Мой дед – врун!

Александр Архипов, 2019

Область применения: рекомендуется в качестве активной добавки хорошего настроения – до, во время и после приёма пищи. Вся наша жизнь именно на эти периоды и делится. А также перед сном и во время путешествий. Оказывает мягкое расслабляющее действие на мышцы лица, способствует поднятию общего тонуса организма и сокращает расстояния. Состав: пятнадцать глубоко позитивных рассказов и одна ироническая комедия о «круговороте мужчин», мечтающая стать сценарием доброй и весёлой комедии. Форма выпуска: симпатичная такая, нетолстая книжечка. Рекомендации по применению и дозировка: взрослым и тем, кто таковыми себя считают, – 2–3 рассказа перед сном, но снотворным не является. При необходимости разовый приём можно увеличить. Продолжительность курса: читайте, пока не дочитаете! Рекомендации для беременных и кормящих: читайте с осторожностью во время приступов токсикоза. Страницы книги гигиеническими салфетками не являются. Не ставьте горячие молочные смеси на обложку. Грудничкам давать в руки нежелательно. Быстро взрослеют и начинают задавать вопросы «за жизнь». Лекарственным средством не является! Но убивает наповал: скуку, хандру, плохое настроение и дурные мысли.

Вампиры среди нас

Наконец-то солнце закатилось за крышу соседской дачи и перестало выкалывать глаза. Осень радовала отсутствием дождей и вторым августом. Правда, вечером и ночью стало прохладней, что тоже являлось жирным плюсом — исчезли кровососущие. От погасшего мангала тянуло дымом, пахнущим подгоревшим бараньим жирком. Полчаса назад уехали друзья, по причине завтрашнего понедельника и начала трудовой недели. А мне уезжать было не обязательно. Во-первых, потому что я был у себя на даче. Во-вторых, у меня было ещё пол-ящика пива. И в-третьих, с понедельника начинался отпуск. Ну как вам перспективка?

В левой руке я держал прокопченный шампур с последним кусочком мяса. Не лез. Кусочек хоть и был последним, но, наверное, самым лучшим. Аккуратненький такой, не большой, но и не маленький… Такой, чтобы не кусать, а сразу. Весь. В меру прожаренный, с небольшой полосочкой жирка, что придаёт таким красаУчикам особую сочность. К кусочку прикипел и золотился на свету тоненький кружок лука, как бы подчёркивая законченность композиции.

И совсем не нужно было шампур подносить близко к носу. Запах молодой печёной баранины, профессионально выдержанной только в трёх компонентах: соль — перец — лук, слегка подкопченной на последних угасающих углях, будоражил сознание и навевал воспоминания. Воспоминания о восьмилитровой эмалированной кастрюле мяса, которую мы сожрали, не подозревая, что идём на мировой рекорд по обжорству. Естественно, это было бы невозможно без «моря пива». Сначала в памяти всплыли те полчаса, когда мы его выгружали из багажников наших машин. Потом споры и сравнения типа: «…нафига ты эту фигню привёз?» и «…зато много, а твои три ящика мы ещё до шашлыков кончим!» И кончили! У нас был уговор — на природе тяжёлые напитки не употреблять, чтобы не перегружать сознание и окружающую среду. Поэтому кондиции мы достигали за счёт увеличения, так сказать, количества потребляемых декалитров. Благо туалетов на территории моей дачи было три.

В правой руке я держал пол-литровую кружку пива. Если быть точнее, пива там было чуть меньше половины. Пена давно упала, и янтарную жидкость с большой натяжкой можно было назвать пивчеллой. Раза два-три в минуту рука машинально сгибалась в локтевом суставе, поднося кружку ко рту, но за сантиметров десять до пункта назначения останавливалась, зависала и… опускалась на исходную позицию. Мочевой пузырь облегчённо сдувался, а почки, пискнув, погружались в полудрёму до следующего раза. Не лезло. Из глубины души, время от времени, поднимались колючие пузыри и пузырьки. Пузырьки на выходе смешно щекотали ноздри, а пузыри вырывались в атмосферу с диким утробным рыком.

Чья-то добрая душа аккуратно и добросовестно выстроила в шеренгу пустые бутылки из-под пива по краю дачной дорожки. Тёмно-зелёные стеклянные столбики любезно указывали маршрут от мангала к дачному WC. Ещё дедовское кресло-качалка старчески поскрипывало подо мной, издавая исторические звуки прошлого века. Лёгкий сквознячок залетел в левую штанину широких шорт, на несколько секунд затерялся там, ища выход, и охладив то, что ему доверили, несколько подогретый, выскальзывал в правую штанину. Поза была идеальной. Шевелиться не хотелось.

Наконец, крыша соседской дачи отпустила солнышко, и оно начало медленно катиться по коньку веранды, чуть подпрыгивая на волнах черепицы. Его тёплые лучики, словно нежные лапки котёнка, начали топтаться по моему телу, скатываясь с круглого пивного брюшка и подогревая его содержимое. В дом идти не хотелось. Веки, подрагивая от нахлынувшей безмятежности, предательски смыкались, пальцы правой руки немели и расслаблялись, угрожая окружающей среде и моему участку тела в шортах пролитым выдохшимся пивом.

