Витькины небеса

Александр Васильевич Дёмышев, 2023

Витька – обычный мальчишка, которому ещё рано воевать. Его батя – на передовой – бьёт фашистов, а Витькина линия фронта пролегла в Кирове, в холодных цехах эвакуированного оборонного предприятия – завода № 32.Выживание в тылу – каторжная работа круглые сутки; голодные обмороки у станка; трупы рабочих, складируемые штабелями. Возможно ли в этих условиях остаться человеком, сохранить надежду, любить и верить в Победу?Книга, рассчитанная на современную молодёжную аудиторию, несомненно, заинтересует и людей старшего поколения, всех, кому дорога историческая правда, какой бы страшной она ни была.

По дорогам, исхоженным дедами…

1 июля 1941 года, на десятый день войны, Витёк, как и все остальные ребята, услышал важную новость: Мирон, их старший приятель, не без гордости сообщил, что его отец уходит на фронт. Отца Мирона звали Михаил Поликарпыч, и был он настоящим героем! Без единой царапины прошёл он в сороковом Финскую войну.

Воевал отец Мирона не где-то, а на передовой. Имел поэтому две медали. Про него даже заметка была в «Кировской правде» — с фотографией! Все мальчишки восхищались Михаилом Поликарпычем. Заслушивались его рассказами о боях с белофиннами, песнями, которые распевал он в праздничные дни, подыгрывая себе на гармошке. Особенно душевно исполнял он свою любимую песню о той войне «Принимай нас, Суоми-красавица!».

Когда же Михаил Поликарпыч пускался в пляс, медали на его груди прыгали и задорно позвякивали, притягивая восторженные мальчишеские взгляды. Ребята завидовали Мирону: ну и удалой же у него батя!

У Михаила Поликарпыча, как и у Витькиного отца Александра Климентьевича, имелась на руках бронь от армии, так как оба работали на строительстве военного завода № 315. Были они закадычные друзья. И хоть на стройке виделись редко, потому-что отец Мирона работал землекопом, а Витькин батя возил на телеге материалы, но свободное время часто проводили вместе. И рыбу удили, и в баньке парились сообща, а когда нужда возникала, всегда помогали они друг другу.

— Как же твоего батю с завода на фронт отпустили? Ведь бронь же! Мой папка пробовал, ему отказали, — удивлялся Витёк.

— А мой одел свою гимнастёрку с медалями, взял с собой газету, и пошёл, хоть и беспартийный, а прямо к парторгу! — при этих словах Мирон развернул ту самую газету со статьёй «Подвиг на Карельском перешейке», где на фотографии красовался улыбающийся Михаил Поликарпыч, герой войны с белофиннами. — Вот, по рекомендации парторга, в виде исключения, с отца бронь-то и сняли.

Мирон рассказывал о походе отца к парторгу с такой важностью, словно это был очередной его подвиг. Витька с лёгким чувством зависти внимал приятелю и рассуждал: «Коли есть исключение одному — скоро, стало быть, и другим будет».

Между тем, вторжение фашистов очень быстро коренным образом изменило жизненный уклад советских людей. Вот и жители Филейки на себе почувствовали это. Вскоре после начала войны увеличилось время рабочего дня, отменили выходные.

В помощь на строительство завода из города регулярно прибывали сотни кировчан. Привлекли к работам и заключённых из ИТК. Техники никакой не имелось. Только лопаты и топоры, да и тех не хватало. Люди рубили лес, корчевали пни, рыли траншеи для коммуникаций.

На строящееся предприятие начали прибывать иногородние специалисты с кое-каким оборудованием. Спешно возводимый завод был крайне необходим для обороны Родины…

***

На следующий вечер после проводов Михаила Поликарпыча Витькин отец пришёл с работы домой позже обычного. Был он сам не свой, что называется — «на взводе». Как оказалось, случилось ЧП. На стройке батина лошадь наступила на оборванный электрический провод — и её убило током. От начальства влетело всем: и рабочим, оставившим в суматохе провод без присмотра, и отцу «за недогляд».

— Эх, жаль лошадёху, всё же душа живая была. Очень уж они, лошади, к току чувствительны; ну, да ладно; знать, судьба, — вздохнул отец горько. — Пойду, значит, и я завтра к парторгу — на фронт проситься.

— Да что ж ты удумал! — заголосила мать. — А про нас-то забыл? Пятеро детей мал мала меньше! Лёшке всего третий месяц от роду. А убьют тебя там? Да как же я одна тут с ними? Не пущу!

— Вот глупость! У всех дети. А ты как в той песне: «В Красной армии штыки, чай, найдутся, без тебя большевики обойдутся». Кто же вас тогда защитит? Что ж я, хужее других?

— Тебе бронь дали. Вот и работай. Чего на рожон лезть? Не пущу! — не унималась мать.

Родители ещё долго спорили и ругались, пока, наконец, отец не хлопнул кулаком по столу, да так, что посуда попадала на пол.

— Я решил. Точка! — заявил он, сверкая глазами.

Мамка после этого отвернулась и больше с ним не разговаривала.

3 июля по только что установленному первому на Филейке радиорепродуктору люди, затаив дыхание, прослушали речь Сталина, в которой он впервые обратился к народу словами: «Братья и сёстры!» Люди услышали, что лучшие дивизии фашистов уже разбиты. Вождь говорил о неисчерпаемости наших резервов. Призывал отдать все силы для победы над врагом.

А вечером того же дня отец вернулся домой с повесткой в кармане. Мать сердилась на батю всё сильнее. Молча собрала на стол пришедшим проводить знакомым. За нехитрым угощением особо не разглагольствовали. Дядя Зиновий пожелал отцу быстрее разбить немца и вернуться домой. Разошлись скоро, ведь гостям надо было спозаранку вставать на работу.

