На развилке трёх дорог. Сказка в стихах, песни и баллады

Александр Владимирович Баринов, 2012

Известный актер, заслуженный артист России, сыгравший десятки ролей в театре, кино и телесериалах. Диапазон этих ролей очень широк, от комедийных до трагических. Среди самых известных – Боцман (Володя) в фильме «За всё заплачено» о воинах-афганцах, Виталий Палыч из сериала «Глухарь» (со всеми продолжениями), Коля Савкин в сериале «Меч». А ещё Баринов – автор-исполнитель песен и баллад, часто связанных с русским фольклором, который он любит и хорошо знает. Сказка в стихах «На развилке трёх дорог…» – это тоже обращение к фольклору, языком которого автор умеет говорить (причём говорит весело) о вполне современных вещах.

ЕЛЕНЕ АКСЁНОВОЙ

ПОСВЯЩАЮ

Хозяйка: Я люблю тебя, я не сержусь,

но зачем, зачем ты затеял всё это!

Хозяин: Таким уж я на свет уродился.

Не могу не затевать, дорогая моя,

милая моя. Мне захотелось поговорить

с тобой о любви.

Е. Шварц «Обыкновенное чудо»

ПРЕДИСЛОВИЕ

(Его идея позаимствована из книги

М. Веллера «Всё о жизни»)

«Гуси Рим спасли».

(Из легенд Древнего Рима)

«Опротивели Марусе петухи да гуси…»

(Николай Заболоцкий)

«Мой бедный конь…»

«Народ безмолвствует».

«Ворон к ворону летит…

…богатырь лежит убитый…»

«Ветер по морю гуляет

И кораблик подгоняет».

(Александр Пушкин)

«Где Прохоров?.. Прохоров пьян!..»

«Вот так и кажется, что отворится дверь —

и шасть!»

(Николай Гоголь)

«Чума на оба ваши дома!..»

« Слова… слова… слова…»

(Уильям Шекспир)

«За мной, читатель!..»

(Михаил Булгаков)

«А в небе бабы голые летят…»

(Борис Гребенщиков)

«Одевайся и сопротивляйся!»

(Из анекдота)

«Пели песни, пили мёды, и тут…»

(Владимир Высоцкий)

«Это как же, вашу мать,

Извиняюсь, понимать!»

(Леонид Филатов)

«Мне за державу обидно…»

(Из кинофильма «Белое солнце пустыни»)

Площадь. Ярмарка. Народ.

Скоморох рассказ ведёт!

Балалаечка, играй,

Пой, Емеле подпевай!

Этот сказ о воеводе,

О царе и о народе,

Добром молодце Никите,

О забытом где-то ските,

О войне и о Марусе,

Как спасли столицу гуси,

О Розите, капитане

И суровом океане,

Змее, чёрном колдуне

И Никитином коне,

Что ведро разнёс копытом

В мёртвом городе, забытом,

Да про Лешего с Ягой

(А без них и сказ иной).

И о многом о другом —

Всё случится чередом.

Может, где-то и приврал,

Чтоб народ не заскучал.

Если будут совпаденья —

Так случайны, без сомненья…

Тише, мыши! Пробил час!

Начинается рассказ!

Балалаечка, играй,

Пой, Емеле подпевай!

Ну а ты мели, Емеля,

Подошла твоя неделя!

На пригорок вышел ворог —

Все с рогами, тыщ под сорок —

На рассвете, ранней зорькой,

С целью гадкой, с целью горькой.

Град окинули брезгливо:

— Погуляем здесь на диво!

Град же тихо спит-поспит…

Воевода-бас храпит,

Спит охранник на посту,

Кот зевает на мосту,

И со свистом у овина

Спит стрелецкая дружина,

Нищий ёжится в заплатах,

Почивает царь в палатах,

И сопят на печках дети,

Позабыв про всё на свете,

Жмётся баба к мужичонке

В тёплом срубе, коробчонке…

Что же это, мать честная,

Ворожба, поди, какая?!

То ли ветка захрустела,

То ли лошадь захрапела,

То ли запах незнакомый

Долетел, едва влекомый,

Что-то там произошло,

И гусей разобрало.

Гуси дружно: «Га-га-га!» —

Заприметили врага.

Это что ж за кулебяка —

Многороговая бяка?!

Воеводу хвать по лбу,

Быстро сняли ворожбу.

