Экипаж специального назначения

Александр Афанасьев, 2015

Агенты ЦРУ при помощи пиратов-наемников топят российское торговое судно, перевозящее военное снаряжение в одну из ближневосточных стран. Агент СВР по имени Влад предлагает своему руководству план многоходовой операции возмездия, чтобы положить конец господству США в Средиземноморье. Для начала Влад использует свои связи в хорватской мафии и запускает дезинформацию о том, что Россия якобы намеревается переправить в Сирию морским путем крупную партию взрывчатки. Американцы клюют на приманку. «Морские котики» срочно готовятся к операции по захвату и уничтожению российского сухогруза, идущего в Сирию. Они еще не знают, что на самом деле ждет их на борту…

Стокгольм, Швеция

Улица Густава Адольфа

22 ноября 2014 года

Проклятое дерьмо…

Никак не могу привыкнуть ко всему этому. А здесь это нормально, в некоторых странах проститутки официально платят налоги, а доход от секс-индустрии включается в расчет ВВП страны.

Говорят, что и Украина хочет пойти по такому же пути — официально показать доходы от проституции и стать гей-центром СНГ. Что же, щастья им…

А пока наш микроавтобус катится по вечернему Стокгольму, я слежу за передвижением синей метки по карте Гугл. Теперь для того, чтобы поставить вполне качественную слежку, не надо быть полицией или спецслужбой, это вполне доступно частному лицу. Быстро темнеет, за рулем Трактор — он не знает Стокгольма, но я не могу одновременно вести и следить, поэтому он за рулем, а я подсказываю, как проехать и куда свернуть. Пока все идет штатно, и цель идет туда, куда нам и надо.

«Жучок» я прицепил утром. Это не шпионское оборудование, а вполне себе обычное, стоит недорого, приобрести можно в любом порту. Стоит копейки, грузовладельцы приобретают себе большими партиями и лепят на контейнеры, чтобы в реальном режиме времени отслеживать логистику. Хоть на другом конце земного шара, хоть в Стокгольме — «жучку» без разницы. Мне тоже без разницы.

Лошадь стоит посреди борозды. Ей до звезды… а мне тем более до звезды.

Вообще, неплохо устроился этот урод. Очень неплохо. Хоть и не купил себе «Мерседес», но раскатывает на новенькой «Вольво». Я знаю, по меньшей мере, три объекта недвижимости в этом городе, которые он приобрел в собственность. Часть за счет собственных нетрудовых доходов, часть — за счет средств, которые государство выплачивает его женам.

Вот чего я не могу никак понять — почему шведы такие терпилы. Вроде же раньше нормальный народ был, с нами воевали, Речь Посполитую на тот свет отправили. А сейчас… Какого хрена они принимают толпы всех этих афганских и сомалийских беженцев? Если им нужны люди, почему бы четко не задать границы? Принимали бы украинцев, белорусов, русских… Желающие нашлись бы, и пусть эта была та же самая халява, но от таких мигрантов хоть какой-то толк есть. Да даже от таджиков и узбеков толк есть, в конце концов, они от одного корня с нами, раньше в одной стране жили, в одних школах учились! По крайней мере, есть какое-то понимание, что надо чем-то заниматься и нет такой… наглости… нет, не знаю даже, как это называть, слово «наглость» тут не подходит. Мы вас ненавидим, а вы нам должны. Вот как это. Те, кто сюда приезжает, не испытывают по отношению к шведам ни капли благодарности. Напротив, они ведут себя как хозяева здесь. Вот и этот… Вот что с ним делать? И почему я должен выполнять роль санитара леса, кто-то может объяснить?

Ладно. Приехали.

— Он остановился. Ищи парковку.

Припарковаться удается быстро, что для такого города, как Стокгольм, удивительно. Тем более если у вас такая громоздкая машина, как «Транспортер». Втискиваемся между «Вольво» и каким-то «Рено».

— Так, общая информация. Ходим, смотрим на баб. Ни во что не влезаем. Связь — по мобильникам. Мой позывной — «Первый». Хоп?

