Долгая дорога домой

Александр Афанасьев, 2012

XXI век. В этом мире Российская Империя – великая сверхдержава. Но чем выше ее успехи, тем усерднее многочисленные враги, особенно Британия, предпринимают тайные и явные шаги против нее. В Польше – средоточении пороков и демагогии – вспыхивает бунт, бессмысленный и кровавый. В Персии посол России и разведчик князь Воронцов поневоле становится участником антиправительственного заговора. Афганистан стремится сокрушить непобедимого северного соседа с помощью «белой смерти» – героина. Местные бандиты похищают сотни русских детей, юношей и девушек, превращая их в рабов и жертв сексуальных утех жирных хозяев здешней жизни. Наследник Российского престола цесаревич Николай, с одобрения Государя, готовит операцию «Литой свинец», призванную покарать негодяев. Заодно уничтожается и центр подготовки террористов в Кабуле. Гибель к беспредельщикам приходит с неба, ибо для возмездия нет земных границ.

27 июня 2002 года

Висленский военный округ, сектор «Ченстохов»

Пограничная зона

Никакое дело, будь оно сложное или простое, не решается с наскока. Вперед, в атаку — это удел кавалерии. Пластун должен думать. Рассчитывать. Готовиться ко всему.

Нового есаула пока не присылали, командовал Чернов. Казаков, как всегда, не хватало, теперь на подъесаула свалились и обязанности есаула как коменданта сектора — это в придачу к его обязанностям как зама по боевой. Уставший и измотанный валящимися на него, будто из рога изобилия, все новыми и новыми проблемами, подъесаул даже не обратил внимания на то, что сотник Велехов предложил отправить на Дон грузовик, который стоял ни к селу ни к городу в расположении. Тот самый, в котором были бадяжные сигареты и оружие. Спирт сдавали сразу, потому что за спирт хорошо платили, и по вполне понятным причинам лучше было бы, если бы спирт не задерживался в расположении казачьей части. А до транспорта с сигаретами и оружием ни у кого просто не доходили руки. Взмыленный, затурканный подъесаул просто махнул рукой — езжай. Договорились, что едет сотник до Варшавы, там он сдаст сигареты на таможенный склад и востребует вознаграждение за них. Потом он заедет в ставку — так называли сборный пункт, где накапливались отряды казаков, прибывающие со всех казачьих войск и дожидающиеся распределения по секторам. Там он договорится с кем-то из отпахавших командировку казаков с Донского, чтобы они отогнали машину с оружием на Дон, в распоряжение Круга. Потом с попутным транспортом они вернутся в расположение. Ни у кого не вызвало вопросов и то, что в дорогу до Варшавы Велехов попросил попутчика — Соболя. Мало ли — целая машина идет с контрабандным грузом, могут и отбить. Да и за рулем проще, если есть напарник, устал — можно отдохнуть, а машину напарник поведет.

Второй проблемой были патроны. Оружие было, много оружия, но не было патронов к нему. Достать патроны — по крайней мере, по боекомплекту, вызвался Божедар, не раз закупавший оружие и патроны к нему и знающий, к кому обратиться.

Тем временем на границе назревали события.

Двадцать седьмого июня в соседнем секторе при попытке прохода через границу была застигнута врасплох крупная банда. Казаки вступили в бой с ходу, вызывали подкрепление. Поскольку первый удар был нанесен не из засады, а количество бандитов в разы превосходило количество казаков — потери были серьезные, на Кубань в гробах отправили троих. Когда подошло подкрепление, вместе с ним бронетранспортер и в дело вступило тяжелое оружие — бандиты уже отходили, оставив арьергард. Все «трофеи», доставшиеся казакам — использованные перевязочные пакеты, кровь, следы волочения. Действия казаков были признаны неудачными, поскольку отсечь банду от границы и окружить так и не удалось.

Двадцать восьмого в одном из приграничных польских селений произошел взрыв такой силы, что разрушил семь домов, а во всех остальных — повалил заборы и повыбивал стекла. Воронка от взрыва была глубиной двенадцать метров. Что произошло — узнать так и не удалось: хозяин дома и все те, кто в этот момент был в доме, погибли, жившие в селе поляки не были настроены сотрудничать. Жил человек и жил, понятно, что таскал что-то через границу. Но что могло взорваться с такой силой — Господь ведает.

Двадцать восьмого же и сегодня, двадцать девятого, в двух местах — в секторе Ченстохов на дорогах были обнаружены фугасы. В двух из трех случаев произошел подрыв. Первый раз подорвался трактор с поляками — четверо двухсотых. Во второй раз подорвались казаки, отделались ранениями и контузиями, но один из «Выстрелов» был выведен из строя и ремонту в полевых условиях не подлежал.

