Прийти в себя. Вторая жизнь сержанта Зверева. Книга пятая. Кирдык вашей Америке!

Александр Воронцов, 2021

Советский Союз стремительно меняется. Новый Генеральный секретарь ЦК КПСС Григорий Романов назвал эти перемены Перестройкой. «Попаданцы» из будущего в прошлое помогают предотвратить многие ошибки советского, а позже и российского руководства – войну в Афганистане, Чечне, потерю союзных республик, упадок и развал экономики. Но не все так просто – Максим Зверев, который единственный из попаданцев способен возвращаться из прошлого в будущее, обнаруживает, что будущее тоже меняется. И не всегда в лучшую сторону. А самое главное –локальное изменение будущего невозможно. Максим Зверев понимает это после того, как на него выходят спецслужбы США. Оказывается, у американцев тоже есть свои попаданцы. Которые находятся под контролем ЦРУ. И его директор Джина Чери Хаспел начинает свою игру…

Глава четвёртая. «Просто я работаю волшебником…»

Свобода — это очень дорогое оружие. Именно оружие, не ценность. Потому что свободу надо заслужить, или завоевать. Никто просто так её не подарит. Далеко не каждый её достоин. Не каждому это оружие по карману, не каждый может грамотно с ним обращаться. Потому что оружием надо уметь владеть. А многие люди умеют только бросать камни. Ведь как известно, оружие пролетариата — булыжник. Особого умения и не надо — схватил булыган увесистый и по башке. Даже до простенького ножика надо ещё дорасти, научиться им пользоваться, чтобы себя случайно не порезать. А уж о мече вообще говорить не приходиться, ведь меч или там сабля — это уже серьёзное оружие. И если оно попадёт к человеку, который не умеет им владеть, то беда. Или сам себя покалечит, а также других, или выбьют из рук и этим же оружием его самого и прикончат.

Вот так и свобода — необразованные, тёмные, забитые люди пользуются ею, как тем же булыжником. А ведь это оружие серьёзное, капризное в обращении, оно обоюдоострое, как меч. И когда иногда люди радуются, думая, что свобода у них в руках, на самом деле она вот-вот снесёт с плеч их головы…

Чечня, год 2016, 17 декабря

Сергей Алексеевич Вронский действительно был похож на Мерлина. Или, скорее, на старика Хоттабыча, ибо как выглядит Мерлин, Максим Зверев не представлял. В «Ночном дозоре» Лукьяненко вскользь описал этого мага, а в фильм сняли только по первой и второй книге серии. И слава Богу, ибо так испохабить в общем-то неплохую книгу нужно было ещё постараться. Впрочем, этот Бекмамбетов не зря учился в США, эта страна всегда даёт установку херить всё русское. И поэтому всё, к чему прикладывают свои руки американские выкормыши, превращается в дерьмо.

Но в данном случае Вронский выглядел не как персонаж «Ночного дозора», а, наверное, как тот самый Мерлин из сказок про рыцарей Круглого стола. То есть, с длинной седой бородой, старый и сгорбленный. Конечно, образ старика Хоттабыча Макс знал и помнил лучше, а образ Мерлина попадался пару раз в каких-то зарубежных сериалах, но кроме бороды у этих двух персонажей не было больше ничего общего.

— Да, Максим Викторович, я стар и этого не стесняюсь. В вашем прошлом я скончался в январе 98-го, так что фактически я живу, можно сказать, вашими молитвами. Проштудировал все сведения из ваших попаданческих голов, вовремя предотвратил развитие некоторых заболеваний и вот — дожил до того самого 2016 года, когда ты попал в наше прошлое. Подчеркиваю — в наше. Не твое.

Максим удивлённо поднял брови.

— То есть, вы считаете, что версия о наличии множества параллельных миров достоверна?

Мерлин улыбнулся.

— Не только считаю, но и неоднократно её подтвердил. Однако, ближе к делу. Итак, я понял смысл твоей фразы о том, что будущее нельзя изменить. И это правда. Глобально ничего не меняется. Те процессы, которые были заложены в развитие этого мира, и даже, не побоюсь этого слова, в развитии Вселенной, должны свершится. А мы, люди, вряд ли сможем их предотвратить. Мы можем только изменить последовательность, временные интервалы. Но, как говорил один исторический персонаж, Карфаген должен быть разрушен.

