Последний мыслитель

Александр Волков

Остатки прародителей порабощенных землян вели беспощадную войну на руинах погибшей цивилизации. Могущественная каста Мыслителей создала страшных чудовищ, которым была по зубам крепкая броня фотонных танков, и со временем монстрам даже удалось спустить с небес громады летающих крепостей. Ум Уолтера, способный с удивительной скоростью усваивать знания, оказался в мире Экрана крайне ценным, и единственным способным к обучению.

© Александр Волков, 2021

ISBN 978-5-0053-7829-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

За окном, находившимся в противоположном конце коридора, вспыхнула молния. Прогремел гром. По стеклу тяжело стучали капли дождя. Свет выхватил из темноты мертвенные белые стены, в которых предприниматели разных мастей снимали помещения для своих предприятий.

Я стоял, лопатками чувствуя твердь двери, в которую вжимался. С лестничной площадки доносился тихий и страшный рык. Из-за угла шагнула жуткая, безликая тварь, напоминавшая мутировавшего и облысевшего волкодава, покрытого защитными костяными пластинами. Хотя назвать это собакой не поворачивался язык. Вместо нормальных лап были конечности с длинными пальцами, из которых росли смертоносные когти. Кошмарная морда была обтянута пугающего вида кожей, на ней не было видно ни носа, ни глаз, я даже не представлял, как оно ориентировалось в пространстве. Выглядела тварь настолько неестественно, настолько мерзко, что к горлу подступил ком.

Безликий охотник. Так я сразу же окрестил монстра про себя.

От ужаса заколотилось сердце, ладони моментально вспотели. Я испуганно наблюдал, как охотник, оскалив страшные острые зубы, медленно шагал ко мне. Я нервно дергал за ручку двери, наивно полагая, что она откроется, но не тут то было. Вряд ли Хелена оставила бы студию открытой. С криком попытавшись высадить дверь плечом, я так же ни к чему не пришел. Куда мне-то, со своим хилым тельцем, вышибать двери?

От резкого движения охотник разозлился.

Он прыгнул на меня с разгона, готовясь вонзить клыки в мою плоть.

Мне в последний момент удалось нырнуть под него, рухнув на живот, монстр с грохотом вышиб дверь грузным телом, она разлетелась в щепки. Я увидел монстра в проеме двери, он уже вскочил, уже напряг мускулы ног, чтобы броситься на меня, но сверкнула молния и монстр исчез. «Господи! Черт! Черт! Твою же мать!» — пронеслось у меня в голове. Дыхание было тяжелым, напряженным, меня трусило. Вставать совсем не хотелось, но нужно было двигаться дальше, ибо чудовище могло вернуться в любой момент.

Возникли мысли бросить все, уйти прочь, однако я уже слишком далеко зашел, чтобы отступать. Я чувствовал правду, я знал, что именно здесь мне удастся получить знания о том, что это за твари. Мне хотелось знать, что не так с миром, в котором я жил. Я был уверен, что я не поехавший. Хотя меня справедливо можно было назвать шизофреником. Именно психом я бы и прослыл, если бы хоть кто-то узнал о том, что я вижу.

Никто ничего не знал о моих тайных встречах с чудовищами, потому они стали для меня персональным ночным кошмаром. Причем кошмаром, который мог навредить другим, именно поэтому я был уверен, что вижу не глюки. Мне было лет десять, и днем я давал деру от школьных хулиганов, спрятавшись на заброшенной стройке. Я укрылся за кирпичной стеной, слыша, как хулиганы вошли в помещение, и громко ругались, пытаясь выманить меня.

— Выходи, дрыщара! — кричал их лидер. — Если не выйдешь, мы тебя не только изобьем, но и заставим выпить нашу мочу!

— И дерьмом накормим! — вставил его прихвостень.

Полил дождь, прогремел гром, сверкнула молния. Спустя несколько секунд я услышал рев жуткого монстра, вопли хулиганов, и звуки разрываемой плоти. Молния вспыхнула еще раз, чудище исчезло. Трусливо выглянув из-за укрытия и оглядев пространство первого этажа, я увидел то, от чего волосы на голове поседели. Все было покрыто кровью, а о том, что случилось с телами хулиганов, я по сей день не мог забыть.

Помимо животного ужаса я испытал и любопытство, из-за которого, с тех самых пор, ищу ответы.

Я выпал из мира воспоминаний, вернувшись в реальность. Достал из кармана маленький фонарь, щелкнул кнопкой, тонкий лучик света разогнал давящую ночную темноту. Дыхание мое так и не нормализовалось, оставаясь напряженным и дрожащим. Я водил лучом по студии, оглядывая рефлекторы, белые полотна фонов, и студийное оборудование фотографа. Дождь усилился и барабанил в окна, издали донеслись отголоски грома. Как назло вспоминались звуки жуткой музыки из мрачных компьютерных игр, что напрягло и без того запуганную психику. Обстановка была как в фильме ужасов, если не хуже. Не хватало только жутких потусторонних воплей, раздающихся за стенами, но они мне тоже вспомнились, что усилило страх.

В овал света попали фотографии Хелены, висевшие на стенах в деревянных рамках. Я снял фото со стены. На снимке была восхитительная красноволосая девушка лет двадцати, с приятной стрижкой и волосами длинною чуть ниже шеи, великолепным лицом и прекрасными голубыми глазами. В нее было трудно не влюбиться, у меня даже сладко заныло внизу живота. Я взял следующий снимок, и его содержание уже не внушало такого восхищения. Скорее страх и непонимание. На нем был фонарный столб, вот только совсем необычный. Плафон заменял кусок плоти, сплошь покрытый многочисленными и отвратительными глазами с вертикальными зрачками, сам фонарь был ржавым и дырявым. «Кошмарное зрелище, — подумал я, — так и с ума сойти недалеко».

На обратной стороне рамки прочел подпись: «Весь мир — обман. Они наблюдают за нами». Кто они? И какой обман? Теперь я точно был уверен, что пришел за ответами в нужное место, это зарядило меня энтузиазмом. Я знал. Знал, что не один вижу всякую хрень. Оказалось, я не такой уж безумец. Продолжив изучение студии, я увидел в стеклянном шкафу несколько наград-статуэток, выданных Хелене за победу в конкурсах мирового уровня. Рядом со шкафом, на столе, заметил несколько дорогущих фотоаппаратов, вокруг которых стояли разнообразные объективы. От широкоформатных, с широким углом восприятия удобным для съемки пейзажей, и до телеобъективов с огромным приближением.

Вспыхнула молния, залив помещение светом, прогремел гром. Ягодицы свело от страха, я боялся, что снова появится какая-нибудь тварь и прислушался: дождь тарабанил в окно, зловеще завывал ветер на улице, но ни рыков, ни шагов слышно не было. Здесь как в лотерее. Иногда монстры появлялись, иногда нет. С облегчением вздохнув, вернулся к изучению техники.

Поиск информации я решил начать с фотоаппаратов. Может, что-то содержалось в них на картах памяти. Взял камеру со стола, почувствовав пальцами гладкость пластика и шершавость настоящей кожи на ручке под кнопкой спуска. Невольно я забыл зачем пришел, ибо очень любил технику и науку, зная о них довольно много. «Потрясающе. Это просто произведение искусства и верх инженерной мысли» — подумал я, на мгновение даже забыв об ужасе, терзавшем душу.

Произошло непредвиденное.

Голову прострелила вспышка ужасающей боли. В мозг будто воткнули нож. Я с криком рухнул на колени, камера грохнулась на пол. Перед глазами поплыли жирные красные пятна, от боли было не разогнуться. Но к счастью, отпустило меня очень быстро, зрение нормализовалось, но легкая слабость еще оставалась в ногах.

Самочувствие стало как минимум странным.

Возникло ощущение, что в моем организме, а точнее в мозге, что-то неотвратимо поменялось. Я даже понять не мог, что именно. Мозг будто вибрировал. Больно от этого не было, но приятным тоже не казалось, пугало с непривычки. С сожалением взглянул на камеру, надеясь, что она не сломалась, и что Хелена сможет ей пользоваться. Цифровая техника, а в особенности фотоаппараты, очень чувствительна к механическим повреждениям, потому с ней надо быть аккуратным, и проверять целостность с работоспособностью даже при малейшем ударе.

С громом вспыхнула молния.

В этот раз без неприятностей не обошлось: я услышал, как из коридора доносились стальные цоканья, будто кто-то шагал по бетону на заостренных металлических ходулях. Таких звуков я раньше не слышал. Нечто поднимались на этаж по лестнице, нечто нечеловеческое, нечто опасное. Мне даже думать не хотелось о том, что там за тварь, ведь я и так был напуган до чертиков. Я в панике обнаружил дверь и рванул к ней, на ходу мысленно поливая отборной руганью гаснущий фонарь. Луч сначала мерцал, потом вовсе потухнув, помещение погрузилось в практически полный мрак. Лишь тусклый свет уличных фонарей едва заливался в окна.

