Время настигает каждого

Александр Васильевич Буренков, 2014

Молодой киевлянин Алексей Гамаюн летом 2009 года по делам турфирмы летит на Кубу. В Бермудском треугольнике происходит авиакатастрофа, и он, благодаря игре времени, попадает в семнадцатый век, в «золотой век» карибских пиратов. Ему казалось, что из безнадёжной ситуации нет выхода, но сила казацкого духа помогла герою выжить. Пройдя рабство, он нашел новых друзей, постиг азы пиратской жизни, стал капитаном корсаров и, приняв от губернатора Тортуги каперский патент, поступил на службу к французскому королю Людовику XIV. По воле случая старый индейский вождь Мухакачи дарит Гамаюну кольцо времени и Алексей возвращается в Киев, где встречается с любимой девушкой Настей. Однако ветер свободы манит его обратно в прошлое, и он решает вернуться на Карибы. Настя не хочет вновь потерять Алексея и попадает вместе с ним в семнадцатый век. Полные драматизма события захватывают ее, заставляют по-новому взглянуть на бешеный ритм двадцать первого века.

1. Безымянный остров. Джентльмены удачи.

Ранним июньским утром 1675 года, разбушевавшийся прибой выкинул на песчаный берег Алексея Гамаюна. Зеленоватые волны с шумом накатывались на неподвижное молодое тело, переворачивая его как булыжник и вынося дальше и дальше на песок. Через час все стихло. Из пальмового леса, находящегося в нескольких метрах от берега, доносился щебет птиц, по морской глади заскользили солнечные зайчики, а неугомонные чайки, громко переругиваясь, деловито осматривали берег в поисках еды. Когда им удавалось обнаружить выкинутую морем рыбешку, они поднимали шумную драка за добычу и невообразимый крик.

Так уж случилось, что Алексей волею судьбы и игрой времени был выброшен из 2009 года на один из красивейших островов Сильвер-Банка — опаснейшего нагромождения коралловых рифов Карибского моря, где канули в вечность сотни груженных золотом и сокровищами испанских галеонов, английских и французских парусников с ценными породами дерева, голландских фрегатов и бригов. Это место пользовалось дурной славой у мореходов всех времен, и ни один моряк в здравом уме не заходил сюда по своей воле. На здешних безлюдных живописных островах находили пристанище морские разбойники да выжившие после кораблекрушений счастливчики, которых море выбрасывало на берег, предоставляя им возможность либо выжить, либо умереть. Что будет с нашим героем? Хватит ли у него силы духа бороться за жизнь? Вопрос риторический, а пока он без чувств лежал на спине, широко раскинув руки. Слабый ветерок бросал морскую пыль на бледное лицо, словно пытаясь вернуть его к жизни. Бродившие рядом чайки с опаской поглядывали на Алексея и громко кричали, как бы спрашивая:

— Ты откуда взялся, незнакомец?

Прошло около трёх часов, прежде чем Гамаюн зашевелился. Лежа на спине, он безучастно скользнул взором по голубому небу, большим белым облакам, порхающим птицам, раскалённому солнечному диску над собой, затем тихо постанывая сел. Острая боль пронзила голову и застряла в груди. Вскрикнув, Алексей с трудом поднялся и, пошатываясь, побрел к большому камню у воды. Дойдя до него, осмотрелся. Спокойное море манило прохладой. Набрав в пригоршню живительной влаги, плеснул на лицо. Тоненькие соленые струйки, пробежавшись по щекам, приятно взбодрили.

— В голове посвежело, даже боль утихла, — подумал Алексей, плескаясь в воде, и, не обращая внимания на задымившиеся барашками волны и потемневшее небо. Внезапно обрушившийся тропический ливень, заставил его выйти на берег. Он тяжело опустился на песок и, положив голову на колени, закрыл глаза. В эти минуты ему показалось, что разверзлись врата ада: глухие раскаты грома, ослепительные вспышки молний и бурлящая бездна оглушили его и растоптали. Когда через три часа небо очистилось от туч, и солнечные лучи заискрились на зеленоватой ряби моря и мокром песке, Алексей поднялся и побрел к лесу. Его встретил птичий гомон и стрекот насекомых. Промытый дождем воздух пьянил запахом мимоз, дурмана, цветов жасмина и псидиума. Продираясь сквозь высокую траву и колючий кустарник, он дошел до невысокой скалы, у основания которой блестела лужица, куда из-под камня, покрытого мхом, сочились капельки воды. Опустившись на землю, привалился к курчавой пальме. Вскоре приятная истома разлилась по утомленному телу, и Гамаюн задремал. Подсознание услужливо подсовывало ему яркие картинки: он видел себя, то за праздничным столом в весеннем саду, то в салоне самолета, где, развалившись в кресле, о чем-то весело разговаривал с молодой красивой бортпроводницей. Когда же оно показало большую черную дыру, стремительно поглощающую его, Алексей закричал и проснулся.

— Что это было? Чертовщина какая-то! Где я? — прошептал он спросонья, оглядываясь по сторонам. В ответ услышал шелест листьев, травы, да шум моря и крики птиц. Гамаюн безуспешно перебирал в памяти эпизоды сна, пытаясь понять, что же ему приснилось. Память наотрез отказывалась говорить с ним о прошлом. Промучившись около часа в безнадежных попытках что-нибудь вспомнить, он отправился на поиски пищи. Вечерело. Солнце, окунувшись в воду, наслаждалось прохладой, весело пробегая лучами по морской глади. На берегу у большого камня его внимание привлек темный предмет, оказавшийся широким кожаным ремнем с кинжалом. С интересом, повертев находку в руках, Алексей машинально нацепил ее на пояс. Недалеко от камня увидел несколько кустов с плодами, похожими на сливы. Попробовал их на вкус.

— Вполне съедобно. Черт, я как Робинзон Крузо. Море и вокруг не души, — тоскливо подумал Гамаюн, отламывая от валявшихся водорослей сочный лист. Затем, поймав выброшенного прибоем краба, кинжалом отрубил клешню.

— Вот салат из морской капусты и крабовые палочки на завтрак, — пробурчал, усаживаясь на камень и доставая из обрубленной клешни белое мясо.

— Стоп, а кто такой Робинзон Крузо? Почему сказал — салат из морской капусты и крабовые палочки? Где об этом слышал? Раз сказал, значит, где-то видел? Где? — размышлял Алексей, разжевывая крабовое мясо. Ответа не получил. Это подействовало на него удручающе. Перестав жевать, уставился долгим взглядом в горизонт и замер. Когда макушка солнца скрылась в море, поднялся и, медленно побрел к знакомой лужице. Положив краба, пучок водорослей и горсть слив на траву, принялся сооружать шалаш из пальмовых листьев.

— Надо бы по берегу походить пока еще светло, может, обломки досок, какой-нибудь бочонок притащу. Кинжал нашел, чем черт не шутит, вдруг что-то ещё попадётся, — размышлял он, с удовлетворением окидывая взглядом построенное укрытие.

С этими мыслями Алексей направился к берегу. Отбиваясь веткой от наседавших москитов, подошел к опушке и увидел стоящий на якоре двухмачтовый парусник с низкими бортами. Сердце Гамаюна радостно забилось. Он остановился и, спрятавшись в траве, стал с интересом наблюдать за шлюпкой, направлявшейся к берегу. Когда она уткнулась носом в песок, четверо заросших, полуголых парней в коротких парусиновых штанах выпрыгнули из нее и, громко переговариваясь, пошли, шлепая босыми ногами, к лесу. На их головах красовались шляпы с обрезанными полями, а за широкими кожаными поясами торчали пистолеты и кинжалы.

— Люди! Я спасен, — прошептал Алексей, покидая свое укрытие. В этот момент в его голове даже не мелькнула мысль об опасности, которая могла исходить от незнакомцев. Об этом шаге он вспомнит потом не раз, то, ругая себя последними словами за опрометчивость и доверчивость, то убеждая себя в том, что это был единственный шанс спастись. Парни, заметив его, остановились как вкопанные. На их лицах появилось неподдельное удивление, какое, наверное, бывает у хозяев квартиры, обнаруживших в ней воров.

— Ты кто, черт подери, что тут делаешь? — крикнул на французском языке темнокожий великан с курчавыми волосами и огромной серебряной серьгой в левом ухе.

Гамаюн пожал плечами, разглядывая парней. На его лице застыла улыбка, а в глазах светились искорки надежды.

— Чего молчишь, собака? Мозги потерял? — раздались раздраженные голоса.

— Я не помню, — медленно ответил Алексей, с трудом подбирая французские слова.

— Ты, что совсем охренел? — разозлился щуплый невысокий парень, который затем, повернувшись к темнокожему великану, сказал:

— Атилл, видать выбросил его кто-то сюда? Посмотри на это рыло, хороший раб получится из него.

— А почему бы и нет, Красавчик. На барке¹ навалом черной работы. А ну-ка, ребята, взяли этого придурка. Пусть капитан решит, что с ним делать, — распорядился Атилл, доставая кинжал.

Услышав эти слова, Алексей встрепенулся и со всех ног бросился в лес. Его сердце отчаянно билось, стуча молоточками в висках. Раздвигая руками высокую траву, он, не оборачиваясь, бежал к шалашу. Однако парни быстро его догнали и, повалив на землю, принялись бить ногами. Гамаюн, вскрикивая под ударами, пытался отползти в кустарник. Наконец, обессилел и затих.

— Лысый, кинь недоумка в шлюпку, отвези на барк и мухой обратно, — приказал Атилл коренастому парню. Тот подхватил Алексея под мышки и поволок к шлюпке. Вскоре пленник стоял на деревянной, местами выщербленной палубе, испуганно озираясь по сторонам и облизывая разбитые губы. Его тело дрожало и ныло от боли. Разглядывая небритые лица обступивших парней, бесцеремонно ощупывавших его одежду, он почувствовал, как внутри закипает ярость.

— Какие отвратительные рожи! Кто они? — беззвучно спрашивал себя, стараясь увернуться от грубых рук. Рослый парень, со шрамом через всю левую щеку и черной повязкой на голове, выкрикивая ругательства, стукнул его по шее рукояткой пистоля и попытался снять часы, но браслет крепко держал их на руке. Тем временем худосочный верзила с живописным синяком под глазом, извлек из кармана рубашки Алексея мобильный телефон.

— Глянь-ка, Боб, какой амулет у этой собаки, — удивленно воскликнул он, разглядывая трофей.

— Ай да, мерзавцы! Уже шарят по карманам! Почему не доложили, что какая-то мразь топчет мою палубу? Забыли, кто капитан? — раздался грубый властный голос. Мгновенно наступила тишина. Толпа расступилась, и Гамаюн увидел коренастого средних лет мужчину с густой рыжеватой бородой, в помятом зеленоватом камзоле, черной треуголке, башмаках с серебряными пряжками, двумя пистолями и кривой саблей за кожаным поясом.

— Да мы собирались к тебе, капитан. Решили обыскать на всякий случай. Его нашли на острове. Кто он неизвестно. Молчит, собака, — произнес коренастый парень с лохматой черной шевелюрой.

— Вы что, висельники, забыли, что любая тварь ступает на палубу с моего разрешения. А ну, бездельники, марш на берег за водой, пока языки вам не подрезал, — разъярился рыжебородый, положив руку на эфес сабли.

Когда парни торопливо прыгнули в шлюпку, он подошел к Гамаюну. Скрестив руки на широкой груди, несколько минут молча разглядывал пленника, затем хрипло на французском языке произнес:

— Я — Билл Моррис, по прозвищу Дракон. Командую барком «Шалунья». Ты кто, скотина?

— Не помню, — удрученно ответил по-французски Алексей, вытирая рукой кровь с лица.

— Француз? А может пират? Впрочем, это не имеет значения. Раз попал ко мне, будешь работать на меня. И запомни, с нерадивыми псами говорит мой кнут, а строптивцев я просто вешаю на рей. Эй, Сухарь, посади-ка находку в трюм, чтобы не сбежал, да забери кинжал от греха подальше, утром отправишь драить палубу, — приказал капитан высокому поджарому парню, лениво наблюдавшему за происходящим с юта.

Сухарь неторопливо спустился на палубу. Подойдя к Гамаюну, забрал кинжал и подтолкнул руками к открытому люку на баке. В следующее мгновение от сильного толчка в спину Алексей упал в небольшой, грязный и сырой трюм с затхлым воздухом. Нащупав доску, бессильно опустился на нее и, прислонившись спиной к переборке, в изнеможении закрыл глаза.

— Куда же я попал? Что за люди? И за чем я вылез из леса? — пронеслось в его голове. Избитое тело ныло. Запекшиеся кровью губы распухли. Темнота трюма и шум волн убаюкали Гамаюна, смертельно уставшего от пережитого. Не обращая внимания на смрадный запах протухшей воды, скопившейся в трюме, он заснул крепким сном. Откуда-то из глубины подсознания ему явился щуплый мальчик десяти лет, семенивший рядом с молодой красивой женщиной по широкой улице с цветущими каштанами.

— Это надо же! Мой сын боится дать сдачи обидчикам. Хочешь, не хочешь, Алеша, а заниматься каратэ ты будешь. Я обо всем договорилась с тренером, — проворчала она, остановившись перед большим домом, на фронтоне которого виднелись слова: «Дворец спорта».

— Мамуля, я уже взрослый и могу за себя постоять, — тихо прошептал Гамаюн. Внезапно резкий стук оборвал его сон. Крышка трюма открылась и с грохотом упала на палубу. Пьяный голос приказал:

— Эй, ты, придурок, вылазь палубу драить, да шевелись, пока задницу не надрал.

Алексей с трудом выбрался по хлипкому трапу наверх. Его встретила предрассветная тишина. Сонное море лениво покачивало корабль.

— Чего встал, собака? Живо за работу, а то схлопочешь по шее, — приказал Сухарь, пиная Алексея в спину.

Тот, потеряв равновесие, упал. Парень тут же подскочил к нему и, приставив к горлу кинжал, произнес:

— Плохо выдраишь, прирежу, скотина.

Дальнейшее произошло мгновенно. Гамаюн ловким приемом вывернул обидчику руку. Тот распластался на палубе, выронив оружие.

— Ай, да сюрприз! — раздался хриплый смех.

Пружинисто вскочив, Алексей оглянулся. В проеме двери капитанской каюты, прислонившись к косяку, стоял Дракон в белой шелковой рубашке с открытым воротом и длинными рукавами с манжетами. В его левой руке дымилась трубка, инкрустированная серебром, правая рука покоилась на эфесе сабли.

— Якорь мне в днище, — удивленно произнес он, обращаясь к Гамаюну, — Такой прыти давно не видел. Не боишься, что мои парни возьмут тебя на ножи?

— Работать буду на совесть, но издеваться над собой не позволю. Лучше сразу убейте, — угрюмо отозвался Алексей, помогая Сухарю подняться.

Тот, потирая руку, с угрозой посмотрел на пленника и молча ушел на ют. Дракон, заметив злобный взгляд Сухаря, подумал:

— Дьявол! Прирежут ведь, стервецы, этого шустрика. Пиратский кодекс на рабов не распространяется. Придется взять болвана в команду, а там разберусь, что за птичку поймали. Строптивый черт!

С этими мыслями он подошел к Гамаюну. Несколько секунд в упор разглядывал его, как бы раздумывая о принятом решении. Затем процедил сквозь зубы:

— Убить тебя всегда успею, а пока беру юнгой за пятьдесят пиастров в месяц. Кто ты и как зовут, не знаю, запишу в судовой журнал как Джека Грегори по прозвищу Дага². Пойдешь под начало боцмана, а теперь марш работать, бездельник.

Алексей, теперь уже Джек Грегори или Дага, зачерпнув деревянной бадейкой забортной воды, принялся за работу. Он с остервенением драил и скоблил палубу, не обращая внимания на суету матросов, приводивших в порядок такелаж. Это тяжелое занятие отвлекло его от грустных мыслей и принесло умиротворение в сердце.

Ближе к полудню на шканцах³, где прохаживался капитан, попыхивая трубкой, появился уже знакомый нам темнокожий великан по прозвищу Атилл. Его свалявшиеся волосы клочьями свисали к грязному воротнику рубашки, обрамляя припухшую после ночной попойки небритую физиономию.

— Очнулся. Поднимай собутыльников, хватит валяться в гамаках. Работы невпроворот, — сердито проворчал Дракон, выбивая трубку о планшир⁴.

— Будь другом, дай глоток рома. Умру ведь, сил нет! — простонал Атилл.

— Плетки не хочешь? Солнце в зените, а боцман прохлаждается. Не зли меня. Пленника взял юнгой, определи ему место в кубрике. Звать будем Дагой. Присмотрись к парню. Видел бы ты, как он ловко начистил нюх Сухарю, когда тот решил пощекотать его кинжалом. Пойдешь на берег, возьми с собой. Проверишь, что за боец.

— Ну, дай ты рома! Христом Богом прошу. С Дагой успею разобраться. Мозги распухли, башка гудит, руки кинжал не держат.

— Черт с тобой, сукин сын, на столе у меня бутылка, отхлебни пару глотков.

Дага, тем временем, закончив драить палубу, подошел к Дракону, который насмешливым взглядом проводил боцмана.

— Какие будут еще приказания? — тихим голосом спросил он, вытирая ветошью руки.

— Якорь мне в горло! Какие мы хмурые! Думаешь, в сказку попал, недоносок. Вычистишь трюм, а утром полезешь в «воронье гнездо»⁵ загорать на солнышке. И запомни, огрызок селедки, на шканцы — палубу в кормовой части, матросам заходить без разрешения запрещено. Здесь находятся вахтенные офицеры и установлен компас. Еще раз заползешь без спросу, прикажу килевать⁶. Возьмут за руки и ноги, привяжут к веревке и протащат под килем моей «Шалуньи». Понял, обломок мачты? — сердито сказал Дракон.

— Да, капитан, — растерянно произнес Дага, вытирая внезапно выступивший пот на лбу. К вечеру, закончив уборку трюма, он уселся в нем на знакомую доску и, привалившись спиной к шпангоуту⁷, задумался:

— Один день прожил, проживу ли следующий? Как бы там не было, а грязь с себя надо смыть.

Эта мысль понравилась Алексею, он быстро выбрался на палубу. Неторопливо подойдя к веревочному трапу, висевшему за бортом, долго рассматривал присмиревшее море, как бы размышляя о чем-то, затем, встряхнув головой, прыгнул в воду. Услышав всплеск, отдыхавшие на баке матросы, бросились к фальшборту⁸.

— Ты куда собрался, кусок селедки? К акулам в гости? — раздались удивленные голоса. Дага помахал рукой, как бы приглашая присоединиться к себе. Он еще не знал, что корсары категорически отвергают купание и зачастую вовсе не умеют плавать, что редко кто из них даже склоняется к идее помыться морской водой, что эти немытые и небритые люди ни днем, ни ночью не снимают своей робы. Дага не догадывался, что кубрик, где ему придется жить, будет ужасно грязной низкой темницей с двумя толстыми поперечными балками, скреплявшими корабельный корпус, забитой матросскими сундуками, кишащей клопами, черными и рыжими тараканами, блохами и крысами. Позднее он узнает, что посередине этого мрачного помещения стоят две квадратные деревянные колонны, называемые бушпритными битенгами, между которыми подвешен на ржавой цепи фонарь, горевший день и ночь, а ниже под ним устроена матросская кладовая, содержавшаяся в чудовищном беспорядке. Если бы ему пришлось спросить у матросов, где находится туалет, то те, рассмеявшись, указали бы на руслени⁹ и посоветовали бы крепко ухватиться рукой за ванты, чтобы не сорваться за борт. Позднее Дага узнает, что на всех парусниках того времени стойкий отвратительный запах давала вонючая смесь из дёгтя и серы, которой пропитывали подводную часть корабля и краска для наружной обшивки, приготовленная из растертого древесного угля, сажи, сала, серы и смолы. Все это будет потом, а пока он нырял и плавал у борта, наслаждаясь вечерней прохладой моря. Когда намокшая одежда стала тянуть на дно, Дага вскарабкался по трапу на палубу, снял джинсовую рубашку и принялся ее выжимать. Его мускулистое тело, обдуваемое ветерком, заиграло мышцами. Капитан наблюдал эту картину с юта¹⁰, где сидел в шезлонге, покуривая трубку. Скривив губы в язвительной усмешке, чуть слышно произнес:

— Не похож ты, обломок мачты, на моих матросиков. Морских законов не знаешь, ну, ничего сейчас научу.

С этими словами он спустился на палубу и подошел к Даге.

— Кто тебе разрешил покинуть борт корабля? — едва сдерживая ярость, спросил Дракон, и, повернувшись к матросам, приказал:

— Боцмана ко мне.

Когда подошел Атилл, скомандовал:

— Выпори эту скотину за непослушание.

Не успел Дага сообразить, что произошло, как два матроса схватили его за руки и поволокли к грот-мачте¹¹, где быстро и ловко привязали. Атилл, достав из-за пояса саблю, принялся лупцевать по голой спине. Отсчитав двадцать ударов, посмотрел на Дракона. Тот дал знак прекратить экзекуцию. Матросы отвязали Дагу и бросили на палубу. Он перевернулся на живот и стиснул зубы, по бокам стекали капельки крови.

— В первом же порту сбегу из этого ада, — пронеслось в его голове, — голодный, избитый, а что будет завтра?

Прошло несколько минут. Дага с трудом дополз до степса¹² мачты и оглянулся, вслушиваясь в плеск волн. Он увидел на шканцах Дракона с трубкой в руках и боцмана, матросов, занимавшихся починкой парусов на баке, кока¹³ по прозвищу Огонек, вытряхивавшего за борт золу. Корабельная жизнь текла привычным руслом, и никто из команды не обращал внимания на Дагу, в мимолётных взорах матросов он не увидел сочувствия. Старенький барк, латанный-перелатанный, битый ядрами¹⁴, с обросшим ракушками и водорослями днищем, тихонько поскрипывал, как бы жалуясь на свою пиратскую жизнь, на то, что давно не видел верфи, где старательные руки корабельных мастеров, заботливо лечили боевые раны, красили борта и смолили такелаж¹⁵. Вслушиваясь в звуки моря, Дага остро ощутил одиночество и безразличие окружающих людей. Он вдруг осознал, что экзекуция на «Шалунье» привычное дело, что капитан может распорядиться его жизнью, как и жизнью любого матроса, по своему усмотрению. С чувством обреченности Дага закрыл глаза, погрузившись в дремоту. Его разбудили громкие удары склянок, отбиваемых вахтенным матросом в судовой колокол, и хриплый голос Дракона, доносившийся с юта. Открыв глаза, он увидел светлеющее на востоке небо и силуэт капитана у гакабортного фонаря¹⁶. В голове промелькнула мысль:

— Почему зазвенел колокол, что случилось?

Дага еще не знал, что склянки помогают морякам следить за началом или концом вахты¹⁷, что один удар соответствует тридцати минутам, два — одному часу и так далее вплоть до восьми ударов, означавших четыре часа, что счет времени начинается в полдень, когда бьют рынду (особый звон в два удара).

— Хватит валяться на моей палубе, бездельник. Возьми на камбузе¹⁸ кусок лепешки и лезь в «воронье гнездо». Увидишь посудину, кричи, — сердито скомандовал Дракон, заметив, что Дага зашевелился.

— Хорошо, капитан, — отозвался тот, надевая высохшую рубашку и направляясь к крохотной дверце на корме, где находилась кухня. Его встретил терпкий запах поджариваемого мяса, дыма, подгоревшего сала. Около маленькой печи, труба которой выходила через боковую стенку за корму, хлопотал кок Огонек. Обернувшись к Даге, этот невзрачный человечек средних лет поправил на голове грязный засаленный колпак, и вопросительно посмотрел.

