К бою!

Александр Гулевич, 2020

Армада вторжения иной расы ринулась в человеческие миры, но каков смысл биться насмерть, если элиты различных государств, преследуя свои корыстные интересы, не спешат прийти на помощь? Послать в безнадёжное сражение все свои скудные силы и в нём сложить голову на радость кликам далеко не лучший вариант – это наихудший из всех возможных вариантов… В предстоящей смертельной схватке даже победа – полдела. Победить внешних и внутренних врагов иными асимметричными методами и, главное, в полной мере воспользоваться плодами своей победы над врагами, вот задача из задач, и эту науку предстоит усвоить Петру Боброву, по воле судьбы бросившему вызов надвигающейся тьме. Удастся ли ему – большой вопрос…

Глава 6

Вениамин Павлович Корзун после сообщения от бывшего начальника личной службы безопасности спикера Сената в глубокой задумчивости сидел в кресле довольно продолжительное время, он напряжённо размышлял. В будущем вероятная проблема с психическим состоянием командующего в его понимании какой-то особой проблемой не являлась. Наоборот, многим это было даже на руку, герой-победитель и спаситель всего человечества представлял реальную угрозу, больно уж деятельным он был и своенравным, привык действовать по своему усмотрению, особо не церемонясь насчет согласования с заинтересованными сторонами. Вот только взять и просто так после победы над армадой вторжения от него избавиться будет нельзя, слишком уж он станет популярным в народе. Взять и упрятать в закрытую психиатрическую клинику Боброва без серьёзнейших последствий также никак не выйдет, а ликвидировать крайне непросто, и всё из-за искусственного интеллекта его космической яхты «Княжна». Далеко не просто такого человека изолировать и не допустить к власти или, по крайней мере, существенно ограничить его возможности, если за его плечами стоит реальная сила и популярность в народе. В данном случае грубые методы никуда не годились, тут надо было подходить куда как тоньше, и вариант его женить на подходящей партии с целью скрытой манипуляции смотрелся весьма перспективным. Правда, в единоличном порядке столь важный вопрос Вениамин Павлович решить никак не мог, для этого ему следовало сначала обсудить предложение Корнелиуса с теми, кто имел вес куда больше его самого…

Приняв решение, генерал-лейтенант собрался и, покинув свой рабочий кабинет, направился на взлётно-посадочную площадку, где его ожидал служебный глайдер. Расположившись в удобном кресле, Корзун отдал команду пилоту лететь на Валдайскую возвышенность, где располагался уединённый монастырь. Все два часа полёта Корзун напряжённо размышлял насчёт возможного бракосочетания командующего, но так и не пришёл к какому-либо однозначному выводу, слишком всё выглядело неоднозначно. Казалось бы, нет ничего проще, но нет, всё было далеко не так просто, кого попало в невесты не назначишь. Быть может, желающих породниться семейств будет хоть отбавляй, но ведь тут необходимо, чтобы и командующий воспринял должным образом с особым тщанием отобранную невесту…

Глайдер подлетел к монастырю и, на мгновение зависнув над взлётно-посадочной площадкой, медленно опустился в начертанный круг, и спустя несколько мгновений аппарель открылась. Дождавшись, когда она откроется полностью, генерал-лейтенант повелительным жестом остановил телохранителей и неторопливо направился к центральному входу, возле которого уже ожидали двое встречающих его монахов. Выждав несколько мгновений, они пошли навстречу старшему офицеру. Остановившись в двух шагах от него, один из них с настороженностью в голосе заговорил:

— Здравствуйте, Вениамин Павлович. Надеюсь, ничего экстраординарного не случилось или всё же произошло?

— К сожалению, случилось, — с глубоким вздохом отозвался генерал, — и это надо обсудить с митрополитом Новгородским и Старорусским Исидором, мне срочно требуется его совет.

— Хорошо, — спустя несколько мгновений отозвался монах крепкого телосложения, — следуйте за мной, господин генерал.

Проследовав за монахом, Вениамин Павлович прошёл через распахнутые врата и спустя несколько минут оказался возле массивной двери, ведущей в монастырскую библиотеку. Сопровождающий его монах открыл дверь и жестом предложил войти. Благодарно кивнув, генерал-лейтенант вошёл внутрь и прошествовал к столу, за которым сидел и читал древний на вид фолиант очень пожилой мужчина в простой рясе. Пройдя вперёд несколько шагов, Корзун остановился и негромко произнёс:

— Добрый день, ваше преосвященство.

