Заводные люди

Александр Дым

Книгу можно охарактеризовать по-разному: криминальная драма, социальный боевик, субкультурный роман о футбольных хулиганах. Столкновения околофутбольных банд, конфликт между криминальным миром и обычными гражданами, любовная трагедия и безнадежный приговор, тихо дремлющий офисный бунт и выездное безумие. Наше время бесконечно разное, как бесконечно непохожи жизненные пути персонажей книги – лишь жизнь в России подводит их всех к единому знаменателю…

Глава 1.

Прыжок в мясорубку

Зачем я здесь?

Что здесь делаю?

Это мой выбор! Только почему я сделал именно этот выбор?

Дима Бурый не переставал задавать себе эти вопросы каждый раз перед дракой — с того момента, как впервые поехал на акцию. С той юношеской жестокой уличной поры, как встал на путь футбольного хулигана. Сейчас за плечами была добрая сотня серьёзных массовых драк, но он все равно задавал себе всё те же вопросы — и каждый раз сам себе отвечал. Ответ Бурый знал всегда.

Таков его путь, таковы его люди. Такова его мужская самореализация. Потому что он выбрал эту игру себе сам.

За окном непрерывной смазанной лентой пролетали деревья, поля, пустыри на окраинах промышленных зон. Дима смотрел отстранённым взглядом сквозь грязное стекло электрички, в голове неторопливой строчкой бежали мысли.

Разбитые костяшки на руках ещё не зажили с прошлой драки — и, судя по всему, заживут не скоро. Конвейер не остановить. Быть частью Фирмы — значит вечно быть в состоянии боя или подготовки к нему: этим футбольные хулиганы дышат, этим живут. Морально Диме было нечем оправдать то регулярное насилие, в мире которого он существовал как футбольный хулиган. Разве что тем, что их создала человеческая страсть к войне и противостоянию; потребность иметь свой личный истинно мужской уголок в мире, где таких уголков осталось исчезающе мало.

Предчувствие драки висело в воздухе чугунным топором; жгло душу, как железо обжигает кожу на сорокаградусном морозе. Околофутбол — это опасная игра. Как и всё вокруг, в сущности, подумал Дима. В жизни приходится играть дома и на работе. Люди играют в свои игры. Каждый сам себе выбирает поле по вкусу, сам определяет свой стиль игры. Одни играют расчётливо, выстраивая чёткую экономическую стратегию, как брокеры на бирже. Другие импульсивно, стараясь инстинктом делать верный выбор, ведущий к желанному бонусу. Про тех, кого инстинкты и предчувствия подводят, не зря потом понимающе говорят: «Доигрался…».

Бурый в глубине души верил древним, которые видели суть жизни как игру, в ходе которой боги испытывают человека и дают ему обрести через жизненный опыт свою истинную суть. Выбора в любом случае нет — ведь те, кто играть отказываются, подлежат выбраковке высшими силами. Фирма создана, чтобы драться. Фирма существует: значит, она часть Высшего замысла.

В многочисленных уличных драках Диме трижды ломали нос, порвали веко; он заработал два сотрясения мозга; у него не хватало четверти зубов, были выбиты суставы пальцев, сухожилие на правой руке сдвинулось на сантиметр. Диму били руками и ногами, бутылками и арматурой, стреляли, арестовывали, отправляли в больницу. Но это изменило лишь то, что лицо и костяшки рук со временем покрылись мелкой сеткой шрамов. Враги могли ранить тело — но что они могли поделать с сутью? И, раз за разом, придя в себя, Дима упорно возвращался в строй. Это была его отличительная черта с детства — и детство закалило эту черту. В своё время в школьные годы он много лет, в любую погоду, каждый день ходил на турник во дворе и оставлял там все силы. Снег, дождь, мороз, град, жара. Устал, лень, неудобно. Это ничто. Был он и была цель. И он шел к турнику — в любую погоду и в любых состояниях, если был на ногах. Если он что-то для себя решал, то обычно он следовал этому дальше неукоснительно. Отцовская порода, говорила мать. Упрямый и упёртый.

Высокий, подтянутый и худощавый, с упрямым лицом, вечными мальчишескими светлыми вихрами на макушке и веснушками на скулах, Бурый всегда вcтавал в первый ряд — ибо с самого первого дня в футбольном хулиганизме он твёрдо решил для себя, что других рядов в бою не существует.

