Царевич Димитрий

Александр Галкин, 1936

Роман «Царевич Димитрий» – I часть трилогии А.В. Галкина «Смута» – о самом тяжелом «смутном» времени в истории России (конец XVI, начало XVII века, становление династии Романовых). Главный герой её – Самозванец Лжедмитрий I, восшедший на русский престол с помощью польского и казачьего войска. Лжедмитрий I считал себя настоящим царевичем, сыном Ивана Грозного, спасённым от убийц, посланных Борисом Годуновым. Получив европейское образование, он стремился направить свои царские усилия на благо Руси, но не сумел преодолеть противоречий между разными слоями населения. Бояре, казаки, простолюдины, польская шляхта – все хотели своего. Он, к тому же, был гуманен и пытался править без насилия. В результате был убит боярами во главе с Василием Шуйским в Кремлёвском дворе. Тайна его происхождения не раскрыта до сих пор. Книга написана по архивным материалам. Галкин A.B. (1877–1936) полностью осуществить свой замысел (трилогию) не успел: был репрессирован, а рукописи второй и третьей частей были уничтожены, как и все его документы, рисунки, скульптуры. Сохранилась только первая часть – «Царевич Димитрий». Эта книга издана в Гослитиздате в 1936 году, а после ареста была изъята из всех библиотек и книжных магазинов. Остаток тиража сожжен во дворе Лубянской тюрьмы. Единственный экземпляр романа хранится в Государственном архиве Российской Федерации, подаренный его старшей дочерью, З.А. Трояновской. A.B. Галкин реабилитирован в 1959 г. Журнальный вариант романа выходил в «Роман-газете» в 2004 г. Был признан лучшим романом года.

© Галкин A.B., 2013

© Издательский дом «Сказочная дорога», оформление, 2013

Расстрелянный роман^[1]

О судьбе Александра Галкина и его романа «Смута»

Более 130 лет назад родился Галкин Александр Владимирович (10 марта 1877 г. — 5 октября 1936 г.). Современному читателю это имя мало что говорит, но знатокам истории русской литературы оно хорошо известно.

А.В. Галкин задумывал написать трилогию о смутном времени — о том глубоком духовном, экономическом, социальном и внешнеполитическом кризисе, который разразился в России в конце 16-го — начале 17 века. Но полностью осуществить замысел ему не удалось. Вышла только первая часть романа — «Димитрий» (Гослитиздат, 1936 г.). В октябре 1936 года автора расстреляли. Был уничтожен тираж книги, а также рукописи, рисунки, картины, документы, скульптуры А.В. Галкина. Старшая дочь Александра Владимировича Зинаида Александровна Трояновская передала в Госархив один сохранившийся у нее экземпляр романа. Там он ныне и хранится. Пока неизвестно, уцелели ли еще экземпляры романа издания 1936 г.

Младшая дочь автора Ирина Александровна Каширина, хлопотавшая об издании романа, сделала его ксерокопию и предложила журналу «Роман-газета» для публикации. Роман вышел с некоторыми сокращениями в 2004 г. под названием «Царевич Димитрий». Александр Галкин стал (посмертно) лауреатом премии «Открытие», ежегодно присуждаемой журналом «Роман-газета». Публикация романа действительно стала открытием. В 1936-м его прочитали немногие…

Каким он был, Александр Владимирович Галкин? О чем говорят сохранившиеся (весьма немногочисленные) документы, воспоминания людей, близко знавших его?

Что привело автора к столь трагической развязке и повлияло и на его судьбу, и на судьбу написанного им?

В буре революции

После окончания Мещанского училища, готовившего торговых конторщиков, А.В. Галкин работал у разных купцов и подрядчиков. Потом, как пишет сам Александр Владимирович в автобиографии, датированной 7 октября 1932 г., отбывал воинскую повинность «в Ложме в пехотном полку», а по окончании службы работал конторщиком в Управлении северной железной дороги.

В 1904 г. вступил в РСДРП.

Во время вооруженного восстания на ст. Москва-Пассажирская в 1905 г. «был членом дорожного стачечного комитета и принимал участие как в остановке движения, так и в сражении с казаками на путях у дома Мозжухина».

А в августе 1906 г. «организовал группу для экса денег (на нужды партийной организации — Н.Р.) у артельщика на Северной ж.д.». Во время «экса» один из членов группы был ранен. Остальные ушли, а Галкин остался с раненым, «сделал ему перевязку и вместе с ним был арестован».