Максим заинтересовано поглядел на Вронского. Комично выглядели его длинные седые волосы и седая борода на фоне полувоенного комбинезона защитного цвета. Сотрудник отдела «Омега» в нём напоминал не столько волшебника и мага, сколько какого-то заслуженного альпиниста, решившего поделиться своим опытом восхождений. Или полевого командира из его, Зверевского прошлого. Такие, кстати, были не только на Донбассе с одной и другой стороны, когда люди в возрасте внезапно пошли воевать друг против друга. Например, один из руководителей и полевых командиров «Народного фронта Таджикистана» 64-летний Сангак Сафаров, седой старик, тоже постоянно ходил в полевой форме. Только у Вронского борода была длиннее.

— Вы считаете, Сергей Алексеевич, что всё то, что мы делаем, попав пусть не в своё, а в параллельное прошлое, не изменит будущее этого мира?

Вронский нетерпеливо махнул рукой.

— Не совсем так. Конечно, кое-какие изменения будут и есть. Вот смотри — в первый раз благодаря твоему появлению в Днепропетровске произошло МНВ — минимально необходимое воздействие. И в Енакиево был убит будущий президент Украины Виктор Янукович. То есть, вообще в истории этой страны не появился такой человек. И что? Всё равно в Украине случилась гражданская война, только не на востоке, а на западе. Восстал не Донбасс, а Тернополь и Ивано-Франковск. Ну и всё то же самое — обстрелы городов и гибель мирного населения, экономический и политический кризис, присутствие иностранных войск в регионе, территориальные потери Украины.

Максим нетерпеливо перебил:

— Да, я понимаю, но в новой версии развития Украины не было открытого противостояния США и России.

Вронский поморщился.

— Это противостояние было всегда. Просто в тот момент, когда ты попал в новое будущее, это противостояние было не таким явным. Вспомни, кто тебя пытался захватить? Кто отдавал приказ полякам?

Зверев сложил ладони и изобразил поклон.

— Каюсь, каюсь, товарищ генерал-майор Мерлин, вы правы. Молчу и повинуюсь.

Вронский довольно улыбнулся.

— То-то же. Сержант с генералом спорить не должен. Кстати, звание-то мне дали уже когда я на пенсию запросился. Мне сейчас 101 год, я долгожитель, а видишь — всё ещё на службе. Таким как я, не пенсия, а пожизненное обеспечение положено.

Максим не сдержал удивлённый возглас.

— Вам уже больше сотни лет? Офигеть! Вы действительно Мерлин.

Вронский махнул рукой, мол, хватит заливать, но было видно, что невольный комплимент Зверева не оставил его равнодушным.

— Ладно, двигаемся дальше. Потом ты со своими друзьями помог поменять власть в СССР. Причём, помог косвенно — маховик истории всё равно был запущен. Вы просто стали, так сказать, последней каплей на чаше весов. Убедили Комитет государственного контроля в том, что мы идём правильным путём. И что? Всё равно случился кризис и вместо Афганистана мы получили войну в Таджикистане. И другие неприятные моменты. А вот сейчас идёт война в Чечне. То есть, раньше ни первой, ни второй чеченских войн не было. Как не было и Российской Федерации — Советский Союз не распался. Но имели место те же процессы, которые в своё, вернее, в твоё время были запущены в нашей стране извне. И нынешний Союз проходит те же самые стадии, которые в твоём времени проходила Россия. Понимаешь?

Максим кивнул.

— Получается, «что они не делают — не идут дела?»

Мерлин хохотнул.

— Ну, примерно так. Но не совсем. Я имею в виду, что если менять прошлое глобально, то глобально можно изменить и будущее. И МНВ здесь уже не пройдёт — воздействие должно быть не минимальным, а массированным. И не только в одной точке.

Максим Зверев внимательно посмотрел на своего собеседника. Вронский явно пытался натолкнуть его на какие-то выводы, но Макс никак не мог понять, что именно хочет от него Мерлин. Если он имеет в виду массированное воздействие, то, значит, менять реальность нужно не только в СССР?

— Вы хотите сказать, Сергей Алексеевич, что мы до сих пор пытались изменить только Советский Союз, а надо менять весь мир?

Вронский хлопнул Макса по плечу.

— Молодец, сержант! Именно! Я это понял не сразу, а постепенно, работая с вами с самого начала, с 1977 года. И чем больше мы с вами меняли, чем больше вы там наворотили, тем сильнее сопротивлялась реальность. Не буду сейчас тебе сообщать подробности — ты не должен нести это в своё, точнее, в наше прошлое. Иначе мы получим конфликт соприкосновения и еще большие погрешности в ходе расслоения главной исторической последовательности на разные модули реальности.

Максим непонимающе уставился на Вронского.