Менять всё равно ничего бы не стал, даже будь возможность вернуться в прошлое. Дима считал это справедливой ценой за те адреналиновые приходы, что пережил, — и за тот жизненный опыт, который приобрёл.

В драках ли было дело… Скорее, в друзьях, в ощущении того, что он — это часть могучей и безбашенной силы. В глубоком уважении к личностям рядом, с которых хотелось брать пример.

Бурый потёр костяшку на левом кулаке, которая неожиданно начала зудеть. Верная примета — скоро быть драке… Делай что должен, и будь что будет.

— Бурый, хватит залипать в окно, философ хренов! Рожу лучше разомни, чтоб на работе опять за синяки премию не срезали!

Насмешливый голос Малыша вывел его из задумчивости.

— Андрей, держи хрен бодрей. — Дима перевёл свой взгляд на габаритного приятеля и едко улыбнулся. — Я в поряде, братик.

Они стояли втроём немного в стороне ото всех: Бурый, Ярик и Малыш.

Вокруг мелькали знакомые до боли лица, перепаханные многочисленными драками. Тридцать парней. Под расстёгнутыми ветровками у многих виднелись бригадные майки со злыми смайликами, под которыми светилось готическим шрифтом название их конторы: Evil Faces. Все сокращали это название до более короткого и ёмкого слова: Фэйсы.

Бурый отчётливо ощущал нутром тлеющую внутри адреналиновую бомбу. Её рождает в теле неопределённость. Опасность. Неведомая опасность. Неизвестность. Вспомнилась речь деда из глубокого детства, когда тот о чём-то спорил с отцом.

— Будущее непредсказуемо. Плюнь в глаза любому, кто думает иначе. — Дед резко повысил голос. — Их слова пахнут фатализмом. Ты можешь закладывать и прогнозировать любые основы, но вряд ли спрогнозируешь упавший на голову кирпич или рак. Сын, после некоторых ситуаций жить по-прежнему уже бывает невозможно. Перейдя эту черту, ты либо рождаешься заново, либо ломаешься.

С возрастом Дима узнал, что иногда одна встреча способна изменить жизнь в корне, дать проявиться в характере неизвестной ранее стороне. Многие из людей живут не одной жизнью. Иногда эти жизни даже не соприкасаются. Их новые стороны открывает инстинкт, а часто просто случай. Он не был исключением.

У большинства из тех, кто нас окружает, — больше двух жизней, проживаемых параллельно. Бурый наблюдал это по приятелям. В одной жизни приличный человек — когда он дома, с близкими. Через час уже совсем другая личность общается на работе, с коллегами. Третий человек вылезает ненадолго, на пару вечеров в месяц: трахает проституток, напивается в пабах, употребляет наркотики в машине под ночным мостом под ганста-рэп или ожесточенно пинает тело забрызганными кровью кедами в темном переулке. И всё это ведь как-то органично укладывается в одном и том же человеке!

Аспекты личности в людях засыпают и просыпаются, когда приходит их время и складываются условия внешней среды. Какой из них вырвется на свет в свой час и будет доминировать по итогу — кто его знает. Это вне прогнозов. И ботаники вдруг становятся экстремистами, а хулиганы — тихими богобоязненными примерными семьянинами. Дима боялся загадывать, кем по итогу станет он сам…

Пассажиры тем временем проходили через их вагон и не задерживались. Их можно было понять: не знай Дима присутствующих лично и с детства, сам бы предпочел избежать подобного соседства.

Очередной пассажир вёл на поводке пса, молодого кобеля немецкой овчарки. Дима увидел его — и в сердце что-то ёкнуло… Пёс неожиданно остановился рядом с ним и, глядя улыбающимися умными глазами, приветливо лизнул Димину руку.

— Не бойтесь, он не кусается! — смущённо улыбнулся его хозяин.

— Я и не боюсь, — спокойно ответил Дима и, протянув руку, потрепал виляющего хвостом пса по загривку. Он очень грустно улыбался, глядя вслед уходящим человеку и собаке: своего верного друга Дима похоронил полгода назад. Пса отравили «догхантеры». Дима с тех пор внимательно наблюдал за раскидывающими что-либо во дворах и парках людьми. Он знал, что однажды ему попадётся один из них — и ответит…

— Тоскуешь по Лютику? — участливо спросил наблюдавший эту сцену Малыш.

