Девочка и домовой. Хроники затомиса

Александр Беляев

Десятилетний мальчик видит сон, в котором он встречает главную героиню этой книги. Маленькая девочка забирается в подвал и встречает там маленького простуженного человечка размером с куклу.

ГЛАВА 5. На даче

Пролетело несколько месяцев. В течение этого времени девочка прилежно училась в своей первой школе — школе домового.

Она никогда не ходила в ясли и детский сад, мало общалась с ребятами во дворе, папа приходил домой поздно вечером, а мама гораздо больше внимания уделяла сыну — он считался очень способным, был отличником в школе и одним из самых одаренных детей в музыкалке.

Ставку родители сделали на него, а Аня осталась за бортом и была предоставлена самой себе. До своей удивительной встречи с Варфушей она большую часть дня в одиночестве бродила по Зарядью и мечтала.

Родители считали ее странным, диковатым ребенком. Многие ее высказывания раздражали, вызывали недоумение и страх, так как достаточно часто девочка предсказывала будущие события, могла точно сообщить, кто сегодня придет в гости и во что он будет одет. Однажды, когда у папы на работе пошла кровь горлом, после чего он два месяца пролежал в больнице, у Ани — еще до того, как об этом сообщили по телефону его сослуживцы, случилась истерика, она вырывалась на улицу и кричала, что ее папочка умирает.

Все это тревожило умы просвещенных, материалистически воспитанных советских обывателей конца пятидесятых годов и не находило рационального объяснения.

Кроме того, родители, почти всю сознательную жизнь прожившие в сталинскую эпоху, сохранили в душе непреодолимый страх перед всем, что не вписывалось в систему и каким-то образом относилось к потустороннему миру.

Пару раз девочку даже водили к психиатру, но она, видимо, каким-то чутьем уловила подвох, вела себя на приеме на редкость разумно и не дала врачам никакого повода заподозрить у нее психиатрическое заболевание.

Со временем на Аню просто махнули рукой и перестали пытаться проникнуть в тайны ее внутреннего мира, только категорически запретили говорить о чем-то таком с соседями — слишком еще был силен страх доноса.

Итак, Аня училась в школе — школе познания живого мира, как называл их занятия Варфуша. Не всегда они проходили гладко, иногда способность видеть духовным зрением и чувствовать сердцем на некоторое время покидала девочку, и у нее появлялся страх, что дверца в другой мир навсегда захлопнулась перед ней. Иногда возникали и другие непредвиденные опасности. Например, однажды, когда она училась двигаться по энергетическим линиям (что-то вроде самопроизвольного танца, когда тело отпускается в поток, и двигается идеомоторно), Аня вдруг почувствовала, что ее выгибает дугой и закручивает спиралью. После этого она долго не могла взять под контроль свои ноги и руки, которым все время хотелось совершать какие-то самопроизвольные движения.

В другой раз, при работе с «третьим глазом», у нее возникло чувство сильнейшего распирания в межбровье. Казалось, голова сейчас просто разлетится на куски, и только через пару дней это чувство постепенно ее оставило.

Но в общем домовой был доволен своей ученицей, говорил, что обучение проходит на редкость продуктивно и более быстрое раскрытие возможностей души опасно и грозит одержимостью.

Часто они гуляли вместе по Зарядью, смотрели ауры деревьев, домов, храмов, домовой рассказывал девочке, что значит преобладание того или иного цвета в свечении предметов и людей, учил определять, какие церкви живы и имеют связь с Небесным Кремлем, какие эту связь утратили, а какие даже стали прибежищем темных сил. Он учил ее, как вступать в контакт со стихиалями, влиять на погоду, растворять облака.

Особенно девочке одно время нравилось растворять облака и проделывать отверстия в сплошной облачности, но со временем она поняла, что занятие это совершенно бессмысленное и только истощает энергию. Варфуша сказал, что все эффектные фокусы подогревают гордыню и, значит, являются помехами для дальнейшего пробуждения души.

Все это время девочка постоянно боролась с желанием рассказать хоть кому-то о своем необыкновенном знакомстве и таинственном обучении. Ее сознание просто распирали новые знания, которыми постоянно делился с ней окружающий мир, она привыкла к тому, что раньше обо всем новом можно было рассказать маме, папе, на худой конец брату. Теперь же Варфуша категорически запретил ей делать это, сказав, что еще слишком рано, ее родные не готовы для новых знаний и пока в ее окружении нет ни одного человека, с которым подобными знаниями можно поделиться. В лучшем случае ее рассказы сочтут детскими фантазиями, а в худшем — положат в психиатрическую лечебницу.