— Что вы имеете в виду? Ведь и так наше появление в прошлом и мои хождения туда-сюда уже спровоцировали конфликт разных реальностей. Куда уж больше?

Вронский хмыкнул, потом отошёл к окну, долго куда-то смотрел. Затем прошёл вглубь скромного кабинета, который, вероятно, принадлежал какому-то местному военному — ведь они наверняка находились на территории воинской части. Сев в кресло, Мерлин некоторое время молчал. Макс терпеливо ждал. Наконец Вронский прервал своё молчание.

— Понимаешь, сержант, не все вещи были подвластны мне и моим коллегам, Кустову и Сафонову. Которые, к сожалению, не дожили до нашей нынешней встречи. Мы можем иногда только предполагать. Так вот, твои хождения, как ты сказал, туда-сюда, надо максимально ограничить. Именно потому я и не сообщаю тебе подробности того, что произошло у нас здесь. Я понял, что нельзя постоянно корректировать прошлое, обращаясь к будущему. Все равно это разные варианты, разные миры. И минимальные воздействия в разных реальностях могут сработать по-разному. Но главное — если возникнет конфликт соприкосновения — то есть, разные версии станут идентичны, то они могут совпасть. И тогда многие погрешности, наложившись друг на друга, создадут такую неразбериху, что… в общем, как я тебе уже говорил — если два проводка в жгуте внезапно, лишившись изоляции, соприкоснутся — будет короткое замыкание. А ты как раз и проникаешь с одного проводка на другой. Ты — как искра проскакиваешь. Как импульс.

Макс улыбнулся.

— Скорее я, как жук, ползаю по этим проводам.

Вронский погрозил ему пальцем.

— Ты, Максим, тот ещё жук. Жук в муравейнике. Но оставим Стругацких в покое. Кстати, я читал тут нашу фантастику и сравнивал с той, которая была в твоем будущем. Ваше появление в СССР лишило хлеба многих авторов, которые в вашей истории писали про «попаданцев». Во-первых, не надо было спасать СССР. Наоборот, многие фантасты стали писать о возрождении Великой России.

Максим изобразил аплодисменты.

— Свято место пусто не бывает. Надо же иметь какие-то цели. У нас мечтали о возрождении Советского Союза, а здесь мечтают о Единой России. Должна же у фантастов быть несбыточная мечта?

Вронский встал со своего кресла и снова подошёл к Звереву.

— Знаешь Максим Викторович, мечты должны сбываться. Но только смотря какой ценой. В вашей истории Россия прошла слишком тяжёлый и даже кровавый путь. И мы сейчас какие-то вехи вашей истории повторяем. Просто с опозданием лет на десять-пятнадцать. Это ещё раз подчёркивает тот факт, что локально изменить историю целого государства не получится. И если я тебе сейчас полностью раскрою все карты, то, боюсь, ты больше не сможешь — даже с моей помощью — проникать в будущее. А это пока что наш козырь. Нет, не в том дело, что ты как бы можешь убеждаться в том, правильно ли всё идёт, нет. Вы, то есть, мы всё делаем правильно. Проблема в другом — чем больше ты будешь пытаться контролировать будущее, тем сильнее будет сопротивление в твоей реальности.

Максим покачал головой.

— Что-то я не совсем понимаю. Вы имеете в виду, что нам труднее будет что-то изменить у себя?

Вронский хлопнул ладонью по столу, рядом с которым он стоял.

— Именно! Вот ты побывал в Таджикистане образца 1984 года — а что было после у нас, помнишь? Как ты оказался здесь?

Максим потёр лоб, вспоминая.

— А… ну да, произошло покушение на генсека ЦК КПСС…

— Вот! И ты снова оказался в коме. Понимаешь? Каждое твоё новое хождение в прошлое будущее отражается и на тебе, и на той реальности, в которую ты попал. Ты в конце концов, можешь вообще потеряться, то есть, потерять своё физическое тело и непонятно вообще, где ты окажешься. Возможно, снова в своей отправной точке, в 1976 году, только без подселения себя взрослого. А, может, в своём — подчёркиваю — в своём 2016 году, на Донбассе. В тот самый момент, когда тебя ранило или контузило. Впрочем, это тоже предположения — возможно, тебя просто не будет. Вообще.

Максим грустно улыбнулся.

— Весёленькая перспектива. Что же мне делать тогда?

Вронский похлопал Зверева по плечу.

— Спокойно, Маша, я — Дубровский. Пока что ничего страшного не случилось. Я объясняю тебе главный принцип и дальше ты переговоришь со мной и моими коллегами в своей реальности, а также с руководителями проекта «Омега». После чего руководство СССР подкорректирует свои планы по изменению своей реальности. Надеюсь, что новая ветка будет более рациональна. Но для этого — повторяю — в первую очередь надо задействовать нашего главного, так сказать, противника.