— Хватит спать вам всем, заразам!!! —

Воевода гаркнул басом. —

Бей в набат, хватай пищаль,

Наводи на эту шваль!

Бабы, живо одевайтесь

И врагу сопротивляйтесь!..

…Кто во что… Кто без порток,

Кто напялил то, что мог…

Загудел пчелиный рой

Этой утренней порой.

Мимоходом воевода

Заприметил: средь народа

Парень бойкий всё сновал,

Ополчение поднимал

И непрошеным гостям

Бил дубиной по костям,

А в атаке у реки

Снёс кому-то полбашки.

Воевода, как-то кстати,

Вдруг прикинул: «Годен в зяти!» —

Поспешая за царём:

— Аль дружиной не добьём?

Переломим ход сраженья!

Государь, твоё решенье?!

Если в корень не срубить,

Снова могут посетить!

То ж не прихоть и не спесь,

За народ прошу, за весь!

— Шут с тобою, воевода.

Ради разве что народа

(Я не дам его в обиду)

Раздави немедля гниду!

И Верховного приказ

Был исполнен сей же час,

И дружинники врагам

Надавали по рогам,

А вождю снесли на раз

С плеч башку — и в медный таз.

И вот в этом самом тазе

Волокут царю в экстазе…

После этого «экстазу»

Царь пришёл в себя не сразу.

Воеводу глаз на глаз

Царь окликнул сей же час:

— Сколько гуси, вашу мать,

Могут стольный град спасать?!

Как же тысяч вереницы

Пролезают сквозь границы?!

Али нету молодцов —

Урезонить подлецов

И спасти от грабежей,

Встав на страже рубежей?

Что ты мнёшься у порога?

Головой ответишь строго!

Это ж, братец, мы пока

Урезонили врага.

А как снова кто попрёт,

А народ опять уснёт —

Перебьют поодиночке,

Не холмы здесь будут — кочки!

У самих проблем немало,

Так ведь лезет кто попало!

Ты увит военной славой,

Я ж замучился с державой,

Постарел, совсем седой…

Нужен кто-то молодой,

Чтоб меж мною и народом

Был бы мостиком иль бродом.

У бояр я не в чести,

Дел полно, не разгрести,

А бояре, хоть и Дума,

Разучились, видно, думать.

Свою вотчину лелеют,

Дела делать не умеют.

Закопались в бородах,

Как те воши в рукавах.

Нужен нам АВТОРИТЕТ,

Чтоб народ любил и свет,

Чтоб бояр разбередить,

Снова думать научить,

А не брызгаться слюнями

И размахивать руками…

Ты сыщи, не то тот час

Осчастливишь медный таз!

Ты порыскай по стране…

Не зови чужих, извне —

В тех парнях, с большой улыбкой

И моралью шибко гибкой,

Форс имеется и вес,

Но и шкурный интерес.

Да, ещё вот! Солдафона

Не бери, в нём нет резона…

В общем, думай! Дам я срок —

Три недели и часок!

Выполняй теперь приказ,

Претендент на медный таз!

…Воевода поклонился

И в раздумьях удалился.

Царь велел вина подать,

Чтоб своё волненье снять,

А то этакий экстаз

Аппетит весь сбил на раз.

— Где найти авторитет,

Чтоб народ любил и свет?

Вот вопрос, другим подстать —

Не в бою рога ломать! —

Озадачен воевода. —

Как бы сделать всё в угоду?

Время царь, конечно, дал,

Да отсчёта не сказал,

От какого, бишь, числа

«Тринеделия» пошла?

Если что, смогу сказать —

С Рождества хотел считать!

Но пора вернуться нам

К ратным, воинским делам.

Праздник был, и горе было,

Кому жизнь, кому могила…

Павшим почесть отдавали,

А царю «виват» кричали,

Воеводу прославляли

И дружинников качали.

Подошла пора, не скроем,

Познакомиться с героем —

Этим парнем, средь народа

Что приметил воевода,

Что повёл во время боя,

Ополченье за собою,

Был Никита. Он безродный,

Слободы простой, работной.

Не обижен Богом, нет!

Тридцати неполных лет.

Наречён молвой людской

Очень просто «Слободской».

И не глуп, но не лукав,

Хоть с прищуром, без приправ.

В этот миг одна девица

Испросила ковш — напиться.

Расступился грозный строй

Пред такою красотой,

Ковш Никита зачерпнул

И в глаза её нырнул…

Будто в омут с головой

Окунулся наш герой…

— Не вина прошу я, квасу,

Непонятливый ты сразу?

