ЧИК-ЧИ-РИК

Александр Витальевич Петербургский, 2018

"Пять лет – как много пережито! Не позабыть, как мама заставляла кушать кашу, спать. А впереди уже нам скоро будет десять… даже двадцать… И папа обещал, когда-то двадцать пять… (хотя люблю я лишь конфеты, торты и сосиски). Рассказы о пятилетнем мальчике Диме. Об откуда-то внутри появившейся совести, о милосердии, доброте и любви. И интересно, откуда всё это берётся.

Таинственное чудо.

Что маме подарить на день восьмого марта? Маме можно всё: придумывай, бери, дари!

Придумать только…

— Так что же мы маме подарим, так что же подарим? — расхаживая мимо сидящего на диване Димы, вопрошал папа. И пусть праздник наступал не завтра и даже не послезавтра, над подарком уже нужно было срочно думать.

— Сковородку?.. — предложил, подумав, Дима, — сковородку мама хотела…

Но папа ответил, что сковородка на восьмое марта — это как-то не совсем. На женский праздник нужно что-нибудь такое! Чтобы мама поразилась. Улыбнулась, засмеялась, закружилась! И, в конце концов, светясь от счастья, объявила, что лучше мужчин, чем папа и Дима, нет во всём свете.

Духи? Духи они дарили маме только — вот, на Новый год, духи у мамы есть. Тут нужно что-то! Чего ещё у мамы никогда…

— Санки, — вспомнил Дима, — можно санки!

Санки были только у него, у Димы, порой папа на них даже маму катал. Но санки были, всё же, не её. И мама через несколько минуток, с сожалением вздохнув, вставала, Дима с санками шагал на горку. А папа с мамой уходили заниматься дальше взрослыми делами.

А лучше подарить ей тот, лишь чуточку заржавленный конёк, что Дима давеча нашёл! Конёк отличный, мама будет рада…

— Конёк? — потянул себя за ухо папа. Коньку, конечно, мама будет рада. Но счастливой?..

И вдруг! Хлопнув себя по лбу, воскликнул, что, кажется, придумал. Только — «Тс-с-с!..» Убавив голос, с подозрением взглянул на дверь, и добавил, что пока это большущая тайна.

…И пусть Дима на папе не виснет, папа расскажет, расскажет! Но уже на ходу, так как тайна эта вовсе не рядом, за ней ещё нужно идти.

И Дима и папа оделись, обулись, сбежали с крыльца. И скорым шагом пошагали по расчищенной дороге поначалу до окраины посёлка. По новенькой плотине миновали пруд. А дальше в поле, вдоль посадок, без дороги, по сугробам!

Шли к заброшенному саду. Он тут был! Когда-то рядом были и дома. Потом домов не стало, их перевезли туда, где людям поудобней, лучше, ну, а сад остался. Никто теперь его не охранял, не стриг, не поливал — деревья сами…

Теперь в такой дали. Что тут легко могли быть даже волки, даже Бабушка Яга. Один сюда бы Дима не пошёл. Не потому, что побоялся, просто — мама: начала бы возражать! А с папой Диме было можно, и они пришли. Среди деревьев и по маковку заснеженных кустов немножко постояли, достали папин нож.

А нож был нужен — нож был нужен, чтобы им!..

Сначала перед этим кое-что тут отыскать, отрыть. И папа с Димой отыскали, откопали. Примерились, и папа. Уже ножом, но аккуратно, аккуратно, ровно столько, сколько нужно, больше ничего не повредив, отрезал и они. Вновь по заносам, по сугробам, по плотине, заспешили к дому, чтобы до поры от мамы тайну эту хорошенечко припрятать.

И всё вышло. Мама ещё не вернулась, и папа с Димой принялись. Для тайны, оказалось, обязательно нужна была вода, нужна была какая-то посуда. И такое место! Где бы её до праздника никто не обнаружил, ненароком не наткнулся, раньше срока не спросил: «А что это такое?..» Где тайне было бы не тесно, чтобы днями на неё из окон падал свет.

И банка отыскалась, и была вода. Нашлось и место, между шифоньером и окном — всё получилось. И, расправив штору так, чтобы никакой шпион, и уж тем более мама, раньше срока ничего не обнаружил, Дима с папой присели на диван.

Так расчудесно получилось! Возвратилась со своей работы мама, папа, как ни в чём ни бывало, принял у неё пальто, Дима подал тапки. Всё было шито-крыто, что они без неё где-то были, мама даже не предположила. И, уже вместе, втроём, они принялись обсуждать, чего бы им такого съесть на ужин.

Всё было хорошо, подарок, да ещё и очень тайный, был. Осталось подождать неделю до восьмого марта, и!..

…Вот только — ждать: хотелось намекнуть, хотелось как-то маме!.. Не до конца, а так, слегка. Что папа с Димой, очень может быть, ей даже приготовили подарок. Необыкновенный. И больше о подарке — ничего, пусть мама даже и не умоляет, и не просит! А спокойно ждёт, когда наступит праздник, и тогда!..

Но папа заявил, что лучше без намёков, мама будет думать, перестанет спать. И Дима согласился, хотя скрывать такой секрет от мамы становилось всё труднее, всё труднее. В разговорах с мамой приходилось за собой уже следить, ведь можно было ненароком ляпнуть, не специально, но проговориться. А Дима не хотел, хотя молчать о тайне было так уже не просто, что порой приходилось либо зажимать рот, либо отворачивать невежливо лицо.

А эта, между шифоньером и окошком становилась всё прекрасней, всё прекрасней. И однажды! Тогда, когда мама спокойно спала, но праздничный день уже наступил. Папа с Димой потихоньку, но решительно вылезли из постелей. Даже не умывшись, бесшумно наполнили праздничную вазу водой, бесшумно поместили в неё извлечённую из укрытия тайну. И уже приготовились ждать. Но едва отошли от стола, как на пороге спальни показалась мама и сама.

— Вот… — указав в сторону стола, пробормотал растерявшийся папа.

— Ага… — подтвердил Дима. А мама! Поначалу замерла. Ещё не веря, что такое может быть, мотнула головой!

Но ничего не исчезало. А парило. Облаком. Над вазой, над столом.

Таким чудесным розовым и белым! Что Диме даже на секунду показалось, что это чудо вовсе и не папа, и не он!.. А в это время мама. Подбежав к столу, воскликнула: — Какое чудо! — и немедленно погрузила в папин и Димин подарок свой нос.

И Дима с папой ей нисколько не мешали, а стояли и стояли. Мама снова восклицала: «Ах!..», «Какое чудо!» А чудо перед ней не исчезало, а парило и парило. И мама, наконец, поверив, что перед ней никакой не мираж, что это в самом деле… Благодарно оглянулась, и вновь закрывая от удовольствия глаза, едва слышно спросила: «Откуда…»

Конец ознакомительного фрагмента.