— День добрый, Вениамин. С делом пришёл аль по старику соскучиться успел? — с лёгкой усмешкой поинтересовался митрополит, взирая на нечаянного посетителя, с которым он был знаком очень давно.

— По делу, но и соскучиться успел, как-никак, а виделись мы с вами довольно давно, — выдохнул Корзун с хмурым выражением лица и, чуть отведя свой взгляд в сторону, добавил: — Ваше преосвященство, мне требуется ваша консультация по весьма щепетильному делу, которое касается буквально всех нас, я имею в виду нас как граждан России.

Удивлённо приподняв правую бровь, митрополит Исидор внимательно вгляделся в лицо генерала и через некоторое мгновение, тяжело вздохнув, предложил ему присесть напротив. Корзун, подойдя к лавке, остановился на короткое мгновение и, резко присев, нахмурился, собираясь с мыслями перед серьёзнейшим разговором.

— И что же это за дело такое, которое касается всех нас, и не преувеличиваешь ли ты вообще? — продолжая внимательно наблюдать за реакциями своего нежданного визитёра, поинтересовался Исидор.

— К сожалению, нет, — выдохнул генерал, — вопрос действительно очень серьёзный, речь идёт о небезызвестном господине Боброве, под командованием которого боевые отряды ведут вполне успешные сражения с армадой вторжения иной расы.

— Знаю такого, мы все молимся за него и его доблестных воинов. Вот только я всё никак не могу понять, в чём здесь проблема? — сдерживая удивление, поинтересовался митрополит, пытаясь разобрать причины столь глубокого беспокойства первого заместителя начальника Генерального штаба.

— Ваше преосвященство, всё дело в том, что этот парень, быть может, сам не отдавая себе в этом отчёт, стал не просто существенным фактором большой политики, он стал тем, кто её формирует сейчас. Да, в средствах массовой информации об этом человеке практически ничего не сообщается, цензура работает на славу, но тем не менее слухи о нём и его армии дошли до самых низов. По сути, если он, вернувшись на Новый Санкт-Петербург, бросит клич, народ за ним пойдёт, и без всяких сомнений он в состоянии взять власть в свои руки. В принципе, мало кто против этого будет возражать, вдоволь нахлебавшись тем бардаком, который происходит сейчас на наших глазах, вот только без радикальной перестройки политической системы в перспективе ничего существенно не изменится. Всё будет продолжаться так, как оно идёт сейчас, разве что антураж изменится, да и то на довольно непродолжительное время, потому как это прямая дорога к упадку, а затем и разложению.

Тонко усмехнувшись, митрополит Исидор пристально вгляделся в глаза генерала и, помолчав несколько мгновений, тихим голосом задал ему прямой вопрос:

— Вениамин, ты, случаем, не восстановление монархии ли имеешь в виду?

— Да, — спустя минуту напряжённого молчания односложно ответил он, неуютно ощущая себя под пронизывающим взглядом одного из самых влиятельных священнослужителей Русской православной старообрядческой церкви.

— Менять социально-политическое устройство, говоришь… — протянул Исидор и, поведя плечами в стороны, негромко задал своему собеседнику вопрос: — Ты точно это имеешь в виду или нечто иное?

— Именно об этом и идёт речь, — подтвердил Корзун, хотя далось ему это признание очень непросто.

Митрополит, тяжело вздохнув, медленно поднялся с деревянной лавки и, пройдясь вдоль стола, взглянул в стрельчатое окно и неторопливо заговорил:

— Мысль твоя, конечно, интересная, но она далеко не нова, её уже не первое десятилетие муссируют все, кому не лень. Есть у неё убеждённые сторонники, но и противников хоть отбавляй. Мало того, есть старые семейные аристократические роды, которые на царский трон своих отпрысков возвести страстно мечтают и для этого различные махинации учиняют. Им в этом негласно содействуют не только наши доморощенные нувориши сиволапого происхождения, которые в глубине души мечтают в наследственную элиту пролезть, причём раком и попой вперёд, но и внешние силы, которые друзьями нашего народа никогда не были и никогда ими не станут…

Медленно подойдя ближе к окну, Исидор, задумчиво вглядевшись вдаль, огладил окладистую бороду и таким же спокойным голосом продолжил свою речь:

— Да, они имеют кое-какие юридические основания занимать престол и продолжить монаршую династию, но есть во всей этой истории один немаловажный момент. Все эти деятели давно и безнадёжно в глазах нашего народа потеряли даже крохи легитимного права, так что речь может идти только о создании совершенно новой династии, и в этом-то и заключается самая главная трудность.

