Больное воображение

Александр Геннадьевич Кутузов

Для путешественника в глубинах подсознания наибольшую опасность представляют паразиты. Потухшие мечты, привязанности, которые не удалось отпустить, непережитые чувства, несказанные слова, непрощенные обиды. Призраки прошлого пойдут на любые ухищрения, чтобы хозяин больше никогда не покидал их. Виктор отправляется в экспедицию по миру собственных иллюзий. Сможет ли он сохранить рассудок после встречи с чудовищем, порожденным в темных подвалах своего бессознательного?

Дизайнер обложки Лина Навлева

© Александр Геннадьевич Кутузов, 2017

© Лина Навлева, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4485-7119-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Злость

— Витя, ты меня слышишь?

— Да, вы опять где-то далеко, голос звучит как эхо.

— Хорошо, ты уже зашел в дом?

— Нет ещё, сижу на остановке. На улице сегодня темно, я не хотел один уходить из-под фонаря. А вы долго не отвечали.

— Можешь смело выдвигаться, я рядом.

— Да, я уже почти на месте.

— Дай знать, когда поднимешься на чердак. И постарайся на этот раз не ходить по дому и не заглядывать в комнаты. Надеюсь, ты понимаешь, что малейшая ошибка может стоить нам всей работы? Честно говоря, мне бы не хотелось опять начинать всё с нуля.

— Я не виноват, это всё паразиты. Отвлекли, и я забыл, что там нельзя гулять. Теперь иду с закрытыми глазами, на ощупь, сегодня меня не перехитрить.

— Ты уверен, что так сможешь сориентироваться?

— Конечно! Мы с сестрой часто играем здесь в пятнашки. Главное, ничего случайно не разбить. Я в этом мастер, знаю весь коттедж с закрытыми глазами лучше, чем с открытыми. Вот, уже стою у двери.

— Хорошо, открывай глаза и расскажи, что ты видишь.

— Вход на чердак, с прошлого раза ничего не изменилось. Я зайду?

— Подожди. Посмотри внимательно на дверную ручку. Скажи мне, какая она?

— Да как всегда круглая, золотистая, с замком по центру, вся в пыли.

— Отлично. Дотронься до неё. Что ты почувствуешь?

— Гладкая, холодная… Зачем мы делаем это каждый раз? Мы же перестали рассматривать объявление на фонаре и входную дверь. Может, и на чердак будем так входить, а то тормозим постоянно?

— Витя, я уже устал повторять. Улица и дом тебе знакомы, все эти образы в мельчайших подробностях хранятся в твоей памяти, а чердак совсем другое дело, там за главного твое подсознание. Мир памяти относительно постоянный, и поэтому безопасный. А от этого места можно ожидать чего угодно.

— Ага, — ответил я из вежливости, по-настоящему практически ничего не поняв.

— Важно подготовить твою рациональную часть, прежде чем врываться во владения бессознательного, — добавил доктор.

— Держусь за ручку, она ещё и твердая, если это важно.

— Медленно поворачивай её против часовой стрелки до щелчка. Если не услышишь звука — не открывай. Отпусти ручку и повтори снова, пока не сработает механизм.

— Щелкнуло! Вхожу?

Волнение слегка отступило, когда я увидел, что чердак с прошлого раза практически не изменился.

— Не торопись. Опиши, что там происходит.

— Чердак. Здесь всё как и раньше, только потолки выше и просторнее, как будто стены немного раздвинулись.

— Ладно, наступи на пол — слышишь что-нибудь?

Я сделал несколько шагов, и половицы тихо заскрипели под ногами.

— Скрипит!

— Ещё что-нибудь? — доктор расспрашивал как всегда настойчиво, даже чересчур, практически до занудства.

— Нет, только скрип.

— Там чем-нибудь пахнет?

— Нет.

Принюхиваюсь.

— Пылью и старьем, больше ничем.

— Ладно. Можем приступать. Ты готов?

— Да, скажите, сколько сейчас времени в вашем кабинете, хочу знать точно, как долго я пробуду в подсознании.

— Без пятнадцати минут полдень.

— Спасибо.

