзиями и живи настоящим. Твоя судьба теперь неразрывно связана с Зоной. — И беспечно махнул рукой. — А отцу твоему уже, наверное, сообщили, что ты погиб смертью храбрых, останавливая очередной «прорыв» монстров. Может быть, даже тело какое-нибудь подбросили изуродованное для верности, чтобы комар носа не подточил. Ведь отцу-генералу тоже не нужна огласка, что сын его — дезертир. Для него лучше мертвый герой, чем живой предатель. — И язвительно усмехнулся. — Отпадает причина бесчестия и стыда.

Бардак мрачно слушал сталкера, низко опустив голову, и отрешенно рассматривал ладони. Линия жизни была четко выраженной и глубокой: прекрасный знак. Вот где можно поверить во что угодно, даже в хиромантию.

Беспалый вновь рассмеялся, но уже сочувственнее.

— Медалью, наверное, посмертно наградили. Вот будет радость матери и отцу — знать, что сын пал смертью храбрых. Хотя, — тяжело вздохнул, — равноценная ли замена для родителей — посмертный орден сына? Навряд ли.

Тупой такой взгляд, сверял правую и левую руку, сравнивал: что предназначено с рождения, а что уготовано судьбой. Он все отлично слышал, только доходило до него как до жирафа, медленно и невнятно. Слова доносились как сквозь пелену, словно он находился под водой, а с берега ему кричали: «Дурак, ты же тонешь!»

— Сочувствую я тебе, — произнес Беспалый, доставая пистолет и заботливо кладя его под подушку. Автомат он положил рядом с собой. — И родителям твоим сочувствую. Но уже ничего нельзя изменить. Путь назад заказан. Свою судьбу ты выбрал, когда только переступил Зону. Так что теперь приспосабливайся к новым условиям. Тебе еще придется доказать Зоне свое право на жизнь.

Сознание раздвоилось. Одна половина заладила: «Что же делать?», вторая отвечала: «Ничего. Уже слишком поздно!» Пальцы мелко дрожали. Еще бы, такое напряжение.

Пустота в голове и глобальная опустошенность. И никакого дальнейшего смысла жизни. Как говорится, ни забот, ни хлопот. Как планировать, когда можно погибнуть в любую секунду? Да и зачем себя мучить, как сказал сталкер, глупыми иллюзиями? На душе разлилось такое гадкое ощущение, будто тебя поставили к стенке и через минуту расстреляют. Полная гармония — безумие. Что это было, он не знал. Он не понимал своего состояния, но, как ему показалось, где-то глубоко-глубоко невольно смирился со своей незавидной участью. Все же когда-то умирают. Это, конечно, грустный факт, но ведь ничто не вечно под луною. Хотя об этом было даже страшно думать: умереть в восемнадцать лет, к тому же неполных. Да будь ему больше, какая разница? Как вообще нормальный, здравомыслящий человек может согласиться и смириться со смертью? Тем более в его незавидном положении. Визуально он — живой, а реально — мертвый. Сегодня он еще топчет землю, а завтра… Никакой гарантии, что останется в живых.

Линия заходила за большой палец, а начало брала от запястья. «Жить будешь долго!» — нашептывала интуиция. А разум возражал: «Только в каком виде?! Зомби?! Контролером?! Псом?!»

В понимании Зоны, все твари равны. Она не выделяет любимцев. Разумные, неразумные — все ее дети. Хотя встречаются исключения, как, например, этот чокнутый Черный Сталкер или Доктор. Но это единицы. Да и у них существуют свои запарки.

Выжить любой ценой. Покинуть это гиблое место.

Безнадежно. А может, существует какой-нибудь шанс, маленький, но которым он непременно воспользуется?

Очень хочется жить… — И сам же себе возразил: — А кому в этой чертовой Зоне не хочется жить?! Добровольно, что ли, они все умирают?!

Мысли наскакивают одна на другую, разрушая логику, а вместе с ней и мозг. И ты пытаешься ухватиться за какую-нибудь надежду, как утопающий за соломинку. Вера в суеверия, что еще остается делать? Глупо, и все же какая-никакая, но надежда. Хотя в Зоне она такая тонкая, тоньше волоска. Не разглядеть и в микроскоп.