— Капитан приказал взять лепешку и лезть в «воронье гнездо», — сказал Дага.

Огонек несколько секунд разглядывал его, затем, бормоча отборные ругательства, протянул кусок лепешки. Хлебный запах приятно защекотал нос. Дага с жадностью принялся жевать. Эти мгновения были для него самыми счастливыми за последнее время. Расправившись с лепешкой, направился к грот-мачте. Подойдя к ней, задрал голову.

— Высоко и качает, — с замиранием сердца подумал он, ощутив, как ноги внезапно отяжелели. С трудом отрывая их от палубы, подошел к вантам и медленно полез вверх. Где-то на полпути с опаской посмотрел вниз и почувствовал головокружение. Тело оцепенело от страха и не хотело лезть дальше, руки мертвой хваткой вцепились в выбленки¹⁹. Дага остановился, ощутив неприятный холод в груди и противную дрожь в коленях.

— Лезь дальше, трус, — хихикнул внутренний голос, — Тоже мне мужик. Трясешься как бараний хвост. Матросы десятки раз в день лазают по вантам, работая с парусами. Ты еще по стеньгам²⁰ и канатам не ползал. Где же твоя сила духа? В пятки ушла?

— Слушай, заткнись, а! — вдруг обозлился Дага и, преодолевая себя, с каким-то остервенением полез вверх. Добравшись до «вороньего гнезда», где обычно находятся марсовые, а во время абордажа размещаются самые меткие стрелки, он осмотрелся. Море казалось бескрайним, а зеленый островок, служивший ему еще вчера пристанищем, большим и лесистым. Торчащие из воды коралловые скалы напоминали разбросанные в беспорядке белые столбы. Тяжело вздохнув, Дага уселся в «вороньем гнезде» и, прислонившись избитой спиной к мачте, стал рассматривать окутанный дымкой горизонт. Беспокойство и обида на капитана куда-то улетучились, словно их унес утренний бриз²¹. В сердце появилось умиротворение. Он, чувствовал себя птицей, парящей между небом и морем, и с интересом наблюдал, как суетятся на палубе матросы, как из-за горизонта выплывает солнце. Это чувство свободы успокоило истерзанную душу. К полудню, когда штиль²² сковал море, а тропическая жара заставила все живое спрятаться в прохладные щели, Дага ощутил, как избитая спина покрылась испариной, которая, смачивая раны, вызывала дикую боль и зуд.

— Как на сковородке в аду. Качает, жжет, и выпрыгнуть невозможно. Голова раскалилась, словно кузнечный горн. Море вымерло, даже птиц не слышно. Когда же закончится эта пытка? — тоскливо думал он, вытирая рукавом потное лицо и вслушиваясь в отбиваемые склянки.

Когда звук последнего восьмого удара поплыл над морем, с палубы раздался голос вахтенного матроса Сухаря:

— Слезай, придурок, капитан зовет.

— Как же я слезу? Ноги затекли, голова кружится, комок стоит в горле. Неровен час, рухну вниз. Боже! Помоги! — прошептал Дага.

В конце концов, собравшись с силами и преодолевая страх, крепко ухватившись за ванты и стараясь не смотреть вниз, он ступил на выбленки. Спустившись на палубу, быстро подбежал к фальшборту. Его стошнило так, что казалось, внутренности вот-вот вылетят наружу. Неуверенной походкой подошел к капитану. Тот, посмотрев на него, удивленно воскликнул:

— Да тебя укачало, болван! Ты, что не нюхал моря, пес смердящий? Твоя вахта наверху закончилась, ступай к Атиллу, у него есть работа.

Выслушав нелестные слова о себе, Дага отправился к боцману. Дракон, провожая его презрительным взглядом, тихо процедил сквозь зубы:

— Не из нашего теста, этот кусок дерьма. Может оно и к лучшему? Ничего, разберусь, что за гусь попался.

Боцмана Дага разыскал на баке. Тот сосредоточенно куском камня точил саблю. Иногда он поднимал ее перед глазами и внимательно рассматривал лезвие, сверкавшее в солнечных лучах. На его лице блуждала довольная улыбка, а губы что-то шептали.

— Атилл, капитан отправил к тебе, какие будут приказания? — тихо спросил Дага.

Положив саблю на колени, боцман, недовольный тем, что кто-то вмешался в его беседу с оружием, со злостью посмотрел на него и раздраженно произнес:

— Слушай, ты, жирный кусок говядины. Через пару дней уходим охотиться на испанцев. Я знаю своих парней, а тебя нет. Пополудни поплывем за водой, хочу проверить, что ты за гусь. Понял? А сейчас вали отсюда, пока я добрый, и жди приказа. Можешь после вахты расслабиться и подумать, как будешь выживать.

Дага кивнул и поплелся в кубрик, где несколько матросов играли в кости. Пробравшись к своему гамаку²³, улегся и закрыл глаза, вслушиваясь в стук костяшек по колченогому столу и писк крыс, суетившихся в дальнем углу. Затхлый воздух, перемешанный с табачным дымом, запахом давно немытых тел, смолы и дегтя проникал в легкие, вызывая приступы удушья. Закашлявшись, попытался сесть, но уставшее тело отказалось повиноваться. Свернувшись калачиком, Дага вскоре заснул.

Ближе к вечеру подул свежий ветер, унося дневной зной. Послышалась команда боцмана готовить шлюпку. Громко хлопнувшая дверь кубрика разбудила Дагу. Спросонья он резко поднялся в гамаке, тот качнулся и выронил своего постояльца на пол. Потирая ушибленную руку, Дага вышел на палубу. Атилл, приказал садиться в шлюпку, куда матросы уже погрузили несколько анкерков²⁴ и мушкетов²⁵. Вскоре он вместе с боцманом и шестью корсарами, среди которых был и Сухарь, отплыли к берегу. Высадившись, Дага помог матросам вытащить шлюпку на песок и выгрузить анкерки.

— Кто хочет побить юнгу? — ехидно спросил боцман, поправляя саблю на поясе.

— Давай я начищу ему рыло, — отозвался Сухарь, затаивший обиду на Дагу за вчерашнее поражение, — У меня руки чешутся его пришить.

— Драться без оружия. Бой с кинжалом я сам проверю, а то приколешь малыша, — сказал Атилл, улыбаясь.

Вслушиваясь в эти слова, Дага недоуменно посмотрел на боцмана, потом Сухаря. Обвел взглядом корсаров, которые, предчувствуя веселое зрелище, расступились, образуя кольцо вокруг соперников.

— Ну, все, козий хвост, тебе конец! Иди ко мне, акулья задница, — махнув рукой, злорадно рассмеялся Сухарь. Он пружинисто двинулся к Даге, который стоял, опустив руки и беспомощно оглядываясь по сторонам. Когда Сухарь замахнулся, Дага инстинктивно заслонил лицо руками, и в тот же миг сильный удар в голову опрокинул его навзничь на песок. Падая, он слышал смех и одобрительные возгласы корсаров, увидел, как Сухарь улыбнулся и торжествующе поднял руки. В этот момент по телу Даги пробежала неприятная дрожь, поднимая, откуда-то изнутри горячий шар. Дальнейшее произошло мгновенно. Он вскочил, молниеносно крутнувшись на месте, нанес Сухарю удар левой ногой в живот. Тот охнул и, взмахнув руками, упал на спину. От неожиданности толпа замерла, уставившись на неподвижное тело, и, когда через пару минут Сухарь зашевелился, удивленно вздохнула.

— С кулаками разобрались. Теперь на кинжалах, — довольным голосом произнес Атилл, протягивая Даге складной матросский нож с широким лезвием.

— Я не умею драться на ножах и стрелять из пистолета, — прошептал Дага, переводя дух.

— А ну-ка, Змей прирежь этот огрызок селедки, — вдруг приказал боцман одному из матросов.

— Это запросто, — ухмыльнулся коренастый парень, доставая кинжал из-за пояса. Он несколько раз перекинул его из руки в руку. Затем быстрым движением нанес боковой удар. Толпа загудела, выкрикивая:

— Вспори брюхо псу, посмотрим цвет его крови.

Казалось еще мгновение и Дага отправится к праотцам, но тот сумел с трудом увернуться от кинжала.

— Черт! Зарежут играючи и бросят на корм птицам, — пронеслось в голове Даги.

Змей, не сводя с него злых глаз, ударил кинжалом снизу в живот. И в этот миг Дага быстрым движением перехватил его руку у запястья, дернул ее на себя с последующим броском через бедро. Ноги Змея мелькнули в воздухе, и он ударился спиной о землю. Дага моментально заломил руку с кинжалом, Змей вскрикнул от боли и выронил оружие. В наступившей тишине слышно было, как кричат чайки, и выплескиваются на берег волны. Корсары замерли, удивленно глядя на поверженного Змея, который лежал на песке, бросая на матросов недоуменный взгляд.

— Прекратили бой, — скомандовал Атилл и, подойдя к Даге, рассмеялся:

— А ты не так уж и плох, в джентльмены удачи берем. Стрелять и фехтовать научу, дело наживное, — и, повернувшись к матросам, приказал:

— Сухарь и Змей идут в лес за кабанами, остальные собирают крабов и черепах. Я с Дагой за водой. Давай, юнга, бери анкерки и топай к своей лужице. Не забыл, поди?

Когда солнце скрылось за горизонтом, шлюпка с десятком крабов, черепах, тушами двух кабанов и анкерками с пресной водой направилась к «Шалунье», с которой доносился звонкий стук молотка.

— Ох, и неугомонный же наш Нагель²⁶, — пробурчал Атилл, разворачивая шлюпку носом на волну, — повезло с плотником. Целыми днями лазит, что-то подправляет, стучит то молотком, то топориком. Этот черт умудряется даже во время боя шустро устранить неисправности в корпусе.

Дага, вслушиваясь в эти слова, с интересом наблюдал, как боцман мастерски подвел шлюпку к борту, как вахтенный матрос, поймав брошенную Змеем веревку, быстро закрепил ее на планшире. Перегрузив добычу на палубу, Дага по распоряжению Огонька отнес крабов и черепах на камбуз.

2. Бунт на барке «Шалунья».

У трапа Атилла встретил капитан. Он переглянулся с ним и жестом руки позвал в свою каюту.

— Проверил юнгу? Что за птичка? — спросил Дракон, усаживаясь в кресло.

— Сначала глоток рома, потом все остальное, — отозвался боцман, наливая из бутылки ром в большую серебряную кружку. Отпив несколько глотков, произнес:

— Ты меня знаешь не первый год. Удивить нас трудно, но то, что я увидел сегодня, клянусь Богом, на Карибах еще не было. Представляешь, этот обломок мачты голыми руками порвал вооруженного кинжалом Змея, а Сухаря вообще вырубил из сознания. Вдумайся, Дракон, наших лучших матросов, которым равных нет в абордажных схватках. Очень резвая птичка попалась. Реакция молниеносная, и силенкой чувствуется, Бог не обидел. Если подучить фехтованию, получим отличного бойца.

— Пожалуй, ты прав. Кто он и откуда, потом разберемся, а пока присмотрись к нему. И держи ухо востро, от Нагеля знаю, что в команде вызревает бунт. Сам видишь, последние месяцы были неудачными. Матросы шушукаются с канониром²⁷ Хромым Биллом. Сухарь со Змеем около него трутся, а тут еще непонятная находка с быстрыми кулаками. Теряюсь в догадках. Чувствую, что не нашего племени этот кусок дерьма. Плавает хорошо, силенка есть, а пальцы как у аристократа. Я сам из дворян, знаю эту породу. Но он и на них не похож, — задумчиво произнес Дракон, раскуривая трубку.

— Ты что думаешь, что команда способна выступить против тебя? — удивленно спросил Атилл, наливая в кружку ром.

— Все может быть. Устав от безделья, эти головорезы вполне могут пощекотать своего капитана ножичком, чтобы сорвать злость, — мрачно отозвался Дракон, — за два дня управимся с подготовкой «Шалуньи» к походу. Хотел очистить обросшее ракушками днище, но придется отказаться от кренгования.²⁸ Кровь из носа надо уходить на охоту, а потом валить на Тортугу.

— Черт, не думал я, что матросы так заартачатся. Тут и юнга нам пригодится, — сказал Атилл, вставая.

Он вышел на палубу. У фок-мачты сидели Сухарь, Змей и рулевой Дик по прозвищу Спица и тихо разговаривали. Заметив боцмана, замолчали. Поодаль от них облокотившись на планшир левого борта, стоял в задумчивости Дага. Он смотрел на вечернее море и размышлял о событиях сегодняшнего дня, который мог стать последним в его жизни. Атилл подошел к нему и, улыбнувшись, спросил:

— О чем задумался, юнга?

— Удивляюсь, как выжил сегодня, — ответил Дага.

— Ты удивил меня своей прытью. Кто научил так драться? И плаваешь хорошо. На Карибах это редкость. Я не знаю ни одного пирата, который бы умел так плавать. Да, что и говорить, пираты вообще бояться плавать. Отсюда делаю вывод, что ты не из корсаров и моряков. Может ты из дворян? Руки у тебя холеные, в поведении чувствуется хорошее воспитание. Я видел, как ты драил палубу. Что скажешь?

— Сам не знаю. Смотрю на море, корабль и чувствую, что это уже было в моей жизни. Недавно завязывал узел, кок увидел и похвалил, что сумел завязать простой штык²⁹.

— Что ты сказал? Простой штык? А, ну, покажи.

Дага взял веревку и быстро завязал узел. Атилл посмотрел, цокнул языком, и произнес:

— Какие узлы еще умеешь вязать?

Наблюдая, как юнга вяжет узлы, присвистнул от удивления. За считанные минуты он увидел беседочный, брам-шкотовый, рифовый, шкотовый и шлюпочный узлы.

— Якорь мне в днище! Ты еще больше запутал меня. Вяжешь узлы как заправский матрос, — воскликнул Атилл, — Может, ты и навигацию знаешь?

Дага пожал плечами и произнес:

— Понимаешь, у меня такое ощущение, что я уже ходил под парусом.

— Ладно, потом разберемся. Вали отдыхать, завтра много работы, — сказал боцман, направляясь на шканцы.

За починкой парусов и такелажа прошло еще два дня. Дага с утра до позднего вечера чистил пушки, таскал ядра, помогал коку на камбузе. К полуночи падал на палубу и засыпал. Утром третьего дня его разбудил звонкий голос боцманской дудочки. Палуба ожила от топота босых ног. Матросы быстро рассыпались по своим местам, Дага бросился к шпилю³⁰.

— Поднять якорь и поставить паруса, — раздался голос Дракона.

Сегодня он выглядел как-то особенно торжественно в черной треуголке, коричневой кожаной безрукавке, белой шелковой рубашке, заправленной в зеленые атласные штаны. За поясом красовались два пистолета, а на голубой перевязи через плечо — длинная шпага. Дага, помогая матросам, ухватился за вымбовки³¹ на шпиле. Барк дернулся. Якорь медленно пополз вверх. Сероватые, латанные-перелатанные паруса зашелестели, наполняясь свежим ветром, зашумела вода, разрезаемая форштевнем³². Корабль легко заскользил по волнам, оставляя за кормой пенящийся след и смертоносные рифы. Прошли сутки. Опустилась южная ночь, рассыпая в небе мерцающие звезды. Временами яркое пламя падающих метеоритов освещало море. Когда выкатился полумесяц, штиль остановил «Шалунью». Она одиноко замерла с обвисшими парусами. Матросы мирно похрапывали в кубрике. В капитанской каюте светился тусклый огонек. Дага долго ворочался в своем гамаке, пытаясь заснуть.

— Вот уже несколько дней я здесь. Пашу как раб, подгоняемый злым надсмотрщиком. Что будет дальше? Неужели оставшуюся жизнь проведу в вонючем кубрике³³? — размышлял он, чувствуя как безысходной тоской наполняется сердце.

— А ты не ной, — вдруг отозвался внутренний голос, — Раз попал в дерьмо, терпи и старайся выжить. Душно в кубрике? Крысы спать не дают? Иди на палубу.

Дага, подчинившись совету, бесшумно выкрался из гамака и вышел на свежий воздух. Осмотревшись, увидел вахтенного матроса по прозвищу Геракл, который дремал, привалившись к штурвалу³⁴ тщедушным телом.

— Ночь, тишина, звезды и распятый сном матрос, — тихо рассмеялся Алексей, прохаживаясь по палубе. Услышав шаги, Геракл встрепенулся и, вглядываясь в силуэт, спросил:

— Это ты, юнга? Черт возьми, принял вахту у Краба, и пропал ветер, хоть плачь. Стоим и ждем патруля. А что делать? Где я ветер возьму? Может, ты погладишь мачту и посвистишь?

— Зачем? — недоуменно спросил Дага.

— Чудак человек! Каждый моряк знает, что так ветер призывают.

— Сам-то, почему не сделаешь?

— Да свистел и гладил. Без толку только. Попробуй ты, чем черт не шутит, вдруг дух моря возьмет да и смилостивится.

Дага подошел к грот-мачте. Его ладонь коснулась гладкой поверхности и медленно заскользила по ней. Тихий свист нарушил ночную тишину. В течение часа он безуспешно звал ветер. Лишь с восходом солнца паруса расправились, и барк стал набирать скорость. На шканцах появился взъерошенный после сна Дракон.

— Капитан, заданный курс держим. Марсовый молчит, — увидев его, доложил вахтенный штурман Рауль по прозвищу Каракатица.

— Якорь мне в днище! — выругался Дракон, — Хреново, приятель! Купец нужен, а его нет! — и, повернувшись к матросу Гераклу, добавил:

— Давай боцмана сюда.

— Ты чего мрачный? — спросил Атилл, увидев хмурое лицо друга.

— Чего, чего! Горизонт чистенький, купцов нет, а жрать всем хочется. Команда того и гляди взбунтуется. Что делать-то будем? — хриплым голосом отозвался Дракон.

— Давай ляжем в дрейф³⁵. Подождем. Должен же появиться парус. Здесь частенько плавают торгаши, — предложил Атилл и вопросительно посмотрел на Каракатицу.

— Может ты и прав. Будем дрейфовать, черт побери, другого выхода нет, — успокоившись, промолвил Дракон. Потом, словно что-то вспомнив, спросил:

— Как юнга?

— Смышленый парень. Схватывает морские премудрости на лету. Узлы вяжет как заправский матрос, — ответил боцман, — Не лентяй. Думаю и с навигацией знаком. Может, себе помощника из него слепишь?

— Об этом рано говорить, а вот приучать к штурвалу, пожалуй, надо, — задумчиво произнес Дракон и через мгновение взорвался:

— Черт! Когда же появится купец? Дрейфовать можно, но сколько?

В томительном ожидании добычи матросы, спрятавшись в кубрике от жары, играли в карты. Порой вспыхивали ссоры, грозящие перерасти в потасовку. Громко ругаясь, парни хватались за ножи. Казалось еще мгновение и польется кровь. Окрик канонира Хромого Билла каждый раз заставлял корсаров прятать оружие. Этот угрюмый старый пират, отлично управлявшийся с пушками, пользовался авторитетом в команде. Со слов боцмана Дага потом узнает, что Хромой Билл когда-то служил канониром на английском бриге³⁶, от которого по пьяному делу отстал в Бриджтауне, что на Барбадосе. Несколько дней болтался без копейки в кармане. Пристроился к местным рыбакам. Однажды у мыса Гаррисон, где они рыбачили, к ним подошла пиратская шхуна. Ее капитан Джекман, забрав улов, предложил желающим присоединиться к нему. Хромой Билл согласился, остальные отказались. С тех пор прошло три года, прежде чем Хромой Билл в Тортуге вновь не отстал от корабля. Тут подвернулась «Шалунья», на которую как раз набирались матросы. Хромой Билл быстро освоился на новом месте, а его меткие выстрелы и выдержка в бою заслужили похвалу капитана. Если бы Дракон знал, какую роль сыграет его канонир в последующих событиях, он, наверное, постарался бы избавиться от Хромого Билла при первой же возможности. А пока Дракон, разморенный жарой, сидел в кресле у стола, лениво скользя взором по переборкам своей каюты.

— Если до утра не найдем испанца, пойдем к Тортуге, — размышлял он, — может на переходе повезет. Это последний шанс. Упущу — жди черной метки. Команда после боя у Пуэрто-Рико три месяца тому сильно обновилась. Набрал в спешке на свою голову нож в спину. Ведь зарекался не делать этого. Раз уже чуть было не повесили меня бунтари на рее³⁷. Спас один голос. Очень хотелось бы знать, на чьей стороне будет Дага. По пиратскому кодексу у него теперь равные права с остальными матросами.

С этими мыслями Дракон, дождавшись ночной прохлады, вышел из каюты. Он долго разглядывал темный горизонт в надежде увидеть ходовые огни. Затем, удрученно махнув рукой, раскурил трубку и неспешно стал прохаживаться по палубе, вслушиваясь в тишину моря, бросая иногда взгляд на ют, где у гакаборта сгорбилась фигура вахтенного матроса.

На рассвете из «вороньего гнезда» раздался истошный крик марсового:

— Вижу паруса слева по борту.

Палуба вмиг ожила от топота босых ног, у бортов столпилась команда. Небритые лица с вожделением смотрели на приближающийся парусник. Дверь капитанской каюты с шумом открылась, на ют выбежал Дракон.

— Господь услышал мои молитвы и послал купца. Черт! Жирный кусок плывет, проглотить бы, не подавившись, — прошептал он, рассматривая в подзорную трубу приближающийся галион³⁸ под английским флагом. Казалось, прошла вечность, а капитан стоял и смотрел. Корсары нетерпеливо поглядывали на Дракона, ожидая приказа к бою. Однако вместо этого услышали команду убрать всех с палубы и поднять французский флаг. Гул раздраженных голосов пронесся над «Шалуньей». Сердито ворча, матросы спустились в кубрик. Боцман тем временем поднял французский флаг и подошёл к Дракону. Тот, облокотившись на гакаборт, задумчиво разглядывал волны, искрящиеся тысячами звездочек, и галион, который на всех парусах в полумиле проходил мимо «Шалуньи». Не оборачиваясь, Дракон приказал ставить паруса и бросить за борт плавучий якорь. Атилл, потоптавшись на месте, осторожно тронул капитана за плечо:

— С парусами и якорем понятно. Когда пойдем на абордаж³⁹? Матросы, чуя запах добычи, рвутся в бой. Чего тянем?

— Нас всего двадцать пять, а на галеоне куча пассажиров и матросов. Нападем сейчас, будем кормить акул. Надо выждать. Думаю, ночью часа в три ударим. Удастся захватить пороховой погреб, добыча будет в кармане. Отправь-ка ко мне Дагу, остальные пусть готовятся к ночному бою, — распорядился Дракон.

Боцман почувствовал в его голосе необъяснимую грусть. Проводив Атилла задумчивым взглядом, капитан раскурил трубку и тихо произнес:

— Ситуация без выхода, приятель. Так и так крышка. Абордаж не выиграть. Я рассмотрел солдат среди пассажиров галиона. Если не будем драться, свои же матросы повесят на рее, обвинив в трусости. Будь, что будет. Доживем до ночи, а там, как карта ляжет. Чем черт не шутит, вдруг повезет, и возьмем добычу.

Дага подошел к капитану и вопросительно посмотрел на него.