— Это была не просто собака — Дима посмотрел другу в глаза — С ним ушла часть сердца. Я любил этого пса как любят родного человека…

— Держись, дружище. — Малыш хлопнул его по плечу — Держись. Наши младшие братья может и не так умны как люди, да только многие из них в отношениях с людьми проявляют себя существами с гораздо более чистой, преданной и любящей душой, чем может вообразить себе человек… Я понимаю твою потерю…

Рядом спокойный голос Ярика произнёс в телефон:

— Через пять минут будем. Ждите.

Ярик отнял трубку от уха. Что-то в выражении его лица решительно не понравилось Бурому. Он слишком хорошо знал этого человека.

Ярик. Лидер их толпы камикадзе, уж это Дима прочувствовал на своей шкуре не раз. Ярик был крут в махаче, харизматично и внушительно смотрелcя, хорошо говорил, обладал лидерскими качествами — за ним шли в пекло.

Только была у Ярика одна тёмная черта: он постоянно что-то недоговаривал, причём за это часто расплачивались все.

— Ярик, честно скажи — сколько их будет? Это ведь Берсы, непорядочные люди.

Ярик вызывающе посмотрел Диме в лицо и улыбнулся.

— Их будет не больше полтинника.

Рядом тут же тихо взвыл Малыш, которого накрыло неожиданное понимание того, что сейчас произойдёт. Малыш добрый и сильный. Любит друзей и подраться тоже любит. Сколько Бурый его помнил, он «подписывался в любые блудняки». Сейчас проняло и его.

— Чтооо? Опять???

Дима почувствовал на секунду, что теряет самообладание.

— Ярик, ты м*дак. Их там в три раза больше будет. — Он закрыл глаза, выдохнул, спустя секунду открыл и постарался сказать как можно более спокойным тоном: — А парням ты сказал, что договорился ровно на ровно, а не «все на все»! Мы бы больше бойцов привезти могли!

— Бурый, да они ни о чём. Вынесем и так. — Ярик выглядел абсолютно уверенным в своих словах, произнося это. — И парням не надо лишний раз волноваться. Всё получится.

Электричка начала тормозить. Дима с Малышом переглянулись, одновременно ощущая, как по телу ползут первые мурашки адреналинового прихода. Бурый покачал головой.

— Теперь уж хули тут поделать… — Малыш в ответ пожал плечами. Про себя он подумал, что как раз сделать что-то было ещё можно: например, не выходить из этой электрички. Но было поздно — парни были уже заряжены и подобное предложение было бы встречено конкретным непониманием.

Ярик тем временем резво повернулся к мобу и заорал во всю глотку:

— Наша станция! Выходим! В темпе, в темпе!!!

Фирма вышла из электрички на платформу.

Дима огляделся. Потрескавшаяся от времени бетонная платформа — столь незначительная, что железная дорога не посчитала нужным держать на ней кассу для продажи билетов. C одной стороны виднелся лес, с другой поле, за которым вдалеке маячили дачные домики. Это было весьма безлюдное местечко. Хотя не такое уж и безлюдное.

Менее чем в сотне метров от них на платформе стояла черным квадратом готовая к бою чужая бригада, которая при виде их немедленно оживилась и начала движение с громкими криками.

— Погнали, мафия! — заорал Ярик.

Фэйсы мгновенно построились и плотным ядром двинулись на врага.

***

— Не нае*али, — Олег даже удивился про себя. И правда, на вид их было около тридцати. Дичь сама пришла в капкан.

Он сидел на лавочке на противоположном перроне, через пути ото всех. Пять минут назад Олег говорил с Яриком по телефону, а сейчас ощущал себя дирижёром адской консерватории, создающим взмахами жезла пускай незамысловатую, но очень зажигательную симфонию. Всё как по нотам. Нотам, написанным брызгами крови. Настал самый интересный момент концерта по заявкам любителей оголтелого мордобоя.

Немного наклонив голову к плечу, Олег внимательно наблюдал сквозь стекла вагонов, как по противоположной стороне платформы идут Фэйсы.