— Значит, выхода нет, — угрюмо прошептал он и почувствовал, как тревожно сжалось сердце. В висках заломило, да так сильно, что он невольно принялся массажировать шею. Боль отступила, а вот горечь осталась. Беспалый не врал, описывая его дальнейшую жизнь. Жизнь без будущего. А теперь еще и настоящее без прошлого. И жизнь эта — ежесекундное ожидание смерти. И ему показалось, что он словно со всего разбега наткнулся на глухую стену безнадежности. Уперся лбом, и не сдвинуться. В мозгу что-то щелкнуло. Угнетающая атмосфера окутала сознание непроницаемым покрывалом ужаса. Мир померк, погружаясь во тьму. Воспоминания о доме, подхваченные резким порывом, сгинули, исчезая в точке. Он словно оказался запертым в скоростном лифте, который со сверхзвуковой скоростью уносил его в неизвестность. И неизвестность эта именовалась Чернобыльский Ад.

— А я тебе о чем говорю? Вход в Зону есть, а вот выхода — нет. Это как дверь, открывающаяся в одну сторону. Военные сквозь пальцы смотрят на тех, кто проникает в Зону. — Беспалый перевернулся на бок и достал из рюкзака бутылку водки. — Кто-то должен поставлять артефакты для изучения. Прибыльное дело: на Большой земле хватает богачей, желающих выложить за артефакты кругленькие суммы. Да и ученым необходим новый материал для экспериментов. Живой человек в Зоне как обычное мясо, мертвый — живой научный прорыв. Вот и ставят они опыты. Скрещивают, оперируют, наблюдают. Наверное, пытаются изготовить средство, способное возвращать к жизни после смерти. Ведь зомби в Зоне — это не миф. Нет крови, а органы функционируют, нет мозгов, а как-никак что-то мыслит. Труп трупом, но бродит. А значит, живет. Парадокс. В это трудно поверить, пока сам не столкнешься. Возможности Зоны безграничны. Было бы желание, можно и до истины докопаться. А желания и любопытства паучникам не занимать. Вот они и стараются орудовать скальпелем. — Он на секунду задумался. — А возможно, пробуют отыскать секрет вечной молодости. Что в Зоне также вероятно, судя по аномалии «негниения». Тела, закупоренные в ней, не поддаются смерти и тлену. Знаю одного парня, он уже лет десять в ней торчит. Моргает, дышит, когда проходишь мимо, пытается что-то сказать, беззвучно открывая рот. Такой упитанный молодой человек, краснощекий, а ведь не ест и не пьет уже не один год. Непонятно, чем питается. Не воздухом же! И не умирает, и не стареет. Необъяснимое явление. Даже Выброс на него не действует, словно он предохранен от внешней атмосферы защитной оболочкой, внутри которой находится питательная сфера. О чем он там думает, что ощущает? Интересно! Попытались паучники его вытащить, но все и сгинули. Одни ошметки остались, словно им под ноги гранату бросили. Другие умные были, установили камеры и теперь следят с безопасного расстояния. Изучают его реакции, когда бодрствует, когда спит, но внутрь больше не суются. Видать, работает аномалия особым образом, в определенной последовательности. Если одного захватила, других не впускает. Чем не головоломка?! Разгадал — и вся жизнь в шоколаде. Полезная она, в хозяйстве бы пригодилась. Например, наступили голодные времена или ледниковый период, укрылся в ней и дожидаешься лучших времен, сквозь бронированный щит наблюдая за происходящими событиями. И можешь не переживать за сохранность и здоровье. В ней надежнее, чем в самом современном бункере. Я однажды, помню, хотел помочь парню, чтобы избавить его от мучений. Стоять так вечно все же несладко. Никакой свободы. Подумал я, взял и шарахнул в аномалию из гранатомета. И ничего. Результат нулевой. Никаких повреждений и последствий. Парень даже не моргнул и не шелохнулся. Взрыв был адский, рядом стоящие деревья все завалились, осколки на километр разлетелись, а ему там все нипочем. Стоит себе как ни в чем не бывало и глазами хлопает. Хотя я воспользовался самым мощным зарядом, которым гранитную скалу разрушил. — И, оправдываясь, добавил: — Ну, тропинку в горы прокладывал, а она мешалась. Такие вот дела. В Зоне вечная жизнь равносильна плену. У каждой медали две стороны. Что-то приобретаешь, а что-то теряешь. Это жизнь. Бесплатным бывает лишь сыр в мышеловке. — Он громко прищелкнул языком. — А может, все банально проще: вечная жизнь и молодость — это всего лишь прикрытие, а сами они разрабатывают новый вид биологического оружия. Кто их знает, над чем они в Зоне колдуют?! Все они там повернутые, одержимые своей наукой! А может, и все совмещают вместе. Финансирование у них будь здоров. Правительство, секретные службы, военные да и олигархи вкладывают. Все думают о будущем. Кому же умирать охота? — И он нравоучительно поднял указательный палец. — А вот выйти — это уже другое дело. Здесь попахивает раскрытием государственной тайны. Ведь общественность не в курсе, что здесь происходит в действительности, бродят поверхностные слухи, а общее мнение, что у военных все под контролем. Конечно, ужасно: монстры, радиация, аномалии — но не катастрофически. Не стоит даже паниковать. — Он распечатал бутылку и большим глотком отпил прямо из горла. — Будешь? — предложил он, протягивая бутылку новоявленному товарищу.