— Есть и еще одна опасность, — строго сказал маленький человечек. — Некоторыми из сил и способностей, которые ты сейчас осваиваешь, могут овладеть даже люди с непробужденной душой и тяжелым наследием кармы. Такие люди, как правило, становятся черными магами и в погоне за удовлетворением прихотей собственной гордыни, ощущая вседозволенность и считая себя великими, совершают много зла и приносят большие беды окружающим. Они не понимают того, что тем самым только губят свою собственную бессмертную душу, закрывая ей дорогу к Небесным мирам на многие жизни и, попадая под полную власть черных сил, в конечном итоге обрекая себя на страдания. Но не горюй, королевна, — утешал ее Варфуша. — Скоро, может быть через год, через два, когда я передам тебе основные знания, силами матушки Навны ты будешь соединена сначала во снах и видениях, а затем и в обычном мире со своим Единственным. Он, как и ты, одинокая душа, не находящая понимания у ближних. Скоро он будет готов к пробуждению, которое началось в прежних жизнях, но сейчас сильно притормозилось из-за серьезных ошибок в прошлом. Когда карма этих ошибок будет преодолена, ты сможешь соединить с ним свою судьбу и обучить всему тому, что ты умеешь сейчас и чему научишься в будущем. Раньше, в других воплощениях вы уже неоднократно встречались, но пока твоя память не готова восстановить эти события.

В конце мая семья стала собираться на дачу. Вот уже несколько лет они снимали половину дачного дома в подмосковном поселке Семхоз, и мама с детьми уезжала на все лето, прихватывая также сентябрь, папа бывал наездами. Раньше Аня всегда ждала тот день, когда начинали собирать вещи, и принимала в этом самое активное участие, но теперь, неожиданно для родителей, она начала капризничать, плакать, утверждать, что не хочет ехать на эту противную дачу, упрашивала оставить ее дома с папой.

Конечно, о том, чтобы отложить поездку, тем более оставить Аню дома с отцом, который большую часть дня пропадал на работе, не могло быть и речи, и мама строго заявила, что очень удивлена ее капризами, что дочь совершенно отбилась от рук и, хочет она того или нет, ей придется ехать со всеми.

Но неожиданно в день поездки, когда все уже ждали заказанную машину, настроение девочки резко переменилось, и она радостно заявила, что с удовольствием поедет в Семхоз. Мама только недовольно передернула плечами: она привыкла к странностям и взбалмошности дочери.

В действительности все объяснялось очень просто. Девочка не хотела расставаться с Варфушей, боялась оставить его одного дома, к тому же домовой заявил, что это теперь его дом и он не уверен, сможет ли поехать вместе с девочкой. Ночью, как выяснилось, Варфуша побывал на совете домовых и был отпущен под честное слово без необходимого обряда на новое место до октября, о чем и сообщил Ане незадолго до прибытия машины.

В машине девочка счастливо улыбалась и глядела в окно, прижимая к себе детскую сумочку с маленьким секретом, о котором знала только она: там сидел ее маленький духовный наставник — Варфуша.

Поездка прошла без приключений, и через полтора часа папа уже выгружал вещи рядом с калиткой их летнего жилища. День пролетел в хлопотах по обустройству на новом месте, в быстрой пробежке по ближайшим заветным местам и обмену впечатлениями с соседями по поводу дороги, погоды и огородных работ.

За этими хлопотами Аня совершенно позабыла о домовом и вспомнила о нем только когда собралась ложиться спать. Она открыла сумочку, там домового не оказалось.

— Домушка, — вскрикнула девочка в испуге, так как решила, что Варфуша потерялся по дороге и вернулся назад в Москву.

На ее крик прибежала мама, но девочка, не желая объяснений, притворилась, будто играет с плюшевым мишкой. Мама решила, что девочка разговаривает сама с собой, и оставила ее в покое.

Поиски домового не дали никаких результатов, и девочка с тяжелым сердцем отправилась в постель.

— Что, испугалась? — вдруг услышала она знакомый голосок. Варфуша сидел на кровати и по своему обыкновению болтал ножками.

— Домушка, — с упреком обратилась к нему девочка. — Где же ты пропадал? Я так испугалась!

— И нечего было волноваться, — ворчливо ответил домовой. — У меня на новом месте много дел было: помочь твоим родителям вещи правильно расставить, чтобы они потом друг с другом не воевали и вас не мучили, с домом поговорить, объяснить ему, что вы хорошие и вас надо с любовью принять, астральных лярв хотя бы на первое время отогнать, со стихиалями поболтать — обычная работа домового, это жилище оголено, у него нет хозяина.