Ковш девица не взяла,

Улыбнулась и ушла,

Сквозь толпу и смех парней:

— Что застыл? Беги за ней!

И вдобавок, как юла,

Закрутив из-за угла,

Колпаки и шапки сбив,

Ветра вырвался порыв.

Ветер, экий хулиган,

Обтянул ей сарафан,

Стройный, крепкий, гибкий стан

Обласкал — и шасть в бурьян.

Тут не выдержит любой,

А тем паче молодой:

— Эй, Емеля! Погоди!

Мне ответ скорей найди,

Нет моих душевных сил —

Расскажи, кто это был?

— Что за спрос со скомороха,

Ждёте шутки иль подвоха?!

Ты, Никита, не гунди,

Осторожность соблюди,

Тропку верную ищи,

Закоулком не рыщи,

А то выйдет, по делам,

Тропка та не в Божий храм!

Сквозь каменья и песок

Рос сей стройный стебелёк.

Только минула война,

Сиротой была она.

Мужа мать ждала-ждала,

Не дождавшись, померла…

Лишь дымок над пепелищем,

Степь дала в траве жилище…

Проезжая сквозь бурьян,

Одинокий атаман

Увидал малышку, взял,

И Марусею назвал.

Воеводе — дочь и радость,

Седине в подмогу младость.

И тебе, совет я дам,

Тот орех не по зубам.

Кто здесь только не пытался —

Зуб крошился да ломался.

Впрочем, коль созрел орех,

Лопнет сам и без помех.

Знай, где тонко — там и рвётся,

Может, счастье улыбнётся!

Нос не вешай, не робей

И смотри на всё бодрей!

…Но герой наоборот,

Завздыхав, ушёл в народ.

А Емеля шапку сдвинул,

Почесался и прикинул:

— Да, Емеля, твой дружок

Глубоко схватил крючок!

Балалаечка, играй,

Пой-рассказывай давай,

Но уже про воеводу:

И победа не в угоду,

Кое-как добрался к дому,

Лёг в телеге на солому

От усталости зевнул,

На мгновение вздремнул,

А в мозгу такой бардак,

Что не справиться никак.

Вместо чарки — с водкой таз,

На закуску царский глаз,

Бабы, гуси, пелена…

Зять с дубиной?! Вот те на!

Распахнул старик одежду:

— Подал, Господи, надежду!

Вот соломинка моя,

Или Я — это не Я?

Отыщу, порасспрошу…

Не поймёт, так прикажу.

Не пойдёт, так запорю…

Боже! Что я говорю?! —

Вытер выступивший пот

И, вздохнув, пошёл в народ.

…Что-то все в народ ушли

И на мысли навели.

Любит брат наш, патриот,

Снизойти в простой народ

И похвастать, когда пьян, —

Я, мол, вышел из крестьян!

От сохи, что говорить!

Что касаемо косить…

Косим только от работы,

О народе все заботы.

Смотрит сверху патриот:

— Как ты там, простой народ?

…Хватит, впрочем, о народе,

Возвратимся к воеводе.

Не дошёл, куда хотел,

На Емелю налетел:

— Ты глаза, балда, раскрой!

Видишь, кто перед тобой?!

Не звени на всю округу!

Чётко, внятно и как другу

Отвечай: здесь был такой

Парень — крепкий, молодой?

Ну… дубиной у реки

Снёс кому-то полбашки?

Не сказал бы, что герой,

Но задаток есть такой.

— Воевода, Бог с тобой!

Погляди, глаза раскрой,

Здесь вокруг «салат» такой,

Даже гусь — и тот герой!

Воевода лоб потёр:

— Балагур! Язык востёр!

Ты с гусями погоди,

Ты ответ скорей найди!

— Воевода! Для порядку

Разгадай мою загадку!

У тебя поместье, двор,

На дворе большой простор,

В нём глухарь с цесарочкой

Нынче ходят парочкой!

Отмахнулся воевода:

— Тьфу ты, бестия, невзгода!

Гуси… шмуси… эти… те…

Вот ни слова в простоте!

Разукрашенная морда!.. —

И ушёл, шагая гордо.

…А Никита за девицей

Поспешал. Она ж — как птица,

Упорхнула так легко,

К счастью, что недалеко.