Генерал Корзун, внимательно вслушиваясь в слова митрополита Исидора, напряжённо размышлял. Озвученное его преосвященством он и так хорошо знал и понимал, но вот последняя мысль вызвала в нём немалое беспокойство. Появление новой династии неизбежно должно было привести к суровой сваре в элитной среде, а это никогда ни к чему хорошему не приводило…

— Насчёт тех проходимцев, которые метят на монарший престол, мне хорошо известно, также известны и те силы, которые за ними стоят. Только мне не совсем понятно, почему создание новой династии является такой уж большой трудностью, — таким же точно тоном проговорил генерал Корзун и, поднявшись с лавки, подошёл к митрополиту и встал с ним рядом у окна. Исидор, продолжая всматриваться куда-то вдаль, стал обстоятельно отвечать:

— Основатель новой монаршей династии непременно должен быть послан нам свыше и по этой причине будет являться сакрально значимой личностью для всего нашего народа. Грубо говоря, у него должен быть мандат НЕБА на правление. Есть и ещё один наиважнейший момент. Будущему сакральному монарху нужна ещё и спутница-царица, но женщина эта не может быть рядовой особой. Таких женщин, наделённых силой, крайне мало рождается в каждом поколении, вот именно они и дают своему мужчине-творцу энергию, и они же дают жизнь новой династии. Чем сильнее и праведнее она будет, тем сильнее и многочисленнее будет монарший дом, которому предстоит править Российской империей не какие-то там жалкие десятки лет, а многие и многие сотни лет. Женщин таких, наделённых божественной энергией, называют по-разному, одно из их названий — магирани. Мужчин же творцов, принимающих от своей женщины транслируемую энергию, называют посланниками божьими или архатами. Они разные, что архаты, что магирани, и вся проблема в том, что найти им друг друга очень сложно, да ещё к тому же многие архаты отказываются от своего дара и избегают предназначенных им магирани. Результат печален, никто из них от этого счастливым в жизни не становится.

Хмыкнув, генерал Корзун помолчал несколько мгновений и вкрадчиво поинтересовался:

— Что-то я о таком особо ничего не слыхивал. Неужели это какие-нибудь особо тайные знания?

Митрополит, мимолётно взглянув на своего собеседника, глубоко вздохнул и ответил:

— Нет в этом особых секретных или уж тем более тайных знаний. Они есть и давно были известны, просто эту информацию никогда не афишировали и целенаправленно игнорировали, хотя очень даже пользовались и пользуются некоторые до сих пор. Пользовались, как правило, люди творческие, а также люди, наделённые немалой властью и деньгами, вот они попользуют этих женщин, а когда они истощатся, вышвыривают и идут к новым, более молодым. Поизносившихся отправляют работягам или мелким предпринимателям, что со временем приводит к весьма неприятным последствиям в этих семьях, так как травмируется мужская психика из-за понимания того, что им достаются объедки с барского стола, но это так, к слову. Тема эта как бы табу по вполне понятным причинам…

— Нет, ну а всё-таки в чём заключается это табу? — чуть приподняв правую бровь, поинтересовался генерал, что-то такое начиная припоминать, так как с некоторыми вещами он за время службы несколько раз сталкивался. Митрополит молчал несколько минут, напряжённо размышлял, что стоит говорить, а что нет, но так и не придя к какому-то однозначному выводу, мысленно махнул рукой и заговорил:

— Видишь ли, Вениамин, есть знания, не предназначенные для широких масс, так управлять проще и проблем, соответственно, куда меньше. Вот тебе пример для размышлений: как ты думаешь, почему в общественных средних школах и профтехучилищах не преподают такие важные предметы, как психология и логика?