— Скажи, Варфуша, — спросила девочка. — А разве не в каждом доме есть свой домовой?

— Далеко не в каждом, — ответил маленький человечек грустно. — Раньше, когда люди были верующими и соблюдали из поколения в поколение древние обряды, нас было в этом мире много и почти каждый дом находился под нашим покровительством. Теперь же все не так, жилища угасают без хозяина — именно поэтому люди стали больше болеть и у них сильно испортился характер: они стали злобными, недоверчивыми и не любят свой дом. Им кажется чем больше комнат, чем богаче они обставлены и чем роскошнее само здание — тем счастливее они проживут свою жизнь. К сожалению, все далеко не так.

Успокоившись, что Варфуша на месте, Аня быстро постелила постель, пожелала родным спокойной ночи, закрыла дверь своей маленькой комнатки и улеглась в кроватку.

— Скажи, Варфуша, — обратилась она к домовому через некоторое время. — Почему люди стали такими, почему они не любят этот мир и друг друга, почему они не видят, что все вокруг живое, почему мама с папой меня не понимают и считают чокнутой?

— Это долгая история, — ответил маленький человечек, задумчиво глядя в окно. — В двух словах не объяснишь. Если хочешь, я могу рассказать тебе легенду, в действительности же все было гораздо запутанней — слишком много веков прошло.

— Расскажи, домушка, я буду внимательно слушать, — попросила Аня, и домовой начал:

ПЕРВЫЙ РАССКАЗ ВАРФУШИ

— Когда-то, никто даже и не знает, сколько лет прошло с тех пор, на Земле царил золотой век. Что было до этого — я не могу тебе сказать, но в то время люди были красивыми и счастливыми, вся суша тогда составляла единый материк Гондвану, Земля была цветущим садом и не было ни войн, ни горя, ни страданий.

Животные тоже были красивыми и ласковыми. Они не ели друг друга, и кроткий ягненок мог преспокойно дремать рядом с могучим львом. Все живое тогда восстанавливало силы изначальным Космическим светом, и только небольшое количество спелых плодов было им необходимо для поддержания жизни. Это было удивительное время. В Библии память о нем запечатлелась в повествовании об Эдемском саде на Земле.

Мир тогда напоминал прекрасную сказку. Среди усеянных цветами полян и величественных деревьев бродили единороги и грифоны. Добрые драконы рассекали небо своим стремительным полетом, с ветки на ветку перелетали чудесные птицы с женскими лицами — гамаюн и алконост. В горах добывали драгоценные камни трудолюбивые, но немного жадные гномы, в густых лесах и среди крон могучих деревьев раскинуты были загадочные поселения эльфов.

Это был древний род, гораздо более древний, чем само человечество, но и их древность была относительной по сравнению с расой Божественных учителей — Демиургов, живших тогда рядом с Землей и заботившихся о ее процветании. Одного из них ты видела осенью у окна — ее звали Навна…

Молодое сообщество людей не так давно пришло в этот мир, их называли «смертными», но смерть их не была тяжкой, она являлась легким радостным переходом в другие миры, где души их уже в другом состоянии продолжали существовать в полной сознательности и обретали бесценный опыт иных миров.

Божественные учителя заботились о расе людей, они делились с ней своими огромными знаниями, учили их правильному видению мира, правильной жизни в счастливом сообществе, правильному отношению к животным и деревьям. Они обучали людей использованию космических сил и энергий, полетам, мгновенным перемещениям в пространстве и времени и многому другому, о чем невозможно рассказать в моей короткой истории. Люди очень любили своих Божественных учителей, они полностью им доверяли и советовались даже по незначительным проблемам.

И все было прекрасно, и все купались в лучах Всеобщей любви, и казалось, что этому счастью не будет конца.

Но у мира была и другая сторона — и эта темная сторона не находила себе покоя от злобы за процветание и гармонию Земли, а так как пищей им служили излучения ненависти, зависти и боли, а демоническая плоть их, состоящая из искусственной материи Каррох, созданной Люцифером, питалась эфирной кровью, которой не могло их обеспечить постоянное взаимопожирание, то ясно, что темные эти силы влачили жалкое полуголодное существование, и их ненависть ко всему светлому и радостному возрастала из года в год.