Вот и дом. Забор высокий,

Двор просторный и глубокий,

Хлев, сарай, ещё гумно,

У ворот лежит бревно,

В приоткрытый створ ворот

Видно — девица зовёт:

— Тега! Тега! На обед!

Кашу есть! Вкуснее нет!

Встал Никита у ворот:

«Створ открыт… Девица вот…

Легче глыбу своротить,

Чем с такою говорить».

Но открыв пошире створ,

От волнения во двор

Он едва шагнул без спросу

И столкнулся с ней нос к носу…

И застыли так они —

Будто на весь мир одни.

Пёс (не пёс, скорей щенок),

Пасть открыв, прилёг у ног,

И в застолии беспечном

Гусь задумался о «вечном»:

«Странный этот вот чужой,

Встал, как будто неживой…»

Да и… — тюк!! — презрев границы,

В область ниже поясницы.

И теперь уже Маруся,

Отогнав от гостя гуся,

Прервала (и явно в срок)

Их безмолвный диалог.

— Вот мужик пошёл какой:

Или плут, или герой,

Или пьянь, или бандит,

Или вот… стоит… молчит…

А вот так, чтоб просто быть,

Где такого раздобыть?! —

И зелёные глаза,

Устремила в небеса.

— Что с молчанья за навар,

Говорливей — самовар!

Собралась Маруся в дом,

Как-то нехотя притом.

— Не спеши, Марусь, постой!

Я и так весь сам не свой!

Сиротою рос в дому,

Дьяк учил меня всему,

И ремёсла я познал,

И сегодня воевал…

Не о том я, вот чурбак!

Говорить я не мастак…

Я внутри всё берегу,

Слов я склеить не могу!

Вот, когда цветут сады

Или всякие цветы,

Птица вьёт своё гнездо…

Нет!.. Опять я не про то!..

Вот бобёр плотину строит,

А лисица нору роет,

А потом у них зайчата,

Подрастают, как ребята…

Нет!.. Зайчата и бобёр?..

Что-то снова в дурь попёр!

…Гусь про кашу позабыл,

На Никиту клюв открыл.

И Маруся с интересом

Наблюдала за процессом.

А Никита продолжал:

— Я опять не то сказал!

Да! О чём бишь? Вот лиса:

Ловит зайца, тот — в леса,

И по кругу, плут, по кругу…

Как помочь косому другу?..

Я, Марусь, в такой печали,

Будто сердце оторвали,

Разошёлся, как сорока,

А стрела сидит глубоко!

Что кругами всё я тут?

Видишь, этот самый плут

Полюбил, ответа ждёт!

— Там мой батюшка идёт,

Про бобра с лисой расскажешь

И стрелу ему покажешь!

— Это что за соловей

Дочке трель поёт моей? —

Воевода сдвинул брови,

Как при виде вражьей крови. —

Верно мудрость говорит:

На ловца и зверь бежит!

Кто таков, как звать, откуда?

Ты из местных иль приблуда?

Что, как рыба, в рот набрал,

Аль вопрос не услыхал?

Отвечай мне, кто такой!

— Я Никита… Слободской…

Мать с отцом не помню я,

Пред тобою вся семья.

Старый дьяк меня растил,

Он и грамоте учил.

Я со многим ремеслом,

С малых лет уже знаком!

— Здесь-то что скакал козлом,

Приставал, ломился в дом?

— Я не думал приставать

Или что-то здесь ломать!

Ты скажи ему, Марусь!

Я ж не просто… Я женюсь!

Мне не тело развлекать,

А ячейку создавать!

— Ух, какой! Ни дать ни взять,

Прямо будующий зять!

Чтобы мужем дочке быть,

Руку надо заслужить.

Дочь, на время нас оставь,

Самовар иди поставь,

В стадо выгони быка,

Потолкуем мы пока!

— Тятя! Бык давно ушёл,

Ты б предлог другой нашёл!

Самовар давно кипит!

Седина, а всё хитрит, —

И исчезла за дверьми…

— Вот поди ж ты баб пойми! —

Воевода дверь закрыл

И тихонько забасил:

— Навостри, Никита, уши

И меня, сынок, послушай.

Хватка есть в тебе и взгляд,

Ты в почёте у ребят…

Узнаю в тебе себя,

Говорю как есть, любя.

И не медный если б таз,

Обженил бы хоть сейчас!

Перебил Никита враз:

— А при чём здесь медный таз?!