Я тихо вошел в соседнее помещение, бесшумно затворил за собой дверь, но дальше продвинуться не мог. Комната была лишена окон, видно не было совершенно ничего, а случайный шум мог стать роковым. Я тихо и очень осторожно лег на пол, и смотрел в щель между дверью и полом. Нечто вошло в студию, у меня волосы на голове встали дыбом. Оно, шагая на искореженных клинках, служивших ему конечностями, встало в квадрат света, издавая тихий утробный вой, заставивший душу уйти в пятки. Саму тварь я увидеть не смог. Сектор обзора не позволял.

Нет. Надо было определенно прятаться где-то в глубине комнаты. Не знал, что это за тварь, но было у меня подозрение, что о моем присутствии она прекрасно знала. Я аккуратно вынул из кармана куртки смартфон, включил режим камеры со вспышкой, хотел нажать на кнопку видеосъемки, чтобы использовать вспышку как фонарь. Однако вспотевшие пальцы дрожали настолько сильно, что я случайно нажал на нарисованную диафрагму фотоаппарата, сделав фотографию.

Со щелчком смартфон сделал фото, полыхнула вспышка, и пространство внезапно изменилось. Вспышка его изменила. Пол стал жестким и неровным, будто чья-то шкура, рука рухнула на него под весом чего-то тяжелого, появившегося в руке вместо смартфона. У меня даже сил не хватало поднять это, я застыл в непонимании, не соображая, в чем дело. Ощупал неведомый объект: на ощупь холодный, по форме напоминающий пистолет, но разглядеть его из-за стоявшей вокруг темени я решительно не мог.

Что за черт?

Да и тварь с лезвиями куда-то исчезла. Я прислушивался, но снова не слышал ничего, кроме дождя, отважившись открыть дверь. То, что я увидел, просто взорвало мое воображение.

Вспышка моментально преобразила пространство студии до неузнаваемости. Запах стоял невыносимый — симбиоз трупной вони с гарью сожженного мяса. Стены, состоявшие из обожженной красной кожи отвратительного вида, вяло двигаясь, будто живые. В них зияли кривые и клыкастые пасти, жадно жравшие и пережевывавшие черные, с неприятными желтыми венами, органические отростки. Отростки мистическим образом росли из маленькой белой сферы в центре комнаты, зажатой между твердыми костяными конусообразными постаментами, торчавшими из пола и потолка. Отростки росли совсем непонятным образом. В нескольких сантиметрах от сферы они имели полупрозрачный вид, будто бы состояли из чистой энергии, а затем становились органическими. Ими словно управлял невидимый манипулятор, помещавший их в пасти стен. Пространство у сферы выглядело странно, будто сжималось, а это и вовсе казалось невозможным.

Пасти явно не были знакомы с правилами столового этикета, их пиршество выглядело отвратительно. Они жадно рвали отростки клыками, разбрызгивая желтую жидкость по полу и стенам, активно работали челюстями, издавая мерзкое мясное хлюпанье. Меня чуть наизнанку не вывернуло, но я был поражен и напуган настолько, что не мог даже опорожнить желудок. У меня дрожали колени, сердце от испуга молотилось, как отбойный молоток. Мне даже пошевелиться не удавалось. Пространство за окном перечеркнул горизонтальный белый луч ослепительной яркости, глаза резануло светом, я сощурился. На улице послышался рев мощных моторов, по звуку они напоминали газотурбинные, только в несколько раз мощнее.

Пол и стены завибрировали, до ушей с улицы донеслись многочисленные душераздирающие рычания, издаваемые целой стаей страшных чудовищ. Кое-как преодолев охвативший меня ужас, я аккуратно выглянул на улицу из разбитого окна, и поразился. Город выглядел так, будто перенес ядерный удар. Здания были серыми, разрушенными, зияли пустыми глазницами окон. Небоскребы напоминали обглоданные великанами куски камня. Из тяжелых, будто свинцовых облаков лил дождь. По улице, пролегающей параллельно студии Хелены, шли танки. И не те, какие я привык видеть, а совсем другие. Во-первых, эти машины размером вдвое превосходили известные мне аналоги. Лунный свет освещал танк стального цвета, танк мощными гусеницами раздавливал кости (людей и неизвестных тварей), валявшиеся на пути. Из монолитной грузной башни торчали три сваренные друг с другом фотонные пушки, в жерлах которых бликовали оптические линзы. Невольно я провел аналогию с фантастическим боевым объективом фотоаппарата, ибо пушки были весьма на него похожи.

Навстречу танкам, с огромной скоростью, неслись безликие охотники. Из трещин в их коже сочился черный туман, напоминавший осязаемую, мертвенную тьму. Они заполонили улицу до самого ее конца, я решил, что у танкистов нет шансов.

Но как только ведущий танк с гулом долбанул из фотонной пушки, как только громом прогремел залп, я сразу подумал о том, что шансов нет у монстров. Линза в жерле пушки покраснела, орудие провернулось вокруг своей продольной оси, на место использованной пушки встала свежая. Густой фотонный луч прошел сквозь вражеские ряды как раскаленный нож сквозь масло, превратив в кучу обугленных остатков сотни тварей. Улицу заполнил оглушительный рев, но твари отступать были не намерены, продолжив атаку. Вместе с псами к танкам мчались человекоподобные, более медлительные, но не менее отвратительные монстры, метра под два ростом. Толком я их не разглядел, но заметил, как в свете блеснули клинки, приходившиеся чудищам вместо конечностей. Их я сразу прозвал мечниками. Двигались мечники странно. С одной стороны их движения казались неловкими, они чуть ли не падали, однако на самом деле им удавалось тонко балансировать на клинках, и попасть в них было непросто.

Из бойниц в панцире танка торчали маленькие фотонные пушки в количестве четырех штук на каждый борт, с гулом заработавшие по монстрам тонкими белыми лучами. Лучи разрезали монстров на части, с поразительной скоростью сокращая вражескую численность, которая, правда, тут же возмещалась прибегавшими с соседней улицы тварями. Я охренел настолько, что чуть не потерял челюсть от удивления, а глаза едва не вылезли из орбит.

Да что здесь, черт побери, творится?

Один из псов заметил меня, с ревом отклонился от курса и совершил невероятный прыжок в несколько десятков метров, моментально долетев до окна, в которое я смотрел. Пес вцепился когтями в стену, сразу пролезть не смог, в проеме окна была видна лишь треть его туловища. Меня отогнало от рамы будто поганой метлой, я рухнул на задницу, застыв в ошеломлении. Тварь мерзко прорычала, сунув голову в помещение, изрыгая из пасти отвратительный гнилостный запах. «Все, — подумал я в ужасе. — Сейчас оно меня на атомы порвет!»

Но охотника тут же испепелил фотонный луч, ударивший с улицы по диагонали, проплавивший в здании здоровый тоннель, в конце которого было видно серое небо. Температура воздуха возросла, тело покрылось потом, кожу неприятно обожгло. Пасти на стенах резанули мне слух паническим ревом, выронив отростки. Не знаю, зачем надо было лупить по отдельному монстру из крупнокалиберного орудия, но видимо, командир танка решил, что в здании важная цель.

Следом за псом в помещение, через проделанную дыру, полезли эти самые человекоподобные монстры. Я насчитал пятерых. Вид у них был, конечно, ужасный. Тела были покрыты безобразной, обожженной серой кожей, как у демонов. Казалось, что это недоделанные люди в форме оплавленных манекенов, с мечами вместо рук и ног. Сначала я подумал, что твари полностью безликие, но как только на голове одной с костяным треском раскрылась гадкая пасть с острыми клыками, мое предположение развеялось в пыль.

Я все надеялся на очередной фотонный луч, но монстры на улице, видимо, настигли танки. До ушей доносился характерный стальной стук, страшный рев, а значит — твари добрались до техники. Оставалось надеяться только на себя. А что мне оставалось делать? Отпор я дать не мог, а даже если бы была возможность — кишка тонка, потому я просто рванул прочь, куда глаза глядят. Мечники с утробным воем помчались за мной. Я шмыгнул на лестничную площадку, но надежды спуститься по лестнице рухнули сразу же на — лестничной площадке второго этажа было еще четверо мечников. «Господи!» — пронеслось у меня в голове.

Я с испугом глянул вниз на лестницу, перегнувшись через перила, быстро переборол охвативший душу страх, — очень мотивировали твари, желавшие сожрать меня живьем, — и с криком прыгнул вниз. Приземлился более-менее удачно, ничего не сломал, но долбанулся об угол ступеньки, выбив коленную чашечку. Боль была ужасная. Часть мечников спускалась по лестнице, клацая мечами по бетону, а некоторые сразу прыгнули следом за мной.

Я ковылял по коридору к двери выхода настолько быстро, насколько позволяла боль в поврежденном колене. Сердце колотилось, как бешенное, я чувствовал подавляющее приближение смерти.

— Сука! Сука! Сука! — в ужасе ругался я, напуганный собственным воображением, детально изображающим мою гибель.

Сзади раздавалось клацанье смертоносных лезвий шагавших, монстры рычали, нагоняя на меня ужас. Я разгона толкнул дверь, с усилием надавив на ручку антипаники, но дверь даже не клацнула и не пошевелилась. Черт! Неужели закрыто?! Я агрессивно долбил в дверь плечом, пытаясь выломать ее, но это ни к чему не приводило. Прислонившись к двери спиной, я наблюдал, как монстры приближались и уже прощался с жизнью, но вдруг услышал сзади женский крик:

— В сторону! Отойди от двери!

