Остров кошмаров. Топоры и стрелы

Александр Бушков, 2019

В 1839 году при раскопках в британском Ромсийском аббатстве обнаружили свинцовый гроб, в каких в те времена простых людей не хоронили, только знатных. Так вот, гроб был пуст. Правда, не совсем – там лежал деревянный ларец с длинным локоном женских волос золотисто-каштанового цвета. Привидение Анны Болейн, одной из многочисленных жен Генриха Восьмого, регулярно появляется в Тауэре, в так называемом Доме Королевы, где ее содержали до казни. Все, кто ее видел, уверяют, что королева держала в руке свою отрубленную голову в чепце. Офицер из охраны Тауэра как-то ночью видел даже целую процессию придворных в костюмах тюдоровской эпохи, во главе которой шла обезглавленная королева… История Великобритании, щедро напоенная кровью, интригами и предательством, продолжает шокировать своими мрачными мистическими тайнами, о которых с ледяным спокойствием и глубокой убежденностью рассказывается в этой книге. Это история безграничной жестокости, изощренного коварства и чудовищных обманов, порожденных Англией. История уникального, неподражаемого, беспощадного колонизатора; страны, которая первой в мире придумала концлагеря. История государства, обладающего едва ли не самой сильной разведкой в мире. История вселенской заговорщицы. Мирового лидера по слежке за населением. Она началась с того дня, когда на продуваемые холодными ветрами берега высадились римские солдаты…

Из глубины времен

Англичане с давних пор любят именовать Европу континентом, к которому они как бы и не имеют отношения, живут на острове. Однако так обстояло не всегда. В давние-предавние времена Британские острова были частью континента, широкий перешеек их соединял с нынешней Голландией. А вот Скандинавия, наоборот, была как раз большим островом. Да и климат был другим. В Британии водились тигры, львы, антилопы, мамонты и даже гиппопотамы.

Тогда, в каменном веке, на будущем острове уже обитало какое-то коренное население — пещерные люди. «Коренное население» — вообще-то понятие зыбкое, неопределенное. Не зря говорится, что коренной житель — это просто предпоследний завоеватель. В любом уголке земного шара волны переселенцев регулярно сменяли друг друга. Кто-то, конечно, был самым первым, но кто именно, уже не доискаться.

О первобытных людях нам известно крайне мало. Археологи находят их орудия труда и войны, но по причине отсутствия тогда письменности неизвестно, как звучало бы хотя бы одно слово на их языке, какие имена они носили. Мы знаем одно: еще до того, как море отделило Британию от континента, там появились новые жители, люди практически современного облика, стоявшие на довольно высокой ступени развития. Они использовали вполне совершенные каменные орудия, костяные иглы для шитья и даже одомашнили животных.

А потом надвинулось море. Ушел под воду и перешеек, соединявший Британию с Европой, а вот Скандинавия, наоборот, с континентом соединилась. Случилось это примерно девять тысяч лет назад. Но этот факт не избавил очередных «коренных» жителей острова от появления новых переселенцев, к тому времени уже умевших делать лодки.

Из-за отсутствия в доисторические времена письменности в распоряжении историков имеются только археологические находки. Они не способны ничего рассказать о людях, сделавших и использовавших эти вещи, об их языке, о том, как они звались.

Так и останется неизвестным, кто же четыре с лишним тысячи лет назад начал на нынешней Солсберийской равнине строить Стоунхендж (по-английски «висячий камень»), грандиозное сооружение из громадных каменных блоков, служившее храмом и обсерваторией. Возле Стоунхенджа найдены орудия труда древних людей, однако с определением их возраста есть проблемы. Ведь любимое и главное оружие археологов — радиоуглеродный анализ — применимо только к органике. Вполне возможно, что орудия эти принадлежат более позднему времени. Интересно, что Стоунхендж, начатый постройкой примерно в 3100 году до Р. Х., перестраивался и совершенствовался на протяжении тысячи трехсот лет (!), пока не принял свой нынешний облик.