На суде его оправдали (спасенный им товарищ его не выдал).

В 1908 г. был выслан на 5 лет в Тобольскую губернию и проживал в Туринске и Туринском уезде (до амнистии).

Потом жил и работал в Санкт-Петербурге, Минске.

В октябре 1917 года был делегирован от г. Орши в Петербургский военно-революционный комитет на 2-й съезд Советов. Избран в Октябрьский ревком.

Судя по имеющимся документам, А.В. Галкин был решительным человеком, действовал весьма активно, как требовала революционная обстановка. Например, выполняя поручение Я.М. Свердлова, ликвидировал забастовку типографии газеты «Правда» «в два счета», как он пишет в автобиографии, — «путем душевного разговора наедине с хозяином типографии, убежденного моим наганом и мандатом ревкома в необходимости удвоить расценки».

А.В. Галкин — второй слева. Туринск Тобольской губ. 1911 г. Бывалый, своеобычный, все примечающий, казалось, Александр Владимирович знал все на свете. Был прекрасным рассказчиком. Его любили слушать

А.В. Галкин (второй слева) в д. Вешняки (сейчас Выхино) Московской губернии с матерью, сестрами и братом Пантелеймоном. 1912 г.

А.В. Галкин с родственниками. 1915 г.

А.В. Галкин

«В начале 1918 г. эвакуировал из Питера в Москву правительство и весь аппарат… Переехало в Москву около 70 000 человек» (из автобиографии). А.В. Галкин участвовал во многих значимых событиях бурных революционных лет.

Как человек незаурядный, одаренный природой многими талантами, он занимал важные посты в руководстве молодой советской республики. В течение двух с половиной лет — председатель Малого Совнаркома. Эту свою работу он считал лучшей. Малый Совнарком находился «под непосредственным наблюдением Ленина».

В 1921–1929 гг. — заместитель председателя Верховного суда РСФСР. Как он пишет в автобиографии, «принимал активное участие в выработке всех советских законов по уголовной юстиции».

По воспоминаниям его супруги Лидии Ивановны Галкиной, он был юристом от бога, «окончил Демидовский Ярославский лицей (юридический), в совершенстве владел латинским языком и досконально знал юридическое законодательство с древних времен», включая римское право.

А.В. Галкин действительно был незаурядным политическим деятелем своего времени и весьма одаренным литератором.

Когда же А.В. Галкин вышел на пенсию (1934 г.), он активно занялся литературной работой, изучением архивов — стремился воплотить в жизнь замысел романа о смутном времени.

Погружение в историю

Многие знавшие А.В. Галкина называют его самородком.

«…Галкин удивлял… многообразием интересов и разносторонностью знаний, — пишет о нем русская советская писательница Г.И. Серебрякова (1905–1980) — Александр Владимирович превосходно постиг живопись, сам занимался ваянием, глубоко изучил русскую и мировую классическую литературу, любил музыку, особенно оперную… Он с большим чувством играл на скрипке и флейте и, по мнению знатоков, мог бы стать выдающимся музыкантом-профессионалом» (О других и о себе. Новеллы. — Москва: Советский писатель, 1968).

Талант его проявлялся во всем и везде.

Находясь в царской тюрьме, он лепил барельефы из глины. В ссылке увлекался фотографией, пел в церковном хоре…

Позволим себе привести здесь отрывок из воспоминаний жителя села Самарово Екима Гавриловича Корепанова:

«…Первая партия политссыльных из 20 человек прибыла в Самарово в 1906 году. Это были участники революционных событий 1905 года. Среди них были плотники, коптильщики рыбы, переплетчик книг. Ссыльный Гришаев открыл кузницу, а потом и «Завод фруктовых вод», как гласила вывеска на одном из зданий села. Ссыльный Галкин увлекался фотографией, и благодаря ему мы имеем изображение села начала XX века. Кроме того, он пел в церковном хоре, которым руководил техник ремесленного училища Семен Николаевич Банников.

Самыми «политически подкованными» были Никитин и Бублик. Они читали газеты и проводили с местными жителями что-то вроде политинформаций. По инициативе политссыльных и с их участием было поставлено несколько спектаклей. Разрешение на постановку давал сам генерал-губернатор.

После революции почти все ссыльные покинули Самарово. Лишь один политссыльный Н. Трофимов здесь женился, построил дом и прожил в селе до самой смерти, то есть до 1948 года» (официальный портал администрации г. Ханты-Мансийска. http://www.admhmansy.ru).