— Вставай за штурвал, держись за галионом и следи, чтобы паруса не заполаскивались. Если что, подправляй курс, но купец должен быть все время перед глазами. Понял? — приказал Дракон, и, подозвав Геракла, сказал:

— Ступай, отдохни, ночью будет жарко.

В этот момент раздался плеск воды за кормой, Дага встрепенулся и, обернувшись к Дракону, произнес:

— Что-то упало за борт, капитан.

— Это маленькая хитрость. «Шалунья» быстроходнее галиона. Можем не ко времени догнать его и получить ядро в борт. Англичане не церемонятся. Сначала бьют из пушек, а потом выясняют, что и почему. Жесткие бойцы! А так видят, на всех парусах идет барк и не догоняет. Это успокаивает купца. В нужный момент вытаскиваем плавучий якорь и атакуем, — ответил Дракон, попыхивая трубкой.

Через час он ушел в каюту, передав вахту штурману Каракатице. Тот проверил курс по компасу⁴⁰ и расстояние до галиона, затем принялся неторопливо вышагивать по палубе, то и дело, поглядывая в сторону купца. Погожая погода благоприятствовала плаванию, а попутный ветер шелестел в парусах. Так продолжалось до тех пор, пока солнце не коснулось горизонта: внезапно задул встречный ветер. Английский галион, меняя галсы⁴¹, безуспешно пытался идти выбранным курсом. Затем остановился, убрав паруса. Штурман Каракатица, увидев это, приказал Даге сбегать в каюту за капитаном.

— Идем на абордаж. Боцмана ко мне, — приказал Дракон, поднявшись на ют.

Юнга вихрем слетел на палубу, и через мгновение Атилл, придерживая рукой саблю, подбежал к капитану.

— Идем на абордаж? — спросил он, переводя дух.

— Да. Пушки обоих бортов зарядить картечью. Плавучий якорь убрать. Приготовь абордажные крючья и сетки, — последовал приказ.

Вскоре плавучий якорь нашел пристанище на корме. Барк, маневрируя галсами, стал быстро приближаться к англичанину. Тот, заметив это, медленно развернулся левым бортом к преследователям и открыл орудийные порты.

— Черт! Купец-то ушлый. Пушки приготовил к бою, — выругался Дракон, увидев в подзорную трубу жерла орудий, и, обращаясь к боцману, приказал:

— Плавучий якорь за борт. На абордаж пойдем на рассвете.

— Капитан, давай брать сейчас, — взмолился Атилл, — Ночью можем потерять добычу. Тогда конец! Команда поднимет на ножи.

— Я не самоубийца! Иди и смотри во все глаза, чтобы не потерялась дичь, — твердым голосом сказал Дракон, — у галеона по десять пушек на каждом борту. Утопит нас и не поморщится. Ходовые огни не зажигать, подойдем к нему ночью и ударим. Ты все понял?

Боцман, по трапу спустился на палубу, где толпились возбужденные матросы. Подойдя к ним, объяснил ситуацию и решение капитана. Из толпы послышались негодующие выкрики. Атилл услышал, как Хромой Билл, зловеще проворчал:

— Дело запахнет черной меткой, если не возьмем добычу.

Стоящие рядом с ним матросы переглянулись и одобрительно закивали.

— Хватит молотить языками, смотреть в оба глаза за галионом. Не дай Бог ускользнет, раззяву порву на части, — со злостью сказал Атилл.

Толпа притихла. Тихо переговариваясь, матросы разбрелись по палубе. Хромой Билл, Сухарь и Змей уселись на баке. Привалившись к лееру⁴², Сухарь задумчиво произнес:

— Дракон, похоже, выдохся. Что с ним случилось? Дичь перед носом, а он мельтешится. Ох, братцы, чует мое сердце, получим мы шиш с маслом из-за нерешительности капитана.

— Хватит каркать, — оборвал Змей, — Если это случится, Дракон ответит головой.

— Что ты сделаешь? — ехидно спросил Сухарь, — Сам станешь капитаном?

— Я нет, а Хромой Билл вполне может им стать. С навигацией он знаком. У капитана Джекмана подменял штурмана, пока тот валялся контуженный, — задумчиво отозвался Змей и пристально посмотрел на канонира. Тот, пожав плечами, произнес:

— Как решит команда, так и будет.

Когда непроглядная южная ночь опустилась на море, появился легкий туман, в котором английский корабль медленно стал растворяться. Его гакабортные огни чуть заметно мерцали перед носом «Шалуньи». Дага, стоя за штурвалом, клевал носом, пытаясь бороться со сном. Рядом, за его спиной, прислонившись к перилам трапа⁴³, посапывал штурман Каракатица. Пошатываясь от усталости, Дага, с трудом различал мерцающие огни галиона. Внезапно в предрассветной дымке они исчезли. От неожиданности Дага вскрикнул. Услышав крик, Каракатица вскочил, сонно огляделся. Через мгновение он распахнул дверь капитанской каюты и испуганно выдохнул:

— Галион исчез. Минуту назад был перед нами.

Дракон, выругавшись, выбежал на палубу. Тщетно искал купца в подзорную трубу. Туман слился с морем, скрывая от любопытных глаз все живое и лишая корсаров надежды на удачную охоту. В голове Дракона еще теплилась мысль, что галеон рядом, что, маневрируя галсами, «Шалунья» обязательно найдет его. Он открыл рот, чтобы отдать приказ об изменении курса, как в этот момент на шканцы ворвалась разъяренная толпа.

— Капитан, ты струсил идти на абордаж, — кричали матросы, бряцая оружием, — по твоей вине остались без добычи.

Дракон, широко расставив ноги и скрестив руки на груди, стоял как скала, с презрением разглядывая озлобленную толпу. В его глазах полыхала дикая ярость.

— Вы кого трусом назвали, недоумки? Кто прокараулил галеон? Кто дрых на палубе, вместо того, чтобы следить за добычей? Козлов отпущения ищите? Свои грязные лапы поднимаете на капитана. Пристрелю каждого, кто сунется, — медленно произнес он, доставая пистолеты.

Боцман и Каракатица заслонили собой Дракона. Дага машинально встал рядом с ними. Толпа остановилась в замешательстве, видя решительность защитников капитана. Многие из матросов прекрасно знали, как мастер шпаги Атилл мог в мгновение ока уложить двух-трех противников. На абордажах ему не было равных, а про его недюжинную физическую силу ходили легенды на Карибах.

— Пусть берут шлюпку и проваливают ко всем чертям, — неожиданно прозвучал грубый голос Хромого Билла.

— Ты что, уже стал капитаном? — гневно спросил Дракон, — иди и внятно изложи претензии ко мне, да выслушай мой ответ.

Толпа расступилась, пропуская вперед Хромого Билла. Тот проковылял к Дракону. Остановившись в шаге от него, громко, чтобы слышали все, сказал:

— У нас был шанс днем взять купца, но ты не воспользовался им. Почему?

— Я не думал, что ты идиот. Кто в здравом уме пойдет на захват галиона с кучей солдат и пушек? Чтобы оставить в живых этих недоносков, я решился на ночную атаку. Мы могли при внезапном нападении взять приз, но вы его проспали, — с издевкой ответил Дракон, — Моя вина в том, что раньше не пристрелил парочку-другую этих вечно голодных бездельников.

Хромой Билл покачал головой и произнес:

— Ты был капитаном, а значит за все с тебя спрос. Забирай вещички и проваливай вместе со своими прихвостнями. Благодари Бога, что не повесили на рее.

— Пусть будет, по-вашему. Я уйду, но запомните, вернусь, пощады не ждите. С дороги, сволочи! — с угрозой произнес Дракон, направляясь в каюту.

3. Разбитый баркас.

Вскоре шлюпка с четырьмя пассажирами отвалила от борта. «Шалунья» заскользила по волнам, растворяясь в тумане. В молчании прошло полчаса. Дага, Атилл и Каракатица сидели на банках (скамейках), обхватив весла руками, Дракон задумчиво раскуривал трубку, наблюдая, как сизый табачный дым тоненькой струйкой поднимается вверх. В тягостной тишине прозвучал его голос:

— Не так все и плохо, братцы! Это намного лучше, чем болтаться на рее, скажу я вам. Лоханка есть. До острова Пуэрто-Рико грести мили с три на юг. Доберемся до него, а там посмотрим. Что молчишь, боцман?

— А чего болтать-то, черт побери, и так все ясно, — усталым голосом отозвался Атилл, — Встречу Хромого Билла, убью. Он давно видать замышлял мятеж. Пропавший галеон был лишь поводом. Что делать-то будем? Туман висит, где юг и где север?

— А ты помаши руками, глядишь, и горизонт появится, — рассмеялся Дракон, пуская кольцо дыма. Этот смех взрывной волной прошелся по шлюпке, разбивая мрачные мысли ее пассажиров.

— Возьми весло, боцман, быстрее туман разгонишь, — захохотал Каракатица и, поглядывая на Дагу, добавил, — Давай, юнга, помогай начальству, свисти громче может ветер задует.

— А ты что будешь делать? — проворчал Атилл.

— Посплю, — улыбнулся Каракатица, — должен же кто-то отдыхать, пока ты работаешь.

— Вот что, умники, вакантную должность капитана на лоханке я занял, других самозванцев не потерплю. Прекратите базар. Нежно, очень нежно возьмите весла, опустите их в воду и сильными гребками раз-два, раз-два. Я на руле. Мой компас укажет курс. Понятно? — скомандовал Дракон, усмехаясь, — Вперед к новым приключениям, морские волки!

После этих слов шлюпка, разрезая носом воду, резво поплыла на юг. Попутный ветерок подталкивал ее, помогая гребцам. Временами они бросали весла и отдыхали, окунув уставшие руки в воду и разглядывая вырастающие на горизонте макушки гор. Когда наступили сумерки, блеснул огонь маяка.

— Господи! Ты услышал мои молитвы, — громко закричал Дракон, вскакивая, — Мы спасены. Это — Сан-Хуан⁴⁴!

— Чему радуешься, кровопийца? Там же испанцы. Повесят и не поморщатся, — угрюмо отозвался боцман.

— Чудак! Доберемся до земли, а дальше видно будет. В темноте мы как невидимки. В укромной бухточке причалим. Я знаю одну недалеко от маяка, куда морской патруль не заходит из-за коралловых рифов и мелководья. Прошмыгнем в нее и пораскинем мозгами, что делать, — довольным голосом ответил Дракон.

Через два часа шлюпка вышла к маяку, развернулась к суше правым бортом и поплыла вдоль острова. Из-за горизонта показалась луна, освещая мерцающим светом море. Прибой с шумом выкатывался на берег, норовя выбросить шлюпку на камни. Ее голодные и обессилившие пассажиры изо всех сил боролись со стихией. В конце концов, им удалось найти заветную бухточку. На гребне волны шлюпка выплеснулась на каменистый берег, поросший мелким кустарником. Следующая волна опрокинула ее и попыталась стащить обратно в море. Дага вывалился в воду и, подгоняемый волной, выкарабкался на сушу. Метров через десять, в изнеможении упал. Рядом, побросав свои матросские сундучки, приземлились остальные: Атилл с Каракатицей растянулись на песке, широко раскинув руки, Дракон уселся и стал раскуривать трубку. Выпустив колечко сизого дыма, произнес:

— Всем спать, утром подумаем, что делать дальше.

В ответ услышал похрапывание. Его смертельно уставшие товарищи без всяких приказов уже спали крепким сном. Вскоре к ним присоединился и Дракон. Когда забрезжил рассвет, проснулся Дага. Его глаза скользнули по звёздам, угасающим в лучах восходящего солнца.

— Есть хочется, сил нет. Эх, сейчас бы миску борща! — мечтательно подумал он, и словно спохватившись, прошептал:

— Стоп, а откуда я знаю про борщ?

Вопрос повис в воздухе. Дага встрепенулся и сел.

— Ты куда, капитан? — спросил он, увидев поднимающегося с земли Дракона.

— Хочу пройтись по берегу. Пойдешь?

— Атилла и Каракатицу надо бы разбудить, — отозвался Дага.

— Чёрт бы вас побрал! Не надо меня будить, — проворчал Атилл, — Я давно не сплю. Мозги потеют, как подумаю о зигзагах судьбы. Еще вчера были уважаемыми людьми, имели корабль, а сегодня нищие. Вот жизнь! Думаешь, ты ее хозяин? Ан, нет, кто-то решает твою судьбу. Набить бы ему морду.

— Не богохульствуй! Радуйся, что акулы не съели, философ. Скажи Богу спасибо, что жив, — назидательным тоном сказал Дракон.

— Это верно, — добавил Каракатица, — От судьбы не уйдёшь. У каждого свой зигзаг. Пошли-ка добывать пропитание, олухи Царя Небесного.

В течение часа они бродили по берегу в поисках съестного. Моллюски, крабы, черепахи, несколько крупных ящериц прогнали у Даги мысли о голодной смерти. Когда выпотрошенные и разрубленные на куски ящерицы оказались на камне под палящими солнечными лучами, Атилл при помощи огнива добыл огонь и развел костер. Дракон положил на угли панцирями вниз трех черепах. Не прошло и получаса, как поползли дразнящие желудок запахи. Изголодавшиеся моряки жадно набросились на еду.

— Жизнь налаживается. Знакомый вкус, — подумал Дага, уплетая вкусное черепашье мясо. Его размышления прервал Атилл, предложивший после трапезы поискать укромное местечко в джунглях.

— Спрячем шлюпку, засыплем песком костер и пойдём, куда испанские патрули наверняка не забредают, — отозвался Дракон, показывая рукой на видневшуюся невдалеке от берега гору.

С трудом продираясь сквозь заросли лиан и кустарников, наполненных птичьим гамом и стрекотом насекомых, обходя поваленные ураганом деревья, корсары вышли к подножью каменистой горы. Отдышавшись, полезли по крутому склону вверх. Поднявшись метров на сто, обнаружили маленький выступ с нависающей каменной глыбой и узкую расщелину. Осторожно протиснувшись через нее, попали в небольшую пещеру.

— Черт! Неплохое местечко. Сухо. Сейчас бы костер и поспать, — воскликнул Атилл, бросая сундучок.

— Костер — это хорошо. Только дрова внизу, — буркнул Дракон, вытирая вспотевший лоб.

— Ну, ты и зараза! Умеешь испортить настроение, — обозлился Атилл, — Ладно, за дровами, так за дровами.

Не прошло и получаса, как яркие блики костра заиграли на стенах пещеры. Привалившись к камню, Дага, заворожено смотрел на огонь. Сидевший рядом Дракон, пошевелив горящие сучья, вдруг тихим голосом спросил:

— Скажи-ка, юнга, а какого черта полез меня защищать? Могли ведь и убить. Атилл и Каракатица понятно — давно дружим, а ты удивил.

— Сам не знаю. Машинально получилось, словно кто-то внутри подтолкнул, — отозвался Дага, — Да и несправедливо это — искать крайних. Я ведь тоже виноват, что не уследил за купцом. Он все время был перед глазами. Внезапно огни исчезли. Англичанин, видимо, специально их погасил от греха подальше. Я думаю, он рядом был, но мы его в тумане не видели.

— Ну, что боцман, примем его в друзья? — улыбнулся Дракон, — как думаешь, штурман?

— Сам знаешь, друга проверяют в беде, а не за кружкой рома, — задумчиво произнес Каракатица, — Дага здесь, и этим все сказано.

Так за разговорами о дружбе и предательстве пролетело несколько часов. Давно погас костер, безмятежно похрапывали в углу пещеры боцман и штурман. Дракон сидел на выступе, прислонившись к прохладному камню, вслушиваясь в крики птиц, эхом доносившиеся из джунглей, и время от времени разглядывал море в подзорную трубу. Дага, усевшись рядом с ним, негромко спросил:

— Скажи, капитан, а как ты попал сюда?

— Ты говоришь о Карибах? Это длинная история. Я из обедневшего дворянского рода, родился в семье моряка в Гавре. Отец командовал двухмачтовой шхуной. С двенадцати лет брал меня в плавание, чтобы постигал навигационные премудрости. Утекло много воды с того времени. Лет семь назад повез он колонистов из Франции на Мартинику. Я у него уже штурманил. Трудное было плавание, не раз попадали в жестокие штормы. Представляешь, едва тащились со сломанной фок — мачтой и порванными парусами, а тут как назло половина команды и пассажиров заболела лихорадкой. Около Гваделупы на дохлом баркасе⁴⁵ атаковали пираты. Их было-то всего семь человек, а взяли на абордаж. Драться-то ведь с ними было некому! Кто уцелел, продали в рабство на Эспаньоле⁴⁶. Отца убили во время боя. Меня захватили в плен и оставили на своем корыте рабом. Едва выжил. Издевались, стервецы, крепко. Думал, сдохну. На Тортуге⁴⁷ сбежал от них в джунгли. Несколько дней скитался, потом удалось пристроиться матросом к пирату Биллу Флауну по прозвищу Акула на «Шалунью. Был в плену у испанцев на Юкатане⁴⁸. Когда сбежал, стал пробираться в лагуну Чирики. Представляешь, вышел к берегу, а там англичане. Я бегом обратно в лес, но они оказались проворнее. Словили меня быстро, надавали тумаков и в трюм. Так стал рабом у них. Случай помог уйти: английский бриг попал в жестокий шторм около острова Кюрасао, и его выкинуло на камни недалеко от мыса Приют контрабандиста. Мне посчастливилось спастись, ухватившись за обломок мачты. Прибился к местным рыбакам. Несколько месяцев работал на рыбацкой тартане⁴⁹. Однажды у залива Пальмовый берег ловили рыбу, как вдруг вижу, бросает якорь недалеко от нас «Шалунья». Так я вновь пристроился к пиратам. А ты что-нибудь вспомнил из своей жизни?

— Белое пятно! Какое-то раздвоение, ощущаю внутри другого человека, кто он не знаю, — задумчиво произнес Дага, — Скажи, а почему называете друг друга по кличкам? Как-то не по-людски это.

— А по-другому нельзя. Наш промысел, сам знаешь, вне закона, назовись ты своей фамилией и именем, можешь подставить родных под гнев властей. Вот и прячемся за клички. Посмотри, в углу похрапывают Атилл и Каракатица. Думаешь, они без роду и племени? Атилл, он же Жак Саркози, из семьи парижского ткача. Малолеткой сбежал из дома, скитался по всему Старому свету⁵⁰, пока не попал юнгой на купеческий шлюп⁵¹. Как-то на рейде⁵² Амстердама, когда капитан с командой были на берегу, он драил палубу. На шлюпе остались два вахтенных матроса. Так вот, эти мерзавцы нажрались рома и захотели изнасиловать Атилла. Благодаря недюжинной физической силе, он избил их до полусмерти, а потом выкинул за борт. Они утонули. После этого сгоряча прыгнул в воду и поплыл к берегу, а до него около мили. Хорошо мимо шла шебека⁵³. Подобрала беглеца. Как потом выяснилось, она везла колонистов на Ямайку. Так Атилл оказался на Карибах. Я с ним познакомился случайно в таверне «Зуб акулы» в Кайоне, что на Тортуге. Как раз набирал тогда матросов на «Шалунью». И вот уже два года вместе.

— А Каракатица? — поинтересовался Дага.

— О! Это искатель приключений. Настоящий дворянин. Кто знает, что за этой кличкой скрывается барон Рауль Шредер из Амстердама, один из лучших штурманов на английском королевском флоте? За участие в мятеже его приговорили к пожизненной каторге и отправили на золотые рудники, что на острове Антигуа. На подходе к острову, наш приятель упросил стражника выпустить его из трюма по нужде. Представляешь, в кандалах прыгнул за борт. Спасать его никто, конечно, не бросился. Записали, что утонул, и точка, а зря. Рауль живуч оказался. В цепях доплыл до берега бухты Бат. Несколько дней прятался в джунглях, питался, чем попало. Отощал сильно, стал как скелет. Так случилось, что после сильного шторма я забрел на «Шалунье» в ту бухту. Мои ребята нашли барона полуживым в траве недалеко от берега. Притащили ко мне. С тех пор прошёл год, как я получил прекрасного штурмана Каракатицу. Так, что такие находки — дар Божий. Вот и с тобой. Чувствую твою необычную судьбу. Поживем, увидим, кого Бог мне послал, — закончил свой рассказ Дракон, раскуривая трубку.

— Еще один вопрос и ухожу. Почему ты прозвал меня Дагой?

— Дага — это кинжал. Острый и быстрый. Смертельное оружие в опытных руках, а теперь иди-ка, поспи, дружище. Хочу побыть один.

Проводив взглядом Дагу, Дракон погрузился в молчаливое созерцание тропического леса и ослепительно синего моря, вслушиваясь в шум далекого прибоя. Такие минуты успокаивали его, помогали привести в порядок мысли, терзавшие измученную душу, помогали обрести внутреннее спокойствие и ясность мышления.

Вот и сейчас, обдумывая сложившуюся ситуацию, Дракон принял решение пробраться в порт Сан-Хуан и попытаться захватить судно.

— Ночью можно проникнуть в порт. Испанцы, надеясь на пушки фортов и крепости, оставляют на своих лоханках по два-три человечка, остальные пьянствуют в тавернах. Как попадем в Сан-Хуан? По джунглям будем тащиться несколько дней, на шлюпке идти в порт опасно — можем за ночь не успеть. Завтра-послезавтра осмотримся и решим, — шептал он, как бы разговаривая с невидимым собеседником.

Когда солнце коснулось моря, Дракон растолкал Атилла:

— Вставай, приятель, пора на вахту. К полуночи разбудишь Каракатицу. Я расправлю кости и подремлю. Возьми вот трубу и следи за горизонтом, да уши навостри. Тут индейцы шастают.

— Не беспокойся. Не впервой! Отдыхай спокойно. Столько пережили, силы надо восстановить. Как дальше будет, кто знает? — отозвался боцман, усаживаясь на выступе.

Дракон, завалившись на подстилку из листьев и положив руки под голову, принялся рассматривать каменный свод над собой. Постепенно его глаза смежились.

— Пить чертовски хочется! — облизнув пересохшие губы, пробормотал Атилл, — Хорошо хоть едой запаслись. На ночь положу пальмовые листья под камни, может какая капля соберется. Что за жизнь? Сколько себя помню, постоянно борюсь за выживание. Куда Бог смотрит?

Так за рассуждениями о перипетиях судьбы он просидел до ночи, вслушиваясь в звуки джунглей и осматривая бухточку, которая быстро стала покрываться пенистыми барашками. Когда Атилл растолкал спящих товарищей, ураган уже вовсю бушевал. Громадные волны обрушивались на берег, и как змеи, шипя, уползали назад, пенясь в торчащих коралловых скалах. Шум рассвирепевшего прибоя звонким эхом отзывался в пещере. Дага с приятелями сидел у костра, уплетая вяленое мясо ящериц и запивая его дождевой водой.

— Стихнет шторм, проверим шлюпку. Да и на берегу полезные вещички можно найти, — вслух рассуждал Дракон, — Порой море бочонки и сундуки выбрасывает с погибших кораблей.

— Эх, разрази меня гром! Найти бы бочку рома, — мечтательно пробормотал Атилл, — Я бы тогда не торопился отсюда сваливать.

— Вот-вот, тебе бы еще молодую бригантину с широкой кормой, и поминай, как звали славного пирата, — рассмеялся Каракатица, — Ты помоги друзьям выбраться отсюда, а потом делай, что хочешь.

— Как это, что хочешь? — вмешался Дага, — Что это за друг, для которого ром и юбка важнее? Нет уж, сел в лодку, так греби, а не бросай весла.