Здесь-то и кроется главная загадка. Геологи доказали, что камни Стоунхенджа не местного происхождения. Они доставлены из карьеров, расположенных километрах в двухстах от Солсбери. На то, чтобы добыть их, перевезти на плотах, сложить в гигантское сооружение, требовалось огромное количество людей и, что еще важнее, какой-то мощный побудительный стимул, заставивший их строить и перестраивать в течение тысячи трехсот лет.

Одному племени, даже нескольким, такие труды не под силу. Да и этой мощной побудительной идеи им вроде бы «не по чину» было выработать. Подобная стройка, растянувшаяся во времени, по плечу только хорошо организованной силе, то есть государству, и неслабому. Однако государствам в те времена категорически не полагалось существовать — по крайней мере, так считают историки.

Тот факт, что существует грандиозная, непознаваемая загадка, люди поняли еще в очень давние времена. В попытках дать ему объяснение родилась легенда о волшебнике Мерлине, строителе Стоунхенджа. Он то ли взглядом, то ли заклинаниями умел двигать камни, даже такие громадные.

Мышление людей двадцатого века явно не особенно и отличалось от мышления их далеких предков. Поэтому родилась новая легенда, в соответствии с духом времени приписавшая постройку Стоунхенджа уже инопланетянам. После безусловно долгого космического путешествия эти ребята почему-то не нашли для себя другого занятая, кроме как громоздить огромные камни для примитивных астрономических наблюдений. А ведь для этого у них наверняка имелась хорошая аппаратура.

Так что Стоунхендж, безусловно, построен землянами. Но нам неизвестно, какими именно, что за идея и организационная сила объединили их аж на тысячу триста лет.

Благодаря тому, что со временем в Древнем Египте и у его ближайших соседей появилась письменность, немало информации о тогдашней жизни и народах дошло до наших дней. Но вот познаний об обитателях Британских островов это не прибавило ни нам, ни насельникам Ближнего Востока. Британия располагалась слишком далеко. Туризма тогда не существовало, а особой надобности в торговых плаваниях, как и в шпионаже, как-то еще не было.

Когда письменность распространилась и на Древнюю Грецию, знаний о Британии не прибавилось, скорее уж наоборот. К легендам, передававшимся устно, добавились письменные, только и всего.

Среди великого множества легенд и красивых сказок, оказавшихся запечатленными в письменном виде, есть и такая. В незапамятные времена — излюбленный сказочниками оборот речи — дочь некоего египетского фараона, предусмотрительно не названного по имени, зачем-то отправилась искать счастья аж в Британию, хотя преспокойно могла бы обосноваться гораздо ближе, коли уж ей так хотелось основать собственное царство. Недалеко от Египта обитало множество племен, стоявших на низком уровне развития, которые относительно легко удалось бы покорить. В Британии ей не повезло. Ее отряд был разбит местными жителями. В сражении погибла она сама.

Легенда красивая, вот только абсолютно не подтвержденная археологическими раскопками. Конечно, очень и очень многие следы человеческой деятельности не обнаружены до сих пор, наверняка включая и целые города, но история все равно чересчур уж баснословная.

Есть и другая сказочка, гораздо более обширная и проработанная куда лучше. Речь в ней идет о Бруте, потомке знаменитого троянца Энея, покинувшего родные места после падения города. Этот Брут со своими сподвижниками на трехстах с лишним кораблях за год добрался из Италии до большого острова, победил и загнал в глухие места великанов, обитавших там. Обычные люди в тех местах не жили.

Пришельцы постепенно освоили весь остров. В честь своего предводителя Брута они назвали его Британией — почему в таком случае не Брутанией? — а себя — бриттами. Почему не бруттами? Эти самые люди и построили красивый город Новая Троя, впоследствии именовавшийся Лондоном.

В двенадцатом столетии от Рождества Христова эту любопытную историю освятил своим авторитетом выдающийся писатель Гальфрид Монмутский, включивший ее в свой знаменитый труд «История королей Британии». Надо полагать, тогдашним англичанам лестно было вести свою историю от легендарных троянцев.

Впрочем, подобные басни известны у многих народов. Дальше всех в этом отношении пошли японцы. Они, чтобы не мелочиться, довольно долго именовали себя не кем-нибудь, а прямыми потомками богини Аматерасу.