Но «особой страстью» А.В. Галкина «была история и юриспруденция… Большой интерес к истории России привел его к старинным летописям, и он с увлечением изучал документы на древнеславянском языке», в нем «уживались мечтатель, боец и многогранный художник» (Г. Серебрякова. Там же.)

Об этих же чертах характера Александра Владимировича пишет в своих воспоминания и его дочь З.А. Трояновская, свидетельствуя, что эта мечтательность, склонность к грезам не мешала ему «безо всякого усилия оторваться от самых заманчивых картин и вернуться к действительности. А в ней он был трезв, любил точность, ясность, не терпел иллюзий и недомолвок».

Работая в архивах, он нашел своего предка по имени Халхин. Тот делал царю Петру уздечки и перчатки. «От него Александр Владимирович унаследовал восточную созерцательность и страсть к разным художествам и фамилию Галкин» (из воспоминаний З.А. Трояновской).

И.А. Каширина (Галкина). 1957 г. Москва

— Я такие перчатки видела в Измайлове, в музее Романовых, — рассказывает младшая дочь Галкина Ирина Александровна Каширина, — конечно, нельзя определенно утверждать, что это именно те перчатки, которые изготовил далекий предок моего отца, там не стоит клейма «Халхин», но мне был интересен этот факт… И кто знает…

В 2005 году Ирина Александровна записала воспоминания матери об отце.

Там есть такие признания Александра Владимировича: «Я люблю оглядываться назад, в прошедшие века. Это стало алкоголизмом, ядом, мешает жить настоящим. Я люблю Кремль. Здесь каждый камень напоминает историю». Он водил экскурсии по Кремлевской стене, соревнуясь в исторических знаниях с известным историком М.Н. Покровским (1868–1932)».

Он любил театр. До октябрьской революции (в 1903 г.) участвовал в спектакле «Юлий Цезарь» во МХАТе. Был завсегдатаем Большого театра, любил оперы «Борис Годунов», «Хованщина», «Царская невеста».

Но как бы Александр Владимирович ни погружался в историю, бурное время заставляло его жить трагическим настоящим.

Он предпринял все возможные попытки (ходил по всем инстанциям), пытаясь спасти Чудов монастырь и Храм Христа Спасителя.

Можно только догадываться, что творилось в душе А.В. Галкина, когда на его глазах уничтожались русские святыни.

Не случайно из него вырывалось: «Тоска у меня. Если бы мог пить, то каждый вечер напивался бы пьяным».

Непримиримый Галкин

И Галина Серебрякова не могла не заметить эту, поразившую ее перемену. Вот что она пишет о встречах с Галкиным в 1934 г.:

«…Обычное спокойствие и невозмутимость покинули его… «Социалистическая законность, — сказал он мне как-то, — основа государственного, а значит, и партийного в нашей стране благополучия. Так было при Ленине и затем после его смерти. Но вот теперь прокуратура в руках карьериста, бывшего завзятого меньшевика Вышинского. Этот человек без сердца и совести может оказаться роковым для советской юстиции. Он способен на любое подлое дело ради своей выгоды. В партии он чужак, она ему не дорога. Я высказал ему это все прямо в глаза. Вышинский, естественно, меня ненавидит. Есть у меня большая докладная, где я изложил свои мысли и опасения». Этот «непримиримый Галкин», как звали его сослуживцы (а начальство терпеть не могло за язык), бессребреник, высказался прямо — не опасаясь за свою судьбу.

Как пишет Т. В. Морозова, методы Вышинского «отчаянно будет критиковать в своих докладных… Александр Владимирович Галкин, требовавший соблюдения социалистической законности, да еще Николай Васильевич Крыленко отважится настойчиво отстаивать презумпцию невиновности в полемике с Вишинским… (Т. В. Морозова. Призрачные тени шахматной истории. Судьбы, перечеркнутые тиранией. — Одесса: «Астропринт», 2004).

Советский разведчик Александр Орлов в своей книге «Тайная история сталинских преступлений» (М.: «Автор», 1991)^[2] пишет:

«Я занимал тогда должность помощника прокурора апелляционной коллегии Верховного суда. Все мы — прокуроры и судьи — раз в день сходились в «совещательную комнату» попить чайку.

Хорошо помню, как однажды, когда мы все сидели в этой комнате, дверь приоткрылась и заглянул Вышинский. Все посмотрели в его сторону, но он не вошёл, небыстро притворил дверь.

— Я его терпеть не могу! — с гримасой неприязни сказал Галкин, председатель апелляционной комиссии.