Лицо генерала исказила лёгкая гримаса злости, но быстро справившись с собой, он, сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, заговорил:

— Это моя больная темя, долгое время мы добиваемся, чтобы эти предметы были возвращены в старшие классы средних школ, но нам активно противодействуют. Реально правящая клика категорически этого не желает, ведь знания в области психологии помогают понять себя и других, а логика позволяет чётко мыслить и делать соответствующие выводы, а если добавить сюда ещё каллиграфию, уж и подавно. Людьми с таким багажом знаний, да ещё усиленным познаниями в истории, философии, этике с эстетикой, манипулировать крайне сложно. При грамотном и хорошо образованном населении элите, чтобы сохранить своё наследственное положение, необходимо этому уровню соответствовать, быть выше, грамотнее и обладать как минимум благородством и чистоплотностью. Вот только мало кто из них напрягаться хочет, и по этой причине закрывают социальные лифты. Таким вот образом они себя и своих наследников исключают из конкурентной борьбы, выводя себя за её скобки. Многие из этих семейств самые настоящие клоачные общности. Всё это медленно, но верно приводит к общей деградации, и её результаты мы наблюдаем сейчас.

Митрополит хмуро глянул на своего собеседника и, глубоко вздохнув, прошёл к столу и, присев на дубовую лавку, глухим голосом заговорил:

— Всё верно, Вениамин, всё так и есть на самом деле. Помимо всего прочего, клоачная клика заполняет управляемый ими социум искусственно созданными ими противостояниями и девиантными сексуальными практиками, но самое подлое из них — это раскручивание гендерного противостояния в обществе. Всё это делается для того, чтобы общество лишить силы воли и тем самым погасить его пассионарную энергию на глупейшем противостоянии женщин с мужчинами и наоборот, что в конечном итоге приводит к разложению и самоуничтожению.

— Есть такое дело, — вынужден был признать генерал Корзун, — вот только при чём здесь архаты и магирани?

Митрополит с ответом не спешил, продолжая о чём-то размышлять, от чего на его лбу прорезались глубокие морщины. Так пришло несколько минут, и только потом, чуть отведя в сторону свой взгляд, ответил:

— Это делается для того, чтобы архаты были лишены возможности получать силу для переформатирования этого мира в лучшую сторону. Пороки, знаешь ли, очень выгодно эксплуатировать и на этом зарабатывать немалые деньги. Это всё та же недобросовестная конкурентная борьба, вот в чём дело. Жизненно необходимо сломать эту противоестественную конструкцию, уничтожающую наш народ.

Задумчиво хмыкнув, генерал Корзун, потерев правую бровь, как бы невзначай поинтересовался:

— Как вы думаете, Бобров может быть тем самым архатом, способным стать основателем новой монархической династии?

— Не знаю, да и никто этого не скажет, если магирани достаточно легко вычисляются, то с архатами-творцами всё очень сложно, их невозможно вычислить, они проявляют себя только в присутствии своей магирани. Они теряют над собой контроль, срабатывает божественное притяжение, и с этого момента они принадлежат друг другу, и архат начинает творить и перестраивать окружающий его мир. Любовь — это страшная сила…

— Благодарю вас, ваше преосвященство, вы мне очень помогли, — с глубокой признательностью проговорил Корзун и, поднявшись с лавки, попрощался с митрополитом и направился на выход. Покинув пределы монастыря, он погрузился в свой глайдер и полетел обратно. Весь полёт в штаб-квартиру Генерального штаба генерал обдумывал состоявшийся разговор. Принципиального решения он принять так и не смог, стоит ли окончательно делать ставку на Боброва или подыскать более подходящий вариант и иметь ещё несколько про запас. Пока ещё не следовало спешить, для начала необходимо победить армаду вторжения, а уж затем принимать окончательное решение, выводить ли Боброва в свет, а там уж как Бог даст. Получится его женить — хорошо, а нет, так нет, да и неизвестно вообще, архат ли он, владеющий мандатом НЕБА…

Пребывая в глубочайшей задумчивости, Корзун и не заметил, как глайдер, сделав круг, пошёл на посадку. Встрепенувшись, генерал быстро привёл себя в порядок и, поднявшись, покинул салон и скорым шагом направился в свой кабинет, но не успел дойти до двери каких-то несколько шагов, как из кармана послышался настойчивый сигнал вызова его коммуникатора. Резко остановившись, он достал его и, посмотрев на имя абонента, удивлённо приподняв брови, нажал кнопку соединения.