В общем, как выражался герой одной старой комедии, «Я вам не что-либо где, а где-либо как».

К превеликому сожалению, эту романтическую легенду напрочь опровергает археология. В случае если бы потомки Брута столетиями обитали в Британии, после них должно было остаться превеликое множество самых разных предметов — украшений, зданий, орудий труда и войны, надписей на камне и тому подобного, выполненных, естественно, в древнегреческом и троянском стиле. Однако ничего подобного археологи не нашли.

Знатный литератор двенадцатого столетия Гальфрид Монмутский историю эту не сам придумал. Он заимствовал ее у античных, конкретнее, древнегреческих авторов. Вот только нет никакой гарантии подлинности их трудов.

Еще в раннее Средневековье, когда жил и работал Гальфрид, античные рукописи, равно как и собственные европейские старинные документы, подделывались в великом множестве. Благо палеография, наука о старинных рукописях, еще не появилась, и определить подлинность таковых было попросту невозможно. Иногда причины были, так сказать, экономические. Люди, заинтересованные в этом, подделывали документы, дававшие им право на дворянское звание, какие-то земли и привилегии. Иногда фальсифицировались географические и исторические труды, пьесы древнегреческих драматургов. Потом персоны, сделавшие это, с шумом и помпой становились «открывателями древнего культурного наследия».

Примеров такого рода предостаточно. Порой подделки оставались неразоблаченными лет двести. Согласно теории вероятности, есть подозрения, что некоторые фальсификации являются таковыми и сегодня.

Вот интересная история, пусть и не имеющая отношения к Европе, в той ее части, что касается не приобретателя, а творца фальшивок. Но привести ее для иллюстрации стоит, очень уж она любопытная.

В Китае с давних времен существовала мощная индустрия подделок. Там изготовлялось все, что стоило хороших денег, — старинный фарфор, древние монеты и уж тем более рукописи, на которые приходилось тратить гораздо меньше трудов. Промысел расцвел особенно пышно, когда появились европейские покупатели.

Жил-поживал еще до Второй мировой войны оборотистый китайский антиквар, как раз и наладивший прямо-таки конвейерный метод производства древних манускриптов. Лепил он их в одиночку, прямо-таки на коленке, в задней комнате своей лавчонки. Но качество продукции, производимой им, было настолько высоким, что в конце концов его постоянным покупателем стал не какой-нибудь богатый дилетант, а весьма солидное ученое заведение — Британский музей. Сотрудники этого почтенного учреждения так ничего и не заподозрили, хотя среди них было немало серьезных ученых.

Однако надо сказать, что ученые мужи обмишурились не первый раз. Достаточно вспомнить истории пилтдаунского человека и «Песен Оссиана».

Выгоды коллективного труда понимали не только граждане СССР. Антиквар приобщил к своему доходному бизнесу и сыновей, когда они выросли. Теперь в этой лавочке он работал не один.

Когда в 1949 г. войска Мао Цзэдуна вошли в Пекин и начали наступление на юг, семейство сбежало на Тайвань. Оно нисколечко не потеряло от вынужденной эмиграции, продолжало ударно трудиться и там. Благо Британский музей по-прежнему закупал творения их блудливых ручонок прямо-таки на корню. Даже наоборот, доходы антиквара намного возросли. Он резко задрал цены на свою продукцию, проходившую теперь под брендом «уникальные рукописи, с риском для жизни вывезенные нелегально из красного Китая».

Так оно и шло долгие годы. В конце концов деятельность процветающей семейной фирмы прекратилась, так сказать, по чисто техническим причинам. Антиквар состарился и умер, срок подошел. О судьбе его сыновей у меня сведений нет, но вряд ли они окончили дни в пошлой бедности. Очень уж приличные деньги выдоила эта семейка из Британского музея, а бережливость китайцев общеизвестна.

Гром грянул только в самом конце двадцатого века, когда наконец нашелся кто-то, подвергший весь пакет древнекитайских уникумов вдумчивому исследованию. Скандал получился знатный. Оказалось, что папаша с детками впарили Британскому музею ни много ни мало — более шестисот старинных рукописей собственной работы. Нельзя исключать, что иные из фальшивок так и остались неразоблаченными. Такое вполне возможно.