— Почему? — спросил я.

— Меньшевик, — пояснил сидящий рядом Николай Немцов. — До двадцатого года всё раздумывал, признать ему советскую власть или нет.

— Главная беда не в том, что он меньшевик, — возразил Галкин. — Много меньшевиков сейчас работает с нами, но этот… он просто гнусный карьерист!»

И читаем далее: «Со своего высокого прокурорского поста Вышинский с удовольствием наблюдал, как старые большевики один за другим убираются из Верховного суда. Крыленко исчез в начале 1938 года.

Одновременно исчезла его бывшая жена Елена Розмирович, работавшая до революции секретарём Заграничного бюро ЦК и личным секретарём Ленина.

В июле 1936 года в коридоре здания НКВД я лицом к лицу столкнулся с Галкиным. Его сопровождал тюремный конвой. По-видимому, Галкин был так потрясён случившимся, что не узнал меня, хотя мы встретились глазами.

Я немедленно зашёл в кабинет Бермана и попросил его помочь Галкину, чем только можно.

Берман сообщил мне, что Галкин арестован на основании поступившего в НКВД доноса, будто он осуждает ЦК партии за роспуск Общества старых большевиков. Донос поступил от Вышинского.

Назначая Вышинского государственным обвинителем на московских процессах, Сталин ещё раз показал, какой смысл он вкладывает в понятие «нужный человек на нужном месте». В целом государстве не нашлось бы, наверное, другого человека, кто с таким рвением готов был бы сводить счёты со старыми большевиками».

Александр Орлов был последним, кто видел А.В. Галкина живым.

До ареста Александр Владимирович жил в доме по ул. Серафимовича, 2 («Дом на набережной»). Сотрудница краеведческого музея «Дом на набережной» Татьяна Ивановна Шмидт познакомила меня с документами, относящимися к А.В. Галкину, любезно предоставила редкие фотографии.

Александр Владимирович жил в одной из комнат 337-й квартиры, а две другие занимали старые большевички сестры Мураловы, Софья Ивановна (1868–1931) и Юлия Ивановна (1876–1943).

Дом на набережной (ул. Серафимовича, 2). Фото Николая Редькина. 2009 г.

Софья Ивановна умерла вскоре после заселения в квартиру, а Юлию Ивановну не обошли политические репрессии тех лет. Ее арестовали 21 июля 1937 г..

Она умерла в местах лишения свободы.

В этой же квартире проживала племянница сестер Мураловых Ирина Федоровна Лизарева. Она также была арестована в 1937 г. Срок отбывала в Медвежьегорске. Потом вернулась в Москву.

В этой 337-й квартире Александра Владимировича навещала его старшая дочь Зинаида (З.А. Трояновская) — от брака с Лидией Ивановной Соколовой.

(Сначала Лидия Ивановна играла роль «невесты». Так она и фигурировала в судебных процессах над Галкиным — после «экса денег» в 1906 г. Навещала его в царской тюрьме. Потом фиктивный брак «перешел» в настоящий, но впоследствии распался). Зинаиде тогда было лет двадцать. Но чаще отец встречался с ней вне дома, так как помещения дома прослушивались.

А.В. Галкин с дочерью Зинаидой. 1928 г.

На обороте этой фотографии надпись: «Милой Тамарочке Кашириной для памяти. 24.IX.1930 г.»

Сюда, в Дом на набережной, к Александру Владимировичу приходили товарищи по партии, обращались артисты за помощью. Бывала здесь певица Ксения Георгиевна Держинская (1889–1951) — знаменитое сопрано Большого театра. У Александра Владимировича тогда была общественная партийная нагрузка — помогать артистам, и он помогал чем мог (дровами, продуктами и пр.).

В начале 1930-х годов сюда часто приходила молодая девушка, которую он звал «Тамурочкой» (Тамара Ивановна Каширина). Несмотря на большую разницу в возрасте (30 лет), между ними завязалась дружба. Оба любили музыку, русскую литературу, ходили в Большой театр, восхищались Обуховой…

Эта дружба переросла в любовь. В 1932 г. у них родилась дочь Ирина (И.А. Каширина).

А.В. Галкин и Т. И. Каширина. 1930 г.

К сожалению, тогда он был не готов связать себя семейными узами с Т. И. Кашириной. По свидетельству людей, близко знавших его, он был человеком непрактичным, вольнолюбивым. И лишь в 1936 году они снова встретились, собирались пожениться, но не успели… А.В. Галкина не стало 5 октября 1936 г. Было ему тогда 59 лет.