— Да, ладно, вам и помечтать нельзя, будь я проклят, — сердито отозвался боцман, — Прямо инквизиторы какие-то! И запомните, друзей никогда не бросал.

— Не кипятись, — засмеялся Дракон, — знаем, что за друга готов умереть, если рядом нет рома и красавицы.

Так за веселой перебранкой пролетела ночь. С восходом солнца утихомирилось море, и корсары отправились осматривать берег. Около огромного камня они обнаружили лежащий на боку баркас со сломанной мачтой и порванным парусом. Подбежав к нему, увидели на песке неподвижное тело парня, одетого в короткие льняные штаны и кожаную куртку без рукавов, перепоясанную широким ремнем, за которым виднелся пистолет и кривая сабля. Дракон, наклонившись к незнакомцу, похлопал рукой по щекам. Тот застонал и, открыв глаза, пробормотал что-то на испанском языке.

— Слава Богу! Жив, — воскликнул Каракатица, — Помогите поднять.

Когда Дага и Атилл, посадили парня спиной к баркасу, тот очнулся. Уставившись глазами на Дракона, тихо произнес:

— Меня зовут Эмиль Гарсия. А кто вы?

— Романтики моря, — ответил Атилл, усмехаясь.

— Пираты? Что будет со мной? — безучастным голосом спросил парень.

— Сиди смирно, поглядим на твой кораблик, а потом решим, — деловито ответил Дракон, залезая в баркас. Он осмотрел корпус, две шестифунтовые пушки на вертлюге, нашёл в трюме запас пороха и картечи, воду и солонину.

— Починим мачту и парус, дождемся прилива и проверим посудину на течь, — сказал Дракон, посматривая в сторону Атилла, который метрах в тридцати от баркаса обыскивал тело мужчины. Он видел, как боцман деловито снял с погибшего камзол, широкий кожаный ремень, башмаки, извлек из кармана парусиновый мешочек.

— Одежду и пиастры поделим, — сказал Атилл, отдавая кошель капитану. Тот сунул его в карман куртки и, подойдя к Эмилю Гарсиа, промолвил:

— Приятель, твою лодку мы забираем. Хочешь, присоединяйся к нам, а нет — вали на все четыре стороны. Ну, как?

— Товар я потерял, пассажир погиб. Бегать от петли не хочу. Так что принимайте к себе, — последовал ответ.

— Вот и хорошо, теперь за работу. Баркас надо починить. Дага и Атилл валите-ка в лес за деревиной на мачту, — приказал Дракон, — я с Каракатицей поищу нашу шлюпку.

Спустя два часа Дага с Атиллом притащили из джунглей длинную жердь, вполне пригодную быть мачтой. Когда дружными усилиями баркас был поставлен на ровный киль, ее быстро закрепили в степсе и подлатали парус.

— Капитан, куда поплывем? — спросил Дага.

— В Сан-Хуан за лоханкой, — ответил Дракон.

— Будь я проклят, ты с ума сошел! Нас пятеро. Да и оружия маловато, — вмешался Атилл.

— Так-то оно так, но купеческий люггер⁵⁴ по силам взять. Подойдем ночью. Захватим — и на Тортугу. Там наберем команду и айда гулять по морю, — рассмеялся Дракон, — Скучно жить без вольного ветра, не так ли?

— Ты не только кровопийца, но и авантюрист, — проворчал Каракатица, — Хотя другого выхода не вижу. Я согласен.

— Я тоже, а ты, Эмиль? — отозвался Дага.

— А что мне остается делать? Иду с вами, — ответил парень.

— Раз так, теперь ты будешь не просто Гарсия, а Мытарь. Как-никак из племени контрабандистов. Присоединяйся к Атиллу, Каракатице и Даге, — шутливо раскланявшись, произнес Дракон, показывая рукой на своих товарищей.

— Ваша честь! Если позволите, я готов доказать свою верность столь изысканному обществу морских романтиков не только словами, но и делами, — в тон Дракону отозвался Эмиль.

— Ну, вот, и хорошо. Дождемся прилива и вперед за посудиной, — с удовлетворением промолвил Дракон.

— Будет корабль, опять будем нести смерть. Я порой думаю, что мы — слуги костлявой бабы с косой, — задумчиво сказал Каракатица.

— Брось дурью маяться. Наша дичь не бедные людишки. Кто мы? Изгои вне закона, придуманного алчными и бездушными правителями. Ты что не знаешь, как на Карибах испанцы, прикрываясь Богом, тысячами убивали и пытали мирных индейцев из-за золота. Мы же даем своей жертве выбор — сдаться или умереть за свой кошелек, — со злостью в голосе ответил Атилл, — И не зли меня, штурман, больше этими разговорами, а то после них хочется выпить бочку рома, чтоб мозги не пухли.

— Не злись, дружище. Я все понимаю, но иногда мертвяки снятся, аж мороз по коже. Тянут руки ко мне и кричат: За что убил, изверг? Вот и думаю, за что? Чем я лучше конкистадоров⁵⁵, что порешили ацтеков и инков? Убиваю за золото, чтоб потом его пропить в захудалой таверне со шлюхами. Знаешь, как хочется домашнего уюта! Доживу ли? — примирительно отозвался Каракатица.

4. Захват люггера в Сан-Хуане

За разговорами о пиратской доле наступил вечер, солнце окунулось в воду и вскоре исчезло. Показались первые звезды. Тихо зашумел прилив, и к полуночи баркас оказалось в воде. Повинуясь опытной руке Дракона, он выровнялся на волне и поплыл к бухте, на берегах которой раскинулся цветущий город Сан-Хуан. По его улочкам, вьющимся по склонам скалистых гор мулы тащили тяжелые повозки в порт, откуда доносились крики надсмотрщиков и торговцев. К вечеру портовая суета затихала, и город погружался в дремоту, передавая вахту тавернам и кабачкам, где ром и продажные девицы опустошали карманы моряков, беспечно побросавших свои корабли на рейде, у причалов. Именно это обстоятельство и учитывал Дракон, направляясь в Сан-Хуан. Оставляя берег по левому борту, баркас плыл к маяку. Когда в ночной мгле показалась крепость, Дракон приказал приспустить парус и, взяв подзорную трубу, принялся рассматривать акваторию порта.

— Ну, болтаются лоханки на рейде? — негромко спросил боцман.

— Не вижу. Мачты торчат только в порту. Темно, черт подери, — проворчал Дракон.

— Лезем в пасть тигра, — вмешался Каракатица, — Можем обратно и не вылезти.

— Заткнись, будешь трястись, как бараний хвост, удача отвернется. У причала я присмотрел люггер. Вон там, с самого краю. Видишь, — буркнул Дракон, протягивая штурману подзорную трубу, — Подойдем поближе, ляжем в дрейф. Дага нырнет в воду и поплывет к причалу. Осмотрится. Если все будет тихо, погребем к испанцу. Понятно?

— Пожалуй, ты прав, другого выхода не вижу, — поддержал Атилл. — Только бы пушки не начали палить.

— Ну, ты даешь! Третий час ночи. Темень, хоть глаз выколи. Какие пушки? Кто стрелять будет, если пушкари пятый сон видят? — рассмеялся Дракон, — А вот патруль на причале, это серьезно! Проколемся, погоня точно будет. Уйдем ли, еще не известно.

Через полчаса баркас в ста метрах от причала лег в дрейф. Вожделенный люггер, освещаемый тусклым фонарем над сходнями, манил к себе. Дага осторожно спустился за борт и поплыл к причалу. Прохладная вода смыла накопившуюся усталость, придала силы и свежесть телу. Подплыв к причальной стенке, он попытался вскарабкаться наверх. Безуспешно. Руки и ноги заскользили по мокрым брёвнам. Тихо чертыхаясь, Дага принялся искать какую-нибудь опору, чтобы вылезти на причал. Наконец, на одном из бревен увидел большое кованое кольцо (к нему привязывают шлюпки). Ухватившись за него, подтянулся, нащупал край причального настила и осторожно выглянул. В полумраке увидел испанского солдата, стоящего метрах в двадцати около фонарного столба. Его напарник невдалеке справлял малую нужду. Дага пригнулся. Когда послышались удаляющиеся шаги, вновь приподнял голову над причальной кромкой и увидел, как патруль уходил в сторону портовых ворот. Дага бесшумно выбрался на причал и проскользнул на люггер, спокойно спавший в ночной тишине. Выйдя к фонарю над сходнями, он, как условились с Драконом, несколько раз махнул рукой и присел на палубу за фальшбортом. Дракон, увидев сигнал Даги, приказал поднять парус и направил баркас к причалу. Метрах в двадцати от люггера он причалил. Атилл быстро закрепил швартовы. Бесшумно, как тени, корсары прокрались на палубу испанца, где их встретил Дага.

— Вахтенных не видно, пьют где-нибудь, — прошептал он.

— Я в капитанскую каюту, Мытарь убирает трап и отдает швартовы, Атилл разбирается с вахтой, Каракатица и Дага на баркас. Отведут его за маяк. Там перегрузим припасы, — тихим голосом приказал Дракон.

Через мгновение Дага и Каракатица прошмыгнули на баркас. Вскоре он отвалил от причала и направился к выходу из бухты. Атилл тем временем спустился в носовой кубрик. Стойкий терпкий запах прелой кожи, грязного белья и винного перегара ударил ему в нос. В полумраке он рассмотрел трех пьяных парней, безмятежно храпевших за столом. Над ними сиротливо покачивался в такт волне фонарь с огарком свечи.

Поднявшись на ют к Дракону, который, осторожно вращая штурвал, отводил люггер от причала, Атилл доложил о трех мертвецки пьяных моряках в кубрике.

— Поставь кливер⁵⁶, и свяжи потом пленников, — последовал приказ, — Подойдем к баркасу, заберем вещички. Давай бегом! Есть шанс спокойно уйти.

В предутренней тьме Дракон, не зажигая ходовых огней, направился следом за баркасом к маяку. Вскоре он догнал его. Мытарь кинул на баркас веревку, ухватившись за которую Дага и Каракатица подтянули его к борту люггера. Через полчаса перегрузка припасов была закончена. Дракон приказал ставить паруса. Далеко за кормой остался огонь маяка, когда на востоке стало светлеть. Занимался новый день. Что он принесет беглецам? Как бы раздумывая над этим вопросом, Дракон, стоя за штурвалом, задумчиво рассматривал бесконечную полоску горизонта. Затем, встряхнув головой, словно прогоняя сон, приказал Даге встать за штурвал и держать курс на север.

— Куда пойдем? — спросил тот.

— На один из островов Силвер-Банка. Надо проверить кораблик и решить судьбу пленников. Потом на Тортугу. Нужны матросы. В тамошних тавернах этого добра валом. Пропьются, спустят все до копейки, вот и хватай по дешевке, — отозвался Дракон, — Сходи-ка в каюту. Я нашел шляпу. Она в кресле, возьми себе и возвращайся.

Дага сбегал в капитанскую каюту. Когда вернулся, на его голове красовалась темно-синяя треуголка.

— Теперь можно бороться с палящими лучами и дождем. Спасибо, капитан, за шляпу, — с чувством поблагодарил он.

— Да, ладно, что уж там. Ты нужен здоровый. Драк впереди ой-е-ой сколько. Давай рули, я отдохну. Возьми подзорную трубу, поглядывай по сторонам. Не дай, Бог, на патруль нарваться. Мытаря пришлю, все веселее будет, — отозвался Дракон, направляясь в кубрик к матросам.

Оставшись один, Дага, широко расставив ноги, навалился грудью на штурвал.

— Хорошо идем, — пронеслось в его голове, — ветер в лоб, а скорость не снизилась. Режем воду как масло.

Вскоре появился Мытарь. Достав из кармана безрукавки трубку, он набил ее табаком. Мелькнула искра, и поплыл сизый дымок.

— Ловко у нас получилось. Капитан-то — смелый парень! Я бы не решился украсть корабль в порту, — послышался его голос.

— Честно говоря, впервые такое вижу, — задумчиво отозвался Дага, вслушиваясь в шелест волн, скрип мачт, песню ветра и парусов, которым стройным хором подпевали снасти.

Ближе к полудню, когда от нестерпимого зноя хотелось забиться в прохладную щель, на палубе появился Дракон. Он с довольным видом прошелся вдоль борта. Остановившись на баке, достал подзорную трубу и стал рассматривать горизонт. Свежий ветер трепал его волосы и бороду.

— Чёрт возьми! Невероятно, но сегодня чистый горизонт мне по душе, — тихо рассмеялся Дракон и, повернувшись к Даге, приказал:

— Сбегай к Атиллу, пусть ведет пленников и позови Каракатицу.

— Хорошо, капитан, — отозвался Дага, направляясь в матросский кубрик.

Вскоре показался Атилл с двумя пленниками. Следом шел Дага, подталкивая третьего.

— Ну, что, пьяные собаки, пропили корабль? — ехидно спросил Дракон, разглядывая испуганных пленников, — Кто хочет мне служить?

— Будь ты проклят, пёс! Лучше кормить акул, — со злостью прохрипел моложавый испанец в кирасе, — Боцман Сальватор не будет прислуживать пиратам.

— Ты сам решил свою судьбу. Атилл, сними-ка с него кирасу и выкинь дерьмо за борт, — жестким голосом приказал Дракон.

Боцман шагнул к испанцу. Мелькнул кинжал. Пленник, охнув, согнулся пополам. Атилл быстро сдернул с него кирасу. Мгновение и тело Сальватора с шумом упало в воду.

— Кто еще хочет искупаться? — спросил Дракон, набивая табаком трубку.

Пленники молчали, потупив взор. Потом один из них произнес:

— Мы — французы. Я — Луи Франсуа, а это мой приятель — Пьер Рошер. Служили матросами. Хозяин — испанский купец к нам неплохо относился. Платил исправно. Что предложишь ты?

— Разрази меня гром, ну, ты и стервец! На краю могилы торгуешься. Я даю тебе, самую большую цену — жизнь. Будете преданны и не ленивы, обижать деньгами не стану. Задумаете подлость, повешу на рее, — со злостью ответил Дракон.

— Все понятно, капитан. Мы с тобой. Помирать вроде как рановато, — поспешно пробормотал Луи.

— Атилл, берешь их под свое начало. Луи будем звать Торгашом, видишь, как торговался! Его приятеля Тихоней. Скромный малый! Ступай с ними и разберись, что лежит в трюме. Я не нашел судовой журнал. Как, кстати, кличут эту лоханку?

— «Королева Анна», — ответил Торгаш.

— Хорошее имя. Королева, так королева! Ладно, выполняйте, что приказал, — махнул рукой Дракон.

Когда Атилл с французами ушел в трюм, а Мытарь ловко вскарабкался в «воронье гнездо», на мостике появился Каракатица. Его довольное лицо светилось от радости.

— Капитан, я разобрался с картами. Нашел все штурманские принадлежности. Не поверишь, имеем астролябию, песочные часы, лисицу, лаглинь и лотлинь, — с восторгом произнес он.

Дага, вслушиваясь в его слова, вдруг громко сказал:

— Гляньте, на моей руке не амулет, а часы. Правда, как-то странно тикают и с боку какая-то головка. Она вращается, я крутил ее уже много раз.

Услышав это, Дракон подошел к нему и внимательно стал разглядывать часы. Затем приложил их к уху.

— Черт! Тикают! — удивленно воскликнул он, — Здесь средняя стрелка показывает на цифру четыре, малая на шестерку, а большая вообще по кругу скачет. Нет, Дага, это не часы. Непонятный амулет: нарисована звезда и что-то написано. Видишь знаки, похожие на французские буквы «к, о, м, а, н, д, р». Я видел у местных индейцев разные загадочные штучки с каракулями. Будем как-нибудь в гостях у моего знакомого вождя племени на Мейне, спросим у него, что за хреновину ты носишь на руке.

Неожиданно их разговор прервал крик Мытаря:

— Вижу землю!

— Слава Богу, дошли, — обрадовался Дракон, — Здесь и передохнем, и пополним запасы воды, и проверим посудину. Глянь-ка, Атилл уже разобрался с грузом. Что скажешь, боцман?

— Имеем пятьдесят мешков кофе, пару бочонков рома, вяленое мясо, солонину, муку, несколько анкерков с водой.

— Неплохо. Товар продадим в Тортуге. Ром попробуем сейчас. Тащи свой бочонок и кружки. Есть повод выпить, — удовлетворенно потирая руки, сказал Дракон, — охота в Сан-Хуане оказалась на редкость удачной. Вот и не верь в судьбу после этого!

Атилл радостно кивнул и умчался выполнять приказ. « Королева Анна» тем временем благополучно подошла к коралловому острову, поросшему густым лесом, и бросила якорь недалеко от берега. Все собрались на палубе. Французы притащили закуску, Атилл обняв бочонок, нежно гладил его бока, приговаривая:

— Как я скучал без тебя!

— Боцман, душа горит, а ты рыдаешь над пробкой, — воскликнул Каракатица, — Думаешь наливать или как?

Атилл шутливо раскланялся:

— Господа, прошу к стойке! Ром ждет вас.

С этими словами он выбил пробку. Душистый крепкий напиток тоненькой струйкой потек в кружки. К вечеру, осушив бочонок и обсудив события минувших дней, изрядно захмелевшие Атилл с Мытарем, Каракатицей и французами ушел спать в кубрик.

— Ты, Дага, — самый трезвый, тебе и карты в руки: стоишь на вахте, — улыбаясь, произнес Дракон, — Сменю через пару-тройку часов.

— Отдыхай, капитан. Буду чистить горизонт, чтоб поспали спокойно после жесткой битвы с бочонком, — рассмеялся Дага.

Когда палуба опустела, он поднялся на ют и, облокотившись на гакаборт, задумался о своих приключениях.

— С прошлым, похоже, я не скоро встречусь. И хватит себя терзать этим. У меня появились друзья. Главное теперь — выжить любой ценой, — мысленно рассуждал он.

— Про цену ты загнул, конечно, — ехидно буркнул внутренний голос, — например, ценой предательства ты, навряд ли, долго проживешь.

— Слушай, заткнись, — обозлился Дага, — я хочу стать лучшим. Навигацию, фехтование, пистолет доведу до совершенства. Главное, чтобы душа не зачерствела.

— Ха-ха-ха, — рассмеялся желчный оппонент, — Он хочет быть чистеньким среди пиратов, убивающих свои жертвы за деньги. Ты будешь убивать, грабить купцов, жечь города. За тобой будут охотиться власти, тебя смерть будет поджидать за каждым углом. И ты хочешь, чтобы твоя душа осталась чистенькой?

— Запомни, я буду бить волчью стаю. И хватит об этом, ты мне надоел своими придирками, — злым голосом произнес Дага.

— Посмотрите-ка на него, обиделся. Я — твоя совесть, — отозвался внутренний голос, — Если замолчу, ты умрешь как человек и станешь монстром, который грабит, пытает, насилует. Так-то!

За душевными терзаниями Даги пролетел вечер, к полночи небо затянулось грозовыми тучами. Сильный ветер срывал пену с вздувшихся волн, надрывно свистел в снастях⁵⁷. Когда волны с шумом стали заливать палубу, раскачивая корабль, Дага, держась за поручни, направился в капитанскую каюту. Его встретил полумрак, на столе одиноко мерцала свеча в фонаре, бросая тусклые блики на стены. С койки доносилось похрапывание. Подойдя к спящему Дракону, тронул его за плечо:

— Капитан, шторм набирает силу. Как бы не выкинуло на берег.

— Что? Болтает? — сонным голосом спросил Дракон, поднимаясь с койки.

Огромные волны нещадно били люггер, перекатывались через палубу, сметая все на своем пути. Штормовой ветер пытался порвать зарифленные паруса. Мачты под его ударами надрывно скрипели. Небо слилось с морем. Балансируя по мокрой палубе, норовившей выскользнуть из-под ног, Дага с капитаном поднялся к штурвалу.

— Думаю, все будет в порядке. Якорь хороший, канат крепкий, — прокричал Дракон, — Иди, подрыхни.

Шторм, бушевавший трое суток, пошел на убыль к утру четвертого дня. «Королева Анна», избитая стихией, замерла, отдыхая от пережитого. На ее палубе виднелась одинокая фигура вахтенного Мытаря, облокотившегося на фальшборт и попыхивавшего трубкой. Чуть слышно скрипнула дверь капитанской каюты, и показался Дракон.

— Вижу, шторм не смыл тебя за борт. Дай-ка огоньку трубку прикурить. Как обстановка?

— Все в порядке, капитан. Стою вот и думаю. Есть камбуз рядом с кубриком. Неплохо бы повара завести.

— Кок нам нужен. Зови-ка команду. Посовещаемся, — пыхнув дымом, распорядился Дракон.

Мытарь кивнул и направился на бак. Подойдя к кубрику, размашисто открыл дверь и крикнул:

— Подъем! Дьяволы!

Через несколько минут показались заспанные физиономии Даги, Каракатицы, Атилла, Торгаша и Тихони. Поправляя одежду, они подошли к капитану и вопросительно посмотрели.

— Ну, что сони, пора за работу. Солнце высоко, берег близко, жрать хочется невтерпеж. Что скажите? — ехидно поинтересовался Дракон.

— А что говорить-то, перекусим, что Бог послал, а там разберемся, — отозвался сонным голосом Атилл, — Жуткий шторм пережили.

— Кусать нечего. Всю кусалку под ром извели. Нужен кок. Кто хочет им быть добровольно? — засмеялся Дракон.

— Я умею готовить, — чуть слышно промолвил Тихоня.

— Вот и славно, кухня твоя, — подытожил Дракон, — Атилл, давай-ка с коком и Торгашом дуй на берег. Чем чёрт не шутит, вдруг поросёнка притащите да воды. Кто умеет обращаться с орудиями?

— Я немного знаком. На баркасе пушки были в моем ведении, — отозвался Мытарь.

— Вот и хорошо, будешь канониром, а там посмотрим. Пока наши на берегу, осмотри пушки. А ты, Дага, наведи порядок на палубе да помоги ему. Тебе, Каракатица, отдаю кубрик под моей каютой, Вычисти его и займись расчетами курса на Тортугу.

— Скажи, капитан, а кто еще нужен в команде? — спросил Дага.

— Неплохо иметь квартмейстера. Когда я веду корабль в сражении, он возглавляет абордажную команду и находится на самом жарком участке боя. Не помешает и первый помощник, выполняющий обязанности капитана, если тот отсутствует. Правда, частенько, эти помощнички возглавляют бунт. Сговорившись с квартмейстером или боцманом, могут захватить власть без крови. Достаточно подписать новое соглашение с командой, и тогда капитану крышка. Если бы ты с Атиллом и Каракатицей не помогли мне на барке, сушился бы на рее. Так что я — твой должник. Есть мыслишка у меня со временем сделать из тебя первого помощника. Парень ты совестливый и друзей не предаешь, голова хорошо варит. А это уже немало. Запомни одну важную вещь, Дага, — всегда держи под замком оружие команды, выдавай только при подготовке к бою, иначе недалеко до беды. Малейшее недовольство, и вооруженная толпа сметает все на своем пути. Ты уже понял, что пиратские будни настолько ожесточают наши сердца и души, что, уже не задумываясь, убиваешь людей, чтобы получить их золото. Мне по ночам снятся мертвяки. Поверь это страшно, когда мучает совесть! Я никому это не говорил, тебе говорю, чтобы сберег свою душу. Убивать придется, хочешь ты того или нет. Жизнь заставит, но твоя жертва должна иметь выбор — умереть или сдаться. Дай ей этот выбор, может, хоть этим облегчишь свою зачерствелую душу, — закончил рассказ Дракон.