Дело даже не в существовании настоящей индустрии подделок, а в общем состоянии умов древнегреческой ученой мысли. У греков было немало серьезных историков и географов. Они освоили Средиземное и Черное моря, но к северному побережью Европы никто не плавал, не видя в том надобности. А потому в реальное существование Британии греки долго не верили, искренне считали ее сказочным, легендарным островом, выдуманным книжниками, наподобие Атлантиды, ирландского Хай Бризейла или Авалона у самих англичан.

В свое время грек Пифей из Массилии (нынешний Марсель) проплыл вдоль северного побережья Британии и Скандинавии, достиг даже Северного Ледовитого океана и написал книгу о своем путешествии. Сама она не сохранилась, известна лишь по обширным цитатам в трудах других авторов.

В том, что на сей раз мы имеем дело не с подделкой, а с добросовестным отчетом о реальном плавании, убеждает крайне серьезный аргумент. У Пифея подробно и точно описана шуга, густое ледяное крошево, появляющееся в Северном Ледовитом океане незадолго перед тем, как встанут сплошные льды. Труды античных авторов с обширными цитатами из Пифея стали известны в Европе до того, как европейцы сами стали плавать в Северном Ледовитом океане и своими глазами увидели шугу. Так что древний грек Пифей несомненно побывал в приполярных областях, которые добросовестно описал, как и Британию.

Однако греки и ему не поверили, отмахнулись. Они считали, что мореходы горазды на всевозможные выдумки, и по-прежнему полагали острова чем-то легендарным.

Юмор в том, что в то самое время, когда греческие книжники насмехались над побасенками Пифея, люди гораздо более практичные, финикийские купцы, давно и регулярно плавали в Британию за оловом и свинцом. Эти металлы добывали и плавили тогдашние тамошние жители, не такие уж, выходит, и дикари, если умели бить шахты и добывать руду.

Об этом долго никто не знал. Финикийцы были большими мастерами в соблюдении коммерческой тайны, свои торговые маршруты держали в строгом секрете. Чтобы отпугнуть возможных конкурентов, они распускали о дальних краях страшные россказни. Дескать, там обитают исключительно жуткие чудовища и свирепые людоеды, так что любой, кто туда сунется, живым не вернется.

Надо сказать, что работали эти страшилки идеально. Так что греки, даже самые ученые, продолжали считать Британию красивой сказкой.

Время шло. Ослабевшую Грецию завоевал усилившийся Рим. К нему по наследству перешли взгляды греческих ученых на Британию как на мифологическую землю. Положение решительным образом изменилось только в 55 г. до Р. Х., когда в Ла-Манше появился военный флот Юлия Цезаря.

Тогдашний Рим кое в чем играл роль нынешних США. Штаты старательно насаждают демократию по всему миру, делают это посредством бомбежек, артобстрелов, морской пехоты и проплаченных майданщиков. Эталоном они полагают исключительно себя самих.

Точно так же Древний Рим только себя, любимого, считал центром культуры и цивилизации. Вокруг него, согласно этой теории, ласкающей самолюбие, располагались исключительно племена дикарей, варваров, которых ради их же блага следовало завоевать, приобщить к цивилизации и культуре. Чем римляне и занимались долго и старательно.

Беглое знакомство с древней историей, в том числе и с трудами римских авторов, убеждает, что дело обстояло, мягко скажем, не совсем так. Есть все основания полагать, что древняя Галлия (нынешняя Франция), которую Цезарю пришлось долго завоевывать, была не скопищем полудиких племен, а самым настоящим государством, откуда римляне как раз и позаимствовали многие новинки. Деревянные бочки вместо огромных глиняных сосудов, океанские парусные корабли вместо своих гребных суденышек, несколько типов повозок, жатку, которую толкали перед собой быки, разные виды оружия и доспехов, даже стиль ювелирных украшений.

