Таксис

Александр Геннадьевич Рындин, 2019

Он не искал смысла жизни и не жаждал приключений, но его никто не спросил. Когда краеугольный камень мироздания – безумие, рано или поздно хлипкая стабильность сделает ручкой. Эта история как раз об этом. Содержит нецензурную брань.

Глава 3

Борис добрался до этой рубрики, изучая «Чередень», сидя в кресле перед камином. Том самом кресле, в котором ранее этим днем располагался усатый таинственный знакомый незнакомец. Рубрика называлась «Разговоры Шутника и Параноика».

Очевидно, это были расшифровки диалоговой радиопередачи с двумя бессменными ведущими. Судя по краткому описанию колонки, напечатанному мелким шрифтом, самого аудиального аналога вроде как и не было. Равно как и нужды в нем. В этом Борис убедился, стоило ему начать читать. Ведь он сразу почувствовал, что будто бы не читает, а слушает радиошоу. Уже с первых строчек в его голове зазвучали чужие голоса. Но, как ни странно, это не испугало его, в этом не было вообще ничего пугающего. Опыт был абсолютно адекватным и каким-то привычным.

< — Добрый вечер, дамы и господа! Ну или день, или какое у вас там время суток за окном! С вами Шутник и Параноик!

– Да-да-да! Мы рады снова быть с вами! Тема сегодняшнего выпуска:

разговор об оккультизме!

– Разговор об оккультизме!

– Итак, что можно сказать об оккультизме? Оккультных науках? Оккультном вообще?

– А что действительно можно сказать о чем-то вообще?

– Не надо, Параноик, не начинай этих экзистенциальных томлений! Сегодня мы говорим об оккультизме!

– Не стоит так часто это повторять, а то еще беду накликаешь!

– Ну, полагаю, поэтому тебя и называют «Параноиком»!

(характерный аккомпанемент барабанов, явно записанный закадровый смех)

– Да, что и говорить, Шутник, сегодня ты, как всегда, в ударе! Если ты не понял, это был сарказм.

– О-хо-хо! Не стоит, Параноик, не стоит пытаться шутить. Это не твое. Итак, что ты можешь сказать об оккультном?

– Ну, недавно я задумался о том, почему иные миры часто представляются нам какими-то нарочито мрачными и пугающими. А потом я понял, что страх — самая примитивная и в то же время самая доступная эмоция.

– То есть невыразимое говорит с нами, обывателями, через страх. Ты это хочешь сказать, Параноик?

– Именно! Ну и еще такая мысль: представь на секундочку царство насекомых, всегда и везде присутствующих. У многих (и я не исключение) есть фобии, связанные с этими братьями нашими меньшими: тараканами, пауками, личинками. А теперь скажи мне, Шутник, испугался бы ты, увидев того же таракана в увеличенном в несколько раз объеме до габаритов, соответствующих человеческим или превышающих их?

– Хм, вот так вопрос! Вынужден сказать, что, скорее всего, да.

– А теперь ответь мне, Шутник, не связано ли это с тем, что мир насекомых страшен априори?

– Хм! Воистину вопрос заковыристый! Пожалуй, ради смеха позволю себе допустить такое предположение.

– В таком случае, принимая во внимание вышесказанное, гипотеза моя такова: мы настолько низшие существа в бескрайних пространствах мироздания, что проникнуть или соприкоснуться с потусторонним можем на уровне лишь насекомых, жизнедеятельность которых везде, во всех мирах и измерениях, пугает до усрачки! (простите речь).

– Ха-ха-ха-ха! Ну ты и завернул, Параноик! Что ж, пора дать шанс высказаться и нашим преданным слушателям (или читателям: кому как нравится). Звоним?

– А, была не была! Звоним!>

Внезапно газета в руках Бори, а именно колонка, которую он читал, зазвонила. Непостижимым образом, не поддающимся внятному описанию, напечатанные слова, даже сами буквы в словах, синхронно заплясали в такт вибрации, которую издавали. Между тем текст не покидал бумагу и оставался вполне себе двухмерным, а бумага по-прежнему оставалась просто бумагой. Или так только казалось?

Звонок был самым стандартным. Как если бы звонил обыкновенный телефон, вот только не было тут телефона, только эта проклятая газета. Совершенно растерявшись и не зная, что предпринять, Борис отбросил на пол злосчастный выпуск «Чередня». Сам он вскочил с кресла и уже было направился на улицу подышать свежим воздухом, чтобы прочистить мозги. Когда вдруг, к своему ужасу, осознал, что звонок прекратился и кто-то говорит. Голос, нет, два голоса, идентичные тем, что он слышал, читая колонку, наперебой что-то выкрикивали. Что именно, разобрать не вполне удавалось, поскольку источник, очевидно, разорялся в пол.