Голос показался мне до боли знакомым, я не понял, чей он, но тут же выполнил команду. Дверь пронзило тонким фотонным лучом, который мигом прошил навылет сразу четыре твари, они повалились на пол. Затем девушка с легкостью вышибла дверь ногой, дверь сорвалась с петель и отлетела в замешкавшихся монстров. Я был поражен такой силе, и замер в дверном проеме, увидев стоявшую в переулке незнакомку. Она была невысокого роста, примерно мне по грудь, облаченная в облегающий точеную фигуру потрепанный армейский китель типа «Горка», подобранные по размеру удобные военные штаны, легкие военные сапоги. На ней была плащ палатка, лицо девушки скрывалось капюшоном, я видел лишь кончики ярко-красных волос. В руках — фотонная винтовка, едва ли не с хозяйку длинной. Впечатляющее было зрелище. «Неужели это….» — я не успел додумать.

Девушка схватила меня за воротник, рванула на себя, мечник резанул мечом по воздуху, где я стоял секунду назад, а затем с ревом высунулся из дверного проема. Меня кинули подальше от входа, как тряпичного. Девушка попыталась вскинуть фотонную винтовку, но не успела — мечник резким ударом выбил оружие у нее из рук, винтовку отбросило ко мне, девушка отпрыгнула назад, избегая атаки. Четверо монстров высыпало в переулок. Девушка сняла с пояса рукоятку фотонного меча, нажала на кнопку, и клинок, состоявший из нескольких элементов, с щелчками вытянулся, подобно полицейской телескопической полицейской дубине. С писком заработал генератор рукоятки, и лезвие засияло жгучим светом. Капли дождя, попадавшие на меч, тут же с шипением испарялись. Получилось так, что девушка разделяла меня и монстров, став преградой.

Первичным рефлексом было бегство — я посмотрел в противоположную сторону переулка, где, вроде бы, никого не было. Но мне не позволила сбежать совесть. Кем бы эта девушка ни была — она вписалась за меня, вступив в схватку с этими тварями, рискуя собственной жизнью. Было бы подлостью оставить ее без прикрытия. Я взглянул на фотонную винтовку в сером окрасе — ствол отдаленно походил на телескопический фотообъектив. У винтовки было поразительное сходство с фототехникой, как и у всего увиденного в этом месте оружия. На ствольной коробке был квадрат экрана, напоминавший дисплей цифровой видеокамеры, оптический прицел разительно отличался от земных, казался мощным и высокотехнологичным. Вместо спускового крючка на ручке была кнопка спуска затвора, как на цифровом фотоаппарате.

Я хотел прикрыть девушку, попытался поднять с разбитого асфальта винтовку, мышцы от напряжения вспухли и заболели, но, к моему великому удивлению, мне едва удалось приподнять ее — вес был неимоверный. Какого черта? Что с этим миром не так?

Девушка с криком рванула к первому мечнику, возглавлявшему отряд, причем рванула с такой скоростью, что силуэт ее слегка размыло. Она на ходу ловко уклонилась от трех колючих ударов, а затем пронзила монстру голову резким выпадом меча, с оттяжкой вытянув из пораженного врага клинок. Оставшиеся три монстра пытались атаковать кучей, но в переулке было лишком узко для групповой атаки, чем девушка охотно пользовалась. Второй монстр размахивал мечами, пытаясь разрубить девушку, лезвия со свистом рассекали воздух справа, слева, над головой, но девушка уклонялась с завидным проворством. От каждой атаки чудовища у меня сжимались ягодицы, я волновался за спасительницу, но волновался зря. Девушка рассекла монстра на куски двумя мощными разрезами — лезвие оставило в воздухе яркие веерные световые следы, брызнула кровь.

— Какого хрена творится? — удивленно прошептал я.

Третья тварь даже не успела опомниться — девушка в один прыжок сократила разделявшую их дистанцию и с такой силой рубанула монстра по торсу, что враг с воплем распался на две половины. Четвертый махнул мечом, пытаясь поразить девушку, но она ловко перепрыгнула через врага, затем вонзив клинок ему в спину. Светящееся лезвие выскочило у твари из груди, тварь с воем размахивала конечностями и дохла, содрогаясь в предсмертных конвульсиях.

Я смотрел на девушку расширенными глазами, видя, как она излучала мощную энергию темно-фиолетового цвета, охватившую ее, будто дьявольский огонь. Пространство стало бледноватым, девушка была в нем будто факелом, горевшим черным пламенем. Я видел мир на другом, невидимом обычному человеку уровне, чувствуя кошмарную силу, испускаемую моей спасительницей. И знаете, она меня до чертиков напугала, до стаи крупных мурашек, пробежавших по спине. Я глядел на нее с трепетом и восхищением, будто влюбился и стал смертельно бояться одновременно.

Пространство обрело нормальный вид. Девушка стала обычной. Вынула лезвие из твари, отточенным движением смахнула кровь с клинка, сложила меч нажатием кнопки и повесила его на пояс, а тварь повалилась замертво.

— Живой? — девушка подошла, подняла винтовку с завидной легкостью, я даже неполноценным себя почувствовал. Голос у нее был спокойный, неприемлемо спокойный для такой ситуации. Хотя было заметно, что ее руки немного подрагивали от последствий боя, нервного и мышечного напряжения. — Язык проглотил?

— Да я…. Это…. — я был поражен настолько, что не мог даже слова выговорить. — Спасибо! Спасибо!

Девушка кивнула, сняв капюшон. Ее лицо…. Это же была Хелена Линдеманн! Вот тут я выпал в осадок, онемев, глядя на нее, как баран на новые ворота, вид у меня был просто нелепый. Вскинув бровь и пожав плечами, Хелена направилась к выходу из переулка, подальше от улицы, охваченной боем. Я смотрел Хелене в спину, не понимая, что делать и что говорить.

— С…. Стой! — я рванул за ней. — Да стой же ты! Хелена!

Я догнал ее, взял за плечо, но она шлепком смахнула с себя мою ладонь. И больно же шлепнула, зараза. У меня аж рука отсохла.

— Ай! За то?! — я обиженно взглянул на Хелену, держась за пульсирующую болью ладонь.

— Если собрался увязаться за мной, уясни две очень важных вещи. Первая — никогда не трогай меня без моего разрешения, я этого терпеть не могу, а вторая — не путайся под ногами. Я выведу тебя из города, а дальше вертись, как хочешь.

— Но я же сдохну здесь!

— Извини, но незнакомые чуваки меня напрягают.

— Да я бы и рад тебе не навязываться! — меня внезапно охватило чувство паники. — И рад не лезть, но я нихрена здесь не знаю! Я даже не уверен, что ты человек!

— Я человек, — ответила Хелена. — Только в наших отношениях это ничего не меняет.

— А разве люди могут гореть, как факела?

— Что? Какие факела? — сначала Хелена не поняла, о чем я, а потом ее будто озарило. Она удивленно расширила глаза, глядя на меня, чуть ли ни как на сокровище. — Ты видел энергию….

— Какую?

— Идем, — Хелена засеменила к выходу, жестом поманив меня за собой.

— К-куда? — нервно спросил я, испугавшись столь неожиданной перемены в ее настроении.

— Идем, идем, — настаивала Хелена. — Если сдохнуть не хочешь, конечно.

Внедорожник Хелены был спрятан на старой подземной парковке, правда я не понимал, зачем и от кого его было прятать так глубоко. Какой интерес у тварей мог быть к брошенной технике? Внедорожник, кстати, был интересный. Выглядел он высокотехнологично, будто в фантастических фильмах о войне. Кузов стоял на четырех мощных колесах и был обвешан листами легкой брони стального цвета. Совсем уж машина не вписывалась в местный постапокалиптический репертуар. Я ожидал какую-нибудь ржавую развалюху, собранную в кустарных условиях и покрытую шипами, в стиле «Безумного Макса».

Салон был не самым уютным — типичная военная машина с необычной приборной панелью. Она была простой матовой пластиной черного цвета ровно до тех пор, пока Хелена ее не коснулась. С писком вспыхнули индикаторы проверки систем, пропищали датчики, проверившие состояние двигателя, после чего Хелена нажала на кнопку «пуск». Старт двигателя произошел практически бесшумно, отозвавшись в воздухе лишь легкой вибрацией, что удивило меня. От подобных машин ждешь рева, шума, и копоти.

— Зачем ты спрятала машину здесь? — удивленно спросил я, не понимая, почему нельзя было оставить внедорожник на улице.

— Страшные здесь не только монстры, — пояснила Хелена. — Есть и другие твари, которые ведут себя иногда пострашнее монстров.

— Какие например?

— Люди.

Конечно, мне очень хотелось спросить, куда я попал и где нахожусь, но логика подсказывала, что под руку Хелене лучше не говорить, она и так выглядела напряженной. Я не понимал, как и где оказался, почему это место сплошь и рядом было населено чудовищами, которых в своем мире я видел в единичных количествах. Да, у меня было именно ощущение присутствия в другом мире, с другими правилами, даже немного другими физическими законами.

Куда я попал?