— Здравствуйте, Андрей Алексеевич, — поприветствовал он отставного вице-адмирала ВКС Корнева, ныне являющегося председателем некоммерческой общественной организации «Союз добровольцев», но это официально, а на самом деле под этой вывеской скрывалась частная военная компания, выполняющая военные подряды государства.

— День добрый, Вениамин Павлович, надеюсь, я вас не отвлекаю?

— Нет, не отвлекаете.

— Надеюсь, у вас есть время для личной встречи, например, через час на мансарде в ресторане «Северная Аврора»? — поинтересовался Корнев сосредоточенным голосом, в котором генерал уловил тщательно скрываемое напряжение.

— Хорошо, через час я буду в «Авроре», давать орудийный залп нам с вами, надеюсь, в ресторане не придётся, — спустя несколько мгновений напряжённых размышлений согласился Корзун, немного теряясь в догадках, зачем он понадобился руководителю частной военной компании, ведь они прежде никогда по служебным делам не пересекались, хотя давно и хорошо знали друг друга. Услышав короткий хохоток, генерал хохотнул в ответ и, отключив связь, развернулся и неторопливо пошёл обратно на взлётно-посадочную площадку.

Лететь Корзуну в респектабельный ресторан не хотелось, да и не любителем он был подобных злачных заведений для тех, у кого водились деньжата. Слишком много там околачивалось скользкой до невозможности публики и огламуренных проходимцев всех мастей, а уж от девиц полусвета, страстно мечтающих подцепить богатенького папика, так и вообще прохода не было. Девицы эти были хоть и юны, но многоопытны и матёры, их натаскивали профессиональные психологи коуч-тренеры, специализирующиеся на съёме статусных и состоятельных мужчин. От таких матёрых волчиц в овечьей шкуре любому здравомыслящему мужчине следовало держаться подальше во избежание крупных неприятностей.

В общем, генерал предпочитал куда более приличные заведения закрытого типа, подальше от гламурных тусовок и прочей нечисти, но делать было нечего, ему и в самом деле хотелось узнать, зачем он потребовался командиру «Диких гусей». Хотя понять было его можно, ситуация в стране складывалась, мягко говоря, неприятная, а уж выборы в Сенат во время вторжения иной расы так и вообще доводили до белого каления. Правда, выбор места встречи с весьма многозначительным названием в немалой степени настораживал генерала. Больно уж многозначительным оно было для понимающего человека, в таких вопросах на скрытый символизм обращают внимание в первую очередь. Ведь это своего рода зашифрованное послание, непонятное для абсолютного большинства, но понятное людям, хорошо осведомлённым…

Погрузившись в глайдер, генерал-лейтенант весь короткий полёт до ресторана пребывал в глубокой задумчивости, предстоящий разговор внушал определённые опасения. Командир «Диких гусей» на службе государства и частного крупного капитала никогда не действовал в таких вопросах самостоятельно. За ним стояли определённые силы, некоторые из них он хорошо знал, но и провокацию с его стороны исключать также было крайне неразумно. Могло быть всякое, и это обстоятельство главным образом и напрягало.

Глайдер, подлетев к парковке для воздушного транспорта, медленно опустился, и Корзун неторопливо покинул салон и направился к лифту. Дверь открылась, и он, шагнув внутрь кабины, вознесся на самый верхний уровень, где и находились апартаменты для особо важных персон. Лифт остановился, и когда двери разошлись в разные стороны, генерал сделал несколько шагов и остановился, так как к нему навстречу поспешил управляющий. С радушной улыбкой без какой-либо тени подобострастия он хорошо поставленным голосом заговорил:

— Добрый день, господин генерал! Мы очень рады, что вы посетили наше заведение, поверьте, вам здесь придётся по душе.

— Здравствуйте, буду надеяться, что это так и будет, — отозвался в ответ Корзун и, помолчав несколько мгновений, произнёс: — Меня здесь ожидает адмирал Корнев, случаем, не подскажете, где и в каких апартаментах он находится?

— Пойдёмте со мной, я вас проведу, господин генерал, — отозвался управляющий и провёл его на другой конец общего зала, где располагались отдельные кабины, с которых открывался прекрасный вид на сцену, где уже шла подготовка к сценическому представлению. Оно должно было начаться буквально с минуты на минуту.