«Мм-мм! Мммм! М!» — доносилось из распластанной у камина газеты.

В нерешительности Борис стоял на месте как вкопанный, а потом двинулся к голосам неверными шагами. Пламя камина отбрасывало сюрреалистические тени на стены и потолок хижины. Окружающая атмосфера как будто вторила творящемуся абсурду. Недолго ему удалось прожить с ощущением стабильности и покоя. Жизнь, казавшаяся ему раем, которая многим показалась бы воплощением уныния и тоски, вновь выскользнула у него из-под ног по велению каких-то фантастических сил. Сейчас — в форме говорящей газеты, к которой он продолжал постепенно приближаться.

И вот нечленораздельные мычания издавались уже совсем у его ног. Борис отбросил сомнения, решив для себя, что в них не было никакого смысла, и подобрал номер обеими руками. Как только бумага оторвалась от пола, голоса стали более отчетливыми:

— Эй! Есть там кто?

— Говорю тебе, Шутник, вешал бы ты трубку. С нами явно не хотят говорить!

– Что ж, похоже, ты прав, Параноик.

С иррациональным и вполне рациональным ужасом Боря развернул газету, чтобы оглядеть заветную колонку. С буквами происходило что-то невообразимое: слова отсутствовали и были на месте, сфокусировать на них взгляд не получалось. Но стоило ему просто обратить на них взор, голоса заговорили еще громче и отчетливей:

— Подождите! Похоже, не все потеряно!

— Пожалуйста, представьтесь для наших слушателей! — услышал Борис голос человека, называвшего себя «Шутник».

— Б… Борис, — промямлил Боря.

— Борис! — воскликнул Параноик. — Приятно познакомиться с вами! Для начала скажите, что думаете о нашей рубрике?

— Я… Я… — начал было Борис, но его перебили:

— Не надо давить на человека столь каверзными вопросами, Параноик! Лучше скажите нам, Борис, что думаете об оккультизме?

Совершенно потерявшись, аскет потерял и дар речи, но вновь им овладела непонятная уверенность, и он решил не обращать внимания на очевидную абсурдность происходящего:

— Вообще-то, даже не знаю, — заговорил он, — в последнее время происходит столько всего необъяснимого, а если честно, то даже и не в последнее. Боюсь, оккультное для меня теперь стало повседневностью.

— Хм! Что же странного случилось, Борис? Я чувствую, что остальные слушатели заинтригованы не меньше, чем ваш покорный слуга, — проговорил Шутник.

— И это я еще задаю каверзные вопросы? — вмешался Параноик.

– Ну, тут уж действует золотое правило: «сказал „а“ — говори „б“».

Борис молча согласился с этим утверждением и продолжил:

— Ну, несколько лет назад я…

И тут воспоминания нахлынули на него с небывалой яркостью: комната на восьмом этаже над его квартирой. Там были усач, еще двое… Две девушки. Блондинка с веером и рыжая в зеленом пальто. Они что-то ему говорили, сказали, что теперь он…

— Ээ… Похоже, что-то не так со связью, Шутник.

– Да подожди ты, Параноик, человек о чем-то явно задумался!

— Меня прокляли, — безжизненным тоном произнес Борис, все еще осознавая глубину этого откровения.

Однако на радиоведущих это едва ли произвело какое-то впечатление. После нескольких секунд гробовой тишины Шутник и Параноик хором сказали:

— Ии?

— Как это «ии»?! Это ли не лучший пример оккультного?! — воскликнул Борис. В ответ Шутник и Параноик разразились раскатистым хохотом.

— О Боже! Шутник! Похоже, тебя только что уделали, передавай пальму первенства этому юмористу!

— Не могу дышать! — только и смог воскликнуть Шутник в истерических завываниях.

Борис стоял посреди комнаты, держа газету в руках, наполняясь смущением и негодованием, как если бы его оскорбили при всем честном народе или в прямом эфире. Собственно, в определенном смысле так и было. В сумятице, происходившей в его голове, не хватало еще и неловкости, а потому он без колебаний швырнул газету в огонь камина.

— Аааааа!!!! — услышал Борис истошные вопли. — Он решил сжечь нас, сжееечь!!

На долю секунды Боря даже испугался, пока сквозь специфический звук горящей бумаги и дров не услышал заливистый хохот ведущих, уже совсем невнятно что-то говоривших друг другу и, видимо, продолжавших шутить. От необычайного потока странностей, к которым, казалось бы, он уже давно должен был привыкнуть, Борис свалился без чувств возле кресла перед камином, где само пламя как будто смеялось над ним и его невежеством.