— Хоп.

— Выходим по одному. Равнение на меня, в кучу не сбиваться. Пошли.

Выбираемся. Двое с автоматами — в рюкзаках, но тут это нормально, здесь полно туристов. У меня и у двоих других пистолеты под курткой. Для связи — мобильные телефоны, обычные смарты «Самсунг», в которые я поставил эмуляторы рации «Зелло». Это доступная программа, такие телефоны широко использовались во время «арабской весны» и на Украине…

Короче, Аллаху акбар.

Людей много — это оживленный район, по вечерам Стокгольм веселится. Я веду группу в направлении, которое указывает мне замершая синяя стрелка на планшетнике. Людей с планшетниками тут тоже полно.

Совсем стемнело. Везде горят огни — обычные и красные, отмечающие места, где можно недорого купить секс. Дамы в витринах в купальниках — совсем голыми нельзя, а то были бы и голыми. Туристы фотографируют, клиенты ходят, смотрят искоса — открыто в основном стесняются…

Так, а вот и стоянка…

— Ко мне.

Вот и его «Вольво S80» бело-лунного цвета. Довольно новая — в Швеции полно старых машин, потому что налоги. Но этот налоги не платит, потому что нигде не работает и может покупать не стесняясь.

— Кто у нас тут разведчик-снайпер?

— Я.

— Тусишь здесь. Не выпускаешь машину из вида, понял?

— Есть.

— Сообщишь нам, как только он появится.

— Есть.

— Остальные за мной!

Пирата выцепил именно я… Впрочем, так и должно было быть, наверное, потому что я лучше знал улицу и примерно понимал, куда эта тварь намылилась пойти. Конечно же, в лучшее и самое дорогое место, а куда же еще. Те, кто вырос в нищете, в хижине с земляным полом, всегда доказывают самим себе, что они могут. Не знают удержу в тратах. Шведы ведут себя по-другому. Например, владелец ИКЕА ездил в старой «Вольво-245», недавно, говорят, купил «восьмидесятку», такую же, как у этого фрукта. Подержанную.

А так — я расставил всех моих по улице, примерно на равном удалении друг от друга. У каждого из нас в телефоне была фотка этого типа. Я его снял этим утром, причем именно в той одежде, в которой он и будет сегодня. Да и немного тут чернокожих… Нормально, выследим.

Хабиб Фарах Ахмед появился из дверей самого дорогого тут заведения, настолько дорогого, что вместо полуголых шлюх у него в витрине картины были, довольный сам собой. Расслабленно осмотрелся, посмотрел на часы и почапал к машине.

Да, он.

— «Первый» — всем. Вижу объект, подтягивайтесь. Ориентируйтесь на меня.

Сам пошел следом. Спина негра-пирата, обтянутая дорогим пиджаком, была справа от меня в нескольких шагах. Я начал перемещаться…

Увидел Карлика… и тут понял, что и Ахмед, похоже, его увидел. Дернулся, развернулся, собираясь бежать…

И нарвался на меня. Он был довольным собой и жизнью африканцем, весящим, по меньшей мере, на сорок килограммов больше меня, и драться я с ним не собирался. Вместо этого я применил резервный план — в два шага сблизился и выбросил вперед руку с шокером. Коротко треснул разряд, глаза пирата едва не вывалились из орбит, но разряда хватило — он начал валиться на меня, и я едва успел подхватить. От него омерзительно пахло потом, бабой и смесью женских духов и дорогого одеколона.

Вот же…

Хреново то, что мы не довели его до стоянки — нам еще метров сто идти, и не дай бог, появится полицейский наряд…

— Наручники…

Хорошо, что Карлик понял с полуслова — сноровисто вытащил белую полоску пластика и с хрустом затянул.

— Держи его… б…

Негр весил намного больше сотки. Подскочил Трактор и поддержал его… но надо было что-то придумать… и прямо сейчас.