Хелена выехала с парковки, и мы направились по улице прочь из города, вскоре увидев стоявшего посреди дороги непонятного, но определенно чудовищного человека. Почти человек, ростом метра в два с половиной, мускулистый, с коричневой и твердой на вид кожей, по которой вились черные вены. На лице его была металлическая маска с разрезами для глаз. Увидеть я почти ничего не успел. Хелена напряженно стиснула зубы, дала полный газ, держа направление строго в сторону незнакомца, но тот даже с места не двинулась. Меня вжало в сиденье.

— Что?! Кто это?! — крикнул я испуганно.

— Хищник!

Когда нам оставалось преодолеть всего несколько метров, перед машиной приземлился еще один хищник, заслонив собой товарища. Мы с оглушительным грохотом врезались в него, перед глазами на миг потемнело, меня рвануло вперед. Я боялся, что из-за отсутствия ремней безопасности я разлечусь по салону кусочками, но меня внезапно подхватила невидимая сила, не позволившая инерции сделать свое дело. В сиденьях сработали гравитационные устройства, защитившие меня и Хелену от последствий удара. А рожа-то у нашего нового дружка была страшная. Нижняя половина лица была скрыта железной маской, как у первого хищника, которого мы увидели. Но для острых ощущений достаточно было вида мрачных черных глаз с вертикальными зрачками. Хелена с криком давала газу, но монстр голыми руками сдерживал напор многотонного автомобиля, ладонями оставляя вмятины в скрежетавшей от давления решетке радиатора. Колеса с визгом буксовали. Мышцы рук хищника вспухли от напряжения, вены на висках вздулись.

Затем он вместе с первым хищником схватил внедорожник за бампер, с силой дернув его вверх. Мир в лобовом стекле рванул вниз, внедорожник с грохотом приземлился на крышу, не успели мы с Хеленой опомниться, как двери со скрежетом вырвали с двух сторон. Я успел разглядеть мощные тела противников, показавшихся в проемах дверей, подробнее. Туловища защищались наростами костяной брони, растущей из тела, на конечностях были шипы, в том числе и те, что росли прямо из запястий, будто ножи. Монстры чем-то напоминали Думсдея из Вселенной комиксов «DC», что точно не прибавило оптимизма.

— Закрой глаза! — скомандовала Хелена, сняв с пояса световую гранату, нажав на кнопку активации. Индикатор на гранате засветился красным, она с писком включилась, и я послушно зажмурился.

Раздался хлопок, в ушах зазвенело, кто-то схватил меня за воротник и потащил прочь из машины. Я растерялся, на несколько секунд превратившись в беспомощный мешок с костями, и совершенно не понимал, что делать. Меня тянули по асфальту, затем я пятками стукнулся о порог какой-то двери, после чего звон прошел и я открыл глаза, увидев ободранные стены брошенного офисного помещения.

— Вставай! Живее! — скомандовала Хелена. Лицо у нее было напряженное. Она с криком выломала дверь, ведущую вглубь здания.

Через проем двери я увидел, как ослепленные хищники молотили перевернутый внедорожник кулаками. Металл корежился под ударами, проминался, как пластилин, грохот громом разносился по всей улице, разлетались в разные стороны мелкие элементы кузова. Сила хищников поразила меня настолько, что я оцепенел, застыв на месте. Им даже легкую броню удавалось сминать лишь физическим усилием. Они явно были дезориентированы, вспышка ослепила их, потому им не удалось сразу за нами погнаться, а вот попробовать раздавить нас, молотя металл машины, можно было. Хорошо, что Хелена оказалась достаточно быстрой, успев вытащить нас из машины.

— В чем дело?! Шевелись!

Мы оказались в том же бизнес-центре, через который я сюда попал, но я что-то не помнил, чтобы в моей реальности с этой стороны в него можно было попасть. В студии Хелена подстрелила пару мечников, а затем, вытянула из ниши на фотонной пушке надстройку с управляемой вспышкой, нажала на спуск. За стеклом выдвинувшейся вспышки стал с писком копиться свет, и вспышка сработала. Свет в буквальном смысле содрал шкуру со стен, сделав их нормальными, стер из пространства новый мир, город за окном обрел привычный, целостный вид, а я стоял посреди комнаты с криком ужаса.

Прогремел гром. На улице по-прежнему лил дождь. Не знаю, сколько времени произошло с момента моего перемещения, но я думал, что необычайно много. Хелена стояла рядом со мной почти обнаженная. От одежды остался только пояс, на шее ее висел дорогой фотоаппарат с телескопическим объективом, на поясе полицейская дубина с шедшими по ней электрическими проводами, пара сферообразных оптических линз с электроникой внутри, и устройство, напоминавшее крохотный персональный компьютер. Я невольно посмотрел на нежные красные соски, увидев аппетитную упругую грудь, а потом взглядом скользнул по красивому прессу до самого лобка, заметив заманчивые складки в основании. В животе сладко заныло, кровь устремилась к паху. Если на фотографии она была прекрасна, то в реальности и вовсе неподражаема. Я сразу же смущенно отвернулся, услышав усмешку Хелены.

— Что за хрень?! — требовательно спросил я, стиснув кулаки. Эмоциональное потрясение после пережитого было настолько сильным, что меня трусило. — Почему ты голая?! Где вся одежда и оружие?! Это что, была какая-то симуляция?!

— Расслабься, — мягко ответила Хелена. — Я всего лишь обнаженная женщина. Ты что, никогда девушек голыми не видел?

— Да при чем…. При чем тут это?! — я покраснел, вспомнив стройное тело Хелены. — Видел я голых женщин!

— Ага, — Хелена босыми ногами зашлепала по полу, и, пока она шла, я не удержался, обернувшись. — Я вижу. Такое ощущение, что ты от вида половых органов в обморок падаешь.

От вида ее роскошных ягодиц я потерял дар речи, а изящный изгиб спины невольно заставлял в воображении вспыхивать эротические картинки, где я входил в Хелену сзади, в порыве страсти ногтями царапая ей кожу вдоль позвоночного столба. Потрусил головой и отвернулся, но в паху все равно затвердело. Я быстро заправил возбужденный орган за пояс, чтобы он не выпирал из штанов. Стыдно, да, пусть и естественно.

— Я бы с радостью объяснила тебе, что произошло, но какой-то придурок вломился ко мне в студию, — сказала Хелена, натянув джинсы, осенний свитер с курткой, и надев кожаные осенние кроссовки. — Не знаешь, случайно, кто это был? Черт. Еще и фотоаппарат разбил.

— Это был я…. Ну….

— Потом объяснишь, — резко перебила Хелена. — Сейчас времени нет. Кстати, — она взяла со стола фотоаппарат, соединила с тушкой объектив с фокусным расстоянием в пятьдесят пять миллиметров, повесила его мне на шею. — Поздравляю. Ты теперь рэйкин. Гордый Эрканец.

— Кто? — не понял я, изогнув бровь. — Рэй что? И на кой мне фотоаппарат? Эрканец? Что ты несешь?

Да, точно умом двинулась, подумал я. Хотя…. После увиденного, может это я двинулся? Может, это мне снилось?

— «Сanon» 4000D с 26-тю миллиметрами матрицы и таким объективом в Эркане эквивалентен слабенькой фотонной штурмовой винтовке, но это лучше, чем ничего.

— Фотик? Эквивалентен? Чего? Эркан? — я не понял ни единого слова. — То есть фотоаппарат у тебя на шее? И то место, где мы были….

— Это моя винтовка. А то место — Эркан. Фотопротранство его еще называют, но Эркан удобнее звучит.

— Чего? — с удивлением спросил я, уже совсем не понимая, что происходит. — Каким образом? Как?

Воздух в центре студии рассекла пространственная трещина, ведущая в пространство Эркана. В трещине виднелся хищник в целой маске, он с грозным рыком схватился за ее края, став в буквальном смысле разрывать пространство, трещавшее по швам. Сердце екнуло, я оцепенел в ужасе, но Хелена привела меня в чувство пощечиной, крикнув:

— Валим! Бежим отсюда!

И мы рванули прочь из студии, что есть сил. Прыгнули в новенький «Мерседес Бенц» на парковке, Хелена нажала на кнопку старта, двигатель взревел. Хищник вышиб дверь ногой и она с грохотом долбанулась о стену. Монстр выскочил на парковку, но мы, к счастью, уже уезжали, снеся шлагбаум к чертовой матери, до полусмерти напугав ночного охранника. Визжали шины, ревел двигатель, меня качало из стороны в сторону, пока Хелена умело объезжала машины, ехавшие по освещенной ночными фонарями дороге.

Хищник грузно топал к выезду. Охранник выскочил ему на встречу с резиновой палкой наголо, но стоило ему увидеть хищника, он тут же онемел в ужасе, сделавшись бледным, как труп.

— В-ваши…. Документы…. — нервно выдохнул охранник дрожащим голосом первое, что пришло на запаниковавший ум, выронил палку.