— Вот при чём, дружок сердечный:

Я врага проспал, беспечный…

И отвесил царь с плеча:

Повелел мне сгоряча

Обойти хоть белый свет,

Но найти авторитет!

В три недели не сыщу —

В таз главою усвищу…

В двух словах и без прикрас,

Вот при чём здесь медный таз.

Не от этого тужу,

Что я голову сложу…

Старюсь я день ото дня,

Но Маруся без меня…

Как оставить сиротой

В этой жизни непростой?!

Да и против будут ноги,

Что б на них мотать дороги…

— Не печалься, воевода,

Нету выхода без входа,

Если это не тупик.

Рано ты главой поник!

В этом деле я пока

Не увидел тупика.

Кто-то где-то должен знать,

Как всё это отыскать!

Может, я пройдусь по краю,

За морями побываю,

Где-то есть (неужто нет?!)

Наш родной авторитет.

Воевода улыбнулся:

— Ты на счастье подвернулся!

Знал, что ты поймёшь меня!

Дам седло и дам коня

И любое снаряженье,

Всё в твоём распоряженье!

Ну, Никита, в добрый путь.

Помолиться не забудь!

Раньше будешь, на неделе —

Поднимай, хоть из постели,

Я к царю тебя свезу…

Неохота быть в тазу!

— Воевода, но постой,

Что с Марусей и со мной,

С предложением моим?!

— Сделай всё — поговорим!

Парень ты у нас с понятьем.

Всё! Скрепим рукопожатьем!

И ступай, тебя там ждут…

Заморочил девку, плут!

Встал растерянно Никита:

— Чем башка моя набита?

За морями побываю?..

Вечно я наобещаю…

И видал я тот штурвал…

Я в руках-то не держал!

Но Маруся, у крыльца,

Поддержала молодца:

— Что ты сразу погрустнел?

Испугался новых дел?

Было худшее из зол —

Ты врага от стен отвёл…

Я не верю многим слухам

И к двери не жалась ухом,

Но про ваш большой секрет

Весь давно трезвонит свет!

Удивительный народ:

Только ты откроешь рот,

Не успеешь рассказать —

Вся округа будет знать.

Да ещё приврёт, что сам

Удивляешься делам.

Но коль выпала стезя,

Унывать никак нельзя!

И пошли на задний двор…

Воевода лоб потёр:

— Или пан или пропал!

Не погас бы в нём запал…

Нет! Пока любовь сидит,

Он весь пламенем горит.

Ну а если пламя — страсть,

То коварна эта сласть!

За огнём не углядел —

Весь до щепочки сгорел.

Всё нутро спалит дотла,

И в груди одна зола…

Надо, как в родной избе:

Знай, сиди в тепле себе,

В печь подкидывай дровишки…

Эх! Дела, дела-делишки…

Всем ненастиям назло

Долго держится тепло,

И смородиною красной

Угольки горят прекрасно…

Я спалил всё, не жалея…

Где теперь ты, Пелагея?

Сжёг поленницу впустую… —

И слезу пустил скупую.

Но вернёмся мы на двор.

Отворив дверной запор,

Наша пара, вниз войдя,

Свечкой сальною светя,

Подошла под низкий свод

Без окошек, словно в грот.

Нет! Скорей, чулан, не грот:

— Выбирай, Никита, вот

Здесь пищали, шлемы, латы,

Палаши, мечи-булаты…

И вздохнула тяжело,

Увидав, как увлекло

То оружие Никиту:

— Эх, да тут царёву свиту

Можно разом снарядить!.. —

И — осёкся говорить,

Увидав Марусин взгляд:

— Да, недаром говорят,

До оружия и вин

Очень тянет всех мужчин!

Звон оружия и пыл

Никого не убедил,

А оружие в войне

Порождает злость вдвойне.

Сколько им людей убито!

Возразил тогда Никита:

— Но оружья не носить —

Нечем дом свой защитить!

А оружием владея,

Урезонишь лиходея,

Убежит без задних ног,

Ствол поможет и клинок!

…И собрав, как ни крути,

Что сгодится для пути,

Амуницией звеня,

Выбирать пошли коня.

(Кто здесь прав и как судить?

Кто кого смог убедить?

Поколеньем ни одним

Спор пока не разрешим.)

На конюшне воеводы

Были всякие породы.

— Ну, а вот — любимец мой,

Очень любит хлеб ржаной.