И вот однажды — никто не знает, когда именно, — один могучий темный дух, которого называли Гагтунгром, нашел лазейку в, казалось бы, несокрушимом световом барьере, в те времена отделявшем мир Светлых от мира темных, и выбрался на поверхность Земли. Он тщательно замаскировал себя с помощью черной магии под Божественного учителя, приняв внешность величественного седобородого старца в белых одеждах, и только с глазами своими он ничего не мог поделать, и старался поначалу не глядеть в лица людей, скрывая адское пламя, горящее в его зрачках под густыми белесыми ресницами. И этот замаскированный демон стал ходить по землям Гондваны от селения к селению и смущал души неопытных и доверчивых людей новым учением, которое он называл «Земной истиной».

Не надо удивляться, что он довольно быстро добился больших успехов на поприще совращения душ, так как люди тогда не ведали зла, были чисты и доверчивы, а Боги не открыли им вовремя всей правды о двойственности мира.

А Гагтунгр, пользуясь своим бессмертием, могущественными силами и сатанинским терпением, шел от жилища к жилищу, от человека к человеку и растлевал души, находя лазейки и слабости в каждом юном и неопытном сердце. И каждому он говорил, что тот достоин гораздо большего, что с ним поступают несправедливо и что он может править другими людьми за свои таланты и заслуги. Он говорил, что боги сознательно утаивают от людей секреты и унижают их своим пресловутым величием, что несправедливо то, что Демиурги и эльфы бессмертны, а век человека недолог, и в этом тоже скрыто коварство Богов. Он научил людей есть мясо животных, и на Земле впервые пролилась кровь. Он научил их воздвигать огромные каменные дома, вырубать леса, строить машины, убивать природу, он развратил их тела искусственным комфортом и роскошью.

В обществе людей появились господа и рабы, человек стремился ко все большим наслаждениям, и душа его начала покрываться коростой, все более теряя связь с развращенной плотью. Он обучил людей черной магии и утверждал, что это искусство гораздо более могущественно и эффективно, чем светлые знания Божественных учителей.

Конечно, деятельность Гагтунгра была бы пресечена в самом начале, если бы Демиурги постоянно контролировали Землю, если бы не змеиная способность великого демона к маскировке и не высочайшее табу, идущее от Единого, запрещающее воздействовать на свободу воли живых существ.

И когда Божественные учителя в очередной раз посетили человеческое сообщество, было уже поздно, семена, посеянные черными силами, дали свои печальные всходы.

Землю было не узнать. Большая часть девственных лесов оказалась вырублена, а среди смердящих пустошей возвышались высокие шпили огромных каменных городов. По чащам рыскали голодные хищники в поисках очередной жертвы, всюду возвышались каменные идолы различным ипостасям сатаны, и если одни утопали в роскоши, то другие влачили нищенское существование, в злобе лелея мечту убить более удачливого соплеменника и присвоить его имущество себе.

Золото превратилось из красивого ковкого металла во всеобщего кумира, и за приемлемую плату можно было воспользоваться услугами колдунов-профессионалов, способных навести порчу на конкурента, приворожить, отворожить, уничтожить.

Конечно, не все человечество последовало учению «Земной истины», но все же учеников Гагтунгра было слишком много, коварство придавало им силы и преимущество в борьбе с благородными, чистыми и доверчивыми последователями Божественных учителей, которые поначалу просто не знали, как противостоять этой злой силе. Кроме того, позже, когда великий демон достаточно окреп в кругу своих учеников, которые добровольно ему подчинились, он перестал прятать глаза под густыми ресницами, и его жуткий взгляд, пронизывающий насквозь, стал превращать доверившихся ему, еще не до конца растленных людей в послушных рабов, готовых беспрекословно выполнять любую его волю. Тогда же ему удалось проделать несколько брешей в защитном барьере, и на Землю стали проникать другие демоны.

Боги постарались исправить допущенную оплошность. У них было достаточно сил, чтобы отправить Гагтунгра обратно в преисподнюю, но сделанного не воротишь, в ход вступил безжалостный закон кармы.

У исповедующих новую веру появились собственные лидеры — те, кто когда-то посмотрел в глаза Гагтунгру. Они призывали к войне с проклятыми бессмертными, и их первый организованный удар испытали на себе эльфы.

После многолетних боев, приведших к гибели целых народов, эльфы покинули Землю. Они владели секретом бессмертия и могли жить неопределенно долго, не зная болезней и старости, но их тела все-таки были уязвимы, и они могли погибнуть в бою, а души уже не находили воплощения на Земле. К тому же народ их был малочислен, а людей стало много, и силы им придавала ненависть. За эльфами из земного мира ушли чудесные мифические звери и птицы, последними удалились Божественные учителя, так как их природа, сотканная из материи Космической любви, как и природа эльфов, не могла существовать в атмосфере ненависти, лжи, коварства и зависти.