Чердак действительно ни капли не изменился. Старый, как и сам дом, пыльный и захламленный. Своды сухих досок нависали над головой. А сложенные друг на друга коробки и другое барахло образовывали подобие лабиринта. Свет от тусклой лампочки освещал самый центр. Дальние стены укутались в густые тени. Где-то среди всех этих давно забытых вещей спрятался «ключ», который поможет пройти дальше.

В прошлый раз роль «ключа» досталась билету на поезд. Никогда не думал, что такие когда-то были в ходу. Тонкий металлический, с выбитой, как на армейском жетоне, датой и пунктом назначения. Я даже хотел взять его с собой как трофей, но, к сожалению, его пришлось отдать кондуктору.

Хорошо, что я уже знаю, как мне быстро найти свой «пропуск», не зарываясь в серые горы брошенных вещей. С ними просто нужно заговорить. Покрытые густым слоем пыли, они ещё верят, что в будущем обязательно понадобятся. Им пообещали, что ссылка не будет вечной, и они живут надеждой, ведь не выбросили же на помойку. А сложили на чердак, пусть и в кучу и не очень бережно. От раза к разу почти не заметно. Но, если сравнивать с моей первой вылазкой, барахла явно прибавилось.

Я уселся на пол в центре чердака, закрыл глаза и мысленно задал вопрос: «Кто хочет вернуться из забытья, вновь стать нужным, почувствовать жизнь?» Этому вопросу меня научил доктор. Не знаю как, но это работает и звучит серьезно.

Ответ можно ждать долго. Иногда он приходит сразу, но чаще сижу по несколько часов, пока один из предметов не соберет всю свою материальную волю в кулак и не проявится.

В коробке, стоящей на старой детской кроватке, зашуршало, «ключ» скребся о картонные стенки.

— А вот и он, интересно, что на этот раз?!

— Быстро получилось, молодец!

Я вскочил с пола, подбежал к коробке, оторвал кусок скотча, склеивающий крышку, и распахнул створки. На дне лежала старая бензиновая зажигалка, поблескивающая причудливой гравировкой. Подкова и цветок ландыша. Может, чей-то фамильный герб или, что более вероятно, логотип фабрики, когда-то выпускавшей аксессуары для курильщиков.

— Зажигалка!

— Да, я уже и не надеялся, что это будет обычный, в прямом смысле этого слова, ключ. Есть идеи, как использовать?

— Не знаю.

Я взял зажигалку в руку и откинул крышку.

— Слабо горит. Странно, света от неё почти нет, и огонь еле теплый.

— Так, нам бы побыстрее найти решение. Давай напрягись, попробуй вспомнить, с чем может быть связана эта вещь?

— Не знаю, никогда её раньше не видел.

— Она какая-то особенная?

— Да обычная древняя ржавая зажигалка с откидной крышкой. На ней только подкова и ландыш выгравированы.

— Уже лучше. С чем у тебя ассоциируются подкова и ландыш?

— Да не знаю я — ни с чем, ничего такого не помню.

— Не может быть, думай лучше, ты опять ленишься, да? Или обманываешь меня?

— Обманываю? Отлично, делать мне больше нечего! Сами думайте, что с ней делать!

Со злостью я погрозил кулаком кверху, плотно сжав в нем зажигалку. Доктор начинал раздражать своими подозрениями. Ни черта он не понимает. Как будто я не знаю, как это всё важно. Не знал бы — не пришел бы к нему. Достал, просто достал, так бы и швырнул в него чем-нибудь тяжелым.

Внутри зажигалки что-то забурлило, крышка завибрировала и сама открылась. Наполняя чердак ярким светом, безделушка извергла мощный язык пламени, больше похожий на огонь от факела. Корпус мгновенно раскалился, ладонь пронзила обжигающая боль, сработал рефлекс, и я отбросил зажигалку. Огонь моментально затух.

— Пламя, пламя! Она так горела!

— Прямо сейчас горит?

— Нет, когда я говорил. А когда выронил, пламя пропало.

— Когда ты грубил мне?

— Вы сами виноваты!