Вронский внезапно замолчал. Потом, как будто что-то вспомнил, продолжил.

— Вернемся к твоим хождениям. Главное, что я успел понять со своими коллегами Кустовым и Сафоновым — нельзя привносить в прошлое те элементы из будущего, которые ему не свойственны. Менять прошлое нужно так, как оно и могло измениться. Например, «заговор комсомольцев» против Брежнева был в реальной истории? Был. Шелепин и Семичастный, а также их соратники высказывали мысли о смене власти в СССР и реформах в стране? Высказывали. То есть, твоё появление просто явилось отправной точкой и катализатором всех этих событий. А вот твои хождения в будущее спровоцировали нетипичное развитие событий. И, кстати, кстати, появление остальных «попаданцев» — тоже.

Максим удивлённо посмотрел на Вронского.

— Что вы имеете в виду? Мы ведь стали, как вы только что сказали, просто катализатором и ускорили события, которые и так были подготовлены.

Мерлин досадливо хмыкнул.

— Да, но на вас обратили внимание не только в Союзе, вы всё-таки «засветились» и перед спецслужбами США. Недаром вот сейчас, в нашем времени они вышли на тебя. Значит, вернувшись в своё прошлое, ты должен наладить с ними контакт. То есть, они должны выйти на тебя раньше.

Зверев был в полном недоумении.

— Ничего не понимаю. То вы говорите, что не надо делать какие-то серьёзные изменения и тащить из будущего то, что не соответствует прошлому, то советуете совершить то, чего бы точно не совершали советские руководители в настоящем прошлом СССР. Где логика?

— О боже ты мой!! Ну до чего же ты, сержант тупой!

Вронский снова забегал по комнате, как маленький комок энергии, на ходу лупя себя ладонями по голове и ругаясь. Потом снова подбежал к Максу.

— Вот смотри. Контакты на уровне спецслужб СССР и США были всегда. Просто мало кто об этом знал. Но раз американцы тебя вот сейчас нашли — значит, следили за тобой. И начали именно тогда, когда вы крепко «засветились». А это было во время покушения на Кулакова. На Генерального секретаря ЦК КПСС. Ну и вообще, думаю, спецслужбы многих ведущих капиталистических стран заинтересовались переменами, которые начались в СССР. А дальше уже дело техники. Странно, что они раньше не стали подводить ни к тебе, ни к твоим товарищам-попаданцам своих людей. Поэтому, думаю, если ты начнёшь двигаться им навстречу, то произойдёт то же самое, но раньше — вы встретитесь и, возможно, это будет иметь последствия. Но — в хорошем смысле этого слова.

Максим тут же возразил.

— А кто сможет быть здесь арбитром? Кто знает, хорошие или плохие последствия будут? Вы сами только что говорили о том, что не стоит совершать в прошлом действия, которые не свойственны будущему.

Мерлин досадливо крякнул.

— Ну вот откуда в тебе такая говнистость, а? Впрочем, ты же бывший журналист, тогда понятно. Ладно, объясню тебе доходчиво. Вот когда ваш товарищ Витя Уткин стал «сочинять» песни, которые в будущем сочинили совсем другие люди, когда стал их выдавать за свои и они появились в прошлом раньше, чем должны были появиться — он просто пришпорил это самое прошлое, чтобы оно быстрее стало будущим. И вот я читал распечатки из ваших мозгов о книгах попаданцев — так там все авторы таких книг наделяли своих героев всякими способностями и возможностями. Мол, они и Сталину советовали, как Великую Отечественную войну выиграть и Гитлера победить, и царскую Россию из болота и грязи вытаскивали, после чего Российская империя пёрла вперёд и всех затаптывала, ну и так далее. Так вот, подобные изменения, не предусмотренные ходом истории, не пройдут. Они вызовут только возрастающее сопротивление среды. Примеры я тебе уже приводил. Вы, когда появились в нашем прошлом, особых прорывов не совершили. Поэтому и наша реальность сейчас здесь и существует в том виде, в котором могла — понимаешь — могла существовать. Гитлер, например, априори не мог выиграть вторую мировую войну, а Сталин — мог. Точно также, если бы в СССР победили сторонники реформаторского курса — Советский Союз имел все шансы сохраниться. Ведь, по сути, в твоем будущем Российская Федерация — это уменьшённая копия СССР. Поэтому мы сегодня проходим те стадии, которые прошла Россия, начиная с реформ в армии и заканчивая экономическими кризисами. Но если ещё в одной точке бифуркации или на развилке вы будете сотрудничать не только с нашим родным Комитетом госбезопасности, но и с американскими спецслужбами, думаю, что СССР сможет от этого только выиграть. И США тоже.