— Вззз… взззз… вззззззззз!!! — ворвался в мозг гнусный звук.

О! Этот звук был знаком всем теплокровным на этой планете. Мои глаза широко открылись, живот подтянулся, на всякий случай, шампур вперёд… Я приготовился защищаться. А если найду, куда поставить недопитую кружку пива, то и напасть могу!

— Вззззз… вззз, — теперь уже откуда-то слева.

Где эта сволочь? Главное, не шевелиться и заметить, куда этот гад намерен приземлиться. Гад или гадина? Слышал, что у комаров кровь пьют только самки. Даже не сомневаюсь! Достаточно вспомнить жену в день моей зарплаты. О! Вижу! Здоровая такая. И худая. Худые все злые. Взять хотя бы мою тёщу… Так! На второй круг пошла. Сейчас только приземлиться, а я её ЛЯП, ШМЯК, ТРЕСЬ, ШЛЁП, ШАНДАРАХ!!! Одно мокрое место… хотя откуда мокрое? Интересно, осень завтра закончится, а она ещё летает. Последняя? Это я сейчас мочкану последнюю комариху? А если она последняя на Земле? Может, пусть пожрёт по-человечески перед смертушкой? Хоть будет, что вспомнить. Кайфанёт на раз-два! Во мне столько пива!

Тем временем насекомое зависло над открытой рукой и начало медленно снижаться. У меня очень хорошее зрение, несмотря на равнодушное отношение к морковке. Я видел, как от брюшка отделились шесть лапок-шасси и заняли свои места согласно инструкции по посадке. Тонкое вытянутое тельце, выпустив закрылки, или что там у них, опустилось…

А вот опустилось не очень удачно. Я бы даже сказал — бездарно грохнулось, запутавшись в густых зарослях волос на руке. Ну кто так садится, барышня? А как ты жрать собираешься? Три лапы в шпагате, две дрыгаются, как будто педали крутят, а шестая стоит на цыпочках. Я извиняюсь, фуэте собираетесь крутить? Так дело не пойдёт! Выбирайся из этой волосяной ловушки и ищи место для приёма пищи понадёжней.

Насекомое, дрыгая лапками и трепеща крылышками, вырвалось, наконец, из зарослей на руке и поднялось повыше, чтобы оценить обстановку. А что тут оценивать? Давай на пузо! Волос по минимуму, и поляна — хоть компанию зови.

Дошло видно! На мгновение зависнув и оценив поле непаханное, комариха (по-моему, я даже видел, как она облизнулась) сходу плюхнулась на мой живот. Потом, потрогав передними лапками свой хоботок, поставила его строго под 90 градусов к моему пузу и начала глубокое бурение кожного покрова. Не скажу, что совсем ничего не чувствовал. Чувствовал! Рая делала мне больно! Почему я назвал комариху именем моей жены? А догадайтесь, бл…!

Это знакомое всем состояние! Когда сидишь в кресле у стоматолога, вроде и укол сделали и нерва в зубе давно нет, а чувство ненависти к стоматологу не проходит. Вот не проходит!

Никогда не проводили подобных экспериментов? И вроде понимаешь умом — ну что эта фигня с крылышками у тебя отъест? Но тёплых чувств всё равно к ней не испытываешь. К Рае в смысле. А вот интересно, что у неё сейчас? Обед, ужин, полдник? И кто я для тебя, Рая? Второе или всё же десерт? А может, аперитивчик?

Около пяти минут Рая качала из меня кровь. Я хорошо видел, как заполняются пустые резервуары этого миниатюрного кровяного танкера. Видел, как вдруг поднялась и прижалась к брюшку задняя пара лапок, как всё тельце этой малюсенькой вампирши раздулось и приобрело цвет кровавого рубина. Красиво! Моя…

Через мгновение я почувствовал, как комариный бур вышел из меня. Обед закончен, господа? А дальше что? Танцы? Затрепетали, зазвенели, нарушая дачную идиллию, комариные крылышки. Тяжело оторвавшись от тёплой площадки живота, безвольно болтая натруженными лапками, Рая сантиметр за сантиметром поднимала вверх наворованное. Она медленно, проваливаясь в воздушные ямы, с трудом держа горизонт и сбиваясь с курса, приблизилась к моему носу. Звук, издаваемый её натруженными крылышками, то пропадал, то натужно тиранил слух. Мы встретились глазами.

— Спасибо, Саша! — сказала Рая.

— На здоровье, Раиса Захаровна! — ответил я.

Но тут! С яблони-антоновки, под которой меня ели, с самой верхней ветки, с самого верхнего, чуть пожелтевшего листочка, сорвалась капля вечерней росы. Прозрачная, как слеза, она поймала последний яркий луч заходящего солнца и сверкала, как алмаз в короне царицы-Осени. Капля всем своим чудовищным весом, с огромной высоты трёхметровой антоновки, обрушилась на мою Раю…

Лапки… крылышки… носик…

Ну, не то чтобы фейерверк, конечно! Так, розовое облачко на фоне жёлтых одуванчиков! Сиюсекундный натюрморт. Красиво, никто не спорит…

Чёрт! Как же чешется пузо! Вампиры среди нас! Пойду домой, надо чем — то намазать!