Еще произошла массовая драка, буквально у самого расположения казаков. Началось все с мелочи — сербы и поляки не поделили что-то во время танцев. Закончилось — бутылками с бензином и казаками, вынужденными стрелять в воздух для усмирения толпы. Беспорядкам положил конец Чернов — не долго думая, он шарахнул из крупнокалиберного пулемета прямо поверх голов. Польские парубки попадали на землю, а потом разбежались…

Сегодня, после дежурства, Велехов и Соболь решили заехать к сербам, чтобы окончательно все обговорить. Выступление намечалось в ближайшее время ночью, чтобы утром быть у таможенного поста. Утром и вечером перед таможенными постами скапливаются огромные очереди, и таможенники не особо утруждают себя осмотром машин.

Сербское поселение обезлюдело, это сразу было заметно. На улице почти не видно детей, не играла музыка. На многих домах были подвешены черные вымпелы и флаги — знак скорби по ушедшим из жизни.

Божедар стоял на посту, бледный и осунувшийся за эти дни, на щеках горел лихорадочный румянец. Он похудел, черты лица заострились, в глазах появилось несвойственное ему выражение — жестокости и неукротимой злобы.

— А, паны казаки… Здорово дневали… — поприветствовал он свернувший к населению «Егерь».

— Дело есть, — сухо проронил сотник, — садись до машины.

Божедар хотел что-то сказать, видимо, что-то грубое и злое, но сдержался. Сел в машину…

Над домом Радована, в отличие от многих других, траурного флага не было. Не горела и кузня — потому что хозяина не было, и ковать ограды и железные розы было некому.

— Скажи, что хотел сказать, — произнес Велехов, глуша мотор.

— Скажу, что нечестно вы поступаете, русы! Как за вас — так все сербы горой. А как наша беда — так вы в стороне!

— Все сказал?

— А что — не так?!

— Спрашиваю — все сказал?

— И того достаточно!

— Тогда меня послухай, уважь возраст, — я вдвое старше тебя как-никак. Ваша война — не ведет ни к чему. Усташей больше, чем вас. Живите — есть земля. А то, что вы туда пошли, — в том мы не виновны, сами собрались и двинули! Сами солили — самим теперь и хлебать! Понял?

Серб не ответил.

— Пошли в дом — там погутарим.

Странно, но не лаяла даже собака. Здоровенный Вук лежал у конуры, уставившись непонятно куда.

— Кормил хоть? — с укором спросил сотник.

— Кормил. Не ест. С той поры — и не ест ничего.

Собака, а чувствует…

В доме на всем тонкий слой пыли. Дом был нежилым, это сразу чувствовалось теми, кто туда входил. Не было в нем больше жизни.

— Ну вот, и поговорить добре…

Сотник по-хозяйски прошел к столу, за которым недавно дневал с хозяевами, рукавом смахнул пыль

— Как жить дальше думаешь?

— Как жить — воевать! Я их рвать буду, только потом — жить. А если Богоматерь не заступится, там и лягу с честью.

— Один?

— До доброго дела — охотники найдутся.

— Ну… тогда и меня с казаками… в охотники записывай.

Божедар недоверчиво посмотрел на сотника.

— Окстись.

— Вот тебе истинный крест, — сотник широко перекрестился, повернувшись на образа

— Тогда…

— Тогда, — сотник не дал договорить, — с умом надо все делать! Ты думаешь, там тебя не ждут, друже? Ждут, и еще как… Там волкодавы. Они знают, что ты мстить пойдешь. А надо… бить по больному, там, где они не ждут. Давай зови сюда свое войско. Гутарить все вместе будем.

Войско и в самом деле производило впечатление. Более чем.

Сотник посмотрел на сербов. Цыкнул зубом.

— Божедар — на баз зараз выйдем. Погутарим.

Вышли. Уже стемнело… да только в редком доме сербского поселения горели окна. Темно было в сербском селе.

Серб вопросительно смотрел на сотника.

— Ты — в уме? — начал Велехов.

— А что?

— Ты кого подбиваешь туда идти? То ж дети!

— Да они ходили, кто и не по разу! — мгновенно завелся Божедар.

— Им сколько лет? — перебил сотник.

— Жельо пятнадцать уже, Мартину…

— Вот пусть и сидят Жельо с Мартином — дома. Там не детский сад. Там нейтралка, а за ней — лес. Там, где ты — зверь, а есть и охотники.

— Так не раз же… — не отступал Божедар.

— То вы со взрослыми ходили. А не одни. Разница есть. Я грех на душу брать не собираюсь, пусть дома сидят. Четники, блин!

— Сами пойдем!

— Схватим — выпорем, — припечатал сотник, — вот те крест, схватим и выпорем. Я за другое. Ты знаешь кого… там, кто бы оружие в руках держал?

— Знаю, — смутился Божедар, — ты к чему говоришь, пан казак?

— Да к тому. Мне там люди нужны, понимаешь — люди!

— Найдутся люди!

— А точно? Смотри… там не до шуток будет. Ваших — сдал кто-то. ХауптКундшафтШтелле — знаешь, что такое?

— Знаю… — помрачнел Божедар, — добраться бы.

— Не загадывай. Кубыть и доберешься. Завтра утром скажешь — едем или нет. Только надежные люди нужны… хотя и сами проверим.

— Будут люди. Им только оружие нужно — все возьмутся.

— За всех никогда не говори. Говори — за себя. А оружие найдется, сам знаешь. И немало…