Позже над Землей, в большой степени утратившей защиту Богов, пронеслись невиданные катаклизмы, Гондвана распалась на несколько материков, и наша планета приняла тот облик, который имеет сейчас.

Боги ушли, но никогда не оставляли человечество без помощи и надзора. Они почти перестали появляться среди людей в видимой форме, но всегда незримо присутствовали на Земле и медленно удаляли семена зла, посеянные великим демоном.

Эта работа идет и по сей день, что-то удалось исправить и направить в другое русло, но многое пожинает свои печальные плоды и по сей день. Темные тоже не бездействуют, и реки крови, до сих пор льющиеся по Земле, а также эманации страха, зависти, похоти, жестокости, боли в избытке насыщают их подземные закрома, и недостатка в пище они не испытывают. Силы их с того времени возросли безмерно.

Были попытки изменить ход истории, и кардинально. Одну из них предпринял Иисус Христос, воплотившийся в Сына человеческого. Его миссия удалась не полностью. Другую осуществила матушка Навна, спустившаяся в самую цитадель сил тьмы. Она была пленена и до сих пор томится в подземном мире в своем саду, заблокированная со всех сторон, но ее образы, ее отражения, ее голос, ее посланцы проникают в верхний мир и по сей день.

Варфуша закончил свой рассказ и посмотрел на Аню. Девочка спала в своей кроватке, и на лице ребенка светилась счастливая улыбка.

Семья Ромашовых поселилась в большом бревенчатом доме на краю дачного поселка. Место было очень живописное, зеленое, но, к сожалению, густонаселенное, поэтому в летнее время песчаный берег лесного озера оказывался просто усеян отдыхающими, но, если хотелось одиночества, его всегда можно было найти в отдаленных уголках огромного лесного массива, простирающегося на многие десятки километров.

Дом разделялся на две половины с двумя входами, одно крыло занимали хозяева — пожилые супруги-пенсионеры, к которым иногда наведывался взрослый сын с семьей, второе на лето сдавалось.

Михаил Иванович — Анин папа — снимал дачу уже четыре года, и девочка очень любила это место. Хозяева были тихие, немногословные, большую часть времени они копались в огороде и не навязывались в компанию к своим квартиросъемщикам. В соседние дома приезжали Анины сверстники, и первое время Аня дружила с ними, но в прошлом году между нею и детьми возникла трещина — то ли потому, что девочка избегала шумных игр в войну, то ли ребята чувствовали Анину необычность, и их смущали ее фантазии, которые девочка объявляла правдой: ее разговоры с животными и деревьями, ее таинственные угадывания мыслей и событий. Не то что они изгнали Аню из своего общества, но относились к ней настороженно.

Девочка несколько раз пыталась присоединиться к друзьям брата, но Юру ее общество раздражало, и в конце концов он заявил, что им некогда возиться с малявками и чтобы она за ними больше не ходила. Девочка снова оказалась одна, но теперь одиночество уже больше не тяготило ее, ведь с нею был друг и учитель — домовой Варфуша.

Утро следующего дня выдалось солнечным и безветренным. После завтрака родители ушли проведать своих друзей, которые жили неподалеку, и дети остались предоставлены сами себе. Юра постарался побыстрее отделаться от сестры, убежав со своими приятелями на озеро, но в этот раз девочка не попыталась увязаться с компанией брата и сказала ему, что будет гулять недалеко от дома. На самом деле она только и ждала этого момента, так как Варфуша пообещал представить ее каким-то таинственным знакомым в лесу.

Покрутившись для вида около дома и убедившись, что никто из соседей за ней не наблюдает, девочка бодрым шагом направилась в сторону леса в сопровождении своего невидимого спутника (читатель, наверное, уже понял, что для посторонних глаз Варфуша оставался невидим). Они вышли на окраину поселка и пересекли подвесной металлический мостик через овраг.

Мостик приветствовал их веселым скрипом, и, пока друзья пересекали его ржавый хребет, он многое успел сообщить им. И о том, как дела в поселке, и какая погода ожидается в ближайшие дни — об этом ему сообщили ревматические шарниры, а также рассказал несколько забавных случаев из жизни местных собак, кошек и алкоголиков.