Хищник схватил охранника за лицо, обхватив толстыми пальцами череп, поднял над полом, как игрушечного. Охранник беспомощно дергал ногами, сдавленно и жалобно мычал, но звук не мог пробиться сквозь толщу твердой кожи. Голова охранника хрустнула, ее раздавило, будто сгнивший арбуз. Недовольно прорычав, хищник снял с пояса жертвы рацию, поднес ее ко рту. Вены на шее его вспухли, кадык спустился ниже на пару сантиметров, голосовые связки преобразовывались. Хищник настроил рацию на общий канал связи, сказав в нее голосом убитого охранника:

— Внимание всем. Докладываю о присутствии в городе особо опасных преступников, значащихся в международном уголовном розыске. Опасны и вооружены. Брать только мертвыми. Диктую словесный портрет и данные автомобиля, в котором их видели.

Не хотелось мне тащить Хелену в свою квартиру, да и не совсем это была квартира. Больше она походила на мелкую лабораторию, оборудованную краденным и подпольным оборудованием. Окна, как настоящий параноик, я намертво забетонировал, боясь, что после вспышки молнии внутри могли появиться чудовища. Машину спрятали в подземной парковке, надеясь, что там ее никто не найдет. Хотя, после того, как хищник голыми руками разорвал пространство, я уже ни на что не надеялся. Я щелкнул выключателем, в комнате загорелся свет. Внутри царил полнейший беспорядок. Рядом с вертикальным столом, к которому был прикреплен недавно собранный мной экзоскелет открытого типа, были разбросаны разнообразные инструменты. Хелена, к моему удивлению, весьма безразлично отреагировала на беспорядок, а вот на экзоскелет смотрела с интересом.

— Это что? — с любопытством спросила она. — Экзоскелет? Зачем он тебе?

— Ну, я…. Я не знаю, зачем он мне, но я думал, может продам его военным, или еще кому, хотя собирался он без конкретной цели. — была причина, на самом деле. Просто я не спешил раскрывать ее Хелене. — Просто захотелось. Я, вроде как, ярый фанат техники.

— А это что? — Хелена кивнула на стоящий рядом переносной железный ящик такого размера, в который как раз мог поместиться экзокелет в разобранном виде. — Ящик для инструментов?

— Нет, — я покачал головой. — Ящик для экзоскелета. Он туда влезает, если его разобрать. Он мной задумывался как мобильный и автономный, но вот с автономией пока проблемы. Электричества он требует немерено, а на низких мощностях весь его потенциал не реализовать.

— Класс. А теперь скажи, кто ты, — Хелена скинула куртку, повесив ее на крючок в прихожей, — и какого хрена тебе надо было в моей студии? Зачем ты в нее вломился?

— Вломился не я, — тут же открестился я. — Но хотел, да. Дверь выломала одна из этих…. Тварей. У тебя я искал ответы.

— А позвонить, не? — Хелена вскинула бровь.

— В Эркане, я так понимаю, телефоны не берут. Да и попробуй до тебя дозвониться. Меня постоянно сливал твой менеджер….

— А, так это ты названивал, как полоумный, и требовал встречи?

— Да, — кивнул я. — Но встречи не удалось добиться, и…. В общем, я однажды понял, что с миром что-то не так, а я до новых знаний жадный, мне стало интересно, и были у меня подозрения, что тебе что-то известно.

— Да. Действительно известно, — кивнула Хелена, не отрывая от меня взгляда. — Мир совсем не такой, каким кажется. Все очень сложно.

И тут у меня заколотилось сердце. Передо мной стоял самый настоящий источник тайных знаний, из которого я уже, вероятно, мог что-то извлечь. Да, Эркан был страшным местом, как оказалось, но мой интерес от этого стал лишь сильнее. Я хотел собрать все возможные данные и узнать о новом мире все, что только возможно.

— Расскажешь, что тебе известно? — скромно спросил я.

— Я хочу есть. И еще хочу принять душ, — сказала Хелена, проигнорировав вопрос.

— Ну, ладно, — я почесал затылок. — Устроим.

Я решил помыться первым. Да, это не гостеприимно, но я в душе не был уже несколько дней (очень много работы было с экзоскелетом), потому Хелена согласилась потерпеть. Я залез в кабинку душа и задернул штору, открыл кран, по коже заструилась теплая вода, текущая из лейки, спина покрылась мурашками. Намылившись как следует, я стал мыться. Мышцы расслабило, тело охватила мягкая слабость, меня стало клонить в приятную дрему. В таком состоянии в пору сонно почитать книгу перед потрескивавшим дровами камином, затем незаметно провалившись в мир грез. Я искренне наслаждался омовением, однако продлилось наслаждение недолго.

Хелена резко отдернула штору, ворвавшись в кабинку голышом и выхватив у меня лейку. Я обалдел настолько, что даже пошевелиться сразу не смог, не веря в произошедшее, но когда пришел в себя, то выпрыгнул из кабинки как ошпаренный, неумелыми движениями намотав на пояс полотенце.

— Классный член, — беззаботно произнесла Хелена, с удовольствием закрыв глаза и поливая себя струями теплой воды. — Думала, он у тебя будет меньше.

— Ты издеваешься! Прикройся хотя бы! Почему ты ведешь себя, как варвар! — недовольно возразил я, на самом деле со смущением и даже с возбуждением восприняв оценку Хелены. Видя ее, голую, я на миг задумался.

— Бери, — сказала Хелена, намыливаясь. Когда она растирала грудь, а потом спустилась руками ниже, я еле удерживался от того, чтобы посмотреть вниз.

— Кого бери?

— Меня бери. Я не против.

— Чего?! — у меня чуть сердце не остановилось. Я задернул штору, спрятав Хелену из вида, а сам устремился к выходу.

— Зря. Я хотела, чтобы ты потер мне спинку.

— Да ты спятила!

Я вышел из душевой, захлопнул дверь. И эта была та самая Хилена Линдеманн, чьими работами я восхищался? Та самая Хелена, которую я любил без памяти, видимо, в ее понимании, какой-то детской, недоразвитой любовью? Да как же так можно было? В голове не укладывалось. Не узнав человека, как следует, сразу тащить его в постель. Как-то дико это все было, хотя, признаться, мне очень ее хотелось. Но нет. Мне совесть не позволяла. И воспитан я был не так, чтобы сразу же спать с девушкой при первой встрече. Мне хотелось ухаживать за ней и любить, а для нее это…. А чем это было для нее? Может, она меня тоже полюбила, если так быстро была готова к сексу?

Я переоделся в свежую одежду, с трудом натянув на влажное после небрежного протирания тело новую футболку и легкие спортивные штаны. Хелене тоже пришлось выделять вещи из собственных, потому что с собой сменную одежду она не взяла. Но она ей, как бы так сказать, не понадобилась совсем.

Кухня у меня была скромная. Пара шкафов с минимальным количеством необходимой посуды, на одном из которых стояла электроплитка, мелкий обеденный стол да пара стульев. Я сидел, красный как помидор, и смотрел в пол, стискивая кулаки. На плитке начинал закипать суп, издававший не самый приятный запах.

— Хелена, — напряженно проговорил я.

— Да? — спросила она, как ни в чем не бывало.

— Может, ты все-таки оденешься?

— Мне и так хорошо.

Не выдержав, я поднял на нее возмущенный взгляд. Хелена сидела за столом совершенно голая, поставив ступни на стул, спрятав коленками грудь и обхватив их руками, а пяткой скрыв женское лоно. Было бы лицемерием сказать, что я не мог на нее смотреть. Мог, и очень даже хотел, но приличие не позволяло вести себя подобным образом. Все же, я был человеком, а не животным.

— Извини, но твой суп пахнет так, будто в нем сдохла выдра, носившая нестиранные носки. Где у тебя продукты?

Хелена встала, отодвинув скрипнувший стул, оголила свои прелести. Я резко отвел взгляд, рукой указав на небольшой холодильник, стоявший у стены. Хелена стала рыться в нем, вытаскивая из него нужные продукты и складывая их на крышку шкафа.

— О, мясо есть, даже размороженное. И даже пиво…. Пиво это хорошо, — она поставила бутылки на стол, прямо перед моим носом. — Открывай пока. А я приготовлю нормальный ужин.

Хотелось возмутиться.

Хотелось возразить, мол, чего это ты тут раскомандовалась? Ты в чужом доме, в гостях, веди себя прилично, как подобает гостю, но нет. Во-первых, чисто логически она была права, хотя бы в плане еды, а во-вторых, я слишком любил ее, чтобы возражать (чувства у меня к ней были уже давно, правда я видел ее только в журналах. Да, глупо и по-детски, но что я мог с этим поделать? Может, и мог. Не хотел). Пока она возилась у плитки, я несколько раз поддавался соблазну посмотреть на нее. Разглядывал горячее, сексуальное тело, пробуждавшее во мне первобытные инстинкты, которые было очень трудно сдерживать.

— Я знаю, что ты на меня пялишься, и знаю, что у тебя стоит. Зачем вести себя, как ребенок? Отодрал бы меня уже во все щели. Я не запрещаю.

— Господи, — я устало закатил глаза. — Когда ты так говоришь, и такими словами, у меня к тебе всякий интерес пропадает. Хелена, ты точно среди людей росла?

— Да. И я их боюсь больше, чем монстров, — ответила она, поставив передо мной тарелку с благоухающим куском свиной отбивной. Аромат был потрясающий, насыщенный. Аппетитный вид мяса сразу же заставил работать слюнные железы, увлажнившие рот.