За чутьё, за лёгкий бег

Конь был прозван Оберег.

Нужен друг тебе в пути,

Веселей вдвоём идти!

Конь на фоне всех коней

Был породой поскромней,

Но в нём было то тепло,

Что Никиту привлекло.

Только вымолвил печально:

— Что мне делать изначально?

И услышал он в ответ:

— Ты найдешь авторитет!

Слушай сердца голос свой,

Но и думай головой!

Вот возьми мой перстенёк,

Что б тебе в пути помог.

Тайна есть в нём, а какая,

Я, наверно, не узнаю,

Но в далёкой стороне,

Он напомнит обо мне,

От несчастий отвратит,

А взгрустнешь — развеселит!

В путь спокойно отправляйся

И обратно возвращайся.

Как положено невесте,

Буду ждать на этом месте!

…И расстались у ворот,

Будто на день был поход.

Всё ж у перстня был секрет!

Он с Марусей — с детских лет,

Ей от матери достался,

На верёвочке болтался.

И молва тогда ходила,

Что колдунья подарила.

Только точно знает кто?

Да и сказка не про то!

А про то, что есть обжоры,

Сластолюбцы, ухажёры…

Скрыл Никиту поворот —

Приоткрылся створ ворот…

Был боярин очень знатный,

Толстый, с плешью, неприятный:

— Ах, лукавый воевода,

Прячешь девку от народа?!

Я, Маруся, миль пардон,

Весь Амуром поражён!

Для тебя не пожалею

Ни парчи и ни елею,

Дай лишь срок, и до поры

Будут всякие дары!

Амазонка! Что за стать!

Дай тебя завоевать!

Хочешь, встану на колено?

Я ж, Маруся, не полено!

Хошь заморского винца,

Нет такого у отца?

Эх, Маруся!.. Марья!.. Машка!..

Едем, хлопнем по рюмашке!

Ты не смейся, не шучу

И в карете прокачу!

Но Марусин звонкий смех

Был понятен не для всех:

— Что за день у нас такой —

Поражает всех стрелой?!

В небе Бог, а вот порог,

Ну, а дальше — сто дорог!

Без винца я не тоскую,

Поищи себе другую!

Коли есть в тебе охота,

За собой закрой ворота!

…И щенок, хотя был мал,

Показал ему оскал.

Дааа!!! Вельможе столбовому

Указали путь не к дому…

Был боярин Доломан

Очень падок на обман.

И на «грех» был тоже падким,

Страсть любил развлечься сладким.

Словом, девок он любил

И к себе домой возил.

Правда, строгость соблюдал,

Силу к ним не применял.

Да и незачем ему —

Так обставит всё в дому,

Мягкий голос, свечки, печки…

Девки млеют, как овечки.

Построптивее какой

Он сулил червонцев рой;

Так умел всех обаять —

Сами прыгали в кровать.

И не видел он ни разу

От кого-нибудь отказу.

А тут выдался денёк,

С кочки прямо на пенёк…

Неожиданный сюжет…

Вот такой кордебалет!

Как на голову — кизяк,

На него упал столбняк.

Впялил зенки на ворота:

— Как понять: «Коль есть охота»?!

Я чего-то не пойму,

Отказала почему?!

Чтобы мне — и от ворот

Указали поворот?!

…Но боярин Доломан,

Хоть плешив, но не профан,

И столбняк прошёл в момент:

Мысль явилась: КОНКУРЕНТ!

На развилке трёх дорог —

Древний камень одинок.

В камне выбиты слова,

Их за мхом видать едва:

«Влево едешь — в том пути

Можно в дебри забрести…

Вправо — море-океан

И дурман заморских стран…

Прямо едешь — смерть и честь…»

Дальше надпись не прочесть —

Где затерто, где размыто.

Прочитал, что есть, Никита,

И задумался ездок

На развилке трёх дорог.

Новый витязь ищет суть,

Выбирая верный путь.

Но от мыслей и ответа

Отвлекла вдали карета.

Не прошло и трёх минут —

И карета тут как тут,

А из дверцы, улыбаясь,

Показался, расползаясь

В сладкой речи, Доломан,

Подперев пузатый стан:

— Эй, сегодняшний герой,

Думой маешься какой?

Может, я скажу ответ,

Где найти авторитет?

Не раздумывай, решай,

За каретой поспешай,

Левой двигайся дорогой!

Догоняй! Эй, кучер! Трогай!..