Придумаем. Суслик, с. а, хитрый…

— Трактор… держи…

Стараясь не засветить пистолет, передаю его Трактору. Если возьмут, то пусть возьмут меня, оружия у меня быть не должно.

— Черт… я пойду вперед… дистанция двадцать.

— Есть.

Оружия у меня больше нет — ускоряюсь. Новый план такой: я единственный знаю язык и у меня нормальные, полностью легальные документы. Я иду вперед и, если увижу полицейский патруль, устрою какой-нибудь скандал, чтобы отвлечь их внимание. Все, что мне грозит, — это беседа с полицейскими или ночь в участке. Но это ничто по сравнению с тем, что будет, если в центре Стокгольма поймают русских. С автоматами…

— Студент! Студент, б…

— Студент на связи…

— Посмотри по сторонам. Полицейских нет?

— Что?

— Полицейских, б…

— А… нет.

— Води жалом. Увидишь полицейских — сообщи.

Иду вперед. Нервы на пределе. Впереди мигает неисправный фонарь, туристы фотографируют пиршество продажной любви…

Ага, есть. Они.

— Трактор, на связь!

— На связи.

— Расстояние.

— Тридцать.

— Полиция. Давай отсчет.

–…двадцать пять…

Полицейских — двое. Один, кажется, женщина. Интересно, ей тут работать… ничего так, нормально?

–…двадцать…

Машины нет. Но есть рации. Стокгольмская полиция работать умеет. Город перекрывают за пять-семь минут.

— Пятнадцать!

— Эй! Полиция! Полиция!

Спешу навстречу. Полицейские заметили меня, и теперь все внимание — на меня. Один немного отступает.

— Прошу прощения!

— Да, чем мы можем помочь?

— Меня только что пытались ограбить! Только что пытались ограбить!

— Успокойтесь, сэр. Вас пытались ограбить?

— Да! Да!

— Где именно это произошло?

— Я… не понимаю…

Надо выиграть время. Хоть немного.

— Простите, сэр. Где вас пытались ограбить?

— Вообще-то они ничего не украли… просто пытались. Их было трое. У одного был нож…

Краем глаза замечаю, как по другой стороне улицы протаскивают вырубленного Хабиба Фараха Ахмеда…

— Вон там?

— Там, сэр.

— В той стороне улицы?

— Да. Да. Их было трое.

Один из полицейских начинает говорить по рации.

— Успокойтесь, сэр. Не могли бы вы описать, как они выглядели?

— Трое. Черные.

— Черные, сэр?

— То есть не черные… Как бы это сказать? Как цыгане. Черные волосы, кожаные куртки, невысокие. У одного был нож!

— Нож, сэр?!

Описание, которое я даю, в равной степени подходит албанцам, румынам, цыганам. С тех пор как в Европе исчезли границы, их тут полно, и большая часть насильственных преступлений совершается именно ими. Для полицейских в этом деле нет совершенно ничего необычного, они сталкиваются с таким несколько раз на дню…

— Успокойтесь, сэр. Давайте попробуем составить их описание. У них были какие-то приметы…

— Приметы?

— Ну, приметы. Что-то, по чему мы сможем их опознать.

— Ах да, понимаю! У одного была яркая куртка. Оранжевая.

— Оранжевая, сэр.

— Да, оранжевая. Как телефон.

— Да, мы понимаем.

Второй полицейский снова начинает говорить в рацию. Яркая куртка — отличная примета, теперь все полицейские будут сориентированы на нее, и это значит, что на все остальное у них будет меньше времени.

Общение с полицейскими у меня заняло чуть менее получаса. Я сослался на занятость, они вручили мне визитную карточку, я им оставил один из своих телефонов, и договорились, что я на днях загляну в участок, чтобы оставить формальное заявление. То, что они будут искать, — я не сомневался, это Швеция. Возможно, даже и найдут кого-то: всяких гоп-стопников полно, равно как и ярких курток — их тут покупают, чтобы ночью было заметнее на дороге, и еще такие куртки носят моряки. Найдут — им же лучше: не может быть, чтобы албанцы и цыгане не были в чем-то тут виноваты.