«Товарищу! — он криво усмехнулся. — Слишком громко сказано». Товарищей и друзей он не имел, неблагодарное это дело, хлопотливое. А этот новобранец вообще не вписывался ни в какие критерии необходимости, от него пользы — как от козла молока. Так что его можно воспринимать как попутчика или в роли временного компаньона. И не больше. Обычная обуза, вроде и ненужная, но и бросить жалко. Вдруг пригодится. Да и Доктор на него имеет свои виды. Только какие, неясно.

Бардак не отказался и жадно припал к бутылке. Водка была горькая, но ему было все равно. Слезы катились из глаз, а он все пил. А когда оторвался, в горле нещадно жгло, но зато полегчало на душе. Он едва перевел дух и закусил сухим хлебцем, обнаруженным в кармане. Особенность украинской чернобыльской водки: она мгновенно приводила в состояние опьянения. То ли сказывалась радиация на продукт, то ли люди становились слабыми к алкоголю. А может, и то и другое влияло одновременно. Через минуту смерть уже не казалась такой страшной. Страх провалился внутрь и там затаился, где-то в животе. Его место заняли напускная бравада и напыщенная храбрость. Он вернул бутылку назад, заплетающимся языком спросил:

— А почему тебя прозвали Беспалым? — и осоловевшим взглядом уставился на сталкера.

— Да уж, парень, быстро тебя развезло, — шутливо заметил Беспалый, делая очередной глоток и оценивающе окидывая захмелевшего соседа. — Смотрю, осмелел даже. Хорошо. Пьяный заяц и на волка набрасывается. Ну ладно, поведаю тебе маленькую историю из своей жизни, раз уж вместе нам придется находиться некоторое время. Откровенность за откровенность. — Он вновь приложился к бутылке, но уже больше не предлагал выпить собеседнику, понимая, что тому уже хватит. — Это Доктор меня так прозвал, после того как поднял на ноги. Провалялся я у него больше месяца, как попал к нему, ничего не помню. Без сознания был. Помню лишь, что попал я, значит, в аномалию «капкан»… А дальше пелена и мрак. Знаешь, что это такое?

Бардак отрицательно мотнул головой, пытаясь сконцентрировать взгляд на сталкере. Тот постоянно двоился и расплывался. Наконец-то ему удалось это сделать.