Благожелательно улыбнувшись администратору, Корзун поблагодарил его и вошёл в услужливо открытую дверь и оказался в небольшой, но уютной ложе, где уже стоял искусно сервированный стол, за которым в полном одиночестве восседал отставной адмирал Корнев. Сделав несколько шагов, Корзун умышленно кашлянул, привлекая к себе внимание командира «Диких гусей», задумчиво всматривавшегося в сцену. Услышав за своей спиной короткий кашель, Корнев обернулся и, увидев гостя, улыбнулся уголками губ и, поднявшись, решительно направился к нему. Остановившись в двух шагах, он внимательно всмотрелся в глаза заместителя начальника Генерального штаба и, протянув руку для рукопожатия, спокойно заговорил:

— Здравствуй, Вениамин Павлович, давненько мы с тобой не встречались и уж тем более не пересекались по служебным делам.

Пожав протянутую руку, генерал Корзун улыбнулся в ответ и в тон своему собеседнику проговорил:

— Здравствуй, Андрей Алексеевич. Действительно, давненько мы не пересекались, сферы деятельности ведь у нас принципиально разные, хотя дело общее делаем, и это самое главное.

Согласно кивнув, Корнев предложил присесть за стол. Пройдя к столу, они присели друг напротив друга и, пожелав приятного аппетита, взялись за столовые приборы. С удовольствием съев первое горячее блюдо, Корзун, сделав пару глотков вина, взглянул на сцену, на которой уже началось представление, и как бы невзначай задал интересующий его вопрос:

— Так и о чём ты со мной хотел поговорить, Андрей Алексеевич?

Отложив столовые приборы, Корнев, проследив за взглядом своего собеседника и побарабанив пальцами по столу, хмуро поинтересовался в ответ:

— Как тебе дела в нашей богоспасаемой державе?

— Дерьмо, — односложно ответил Корзун без особого выражения и спустя несколько мгновений заговорил вновь: — Честно говоря, наши внутренние политические дрязги меня волнуют не так уж сильно, меня всерьёз беспокоит армада вторжения иной расы. Она уже сейчас в значительной степени парализовала международную торговлю и сообщение, а дальше будет только хуже. Если не предпринять решительных действий сдерживания продвижения армады в глубь человеческого ареала и в конечном итоге не уничтожить врага, быть большой беде. Единственный, кто реально сдерживает продвижение армады и спасает нас всех, так это господин Бобров и его личная армия и флот.

Тяжело вздохнув, Корнев, чуть опустив голову, с глубокой печалью в голосе заговорил:

— Вот насчёт этого Боброва я и хотел бы с тобой поговорить. Я знаю, у тебя в его окружении есть свой человек, сведи меня с ним, поверь, очень надо.

— Гм-м-м… Твоя информация не совсем верна, в его окружении моего человека нет, но есть хороший знакомый, которого и ты сам очень даже неплохо знаешь, — проронил генерал Корзун, с отрешённым взглядом взирая на разворачивающуюся театральную сценку, которая на удивление была весьма недурна.

— И кто это такой, если не секрет? — с удивлением приподняв густые брови, поинтересовался Корнев, внимательно всматриваясь в лицо своего собеседника:

Хмыкнув, Корзун перевёл свой взгляд со сцены на сидевшего напротив него генерала в отставке и ответил:

— Секрет, но не персонально для тебя, имя этого человека Корнелиус…

— Вот те раз… — изумился Корнев, несколько раз при этом моргнув, чем выдал своё большое удивление. Покрутив головой, он через несколько мгновений заговорил вновь: — Право слово, неожиданно. Кто бы мог подумать, что беглый начальник личной службы безопасности самого главы Сената окажется одним из руководителей никем не признанной армии и флота, ведущего сражения в открытом космосе с грозной армадой вторжения. Поразительно, но ведь они единственные, кто реально воюет, защищая нас всех, и, надо сказать, весьма успешно.

— В этом-то и проблема, — вздохнул Корзун, — они сражаются, не получая никакой помощи вообще. Все остальные же сидят на галёрке и наблюдают, лелея надежды, что с врагом справится кто-то другой, а они себя в дальнейшем в победители возведут и внушат это обывательскому большинству и это самое большинство в это свято уверует. Вот только все они имеют одну конкретную цель — чтобы мы единственные вступили в схватку с врагом и основательно подорвали свои силы, а уж затем они нас всем скопом окончательно добьют.