Скрипучим шепотом коммунального сплетника мостик поведал о том, что алкаш дядя Толя не далее как вчера, переходя через него, не удержал равновесие и низринулся в овраг, где и пролежал до вечера среди пустых бутылок и ржавых банок. Что два кота — Маркиз и Васька, контролирующие территорию, на которой разместился их покорный слуга, здорово подрали чужака с противоположного крыла поселка, привлеченного призывными песнями загулявшей Мурки. Что супруга местного тенора-соловья благополучно разрешилась от бремени тремя яичками, но дети, по-видимому, не будут походить на маэстро, поскольку к ветреной соловьихе заглядывал залетный гастролер из дальнего леса, в то время как супруг, позабыв обо всем, выводил сложнейшие рулады свадебного вокализа.

Попрощавшись со своим старым знакомым, который неожиданно обрел дар речи, девочка в сопровождении домового углубилась в лес. Она обошла стороной озеро, чтобы не попасться на глаза брату, и вскоре очутилась в дикой части смешанного леса, куда дачники захаживали, как правило, в грибную пору и в конце мая появлялись здесь редко.

Девочка шла среди майского разноцветья и все больше погружалась в сложную гамму ощущений. Ей начало казаться, что шаги замедлились и она не чувствует земли под ногами, словно воздух сгустился и стал больше напоминать воду, через которую она продвигается по дну волшебного водоема.

То тут, то там вспыхивали маленькие радуги, ей казалось, что цветы, попадающиеся навстречу, кланяются и приподнимают над листочками свои чудные шапочки. Птичий свист преобразился и стал напоминать множественный разноголосый шепот, смех, обрывки разговоров, которые можно услышать среди многоликой толпы. Отдельных слов не различишь, они сливаются в неясное бормотание и наполняют душу радостью светлого ожидания главного действующего лица, ради которого толпа здесь и собралась.

Когда друзья вышли на край луга, обрамленного с дальней стороны строгой грядой соснового бора, характер разноголосицы изменился. Девочка ощутила себя как бы в огромном концертном зале, где рядом со сценой невидимые музыканты настраивали свои волшебные инструменты и их виртуозные пассажи объединялись в невообразимую какофонию, не упорядоченную единой музыкальной идеей. Казалось, еще минута, звуковой хаос стихнет и перед оркестром появится дирижер, взмахнет своей дирижерской палочкой, и грянут божественные звуки летней увертюры. И вот уже сосны превращаются в трубы величественного органа, светлая березовая роща звенит струнами эоловой арфы, а на сцену лесной поляны выходят долгожданные актеры.

Друзья пересекли луг, вышли на опушку соснового бора, и тут впервые за время их необычной прогулки Варфуша подал голос:

— А теперь смотри внимательно, сейчас ты увидишь актеров, которые из года в год разыгрывают лесную мистерию.

Девочка уселась под старой сосной и стала ожидать дальнейших событий. Она уже давно перестала удивляться, и все происходящее воспринималось ею как нечто само собой разумеющееся.

Первыми действующими лицами оказались маленькие человечки — гораздо меньше Варфуши, в серых кафтанчиках до земли и зеленых колпачках. Их было множество, они вылезали из-под земли и находились в постоянном броуновском движении, но при более пристальном взгляде занятия их оказались достаточно осмысленными, хоть и необычными. Часть из них соорудила маленькие колыбельки и захлопотала около этих колыбелек, как хлопочут счастливые мамы возле новорожденных.

Аня пригляделась и увидела, что в каждой миниатюрной детской кроватке находится зерно, или желудь, или корешок, но у всех этих странных младенцев имеются ручки, ножки, личико. Одни зерна-детишки пищали, и заботливые няньки кормили их из миниатюрных бутылочек, другие явно не хотели заснуть, и их опекуны усердно раскачивали люльки и пищали удивительно мелодичные колыбельные. Кто-то из миниатюрных человечков переодевал детишек, кто-то стирал пеленки, кто-то важно прогуливал своих питомцев в зеленых колясочках. Вскоре человечки оставили свои кропотливые занятия, собрались вкруг перед девочкой и запели, смешно пританцовывая:

Мы пестуем почву, но молимся солнцу,

Мы вьем колыбели лесному народцу,

Мы — капельки света, проникшие в землю,

Мы — нежность, знакомая каждому стеблю.

Мы слуха касаемся звуками вины,

Мы те, кто воздушней, чем пух тополиный,

Мы — ласка, мы — нега, мы — хор прорастанья,

Уколы сучков и былинок касанья.