Реабилитирован 13 февраля 1959 г.

Прах Александра Владимировича Галкина покоится на Донском кладбище, клумба № 1.

О причинах расправы над романом

Имя Галкина было вычеркнуто из истории, а роман о смутном времени — из русской литературы. Причина, видимо, не только в том, что автора записали во «враги народа», но и в том, что «вождь всех народов» Сталин принимал личное участие в переосмыслении русской истории.

Не могла не возобладать его точка зрения на эпоху Смуты, о чем, в частности пишет Дмитрий Салынский: «Перед Второй мировой войной возобладала сталинская концепция народной войны против поляков, которые оказались воплощением всего мирового зла» («Историк и художник», 2004. № 1).

Димитрий, Марина Мнишек

О том же пишет и Василий Токарев в статье «Минин и Пожарский»: Спасение в Смуте?» и указывает, какая критика обрушилась на вышедшие в те годы исторические романы «Смута» А.В. Галкина и «Дикий камень» Зиновия Давыдова: «В том и другом романе присутствовали образы и идеи, внезапно вышедшие из научной моды.

В «Смуте» Галкин изобразил Лжедмитрия подлинным царевичем, патриотом и человеком государственного ума. На досуге царевич Димитрий, по словам Галкина, «усиленно занимался науками, читал поэтов, восторгался римскими стихами, сочинял всевозможные планы завоевания Турции, Кавказа, Индии, устройства в Москве культурных учреждений, хорошего суда, где не брали бы взяток, и европейского войска».

Ксерокопия обложки первого издания романа. Художник Б. Дегтярев

Будучи хорошо образованным человеком, Димитрий не приемлет боярского невежества и бескультурности. Но планам прогрессивного царя, радевшего о простом люде, не суждено было сбыться. Чинимые безобразия и бахвальство польской шляхты и челяди, понаехавшей в Москву на свадебные торжества в свите Марины Мнишек, оказались выгодными кружку боярина Василия Шуйского… «Государственный пе реворот» заканчивается подлым убийством Димитрия, в то время как рядовые москвичи были с боярами лишь в одном — в кровавом погроме шляхтичей: «…толпы народа вместе с княжьими холопами, а также с выпущенными из тюрьмы ворами растаскивали польские достатки, уводили лошадей» (Галкин А.В. «Смута». Кн. 1. М. 1936. С. 120, 207, 391, 431.).

(http://som.fio.ru/item.asp?id=10016128).

В. Токарев в своем исследовании довольно подробно останавливается на событиях смутного времени и на том, как они трактовались в 1930-е годы прошлого века, например, разбирает творчество В. Б. Шкловского, его повесть «Русские в начале XVII века», фильм «Минин и Пожарский» (вышел в прокат в 1939 г.), автором сценария которого был Шкловский.

По мнению В. Токарева, работа «Русские в начале XVII века» «была написана как бы в опровержение раскритикованных романов Галкина и Давыдова. Самозванец Лжедмитрий был назван ставленником поляков и учеником иезуитов…». Действительно, надо признать, что «история смутного времени долго толковалась под влиянием различных политических интересов» (В. Токарев. Там же).

И в наше время интерес к эпохе великой смуты не ослабевает, скорее напротив. Общественностью активно обсуждается тема «1612 год и наше время».

Публицисты (как зарубежные, так и отечественные) проводят исторические параллели, сравнивая время великой смуты с нашим временем, оценивая действия политиков и президентов.

Начало первой главы романа

На экраны вышел фильм В. Хотиненко «1612: хроники смутного времени», получивший разноречивые отклики в прессе.

Мне представляется, что российскому читателю будет небезынтересен взгляд на эпоху Смуты и талантливого писателя, знатока русской истории Александра Владимировича Галкина.

Вопросы становления российской государственности волновали его в тридцатые годы прошлого века, весьма драматичные, переломные.

В настоящее время были предприняты попытки найти в архивах рукописи еще двух частей романа, но, к сожалению, они не дали результатов.

Но первая часть — «Димитрий» — весьма самостоятельное, законченное произведение. Выход его в свет — хороший подарок российским читателям, небезразличным к судьбе своего Отечества.

Николай Редькин, член Союза писателей России

Примечания

1

Сокращенный вариант статьи опубликован в газете «Литературная Россиия», № 05. 03.02.2012

2

Книга А. М. Орлова сначала вышла на Западе в 1953 г.