Корнев в глубокой задумчивости молчал некоторое время, обдумывая каждое произнесённое заместителем начальника Генерального штаба слово. Всё сказанное имело большой смысл, с которым командир «Диких гусей» в целом был согласен. Вот только в таких условиях сидеть и сложа руки ждать для его деятельной натуры было выше его душевных сил.

— Добьют, — был вынужден честно признать Корнев, — особенно учитывая крайне сложную внутриполитическую обстановку. Пусть наши вооружённые силы полностью отмобилизованы и подготовлены кое-какие мобилизационные резервы, но если внутри страны будет ожесточённое гражданское противостояние, то всё это одним махом обнулится и вообще уйдёт в глубокий минус, если не сказать резче. Вениамин, надо срочно принимать какие-то меры, в противном случае мы все в скором времени провалимся в тартарары!

Генералу Корзуну было неприятно смотреть в глаза, переполненные болью за судьбу отечества и народа, сидевшего напротив него человека. Он был настоящий патриот своей родины, не знавший, к какой силе прибиться, где бы мог принести наибольшую пользу. Крайне неприятное и унизительное положение для человека, по-настоящему умного и способного на многие свершения, и таких, как он, было очень и очень много…

Возникла напряжённая пауза, во время которой генерал Корзун размышлял, стоит ли идти на откровенность или всё же нет. Взглянув на встроенный в наручный хронометр датчик наличия шпионской аппаратуры и не обнаружив таковой, принял решение пока ограничиться предоставлением кое-какой информации, а там уж дальше видно будет…

— Андрей, главное не спешить, сам знаешь, спешка хороша лишь при ловле блох, да и вообще, поспешишь — людей насмешишь. Сейчас главное — маневрировать и выжидать, ловить самый удачный момент, так сказать. Необходимо собираться с силами и сосредотачиваться и ни в коем случае не посылать наши доблестные ВКС против армады вторжения. Мы сейчас в куда лучшем положении, чем все остальные державы. Бобров и его злющие волчьи стаи целенаправленно отвлекают командование армады вторжения на себя и одновременно крайне аккуратно выводят нас из-под главного удара. Именно по этой причине Новый Берлин, Новый Лондон и Новый Вашингтон будут вынуждены первыми задействовать основные силы своих ВКС, так как главный удар будет направлен в их сторону и, соответственно, основная тяжесть потерь ляжет на их плечи. Мы же при такой стратегии сберегаем свои вооружённые силы и стратегические ресурсы. Помимо всех прочих выгод, это позволит нам относительно безболезненно перебороть внутри гражданское противостояние и со временем нормализовать общественную жизнь и перестроить экономическую базу. Хотя, конечно, должен признать, это будет далеко непросто и, скорей всего, потребует внесения достаточно серьёзных изменений в политическом устройстве нашего государства. Быть может, даже стоит задуматься над вопросом реставрации монархического строя, но пока об этом рассуждать преждевременно. Такие судьбоносные вопросы необходимо обсуждать в куда более расширенном и представительном составе…

Отставной генерал Корнев на несколько мгновений замер, словно солевой столб, с чуть расширившимися зрачками всматриваясь в спокойное лицо собеседника. Спустя минуты три он, собравшись с духом, неожиданно осипшим голосом задал вопрос:

— Насчёт монархии — это что, шутка такая или какой-то розыгрыш, рассчитанный на слабонервных?

— Нисколько, я говорю совершенно серьёзно. Думается мне, именно такой вариант решит главные наши проблемы преемственности власти, — с лёгкой усмешкой проворчал Корзун и, пригубив бокал, сделал сразу несколько глотков вина. С видимым удовольствием выдохнув, он поставил бокал и продолжил говорить: — Ты вот сам подумай на досуге над этой мыслью, а когда что-нибудь толковое надумаешь, дай знать, мы с тобой серьёзно поговорим и обсудим, стоит ли вообще игра свеч и каковы наши перспективы в данном раскладе.

— Хорошо, я непременно обмозгую твою идею, и вот тогда мы действительно поговорим, — согласился с предложением Корнев, пребывая в крайне ошарашенном состоянии, услышать такое из уст заместителя начальника Генерального штаба он никак не ожидал…

— В таком случае от второго блюда я буду вынужден отказаться, время поджимает, хотя аромат от него исходит сногсшибательный, — особо не скрывая своего приподнятого настроения, проговорил генерал Корзун и, пожелав всего наилучшего, поднялся и неспешной походкой направился на выход.