Щекочим ступни детворе босоногой,

Бегущей сквозь лето лесною дорогой,

Вливаем бальзам в корешок валерьяны

И лечим пожарища черные раны.

Извечно тоскуя по саду Готимны,

Слагаем светилу священные гимны,

Чтоб пахарь, свои обходящий угодья,

Однажды почувствовал ритм плодородья.

И пусть мы глядимся нелепо, забавно,

Ты благослови нас, Пресветлая Навна.

— Поздоровайся с ними и подари им тепло своего сердца, королевна, — раздался сзади голос Варфуши. — Это маленькие души стихиали Дараины, их назначение — заботиться о семенах, корешках и клубнях, из которых произрастают растения, и выкормить лесных детенышей.

Аня низко поклонилась смешным лилипутам и произнесла слова приветствия.

Человечки сняли свои зеленые колпачки, уморительно помахали ими и в следующий момент исчезли под землей.

— Сейчас ты увидишь других действующих лиц, — взволнованно сказал домовой, глядя в глубь леса.

Девочке показалось, что среди зарослей лесного кустарника, среди обширного черничника и соседствующего с ним брусничника возникло какое-то мельтешение, показались смешные, довольные мордочки, а затем из невысокой растительности первого лесного этажа повылезали человечки, несколько отличающиеся от предыдущих. Они уже были заметно крупнее своих предшественников и выглядели более разнообразно. Их разноцветные одежды напоминали пряди слипшейся паутины, выкрашенные в самые немыслимые цвета. Кто-то носил головной убор в виде венчика цветка, кто-то нахлобучил на голову огромную ягоду, кто-то щеголял в шляпке гриба, причем и цветы, и шляпки грибов были самых разнообразных видов, и при ближайшем рассмотрении каждое существо напоминало карикатурное подобие какого-то растения или гриба.

Далее вся разношерстная компания занялась обыденной работой наподобие своих предшественников, но характер деятельности несколько изменился. Сцена эта напоминала действо в какой-то немыслимой актерской уборной, где над подопечными кустиками, цветами, мхами, вылезающими из-под земли корнями и прочей малорослой лесной живностью производили самые разнообразные манипуляции. Одному пышному кусту серьезный парикмахер возводил замысловатую прическу, другому портной с булавками во рту примерял, подгибал, подравнивал зеленый фрак.

Среди кустиков черники носился кто-то с лиловой ягодой на голове и рассыпал по всему черничнику прозрачные зеленоватые шарики, которые, словно крошечные мыльные пузырьки, опускались среди маленьких листочков.

Они накладывали грим на лепестки цветов, в изобилии покрывающих ближайшую поляну, занимались уборкой земли, совершали какие-то неведомые ритуалы над муравейниками. Рыхлили почву маленькими тяпками и грабельками.

Затем, по-видимому продемонстрировав всю специфику своей кропотливой работы, они, подобно крошечным духам Дараины, выстроились вкруг перед девочкой и запели:

Мы все лето вышивали

Лесу мягкую подстилку,

Колдовали над брусникой,

Шляпки ладили грибам,

Растирали колкий иней

В животворную мастику,

Чтобы вверить чад любимых

Зимним вьюгам и снегам.

Мы малы и неприметны,

Мы сродни замшелым гномам,

И зовется Мурохаммой

Наша славная страна.

Пусть мы — сумрака созданья,

Мы фундамент лесозданья,

Значит, солнечные кроны

Знают наши имена.

Средь сухих и палых веток

Мы своих ласкаем деток,

Муравьиные сознанья

В общем ритме единим.

И покуда мы при деле,

Будут гуще лапы ели,

Будет ягод изобилье,

Август выдастся грибным.

Где-то бродит на природе

Леший — наш корявый родич,

Стайка эльфов златокудрых

Проплывает над землей.

Хоть народец мы неяркий —

Всем им делаем подарки,

Ибо все лесные братья

Общей связаны судьбой.

И тебе служить исправно

Обещаем дева Навна,

Чтобы плыть в святом потоке

Всеобъемлющей Любви.

И когда среди цветенья

Ощутишь прикосновенья

Наших маленьких ладошек,

Приглядись и позови.

Как бы заключая слова песенки, Варфуша объяснил, что эти существа — души стихиали Мурохаммы, которые заботятся о первом лесном этаже — этаже кустарников, мхов, грибов, ягод, трав и цветов.

Девочка поблагодарила своих новых знакомых, а они комично раскланялись и исчезли там, откуда появились.

— А сейчас, — сказал Варфуша, — ты познакомишься с нашими великанами. Не бойся, они совсем не страшные, смотри на деревья.