— Ты упомянул про пиратский кодекс. Что это? — спросил Дага.

— Как бы соглашение, где закреплены равные права всех при принятии решений, дележе добычи, оговорены вопросы поведения на борту и наказания провинившихся, — пояснил Дракон, — Святой документ у нас, не дай Бог его нарушить, вся пиратская братия будет за тобой охотиться.

К вечеру, когда пришвартовался ялик с Атиллом, Дага успел проверить такелаж, фалы⁵⁸, а Мытарь пушки и жаровни для фитилей

— Капитан, ужин из трех блюд подам через полчаса. Крабы, мясо и фрукты, — улыбаясь, доложил Тихоня, — Привезли воду, подстрелили трех кабанов.

— Отлично. Подкрепимся и будем сниматься с якоря. Пора навестить Тортугу. Твоя мулатка, Атилл, поди, рыдает с тоски, да и таверна «Зуб акулы» скучает без твоих кулаков, — со смехом произнес Дракон, — Последний раз ты там здорово погулял! Хорошо, что трактирщик — приятель.

— Чего уж смеяться-то. Ну, было. Черт попутал, — проворчал боцман, — С кем не бывает.

5. Драка в таверне «Зуб акулы»

Тортуга, про которую неоднократно упоминал Дракон, на самом деле небольшой скалистый остров, находилась к северу от Гаити и Наветренного пролива. На его северном побережье, называемом Железным берегом, приютилась бухточка Трезор, где в тихую погоду могли причаливать рыбачьи лодки. Что касается южной стороны, то здесь были две гавани — одна, более крупная, служила портом для поселения Бастер, который испанцы называли Пуэрто-дель-Рей (Королевский порт); вторая, в двух километрах к западу от Бастера, раскинулась напротив городишка Кайон.

Дага об этом узнает позднее, а пока он нетерпеливо дожидался заветного сигнала к обеду. Аппетитные запахи, плывшие с камбуза, раздразнили голодных корсаров. Они то и дело заглядывали к Тихоне, умоляющими глазами спрашивая: когда же будем есть? Вскоре довольный кок выставил нехитрую еду и Дага, усевшись на палубе, с ожесточением рвал зубами куски жареного мяса и хлебные лепешки. Насытившись, Дракон весёлым взглядом окинул товарищей. Послышались шутки. Развалившись на палубе, Дага наблюдал за полетом морского орла. Крупная птица парила высоко в воздухе, высматривая добычу. Даге в этот миг показалось, что исчез окружавший его мир. Остались только небо, орел и он. Губы прошептали:

— Вот она свобода!

Полет орла завораживал. Прошло около часа, прежде чем созерцания Даги были прерваны приказом Дракона сниматься с якоря. Услышав, как завращался шпиль, Дага вскочил. Подбежав к товарищам, навалился грудью на вымбовки. Когда якорь был поднят, его закрепили на носу. После минутной передышки Дракон встал за штурвал, а Дага, Атилл и Торгашом поставили паруса. Мытарь тем временем забрался в «воронье гнездо». Зашумела вода за бортом, и берег постепенно стал удаляться. «Королева Анна» начала плавание к Тортуге. Прошло пять дней. Жизнь на люггере текла своим чередом: вахта, отдых, вахта. На грот-мачте развивался французский флаг. Дул ровный ветер. «Королева Анна» спокойно резала волны, иногда ныряя в них, как бы умываясь и прихорашиваясь перед отдыхом в порту. К вечеру шестого дня показались верхушки скалистых гор. Все кинулись на бак, пытаясь их разглядеть.

— Слава Богу! Дошли, — прошептал Дракон и, обращаясь к Даге, который в этот момент стоял за штурвалом, добавил, — Вот, она легендарная Тортуга⁵⁹! В Кайоне наберемся сил. Ты здесь впервые. Мой совет — не шастай один. Разбойничье гнездо, где неприятности липнут на каждом шагу. Учти это.

— Угу, куда же я без вас, — отозвался Дага.

В полночь «Королева Анна» бросила якорь на рейде Кайона⁶⁰. В темноте виднелись на берегу редкие огоньки, да луч маяка, скользящий по воде.

— Атилл, давай на вахту, остальным отдыхать, — приказал Дракон, — Завтра много работы.

Вскоре палуба опустела, и ночь бережно укрыла Тортугу, корабли и море. Ветерок тихонько посвистывал в снастях, как бы напевая колыбельную песню, а волны, с осторожностью старой няни, покачивали уставшую от длительного плавания «Королеву Анну».

Утром, едва солнечные лучи коснулись палубы, заскрипела дверь кубрика, и показалась взлохмаченная голова Даги. Он вышел на палубу и, остановившись у борта, принялся рассматривать просторную гавань, корабли и мачты.

— Смотри, порт забит ворами и разбойниками. Вокруг Кайона плантации табака, маниока, земляного ореха, картофеля, подсолнуха, ананаса. Здесь, дружище, торгуют с любым продавцом и покупателем, — сказал подошедший Атилл, — Вон там, сразу за причалами, найдешь кабачки, постоялые дворы, таверны, дома менял, рыбный и мясной рынки. Запомни, наша таверна — «Зуб акулы». Вверх по террасе куча борделей, гостиниц, лавок. Там же ростовщики, дворец губернатора, дома богатых горожан. Ну, а на окраинах, как всегда, лачуги охотников и ремесленников. На высокой скале, что рядом с гаванью есть бастион. Правда, пробраться к нему можно только по веревочной лестнице. Я люблю и ненавижу Кайон. Здесь почему-то быстро тают деньги. В предыдущий раз спустил золото за два дня на девок, ром и карты.

— Я не азартный человек, думаю, меня минует сия чаша, — отозвался чуть слышно Дага, погруженный в свои мысли. Его сердце приятно заныло. Перед глазами мелькнул безлюдный островок, куда много дней тому выбросила его судьба. Еще недавно он даже не мечтал увидеть поселение, по улицам которого можно спокойно прогуляться. С интересом, всматриваясь в городские строения, Дага пытался отыскать знакомые очертания, втайне надеясь найти что-нибудь из своего прошлого. Он чувствовал абсурдность своих желаний, подсознательно понимая, что его прошлая жизнь находится где-то далеко-далеко.

Целый день «Королева Анна» проболталась на рейде. Лишь к вечеру получили разрешение встать к причалу. Дракон позвал в каюту Атилла, Каракатицу и Дагу. Когда они зашли, доверительно сказал:

— Мы с вами прошли огонь, воду и медные трубы. Мытарь, Торгаш и Тихоня примкнули к нам. Что у них на сердце — один Бог знает. Есть задумка поохотиться. Не хотелось бы нарваться на предательство. Завтра с утра я отправлюсь по делам в город. Ты, Атилл, пройдись по тавернам, поспрошай новых матросов, может, что узнаешь и о наших новобранцах. Каракатица пробежится по лавкам и базарам, приценится по провианту. Дага с Торгашом, Тихоней и Мытарем останется на борту.

На следующий день после полудня, когда Дракон вернулся из города, Дага отпросился у него прогуляться с Каракатицей по Кайону. Спустившись по трапу на причал, он осмотрелся, раздумывая, куда бы пойти.

— Этот город кишит людьми двадцать четыре часа в сутки. По субботам здесь проходит шумная ярмарка вдоль берега. Видишь, за молом продают груды рыбы, черепах, ламантинов, лангустов. Можно купить вяленое мясо, бычьи шкуры, овощи и птицу. Чуть подальше торгуют серебряной и золотой посудой, инкрустированной мебелью, не говоря уже про парчу, церковную утварь и рабов, — пояснил Каракатица Даге, — Предлагаю начать с рынка. Получишь массу впечатлений, обещаю.

Смешавшись с толпившимися колонистами в шляпах с широкими полями, полуголыми рабами и индейцами, оборванными пиратами и богатыми горожанами, одетыми по последней парижской моде, они оказались у невольничьего рынка. Все вокруг поражало воображение. Продавцы рабов на разные голоса хвалили товар. Покупатели ощупывали мышцы несчастных, рассматривали зубы, торговались за каждый пиастр. Дага потерянно озирался по сторонам. Внезапно его внимание привлек умоляющий взгляд молоденькой рабыни.

— Боже, какая несправедливость! Люди продаются наравне с попугаями, — удрученно прошептал он, — Какой жестокий век!

— Хватит слюни пускать, — буркнул внутренний голос, — У нас думаешь по-другому? Также, только завернуто в красивую бумажку.

— У кого, у нас?

— В твоей прошлой жизни.

Встряхнув головой, Дага в сердцах зашагал прочь. Каракатица затерялся в толпе. На шумной улочке, где раздавались крики торговцев и ругань подвыпивших матросов, он увидел низкорослого толстяка с анкерком под мышкой. Его засаленный зеленый камзол, два пистолета и длинная кривая сабля за широким кожаным поясом, сбитая набок синяя треуголка, выдавали в нем пирата. Пошатываясь, толстяк семенил навстречу.

— Стой, собака! Выпей со мной. Не выпьешь, изрублю на куски, — пьяно икая, произнес незнакомец, обращаясь к Даге.

— Ступай с Богом. Мне не хочется пить, — ответил Дага, пытаясь обойти корсара.

— Брезгуешь, скотина? — заорал пират, выхватывая саблю.

Не дожидаясь, пока его изрубят на куски, Дага ловко увернулся и сильным ударом в челюсть отправил толстяка в глубокий нокаут. Бочонок и сабля отлетели в сторону.

— Наглец, — проворчал он, забирая оружие пирата, — К черту городишко, возвращаюсь домой. Сыт по горло впечатлениями.

Когда Дага поднялся на борт «Королевы Анны», на палубе увидел Дракона, обсуждавшего что-то с Атиллом.

— Как прогулка? Присмотрел красавицу? — весело спросил боцман, хлопая Дагу по плечу.

— Красавиц не встретил, но один придурок испортил всю обедню. Грозился изрубить в куски, если не выпью с ним. Пришлось дать в нюх, — угрюмо ответил Дага.

— Постой, постой, он такой маленький и толстый, в зеленом камзоле? — поинтересовался Дракон.

— Ну, да.

— Дьявол! Первый раз на Тортуге, а уже избил капитана бригантины⁶¹ «Морская звезда» Билли Бонса, да еще забрал его оружие. Ты хоть представляешь, что ты натворил? — расхохотался Атилл, — Будь я проклят, если сегодня в таверне «Зуб акулы» не будет весело. Головорезы Бонса любят эту забегаловку.

— Да, ладно вам. Так получилось. Что с оружием-то делать? — удрученно спросил Дага.

— Оно твое, добыто в бою. Сабля и пистолеты Билли отменные. Не раз слышал, как он хвалился ими, — засмеялся Дракон, — Основные дела сделали? Сделали. Можем свалить в таверну, а французы с Мытарем побудут на борту.

— Почему стоим? — воскликнул Атилл, — Чем раньше нальют, тем больше выпьем. Кто как хочет, а я уже побежал за своей кружкой рома.

— Угомонись, сойдем на берег, и все кружки будут твои, — буркнул Каракатица, и веселая компания во главе с Драконом шагала к таверне «Зуб акулы», находившейся в трехстах метрах от портовых ворот за молом.

— Эту таверну держит бывший пират Одноглазый Смит. Поднакопил деньжат и открыл свое дело с благословления губернатора. Недавно женился на итальянке Джинне. Черноокая молодица приятной наружности, с пышными формами, была лучшей в борделе мадам Эльзы. Теперь ее не узнать. Успела родить сына Смиту, что и говорить, стала настоящей матроной, — неторопливо рассказывал Дракон Даге, — Ей помогают две служанки. По одной, ее зовут Маргарита, сохнет Атилл.

— Хватит ржать, подумаешь, улыбнулся ей да погладил по корме, — разозлился боцман, — Умеешь ты, Дракон, плюнуть по-дружески в мою кружку рома.

Незлобно переругиваясь, компания подошла к таверне «Зуб акулы», оказавшейся добротным, двухэтажным каменным зданием с небольшими окнами. Дага, открыв массивные деревянные двери, обитые кованым железом, шагнул внутрь и оказался в просторном прохладном помещении, пропитанном густым табачным дымом, запахами жареного мяса, терпких специй и рома. Одноглазый Смит, полноватый мужчина средних лет, увидев Дракона, раскрыл объятия и шагнул навстречу.

— Какими судьбами? — рассмеялся он, обнимая капитана, — Как успехи в морском разбое? Тут слух пронесся, будто тебя выкинули с «Шалуньи». Это правда? Давай садись за стол у стойки и рассказывай, пока Джинна приготовит закусь. Свинина под соусом у нее превосходна.

— Смит, старый пират, я рад тебя видеть. От предателей с «Шалуньи» сам ушел с друзьями. Ты же знаешь, Дракон нигде не пропадет. Вот разжился прекрасным люггером в Сан-Хуане. Испанцы не хотели отдавать, но мы уговорили. Хочу набрать команду да продать партию кофе, — отозвался Дракон, — Помоги подыскать хороших ребят.

— Как же ты захватил посудину в Сан-Хуане? — удивленно воскликнул Смит, — Там же крепость, бастионы, солдаты. Это невероятно!

— Смелость города берет. Пришел и взял без единого выстрела, — рассмеялся Дракон, — Скажи-ка своим девочкам, пусть тащат рому остудить внутренний жар. Видишь, Атилл уже догорает.

Вслушиваясь в дружеский разговор капитана с Одноглазым Смитом, Дага рассматривал внутреннее убранство таверны. Весь нижний этаж занимало большое помещение — одновременно кухня с открытым очагом с широкой трубой над ним, где жарилось на вертеле мясо, и просторный зал с десятком чисто выскобленных столов и лавок. Массивные закопченные деревянные балки, на которых держался второй этаж, как бы нависали над головами. В центре к ним был прикреплен корабельный штурвал, служивший подставкой для свечей. Около стойки и очага с балок свисали фонари, с оплывшими свечными огарками, пучки зелени и золотистых луковиц, стручки красного перца, сушеных морских водорослей. На стенах виднелись гигантские крабы, панцири морских черепах, в витрине за стойкой среди зеленоватых бутылок рома лежала челюсть акулы. Захмелевшие посетители, шумно переругиваясь, отпускали сальные шутки служанкам и размалеванным портовым девицам, хихикающим от грубых ухаживаний матросов.

— На верхнем этаже живет семья Одноглазого Смита. Там же есть четыре комнаты. Их хозяин сдает по божеской цене желающим отдохнуть. Я пару раз останавливался у него. Комнатки небольшие, уютные, с широкими деревянными кроватями. Есть, где покувыркаться с девочкой, — наклонившись к Даге, сказал Атилл.

Когда Джинна подала ром и закуски, Дракон жестом руки пригласил друзей к трапезе. Выпив по кружке ямайского рома, они принялись обсуждать план предстоящего похода.

— Встретил в городе старого приятеля. Покалякали о том и сем. Он краем уха слышал, будто «Шалунью» утопил испанский патруль около Сан-Мартина, — рассказывал Атилл, — В таверне «Ржавый якорь» познакомился с матросом по прозвищу Слива. Этот пропойца с тремя собутыльниками отстал от своего корабля — брига⁶² «Кровавый Билл». Просятся в команду. В морском деле не новички. Будешь их брать, капитан?

— Возможно, и возьму. Есть задумка, прогуляться к Санта-Доминго, да пощипать купцов с копченым мясом и сандаловым деревом. Я договорился в Кайоне с одним денежным мешком. Добычу купит оптом. Так что твои босяки пригодятся, — ответил Дракон, оглядываясь на шумную ватагу, ввалившуюся в зал.

— Ба! Старые знакомые! — воскликнул Атилл, когда восемь человек, громко переругиваясь, усаживались за стол в дальнем углу, — Голландцы Билли Бонса. Что-то его самого не вижу. Видимо, Дага крепко ему врезал.

— Оставь, посмотри лучше, какая девочка глаз с тебя не сводит, — вмешался Дракон, указывая на служанку, — В прошлый раз, помнится, ты заплатил ей сто пиастров, чтобы посмотреть ее голою. Может, сегодня сподобишься на большее.

— Никаких девок, когда руки чешутся, — отмахнулся боцман, — Пойду, перекинусь парой слов со старыми знакомыми. Давненько их не видел.

С этими словами он встал и направился к голландцам. О чем-то оживленно, жестикулируя руками, с ними переговорил и, ухмыляясь, вернулся к столу.

— Они не поверили, что Дага одним ударом уложил их капитана, — рассмеялся Атилл, — Я поспорил на бочонок рома, что наш друг в два счета набьет рыло самому сильному из них. Видите, теперь совещаются, кто будет драться.

— Ну, ты и стервец, — воскликнул Каракатица, — На халяву хочешь получить бочонок рома. Дага дерись, а я буду пить.

— Не кипятись, штурман, Я же буду помогать ему криками, буду его подбадривать. Должна же быть какая-то веселая искорка. Видишь, как засуетились. Представление начинается! — расхохотался Атилл, показывая рукой на верзилу с курчавой черной бородой, длинными грязными волосами, завязанными пучком на затылке, с двумя пистолетами за широким кожаным поясом и саблей на перевязи пурпурного цвета. Голландец, пошатываясь, направился в их сторону.

— Покажи, кто избил капитана, — заплетающимся языком обратился он к Атиллу, — Я проткну его саблей.

— Хлопотно это, — отозвался Дага, вставая из-за стола, — Иди, проспись, приятель, потом будем драться.

— К черту! Порву тебя на куски, обломок мачты, — заорал пират, выхватывая саблю.

В этот момент Дага почувствовал, как горячая волна поднялась к горлу. Кулаки сжались, тело напружинилось. Легко отскочив в сторону, он затанцевал вокруг противника. Тот махал саблей, пытаясь ударить, но промахивался. Зал загудел, как растревоженный улей. Мнения посетителей разделились. Многие видели впервые бой, где один из противников дерется без оружия. Драка вооруженных соперников была привычным делом для пиратского городишка, каким был Кайон. Обычно толпы зевак собирались поглазеть, как убивают друг друга морские разбойники, ценившие человеческую жизнь не дороже глотка рому. Наиболее ушлые из зрителей делали ставки на победителя. Вот и сейчас посетители таверны, переругиваясь и споря, стараясь перекричать друг друга, ставили один к десяти, что победит голландец. Дага им был симпатичен, но в его победу никто не верил. Заносчивого и грубого голландца в Кайоне ненавидели и боялись, особенно после того, как он сразил в поединке мастера шпаги известного корсара Эстоса Кента по кличке Ворон. Друзья Даги замерли, наблюдая за боем. Они видели, как, кружась вокруг противника, тот легко уклоняется от ударов саблей. Так продолжалось несколько минут, голландец выдохся. Тяжело дыша, он на мгновение опустил саблю, и в тут же получил смертельный удар ребром ладони по шее. В зале повисала мертвая тишина. Слышно было, как потрескивали поленья в очаге и жужжали мухи под потолком. Одноглазый Смит замер за стойкой с бутылкой рома в руке. Джинна, выронила из рук нож, которым отрезала кусок мяса с туши на вертеле. Он со стуком упал на пол. Мгновение и зал взорвался криками удивления. Когда Дага вернулся за свой стол, Атилл возбужденно заорал:

— Ты убил его. Невероятно!

Друзья верзилы, подбежав к распростертому на полу телу, громко ругаясь, подняли его и выволокли на улицу.

— Вот это да! — пробормотал Каракатица, — Первый раз вижу, чтобы кулаком — и на тот свет!

— Да, ладно вам, сам не знаю, как получилось, — удрученно оправдывался Дага.

— Ты теперь — знаменитость. Тортуга долго будет гудеть. Этого задиру по кличке Череп никому не удавалось победить на дуэли. Саблей он владел отменно, — промолвил Дракон, — Будь осторожен. Врагов у тебя прибавилось. Эти парни умеют мстить, хоть ты и победил в честном бою.

Когда опустились сумерки, Дага с товарищами возвратился на люггер. Слухи о поединке в таверне уже донеслись и до его команды. Матросы с удивлением и восторгом уточняли у боцмана детали дуэли. Дага поднялся на ют и, сев на палубу, прислонился спиной к фальшборту.

— Что же со мной происходит? Какая-то пружина внутри бьет беспощадно, ломая все на своем пути, на что же я способен еще? Сегодня впервые убил человека, — пронеслось в его голове.

Он вдруг остро почувствовал, что холодное дыхание смерти теперь будет всегда рядом с ним. Об этом чувстве Дага не раз вспомнит после жарких абордажей и битв, поединков с охотниками за головами. Образ костлявой бабы с косой настолько укрепится в его подсознании, что мысли о смерти перестанут волновать сердце. Так, наверное, происходит с сильными людьми, в силу обстоятельств постоянно сталкивающихся со смертельной опасностью.

6. В гостях у губернатора Тортуги

На следующий день команда «Королевы Анны» занималась погрузкой корабельных припасов и пресной воды. Дракон, взяв с собой Дагу, отметил приход судна в портовом управлении, выправил там новый судовой журнал, а затем засобирался навестить губернатора д'Ожерона. С ним его связывала давняя дружба, которой, как не странно, положил начало Людовик XIV, объявивший в апреле 1672 года войну Голландии. Когда известие о начале военных действий докатились до Нового Света, французские власти стали собирать силы для похода против голландской колонии на острове Кюрасао. Весной 1673 года д'Ожерон присоединился к этой экспедиции. Он отплыл на собственном корабле «Экюель», взяв на борт отряд флибустьеров и охотников-буканьеров численностью до пятисот человек. Плавание оказалось неудачным. Во время шторма корабль налетел на рифы недалеко от побережья Пуэрто-Рико. Французы высадились на берег и попали в руки испанцев, которые приняли их за пиратов. Пленников жестоко допросили, пытаясь найти предводителя. Те, по приказу д'Ожерона, в один голос утверждали, что он утонул. Сам же губернатор, одетый простым матросом, притворился немым. Его, как убогого, испанцы оставили в покое. Воспользовавшись этим, он решил бежать. К нему примкнул цирюльник Франсуа ля Фаверье, прислуживавший испанцам. Выбрав удобный момент, д'Ожерон бежал, чтобы попытаться уплыть на французский остров Санта-Крус. С мачете руках, беглецы целый день плутали в джунглях. В конце — концов, им удалось добраться до берега и д'Ожерон с напарником принялся сооружать плот. Работа продвигалась медленно. Прошло несколько дней, и Дракон на «Шалунье», подойдя к острову за водой, заметил беглецов. Он и взял их на борт. Как-то в разговоре с Драконом Бертран д'Ожерон обмолвился, что родился в анжуйском городке Рошфор-сюр-Луар на западе Франции в семье богатого купца. В пятнадцатилетнем возрасте поступил на морскую службу, в 1641 году стал капитаном морского полка и отличился в Каталонской войне (1646—1649). Верной службой королю заработал дворянский титул. В октябре 1953 года Людовик XIV сделал его оруженосцем и назначил капитаном королевского флота.

— Пойдешь со мной к губернатору. Там принимают не всех, а тебя хочу, чтобы принимали, — сказал Дракон Даге, выходя из портового управления, — Нашему другу покровительствует всесильный министр финансов Франции Кольбер. Когда д'Ожерон в 1665 году стал губернатором Тортуги, в Кайоне в то время проживало около трехсот жителей, в основном торговцы и плантаторы. Одним словом захолустье. В 1668 году Бертран, оставив вместо себя своего племянника кавалера де Пуансе, отправился во Францию за переселенцами. Вернулся в сентябре 1669 года на двух кораблях с четырьмястами иммигрантами из Анжу. Представляешь, из них было сто женщин, в основном нищенок и проституток. Вот с тех пор жизнь на острове стала налаживаться. Что и говорить, мудрый ход д'Ожерона.