Электричка тронулась и уехала, освобождая ему обзор. Яростные вопли нарастали, прорываясь в воздух разрядами излишнего эмоционального накала. Две толпы сошлись. Первые тела рухнули, сцепившись, на грязный бетон. Evil Faces начали теснить врага, который стойко держался — теряя бойцов, но не убегая. Развязка стала казаться очевидной.

Олег вскочил на ноги, поднял телефон к уху и отчаянно закричал, перекрывая хриплым басом полное криков и шлепков ударов акустическое пространство:

— Ваша очередь! Вперёд! Погнали! Бегом!!!

***

Начало драки складывалось, по ощущениям Фэйсов, неплохо. Они врубились в толпу врага — и враг очень быстро дрогнул, начал потихоньку отступать.

Воздух вокруг Бурого словно закипел, пришел в хаотичное движение. Огромная туша Малыша рядом работала как гидромолот — размеренно забивая в людей пудовые кулаки, Малыш умудрялся колотить несколько человек одновременно. За него можно было точно не волноваться.

Сложив пополам ударом в солнечное сплетение габаритного оппонента, Дима едва уклонился от резкого крюка с другой стороны, продолжая свой «танец боксёра» — классическая работа по линиям, масса летает вокруг оси. Двойка, уклон, двойка, боковой. Следующий тип перед ним осел на землю без сознания. Подбородок у всех стеклянный, Бурый усвоил это давно. У Ярика неподалёку дела шли гораздо хуже. Бурый бросился к нему на выручку. Коротко разогнавшись, он всадил оппоненту Ярика локоть в ухо, посылая очередное тело на грязный бетон. Добить, добить — чтобы не встал, не прыгнул снова, в спину.

Их ноги месили рухнувшую тушу, и Ярик орал ему в гуще сечи:

— Я тебе говорил! Бурый, они г*вно!!!

— Подстава! Их тут тьма!!! — раздавшийся сзади крик был полон паники. Ярик бы всек паникёру, да было никак не добраться назад до него, сквозь злую кутерьму кулачного замеса.

Из подлеска неподалёку целеустремлённым клином вырвалась и уже забегала на платформу в спину Фэйсам ещё одна толпа. Их было как минимум в два раза больше тех, с кем они сейчас зарубились. Спустя считанные секунды в их задние ряды врубился куда более качественный состав…

Конец, подумал Бурый. Клещи сжались, перерабатывая тела многорукой мясорубкой. Град ударов, теперь уже с двух сторон, сложил их в курган из неподвижных тел, на котором радостно прыгала победившая сторона.

Бурый лежал рядом с Малышом на платформе, прижав руки к голове. Они лежали почти рядом, в полуметре друг от друга, лицом к лицу. Вокруг прыгало несколько человек, ожесточённо втаптывая ногами их тела в бетон.

На противоположной стороне платформы Олег с улыбкой вытянул перед собой руку с поднятым вверх большим пальцем — и перевернул её. Cловно римлянин, который решает участь гладиатора. Казнить, нельзя помиловать.

Удары сыпались непрерывно и Бурому сейчас хотелось только одного: чтобы всё это побыстрее закончилось. Сквозь сжатые у лица руки он всё-таки нашёл в себе силы ободряюще улыбнуться Малышу, когда очередной пинок в голову выключил свет.

Враги ушли. На платформе осталась лежать куча тел без сознания. Лишь часть нашла в себе силы встать и начала помогать другим…

Дима открыл глаза и перекатился на бок. Встал на четвереньки, бессильно склонив голову. В голове, где-то глубоко внутри, гудели пудовые колокола. Во рту ворочался металлический привкус. Из носа на платформу закапала яркая алая кровь. Краем глаза он заметил, что прихрамывающей походкой к нему кто-то подходит сбоку. Крепкие руки Ярика подхватили его. Дима смог встать, держась за друга.

Он посмотрел на лицо Ярика. Сплошное месиво, а улыбка светится. Ну что за человек такой…

— Всё равно Берсы дерьмо. Без засады огребали.

Бурый запрокинул голову, чувствуя, как грудь распирает безумный смех. Ярик засмеялся следом. В метре от них застонал, приподнимаясь, Малыш.

— Ярик, ну ты и у*бок. В последний раз это тебе с рук сойдёт. Только давай в следующий раз всем составом поедем.