Я откусил кусок, языком почувствовав хорошо прожаренные мясные волокна, и едва не промычал от восторга. Мясо оказалось невероятно вкусное, да настолько, что я еще в жизни такого не ел.

— Ешь, ешь. Не стесняйся.

К обнаженному виду Хелены я уже немного привык, хотя возбуждения вызывать оно не переставало.

— Давай, — Хелена протянула ко мне открытую бутылку пива, чтобы чокнуться. — За знакомство.

— Ну, давай.

Звякнуло стекло бутылок, и мы сделали по глотку. Я выпил скромно, а Хелена влупила залпом сразу полбутылки, громко поставив ее на стол и с наслаждением простонав. Она не переставала меня удивлять. С одной стороны Хелена казалась хрупкой девушкой, а с другой стороны производила впечатление самого настоящего мужлана. И почему она так себя вела? Даже не представлял себе, но это меня очень смущало.

— Ну и пьешь же ты…. — заметил я аккуратно.

— Когда в любой момент можешь сдохнуть, то боишься не успеть получить от чего-то наслаждение, — пояснила Хелена, задумчивым взглядом уставившись на дно бутылки, а затем сделав еще один глоток. — Я привыкла все делать быстро, потому что иначе можно не успеть. У тебя есть какие-то вопросы?

— Да, — энергично закивал я, оживившись. После нескольких глотков пива мне стало проще, на наготу Хелены я внимания не обращал, и был готов к получению знаний. — У меня их много, но если в общей сложности, мне интересно знать, каким образом фотоаппарат становится пушкой, и почему твоя одежда исчезла…. А еще интересно, что вообще такое, этот ваш Эркан.

— Эркан — настоящая родина людей. Их дом, откуда, когда-то давно, их выдворили собственные правители, создав для них параллельное измерение, которое ты называешь Землей.

— Чего? — я с недоумением выпучил на Хелену глаза. — Земля — измерение, параллельное тому, в котором мы были?

— Именно так, — кивнула Хелена, глотнув пива. — Чертовы Мыслители….

— Кто такие Мыслители?

— Ублюдки, решившие сделать из людей корм, и свалившие на какой-нибудь Марс, чтобы оттуда потреблять ресурсы, получаемые с Землян.

— А зачем они тогда населили планету монстрами? Почему вы не можете до этих Мыслителей добраться?

Верилось мне не охотно, если честно. Какие-то Мыслители, какие-то рэйкины…. Очень, очень бредово. Но черт. Стоило мне позволить закрасться в голову хотя бы капле сомнений, перед мысленным взором сразу вспыхивал хищник, разрывавший пространство. Вспыхивали монстры, выстрелы фотонных пушек, технологии, которых на нашей планете не было и в помине.

— Потому. Эрканцев мало. При огромном количестве оружия, которое можно поставлять из измерения Земли, на Эркане катастрофические не хватает тех, кто может им пользоваться. Да и нет у нас кораблей для таких полетов. Помнишь, как ты не мог мой ствол даже приподнять? — от слов «мой ствол» Хелена усмехнулась. Промелькнуло, видимо, в ее голове что-то пошлое, но я даже знать не хотел, что это. — Так вот, подобное у большинства людей. Мыслители умышленно запустили процесс эволюционной деградации у вида, который поселили на Земле, а на Эркан они накидали монстров, чтобы уничтожать тех, кому удалось сохранить корни. Рэйкины — остатки сопротивления. Рэйкин — сверхчеловек, настоящий человек. Его организм приспособлен под жесткие для Землян Эрканские технологии. У некоторых людей из Землян пробуждается рэйкинский геном, и они становятся рэйкинами. Тут, в общем, дело в кей-материи, которая является основой всего сущего, и о которой мы ничего не знаем. Когда в человеке пробуждается геном рэйкина, то меняется его организм, причем меняется на субструнном уровне. Усиливаются вибрации кей-материи, человек входит в первичную фазу в Земных условиях, получая способность влиять на некоторые предметы и имеет базовые сверхвозможности.

— Первичная фаза?

— Все гении, — Хелена пристально смотрела мне в глаза. — Все выдающиеся личности, все богачи, все люди, творившие чудеса — рэйкины. Первичная фаза проявляется у всех по-разному, обладает разной силой. Особо сильные могут неосознанно влиять на вспышку фотоаппарата на субструнном уровне, в момент соприкосновения с ней передавая технике вибрации рэйкинских технологий, берущихся из подсознания.

— В смысле?

— Каждый человек — рэйкин. Знания, частичные, о рэйкинских технологиях есть в каждом. В первичной фазе он может воссоздавать их в той или иной степени. Либо как всякие гении и изобретатели, создавшие выдающиеся вещи силой ума, либо как мы, напрямую влиять на устройство собственными вибрациями.

— Проще говоря, рэйкин в первой фазе начинает вибрировать с техникой в унисон, пробуждая в ней истинные свойства?

— Да. Все технологии Земли созданы на базе рэйкинских. Потому они, как и люди, могут начать вибрировать по другому, обретая иной вид.

— То есть?

— Вспышка фотоаппарата, например. В руках Землянина, с его частотой вибраций кей-материи, это просто лампочка. Попадая в руки рэйкина, вспышка перестраивается на уровне кей-материи, становясь своеобразным порталом, работающим при определенных обстоятельствах.

— Не понимаю, — у меня начала закипать голова.

— Граница между измерениями очень плотная. Нужен телепортационный свет сверхвысокой мощности, чтобы можно было прыгать между измерениями в любом месте, но этого, даже с рэйкинскими технологиями, не достичь. Однако, этот свет смог проявить себя в других условиях.

— В каких? — чем дальше Хелена рассказывала, тем интереснее мне становилось. Я постепенно врубался в суть.

— Мыслители создали специальные организмы, которые потребляют особый человеческий гормон, еще не открытый на Земле. Гормон этот выделяется во время работы. Когда человек часто работает в каком-то месте, то организмы чувствуют это, находя точку соприкосновения между пространствами, и создают там буферную зону, вытягивая гормон из измерения Земли, затем уплотняя его, превращая в органическую пищу, и пожирая. Там создается межпространственный тоннель. Вспышка, попавшая в руки рэйкина, просто открывает его, позволяя переместиться между измерениями.

Мне вспомнились отростки, которые росли из сферы в студии Хелены, превращались в органические. Затем пожирались пастями в стенах, позже, похоже, каким-то непонятным образом попадая к этим самым Мыслителям. А сфера, зажатая между двумя костяными постаментами, создавала эту самую буферную зону. Некий коридор между измерениями Эркана и Земли, позволяющий переправлять гормон. Теперь, кстати, стало понятно, почему люди работали больше, чем отдыхали, когда вполне можно было делать наоборот.

— Как организмы Мыслителей чувствуют, где создавать буферную зону?

— Буфер обмена создается там, где человек больше всего времени работает. Именно работает, и именно на работе. Мыслители специально заложили в людях тягу к именно той социальной модели, в которой они сейчас живут, и которая позволяет стабильно и в больших количествах потреблять необходимый им гормон. То есть офис любой организации, где работают офисные сотрудники, именно места рядом с их компьютерами, студии, вроде моей, кабинеты писателей — становятся буферными зонами, через который питается организм снабжения Мыслителей.

— Охренеть, — я смотрел на Хелену расширенными от удивления глазами.

Меня погрузило в эмоциональный мрак холодного ужаса и отвращения к Мыслителям. Все то, что я знал, все то, что любил и к чему стремился. Все ценности, присущие людям, заставляющие их работать как можно усерднее — всего лишь умело созданная социальная модель, необходимая для организации стабильного гормонального потока в карманы Мыслителей? У меня даже в сердце защемило. Я почувствовал себя настолько убогим, настолько ничтожным, настолько обманутым, что даже Хелена взглянула на меня с жалостью.

— Да. Я тоже удивилась в первый раз, а потом…. Потом просто воспользовалась этим, разбогатев на своих фотографиях с чудовищными элементами Земной архитектуры, типа фонаря.

— Почему не сфоткать, и не показать все людям?

— А кто поверит? Любой, кто попытается рассказывать о том, что людей выдавили из собственного измерения в параллельное, сразу же будет признан психопатом. Как тебя зовут, кстати?

— Я Уолтер, — представился я.

— Уолтер…. Так работает система, Уолтер. Тут все отлажено и все продумано. Людям внушены именно те идеи, которые заставят их ментально противостоять правде, видеть только то, что выгодно Мыслителям. В общем, Ричард сможет показать тебе больше, когда мы отправимся в Дзар.

— Дзар? И как, кстати, фотоаппарат становится пушкой, и как ты…. Становишься такой сильной?