В ожидании новых чудес девочка стала разглядывать окружающие стволы. Они появились не сразу. Сначала Ане показалось, что в какое-то мгновение то одно, то другое дерево оживает, но вскоре выяснилось, что все осталось на своих местах, а вокруг каждого ствола и кроны сформировались туманные столбы, которые через некоторое время приобрели человеческий облик. Они отделились от деревьев, и вот уже перед девочкой выстроилась группа существ огромного роста, достигающих верхушек.

Сложение этих существ оказалось совершенно непропорциональным, они были худыми и непомерно длинными, но это нисколько не умаляло величия и благородства их облика. Лица их светились добротой и вдохновением, все имели длинные кудрявые волосы, отливающие всевозможными оттенками зеленого цвета, длинные руки, доходящие до колен, и длинные пальцы музыкантов, находящиеся в беспрестанном движении. Покрой одежд в основном походил на камзолы восемнадцатого века.

Руки музыкантов взметнулись вверх, и каждое дерево, рядом с которым стоял огромный человек, обратилось в музыкальный инструмент, в зависимости от размера и вида.

Березы представляли смычковую часть оркестра — от скрипки до контрабаса, мелкие молодые деревца превратились в рожки, свирели, жалейки. Огромный раскидистый дуб, стоящий на краю опушки, стал массивной басовой трубой-тубой, ивы — арфами, а группа сосен — величественным органом.

Грянула музыка, и в воздухе поплыла чарующая мелодия. Свист птиц, гудение шмелей на соседнем лугу, шум листьев на ветру и скрипы стволов слились в удивительную симфонию леса, которая завораживала, растворяла, уносила. Затем зазвучали слова песни:

В нежном закатном листвы трепетанье

Слышен намек на причастие к тайне —

Это в пространстве зеленых тоннелей

Ладится музыка наших свирелей.

Если же буйны сыны Арашамфа —

В действо вступает огромная арфа,

Чтоб на опушке соснового стана

Кануть в торжественной мессе органа.

Так под тенистою сенью навеса

Мы исполняем симфонию леса,

Чтобы внимавшие звукам узнали

В ней очарованный лик стихиали.

Чтоб в хороводы, напевы и пляски

Влилось дыханье чарующей сказки,

Чтобы славянскую лихость и буйство

Тронули ноты святого искусства.

Ныне ж концертная наша программа —

Песнь о строительстве горнего храма,

Гимн Яросвету — тебе и подавно!

Благослови ж нас, пресветлая Навна.

Чудесная музыка стихла, возвратилась в обычные лесные звуки, шорохи, свисты, слившиеся в аплодисменты. Музыканты величественно раскланялись, выслушали слова благодарности и торжественно соединились со своими деревьями.

— Это оркестр величественной стихиали Арашамф, — сказал Варфуша. — Духи этой стихиали, как ты, наверное, поняла, опекают следующий этаж леса — деревья, а также их обитателей: птиц, белок и других зверюшек, живущих в этих высотных жилищах. Они заботятся о благополучии лесных великанов, объединяют лес в единый оркестр. Умиротворенность и покой, которые испытывает здесь человек, навевают эти незримые для простого глаза музыканты. Но есть и другие леса, где бывает порой неуютно и страшновато, в этом также повинны твои новые знакомые, которые имеют в себе определенный заряд демонизма. Особенно он ощущается ночью. Кстати, к созданию неповторимой лесной гаммы ощущений причастны многие духи, в том числе и маленькие трудяги, с которыми мы познакомились раньше. А сейчас ты увидишь луговых духов.

Друзья вышли из-под сени деревьев и оказались на краю большого вытянутого луга, разделяющего лес на два крыла. Трава была еще невысока, луговые цветы — в основном одуванчики — виднелись пока отдельными венчиками и веяли свежестью и ожиданием грядущего изобилия.

— Сейчас, — сказал Варфуша, — не лучшее время для знакомства, луговые духи еще не вступили в полную силу, вот в июле — знаешь, что здесь будет твориться! Самая страда у них начинается в пору массового цветения и сбора нектара. Но и сегодня они достойны нашего внимания. Сейчас ты увидишь духов Фальторы и Вайиты, причем духи Вайиты не имеют постоянной связи с полями и лугами — они управляют лесными ветрами над равнинами и холмами, но присутствуют здесь постоянно. Если ты прислушаешься к себе, то почувствуешь присущее им веянье радости, ласки и невинной шалости. А теперь смотри.

Конец ознакомительного фрагмента.