— Интересные вещи рассказываешь! Только я ведь так и не купил приличного платья. Может, сначала помоги приодеться. Не идти же мне к вельможе в своих обносках, — смущенно пробормотал Дага.

— Пожалуй, ты прав. По пути зайдем к знакомому портному. Есть один еврей, я у него всегда покупаю что-нибудь из одежды. Шьет на совесть, а местные модницы души в нем не чают, — промолвил Дракон, шагая по узкой улочке в сторону верфи.

Вскоре они подошли к утопающему в зелени деревянному домику с мансардой. Дракон несколько раз постучал молоточком, висящим на цепочке, в медную пластинку на массивной входной двери. Послышались за дверью быстрые легкие шаги, дверь открылась, и выглянула черноволосая девочка лет десяти.

— Здравствуйте, сударь. Вы к нам по делу? — раздался звонкий голосок.

— Угадала, красавица, — засмеялся Дракон, — Позови-ка отца.

Окинув Дракона оценивающим взглядом, девочка прикрыла дверь и убежала. Не прошло и пяти минут, как появился худощавый, средних лет мужчина, одетый в холщовые штаны и серую рубашку.

— Рад тебя видеть, морской бродяга! — воскликнул он, — Слава Богу, ты жив. Какими судьбами? Что привело к бедному еврею?

— Привет, Хайм! Надо бы приодеть парня, — ответил Дракон, показывая на Дагу, — Идем к губернатору. Сам понимаешь, нужна приличная одежка. Встречают-то по ней!

— Сшить, не успею, но в заначке есть пара вещей. Пусть примеряет, — отозвался Хайм, жестом руки приглашая следовать за ним в мастерскую.

Когда они вошли в небольшую комнату с низким потолком, заваленную обрезками тканей и ниток, он положил перед Дагой коричневые атласные штаны, льняную рубашку с широким воротом, плащ из тонкой, хорошо выделанной кожи, завязывающийся шнурком около шеи, белые шелковые чулки.

— Вот, сударь, примеряйте. Продам за сто пятьдесят пиастров, — улыбаясь, промолвил Хайм.

Дага посмотрел на Дракона, тот одобрительно кивнул. Прошло несколько минут, и в зеркале появилось отражение молодого человека с черной окладистой бородой, в добротной одежде, с широким кожаным поясом, за которым виднелся пистолет и сабля.

— Хайм, а башмаки, случайно у тебя не завалялись? — с ехидцей спросил Дракон.

— За двадцать пиастров свои продам, — рассмеялся портной.

— Так, чего стоишь? Тащи быстрее, покупаем, — воскликнул Дракон.

Через полчаса, рассуждая о зигзагах судьбы, Дага с Драконом зашагал к губернаторской резиденции.

— д'Ожерон представляет интересы Вест-индийской кампании на Тортуге. Неплохо ведет дела. Нажил приличное состояние. Правда, после пребывания в плену у испанцев его здоровье заметно пошатнулось. С особой осторожностью принимает гостей. Знаешь почему? У него две очаровательные дочки на выданье. Рано лишились матери, и теперь папаша мечтает удачно выдать их замуж, — промолвил Дракон и с усмешкой добавил:

— Будь осторожен, не влюбись.

— Совет принимаю. Думаю, что любовь меня не настигнет. Сам подумай, кто я? Обычный пират без роду и племени, к тому же с дырявой головой. Так что губернаторские дочки могут спать спокойно, — отозвался Дага.

— Как знать, как знать, — возразил Дракон, — Парень ты видный, чувствуется хорошее воспитание. Уверен, Карибы еще услышат твой голос.

Так за разговорами они подошли длинному забору из рубленого камня. За массивными коваными воротами стояла сторожевая будка. Около нее прохаживался солдат с мушкетом. В глубине роскошного сада на высоком холме белел красивый двухэтажный дом с колоннами. К нему вела дорожка, вымощенная камнем, вдоль которой стояло несколько скамеек. Увидев Дракона, стражник открыл калитку и слегка поклонившись, произнес:

— Добро пожаловать, месье капитан. Надеюсь у вас все в порядке?

— Как видишь, жив, приятель. Скажи-ка, губернатор у себя? — спросил Дракон.

— Его превосходительство, скорее всего, во внутреннем дворике. Я видел, как слуга нес туда завтрак, — ответил стражник, — В утреннюю пору наш господин обычно там пьет кофе и просматривает почту.

— Спасибо, дружище, — довольным голосом поблагодарил Дракон словоохотливого стража, — Я знаю, где это. Думаю, не заблужусь в губернаторских хоромах.

Пройдя через большой холл с высоким потолком, Дага с Драконом оказался в уютном тенистом дворике с фонтаном, окруженном аркадами каменного четырехугольника и вьющимися растениями. Апельсиновые деревья наполняли воздух чудесным ароматом. В глубине, под белым палантином из шелковой ткани, стоял круглый стол из красного дерева, инкрустированный малахитом и перламутром. На нём красовалась хрустальная ваза с фруктами, медный кофейник с длинным носиком, пара бутылок вина и рома, несколько серебряных бокалов и фарфоровых чашечек. Хозяин дома сидел в кожаном кресле и задумчиво просматривал бумаги. Худощавый, низкорослый, в синем камзоле и белом парике д'0жерон сумел создать в своём доме атмосферу придворного изящества. Услышав шаги, он посмотрел на неожиданных посетителей. Его глаза заискрились неподдельной радостью.

— Боже мой, кого я вижу! Проходите, присаживайтесь, — воскликнул губернатор, обнимая Дракона, — Мое сердце разрывалось от горя, когда услышал сплетни о событиях на твоей «Шалунье». Молил Бога, чтобы сберег тебя. Каким ветром занесло на Тортугу? Рассаживайтесь в кресла у стола.

— Дорогой друг, рад видеть тебя в хорошем здравии, — промолвил Дракон, — Прекрасно выглядишь. Знакомься, это мой помощник Джек Грегори, для друзей и врагов — Дага.

— Уж не тот ли, кто отправил к праотцам одного из головорезов Бонса вчера в таверне «Зуб акулы», — поинтересовался д'0жерон, — Мне известны мотивы этой дуэли, и официального расследования не будет. Прошу, угощайтесь, что Бог послал. И не томите душу, расскажите о ваших приключениях.

— Да, все, как обычно. Предательство, бунт на корабле. Пришлось уйти с «Шалуньи», — начал рассказ Дракон, — На шлюпке доплыли до Пуэрто-Рико, ночью наведались в Сан-Хуан. Тайком увели у испанцев люггер и сразу на Тортугу. Привез пятьдесят мешков кофе. Думаю набрать команду и махнуть к Санта-Доминго. Ты лучше расскажи, как твои девочки, как дела, что нового творится на архипелаге?

— Новостей особых нет. Король в Старом Свете выяснеет отношения с соседями и требует от нас, чтобы на Карибах обеспечили безопасность французских поселений. Как догадываешься, денег на это не дает, — промолвил д'0жерон, — В 1664 году он официально отдал Тортугу французской вест-индийской компании и меня назначил губернатором, разрешив всячески поддерживать флибустьеров. Его мудрость оказалась выше всяческих похвал: не вкладывая ни одного су в заморские территории, Его Величество сумел заработать барыши. Корсары-то не только щиплют испанцев, но и стерегут французские поселения как свои. Здесь они платят пошлину, продают награбленное добро, ремонтируют корабли и спускают деньги в тавернах. Ты же помнишь, как я привез на Тортугу женщин из Европы, и многие пираты обзавелись семьями. Если испанцы раньше могли Тортугу разорить дотла, то теперь Береговое Братство им этого не позволяет. Я начинаю верить в судьбу, дружище. Еще вчера мое сердце разрывалось от отчаяния, а сегодня Бог послал мне тебя. Об этом чуть позднее, а сейчас хочу обсудить весьма деликатный вопрос. У меня есть подписанное королем каперское свидетельство. Осталось вписать в него фамилию. Думаю, там должна быть твоя. Согласен?

— Бертран, помочь тебе и короне я никогда не отказывался. Ты действительно делаешь для нас много. Думаю, король может тобой гордиться. Считай, что мое согласие имеется, — произнёс Дракон, — Какие еще проблемы? Вижу грусть в твоих глазах. Выкладывай-ка, давай, не стесняйся.

— Даже не знаю, с чего начать. Вот уже много лет мои девочки растут без матери. Они помолвлены и уедут во Францию к женихам. Я остаюсь на Тортуге в одиночестве коротать свои дни. Хотелось бы их скрасить. Три года назад в Париже случайно познакомился с прекрасной молодой графиней Элизабет. Понимаешь, это было как удар молнии — любовь с первого взгляда. Беда в том, что ее выдали замуж за испанского идальго. Он назначен комендантом Гаваны и держит мою прелесть дома взаперти. Представляешь, как в тюрьме под замком. Это невыносимо. Привези мое сокровище. Я знаю, она рвется ко мне из клетки жестокого мужа. Умоляю, сделай это, — дрогнувшим голосом сказал д'0жерон, промокая платком слезы.

— Я готов помочь, но как? В Гаване мне не обрадуются, скорее наоборот, — задумчиво проговорил Дракон.

— У меня есть лицензия испанской вест-индийской компании. Она дает право беспрепятственно заходить под дружественным флагом к испанцам. Насколько знаю, ты не успел им крепко насолить, чтобы они охотились за твоей головой, так что есть шансы на успех. Пойми, я доверяю тебе самое дорогое, что еще осталось у одинокого губернатора, — воскликнул д'0жерон.

— Помочь другу — это святое! Считай, мое согласие ты получил. Однако, как Элизабет узнает, что я действую в твоих интересах? — спросил Дракон, раскуривая трубку.

— Вот кольцо. Еще во Франции мы договорились, что его податель — мой человек. Она последует за тобой беспрекословно. Если нужна помощь деньгами или снаряжением, скажи, — произнес д'Ожерон, доставая из малахитовой шкатулки красивое золотое кольцо с изумрудом.

— Спасибо, друг. Для похода у меня есть всё. Корабль подремонтирован в сухом доке. Пожелай удачи. Я привезу твою пассию, — сказал Дракон, вставая с кресла, — Если не возражаешь, хотел бы откланяться. Давно не был на Кубе, да и путь в Гавану неблизкий.

— Не буду задерживать. Вот твое каперское свидетельство и лицензия. Береги Элизабет, я не перенесу, если что с ней случится, — промолвил д'Ожерон, обнимая на прощание Дракона, — Эта миссия тайная. Берегись папских шпионов.

Раскланявшись, Дага и Дракон вышли из губернаторского особняка. Какое-то время шли молча, обдумывая поручение д'Ожерона. Когда миновали портовые ворота, Дага спросил Дракона:

— Губернатор упомянул о папских шпионах. Они что действительно так опасны?

— Эти крысы рыщут везде. Вынюхивают, кусают по заданию инквизиции. В Кайоне их хватает. Я уверен, что и про нас им многое известно. Придется тайно уходить на Кубу. На кону жизнь пассии губернатора! Провалимся, Тортуга будет для нас закрыта, а я хочу здесь со временем якорь бросить, — задумчиво ответил Дракон, поднимаясь на борт «Королевы Анны», — Позови Атилла и Каракатицу. Будем совет держать.

— Какие ветры наполняют наши паруса? — спросил Атилл, когда вместе с Дагой и Каракатицей зашел в капитанскую каюту.

— Ты присядь, налей рому и выслушай, — сказал Дракон, раскуривая трубку.

— Серьезные вещи я лучше воспринимаю на трезвую голову, — улыбнулся Атилл, усаживаясь на стул, — Выкладывай и не томи душу.

Дракон, выпустив колечко сизого дыма, положил трубку на стол и окинул взором друзей. Ему вдруг почудилось, что слышит, как стучат их сердца. Собравшись с мыслями, он улыбнулся и неторопливо стал рассказывать о визите к губернатору, а когда закончил рассказ, в каюте воцарилась мёртвая тишина. Слышно было, как забулькал ром, наливаемый Атиллом в кружку. Каракатица долго и задумчиво рассматривал свои руки, а потом тихо пробормотал:

— Ни хрена себе! Похитить жену коменданта Гаваны. Это безумие!

— Может быть и безумие, но привезти ее на Тортугу я пообещал! — воскликнул Дракон, вскакивая со стула, — Давай-ка лучше подумаем, как выполнить просьбу.

— Губернатор дал испанскую лицензию. Можно прямо зайти в Гавану, — произнес Атилл, отпивая глоток рома.

— Где гарантия, что без проблем из Гаваны выйдем? «Королеву Анну» забрали-то мы у испанского купца и её могут узнать, — возразил Дага, — Лучше скрытно пробраться в город и встретиться с графиней. Она же ходит куда-нибудь, в церковь, например.

— Якорь мне в днище, если это не здравая мысль. Клянусь громом и молнией, в город должен пойти кто-то из нас, — с надеждой в голосе промолвил Дракон, — В неприметной бухточке около Гаваны высадимся. Я знаю те места хорошо, не раз щипал там испанцев.

— Я пойду, — решительным голосом сказал Дага, наливая ром в кружку.

— Ты не знаешь Гаваны и местных обычаев, а я бывал там, — возразил Атилл, — И потом вдвоем-то лучше.

— Вот и хорошо. Бросим якорь недалеко от маяка Гаваны. Побережье изрезано бухточками. На шлюпке дойдем до маяка, высадим Дагу и Атилла. Ночью они проникнут в город, за два-три дня разузнают, что и как, — подвел итог Дракон, попыхивая трубкой.

— Как ты себе это представляешь? — воскликнул Каракатица, — Без документов их прихватит первый же патруль.

— Будь я проклят, а ведь ты прав, — удручённо буркнул Дракон.

— Меня море выбрасывало уже на остров, почему оно не может выбросить на берег у Гаваны. Могу же я быть пассажиром какого-нибудь парусника? — задумчиво промолвил Дага, окидывая взглядом друзей.

— Лучше было бы, если бы тебя подобрали местные рыбаки, — пробормотал Атилл и посмотрел на Дракона.

— Отличное решение. В районе Гаваны Дагу выбрасываем за борт, — с сарказмом засмеялся Каракатица, — Акулы будут нам признательны.

— Он прыгнет в воду, если увидим рыбацкие лодки, — неуверенно возразил Атилл.

— Мы должны скрытно высадить Дагу, — добавил Дракон, — Иначе шито белыми нитками.

— Ночью я поплыву на ялике, который потом затонет недалеко от рыбаков, — произнёс Дага.

— Резонно. Знатный дон спасается на ялике с тонущего корабля. Почему один? Где слуга? — добавил Каракатица, — Как этого дона кличут?

— Вот и Атилл вписался в общую картину. Дага назовется доном Габриелем Санчесом из Барселоны. Приоденем его соответственно. Даже дам ему свою длинную шпагу на пурпурной перевязи и черную шляпу с пером. Атилл вспомнит обязанности слуги и будет беречь своего хозяина. Предлагаю выпить за успех нашего дела, — подытожил с улыбкой Дракон.

7. Похищение графини Элизабет.

Через шесть дней ночью «Королева Анна» с экипажем в двенадцать человек подняла якорь и вышла в море. Когда исчезли за горизонтом огни Кайона, Дракон развернул её в Наветренный пролив, что разделяет Кубу и Эспаньолу. Он намеревался дойти до залива Камагуэй на северном побережье Кубы. Это место, кишащее коралловыми островками и скалами, находилось вблизи торговых путей из Нового Света в Европу. Случалось, что штормы заносили сюда купеческие корабли, которые становились легкой добычей подводных скал и пиратов. Сколько их исчезло в этом проклятом мореходами месте, одному Богу известно. Дага с двумя матросами был на баке и замерял лотом глубину, бросая иногда восхищенный взгляд на Дракона, который уверенно вел «Королеву Анну» в хаосе камней и рифов. Испанцы, сбиваясь в большие караваны, обходили эти места стороной. Ветер, течение и плохая навигация делали свое чёрное дело — всегда какой-нибудь купец отставал от основного каравана и становился добычей морских разбойников. Дракон неслучайно выбрал этот путь к Гаване. Он рассчитывал спуститься вдоль побережья к маяку и затаиться в мелководной лагуне с узким извилистым входом, о котором мало кто знал из мореходов. Дракон его обнаружил случайно: в одном из походов к этим местам сильный шторм сломал на «Шалунье» фок-мачту⁶³ и порвал паруса на грот-мачте⁶⁴. Пришлось искать убежище, чтобы починиться. Им оказалась упомянутая лагуна, названная Драконом бухтой Спасения. Именно здесь к исходу седьмого дня «Королева Анна» бросила якорь. Ближе к полуночи Дага с Атиллом зашли в капитанскую каюту. Дракон достал из сундука зеленоватый камзол, расшитый серебряной нитью, атласные черные штаны, шелковые белые чулки и башмаки с перламутровыми пряжками.

— В этом платье ты будешь настоящим доном. Даю шпагу и шляпу. Смотри не потеряй. Шпага мне особенно дорога — мой первый приз в пиратстве. Кольцо спрячь в потайном кармашке, чтобы не потерять. Вот кошель с деньгами. Думаю, пятьсот пиастров хватит. Ночью выйдите из лагуны и плывите на юг. До Гаваны примерно миля, к утру будете на месте. Через три дня я брошу якорь у маяка. Осмотритесь в городе и поищите подходы к графине, — напутствовал Дракон, прощаясь с друзьями.

Под покровом июльской ночи Дага с Атиллом вышли в море.

— Не дай, Бог, туман, потеряемся, — думал Дага, налегая на весла.

Словно услышав его опасения, грозовые облака стали быстро заволакивать небо. Задул сильный ветер.

— Якорь мне в днище! — выругался Атилл, отчерпывая воду из ялика, — Шторма нам не хватало. Самое время спасаться.

— Ветер дует на берег, дотянем, — отозвался Дага, изо всех сил работая веслами, — Глянь-ка, прямо по курсу белеет парус.

Атилл перестал вычерпывать воду, поднялся, чтобы посмотреть. В этот момент ялик качнулся на волне, и боцман, взмахнув руками, упал за борт. Дальнейшее произошло мгновенно — на гребне волны ялик перевернулся. Дага и Атилл, уцепившись за него, посмотрели друг на друга и громко расхохотались.

— Теперь нас точно надо спасать. У тебя дон вода со шляпы капает и похож ты на мокрую курицу, — смеялся Атилл, — А парус тебе померещился.

— Держись лучше за ялик, волна усиливается и не до смеха будет. Моли Бога, чтобы шторм над нами смилостивился, — проворчал Дага, с надеждой оглядываясь вокруг.

Дымящиеся барашками волны, рваные свинцовые тучи, быстро несущиеся по темному небу, завывание ветра острым ножом прошлись по его сердцу. В борьбе со стихией прошло два часа. Атилл и Дага из последних сил держались за ялик, рассматривая светлеющий горизонт.

— Ветер стихает, видать шторм захватил нас краем, — переводя дух, бормотал Атилл, — Здесь это не редкость. Пират! Налетит, напакостит и смоется. Как думаешь, до берега далеко?

— Черт его знает, берега не видно, а вот кончики мачт вроде как появились перед нами. Посмотри, — отозвался Дага, показывая рукой на восток.

Атилл повертел головой и огорченно вздохнул:

— Нет ничего. Это — мираж. Куда гребем, одному Богу известно.

— Грести надо на восход солнца, там Куба, — сказал Дага, переворачиваясь на спину, чтобы передохнуть, — Я на карте видел, Дракон показывал.

Он лежал, раскинув руки. В какое-то мгновение ему показалось, что задремал. Встрепенувшись, перевернулся и огляделся. Его взгляд выхватил Атилла, который отдыхал, ухватившись за ялик, и белый треугольный парус.

— Помогите! — закричал по-испански Дага, размахивая рукой. Его крик повис в предрассветной тишине. Ответом был шум волн да громкий гомон морских ласточек, чаек и альбатросов.

— Чего орешь? Акула укусила? — пробормотал Атилл.

— Слева вижу парус! Смотри, — возбуждённым голосом отозвался Дага.

Атилл приподнялся, насколько хватило сил над водой, и, окинув жадным взглядом море, воскликнул:

— Будь я проклят, если эта лоханка нас не подберет. Кажется испанский патрульный бриг.

— Что-то я не вижу, чтобы он ложился в дрейф. Идет, как шел. Не видит нас за волнами в утренней мгле, — с горечью пробормотал Дага, провожая взглядом удаляющийся корабль. Он вдруг почувствовал, что силы покидают его, унося желание бороться за жизнь. Ему хотелось отцепиться от ялика и отдаться на волю волн.

— Будь, что будет, — пронеслось в его голове, — Пропади все пропадом, сил нет.

— Ну, ты и козел! — возмутился внутренний голос, — Хлюпаешь носом, как капризная барышня. Тебе поручили дело, а ты спрыгиваешь при первой же неудаче. Греби руками и не скули.

— Хватит меня воспитывать, — обозлился Дага, — Вечно лезешь со своими советами.

— Давай греби. Ишь ты, обижается еще, — удивился неугомонный критик.

— Да пошел ты! — громко воскликнул Дага.

— С кем ругаешься? — спросил Атилл.

— Есть один нахал, вечно лезет своим носом в чужие дела, — сердито буркнул Дага.

— Я тебя что, крышу сдувает? — удивился Атилл.

— Все в порядке. Я иногда люблю поговорить с умным человеком, — усмехнулся Дага, чувствуя, как тело наполняется желанием жить и бороться.

— Кажется, вижу верхушки гор, — воскликнул Атилл, — Мы дрейфуем к берегу.

— Помоги-ка, попробую вскарабкаться на днище и посмотреть, — сказал Дага.

Поддерживаемый Атиллом он вылез на ялик и увидел далекий берег, большую лодку с зарифленным⁶⁵ парусом.

— Ну, что там? — нетерпеливо спросил Атилл.

— Вижу берег и лодку, дрейфующую в полумиле от нас, — ответил Дага.

— Тысяча чертей, это рыбаки. Они здесь с ночи промышляют. Видать выбирают сети. Гребем к ним, — устало произнес Атилл, — Честно говоря, надоело мне болтаться в воде.

Дага кивнул и, придерживаясь за ялик, принялся грести. Через час он и Атилл выбились из сил, приблизившись к лодке примерно метров на триста. Тяжело дыша, решили передохнуть перед последним броском. Дага, переводя дух, разглядывал лодку. Он видел, как четверо мужчин вытаскивали сеть. Увлеченные своим занятием, они не обращали внимания на происходящее вокруг. Дага, собравшись с силами, громко крикнул на испанском языке:

— Помогите!

Его крик, как гром среди ясного неба, разорвал утреннюю тишину. Рыбаки встрепенулись и стали оглядываться вокруг. Дага увидел, как они показывали руками в их сторону.

— Пока рыбу не вытащат, к нам не подойдут, — промолвил Атилл, — Так что отдыхай.

Дальнейшие события подтвердили его правоту. Рыбаки принялись за свою работу, изредка посматривая в сторону ялика. Лишь через час, управившись с сетью и разложив рыбу по корзинам, они направили свою лодку к Даге и Атиллу, терпеливо ожидающих своих спасителей.

Когда сильные руки рыбаков помогли им забраться в лодку, Дага перевел дух и сказал по-испански:

— Спасибо, амиго. Корабль наш разбился на рифах. Мы вам заплатим.