— Тварь хитрая, одно название: аномалия. Говорят, имеет даже задатки разума. Постоянно сама меняет местоположение, и так мастерски она это делает, просто загляденье. Талант, одним словом. Поймала, значит, человека или мутанта, обглодала до костей и перебралась… или что она там делает, может, телепортируется… на новое место. А бывает, сама увидит жертву, вычислит траекторию и ложится на его пути. Ждет, когда пища подойдет. Вот такая каверзная штучка. Одно лишь спасает: размеров небольших, площадь занимает метр на метр. А то бы вообще от нее не спастись было. Определить ее можно лишь шестым чувством, это я узнал позже от Доктора. Посвятил он меня в тонкости Зоны, провел подробный инструктаж. За что ему огромное спасибо, не раз это в будущем спасало мне жизнь. А какая у меня в молодости была интуиция? Разве что нулевая. Да и информации никакой. Шарил пэкашкой, а толку никакого, для детекторов она невидимка. Не распознают они ее. Прозвали ее «капкан», потому что ничем не отличается от него. Схожее действие. Наступил в нее, и следует щелчок, и словно металлические зубья впиваются в лодыжку. От боли ты опускаешься на колени, ведь не понимаешь, что причиняет страдания ногам, вроде ты стоишь на обычной земле, а брюки в крови. И новый захват, затем следует очередь рук, туловища и головы. Чем прикоснулся к земле, то и цапает. А удерживает так, что краном не оторвать. И все, каюк тебе. Ощущение такое, что тысяча крыс вгрызается в твое тело. — Беспалый осуждающе покачал головой, вспоминая пережитую боль. — Мне тогда повезло. — И задумчиво протянул: — Даже «чертовски повезло» — это почти ничего не сказать, просто занизить степень смертельной опасности. В тот день я заново родился. Выбравшихся живыми из аномалии «капкан» сталкеров можно пересчитать по пальцам. Я на своем веку слышал лишь два случая, мой стал третьим. Процент ничтожный в отличие от спасения из других аномалий. Это говорит, что в 97 процентах верная гибель. Да, имеются в Зоне аномалии и со стопроцентным смертельным исходом, но и встречаются они в сто раз реже. Это надо быть таким невезучим, чтобы на них наткнуться. — И глаза его наполнились весельем. — А я, выходит, фартовый, раз не довелось их повстречать на своем пути. Конечно, не то чтобы не встречал, а благоразумно обходил стороной. Чем они приманивают сталкеров, ясно как божий день: огромным количеством разбросанных рядом с собой редких артефактов. Так что обнаружил скопление дорогостоящих экземпляров, имей в виду, дело здесь совсем не в твоей удаче. Мой тебе совет: руки в ноги и беги подальше от этого места, дольше проживешь. В Зоне жадность — основной порок, не одного привела к могиле. Ладно, мы слегка отвлеклись от темы. — И он вновь погрузился в прошлое. — От аномалии «капкан» не уберегают ни артефакты, ни самые продвинутые бронежилеты и костюмы. Прокусывает все насквозь. Чем больше сопротивление металла, тем сильнее давление. Эффект гидравлического пресса. Так что толщина не играет особой роли, так же как и твердость стали. Что термопластик, что титан, что железо — на один зубок. Не однажды встречал распотрошенные тела долговцев, костюмы в клочья, одни лишь кости белеют. А «броня» у них будь здоров, титановая, не всякая бронебойная пуля возьмет. Граната под ногами взрывается, и ни единой царапины или вмятины от осколков на поверхности, последствия — лишь легкая контузия. В ней без опаски можно по Зоне гулять как по Бродвею, самый надежный чернобыльский костюм. В нем без вреда «жарку» проходишь, даже не припекает. На что уж серьезнее не встречается «выворота», и то ранит больше морально, страха натерпишься, кости помнет и выплевывает. А здесь словно пропустили через мясорубку. Вот такая у «капкана» силища. — И задумчиво произнес: — Видно, Бог тогда отвел от меня беду. Или Зона сжалилась, приберегая для более серьезных испытаний. Но смерть обошла стороной. Замешкался я на месте, нутром почувствовал неладное. Волосы на голове встали дыбом, руки трясутся, и тянет ужасным холодком. Мороз такой пробирает, что впору впадать в панику. Местность как на ладони, ни кустика, ни деревца в округе, спрятаться врагу негде. ПК молчит как немой. Глаза все смозолил, а опасность никак обнаружить не могу. Монстров в пределах видимости нет, аномалий — тоже, люди отсутствуют, а на душе по-прежнему неспокойно. Пока как заведенный крутил головой, неосторожно шагнул вперед и заступил за черту. Повезло мне, растяпе, что угодил в «капкан» только пальцами ног, если бы всей ступней, то уже не выбрался бы никогда. Раздался глухой хлопок, чем-то напоминающий звук лопнувшего рыбьего пузыря при нагревании, и аномалия сработала. Вот тут-то я и заорал от боли как резаный, хорошо еще, не упал вперед, а сел на задницу. Пальцы горят как в огне, хрящи ломаются. И тут я понимаю: дело дрянь. Ногами дергаю, а они не двигаются, словно удерживают их в тисках. Ну что еще оставалось делать? Достал нож и наотмашь рубанул по зажатым носкам ботинок. Лезвие прошло как по бумаге, с легкостью отсекая дубленую кожу и каучуковую подошву, а внутри них, как в сэндвиче с сосиской, остались торчать мои кровоточащие пальцы. Зрелище, скажу тебе, было жуткое. Но пришлось пожертвовать частью плоти, иначе сгинул бы весь. Зона дар приняла и меня отпустила. Вколол себе куба два обезболивающего, наложил заживляющую пленку — псевдокожу, кое-как перебинтовал ноги. Сделал попытку встать и тут же упал, потеряв сознание. Очнулся уже у Доктора. Вот и вся история. Такие вот дела, ношу теперь сапоги на пару размеров меньше. А что делать, это все же лучше, чем ходить на протезах. Хотя слышал байки, что живет в Заброшенной деревне сталкер по прозвищу Инженер, так он любые конечности способен приляпать к телу. Если своих лишился, может приживить имплантаты мутантов. И ничего, хвалят, что работают как врожденные. Вот правда это или нет, не знаю. Как он это делает, ума не приложу. Наверное, берет органы от человекоподобных существ, например, от контролеров или бюрера, а может, разделывает и «изломов». Не пришьешь же к руке копыта кабана или лапы псевдокошки. Да и зомби как стройматериал вряд ли подойдут, в них, кроме яда в теле, ничего нет. Хотя чем черт не шутит, все же в прошлом были людьми и как законсервированный биоматериал сгодятся. Строение костей и сухожилий ведь идентично, а кислоту из вен и вытравить можно. Вроде и поверить нельзя, да и не верить глупо. В Зоне столько чудес происходит, что самая неправдоподобная сказка на деле может оказаться былью. На то она и Зона.

