Избранная лирика

Александр Бутенин

Предлагаемая вашему вниманию книга включает лучшие стихи автора из ранее опубликованных сборников: «В тот день, когда пришла война», «АлкоГогольный синдром», «Тени Петербурга», «Кучер вдохновения», «Из тьмы души». Творчество Александра Бутенина отличается легким стилем, искрометным юмором, обилием и точностью деталей. Знакомство с книгой доставит массу удовольствия читателям, обладающим вкусом к поэзии. Книга содержит нецензурную брань.

Исторические реминисценции

Привал на Рубиконе

На берегу лесной реки

стоит в задумчивости он.

На расстоянии руки

течет иссохший Рубикон.

— Река не слишком глубока,

мостов не нужно и ладей,

едва ли будет по бока

изнеможенных лошадей.

Вброд перейдем и покорим

давно намеченную цель —

республиканский, вечный Рим,

и царской власти колыбель.

Победы высока́ цена

а пораженье — это крах.

Уже разгневанный сенат

Помпею приказал во прах,

стереть когорты наглеца,

и разметать его полки.

— Не дожидаться же конца

у этой маленькой реки?

Опередив, нас разгромят,

и не оставят и следа.

Рим должен быть скорее взят.

А если нет?.. А если да?

Пока сандалии сухи́,

пока речной не тронут ил,

есть шанс признать свои грехи,

коль он рубеж не преступил.

— Шагну, и нет пути назад…

Знать, суждено столице пасть.

В ней отдых, нужный для солдат,

провизия, казна и власть.

Войска получат хлеб и кров,

взяв город с боя, в кураже.

Опять прольется чья-то кровь,

увы, не галльская уже.

Он медлит, воле вопреки,

как будто, погруженный в сон.

Там, впереди его враги,

а сзади — верный легион.

Но вот величественный жест

пода́л войскам мятежный вождь,

сказав: «alea iacta est!»

преодолев азарта дрожь.

Он переходит Рубикон

навстречу славе и судьбе,

поставив жизнь свою на кон

в сраженьях, битвах и борьбе.

Фортуна и Рок Лжедмитрия I

Бедный Дмитрий! (или Лжедмитрий)

первый, конечно, а не второй.

Благословленный священником в митре

— ухарь, храбрец, самозванец, герой.

Сын ли царя, монах ли расстрига?

Смелый, удачливый вор на троне,

рыцарь на час, баловень мига,

в сердце взрастивший мечту о короне.

Кто ты такой? Кем родился на свет ты?

где между ложью и правдой черта?

Много вопросов, все без ответа,

рядом с тобою всегда пустота.

Не разглядеть лица из-под маски,

но одаренности есть ореол.

Это же надо так залихватски

взять и взобраться на царский престол!

Лихо, отбросив боязнь и сомненья,

выполнить дерзко намеченный план:

грозною, неотвратимою тенью

скрыть годуновых непризнанный клан.

Не прилагая малейших усилий

все государство прибрать к рукам,

так, чтоб свои на руках носили,

чтоб в беспокойстве был Ватикан.

Только фортуны любимцу подвластно

так триумфально пройтись по стране,

замыслом и предприятьем опасным

всех удивляя в России и вне.

Стал он в итоге фигурой заметной,

хоть пролетел по истории вскользь.

Яркой, стремительно-быстрой кометой

царство монарха сего пронеслось.

Как несуразно это правление.

Все, что смог взять он, — не сохранил.

К древним обычаям питал небрежение —

глупыми слишком казались они.

Царь развлекался и веселился,

и занимался множеством дел.

Но в иноземное платье рядился,

в бане не мылся, телятину ел.

В город свободно ходил без охраны,

поздно ложился, вставал чуть заря.

Был этот юноша очень уж странным,

мало похожим на сына царя.

Не избегал человечьих страстишек,

дочь Годунова держал при себе,

но обвенчался с Мариною Мнишек,

словно покорствуя страшной судьбе.

И в эйфории свершившейся свадьбы

глух был к наветам, устраивал бал.

Тут заговорщиков впору вязать бы,

вешать бы надо, а он танцевал.

Хмурых бояр раздразнил забияка,

вместо того, чтоб прижать их к ногтю,

ну а Москва, пострадав от поляков,

лишь ожидала набата ноктюрн.

Тяжким бывает рок человека,

силою взявшего царский венец.

Из своего двадцать первого века

вижу Лжедмитрия жуткий конец.

Все ведь решали мгновенья, минуты,

и фитилек превратился в пожар.

Так разгоралась русская смута,

тайно зажженная кучкой бояр.

— Двери ломают. Поздно, измена!

Если б «вчера» было можно вернуть!

Вон же стрельцов караульная смена.

Самый короткий к спасению путь —

через окно, по лесам, вниз, скорее!

Черт бы побрал их — мои каблуки!

Жизнь, к сожалению, всегда лотерея.

В этой — победу взяли враги.

— Эх, велико до земли расстояние.

Тут оступился, спрыгнул и зря…

Сколько в глазах было отчаяния

у повредившего ногу царя.

Как исходил он стоном и криком,

не закрывая раздробленный рот.

Ведь никогда столь быстро и дико

не совершался переворот.

С горечью думал — это расплата.

Конец ознакомительного фрагмента.