Высокий чернобородый средних лет рыбак, видимо старший в лодке, посмотрев на Дагу, произнес:

— Мы доставим достопочтенного сеньора в Гавану за двадцать пиастров. Деньги вперед.

— Вы получите свои деньги в Гаване и поторапливайтесь, — отозвался Дага. Он не хотел в присутствии рыбаков показывать свой кошель с пиастрами, прекрасно понимая, что у них может появиться соблазн завладеть деньгами.

Рыбаки переглянулись, а чернобородый рыбак угрюмо промолвил:

— Деньги на бочку или ступайте к морскому дьяволу в гости.

— Как ты, скотина, разговариваешь с моим господином, — взорвался Атилл, выхватывая кинжал, — Я порву тебя в клочья, Дуй в Гавану, иначе сам отправишься к Дэви Джонсу.

Чернобородый отшатнулся. В его глазах заиграли искорки бессильной ярости. Он молча посмотрел на могучую фигуру Атилла, затем, махнув рукой, произнес:

— Черт с вами, в Гаване так в Гаване, и, повернувшись к своим товарищам, приказал ставить парус.

Дага с Атиллом, разместившись на носу лодки, наблюдали за работой рыбаков. Примерно через два часа лодка пришвартовалась у низкого деревянного причала рядом с рыбным базаром.

Дага достал деньги и отдал чернобородому рыбаку. Тот, поклонившись, сказал:

— Не держите зла, сеньор. Не раз приходилось сталкиваться с обманом.

— Оставим это, милейший, за бортом. Подскажи-ка, где есть приличная таверна или заезжий двор? — ответил Дага, поправляя шляпу и шпагу.

— Знатные господа обычно останавливаются в таверне «Золотая подкова», — промолвил рыбак, — Она недалеко от портовых ворот. Увидите двухэтажное каменное здание под черепичной крышей. Это и будет «Золотая подкова».

Дага кивнул на прощание рыбакам и неторопливым шагом направился к портовым воротам. Атилл, как и подобает слуге, шел сзади. В этот день жара стояла не по сезону, поэтому узкие улочки были пустынны. Окруженные белыми зданиями, они бежали по склонам гор, образуя террасы. Кое-где виднелись черепичные крыши и шпили церквей. На одной из башен мрачного замка устремился в небо флюгер с изображением женской фигуры.

— Что за девица мелькает на башне? — поинтересовался Дага у Атилла, показывая на флюгер.

— Это не девица, а донна Инесса де Бобадилья — первая и единственная женщина губернатор Кубы. Она заменила своего мужа, когда тот в 1539 году отправился на покорение Флориды. Эту историю я слышал здесь в таверне, — ответил Атилл, — Давай-ка пройдем к губернаторскому дворцу. Своим фасадом он выходит на церковную площадь, там, в приходской церквушке покоятся останки Христофора Колумба. За ней городские ворота. Прогуляемся до маяка, посмотрим путь отхода.

— Как скажешь, — отозвался Дага, — Я здесь впервые. Тебе и карты в руки.

Через ворота Монсеррате они вышли из города и оказались на холмах, поросших пышными акациями, мимозами, причудливыми королевскими пальмами и вечнозеленым испанским дроком⁶⁶. Дойдя до увенчанного четырьмя башенками каменного укрепления, воздвигнутого на мысе Пунта, свернули по едва заметной тропинке к видневшемуся невдалеке маяку. Через полчаса показалась небольшая бухточка, окруженная густым тропическим лесом.

— Здесь нас и будет дожидаться Дракон, — произнес Атилл, показывая рукой на бухточку, — Тихо и патрулей не видно. Теперь в таверну, мой господин.

Когда солнце стало клониться к горизонту, они открыли массивную дверь таверны «Золотая подкова». В просторном помещении их встретил приятный полумрак, насыщенный запахом жареного мяса, пряностей, табака и рома, гомоном посетителей, разместившихся за десятком чисто выскобленных деревянных столов. Под высоким потолком виднелись массивные деревянные балки, служившие перекрытием для второго этажа. На стенах из хорошо подогнанных камней мерцали огоньки свечей. Одну треть залы занимала добротная стойка, за которой хлопотал пожилой испанец в фартуке и зеленом колпаке с кисточкой, да очаг с вертелом, где обжаривался поросенок. Около него Дага увидел черноволосую молодицу в накрахмаленном белом платке, огромным ножом отрезающую аппетитные куски мяса на большую медную тарелку. Около нее с балки свисали вязанки золотистого лука, пряных растений.

— Добрый вечер, сеньор. Вы хозяин этого прекрасного заведения? — обратился Дага к испанцу за стойкой, — Я хотел бы остановиться на пару дней. Не найдется ли комнаты для меня и моего слуги?

— Я — владелец таверны. Зовут Диего Эспиноза. Комнату найду за десять пиастров в день. Думаю, она вам понравится. Что-нибудь еще? Могу предложить жареную свинину с соусом, овощи. Есть прекрасное французское вино. Посчастливилось купить вчера. Вы по делам или путешествуете? Сейчас, знаете ли, многие идальго поехали в поисках приключений в Новый Свет, — промолвил словоохотливый испанец, окидывая изучающим взглядом Дагу и Атилла,

— Меня зовут Габриель Санчес, путешествовал на купеческом галеоне. Недалеко от Гаваны он наскочил в тумане на рифы и затонул. Мне повезло — я в это время был на юте. Пару дней болтались в море. Спасли местные рыбаки, — представился Дага, — Вы не подскажите, можно ли здесь найти корабль, чтобы попасть в Веракрус?

— Сеньор, в порту много кораблей. В портовом управлении думаю, вам помогут, — ответил тавернщик, — Вы давно из Испании?

— Два месяца тому еще любовался цветами в своем поместье под Барселоной. Сударь, я хотел бы отдохнуть после пережитого. Держите свои деньги и прикажите подать еду в номер, — вздохнув, произнес Дага, доставая кошель, — Кусок жареного мяса, овощи и бутылка вина меня бы спасли от голодной смерти в вашей чудесной таверне. Да, и не забудьте для слуги какой-нибудь похлебки. Ведь эти твари, как ни странно, тоже есть хотят.

— Да, да! Моя жена вас проводит в комнату, — воскликнул Диего, и, повернувшись к женщине, хлопотавшей у очага, крикнул:

— Мария, проводи сеньора в его комнату.

Дага в сопровождении Атилла и Марии поднялся по крутой деревянной лестнице на второй этаж. Хозяйка открыла дверь в небольшую, но довольно уютную комнату.

— Располагайтесь, — сказала она и, покачивая широкими бедрами, удалилась.

Когда за ней захлопнулась дверь, Атилл промолвил:

— Я поражен. Ты говоришь, как настоящий дон. Откуда это? Был в Испании?

— Не спрашивай, сам не знаю, — удрученно отозвался Дага, снимая перевязь со шпагой, — У меня такое ощущение, что я бродил по улицам Барселоны и Мадрида, вслушиваясь в шум фонтанов, звон колоколов и песни бродячих музыкантов. К черту ненужные воспоминания, хочу есть. Прогуляйся-ка вниз, да поторопи хозяина с ужином.

— Слушаюсь, ваша уставшая милость, — засмеялся Атилл, учтиво поклонившись, — А где я буду спать?

— На коврике, приятель, на коврике, рядом с кроватью. Как слуга будешь беречь мой сон, — улыбнулся Дага.

— Ну, и хрен с тобой! Потерплю несколько дней, а потом бунт подниму, — в тон Даге ответил Атилл и вышел из комнаты. Проводив друга взглядом, Дага подошел к окошку. Слегка отодвинув штору из плотной хлопчатой ткани, он посмотрел на улицу. Его внимание привлек одинокий прохожий. Он стоял напротив, под пальмой у одноэтажного дома. Кутаясь в черный плащ, из-под которого торчал кончик шпаги, незнакомец то и дело поглядывал на «Золотую подкову», словно о чем-то раздумывая. Дага попытался рассмотреть его лицо, но оно было наполовину закрыто черным платком.

— Странный тип. Может, приперся по наши души? Рыбаки, наверняка растрезвонили про спасенного ими дона, да и хозяин таверны мог шепнуть, — пробормотал Дага, отходя от окошка.

— От страха, похоже, спятил, — язвительно буркнул внутренний голос, — Может мужик девицу ждет, а ты уже и в штаны наложил.

— Черт! Я как-то об этом не подумал, — попытался оправдаться Дага, чувствуя, как тревога покидает его сердце.

В этот момент открылась дверь. Вошел Атилл с молодой служанкой, несшей медный поднос с едой. Ее длинные черные волосы обрамляли красивое смуглое лицо. Девушка поставила на стол бутылку вина, тарелки с жареным мясом и овощами, бокал и положила вилку с ножом. Томным взглядом посмотрела на Дагу и вышла из комнаты. Атилл на мгновение потерял дар речи, наблюдая эту картину. В его широко раскрытых глазах искрилось неподдельное удивление.

— Тысяча чертей! Девица готова была взять тебя на абордаж, — возмутился он, — Я к ней подкатывался, она даже глазом не повела.

Осторожный стук в дверь прервал его тираду. Атилл рывком открыл ее. На пороге стояла пышногрудая белокурая девушка. Она кокетливо посмотрела на Дагу.

— Сударыня, я хочу поесть и отдохнуть, мой слуга проводит вас, — сказал Дага усталым голосом, давая гостье десять пиастров.

Атилл, улыбаясь, взял девушку под руку и вышел. Дага скинул камзол и завалился на кровать. Он лежал, подложив руки под голову, и размышлял, с чего начать поиски Элизабет.

— Думаю, Атилл вытянет из девицы что-нибудь про графиню. Завтра поищем дом коменданта, зайдем в портовое управление и пройдемся по лавкам.

С этими мыслями он задремал. Разбудил его стук двери. Открыв глаза, Дага увидел входящего Атилла. Тот на цыпочках прокрался к столу и, налив бокал вина, залпом выпил.

— Как ты смел, негодник? — громовым голосом спросил Дага.

Атилл вздрогнул, и, оглянувшись, рассмеялся:

— Господин спит, а слуга по столу шарит. Вставай, есть новости.

— Выкладывай, я и лежа хорошо слышу, — отозвался, потягиваясь, Дага.

— Вообще-то ты должен меня поблагодарить. Я все разведал. А знаешь, кто мне помог? Госпожа Зависть, — начал рассказ Атилл, — Портовые девицы люто ненавидят богатых и знатных матрон. Они считают их сучками в шоколаде, которым повезло по жизни. Стоило мне заикнуться о жене коменданта, что, мол, слышал, как она красива. Белокурая бестия Маргарита тут же выдала все сплетни о ней. Муж — ревнивец и вправду держит Элизабет взаперти. Разрешает ей в сопровождении двух-трех солдат и служанки посещать магазины, иногда прогуливаться за городскими воротами и ходить на молебны в кафедральный собор. Он недалеко от их дома. Говоря об ее нарядах, Маргарита чуть не задохнулась от зависти к изящным платьям графини и белой шляпке с большим синим бантом и красной розой.

— То, что Элизабет ходит в храм, это хорошо. Найти ее дом, думаю, будет несложно. Как-никак, муж — комендант Гаваны, — удовлетворённо хмыкнул Дага, — Давай-ка отдыхать, завтра много работы.

— Ты поспи, а я подежурю у хозяйского стола, — отозвался Атилл, отрезая кусок мяса, — Любовь Маргариты забрала силы.

Утром следующего дня Дага с Атиллом отправился на поиски дома коменданта Гаваны. Он оказался рядом с губернаторской резиденцией. Это был двухэтажный особняк, обнесенный каменным забором. Стоял в глубине пышного сада на лесистой возвышенности. У больших кованых ворот рядом с караульной будкой изнывал от жары солдат в шлеме и кирасе, с мушкетом в руках и кривой саблей на боку. Чуть дальше по улице, метрах в ста, виднелась церковь с высоким шпилем. За ней открывался прекрасный вид на гавань и крепость Эль-Морро.

— Черт! До ворот Монсеррате почти полкилометра, — выругался Атилл, — Как будем уходить? Надо поискать вокруг дома какие-нибудь лазейки.

Они прошли мимо караульной будки и уперлись в непроходимые заросли колючей опунции, окружающие особняк с двух сторон. Третья сторона вплотную прилегала к одноэтажному дому с мансардой.

— Настоящая крепость! — огорченно произнес Дага, — Попасть в нее можно, либо, убив стражника, либо незаметно ночью перескочив через ограду.

— А что будет внутри? Один Бог знает, — отозвался Атилл, — Вдруг территория патрулируется. Слышишь звон колокола. Давай-ка заглянем в собор, вдруг нашу дамочку встретим.

— Пошли. Сядешь на паперти, и будешь просить милостыню, пока я высматриваю графиню, — улыбнулся Дага, поправляя шляпу.

Смешавшись с толпой прихожан, они подошли к церкви. Атилл уселся на ступеньки у входа и прислонился к стене, Дага вошел вовнутрь. Оглядевшись, он увидел среди прихожан молодую красивую даму в шляпке с синей лентой и красной розой. Она сидела на скамье в углу. Ее миловидное лицо, обрамленное длинными вьющимися черными волосами, выражало сосредоточенное спокойствие, а пухлые губки что-то шептали, видимо повторяли молитву вслед за священником, читающим у алтаря Евангелие. Дага присоединился к молящейся пастве, осеняя себя, время от времени, крестным знамением. Когда молебен закончился, он с прихожанами направился к выходу из храма, стараясь, оказаться рядом с дамой в шляпке с синей лентой и красной розой. Выйдя на паперть, как бы нечаянно задел ее локтем.

— Прошу прощения, сеньорита, за мою неловкость, — галантно раскланиваясь, извинился Дага, — К вашим услугам прекрасная незнакомка. Меня зовут Габриель Санчес.

— Прощаю, сеньор. Можете меня называть Элизабет, — улыбнулась дама, оглядываясь по сторонам, — Куда запропастилась моя служанка? Сударь, если вас не затруднит, проводите до моего дома.

— Прелестная сеньорита, располагайте мною по своему усмотрению, — поклонившись, произнес Дага.

Слившись с толпой прихожан, они, неспешно разговаривая, пошли через вымощенную камнем церковную площадь к воротам особняка коменданта Гаваны. Атилл плелся сзади. Посматривая по сторонам.

— Сеньора, взгляните, какое красивое колечко по случаю приобрел, — сказал негромко Дага, показывая кольцо д'Ожерона.

Элизабет, увидев его, чуть слышно вскрикнула:

— Откуда у вас это?

— д'Ожерон просит вас приехать к нему. Я пришел за вами, — ответил Дага, — Если вы не против, сегодня ночью уйдем на Тортугу.

Элизабет в задумчивости прошла несколько шагов, затем тихо сказала:

— Мой муж вот уже несколько дней занимается укреплением форта и, случается, что ночует там. Наш дом хорошо охраняется. Караульный в будке и четыре солдата с офицером патрулируют территорию. Я со служанкой, хожу в церковь. Сегодня после молебна отправила ее в магазин за покупками. Иногда в сопровождении солдат прогуливаюсь за воротами города. Муж запрещает мне ходить одной. Даже не представляю, как смогу вырваться.

— Завтра, после полудня, прогуляйтесь за ворота Монсеррате. Мы вас встретим.

— А что будет с моей служанкой и солдатами? Вы их убьете? — испуганно спросила Элизабет.

— Служанку заберете с собой, а с солдатами другого выхода не будет, как сразиться с ними, — ответил Дага.

— Хорошо, я согласна, ждите завтра за воротами Монсеррате, — задумчиво произнесла Элизабет, — До свиданья, сеньор, спасибо что проводили.

Дага, прощаясь, сняв шляпу и, когда графиня скрылась за воротами особняка, пошел по улочке к портовому управлению. Он нашел его недалеко от припортовой площади. Это было ветхое одноэтажное деревянное здание с подслеповатыми окнами, приютившееся под высокими пальмами. Открыв скрипучую дверь, Дага вошел вовнутрь. За большим столом, заваленным бумагами, сидел невзрачный человечек в потертом камзоле и сосредоточенно писал гусиным пером. Его черный парик свалявшимися буклями обрамлял остроносое лицо с рыжеватой бородкой. Подняв голову, человечек вопросительно посмотрел на Дагу, затем скрипучим голосом спросил:

— Вы ко мне по делу, сеньор? Мы, кажется, не знакомы. Я — Фернандо Лопес.

— Меня зовут Габриель Санчес. Хочу добраться до Веракрус. Не подскажите, есть ли попутный корабль? — слегка поклонившись, ответил Дага.

— Простите, сеньор, но помочь вам не смогу. Попутных кораблей нет. Не огорчайтесь, зайдите денька через три, может, что и появится, — произнес Лопес, и, обмакнув перо в чернила, склонился к бумагам, давая тем самым понять, что разговор окончен.

Попрощавшись, Дага вышел на улицу, где на лавочке под пальмой дожидался Атилл.

— Безмозглый баран, — громко выругался Дага.

— Что случилось? — спросил Атилл, поднимаясь с лавочки.

— Этот хрен крайне неучтиво вел себя. Он разговаривал, не отрывая головы от бумаг, — ответил Дага.

— Да, братец, не знаешь ты местных обычаев. Принято сначала дать денежку, а потом чирикать о делах, — рассмеялся Атилл, — А то вваливается хмырь и бесплатно требует попутный корабль. Вот и получил по ушам. Ты мне скажи, зачем вообще эта сказка про Веракрус?

— Исчезнет графиня, ее же искать будут. Перемоют косточки всем. Нам нужен ложный ход. Насколько я знаю, в обычаях кастильцев мстить сбежавшей жене. Со временем они разберутся, что дамочка сбежала. Не случайно ведь нас предупреждали про папских шпионов. Ладно, пошли в таверну. Вечером проверим, подошел ли Дракон.

С этими словами Дага направился к «Золотой подкове». Если бы он внимательно осмотрелся по сторонам, то, наверняка, увидел бы знакомую фигуру в черном плаще, неотступно следовавшую за ними, стараясь быть незамеченной. Дага не знал, что в Гаване усиленно готовились к отражению нападения англичан. Их эскадра была замечена недалеко от мыса Сан-Антонио. Испанцы чувствовали, что в городе орудуют английские шпионы, распуская слухи о неминуемом падении Гаваны, вызывая тем самым панику среди горожан. По приказу губернатора комендант Гаваны собрал желающих поохотиться за головами шпионов и поручил им не только следить за всеми подозрительными лицами, но и в случае необходимости применять оружие.

Как бы там ни было, вечером, когда солнце закатилось за горы, Дага с Атиллом отправились гулять по городу. По пути к воротам Монсеррате, они заглянули к портному, где Дага за пятьдесят пиастров купил роскошную широкополую красную шляпу с пушистым пером. Выйдя за городские ворота, они пошли по тропинке к лесу. Едва углубились в лес, как Атилл, дернув Дагу за рукав, пригнулся за кустом, Тот обернулся, готовый выругаться, но прижатый палец Атилла к губам, заставил быстро присесть за куст. Дага увидел, как из ворот Монсеррате вышел человек в черном плаще.

— Этого типа я уже видел около церкви, когда сидел на паперти, — прошептал Атилл.

— Честно говоря, я его заметил вчера у таверны, — тихим голосом отозвался Дага, — Он всю обедню может испортить. Придется кокнуть, иначе завтра будем биться со всем гарнизоном Гаваны.

— Допросить бы надо, а то окажется, что и завтра нам не светит. Подойдет поближе, нападем, — сказал Атилл, разглядывая приближающуюся фигуру, и, когда она поравнялась с засадой, быстро выскочил на тропинку. От неожиданности незнакомец на мгновение замер. Этого было достаточно, чтобы Дага сильным ударом в голову отправил его в глубокий нокаут.

— Тащим в лес, там разберемся, — буркнул Атилл, взваливая на плечо безжизненное тело, — Ты хоть его не убил?

— Думаю, нет. Через пару минут очнется, — ответил Дага, ныряя в кусты.

Удалившись метров на двести в густые заросли джунглей, они остановились на маленькой полянке среди высокой травы. Вокруг шумели деревья, звонкие птичьи голоса и стрекот цикад, жужжание москитов слышались со всех сторон. Бросив пленника на землю, Атилл присел на корточки и быстро его обыскал. Он снял длинную шпагу, достал из-за пояса бретерский пистолет и вынул из потайного кармана кожаной безрукавки кошелек с деньгами.

— Глянь-ка, какой пистолет. Лучший из всех, что я знаю. Такие носят наемные убийцы или профессиональные стрелки. Интересную птичку поймали, — произнес Атилл, пряча пистолет за пояс.

В этот момент пленник застонал и открыл глаза.

— Кто вы? — прошептал он, испуганно вращая глазами.

— Лесные демоны. И очень хочется знать, кто ты и какого черта тащился за нами, — сказал Дага, — От ответа зависит твоя жизнь.

Пленник молчал, разглядывая своих похитителей.

— Ты что не понял? Будешь молчать, умирать станешь мучительно и долго, — обозлился Атилл, доставая саблю.

Сверкнула сталь, и левая щека пленника окрасилась кровью. Тот тихо вскрикнул.

— Я снес только кусочек твоего уха. Ну? — сверкая глазами, спросил Атилл, — Услышим твой голосок?

— Меня отправил за вами следить комендант Гаваны, когда узнал, что рыбаки нашли вас в море. Он приказал выяснить, кто вы такие, — тихо промолвил незнакомец.

— Так ты на службе у коменданта? — спросил Дага.

— Я выполняю его деликатные поручения как свободный охотник, — ответил пленник.

— Деликатные поручения! Следить, исподтишка убить неугодного. Да ты прямо демон в плоти, — раздраженно воскликнул Атилл, — Имя у тебя есть?

— Меня зовут Франсуа Ламье, — отозвался пленник.

— Вот сука! Француз на службе у испанцев? — удивился Дага т посмотрел на Атилла. Он увидел как исказилось лицо друга и яростью вспыхнули глаза. Мгновение и Атилл со словами:

— «Умри падаль», ударом сабли пронзил грудь Ламье. Тот дернулся и затих.

— Поторопился, приятель. Могли еще много интересного услышать, — недовольным голосом сказал Дага.

— Чёрт с ним! Рубил бы этих шакалов, которые за деньги убивают своих соплеменников. Идем к маяку. Хвост отрубили, теперь бы спокойно денек перекантоваться, — устало отозвался Атилл, — Дракон должен вот-вот появиться. Эту падаль звери подберут. Через день-два его хватятся. Начнут искать, мы первые будем на подозрении.

Продравшись сквозь кустарник, Дага и Атилл вышли на знакомую тропинку и быстрым шагом направились к маяку, где надеялись увидеть «Королеву Анну». Однако, Дракона в бухточке не было. С тревожным сердцем Дага вернулся в таверну. Отправив Атилла к хозяину за едой и вином, он улегся на кровать и задумался:

— Если завтра Дракон не поспеет к маяку, туго нам придется. Куда потащим графиню? Да и биться с тремя-четырьмя солдатами будет не так-то и просто.

Его размышления прервал Атилл, шумно ввалившийся в комнату. Следом вошла служанка. Поставив медный поднос с едой и вином на стол, произнесла:

— Приятного аппетита, сеньор.

Когда девушка вышла, Дага и Атилл уселись за стол. Налив в бокал вина, Дага тихо спросил:

— Что будем делать, если завтра Дракон не появится?

— Будет завтра, будет пища. Пей вино, — с иронией в голосе отозвался Атилл, — Сначала надо тихонько графиню выкрасть.

