КРУГИ ПО ВОДЕ

Александр Данилович Надеждин (2024)

Эта книга — собрание эссе, посвящённых странам европейского Средиземноморья и окрестностей с собственными рисунками и обложкой автора. Каждое эссе может быть прочитано почти вне связи с остальными, но их отбор и последовательность отражает идею о происхождении и развитии отдельных национальных культур под влиянием изначального центра нашей цивилизации — Италии и Рима, которые до сих пор постоянно находятся в фокусе культурных интересов Западного Мира, включая его окраины, такие, как Турция и Россия. Тексты и рисунки, собранные в течение трёх десятков лет периодических посещений, чтения и размышлений об истории и настоящем описанных мест отражают авторское отношение к нашей общей культуре и осознание неизбежных перемен в её содержании и статусе в результате глубокой перестройки всего Мира, происходящей сегодня на наших глазах.

Глава II. Идеальный город

Идеальный город, как один из предметов творческого и философского рассмотрения активно обсуждался художниками, инженерами и учёными (часто в одном лице) эпохи Возрождения. Они, наконец, повернули свой мысленный взор от средневекового созерцания Божественного замысла в сторону реалий человеческого существования, таких как архитектура и градостроительство, возможно, убедившись в своей ограниченной способности продвинуться в понимании божественного.

Смена парадигмы: кривая улица

В результате первых попыток поставить архитектуру на рациональную основу появились проекты, состоящие из восьмигранных звёзд для городских стен центральной площади и радиальных прямых улиц для облегчения ориентации, предлагая людям, спешащим по делам, неограниченную ничем перспективу и возможность быстрого передвижения по городу. Радиально расходящиеся улицы наполеоновского Парижа, центра Амстердама и почти буквально следующего по его стопам Санкт-Петербурга — воплощение этой рационализации жизни. Из логически-геометрической простоты вытекли сами собой прямые фасады и квадратно-гнездовые городские планы центра имперской Вены и американских городов, вольно или невольно повторяя карты древнегреческих мегаполисов и древнеримских столиц средиземноморских колоний. Нетрудно допустить, что эта рациональность диктовалась соображениями военного или полицейского характера в соответствии с состоянием «града и мира» в том или ином месте.

Но в небольших городах Италии возобладала, к моему вящему удовольствию, другая тенденция градостроительства, сформулированная Мессером Леоном Баттистой Альберти в конце XV века. Вместо рациональных мер для защиты города и быстроты перемещения по городу, он подумал о естественном желании жителей города пребывать в атмосфере комфортабельно замкнутого, соразмерного человеку окружения (как это по-итальянски!), об удовольствии чисто эстетическом от узнавания и следования по путям своей памяти или о будящем воображение любопытстве заглянуть за ближайший поворот.

Эти соображения и привели к сознательному планированию кривых или, как теперь говорят, синусоидальных улиц с домами, естественно вписывающимися в эту кривизну с помощью уникального приёма ломки плоских фасадов под тупым углом в 160–170 градусов. Такие улицы я встречал и с особым воодушевлением рисовал в городах Италии, когда мне доводилось замедлить свой бег с тем, чтобы, не торопясь вынуть из рюкзака лист белой бумаги на твердой подложке и карандаш, а чаще чёрный маркер, и погрузиться в свой почти непрекращающийся диалог с видимым миром.

Генуя

Кремона

Флоренция

Парма

И даже тосканский городок Пиенца, носящий практически официальный эпитет «идеальный» в туристической литературе, был построен и распланирован со значительной толикой искривлённых улиц последователями того же Альберти. А по «сломанным фасадам» легко отличить даже старые фермерские дома в Италии, как этот в деревне из 3-х домов в предгорьях Доломитов:

Фермерский дом в Паньяно повторил форму улицы

Две ветви

Столь характерные для имперского мышления прямизна и ортогональность, привнесённые рациональными греками в Рим и ясно просматриваемые в развалинах Форума и в улице Виа дель Корсо с «пишущей машинкой» в ее конце на площади Венеции, были подхвачены опереточно-помпезным Бенито Муссолини в его перестройке подходов к Ватикану и в по-своему прекрасном новом районе ЭУР-Мальяна. Но это направление оказалось лишь одной из ветвей заложенной в Риме будущей европейской эстетики, где греческое влияние было с самого начала смягчено присутствием сабинян в римском генетическом коде (помните, как их женщин похитили воинственные пришельцы из Эллады?). Это проявилось в удачном избрании Римским царем сабинянина Нумы Помпилия, заимствовавшего у фанатично-рационального спартанца Ликурга желание пробудить патриотизм и гражданскую доблесть народа, но сочетавшего его суровые законы с развитием эстетического чувства и комфортом, создаваемым ремесленниками, музыкантами и актерами, чью деятельность Нума поощрял с целью создания новой степени гармонии городской жизни.

Символом этого сочетания для меня явилась неровная, словно деревенский грунт, но мощёная брусчаткой площадь Квиринале, на которой в живописном беспорядке располагаются имперские здания, монументы, колоннады и мраморная ограда. Поверх невысокой ограды открывается далекая перспектива, включающая купол Святого Петра в Ватикане. Площадь эта названа в честь сабинского божества Квирина, который позднее стал одним из титулов римского императора, несмотря на происхождение, чуждое греко-римскому пантеону богов. Итак, Рим пребывает в своем самодостаточном состоянии «вечного города», где разные эпохи нашей общей культурной истории существовали и последовательно, и параллельно друг с другом. Здесь всё ещё живут прямые потомки Нумы Помпилия и время от времени возникают по разным поводам имена римских патрициев вперемешку с именами средневековых пап и их талантливых протеже, пришедших сюда с Севера (а в Италии Севером называют всё, что лежит в десяти километрах на север от вашего местоположения и так далее, вплоть до предгорий Альпийских гор). Они пришли возрождать засыпанную пылью после варварских нашествий культуру и создавать свою собственную, как продолжение и разветвление того же животворящего древа. Они вросли в римское основание стихами, написанными классической латынью, фресками Ватикана и своими могилами, как Рафаэль в старо Римском Пантеоне, который он помогал приводить в божеский вид после столетий забвения. И всё же Возрождение было здесь пришельцем из мест, где отсутствие чрезмерного давления традиций и потрясающие пейзажи сформировали новую эстетику, построенную на гармонии с великолепной природой и буквально райским климатом серединной Италии: Тосканы и Умбрии.

Вид на Флоренцию и горы Тосканы с холма Боболи