Наконец, расставшись с полицейскими почти что друзьями (тут не Россия), я пошел к машинам. Жаль мне их: при всех наших проблемах с русскими полицейскими, у них есть здоровый скептицизм, и он помогает. Тут принято верить на слово.

Машина стояла там, где и должна была. Я просто подошел и постучал — открылась дверь, и меня впустили.

— Ну?

— Норма.

— Все на месте?

— Так точно.

Я включил фонарик в телефоне, посмотрел на нашего пленника. Его уже упаковали по полной программе, заткнули рот и закрыли глаза.

— Не сиди на нем. Задохнется.

— Есть, — неохотно сказал Трактор.

— Поехали…

Остальное было штатно. Мы приехали в порт и перетащили нашего пленника на лодку. Камер наблюдения в нашу сторону не было, я днем проверял. Малым ходом вышли в море, ни полицейских катеров, ни армейских не было. Я слушал полицейскую частоту — все было чисто. Все — ОК.

Вот так вот. Суслик, с…а, хитрый…

Остров мы нашли, едва не пробив днище. Подходил немного с другой стороны, а тут дно коварно. Темнотища… Оно и понятно — ночь, Стокгольма не видать, и света от него нет, луны тоже нет. Только удар под ногами. Сидевший на носу Студент выругался. Я сразу заглушил движок.

— Пробили?

Морпехи ощупали, как смогли, дно.

— Немного течет…

— Так, там шест справа должен был быть.

Ничего страшного — на берегу наложим заплатку. Должно же что-то пойти не так, верно?

— Ты куда?

— К берегу подведу.

— Охренел? Сначала шестом пробуй глубину!

— Есть.

Берега тут коварные.

Общими усилиями нам удалось подвести лодку впрямую к берегу, а потом и вытащить ее. Включив фонарик, я посветил… Немного есть, но немного. Тут ремонтный набор: кевларовая ткань и клей. Наложим заплатку посветлу.

— Так, Студент — охранение, Трактор — тащишь его.

— Есть. Есть.

— Карлик и ты… Как тебя?

— Шпиц.

— Соберите тут по берегу коряг посуше и двигайте за нами.

— Есть. Есть.

Место, которое мы присмотрели для допроса, образовалось после того, как рухнула здоровенная сосна, оставив наполненный желтым песком кратер. С сосны мы тоже наломали сухих сучьев и настрогали щепы, после чего замутили отличный костер, и еще до утра растопки хватит. Притащили любвеобильного негра-пирата, привязали руками за хороший сучок — так он сидел спиной к сосне. Штаны у него уже были мокрые.

— Балаклавы надеть, — шепотом сказал я, — и материтесь погромче. Мы — русская мафия.

Пару слов надо сказать о русской мафии. Несмотря на страшные рассказы про нее, место в местном криминальном сообществе у нее небольшое… если брать во внимание только русских мафиози, а не тех, кто разговаривает на русском, например чеченское, узбекское или дагестанское криминальные землячества. Я-то знаю, не раз на русских тут работал как частный детектив. Русские мафиози здесь занимаются либо отмыванием денег, либо это удалившиеся на покой серьезные криминальные авторитеты — они тут пытаются вести праведный образ жизни и надеются, что за ними не придут. Обычное дело русского авторитета — купить бар или стрип-клуб с б…. Никакого сравнения с теми же албанскими дилерами, которые давно вытеснили из наркоторговли итальянцев. Здесь, в Скандинавии, они занимали сто процентов рынка, потому что у них было убежище — Косово, где не действовали никакие законы, и потому что в свое время жалостливые скандинавы пустили к себе беженцев из Косово, бежавших от сербской армии. С албанцами не смогли справиться даже чеченцы: потеряв в серии разборок более ста человек, они отступили южнее, в Польшу и Восточную Германию. Албанцы так же поддерживали кровную месть и так же сначала делали, а потом думали.