— Так-то оно так, если Дракона не будет, придется биться с четырьмя-пятью солдатами, — промолвил задумчиво Дага.

— Ну, и что. Разве впервой? У меня теперь два пистолета. Две пули — два трупа. Завтра утром надо незаметно исчезнуть из города. Прогуляемся к маяку и будем в засаде ждать графиню, — сказал Атилл, уплетая за обе щёки аппетитный кусок жареного мяса и запивая его вином.

Утро следующего дня выдалось солнечным и жарким. Дага в сопровождении Атилла отправился на утренний молебен в церковь, где надеялся увидеть Элизабет и убедиться, что с ней все в порядке. Атилл привычно уселся на паперти, а Дага вошел вовнутрь церкви. Он быстро глазами отыскал знакомую шляпку. Графиня, словно почувствовав его взгляд, осторожно оглянулась, поправляя рукой волосы. Ее глаза приветливо улыбнулись. Не дожидаясь окончания службы, Дага вышел на улицу и направился в сторону ворот Монсеррате. Атилл шагал сзади. Оказавшись за городскими воротами, по знакомой тропинке дошли до маяка. С тяжелым сердцем Дага смотрел на пустую бухточку.

— Разрази меня гром! Где наша лоханка? — с тревогой в голосе сказал Атилл, — Может, случилось что?

— Как же будем уходить? — задумчиво спросил Дага.

— Пройдемся по берегу, пошарим в кустах. Местные контрабандисты прячут иногда свои лодки в таких местах, — отозвался Атилл, — Заодно и проверим выход к морю.

С этими словами он направился к густым зарослям кустарника. Минут двадцать они пробирались сквозь колючий кустарник, лианы и высокую труднопроходимую траву, прежде чем вышли на пологий каменистый берег, где под нависающим над водой кустом нашли затопленную индейскую пирогу. В ней лежало весло, придавленное несколькими камнями. Атилл выбросил камни и, вытащив пирогу на берег, перевернул ее вверх дном. Деловито осмотрев находку, сказал:

— Лоханка вполне выдержит с десяток человек. Если Дракон не придет, поплывем вдоль берега к нему навстречу. Давай-ка лодку перепрячем.

Затем Атилл опустил пирогу на воду и залез в нее. Как заправский индеец взмахнул веслом. Отплыв метров сто, выпрыгнул на берег и, затащив лодку в кусты, вернулся к Даге. Тот стоял на берегу и с надеждой смотрел на бухточку, где над водой кружились и кричали морские птицы, а когда Атилл подошел, зашагал к городским воротам. Не доходя метров триста до них, друзья свернули с тропинки в лес и затаились в засаде, ожидая графиню.

— Нападешь под видом разбойника, я обойду их и нападу сзади, — сказал Дага, — Действуем быстро, если потасовку услышит патруль у ворот, нам крышка.

В томительном ожидании прошло около двух часов, прежде чем из ворот показалась Элизабет со служанкой в сопровождении двух солдат и офицера. Стояла невыносимая полуденная жара, однако в тени деревьев была освежающая прохлада. Горячий ветер с моря раскачивал верхушки высоченных пальм, шелестел листвой апельсинных и лимонных деревьев Графиня, прикрываясь легким зонтиком от солнца, медленно приближалась к засаде.

— Охрана из трех человек, я обхожу, ты идешь навстречу, — прошептал Дага на ухо Атиллу. Тот кивнул и, выйдя из-за засады, лениво побрел навстречу Элизабет. Не доходя до нее нескольких метров, остановился.

— Эй, собака, с дороги, — раздался угрожающий голос офицера. Солдаты, угрюмо поглядывая на незнакомца, сняли с плеч мушкеты.

Атилл рассмеялся и сошел с тропинки, уступая дорогу Элизабет.

— Сеньора, за проход придется заплатить. Этот лес мой и я намерен с вас взять плату. Деньги на бочку и топайте дальше, — сказал он, доставая из-за пояса пистолеты.

— Как ты смеешь, собака, так разговаривать с дамой, — заревел офицер. Его шпага угрожающе сверкнула в солнечных лучах. Солдаты на секунду замешкались на узкой тропинке. Они не могли выбрать удобную позицию для стрельбы, так как Элизабет и служанка перекрывали им линию огня. Этого оказалось достаточно, чтобы Атилл двумя точными выстрелами уложил офицера и ранил солдата, который, застонав, выронил мушкет из рук и повалился на землю. Дага, подскочив сзади, нанес шпагой смертельный укол в грудь второму солдату. Элизабет громко вскрикнула и упала в обморок. Служанка от ужаса оцепенела. Атилл, подхватив графиню на руки, исчез в лесу. Дага, схватив служанку за руку, бросился следом. Добежав до маяка, они скрылись в прибрежных труднопроходимых джунглях. По едва заметной тропинке, вышли на берег. Дага быстро столкнул пирогу на воду, и, придерживая её, помог Атиллу бережно положить в нее графиню.

— Полезай, присмотри за госпожой, — приказал он служанке.

— Меня зовут Розалия, — ответила девушка и покорно залезла в пирогу. Усевшись около Элизабет, она сняла с нее шляпку и брызнула водой на ее лицо. Графиня тихо застонала и, с трудом приподняв голову, посмотрела вокруг. Увидев Дагу, слабо улыбнулась. Розалия помогла ей сесть.

— Где мы? — тихо спросила Элизабет, поправляя рукой волосы.

— Отплываем от маяка, — ответил Дага, — Придется, сеньора, потерпеть, пока доберемся до корабля.

— И что дальше? Куда поплывем? — прошептал Атилл, наклонившись к нему.

— Пойдем вдоль берега, оставляя его по правому борту. Если все срастется, к полуночи будем у знакомой бухточки, — отозвался Дага.

С этими словами он приподнялся, разглядывая в наползающем тумане плывущий навстречу парусник. Его сердце радостно затрепетало. К ним на всех парусах приближалась «Королева Анна».

— Отходим от берега. Они могут проскочить мимо нас, — крикнул Дага. Атилл недоуменно посмотрел на него, затем быстро обернулся и в мгновение сильным гребком развернул пирогу наперехват Дракона. Элизабет и Розалия, затаив дыхание, наблюдали, как Атилл ловко работал веслом, как лодка, повинуясь его воле, быстро понеслась к паруснику. Вскоре она была в кабельтове⁶⁷ от «Королевы Анны». В том, что их заметили, Дага не сомневался. Он видел, как матросы взяли рифы⁶⁸. Бег корабля замедлился. Когда «Королева Анна» легла в дрейф, беглецов и пирогу подняли на борт. Их с распростертыми объятьями встретил Дракон.

— Я знал, что вы это сделаете, черти, — растроганно произнес он, обнимая друзей, и, повернувшись к Элизабет, сказал:

— Добро пожаловать на борт, графиня. Моя каюта в вашем распоряжении. Меня зовут Билл Моррис, я здесь по просьбе Бертрана. С вами все в порядке?

— Да, месье, я чувствую себя хорошо. Морская прогулка пошла мне на пользу, — отозвалась Элизабет, направляясь со служанкой в каюту.

«Королева Анна» тем временем, одеваясь парусами, взяла курс на Тортугу. Когда опустилась южная ночь, в капитанской каюте при свечах за празднично накрытым столом уютно расположились Дракон, Дага, Атилл, Каракатица и Элизабет. Они обсуждали события минувших дней. Атилл, выпив очередную порцию рома, в подробностях рассказывал о приключениях в Гаване, своей нелегкой роли слуги, которого бездушный господин морил голодом и заставлял спать на коврике. Его рассказ иногда прерывался громким смехом друзей, вызывал улыбку Элизабет. В какой-то момент, когда наступила пауза, Дага негромко спросил у Дракона:

— Что случилось? Почему, капитан, тебя не было в условленном месте?

— Нас запер в бухте испанский шлюп. Сутки чинил снасти. Слава Богу, не заметил нашей посудины. Стояли за отмелью, поросшей густым лесом. Когда ушел, сразу бросились к вам. Теперь бы без проблем добраться до дому. Предлагаю выпить за нашу прекрасную гостью, — ответил Дракон, вставая и галантно кланяясь в сторону Элизабет.

Друзья, поддержали его тост. Опустившись в кресла, они шумно приступили к еде. Графиня обвела всех присутствующих ласковым взглядом. Дага заметил, как разрумянились ее щеки от выпитого вина.

— У меня такое чувство, что давно знаю Элизабет, — подумал он, — В своих снах я видел девушку удивительно похожую на нее. Только она была не в распашном платье с широкими рукавами, декорированными узорчатой тесьмой⁶⁹, а в штанах и рубашке.

Его размышления прервал Атилл, предложивший выпить за руку друга и крепкий парус, попутный ветер и семь футов под килем. За тостами и разговорами незаметно подкралась полночь с неизменной спутницей — Луной, которая словно играя в прятки, то скрывалась за низкими облаками, то шаловливо мерцала серебряным светом на воде. Когда Дага с друзьями вышел из каюты, «Королева Анна» обогнула мыс Сан-Антонио, что находится в десятке миль от Гаваны. Дракон, облокотившись на гакаборт, курил трубку, рассматривая пенящийся след. Дага заступил на вахту, сменив рулевого Норманна Виго по прозвищу Ураган. Стоя за штурвалом, мурлыкал под нос песенку на испанском языке. Каракатица и Атилл отправились отдыхать. Внезапный крик марсового разорвал тишину:

— Вижу огни прямо по курсу!

Дракон выбил табак из трубки и, достав подзорную трубу, принялся рассматривать приближающийся темный силуэт незнакомца. Затем приказал Даге:

— Бегом за боцманом. Погасить ходовые огни и взять рифы. Приготовить пушки к бою. Все сделать быстро и без шума. Может, пронесет. Ввязываться в драку нам никак нельзя, графиня на борту.

«Королева Анна» замедлила ход, ложась в дрейф. В это время стал накрапывать мелкий дождь, а море покрылось легкой дымкой. Силуэт незнакомца показался на траверзе⁷⁰. Дракон видел, как он вдруг совершил поворот оверштаг⁷¹ и направился к «Королеве Анне».

— Черт! Нарвались на испанский патрульный бриг. Его только и не хватало, — проворчал Дракон, пряча подзорную трубу.

Тем временем испанец подошел на расстояние чуть меньше ста метров и взял рифы, ложась в дрейф. Ночную тишину нарушил крик:

— Кто вы?

— Мирные торговцы, — сложив руки рупором, отозвался Дракон и услышал в ответ:

— Жду капитана с документами у себя на борту. Шутить не советую.

— Представьтесь, иначе открываю огонь, — прокричал Дракон.

— Я Мигель Сервантес, капитан патрульного брига «Стрела» флота Испании, — пронеслось над морем.

— Ждите, сейчас буду, — ответил Дракон, и, повернувшись к Атиллу, приказал спустить шлюпку на воду.

Вскоре она была под бортом брига. Дага видел в подзорную трубу, как капитан, поднявшись на палубу, о чем-то оживленно разговаривал с высоким испанцем. Затем спустился в шлюпку. Бриг стал медленно отходить, поднимая паруса.

Когда Дракон вернулся, у трапа его встретил боцман.

— Пришлось показать лицензию испанской вест-индийской компании и сказать, что шлепаем на Пуэрто-Рико. Испанец предупредил, в десятке миль отсюда он видел неопознанный парус, — рассказал Дракон, отвечая на немой вопрос Атилла, — Ставим паруса. Предупреди марсовых, чтобы повнимательнее были. Не хотелось бы наскочить на неприятность.

На следующий день «Королева Анна» подошла к маяку Сантьяго. Неожиданно из-за прибрежной скалы, перегораживающей вход в небольшую бухточку, выходящую в Наветренный пролив, выплыл небольшой парусник под пиратским флагом. Как потом оказалось, это был люггер. Он полным ходом шел «Королеве Анне», его орудийные порты были открыты. Дракон в подзорную трубу рассмотрел на флагштоке, закрепленном на грот-мачте, вымпел известного пиратского капитана де Графа.

— Давненько я тебя не видел, приятель, — тихо произнес он, опуская подзорную трубу, и, повернувшись к стоящему рядом Атиллу, приказал:

— Подними-ка мой вымпел, встретили давнего друга.

Атилл метнулся в капитанскую каюту. Не прошло и пяти минут и на флагштоке «Королевы Анны» затрепетал вымпел с изображением черепа и двух больших костей под ним. Дага видел, как на пиратском люггере быстро взяли рифы, ложась в дрейф. Когда до него оставалось меньше кабельтова, он услышал радостный крик:

— Дракон, черт бы тебя побрал! Какого дьявола, разрази меня гром, испортил всю обедню. Подходи ближе. Жду в гости.

«Королева Анна» легла в дрейф и от ее борта отвалила шлюпка с Драконом и Атиллом. Команды обоих кораблей, столпившись на палубах наблюдали, как Дракон поднимался на борт, как он обнялся с де Графом. Дага обратил внимание, что де Граф был высок, строен, в черном камзоле и широкой черной шляпе с пушистым пером. Прошло около двух часов, прежде чем Дракон с Атиллом вернулись на свой корабль. Оба были под сильным градусом и в хорошем настроении, громко переговариваясь, поднялись на ют.

— «Невеста дьявола» хороша у де Графа. Высокие мачты, крутая корма, двенадцать бортовых пушек, два длинных крупнокалиберных орудия на полубаке. Это одно из быстроходных судов на архипелаге. Он на ней уже лет пять мотается по Карибам. Купцов ловит, как птичек. Те ему сдаются без боя, знают, черти, что останутся живы. Де Граф забирает товары, золото, драгоценности и отпускает сдавшихся на все четыре стороны, — шумно рассказывал Дракон, обращаясь к Даге и Каракатице, — Поднимайте паруса и бегом на Тортугу, Я посплю немного, принял лишку рома в трюм. Де Граф не скупился на тосты.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Барк — трех — пятимачтовое парусное судно для перевозки грузов с прямыми парусами на всех мачтах, кроме кормовой, несущей косое парусное вооружение.

2

Дага — острый кинжал.

3

Шканцы — самый верхний помост или палуба в кормовой части парусного судна, где находились вахтенные офицеры и устанавливались компасы. Позднее шканцами называли часть верхней палубы военного корабля между грот — и бизань-мачтами. Шканцы считались почетным местом на корабле: там зачитывались перед строем манифесты, приказы, приговоры. На шканцах запрещалось садиться и курить всем, кроме командира (капитана) корабля и флагмана.

4

Планшир — самый верхний брус на фальшборте палубных судов.

5

«Вороним гнездом» называлась (марсовая площадка), марс — площадка на топе составной мачты. На парусных судах служит для разноса стень-вант и местом для некоторых работ при постановке и уборке парусов, здесь же размещались вахтенные наблюдатели(марсовые). На марсах военных кораблей устанавливались дальномеры и мелкокалиберные орудия

6

Килевать — вид наказания, заключавшийся в том, что провинившегося привязывали веревками за руки и ноги и протаскивали под днищем корабля. Килевание — наклон судна на бок на столько, чтобы киль вышел из воды.

7

Шпангоут — поперечная связь, образующая ребро корпуса судна.

8

Фальшбортом называется продолжение борта выше открытой верхней палубы.

9

Руслень — мощная горизонтальная балка, прикрепленная к борту судна, служащая для разноса и крепления вант(снасти стоячего такелажа, поддерживающие с боков и несколько сзади мачты, стеньги, брам-стеньги и т.п.) и фордунов (снасть стоячего такелажа для крепления стеньг).

10

Ют — кормовая часть верхней палубы судна или кормовая надстройка на судне.

11

Грот — мачта — общее название средней (самой высокой) мачты у парусных кораблей.

12

Степс — гнездо, в которое вставляется мачта своим шпором (нижним концом)

13

Кок — корабельный повар.

14

Ядра — металлические или каменные круглые шары разных калибров.

15

Такелаж — все снасти на корабле, служащие для крепления рангоута и управления им, парусами; разделяется на стоячий и бегучий. Первый служит для поддержки и укрепления рангоута, второй — для уборки и постановки парусов, подъема и спуска частей рангоута, грузов и сигналов.

16

Гакаборт — плоская часть кормовой оконечности судна, на которой устанавливаются кормовые (гакабортные) фонари.

17

Вахта — основной вид дежурства на кораблях, обеспечивающий их плавание и безопасность.

18

Камбуз — корабельная кухня.

19

Выбленки — отрезки тонкого троса, ввязанные поперек вант и исполняющие роль ступеней при подъеме по вантам на мачты и стеньги.

20

Стеньга — рангоутное дерево, служащее продолжением мачты вверх. В зависимости от принадлежности к той или иной мачте стеньгам даются дополнительные наименования: на фок-мачте — фор-стеньга, на грот-мачте — грот-стеньга и на бизань-мачте — крюйс-стеньга.

21

Бризы — ветры с суточной периодичностью по берегам морей и крупных озер. Дневной бриз дует с водоема на нагретое побережье, ночной — с охлажденного побережья на водоем.

22

Штиль — безветрие или очень слабый ветер.

23

Гамак — подвесная койка на кораблях.

24

Анкерок — небольшой бочонок.

25

Мушкет — ручное огнестрельное оружие с фитильным замком. Появился в начале 16 века в Испании.

26

Нагель — деревянный гвоздь.

27

Канонир — рядовой артиллерист в парусном флоте.

28

Кренгование — очистка корпуса судна от водорослей, ракушек.

29

Простой штык — разновидность морских узлов.

30

Шпиль — большой ворот с вертикальной осью, служащей для подъема якоря и выбирания швартовых концов.

31

Вымбовки — деревянный рычаг, служащий для вращения шпиля вручную

32

Форштевень — брус по контуру носового заострения корабля, в нижней части соединен с килем (балка, проходящая посередине днища судна от носовой до кормовой оконечности).

33

Кубрик — жилое помещение для команды в корпусе корабля.

34

Штурвал — механизм управления (обычно в виде колеса) кораблем.

35

Дрейф корабля — перемещение судна с неработающим двигателем или спущенными парусами под воздействием ветра, волн и течения.

36

Бриг — военный двухмачтовый корабль, предназначенный для разведывательной, крейсерской и посыльной службы. Вооружался 10-24 орудиями, обладал хорошими мореходными и маневренными качествами.

37

Рей — круглый брус (горизонтально прикрепленный за середину к мачте или стеньге судна) для установки антенн, подъема сигналов; на парусных судах также для крепления прямых парусов и управления ими.

38

Галион (галеон) — старинный испанский и португальский военный трехмачтовый парусный корабль.

39

Абордаж — способ ведения боя гребными и парусными судами ( до 19 века); сцепление атакующего корабля с неприятельским для захвата его в рукопашном бою

40

Компас — прибор, указывающий направление географического или магнитного меридиана; служит для ориентирования относительно сторон горизонта. Различают магнитный, механический (гирокомпас), радиокомпас ( ориентирован на радиомаяк). Используется в навигации, геодезии и др.

41

Галс — курс судна относительно ветра. Различают левый галс (ветер дует с левой стороны) и правый галс. Отрезок пути судна (от поворота до поворота), идущего зигзагообразным курсом при встречном ветре., тралении и т.п.

42

Леер — ограждение (тросовое, из металлических труб и т.д.) вдоль бортов, вокруг люков на судне, а также трос для постановки некоторых парусов.

43

Трап — корабельная лестница.

44

Сан-Хуан — административный центр и главный порт Пуэрто-Рико. Основан испанцами в 1508 году под названием Капарра, в 1521 году перенесен на другое место и назван Пуэрто-Рико. Со временем это название перешло к острову, а город стал называться Сан-Хуан.

45

Баркас — небольшое парусное рыбацкое или транспортное судно.

46

Эспаньола — одно из названий острова Гаити в колониальный период (1492-1804 г.г).

47

Тортуга — небольшой остров в Карибском море.

48

Юкатан — полуостров в Центральной Америке между Мексиканским заливом и Карибским морем ( в пределах Мексики, Гватемалы и Белиза).

49

Тартана — небольшая парусная лодка.

50

Старый свет — общее название Европы со времен Колумба. Открытую им Америку называли в те годы Новым светом.

51

Шлюп — парусное морское транспортное и рыболовное одномачтовое судно.

52

Рейд — часть акватории порта, предназначенная для якорной стоянки судов, маневрирования или перегрузки грузов.

53

Шебека — парусно-гребное трехмачтовое судно с косыми парусами.

54

Люггер (люгер) — небольшое быстроходное трехмачтовое судно с реечными косыми парусами.

55

Конкистадоры — испанские авантюристы, отправлявшиеся в Америку после ее открытия Колумбом для завоевания новых земель.

56

Кливер — косой треугольный парус, который ставится впереди стакселя (косого треугольного паруса, поднимаемого впереди мачты).

57

Снасть — растительный или стальной трос, используемый на судне. Существуют снасти бегучего и стоячего такелажа (совокупность судовых снастей для крепления рангоута, управления парусами, грузоподъемных работ, подъема и спуска флагов, сигналов).

58

Фал — снасть, служащая для подъема отдельных деталей рангоута ( реев, стеньг, гафелей), парусов (грота, стакселя и др.), флагов.

59

Тортуга (Tortuga или Тортю, Tortue) — современное название острова — Тортю (территория 180 кв. км), как и у одноимённого пролива шириной 8 км, отделяющего остров от северо-западного побережья Гаити (бывшая Эспаньола).

60

Кайон — главное поселение на Тортуге, где живут богатые плантаторы и находится резиденция губернатора.

61

Бригантина — быстроходное морское парусное двухмачтовое судно с прямыми парусами на передней мачте ( фок-мачте) и косыми на задней (грот-мачте)..

62

Бриг — парусный двухмачтовый военный корабль с прямыми парусами на обеих мачтах и косым парусом (контр — бизанью) на грот-мачте.

63

Фок-мачта — первая от носа мачта на парусном судне с тремя и более мачт, на двухмачтовых судах передняя мачта называется фок-мачтой, если она ниже задней.

64

Грот-мачта — вторая от носа и последующие, кроме кормовой, мачты на многомачтовом паруснике; средняя мачта на трехмачтовом, более высокая на двухмачтовом. Если на судне только одна мачта, то она называется грот-мачтой.

65

Взять рифы — уменьшить площадь паруса; свертывая его снизу и подвязывая свернутую часть риф-штертами (название веревки) у косых и шлюпочных парусов; подбирая парус кверху и прихватывая его риф-сезнями (название веревки) к лееру на рее у прямых парусов.

66

Дрок — род кустарников семейства бобовых.

67

Кабельтов — внесистемная единица длины, применяемая в навигации для измерения сравнительно небольших расстояний, равная 185,2 м ( или 0,1 морской мили).

68

Взять рифы — уменьшить площадь парусов.

69

В 17 веке женщины носили распашное платье с отложным воротником называемое роб, под ним платье называемое котт с веерообразным каркасным воротником, отделанным кружевом. Платье роб имело широкие рукава с манжетами или декорированные узорчатой тесьмой. Платье котт было на каркасной основе, которая надевалась поверх рубашки, с завышенной талией.

70

Траверз — направление, перпендикулярное курсу корабля или диаметральной плоскости. По названию борта судна различают правый и левый траверз.

71

Оверштаг — поворот парусного судна на другой галс, когда оно пересекает носом линию ветра. При этом повороте приводят судно до курса бейдевинд (курс, когда угол между диаметральной плоскостью судна и направлением ветра составляет менее 90 градусов), перекладывают руль на ветер. Когда нос судна пересечет линию ветра, переносят сначала задние, а затем и передние паруса на другой борт.