— Ясно. Витя, я думаю, что всё это зря. Серьезно. Лучше бы я согласился на работу с другим клиентом. Не понимаешь, почему тебя игнорируют даже близкие люди? А я тебе скажу! Ты, Витя, пустое место, это очевидно, и похоже всем, кроме тебя. Только пытаешься кого-то из себя строить. Творческая личность, да? А самому-то не смешно? Ведь прекрасно знаешь, что ты, Витя, полный ноль! Ничего из себя не представляешь, ещё и работать не хочешь. Родись я таким же никчемным, как и ты, я бы хоть старался выбраться из этой ямы! А тебе, видимо, вообще ничего не нужно. Да и моя помощь тоже. Я, честно говоря, и помогать такому ничтожеству не хочу. Это последний раз! Слышишь, последний!

— Ах ты, сволочь! — выдавил я сквозь зубы.

Захлестнувшая меня волна чувств, казалось, закрутила так, что я потерял всякое ощущение реальности и ориентации в окружающем мире. Как будто у меня отобрали что-то очень важное. Никому не нужен? Ну и ладно. Катитесь к черту! Каждая мышца моего тела напряглась как перед неминуемой схваткой. Казалось, сейчас из меня полезут иглы, как из дикобраза. Очень бы хотелось, чтобы все они долетели до доктора и пронзили насквозь его мерзкую двуличную рожу!

— Не нужен, да? Ты мне тоже не нужен и этот поганый чердак!

Эмоциональный порыв приказывал крушить всё вокруг, и, поддавшись провокации, я начал поднимать коробки с барахлом и швырять их что есть сил.

— Витя, бери зажигалку! — неожиданно громким, но спокойным голосом сказал доктор.

— Заткнись!

— Витя, бери зажигалку быстро!

Ещё не до конца осознавая, что происходит, схватил зажигалку с пола, демонстративно поднял кверху и откинул крышку.

— На, подавись!

Вспышка сверкнула настолько ярко, что я замер в растерянности и не мог пошевелить даже пальцем на руке. Пламя поднялось до сводов потолка, и его языки, словно щупальца, потрескивая и жужжа, распростерлись по ссохшимся балкам. Доски опутал огненный спрут. И уже через несколько секунд весь чердак полыхал.

Я стоял открыв рот, а вокруг, потрескивая, обугливались старые перекрытия, вспыхивали клубы пыли и тлели картонные коробки.

— Эй, ну что там происходит, всё получилось?

Я не знал, что ответить.

— Да! Но вы…

Не подобрав подходящих слов, я замолчал. Говорить совсем не хотелось, а языки пламени, завораживая своим танцем, погружали в медитативное состояние.

— Прошу прощения. Я говорил всё это только для того, чтобы разозлить, — начал объясняться доктор.

— Не надо, пожалуйста, я понял.

— Хорошо. Я, честно говоря, до конца беспокоился, получится ли, но попробовать стоило.

Огонь разгорелся слишком ярко, пришлось закрыть глаза. Жар в последний раз коснулся лица и начал спадать. Треск сухих досок, гул обжигающего пламени, звуки отдалились и смолкли вовсе, всё схлынуло вместе с волной эмоций. Я больше не хотел расправиться с доктором, больше не тянуло крушить всё вокруг, хотя где-то внутри остался небольшой осадок.

— Ну как там: есть что-нибудь?

Медленно открываю глаза. Вокруг пластами серой грязи встречал знакомый чердак в своем первозданном виде. Клубы пыли, целые коробки, старые доски, не тронутые огнем. Но запах гари никуда не пропал. Где-то точно должен быть его источник. Я огляделся и сразу увидел, в чем дело. В стене, прямо за спиной, зияло прожженное в форме двери отверстие. Края его обуглились, местами раскаленные красные угольки мерцали тусклым красноватым светом.

— Проход открылся! Прямо в стене.

— Загляни, что за ним.

— Как и в прошлый раз темно, пока не зайду, ничего не увижу.

— Ну что, тогда вперед, ты готов?

— Да, я и так уже задержался.

По моим ощущениям примерно треть времени уже израсходована. Не хотелось бы тратить весь сеанс на сомнительные посиделки на чердаке. Поэтому я поспешил оказаться по другую сторону, как говорит доктор — на более глубоком уровне бессознательного.