Там, где ничего нет

Александр Гриневский, 2010

Свинцовая гладь предрассветного озера, нависшая тревожная тишина. В лодке двое. Куда плывём? Ну что ты молчишь, замерз? Капли соскальзывают с весла, бесшумно бьются о воду. Одетый в черное дом на сваях, водоросли бахромой. Сейчас, чувствую, случится. В одно мгновение туман выворачивает реальность наизнанку…

— Как же всё серо-то вокруг!

Это он сам с собой. Нарушил молчание.

Вяло подрабатывает веслом. Кажется, что лодка не движется совсем, зависла в сером мареве предрассветного тумана, застыла, прилипла к свинцовой глади озера. От воды тянет затхлостью, холодом.

Ни звука, ни движения. Почему? Почему не слышно плеска воды о дно лодки? Уключины должны скрипеть…

Я сижу сзади, на жёсткой скамейке, скрючившись, подтянув колени к груди. По-птичьи вывернув голову, смотрю на туман, на воду. Молчу.

— Ведь заблудимся, не выплывем в таком тумане, — Серёга поднял вёсла. Капли бесшумно соскальзывают с лопастей, бьются о воду. — Что ты молчишь? Замёрз?

Молчу. Не хочу шевелиться, отвечать.

— Ты, давай, не спи… Меня тоже эта серость завораживает. Бездумность. Безвременье какое-то. Будто нет ничего, да и не было никогда. Всякий бред в голову лезет. А вот то, что заблудимся — так это точно!

Всё-таки придётся разлепить губы, вытолкнуть слова из горла — сказать.

— Подожди… Может не стоит сейчас плыть? Рассветёт, тогда…

— Да я и так почти не гребу. Скорее, для согрева перебираю.

Спугнул своими разговорами сонную оцепенелость. Ногу чувствую — затекла. Разогнулся, поменял положение. Теперь перед глазами вещи, в беспорядке наваленные на дне лодки. Смотрю. Что-то завёрнуто в грязные тряпки, остальные так, открыто. Серёга заворочался, полез за сигаретами. Достал из глубины ватника. Чиркает. Прячет огонёк в ладонях. Закурил. Вёсла бросил. Они почти вертикально вонзились в стылую гладь воды. Дым такой же, как туман.

— А он точно возьмёт?

— Должен.

Серости в окружающем пространстве не убавилось, вот только туман пошёл причудливыми клочьями, медленно плывущими по-над водой, вдоль бортов лодки.

— Серый, извини… Я опять забыл. Куда плывём?

Брат щелчком отшвырнул сигарету. Окурок, в метре от лодки, словно прилип к серой глади.

— Сейчас озеро перемахнём, болото начнётся. Там его дом на сваях. Должен ждать.

— Кто?

— Кто надо! С кем договаривались! Всё! Сиди спокойно.

Злится. Что он злится? Ну, не помню. Плохо с памятью. Что он говорит, как с дауном.

Сижу, молчу. Не выдержал. Говорить хочется.

— А он возьмёт?

— Возьмёт, возьмёт!

Снова взялся за вёсла. Худые жилистые руки цепко обхватили отполированные усилиями рукоятки. Повозил ногами по дну, устраиваясь. Гребёт. Теперь стал слышен плеск воды, когда опускает в воду.

Плывём. Спать хочется, но холодно, промозгло. Ничего впереди не вижу. Лишь клочья тумана.

Серёга всё время оборачивается, пытается что-то разглядеть.

Наконец:

— Смотри! Похоже, не ошиблись, правильно выгребли.

Серёга вёсла бросил, повернулся, стал коленями на лавку, пытается рассмотреть что-то впереди.

Я тоже смотрю.

Что-то тёмное, бесформенное, расплывчатым пятном над водой. Неясно. Всё укутано туманом.

Конец ознакомительного фрагмента.