Он недоуменно пожал плечами и покачал бутылку, задумчиво наблюдая, как мутная жидкость вязко стекает по стенкам.

— А кто такой Доктор? — увлеченно поинтересовался Бардак, рефлекторно протягивая руку за бутылкой.

Беспалый не стал отказывать и передал водку. Если парень хочет, пусть пьет. Сейчас ему просто необходимо снять напряжение, а алкоголь — самое верное средство. Можно сказать, лекарство, способное изгнать из души страх.

— Доктор! — с уважением протянул Беспалый, важно откидываясь на спину и задумчиво рассматривая потолок. — Это не кто иной, как зоновский Айболит. — И шутливо процитировал слова из сказки, которую слышал когда-то в детстве: — «Приходи к нему лечиться и собака, и волчица, всех излечит, исцелит добрый доктор Айболит». Вот Док и есть тот самый доктор, на которого можешь рассчитывать, когда придется особенно худо. Ну, если тебя ранят, порвут монстры или основательно поджаришься в аномалии, он единственный твой шанс не загнуться. Он это, как бы правильно выразиться… — сталкер нахмурился, подбирая слова, — обратный билет с того света. Когда на твоей жизни поставили точку, а он взял и вывел запятую. И ты всем прогнозам назло продолжаешь жить. Вот такой он мастер своего дела, для которого нет ничего невозможного.