На следующий день мрачный из-за ссоры с мамой отец простился со всеми. Взял старый чемоданчик и направился к ближайшей от Филейки автобусной остановке, было до неё километра полтора. Витёк, несмотря на отговоры бати, пошёл его провожать. Они долго топали молча вдоль недавно проложенных пустых трамвайных путей. Первый трамвай от завода в город должен был начать ходить по осени. Витькина душа рвалась на части оттого, что мама так и не простила отца.

Через пару дней они узнали, что папка находится на сборно-учебном пункте РККА. Располагался этот пункт к западу от Кирова на Московском тракте, в бывших корпусах Вятской духовной семинарии. Но попов оттуда давно выгнали и нашли для этой огороженной забором территории более «политически-правильное» применение³.

Александра Климентьевича не отправили сразу на фронт, как папу Мирона. И дети с бабушкой стали ходить к нему «в гости» каждый день. Мамка собирала для отца щедрые по их меркам гостинцы. Она уже оттаяла и в душе простила батю, но всё ещё хранила суровый вид при упоминании о нём и на встречи к нему не ходила.

А встречи эти были такие. Обычно в пятом часу вечера ребята под предводительством бабушки, прихватив узелок с гостинцем, выходили из дому. Обходя город стороной, просёлочными дорогами, часам к шести они прибывали на место. Дальше приходилось ждать, пока отца отпустят на свидание. Ждали от нескольких минут до 1-2 часов. А однажды, было дело, отца совсем не отпустили. Томительные минуты перед встречей с папкой иногда скрашивались патефонной музыкой, доносящейся из-за забора: по вечерам для солдат крутили пластинки с патриотическими песнями.

После мучительного ожидания — короткое, на несколько минут, свидание. Батя выходил к ним в новеньком обмундировании. Всех обнимал, гладил. Вместе кушали, сидя на травке, принесённый отцу гостинец. Он говорил, что кормят солдат очень хорошо, поэтому большую часть гостинца тут же с аппетитом съедали дети. Папка рассказывал, как их с утра до вечера учат военному делу. Учат стрелять, разбирать оружие, ползать по-пластунски, бить штыком и многому ещё.

По сведениям отца, их батальон должны были месяц продержать на этом сборно-учебном пункте перед отправкой на фронт. В конце каждого свидания батя, отведя в сторонку бабушку, спрашивал про мамку, говорил: пусть придёт. Бабушка отвечала, что мама всё собирается прийти, но работает допоздна, да дел по хозяйству очень много, но вскорости придёт обязательно…

***

Так прошло несколько дней. Однажды вечером, в самую середину июля, Витёк с Кузей, как договаривались накануне, зашли к Мирону. Они собирались, по обыкновению, рыбачить «с ночевой».

Войдя в избу, ребята обнаружили Мирона, как правило, всегда в готовности ожидавшего друзей, на этот раз лежащим на кровати, отвернувшимся к стенке. Его мать и сёстры были в другой комнатке. Солнечный луч, заглядывая через отворённое окошко, падал на лежавшую раскрытой на столе ту самую газету с фотографией Михаила Поликарпыча. Витька вновь невольно полюбовался на батю Мирона. Тишину комнаты нарушало лишь противное жужжание мухи под потолком.

— Эй, хватит дрыхнуть, весь клёв проспишь, — позвал приятеля Витёк.

— Тише, — шепнул Витьке на ухо Кузя и, слегка ткнув его локтем в бок, кивнул в угол.

Только тут Витёк заметил, что большое зеркало, стоящее в углу комнаты, занавешено покрывалом.

— Папку убили, — не поворачиваясь к друзьям, дрожащим голосом выдавил страшные слова Мирон.

Всё перевернулось! Всего пару недель назад Михаил Поликарпыч живой, здоровый, геройский уходил на фронт громить фашистского гада, и на тебе! Их эшелон уничтожен немецкой авиацией где-то под Новгородом. Отец Мирона погиб вместе с сотнями таких же красноармейцев, не успев даже добраться до линии фронта.

С той поры незваные гостьи — похоронки — словно серые каркающие вороны, одна за другой всё чаще и чаще стали прилетать в дома, неся с собой страдания и боль. Известие о гибели Михаила Поликарпыча потрясло всех. Люди ждали его скорого возвращения с победой, как после Финской, и не представляли, что смерть может случиться так быстро, так нелепо.

На следующий же вечер, придя с работы, мама засобиралась скорее на встречу к отцу. Обиды, гордость — всё было забыто пред лицом смертельной опасности.

На этот раз путь показался особенно долгим; наверное, из-за того, что мама всё спешила и торопила их. Придя, наконец, на КПП сборно-учебного пункта Красной армии, они узнали, что батальон отца досрочно окончил курс подготовки и утром отправлен на фронт.

Мама осела на траву, обняла руками убранную платком голову и тихонечко заплакала. Из-за забора доносились негромкие звуки патефонной музыки и приятный голос певца:

Сосняком по откосам кудрявится

Пограничный скупой кругозор.

Принимай нас, Суоми-красавица,

В ожерелье прозрачных озёр.

Ломят танки широкие просеки,

Самолёты кружат в облаках,

Невысокое солнышко осени

Зажигает огни на штыках.

Мы привыкли брататься с победами

И опять мы проносим в бою

По дорогам, исхоженным дедами,

Краснозвёздную славу свою…

Примечания

3

В этом месте размещалось впоследствии КВАТУ (Кировское Военное Авиационно-Техническое Училище), расформированное в 2010 г. В конце 2012 г. территория с комплексом зданий возвращена Вятской епархии РПЦ.