— По тем же причинам. Это связано с вибрациями кей-материи и энергией, которую она выделяет. Между Земным измерением и измерением Эркана есть одна огромная разница, и заключатся она в количестве реликтвого света, который облучает планету. Земное Солнце очень слабое, потому реликтового света дает мало, позволяя достичь лишь первичной фазы. А вот со Абрасом Эркана по-другому обстоят дела. Абрас очень мощная звезда, дающая много реликтового света, под влиянием которого и кей-материя начинает вибрировать иначе, выделяя больше энергии. В Экране объект или человек попадает во вторичную фазу. Вторичная фаза — полное пробуждение истинных свойств. Все фотоаппараты сделаны на основе фотонных пушек, потому, когда ты берешь его в руки, то заставляешь его кей-материю вибрировать иначе, получая от тебя крупицу вибрационной информации об его истинных свойствах. В момент попадания в тоннель и по пути в Эркан ваши вибрации усиливаются, техника облучается реликтовым светом, из-за чего перестраивается материя, и фотоаппарат превращается в оружие. То есть, если просто кинуть фотик в другое измерение, без рэйкина, то фотик останется фотиком, но вот в руках рэйкина, за счет вибраций, передаваемых его подсознанием, и за счет интенсивности реликтового света, станет оружием. Так…. О Дзаре потом. На сегодня хватит лекций. Думаю, ты и так достаточно узнал. Давай допьем пиво, и немного расслабимся.

— Но у меня еще столько вопросов, — расстроился я, вопрошающе глядя на Хелену.

— Я больше ничего не знаю. Подробности у Ричарда есть, вот он тебе все расскажет. А пока…

Хелена сделала последний глоток пива, поставив пустую бутылку на стол, а затем бесцеремонно уселась ко мне на колени, даже не спрашивая разрешения. У меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Она склонилась, потянувшись к моим губам, ее волосы защекотали мне щеки. Сначала я хотел скинуть ее с себя, уперся ладонью в грудь, но спустя миг не выдержал, став ласкать и гладить ее тело. Губы ее были мягкие, влажные, и вкусные. Почувствовав во рту ее язык, я окончательно отдался инстинктам.

Она стянула с меня футболку, став возбужденно целовать шею, а затем опустилась ниже, стащив с меня трико. Жезл уже был в беспредельно готовом состоянии, в нем пульсировала теплая кровь. Хелена нежно лизнула его вдоль ствола, а затем стала быстро водить языком по головке, заставив меня тихо простонать и запрокинуть от удовольствия голову. По телу разносились волны тепла, спина покрылась мурашками.

Заглатывала она тоже умело. Страстно, с удовольствием, иногда причмокивая, заставляя меня чуть ли не изгибаться от наслаждения. Я взял Хелену за затылок, попытавшись войти ей в рот как можно глубже, она заглотнула практически полностью, а затем обхватила и стала его мастурбировать, елозя языком по яичкам. Щекотно, влажно, и приятно до безумия.

В порыве возбуждения она смела посуду со стола, легла на спину, я схватил ее за бедра и вошел. Головку сдавило, я аккуратно продвигался глубже и глубже, Хелена тихо стонала дрожащим голоском. Вскоре мне удалось полностью погрузиться, я стал ритмично двигаться. Она ласкала себе грудь, а когда я гладил ее по лицу, стала обсасывать мне пальцы. Стол скрипел, отъезжал, я мощно входит в Хелену, полностью скрывая в ней свое возбуждение. Хелена стонала все громче и громче, обхватила меня руками и ногами, пытаясь вогнать глубже в себя. В животе сладко ныло, бедра горели от напряжения, сердце возбужденно колотилось.

— Трахай-трахай-трахай, — шептала она скороговоркой, царапая мне спину.

Вскоре у нее задрожали ноги в приступе оргазма. Она блаженно сморщилась, громко простонала, беспомощно повалилась на стол и тяжело дышала. Хелена посмотрела на меня так, как влюбленная женщина смотрит на любимого мужчину, блестящими от счастья и радости глазами. Я почувствовал искру между нами, почувствовал, что мы соединились какой-то невидимой нитью.

Я повалился вместе с Хеленой в постель у себя в комнате, пристроился сверху, и мы продолжили. Вместилище сладости было влажным, позволяя мне вонзаться с легкостью и удовольствием. Яички шлепались о ягодицы, я безудержно целовал Хелене шею, а затем припал к ее сладким губам. Поцелуй наш был глубокий и страстный. Тела покрылись потом. Она сопела носом у меня над ухом, впивалась мне в ягодицы пальцами, царапала спину. Вскоре я почувствовал пульсирующие вспышки удовольствия в головке и кончил Хелене на лобок, согнувшись от наслаждения и простонав протяжно. Хелена тоже кончила, ее коленки задрожали. Она, тяжело дыша, собрала сперму пальцами, слизала ее, с удовольствием проглатывая и одновременно лаская себе клитор.

— В следующий раз кончай мне в рот, — попросила она, не открывая глаз. По ее покрасневшим щекам струился пот.

После душа мы улеглись спать.

Хелена выглядела очень довольной и уставшей, отключилась практически сразу, мило посапывала на боку, а я глядел на обнаженную спину, бедра, раскинувшиеся по подушке волосы, и не мог уснуть. Я чувствовал себя в раю. Пусть нас могли преследовать, но мы сейчас были в безопасности, рядом друг с другом. Я лежал в постели с женщиной своей мечты, которая одновременно стала для меня источником тайных знаний. Одним выстрелом мне удалось убить двух зайцев. И заполучить девушку, и стать ближе к разгадке глубинных тайн мироздания.

Я думал, что Хелена тоже меня полюбила. И счастливое волнение не давало мне уснуть до самой полуночи, пока усталость не взяла свое.

Утром я приготовил яичницу (благо, это блюдо у меня получилось хорошо), поставил тарелку на поднос и принес Хелене. Она сидела в постели, прикрывшись одеялом, уткнувшись взглядом в кровать, а я почувствовал себя нелепо. Взгляд у нее был такой, что у меня даже спина похолодела. Нет, не пугающий и не страшный, а безразличный. Я глядел на нее с любовью, с неподдельным восхищением, как она на меня вчера после первого оргазма, но теперь глаза ее стали другими. Я чувствовал, что ее тяготил мой радостный взгляд, она будто испытывала стыд за то, что не могла посмотреть на меня так же.

— Я тебе завтрак сделал, — сказал я осторожно, будто боясь вспугнуть ее.

— Жри. Я в состоянии сама себя обслужить.

И тут я психанул так, что защемило в груди. Как так можно? Как можно провести с человеком ночь, а потом вести себя таким образом, будто между вами совершенно ничего не было? А даже если и было, то было просто так, для разового удовольствия, без какой либо взаимной любви. Я считал, что таким образом себя вели только животные, что у людей должно быть иначе. Да, глупо. Да, романтично и по-детски, но мне было плевать. Вера в любовь во мне еще не угасла.

— Какого хрена? — с непониманием спросил я, вопросительно глядя на Хелену.

— Слушай, — Хелена подняла на меня напряженный взгляд. — Ты…. Если тебе показалось, что между нами там любовь, или еще какие-то сопли, то ошибся. Если ты не догнал, то я живу в таких условиях, что трахаться лучше при каждой возможности, как и делать все остальное, ибо любой миг может стать последним. Потому если тебя припрет, можешь брать и драть меня во все щели, где хочешь, но об отношениях даже не думай.

— Ты…. Ты совсем, что ли? И что это тогда вчера было? Зачем? Мы что, звери?

— Я же сказала, что просто воспользовалась возможностью испытать удовольствие, вот и все.

— Но я же видел! Видел, как ты на меня смотрела! Не может быть такого взгляда у человека, который просто захотел банального секса!

— Тебе показалось, — Хелена покачала головой. — Ты сам себе это придумал. Извини, но нет. Отношений никаких у нас быть не может. Мне они не нужны.

— Но я же люблю тебя! — я перешел на крик, чем заставил Хелену смущенно отвести взгляд. — Люблю! И видел, что у тебя….

— Ничего у меня нет, — сдавленно проговорила она. — Отвали, и дай одежду.

— Сама возьмешь, — хмуро ответил я, выйдя из комнаты и хлопнув дверью.

Настроение стало хуже некуда. Яичницу я выбросил в мусорку вместе с тарелкой, поднос небрежно швырнул на стол, а затем уселся на стул, схватившись за голову и погрузив пальцы в волосы. Поступок Хелены казался мне гадким, бесчеловечным. Ум заполнился тягостными и грустными мыслями, которые были настолько неприятными, что хотелось застрелиться. Любить девушку долгие годы, мечтать о ней, получить, а потом выяснить, что она всего лишь хабалка и животное. Даже понимание этого, на самом деле, не умоляло моих к ней теплых чувств, оказавшихся теперь безраздельными и непризнанными. Было очень больно от мысли, что я, сгорая к ней от любви, никогда не поймаю на себе ее любящего взгляда и не услышу приятных слов.

Почему люди так друг к другу жестоки? Почему безразличные губят влюбленных, и любят безразличных? Я не знал. Для каждого, видимо, существовала собственная доза несчастья, которую он должен принять прежде, чем сможет искренне улыбнуться. Правда размер дозы неизвестен, и доживет ли человек до того, как она кончится — тайна, покрытая мраком. Страшно, наверное, умирать, так и не побыв по-настоящему счастливым.

Мысли становились все дурнее, потому я решил отвлечься, переключившись на получение знаний. Я врубил свет в мастерской, окинул взглядом экзоскелет, подумав, что стоит его собрать, раз мы скоро уйдем. Но сначала мне хотелось заполнить информацией воцарившуюся в душе пустоту. На рабочем столе у меня валялось несколько книг по атомной и квантовой физике, до которых все никак не доходили руки. Прочитать я их планировал в ближайшие несколько секунд, а затем хотел как следует обдумать полученную информацию.