— Э… Э!

Я присел на корточки и стал хлестать пирата по щекам. Тот находился в состоянии грогги — как боксер, пропустивший удар.

— Э!

Пришлось снять и повязку с глаз. Глаза пирата лезли из орбит, он явно размяк на шведских-то харчах и не ожидал сопротивления.

— Просыпайся, дядя.

Ни слова на сомалике, языке сомалийцев, я не знал. Потому я снял с огня закипавший котелок и полил кипяток рядом с ногой негра. Немного попало на ногу, он заорал.

— Вот и отлично, голос прорезался, — сказал я, показав жестом, чтобы долили воды в котелок. — По-английски понимаешь?

— Да… да…

— Чая хочешь? — Я показал на костер.

Негр затрясся от страха.

— Вот и отлично, — сообщил я ему. — С тебя «лимон». Понимаешь, да? Один миллион евро.

— Что?

— «Лимон» евро, б… За беспокойство. Ферштейн?

Лучше всего начинать с наезда. Поверьте — действует.

— Соображай! Я тебе предъяву кидаю на «лимон», а ты не спрашиваешь за что?

— За… что?

— Ты зачем наш корабль угнал, п…р? Ты хоть знаешь, чей это корабль? Да ты за него до конца жизни отрабатывать будешь!

— Корабль…

— Давай, шевели мозгами! — Я влепил пощечину. — «Сирена», порт отправки Клайпеда, порт назначения — Ларнака. Твой стебанутый братец его угнал и требует пять «лимонов». Ты хоть знаешь, чей там груз?! Тебя за него живым закопают…

— Я… Мне…

— Чего мычишь, козлина?! Чего ты там вякнул? Где мой «лимон»?!

— Мне…

Если честно, мне не очень нравилось то, что я видел. То, что он серый, — это нормально, негры от страха сереют. Но то, что он так дышит, мне не нравилось…

Я оглянулся:

— Что это с ним?

Парень, который представился Студентом, подошел, проверил пульс. Выругался матом, начал доставать аптечку…

Рассвело.

Негру стало немного получше, наш «типа врач» определил у него предынфарктное состояние. Это хреново… Мы на него особо и не давили — а его уже кондратий хватил… Это нехорошо. Медкарту его не проверял… урок на будущее. Хорошо, что у нас было сразу две аптечки — армейская и яхтсмена, на лодке. В аптечке яхтсмена мы нашли сердечное. Сейчас негр сидел у костра, под присмотром Трактора и Студента, и пил горячий чай.

А у меня зазвонил телефон. Кто говорит? Слон, б…

Кстати, это на самом деле так. У Жеки — мы так его называли — погоняло в армии было Слон. Кстати, стремное погоняло, переводится как Солдат, Любящий Огромные Нагрузки. Так обычно называют тех, кто не смог завоевать авторитет среди сослуживцев.

Я отошел в сторону. Тянуло дымком, в ветвях сосен шелестел заблудившийся утренний ветер.

— На связи.

— Почему не отзвонил?

Я посмотрел на часы. Да, точно. Косяк.

— Косяк. Прости, братишка.

— Что там у вас? Груз взяли?

— Взяли. Чисто.

— И?

— Пока не раскаялся. Чуть кондратий его не хватил, сейчас чаем отпаиваем.

Жека помолчал.

— Короче, Склифосовский. Тут надо мной полтора десятка начальников. И всем нужен результат.

— Я понял. Сегодня будет.

— Точно?

— Точно.

Вот интересно, это кабинет делает людей такими придурками? Ни разу не видел начальника, который не был бы придурком. В данной конкретной ситуации как можно что-то гарантировать? Ну навалюсь я на него со всей дури, его уже по-настоящему кондратий хватит — и дальше что?

А не ипет. Их дело начальничье — получить заверение, что все будет сделано. Делать-то не им.

Козлы!

— Короче, если он сегодня не заговорит — мы решаем сами. Времени больше нет.

— Я понял.

В трубке зазвучали гудки.