— А откуда он? — Вопросы в голове парня вились как рой пчел.

— А кто его знает?! — удивленно ответил Беспалый. — Я у него не спрашивал, а сам он не рассказывал. Видишь ли, в Зоне у каждого свои секреты, и никто не имеет права их раскрывать. Надо будет, сам расскажет, если вам судьба улыбнется встретиться. Тогда и насытишь свое любопытство. Конечно, если он тебе откроется. У человека столько вопросов, можно день и ночь напролет трепаться. И количество их не иссякнет. Чем больше их задаешь, тем больше появляется. И появляются такие вопросики, на которые и ответов нет. Выходит, болтовня по душам — пустая трата времени. — Он поднял указательный палец. — Полезного времени! Ведь время в Зоне, положенное на отдых, равносильно дорогому артефакту. Его беречь надо, а не растрачивать почем зря. Кто знает, когда еще подвернется такая удача — всласть выспаться. Так что хватит на сегодня разговоров, — раздраженно бросил он, поворачиваясь к солдату спиной. — Спать пора. Завтра вставать рано.

— А-а-а, — протянул Бардак и, поставив пустую бутылку на пол, обиженно отвернулся, недовольно пробурчав: — Молчат все, как партизаны, лишнего слова не вытянешь. Это не Зона, а какой-то засекреченный центр. Вокруг одни секретные агенты, и поговорить не с кем. А что скрывать?! И от кого?! А главное, зачем?! Все равно со временем тайна станет явью, на то она и Зона.

Но долго дуться ему не пришлось, только он прикрыл глаза, как тут же провалился в глубокий беспокойный сон.

Сон вернул его в пережитую днем действительность, только в нем он не спасся от стаи слепых псов, а был ими растерзан. Клыки рвали его тело, кромсали плоть, перегрызали горло, обгладывали кости. Мутантов собралось на кровавое пиршество несчетное количество. Кровосос пил кровь, а мертвяки поедали внутренности. Урчали от удовольствия и закатывали глаза от наслаждения. А он кричал от боли и не слышал своего вопля ужаса. А у изголовья стояла смерть и дико хохотала. Адская боль, раздирающая душу… Секунда забытья. Кино закончилось и началось вновь. Изменился лишь сюжет. Теперь он убегает от стаи, беспомощно размахивая заклинившим автоматом. Целый и невредимый. Но надолго ли? Мощные клыки впиваются в затылок. Хруст — и голова, как у тряпичной куклы, заваливается назад. Он с ужасом видит спешащего к нему, ухмыляющегося кровососа. Присоски его хищно трепещут, в глазах застыл лютый голод. Тот торопится, чтобы не потерять лишнюю каплю человеческой крови, стекающую по одежде на землю. Вновь нахлынувшая волна нечисти, и от него остался обглоданный скелет. Новая серия, только боль в ней прежняя. И уже не осталось сил ее терпеть, осязать, чувствовать.

Кошмар играл с ним, вытаскивая из души спрятанные страхи. Они захлестнули его тело, проникли в голову и заморозили сердце. Теперь он не просто боялся, он сам стал вселенной страха, помещенной в человеческое тело. Заключенный в камере пыток, наблюдающий за приготовлением палачей. Человек страха, в котором от ужаса вопила каждая клеточка тела. Понимая, что спит, он хотел проснуться, но не мог. Какая-то невидимая сила не давала ему разомкнуть глаза. Зона не желала прекращать просмотр захватывающего фильма.

Не прошло и пяти минут, как Беспалый тоже уснул. Сказалась зоновская привычка. Если возможен отдых, то стоит его использовать по максимуму: когда еще подвернется такой удачный день, чтобы он отдохнул почти в безопасности. В отличие от новичка, ему ничего не снилось. Да и сном это нельзя было назвать, скорее, бдительной дремотой. Хоть и находился он в относительной безопасности и в надежном убежище, но палец его твердо лежал на курке. В Зоне безопасных мест не бывает, поэтому не стоит излишне расслабляться.