В провинции у моря. Книга вторая (2015–2017)

Александр Гранов

Творчество Александра Гранова своеобразная философия итога. Но этот итог не приговор человеческому несовершенству и порокам расе Homo sapiens, а искреннее стремление поделиться пережитым и осмысленным, ибо, как убежден поэт-философ, всё должно иметь смысл. Мировосприятие поэта столь же далеко от пессимистического абсурдизма, как и от примитивно-потребительского рационализма.

Ноябрь 2015

Валькирия — птица…

Подглядел у Ю. Н. Горбачева и слегка подредактировал…

Как ты раздевалась в стенах терминала,

как будто манила у берега Нила.

Как ты обнимала, таможня стонала.

Ну разве так можно, как в пасть крокодила,

входила по трапу в упитанный «Боинг»,

как в Тантру магиня, в вагину любовник,

не ведая жара, не чувствуя зноя…

О как сожалел, о как сожалел, что лечу не с тобою!

В тени твоих крыльев больших, распростертых

огни городов, аэропортов.

Ремни не пристегнуты, это паренье…

Такое же вольное, как тихотворенье.

Валькирия птица, летящие косы,

Какие сомненья, какие вопросы?

Ты в арке контроля, без туфель предвечна…

В Гвинею Бисау? Конечно! Конечно!

А там тебя встретят Гвинейцы, бисайцы,

Замкнут в трансы круга химерой бессонниц,

закружат в реликте обрядовых танцев…

И будут, и будут под бубны слагать тебе стансы.

В тени твоих крыльев больших, распростертых

огни городов, аэропортов.

Ремни не пристегнуты, это паренье…

Такое же вольное, как тихотворенье.

Вернешься царицей, Венерой, шаманкой,

минорно-манерной, как прежде желанной,

чуть-чуть посвежевшей, чуть-чуть почужевшей,

волшебной, загадочной, похорошевшей…

Вопрос, что же делать с тобою гвинейка?

Ответ знает Мендель вместе с генетикой.

В нем. нить Ариадны, он старше всех мифов,

что дремлют, что дремлют, как крабы, в коралловых рифах…

В тени твоих крыльев больших, распростертых

огни городов, аэропортов.

Ремни не пристегнуты, это паренье…

Такое же вольное, как тихотворенье.

Послушай, Че…

Из подсмотренного у Ю. Н. Горбачева и слегка подредактированного мной

Послушай, Че, уйдем подальше в джунгли,

взяв только «акаэмы» и мачете,

пока гитара им играет Джанго,

хоть не дописана поэма, все не в счет,

кроме того, что было здесь в Гаване,

где нам креолка бедрами качала…

В ночь свинтим, брат, с тобою на Гавайи,

чтоб в гамаках нас утро там встречало.

Вьетнамским долго болен ты напалмом,

Маркс выше Марса, островов Азорских!

Зависнем мы кокосами на пальмах,

чтоб любоваться, грудью стриптизерки.

Советский стрептоцид нам не поможет,

как и в ООН хрущевские ботинки…

Пусть суицид стреляющего гложет,

наступит день и всем нам будет стыдно!

Конец ознакомительного фрагмента.