Сам Цезарь пишет, что у галлов были большие города, укрепленные так, что римлянам удавалось их взять лишь после долгих трудов, с применением осадной техники, самой современной на тот момент. У них имелась своя письменность, созданная на основе греческого алфавита. Вот только ни строчки из написанного галлами до нас не дошло. Все их библиотеки старательно уничтожил сам Цезарь. Историю, как известно, пишут победители, а от побежденных сплошь и рядом не остается никаких документов и книг.

Но это так, к слову. Главное в другом. Юлий Цезарь, завоевавший Галлию и прочно там обосновавшийся, уже прекрасно знал, что Британия — никакая не сказка, а самая доподлинная реальность. О чем он и упомянул в книге «Записки о галльской войне». Британия получила свое название не в честь мифического Брута, верить в существование которого нет никаких оснований, а по имени своих тогдашних обитателей, кельтского племени бриттов, когда-то переселившихся туда как раз из Галлии. Бритты не раз посылали на помощь своим родственникам-галлам, сражавшимся с римлянами, военные отряды. Какая уж там мифология. Суровая реальность.

Плыть до Британии было недалеко. Расстояние от одного берега Ла-Манша до другого в самом широком месте составляет лишь тридцать два километра. Вот Цезарь и решил заодно завоевать и Британию, чтобы два раза не ездить.

Кампания не задалась с самого начала. Шторма в Ла-Манше не редки. Цезарь угодил в такую именно бурю и лишился всей своей конницы. По одним источникам, корабли, везущие ее, отнесло штормом назад в Галлию, по другим — они вообще потонули все до одного. Так что, когда Цезарь высадился в Британии, у него было только двенадцать тысяч пехоты, маловато для покорения столь немаленького острова, как Британия. К тому же драться бритты умели и любили. Они вовсе не собирались поднимать руки перед первым попавшимся завоевателем, вынырнувшим неведомо откуда, как чертик из коробочки.

Состоялись три больших сражения. Одно из них Цезарь проиграл, два выиграл, но при этом понес такие потери, что наверняка вспомнил греческого царя Пирра. Тот в свое время нанес римлянам сокрушительное поражение, но подсчитал потери и произнес фразу, вошедшую в большую историю, ставшую крылатой: «Еще одна такая победа, и я останусь без войска». С тех пор во многие языки вошли слова «пиррова победа», то есть такая, в которой победитель теряет гораздо больше, чем побежденный.

Именно в таком положении оказался и Цезарь. Так что когда бритты по дикости своей отправили к нему послов с предложением почетного мира, он моментально согласился и уплыл восвояси вместе со всем своим изрядно поредевшим воинством.

Цезарь был человеком упрямым и злопамятным. В следующем году он снова приплыл в Британию с войском и опять одержал пиррову победу. Очередные переговоры, почетный мир… Чтобы хоть как-то сохранить лицо, Цезарь добился от бриттов обещания платить Риму дань. Однако, как известно, обещать — еще не значит жениться. Бритты так и не заплатили ни единого ломаного гроша.

Они явно руководствовались тем же принципом, который гораздо позже взял на вооружение Ходжа Насреддин, за приличные деньги согласившийся обучить в течение двадцати лет эмирского ишака грамоте. Ход его мыслей был предельно прост. За двадцать лет обязательно кто-нибудь умрет — либо эмир, либо ишак, либо сам Ходжа. Примерно так рассуждали и бритты. Рим далеко, и мало ли как может обернуться это дело.

Последующие события показали, что они рассчитали совершенно правильно. Римлянам было попросту не до Британии. Они по горло увязли в собственных проблемах. Продолжались гражданские войны, охватившие всю империю, власть менялась, победители старательно резали побежденных, те стремились к реваншу.

Цезарь был цинично зарезан прямо в сенате. По сравнению с этим кулачные бои в японском и украинском парламентах предстают и вовсе детской игрой. Подумаешь, несколько фонарей под глазами, порванные пиджаки, сорванные галстуки. Попробуйте повторить римский рекорд — убийство в парламенте главы государства.

Одним словом, какое уж завоевание Британии, тут бы с домашними хлопотами разобраться. Восемьдесят восемь лет бритты жили вольными казаками, не отстегивали ни копейки никакой «крыше».