Сев за стол, я сосредоточился и коснулся первой книги, руку вдруг прижало к ней будто магнитом. Я нахмурился. Пальцы стало покалывать слабыми электрическими разрядами. Голова слегка заболела, ведь в нее, через руку, передавалась вся информация из книги, но в уже понятной форме. Не знал я, какой вид имела книга на уровне действительности, но автор вкладывал в нее знания не только в виде текста, но и в виде чего-то еще, чего-то загадочного и непонятного, невидимого, чего-то, к чему я мог прикоснуться и мог прочитать. Это были знания в чистой форме. Возможно, я читал их на уровне той самой кей-материи. Это хоть как-то все проясняло.

Вспомнились школьные годы.

Я тогда постоянно находился в библиотеке, трогая книги одну за другой, вскоре превзойдя учителей по уровню интеллекта и эрудиции, что совсем не вызывало симпатии ни у кого. Преподавательский состав меня тихо ненавидел, в школьных коридорах и на уроках кидая на меня косые взгляды, а одноклассники ненавидели меня откровенно, называя зазнайкой, задротом, и недоношенным вундеркиндом. Кто-то тихо выражал ненависть, как учителя, а кто-то заявлял о ней явно. Хулиганы, например, ловили меня после школы и избивали, наливали прокисший кефир в портфель, забирали ценные вещи. Однажды я от них сбежал, спрятавшись на стройке, и приведя их прямо в лапы чудовища. Первое время я даже винил себя в их смерти, но потом понял, что они сами привели себя к гибели.

Перед глазами потемнело. На темном фоне полетели желтые светящиеся строки, занявшие практически все поле обозрения, и я впитывал, впитывал, впитывал информацию. Вот осилил том по квантовой физике, и, не дожидаясь, пока мозг успокоится, приступил к следующей книге, по атомной физике. Таким образом, я осилил все шесть книг, лежавших на столе, ощущая спадающую головную боль. Теперь в голове стало намного больше знаний, но ни одна из узнанных мной теорий не соответствовала тому, что творилось в Эркане. Согласно нынешним физическим законам, преобразование материи, причем столь фундаментальное, которое описывала Хелена — невозможно. Кому верить? Хелене, или авторитетным ученым?

Даже не знал.

Обдумывая полученные знания, и сопоставляя их с тем, что мне довелось увидеть в Эркане, я разбирал экзоскелет, откручивая болты поднятым с пола разводным ключом. Сложив все конечности и корпус, я поместил ставший компактным экзоскелет в ящик, защелкнул два замка, попробовал поднять за ручку. Тяжеловато, конечно, но нести можно. Металл для изготовления экзоскелета я использовал легкий и прочный, способный выдержать попадание снайперской пули пятидесятого калибра, на что способен далеко не каждый бронежилет.

Вдруг у меня за спиной громыхнул взрыв, меня сшибло с ног ударной волной, в ушах зазвенело, а перед глазами воцарился мрак. Стоило мне вдохнуть воздух, пропитанный пылью, как я сразу закашлялся. Открыв глаза и перевернувшись на спину, я увидел в пыльном тумане черные силуэты полицейских. Они кричали, вскинув оружие: «Полиция!». Один сотрудник взял меня на мушку, нажимая на спуск, а я застыл в испуге. Вот так возьмет, и убьет? Без суда? Без разбирательств?

Но додавить спуск враг не успел. Полицейскому в висок вонзился кухонный нож, прилетевший слева и блеснувший в свете ламп острым лезвием. Второй сотрудник принялся стрелять в сторону кухни, загремели выстрелы, противно взвизгнули рикошеты. Резко запахло ружейным порохом. Я понимал, что жалеть нас никто не собирался, потому взял пистолет у убитого полицейского и нацелился во второго, крикнув через звон в ушах:

— Эй, ты! А ну не двигаться!

У меня тряслись руки. Я отчетливо понимал, что выстрелить не смогу. Но мне и не надо было. Когда полицейский отвлекся на меня, Хелена бросилась на него, ловким заломом обезоружила, выкрутив запястье и согнув врага пополам, затем запрокинула ему голову резким ударом колена в подбородок. Враг без сознания повалился на пол.

— Черт! Что ты натворила! Нас же теперь грохнут!

— Они пришли убить нас, а не арестовать, — хмуро сказала Хелена, убеждаясь, что противник без сознания, а затем забрала его пистолет, вынув из кобуры дополнительный магазин. — Это хищник промыл им мозги.

С улицы донесся вой сирен и резкий визг шин. Хелена выглянула в коридор, увидела четверых бойцов спецназа семенивших к нам в квартиру, они долбанули по ней из автоматов. Прогремели выстрелы, засвистели пули, взвизгнули рикошеты. Пули раздолбили деревянную раму двери, полетели щепки, Хелена едва успела спрятаться.

— Убьют нас здесь! На кой черт ты заколотил окна?!

— Скажи спасибо! Нас не достанут снайперы!

Взяв ящик с экзоскелетом, повесив на шею фотоаппарат, я схватил Хелену за руку и отвел к себе в комнату, запер дверь, а потом парой рывков оттянул кровать с места, открыв взору квадрат люка, вмонтированного в пол. Хелена отреагировала безразлично, будто так и должно быть. Открыли люк: металлическая вертикальная лестница погружалась в кромешную тьму, но я без тени сомнения прыгнул, приземлившись на бетонный пол.

— Давай, прыгай! Тут невысоко! — я видел Хелену в проеме люка и манил к себе жестом. — Не бойся!

Она прыгнула, а я, тем временем, пытался открыть дверь, ведущую в канализацию, но она не двигалась с места. Посмотрел на края: по ним тянулись сварочные швы. «Прекрасно! — пронеслось у меня в голове. — Просто прелестно!» Я рвал ручку двери, но это приводило лишь к лишнему грохоту, дверь невозможно было сдвинуть.

Сделал несколько шагов влево, щелкнув выключателем на стене. Вспыхнула лампа на потолке, выхватив из темноты полки с инструментами и рабочие станки, на которых я мастерил детали для экзоскелета.

Вверху грохнула осколочная граната. Пол и стены дрогнули. Деревянную дверь моей комнаты прошибло осколками, тяжело прожужжавшими в воздухе. Я невольно вжал голову в плечи, Хелена с опаской посмотрела в проем люка, затем закрыв его и замкнув на щеколду.

— Нам не выбраться, — сказал я, открыв замки ящика с экзоскелетом. — Эта дверь ведет в канализации, но ее заварили с другой стороны

— Выбраться, — Хелена с ухмылкой включила фотоаппарат. — Если ты работал здесь…. Сколько?

— Сколько чего?

— Сколько времени работе посвятил здесь.

— Лет пять.

— Отлично, — Хелена приободрилась, открыла вспышку фотоаппарата, а затем нажала на кнопку спуска. Фотик со щелчком сделал снимок, но вспышка не сработала, что вызвало на лице Хелены недовольную гримасу. — Какого хера?!

— Что такое? — напряженно спросил я, надев на себя торс экзоскелета, надавившего в ребра, а затем став крепить на него конечности, затягивая крепежные болты разводным ключом. Я экзоскелет конструировал так, чтобы любой мог самостоятельно собрать и разобрать его, в том числе и на себе.

— Вспышка сдохла. Она при открытии должна срабатывать автоматически. Но видимо…. — Хелена закрыла глаза, анализируя сложившуюся ситуацию. — Да, нам конец, скорее всего. Зачем ты напялил это на себя?

— Хоть какая-то защита. В нем я буду эффективнее, иначе мне никак тебе не помочь.

— Ты говорил, что без мощного источника питания у него потенциал низкий.

— У меня он еще ниже, — стыдливо признался я.

Попытки применить мой фотоаппарат тоже ни к чему не привели. В нем был севший аккумулятор. В моей комнате с грохотом вышибли дверь, у меня свело ягодицы. Хелена спряталась за станком. Она, на всякий случай, дернула за затвор, из него выбросило патрон, после чего она сменила магазин, повторно дернув затвор и дослав патрон в патронник.

Спецназовцы стали сразу же палить в люк. Застрекотали пистолеты-пулеметы, крышку люка изрешетило моментально, из дырок сочился свет комнатной лампы, щеколду сбило пулей. Я прыгнул за станок, закрыл голову руками. Люк открылся, я в ужасе застыл, не понимая, что будет дальше. На пол грохнулась граната, но я не сразу понял, какая. Если осколочная — нам конец, ибо полноценные укрытия в помещении отсутствовали. Стало очень страшно, но не за себя, а за Хелену.

Я увидел ее испуганные глаза, мне стало так сильно жалко, что ком подступил к горлу. Не хотелось, чтобы она умерла, ведь я любил ее. Собрав волю в кулак, пересиливая охватившую меня панику и страх, я с криком прыгнул на гранату плашмя, сжав ее руками и прикрыв телом. Если она осколочная, то все осколки застрянут в моем теле, что многократно повысит вероятность выживания Хелены.