Максим внезапно вспомнил, что говорил ему американец.

— Вот именно об этом мне америкос и говорил, когда они меня привезли на разговор. Ну, где меня хотели грохнуть. Он сказал, что у них есть там в Штатах свои попаданцы.

Мерлин оживился.

— Да-да, что-то подобное и мы узнали. Не так давно, кстати, лет десять назад. У них там тоже многое стало меняться. Они не сунулись в Ирак, но удавили Хусейна политически, не создали ИГИЛ и вследствие этого не лоханулись в Иране, а в Ливию уже мы их не пустили, как и в Сирию, но американцы не стали переть рогом. Кто-то их явно консультировал у себя. И вскоре мы узнали, кто именно. Так что тебе и твоим товарищам лучше наладить с, как ты их называешь, пендосами тесные контакты. И желательно, дружеские.

— Пиндосами, — поправил Мерлина Максим. — Контакт мы будем налаживать, это ясно, но как быть с тем, что в меня стреляли? И что случилось с Уткиным? Как он погиб?

Вронский помрачнел.

— Про Витю я не буду тебе рассказывать. Потому что… В общем, я говорил, почему. Посмотрим, может в вашем времени, точнее, реальности, события пойдут по-другому… Хотя, как я уже сказал, если что-то должно свершиться — оно свершится. А вот по поводу покушения… Тебе твой друг, наверное, уже сказал об этом — кроме американцев и нас действует какая-то третья сила. И явно — это мы установили точно — нет других «попаданцев» кроме вас и штатовских. Ну, это напоминает игру в шахматы двух гроссмейстеров. Когда шансы примерно равны. Нет же за доской третьего игрока. Поэтому пешек и ферзей равное количество у обоих игроков. И к ним как будто сам Господь подбросил таких же бравых парнишек, как и вы. Чтобы шансы уравнять. К ним — и больше ни к кому. Мы специально проверяли — нигде не были зафиксированы больше такие изменения в политике и экономике, как у нас и у США. Так что выводы очевидны. Но вот кого-то это не устроило. И этот кто-то — кого мы пока не вычислили — медленно, но уверенно стал набирать обороты. Вначале постепенно, используя тех же американцев, видимо, втёмную, а потом… потом пошли и теракты, и войны у нас… точнее, межнациональные конфликты. Советский Союз серьёзно усилился, и устоял против целенаправленных попыток его развалить. Конечно, и вы помогли — чего уж там. Но чем больше трудностей наша страна преодолевала — тем больше ощущалось давление на нас извне. Так что вам явно придётся с этим столкнуться. Как и когда — это уже вы сами решите. Вернее, мы решим — я ведь тоже с вами. И раз я всего этого не помню — значит, наши реальности действительно разные. Поэтому передай мне там, у себя — никаких больше хождений. Делайте там своё дело. А если судьбе будет угодно, ты ещё попадёшь в будущее.

Максим встал со своего стула и потянулся, разминая кости и мышцы.

— Однако, засиделся я у вас. В общем, я понимаю — вы считаете, что мы у себя всё равно пойдём по проторенному вами пути. Но как понять вас — с одной стороны, вы не даёте ответ на многие вопросы, мол, это вредит будущему и прошлому, а, с другой стороны, предостерегаете меня и всех нас… и вас в том числе. Где логика?

Вронский рассмеялся.

— Логики здесь нет, есть интуиция и предвидение. Ты что — забыл, что это вы помните будущее, а я его предугадываю. Вы сделаете то же самое, что и должны сделать, раз попали в прошлое. Просто с моими небольшими подсказками вы сделаете это раньше. То есть, вы пойдёте той же дорогой, но, благодаря указателям, не будете по этой дороге блукать. Поэтому я ничего не меняю — я только ускоряю. А если бы я дал тебе, Максим Викторович, полный расклад — вы бы лишились свободы выбора и шли бы точно так же, как и мы. О последствиях я тебе уже рассказал. Но хватит теории. Тебе пора готовиться к возвращению…

Максим удивился.

— Но вы же сами сказали — никаких искусственных перемещений?

Вронский улыбнулся.

— А искусственных и не будет. Ты просто заснёшь и проснёшься уже в своей реальности. Как только твой мозг снизит свою активность — мы тебя там выдернем.