И за рощей, за бугром

Появился — но не дом,

А огромный особняк:

Строил явно не бедняк.

Есть охрана и прислуга,

Есть и прочая услуга,

Пруд да пять оранжерей…

Воеводы дом скромней —

На солдатскую зарплату

Не покрасишь даже хату.

— Вот и скромная обитель,

Распрягайся «победитель»,

Предложить могу кальян! —

Суетился Доломан, —

— Через трубку дым вдыхаешь,

Сон и явь не различаешь!

— Что за Божья благодать —

Всякой горечью дышать? —

Лишь повёл плечом Никита,

Продолжая деловито:

— Печь когда в избе чадит —

Голова весь день болит.

Улыбнулся Доломан

(В нём сидел коварный план):

— Есть у нас другой резон,

Веселит бокалов звон,

И под маленький фуршет

Мы найдём авторитет!

По звонку, как по тревоге,

Слуги встали на пороге.

Каждый с блюдом небольшим

И напитком дорогим.

Разукрашенное блюдо —

Просто повара причуда:

Нежный суп из потрохов,

С гречкой гусь уже готов,

Очень странные сыры,

Блюдо паюсной икры,

Зелень, овощи и фрукты,

Всякой всячины продукты.

Про сыры скажу отдельно —

Это, братцы, беспредельно!

Плесень плесенью и дух,

Будто месяц, как протух,

Но на вкус, друзья, ей-ей,

Для царей да королей.

Выпив чарочку, другую,

Речь боярин взял такую:

— Я скажу тебе, Никита,

Без утайки и открыто,

Где берут авторитет.

Но за мой тебе совет,

Как приятелю и другу,

Окажи и мне услугу!

Так, безделица, пустяк,

Дел всего-то на пятак…

Но поверь, я не шучу,

Золотыми заплачу!

У царя худа казна,

Нет ни кола, ни рожна!

У кого полно монет —

Тот найдёт авторитет!

Пуст кошель и пуст карман —

Ты пропащий, а не пан.

А жениться вздумал ты —

Позабудь, что есть сваты…

Без деньги в своём дому

Ты не нужен никому!

Кем ты будешь уважаем,

Женским полом обожаем

И допущен ко дворам,

Кофе в спальню по утрам?

Человек без денег слаб!

А ещё скажу про баб…

Бабам деньги душу жгут,

А создашь интим-уют,

Да красивые мыслишки

Наберёшь из умной книжки —

После смело можешь брать

И как хочешь обнимать.

Деньги есть — люби гарем!

С капиталом нет проблем!

Но сейчас мы не об этом.

Я помог тебе советом —

Окажи и ты услугу,

Как приятелю и другу.

Съезди к пасеке у брода,

Закупи лесного мёда!

Напрямки недалеко.

А чтоб ехалось легко,

За труды возьми с собой

Золотых червонцев рой:

Четверть суммы за товар,

А три четверти — навар!

…Деньги разум затмевают,

Наши души убивают.

Доломан Никите ловко

Приготовил мышеловку.

Древний лес имел по праву

У людей дурную славу.

Поглядев Никите вслед,

Сел боярин за обед:

— Нет, не пить тебе абсент,

Мой наивный конкурент!

И, вздохнув по юным дням,

Опрокинул сотню грамм.

Слух ходил среди народа,

Будто в ельнике у брода,

По дороге в древний лес,

Не один ездок исчез.

Было, правда, всё давно,

Но поверие — оно,

Что народная молва, —

Не всегда ведь не права…

С двадцать с лишним лет назад

В том лесу возник отряд

И шалить стал страшно в нём

С тесаком да кистенём.

А пришли все издалёка,

То ли с юга, то ль с востока,

То ли сразу отовсюду,

По чьему-то злому чуду…

Их искали, изводили —

Но другие приходили,

И совсем от них прохода,

Ну, не стало для народа!

Всё терпел народ на свете,

Только гибнуть стали дети.

До царя, видать, дошло

И поехало, пошло…

Из степей был срочно зван

С вольной сотней атаман.

Он под знаменем своим,

Тканым, чёрно-золотым,

Перекрыв везде дороги,

Обложил зверюг в берлоге.

Полегло тогда немало,

Но и мерзости не стало.

Атаману за почин

Сразу был повышен чин.

Жизнь спокойней потекла,

А в лесу не стало зла.

Страх из сердца вымывался,

Конец ознакомительного фрагмента.